"Ричард Длинные Руки - Гроссграф" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 5

Мы старались держаться на прогреваемой солнцем стороне, проскакивая по верхушкам пологих холмов, где земля уже сухая и горячая.

Я чувствовал, как нарастает возбуждение: в красных с черным одеждах несемся с грохотом копыт, за плечами реют плащи, как громадные крылья, кровь двигается быстрее, вскипает, жажда полета распирает грудь, я уже не прячу лицо от встречного ветра, в ушах грозная музыка натиска и победных свершений, а впереди необъятный мир для захвата, грабежа и моей беспредельной власти!…

И хотя умом понимаю… Ну, что-то да, понимаю, но что такое ум, как не мелкий слуга на побегушках всемогущего инстинкта? И что такое инстинкт, как не основное орудие в руках Самаэля?

День за днем мы ломились через владения лордов, считавших себя независимыми от всякой власти над ними. Кое-кто выражал недовольство моим самоуправством, мол, не испросив разрешения, происходит топтание их земли, но если не сопротивлялись, я просто заносил их в список тех, с которыми еще работать и работать.

Один из самых независимых и слишком гордых, чтобы даже посчитаться с той силой, что прет за мной следом, попробовал возражать и даже выставил заслон на дороге к переправе.

Оставив сэра Альбрехта решать проблему с транзитными затруднениями, я двинул Растера сразу к замку. Там растерялись и не успели организовать оборону, хотя мост вообще-то поднят, а решетка опущена.

Растер возликовал, не зря же еще снег не растаял, а он уже гонял целые отряды к стенам моего замка, оттачивал каждое движение, чтобы ни сучка ни задоринки.

Все прошло, как на учениях: лестницы быстро приставили к стенам, по ним взбежали те, кто уже сто раз карабкался вот так, заслуживая похвалу Растера. Стражу на стенах моментально сняли, решетку подняли, а мост опустили.

Захватив замок, я сразу же лишил выпавшего из реальности лорда его земель и прочей собственности. Замок пока оставил в моем владении, объявив, что по окончании кампании перейдет в руки одного из выказавших рвение рыцарей на моей стороне.

Альбрехт выразил сомнение, не слишком ли круто, так с лордами не поступают, я понимал, что он прав, но сказал надменно:

- Пусть сразу все видят, на какую сторону забора падать!

Он покачал головой.

- Сэр Ричард, это же рыцари, а не торговцы. Честь… дороже выгоды.

Я ощутил упрек, сказал поспешно:

- Да, разумеется. Все учитываем, дорогой барон! По крайней мере, сами должны видеть, куда падать, если что.

- А предстоит?

- Не думаю, - ответил я решительно. - Я зол, барон, очень зол. И хочу взять реванш.

Он посмотрел очень внимательно, я чувствовал, как в нем бурлят вопросы, однако он деликатно смолчал. А может, вовсе не из деликатности, а из опасения, что вдруг да скажу правду.

- Дальше земли сэра Карлейля и сэра Томсона, - сообщил он. - Эти признали вас гроссграфом… во всяком случае, готовы признать. И мешать проходу через свои земли не станут, уже знают вашу концепцию насчет свободы передвижения по всей Армландии. А также насчет свободы торговли.

- Надо, - сказал я твердо, - чтобы знали все.

- Об этом позаботились маркиз Ангелхейм, - сказал Альбрехт, - и барон Варанг. Они самые ярые сторонники объединения Армландии, так что постарались все довести не только до своих друзей и вассалов, но передали и тем, кто противится. Со своими разъяснениями, почему выгоднее поступиться некоторыми привилегиями, зато обрести больше.

- Хорошо, - сказал я с облегчением. - Знаете, барон, не будем задерживаться. А то Растер уже распоряжается насчет большого пира в знак победы.

Он ухмыльнулся:

- Это же его первая большая победа!

- В смысле?

- Как военачальника, - пояснил он. - В бою он несокрушим, верно. А вот руководителем такой операции я его еще не видел.

