"Ричард Длинные Руки – гроссграф" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 11

За полночь, когда мы, совсем усталые и осоловевшие от съеденного и выпитого, выбирались из-за стола, Зальц незаметно кивнул мне. Когда все ушли, он велел отойти в сторону даже двум телохранителям, шепнул:

– Будьте осторожны. Уже интересуются, не появился ли в наших землях небольшой отряд, где черное знамя с золотым конем…

Я спросил так же тихо:

– Ваш маг сообщил?

Он кивнул, ничуть не смутившись, объяснил:

– Он добавил, что за вашу голову обещаны просто горы золота. Как человек, который бдит о благополучии наших земель…

Он умолк, дальше объяснять лишне, умный поймет, я понял еще и ответ Зальца насчет невыгодности близкой выгоды, умный и дальновидный стратег, таким и должен быть правитель.

– Хорошие новости, – сказал я. Он взглянул непонимающе, я добавил: – Значит, у них нет близко своих отрядов. Стараются задержать нас наемниками.

Он покачал головой.

– Наемниками не пренебрегайте. Среди них есть очень опасные вожаки отрядов.

– Учту, – ответил я. – Спасибо. За все спасибо.

Покинув замок Зальца на рассвете, мы на отдохнувших конях неслись по росистой траве, пока не разогрелись так, что пар из ушей, а кони и люди в мыле.

Короткий отдых, чтобы напоить коней, и снова в седла, снова под копытами гремит сухая степь, а когда она осталась позади, ворвались под сень деревьев. Толстый ковер из опавших листьев глушит топот, по обе стороны мелькают деревья, то и дело пригибаешься, чтобы не попасть в страшноватые лапы корявых сучьев.

Этот лес тянулся долго, наконец дорога игриво выбежала на поляну, а дальше начала раскрываться за уходящей стеной из могучих мрачных сосен зеленая долина. Рыцари, что ехали впереди, натянули поводья, один повернулся и отчаянно замахал руками. Донесся крик:

– Граф Эбергард!.. Граф Эбергард!

Сэр Смит пришпорил коня раньше графа, я пустил Зайчика вперед, мой арбогастрик застоялся, наверное, идти с такими черепахами, вынес меня на простор моментально, обогнав и сэра Смита с графом Эбергардом, и даже дозорных рыцарей.

Под могучим дубом, раскинувшим ветви на просторе, звенит сталь, слышатся крики, брань, глухие удары. Несколько человек, прижавшись спинами к дереву, отчаянно отбиваются от десятка насевших разбойников. В сторонке на боку повозка, колеса все еще медленно вращаются. Зайчик на большой скорости понес прямо в схватку, я едва успел выхватить меч. Зайчик с ходу сшиб двоих, я ударил направо и налево, эти двое упали с дикими криками боли и ужаса. Я остервенело рубил, продвигался к дереву, там уже остался один, но нападающие оглянулись, в глазах изумление и ярость, с криками бросились навстречу.

Я срубил двух, больно неуклюжи, увидел, как мужчина под деревом упал на колени, но все еще поднимает меч, пытаясь парировать удары одного из разбойников, что все-таки решил добить раненого. Я бешено взмахивал мечом, рука слегка вздрагивала, когда лезвие рассекало тугую плоть, щит трещал под ударами дубин. Я сразил еще двух, остался последний, что занес дубину над головой мужчины.

– Чтоб ты сдох!

Я не успевал, метнул с силой меч. Перекувыркнувшись, меч ударил рукоятью в голову разбойника. Тот шатнулся и рухнул на колени, затем завалился навзничь. Откуда-то появилась избитая и в порванном платье женщина, громко всхлипывала, ее руки прижали к груди голову мужчины. По виску течет кровь, но он пытался освободиться, прошептал:

– Где мой меч…

– Все кончено, – заверил я его. Подобрав свой меч, повернулся к женщине: – Вы не ранены?

Она ответила вся дрожа:

– Я нет, но Брайан… Он весь в крови…

Мужчина слабо улыбнулся.

