"Ричард Длинные Руки – гроссграф" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 1

Дорога медленно шла вниз, под копытами уже не стучит звонко камень, подковы мягко опускаются в покрытую прошлогодними листьями почву, а потом и вовсе послышалось чавканье, словно ноги погружаются в болото. Деревья остались позади, мы едем по открытому пространству, впереди нечто вроде умирающего болота: укрытые толстым ковром из зелено-рыжего мха мили, везде омерзительного вида мшистые кочки, похожие не то на гигантские бородавки, не то на болезненные наросты, готовые вот-вот прорваться гнилостной жижей.

В трех-четырех сотнях шагов впереди начинается серый отвратительный туман. Обычный, без колдовства, но любой туман – мерзость, а когда на болоте, то это еще и угрожающая мерзость, что и опасные ямы скроет, и даст подобраться зверю.

Я первый покинул седло и пошел, держа коня в поводу. Под сапогами мягко пружинит, есть ощущение надежности, но сзади раздалось испуганное ржание: мул Кадфаэля прорвал острым копытом ковер и провалился едва ли не по брюхо. Кадфаэль не успел и головы повернуть, мул с отчаянным криком сам выбрался, глаза как плошки, дрожит с головы до ног, будто за копыто успело хватить зубами нечто неимоверно страшное.

Я напряженно прислушивался к звукам, что мерещатся впереди в плотной стене тумана, сэр Смит громко спросил над ухом:

– Что-то слышно?

– Да, – ответил я несколько раздраженно. – Принцесса, сытая по горло общением с принцами, ищет лягушку.

Он вскинул брови, смотрит с непониманием. Пришлось рассказать про царевну-лягушку, сэр Смит задумался и начал посматривать по сторонам, особенно внимательно изучая проплывающие мимо кочки мха.

Брат Кадфаэль тоже задумался и потом сказал нравоучительно:

– Вот что делает христианская любовь!

Я сказал сэру Смиту предостерегающе:

– Чтобы найти эту принцессу, придется перецеловать уйму лягушек.

Он помрачнел, на лбу углубились складки, кончики усов вроде бы чуточку опустились. Туман серый, редкий, на пару десятков шагов все-таки видно, но все равно гадко, в сгущениях чудятся страшные тени, подбирающиеся звери. В сторонке проплыла первая лужица открытой воды. Вполне мирно: темная гладь, мясистые листья болотных растений, даже чахлые кувшинки. Сейчас бы, мелькнула мысль, болотные сапоги «Иисус»: по воде аки посуху, кто знает, насколько это болото тянется. Но не должно быть слишком большим, иначе о нем бы услышали заранее.

В тумане гулко ухнуло, по спине скользнула ледышка. Я попытался себя уверить, что эта такая гигантская выпь, они так же жутко ухают, а тут еще приблизился брат Кадфаэль и тихонько указал в туман:

– Вон там что-то шевелится…

– Бегемоты, – сострил я довольно глупо.

Он переспросил:

– А что это?

Пришлось пересказать, как один бегемот звал второго жаб давить и что второй ему ответил. Кадфаэль остался серьезным, даже сэр Смит не хмыкнул, в тумане в самом даже нечто огромное двигается, почва чавкает под тяжелыми лапами. Сэр Смит даже перестал шарить глазами по кочкам в поисках лягушек.

Я заметил, что один из молодых рыцарей по имени Дилан старается держаться поближе к нам с сэром Смитом, будто черпает в нас уверенность, хотя, если честно, близость к нам может принести только беду. Сейчас он посматривал то по сторонам, где в толщах тумана двигаются пугающие призраки, то пугливо отпрыгивал от темных провалов в толще мха.

– Сэр Ричард… а вы уверены, что мы не заблудились?

– Когда путь неясен, – сказал я наставительно, – держись людей мудрых и осторожных – рано или поздно они находят удачный выход.

Он посмотрел на меня с великим подозрением.

– Это вы так шутите?

– Почему? – удивился я.

– Я уж подумал, что вы о себе такое брякнули…

Я ощутил себя задетым.

– Я не кажусь мудрым? А вот меня одна вообще занудой назвала.

Он затряс головой.

– Сэр, после того, как вы выманили всю погоню на себя лично, кто вас назовет осторожным? Вы – образец рыцарства!