- Растет, - ответил я. - В любом возрасте можно расти.

- Я пойду готовить войска, - сказал Альбрехт. - На рассвете выступим, долго спать никому не дам.

Усталые за дневной переход, все спали, если не считать часовых, с этим я поставил дело строго, никаких отговорок, что врага нет и близко, это сейчас нет, а завтра прямо под носом окажутся целые толпы.

Я лежал у костра, закинув руки за голову, и смотрел в небо. Интересно, вышел ли уже корабль… да не корабль, эскадра капитана Ордоньеса в открытый океан или хотя бы в море… Вообще-то я велел собрать эскадру, но на самом деле лишь потому, что в таких деяниях из пункта отправки выходит обычно эскадра, а до цели если доходит единственный корабль, то и это считается успехом.

На Юге живут люди, очень грешные, с точки зрения северян. И если южанин переплывет океан, как считают здесь, он вскоре умрет прямо на берегу, сожженный святостью.

Северяне, в свою очередь, не могут уцелеть на Юге, так как та страна отдана под власть Дьявола, и всякий северянин там умирает от неведомых болезней.

Есть, правда, некий сумеречный край, где все еще Север, но на которой проклятый Юг наложил гнусную лапу и закрепил свою власть: узкая полоска по ту сторону Хребта, а дальше сразу необъятный океан…

Вряд ли больше об устройстве мира знают даже те, кому по рангу положено знать. Увы, после Великой Войны все приходится начинать сначала, в том числе и открывать такую занятную науку, как география.

Это я знаю, да только сказать некому, что Юг тоже не что-то монолитное, а разделен на ряд земель, из которых часть - королевства, часть - республики, а часть - вообще неизвестно какие образования и кто в них правит. Есть еще там внутреннее Море Ночи, где властвуют странные существа, у них несколько островов и самые быстроходные и смертоносные корабли, однако они никогда не выходят за пределы своего моря и не высаживаются на берег.

Есть наземные и воздушные аппараты, что двигаются сами от пункта А и до пункта Б. Есть работающие небольшие фабрики по производству пищи. Не очень много, но безостановочно. Есть нечто, дающее свет в города… точнее, те выросли в местах, где с наступлением ночи все озарялось дивным светом солнечного спектра, но есть и наиболее ловкие, что умом или удачей сумели подчинить себе могущественные артефакты и стать с их помощью всесильными властелинами. Словом, и там люди во всей их отвратительной красе, и когда туда доберемся, мы с ними сможем иметь дело.

Послышались шаги, я не поворачивал головы, такая крадущаяся походка только у барона Альбрехта.

- Не спится, сэр Ричард?

- Уже почти заснул, - ответил я несколько сердито, но барон не смутился, чует, что сна у меня ни в одном глазу. - А что вас тревожит, сэр Альбрехт?

Он сел рядом, багровый отблеск пал на худое лицо, оно показалось чужим и зловещим. Я подумал, что лицо человека отделывается изнутри душой, а снаружи жизнью, в каждом лице можно различить и то и другое, это особенно заметно, когда смотришь на барона.

- Спотыкаешься не о горы, - проворил он задумчиво, - а о камушки… Меня беспокоит, что вы совершенно не советуетесь со своими лордами.

Я пожал плечами:

- А что, эти совещания родят великие мысли?

Он коротко усмехнулся.

- Совещания не родили ни одной великой мысли, - ответил он замедленно, - но похоронили некоторое число идиотских. Не обижайтесь, сэр Ричард, местные лорды могут подсказать что-то дельное. Говорят, для репутации важен размах, а не итог, но это не ваш случай, верно?

- Верно, - согласился я нехотя. - Герои нужны в минуту опасности, в остальное время герои сами опасны. Я предпочел бы провести и закончить войну вообще без драки. Кто-то может подсказать, как это сделать?

Он развел руками:

- Увы…

Мы помолчали, в ночи раздался тоскливый волчий вой. Спустя минуту ответили с разных сторон, словно исполинская волчья стая решила окружить и сожрать все войско.