– Нет-нет, со мной все в порядке. Это пустяки, пара царапин… Просто оглушило…

Сзади прогрохотали копыта, мелькнуло бледное лицо графа Эбергарда, он метнул на меня бешеный взгляд, сверкали мечи, слышался голос сэра Смита, деловито напоминавшего, что из христианского милосердия надо добить раненых, у которых не хватило сил отползти. Брат Кадфаэль заспорил, тогда сэр Смит возразил, что разбойников надлежит по всем законам повесить, так не милосерднее ли… и брат Кадфаэль сдался.

Женщина всхлипывала и поддерживала голову этого Брайана, прижимая к груди. Вся правая половина лица начинает багроветь, что значит – завтра будет синей, а потом заиграет всеми цветами радуги. Светлые волосы с той же правой стороны слиплись и стали кирпично-красными, тонкая струйка все еще стекает по щеке.

Перехватив мой взгляд, он с неловкостью улыбнулся.

– Уверяю вас, доблестный сэр, со мной все в порядке! Это просто ссадина. Мне удалось отделаться одними кровоподтеками, а вот моим спутникам, боюсь, не повезло…

Поколебавшись, я удержался от импульса побыстрее залечить его ссадину и кровоподтеки. В таком возрасте и само пройдет быстро, а чутье мне подсказывает, что до поры до времени не стоит раскрывать свои возможности целителя. А то граф Эбергард и его команда вообще перестанут считать меня рыцарем.

Сэр Смит посмотрел на солнце, намекнул, что неплохо бы сделать короткую остановку на отдых. Никто не спорил, быстро разожгли костер. Обрадованный Пес притащил пару огромных толстых дроф, я их сперва принял за страусов. Экескул и Дилан взялись потрошить и разделывать по всем сложным правилам дворцового этикета, а я подошел к спасенным.

Парень мужественно улыбнулся.

– Все хорошо, сэр. Мы в неоплатном долгу.

– Да пустяки, – ответил я великодушно.

– Мы свои жизни пустяками не считаем, – возразил он с улыбкой. – Потому и чувствуем себя… так, как чувствуем.

Сэр Смит подошел к нам и отсалютовал наспех вытертым мечом.

– Сэр Смит, – представился он галантно. – Барон, а главное – победитель Каталаунского турнира, чем горжусь особенно. Могу чем-то помочь?

Женщина потрясла головой.

– Вы уже помогли так, что лучше представить трудно. Если бы не вы, нас бы уже… наверное, жарили бы на костре… Я – леди Ингрид, дочь барона Гросса. А это… сэр Брайан, сын барона Престона.

Она нашла в себе силы улыбнуться при упоминании о костре, отважная женщина, настоящая валькирия, красивая и яркая, одна копна золотых волос чего стоит.

Сэр Брайан криво улыбнулся, прижал ладонь ко лбу.

– Только теперь голова начинает трещать. Мы ехали в… ближайший город, по дороге встретили торговцев, поехали вместе. Полагали, так надежнее, однако, как видите… Мы всем обязаны вам, благородный сэр! Располагайте нами.

Я поклонился.

– Сэр Легольс. Еду в свое герцогство Пуатье, дабы принять причитающуюся мне корону.

Глаза женщины расширились, в них мелькнул испуг, а лицо побледнело. Сэр Смит спросил встревоженно:

– Вам плохо?

– Ни… че… го… – ответила она прерывистым голосом, – это от… пережитого… Простите, я пойду помою руки в ручье… на мне слюни этих головорезов… Как они сбросили меня с коня, мерзавцы!

Сэр Смит посмотрел ей вслед, в глазах восторг.

– Я давно не видывал таких красавиц!

– С самого турнира, – напомнил я безжалостно.

– Так это когда было!.. Сэр Брайан, вам повезло.

Он сказал слабо:

– Боюсь, что вы не так нас поняли…

Сэр Смит подмигнул:

– Ладно-ладно, мы ведь понимаем ляморные дела! Не так ли, сэр… Легольс? Не отрицайте очевидное, сэр Брайан!

Сэр Брайан слабо улыбнулся, но отрицать в самом деле не стал.