Он смотрел такими влюбленными глазами, что я ощутил себя неловко, проворчал:

– Это я? Вы лучше на графа Эбергарда посмотрите! Вот кто образец так образец. Всем образцам образец. Просто образцовый образец.

Граф Эбергард покосился в мою сторону, кашлянул, но не проронил ни слова. В тумане двигаются сгущения, а толстый слой мха прогибается под ногами. Все уже слезли с коней и ведем в поводу, чтобы уменьшить вес, однако острые подковы время от времени прорывают мох, лошадь с жалобным криком проваливается по брюхо, барахтается, разрывая копытами болотный ковер, хозяин с таким же криком тащит за повод, ему помогают все, кто оказывался поблизости.

Из тумана вынырнул граф Эбергард, конь за ним ступает осторожно, почти упираясь лбом в спину, такой же невозмутимый и надменный, как граф, просто верблюд, а не конь.

– У вас хороший лук, – вдруг обронил граф.

Я поинтересовался с холодком в голосе:

– Это вы так стараетесь оскорбить?

– Помилуйте, – ответил он равнодушно, – и в мыслях не было. Просто я слыхивал, что именно в таких болотах живут крыланы. Говорят, из-за здешнего воздуха.

Я повертел головой, воздух как воздух, только слишком влажный, но какой еще на болоте, плотный и неприятный. Пот по лбу стекает и стекает, пока не начинает хлюпать в сапогах, а чтоб высохнуть по дороге – даже думать о таком смешно.

– Выше плотность, – определил я. – И восходящие потоки чувствуются. Значит, здесь могут держаться в воздухе звери покрупнее воробьев.

Он скользнул по моему лицу вроде бы безразличным, но моментально все схватывающим взглядом.

– Быстро соображаете, сэр Ричард. Я начинаю думать, что и стрелять из лука вас учили совсем не затем, чтобы приставить пасти овец. Тем более что лук у вас, как понимаю, очень не простой… Болото тянется на десятки миль в ширину, это нам повезло, что пересекаем в самом узком месте… хотя все купцы и благоразумные люди объезжают по краю. Но здесь совсем не…

Он запнулся на полуслове, вскинул голову. Почудился далекий писк, я торопливо шагнул к Зайчику и снял лук. Граф вслушивался напряженно, он заметил лук в моих руках. По его виду я все понял и сделал так, как он и подталкивал, тоже мне кукловод. Со всех сторон тяжелое дыхание, чавканье гнилой воды, затем писк повторился, уже громче.

– Сверху!

Я вскинул лук одновременно с криком графа. Рука привычно оттянула тетиву с наложенной стрелой. Грязные тучи ползут над самой головой, из темных недр вынырнули и быстро опускаются к нам серебристые, как рыбки в чистой воде, миниатюрные человеческие фигурки. Граф Эбергард выругался, я услышал в обычно бесстрастном голосе отчаяние, остальные рыцари быстро обнажили мечи и сгрудились в кучу.

– Опустить забрала! – прокричал граф Эбергард. – Не опускать оружия!

Фигурки быстро росли, я рассмотрел женщин, у всех тела словно покрыты серебристой краской. Сэр Смит что-то выкрикивал, брат Кадфаэль поднял крест и начал громко читать молитву, однако крылатые женщины снизились и, неспешно взмахивая огромными крыльями, летали над нашими головами. Голоса их оставались птичьими, как мне показалось, однако я различал отдельные слова, и чем больше вслушивался, тем большая дрема наваливалась, руки отяжелели, я опустил лук, рыцари переставали двигаться, даже брат Кадфаэль опустил крест и молитвенник.

Одна из женщин вдруг оборвала полет и бросилась на Дилана. Звякнуло железо, рыцарь упал под ее натиском, как железный истукан. Женщина захохотала торжествующе, запрокинула голову, я с содроганием увидел в ее неправдоподобно алом рту длинные острые клыки. В голову стукнула волна горячей крови, я с усилием поднял лук, но женщина и Дилан перекатились под конскими ногами, скрылись. Я вскинул лук и выстрелил в ближайшую ко мне, что начала было тоже складывать крылья для приземления.

Стрела ударила в крыло, женщина закричала от боли и неожиданности, остальные встрепенулись, разом взлетели выше. Тяжесть из моего тела исчезла, я начал холодно и зло выпускать одну стрелу за другой. В небе раздался страшный многоголосый крик, теперь в нем больше человечьего, чем птичьего, ни одна птица не сможет кричать так жутко, ибо зверь боится врага, но не понимает, что пришла смерть, а они видели и понимали, когда смертоносные стрелы легко пробивали их тела.