- Впереди у нас все цветет, - сказал я с кривой усмешкой, - за нами все горит. И надо думать, с нами тот, кто все за нас решит!… В смысле, это я все и за всех решу.

Он покачал головой.

- Лорды никогда не отдадут вам столько власти.

- Да мне столько и не надо, - ответил я с неудовольствием. - Дурак я, что ли, все тащить на себе? Пусть и другие будут хоть в чем-то виноваты. Для того и нужна оппозиция!… Так что я целиком за разграничение полномочий между центром и субъектами федерации. Мои полномочия - приказывать, их - выполнять. И настанет рай на земле… Ну, еще не рай, но можно будет начать его строить. А для этого мне потребуются, помимо каменщиков, инженеры…

- Это кто?

- Люди, способные взять теорию и приделать к ней колеса.

Он подумал, вздохнул:

- Это все прекрасно. Но осмелюсь напомнить, сперва нужно утвердить власть над Армландией.

Я сказал с досадой:

- Барон, что вы такой зануда? И помечтать не даете. Я так люблю мечтать! Такое, бывало, намечтаю… Ладно, через чьи земли сейчас идем?

- Виконт Ебергилль, - ответил он, - получил их несколько лет тому назад. Был какой-то дележ, война, он не участвовал, но перепал и ему участок. Наверное, из симпатии сторон. Он всегда на стороне мирного разрешения конфликтов, большой знаток старинных обычаев, законов и правил.

- Консерватор, - определил я.

- Это кто? - поинтересовался барон.

- Человек, - ответил я, - слишком трусливый, чтобы сражаться, и слишком упитанный, чтобы бежать. Как я понял, он не возражает, что мы пересекли и малость потоптали его земли?

- Нисколько.

- Прекрасно, такие люди меня устраивают как никто больше.

Он коротко усмехнулся:

- Да, в вас говорит больше правитель, чем полководец.

- Правда? - спросил я с надеждой. - Господи, благослови!… Я вам теперь такое направлю, наплачетесь…

Деревья все еще голые, но мощно пахнет весной, что значит сыро, мокро, холодно, а еще почему-то сильный запах тополей, у них как раз раскрываются почки, липкие и пахнущие клеем.

С разбега прошли еще два баронства, графство и три виконства, не считая земли нетитулованных, но владетельных рыцарей. Никто не возражал, все вообще-то за то, чтобы я занял трон гроссграфа, фальши в их словах я не уловил, хотя после Юга в каждом что-то подозреваю, на каждого посматриваю с подозрением.

Сэр Альбрехт все приглядывался к Бобику, тот неутомимо снует между лесом и сэром Растером, который в диком восторге, наконец сказал в сердцах:

- Ну не понимаю, хоть убей!

- Что, - поинтересовался Растер, - какой масти?

- Да мне его масть… Я еще понимаю, откуда гусей таскает: подкрался, пока сели и отдыхают, прыгнул, успел задавить одного, а то и пару. Но - рыбу… Это же сом!

- Ага, - согласился Растер довольно, - здоровенный какой…

- А сом не плавает поверху! - пояснил сэр Альбрехт раздраженно. - Сом - благородная рыба, лежит на дне и наблюдает за другими хвостатыми. Да еще такой громадный! Сом - донная рыбина. Он там в песке роется, всякую мелочь выкапывает…

Макс предположил:

- Подстерег на мелководье.

- Ага, - сказал Растер с сарказмом, - именно подстерег. Всякий раз подстерегает. Как только Бобик бежит к воде, сом сразу же плывет на мелководье, чтобы Бобик его подстерег. Эх, сэр Альбрехт! Оно вам надо, докапываться, что и почему? Вы что, миртус какой? Нет, вы - благородный рыцарь!

Барон вздохнул, потер лицо обеими ладонями.

- Вы правы, - произнес он устало. - Это я что-то заработался. Благородные из-за стола всю зиму не вылезали, потому и сейчас такое… бодрые. А я прямо как простолюдин… На ближайшем привале буду спать, как стадо коров.