Сэр Брайан изловил коня леди Ингрид, помог ей сесть, а потом поймал своего, что храпел и долго дичился хозяина, от которого пахнет свежей кровью. По дороге сэр Смит пустил коня рядом с моим и многозначительно шепнул, что эта парочка что-то скрывает. Я кивнул, у меня такое же впечатление, но они вроде бы намерены остаться в ближайшем городе, а мы попрем дальше.

Он выслушал, кивнул.

– Да, конечно… но спиной к ним лучше не поворачивайся.

– Ах ты наш особый отдел, – сказал я с сочувствием, – они выглядят слишком безобидными. А здесь мир, где злодеев можно арестовывать уже по рожам. Кто ничем не рискует, тот рискует вдвойне.

Сзади донесся предостерегающий крик. Я оглянулся, тройка рыцарей, что тащилась в арьергарде, махали руками. За их спинами примерно за милю клубится дорожная пыль. Все насторожились, начали проверять оружие, доспехи, кое-кто соскочил на землю и подтянул ослабевшие подпружные ремни.

Я стиснул зубы, в эту эпоху непрерывной гражданской войны всех против всех надо любого встречного рассматривать не только как противника, но и как врага. Единой власти над государством нет, а король – это всего лишь один из баронов, которого признали старшим, но связав такими условиями, что он все равно не волен ни над страной, ни над баронами. Бароны, опираясь на свои неприступные замки и могучие дружины, занимаются разбоем и самоуправством в окрестных землях, что исправно платят дань. Конечно, потом против таких разбойников, что парализовали торговлю между городами и странами, короли будут предпринимать походы: замки начнут осаждать, и, не взяв, чаще всего о чем-то да договорятся, но пока что до этого времени еще далеко…

Желтое облако пыли становилась все больше, я вздохнул и взял в руки лук. Со мной только сэр Смит, граф Эбергард и граф Мемель, да еще леди Ингрид с сэром Брайаном позади, остальные выдвинулись вперед, готовые принять удар на себя, остановить, лечь костьми и все такое, но не допустить до меня, что меня устраивает как нельзя лучше. И как стрелка из лука, который избегает ближнего боя, и вообще… пусть чужаки будут от меня на расстоянии.

Из пыльного облака выметнулись первые всадники. Все мчались бешеным аллюром, пригнув головы к конским гривам, кони в мыле, хрипят, глаза безумные, всадники безжалостно кровянят им бока длинными шпорами. Передний увидел нас, выхватил меч и закричал хриплым голосом:

– Вот они!.. Убейте…

Из желтого облака выныривали все новые всадники, в руках появились мечи. Мои пальцы рывком дернули тетиву к уху, щелчок, пальцы бездумно ухватили новую стрелу, рывок к уху и новый щелчок, затем еще и еще… Наши рыцари изготовились к тяжелому конному удару, когда их заставят попятиться, закрылись щитами и сжимали рукояти мечей, нагнетая в сердца и в мышцы ярость, когда силы удваиваются.

Лишь двое всадников долетели до стальной стены наших рыцарей. Остальные либо склонялись к конским гривам, либо откидывались на крупы, либо сползали в сторону. Самые задние влетели в месиво на дороге, где трое из сраженных моими стрелами сумели опрокинуться вместе с конями. Те испуганно ржут и бьют в воздухе копытами, калеча острыми подковами коней и всадников, что стараются пробиться к ощетинившейся стене рыцарей Эбергарда.

Я выпустил еще несколько стрел. В это время кто-то из наших выкрикнул что-то воинственное, стальная стена двинулась ровным строем. Длинные копья подавались назад для удара, слышался жуткий крик, а всадник спешил стряхнуть с копья наколотого противника, чтобы всадить острие в следующего.

Через несколько минут схватка затихла, трое соскочили с коней и пошли добивать раненых. Граф Эбергард рявкнул, к нам подвели единственного захваченного в плен. Подозреваю, что просто оставили в живых для допроса.

Крепкий и жилистый воин, два шрама на лице, дубленая кожа, мелкие морщинки у глаз, вид бывалого воина, такой на улице вызвал бы симпатий куда больше, чем надменный Эбергард или напыщенный сын герцога Люткеленбергского, которого я играю, но сейчас мы с графом Эбергардом в одной упряжке, а этот вот мчался в нашу сторону с поднятым мечом.