Последние две успели умчаться за пределы досягаемости, я оглянулся, в трясине все еще барахтаются. Наконец обезумевшая от близости теплой крови женщина ухитрилась сорвать с Дилана шлем, вообще оборвала ремни и, чуть не сломав ему шею, приникла было к его шее, и тут моя стрела ударила ее под левую лопатку.

Все уже шевелились, сверкали мечи, орали и суетились, окружили женщину и Дилана, помогли ЕМУ подняться на ноги, шея едва-едва прокушена, но яремная жила цела, а женщина бьется в жестоких конвульсиях, выгибается, заводя руку за спину и пытаясь выдернуть стрелу. Природа едва ли создавала что-то столь совершенное, как это тело: символ красоты – женское тело, а эта миниатюрная женщина есть символ чувственной красоты. Мужчины не могли оторвать глаз от ее груди с торчащими вытянутыми сосками, у нее дивно пропорциональный животик, серебряный пушок в низу живота, совсем как у взрослеющего ребенка, изящные ноги с длинными коготками, что вовсе не выглядят хищными, а скорее ухоженными ногтями.

Я посмотрел на небо, сунул лук и колчан в сумку на седле.

– Пора, – сказал я сухо, – иначе долго придется идти по такому болоту.

Рыцари замедленно разбирали коней, глаза всех прикованы к умирающей женщине. Граф Эбергард первым взял своего коня под уздцы и шагнул вслед за Псом, подавая пример. Сэр Смит тащил коня на длинном поводе, спросил меня с тревогой:

– Она умрет? Или… вдруг да бросится снова?

– Не думаю, что настолько живуча, – ответил я. – Иначе бы так не орали… Сэр Дилан!

Дилан вздрогнул, он все еще не отрывал взгляда от хищницы, что едва не прокусила ему артерию.

– В путь, сэр Дилан, – сказал я мягче. – Это всего лишь женщина.

– Да, но…

– Согласен, – сказал я, – это квинтэссенция женщины, из-за чего нас так тянет к подобным. Но укрепитесь духом, вашу кровь еще выпьют… попозже. И сделают это не так явно. Вы сами не будете возражать, даже если все будете понимать и видеть… А эту оставьте. В самом деле, оставьте. Вы только добавите ей мучений!

– Как? – спросил он убито. – Я бы… как-то помог…

Я сказал сочувствующе, но безжалостно:

– Сейчас ее тело начнет быстро стареть, а это женщины очень не любят показывать. Покроется морщинами, кожа станет сухой и дряблой, задница отвиснет, покроется целлюлитом… да и ноги тоже. Начнется стремительное варикозное расширение вен. Его обычно прячут под черными колготками…

Он смотрел то на меня, то поворачивался и бросал взгляд на крылатую женщину. Я, не глядя, собирал вещи, но по его лицу понимал, что происходит все точно так, как я сказал. За спиной слышался уже не крик, а полные ужаса всхлипы, стоны. Наконец Дилан воскликнул:

– И что же… она так и умрет старой?

– Нет, – ответил я хмуро, ибо нет на свете мужчины, который бы не сочувствовал стареющей женщине, – иссохнет до того, что тело пойдет трещинами… настоящими трещинами. Но сперва потемнеет, даже почернеет… потом начнет рассыпаться… да-да, на куски… Дольше всего останется ее быстро стареющее лицо. Руки и ноги уже рассыплются в пыль, а она еще будет кричать… хотя легких вроде бы уже нет… но на фиг нам такие тонкости…

Он повернулся и смотрел неотрывно. Я затолкал все в мешок, а когда посмотрел на Дилана, по его лицу видно и то, как лицо вампирши разом почернело, как с сухим треском рассыпался скелет, а череп все еще смотрит пустыми глазницами, где только что задорно блестели полные жизни молодые глаза. Все еще слышен истошный визг, переходящий в неслышимый диапазон… или это просто в ушах звенит, а затем и череп с легким шорохом рассыпался в черную пыль.

Наконец он глубоко вздохнул, обернулся ко мне, в глазах ужас и почтение.

– Все точно, – выдохнул он, – как вы и предсказывали, сэр.

Я отмахнулся.