Он пришпорил коня, Растер крикнул вдогонку благожелательно, как старому боевому соратнику:

- Как только остановимся в селе, постель согреть возьмите женщину эдак в три своих размера! Ни о каких умностях неделю вспоминать не сможете.

Альбрехт отмахнулся, мне показалось, что хочет сказать «Боже сохрани», но он буркнул, не оборачиваясь:

- Я же поспать…

Копыта его коня простучали ровно, четко, а из-под подков не вылетело ни ошметка грязи. В этом весь барон: как бы ни был раздражен, устал или расстроен, но дверь всегда закрывает за собой бесшумно, а конь под ним идет красиво и ровно, словно везет принца.

Впереди, как предупредил Растер, простираются владения графа Уилбура Мерскуна по прозвищу Отважный. Это в самом деле отважный и щедрый рыцарь, удачлив в сражениях, всегда с богатой добычей, почти целиком отдает ее примкнувшим к нему рыцарям, а также вассалам, себе оставляя совсем уж безделушки. Его славят, им восхищаются, под его руку охотно собираются искатели приключений.

Я слушал и понимал, что буду совсем уж сволочью, если лишу этого владетельного царька привилегий нападать на соседей, захватывать их имущество, а их самих бросать в подвалы, требуя выкупа. Неотъемлемое рыцарское право на вольности всегда защищалось особенно яро, а все строители государственной вертикали оплевывались оппозицией как современной, так и всей последующей.

- Эх, - сказал я сожалеюще, - опричнину бы завести!… Кромешников удалых… Как понимаю Ивана Васильевича, как понимаю…

Растер не понял, переспросил:

- Что делать будем?

- Мы идем по Армландии, - отрезал я, - а не по суверенным землям графа. Я - гроссграф, мне везде можно! По крайней мере, в Армландии. Ну разве что в спальни их жен нельзя.

- Значит, будет столкновение?

- Если граф восхочет, - подчеркнул я.

- Обязательно, - заверил Растер. - Обязательно восхочет! Он не зря получил такую кличку.

Я пробормотал:

- Он Отважный, но и мы не робкие зайчики.

Вступив в земли графа, я велел разбить лагерь для ночевки в хорошем открытом месте, якобы для того, чтобы к нам никто не подобрался незамеченным. Рыцари переглядывались, но никто не возразил. Ночью я велел скрытно оставить все шатры и шалаши, а самим на ночь расположиться в ближайшем лесу.

Всю ночь я терпеливо ждал, что противник подберется, используя то ли стадо коров, то ли овец, то ли будет нести впереди себя срубленные елочки, как войско Макдуфа, однако никто не нападал. Барон Альбрехт в конце концов отвел меня в сторонку и шепнул:

- Сэр Ричард, я вас понял.

- Хреновый из меня стратег, - признался я, - если понимают. Да еще сразу.

- Только я понял, - утешил он. - Только вы никому, пожалуйста, о своей задумке. Ее могут понять так… как следует.

- А что я задумал? - пробормотал я. - Да еще такое, чего надо стыдиться?

- Вы решили, что граф Уилбур нападет ночью на беззащитный лагерь и постарается перебить спящих? А мы тут и ударим на него внезапно с тыла… Не знаю, сэр Ричард, среди каких подлых народов вы скитались, но неужели вы подумали, что граф Отважный способен на такую гнусность?

Я буркнул:

- При чем здесь гнусность? Обычная военная хитрость. Хитрость на хитрость. Кто перехитрит, тот и прав.

Он покачал головой:

- Сэр Ричард, что-нибудь придумайте иное, а то и наши рыцари оскорбятся. Это же пятно на все рыцарство!

- Да ладно, - вяло пробормотал я. - Оправдываться я умею. Вся жизнь на отмазках. Свалю на ритуал. На ритуалы, кстати, можно валить все. Ритуалы не требуют объяснений.