Граф Эбергард смотрел на него с невыразимым презрением.

– И как же ты осмелился, мерзавец, – произнес он холеным голосом аристократа с родословной до потопа, – напасть на августейших особ?

Я кашлянул, сказал вежливо:

– Простите, граф, я сам допрошу пленника.

Граф поморщился.

– Ваша светлость, не стоит вам пачкать руки таким ничтожеством.

– Ничего, – ответил я легко, – мы в походе, церемонии дворцового этикета оставим до возвращения в Пуатье.

Он покачал головой:

– Я, как отвечающий за отряд, не могу допустить…

Я сказал чуть громче, подпустив в голос угрозы:

– Граф, это что за неповиновение?

Он сверкнул глазами, стал еще надменнее, набрал в грудь воздуха, я уже ждал, что брякнет какую-то глупость, сэр Смит оказался рядом с вроде бы случайно обнаженным мечом в руке, глядя на графа весьма недружелюбно. Граф оглядел нас, вздохнул, лицо словно разом постарело, он махнул рукой и, отвернувшись, безмолвно удалился.

Я повернулся к молча наблюдавшему с немалым интересом пленнику. Наши взгляды встретились, в его глазах я прочел уважение профессионального солдата к противнику, который ссадил с коней половину отряда.

– Вот что, – сказал я самым будничным тоном, – если ты ответишь на все вопросы, которые меня заинтересуют, тебя отпустим.

Он фыркнул:

– Не отпустите, знаю. К тому же я из клана Сокола! Не слыхал? Мы в состоянии вытерпеть любые пытки.

Я вздохнул.

– Знаешь ли, никто не говорил о пытках. Я предпочел бы обойтись без них, как гуманист с головы до ног. Пытки… это нехорошо. В большинстве цивилизованных стран они запрещены и не применяются, за исключением застенков совсем уж секретных служб. Да еще во время войны, когда нужно срочно разговорить захваченного, чтобы спасти жизни сотен своих людей… ты понимаешь меня? Если я таким нехорошим делом, как пытки, могу спасти своих друзей, то я…

Он демонстративно сплюнул мне под ноги.

– Я же сказал!

– Хорошо, – ответил я печально. – Сэр Смит, придется допросить пленного.

Он рявкнул с готовностью:

– Это мы сделаем! Не одному язык развязывали в адской резне!.. А когда через Керкулан шли, так и вовсе… Огнем его? Срезать куски мяса и скармливать вашему Псу?

– Нет-нет, – ответил я. – Что мы, дикари малограмотные, поступать так неэффективно? От потери крови теряется, как знают цивилизованные люди, чувствительность к боли. Сэр Дилан, подержите руку пленника на этом камне. А вы, сэр Смит, вот этим поменьше стукните по ногтю указательного… а потом следующего… Следующего…

Пленник дико заорал уже после первого удара. Ноготь указательного пальца сразу побагровел, начал наливаться лиловостью. Сэр Дилан с удовольствием держал в медвежьих лапах растопыренную пятерню пленника, сэр Смит ударил по ногтю среднего пальца, пленник забился в конвульсиях, а когда расплющили ноготь безымянного, вскричал в слезах:

– Прекратите!.. Прекратите, я все расскажу!

– Расскажешь, – согласился я. – Все расскажешь. Не забывай, сколько у тебя еще пальцев. И если мне покажется, что ты где-то соврал… только покажется!.. ты узнаешь, на что способны миротворцы при совершении гуманитарных миссий. Итак, как зовут?

– Габриэл, однощитовый рыцарь.

– Чей вассал?

– Сэра Эглера, владельца земель от реки и до Синих Холмов.

– Реку вижу, а где эти Холмы?.. ладно, неважно. Сколько человек нас преследует?

Он мотнул головой в сторону заваленной трупами дороги, где все еще бродили наши рыцари и обшаривали карманы, вспарывали седла, куда многие зашивают золото и драгоценные камешки.

– Здесь было… двадцать четыре.

– Кто из них кто?

Он понял вопрос правильно, не стал называть имена, а сказал торопливо:

– Шесть рыцарей, четыре копейщика, остальные – латники.

– Ого, – сказал я, – странная диспропорция… Ладно, какой был последний приказ?

– Догнать отряд из тринадцати человек, во главе которого рыцарь с гербом золотого коня. Убить этого рыцаря, остальных не обязательно.

– Кто его отдавал?

– Сэр Эглер, глава отряда.

Я спросил резко:

– С кем он советовался? Чьи приказы выслушивал?

Он вздрогнул, на мгновение застыл, но сэр Смит угрожающе приподнял камень, и пленник заговорил быстро-быстро, почти захлебываясь словами:

– Я не знаю!.. Никто не знает! Но сэр Эглер отъезжал в сторону, велев нам оставаться на месте, мы видели, как он стоял на холме, смотрел в небо, но никто не появился… Правда…

Он умолк, сглотнул слюну, глаза стали круглыми, как у птицы.

– Что? – спросил я резко.

– Мой друг Месмер, у него есть тайный амулет, так вот он вечером шепнул мне потихоньку, что перед Эглером появилась темная фигура, что все время дрожала и расплывалась, а потом исчезла, словно ее размыло ветром.

Я прикинул, что еще стоит спросить, но вроде все важное уже выпытал… слово-то какое точное – выпытал, поинтересовался:

– А почему вы так лезли на рожон? Хоть вас и двадцать четыре, но и нас не горстка.

Он сдвинул плечами, глаза забегали, язык судорожно облизнул сухие губы.

– Нам пообещали каждому по сорок золотых монет!.. Это ж всю жизнь прожить в достатке. А еще тому, кто убьет этого с золотым конем на плаще…

Он замялся, я напомнил любезно:

– Меня, ты хотел сказать.

– Ваша милость, – буркнул он, – кто ж знал, что вы такой зверь? Мы надеялись налететь, сразить только вас и тут же обратно. Кони у нас добрые, а вашему отряду не до того, чтобы за нами гнаться. Мы бы ушли, хоть коней заморили, это верно.

Он задел распухшие пальцы, скорчился, из глаз брызнули слезы. Судя по его виду, готов и дальше выкладывать все с любыми подробностями, даже граф Эбергард начал посматривать на меня с удивлением. Когда пленный умолк, вконец обессиленный, я сказал так же буднично:

– Свободен, можешь идти.

Он встал, покачнулся, совершенно раздавленный нечеловеческими пытками. Я сказал доброжелательно:

– Ногти заживут, хотя несколько дней поболят, а потом и следа не останется. Это не то что отрубывать руки по локти.

Он осторожно обошел дорогу, где и на обочинах трупы менее удачливых, потащился, шатаясь от жутких пыток. Ко мне сзади подошел брат Кадфаэль, глаза молодого монаха смотрели с великой скорбью вслед несчастному… или счастливому, это как посмотреть.

– Не милосерднее ли дать ему лошадь? – предположил он.

– Страдание очищает душу, – напомнил я. – А великое страдание – это вообще катарсис, так необходимый христианину. Пока он бредет по этой дороге, успеет подумать и осмыслить многое, брат Кадфаэль. А если дать коня, он слишком скоро прибудет в злачное место, где доступные девки, много вина…

Сэр Смит сказал язвительно:

– Не говоря уже о том, что быстрее сообщит, где мы.

– Да, – ответил я с лицемерным вздохом, – но я в первую очередь забочусь о спасении его души, об очищении слезами и раскаянием. Не правда ли, брат Кадфаэль, это очень важно?

– Правда, – буркнул Кадфаэль и посмотрел на меня с подозрением. – Только что-то слишком уж вы скорбите о нем, сэр… Легольс! Что-то я вдруг вспомнил о крокодилах, которые тоже плачут… Вот никак не пойму, с чего бы?

Я улыбнулся и повел его обратно к его мулу. Там наткнулся на испуганный взгляд леди Ингрид, она тут же посмотрела в сторону и зябко поежилась. Сэр Брайан ответил мне бледной улыбкой, но и в его лице было что-то такое, что в самом деле показалось опасным поворачиваться к нему спиной.