– А как же иначе? Садись, поехали.

Он подошел к своему коню, но все не мог ухватить повод, промахивался, руки тоже трясутся, спросил потрясенно:

– Значит, их уже убивали?

Я пожал плечами, но увидел, что на меня и остальные смотрят ожидающе, а граф Эбергард вроде бы поглядывает в другую сторону, но чувствую по его позе, что не пропустит ни слова.

– Сотнями, – ответил я безучастно. Повернул Зайчика мордой к югу. – Все знакомо, все как всегда. Давайте быстрее! Будем еще из-за каждой ерунды задерживаться.

Все послушно двинулись за мной, только граф Эбергард и сэр Смит постарались выдвинуться вперед. Наконец граф Эбергард поинтересовался нейтральным голосом:

– Сэр Ричард, и что… всегда вот так?

– Всегда, – ответил я твердо. – Никакого разнообразия. Летают, мельтешат, все время подставляют себя под выстрелы. Гримасничают, кривляются, вместо того чтобы направиться прямо к цели. Если промахнешься, такая вот дура всегда дает вторую попытку, третью, четвертую… пока не попадешь. Потому и бьем, как мух. А если бы сразу к цели, давно бы всех людей повывели.

Эбергард спросил с непониманием:

– А почему так?

Я пожал плечами.

– Сие тайна великая есть.

Время от времени слышатся тяжелые вздохи, рев, а то и шлепающие по воде шаги. Рыцари тут же сбивались в круг и обнажали мечи, что очень неудобно, держа коней в поводу. Даже Брайан и леди Ингрид не отставали, устрашенные крылатыми чудовищами. Я успел подумать, что же их гонит такое, что готовы идти с нами, только бы поскорее убраться подальше от тех мест, где мы их встретили. Но лишние мысли тут же упорхнули, не до того, Кадфаэль вот безостановочно твердит ограждающие молитвы, я иногда метал на удачу молот: вдруг да собьет что-то призрачное. Один раз и в самом деле вернулся с окровавленной рукоятью. Рыцари притихли и смотрели со страхом и ожиданием то на меня, то на бескрайнее болото.

Все, что двигается или поднимается из глубин, – здешняя жизнь, человеческих следов нет, разве что пройдут где отчаянные охотники или искатели кладов. Я наконец взял в руки лук и стрелял во все, что проступало из тумана, неважно – тираннозавр-рекс или безобидная морская корова. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Сэр Смит вскрикнул, дрожащая рука указывала в клубящийся туман. Я приблизился, с трудом вытаскивая ноги из топи. Впереди медленно проступают из сплошной серой пелены четкие очертания строения. Я сделал еще несколько шагов, дом расположен на высоких толстых сваях, слизь блестит на лишенных коры столбах.

– Посмотрим?

Граф Эбергард сказал жестко:

– Мимо! Не задерживаться!

Я вздохнул.

– Скучный вы человек, граф.

– Зато я чаще других, – ответил он раздраженно, – привожу обратно своих солдат живыми.

– Разве я сказал, что вы неправы?

Он взглянул исподлобья.

– Мне так почудилось.

– Вы правы, граф, если это хотели услышать. Но человек вы – скучный.

– Лучше быть правым, – огрызнулся он, – чем веселым…

Он проглотил последнее слово, но я понял по интонации. Некоторое время мы шли молча, он все посматривал и на небо, и по сторонам, лицо встревоженное, перехватил мой взгляд, сказал несколько раздраженно:

– Сэр Ричард, я просто знаю, какие силы брошены на то, чтобы не допустить нас до герцогства!.. Вы полагаете, дело закончилось с истреблением этих отрядов?

Сэр Смит напомнил гордо:

– Не только этих.

– Что? – переспросил граф раздраженно.

– Вы забыли про крыланов, – обронил сэр Смит с той скромностью, что паче гордыни. – Мы еще помогли сэру Брайану и леди Ингрид, без нас бы им плохо пришлось. А также всяких одиночных.

Граф Эбергард напомнил холодновато:

– Крыланы, которых так лихо пострелял сэр Ричард, могли быть не сами по себе…

Граф Мемель возразил:

– Дорогой граф, вы уж слишком… тут волки овец дерут не потому, что мы едем.

– Лучше предположить, – сказал Эбергард холодно, – что крыланов послали. И что враг знает, где мы.

Граф Мемель сказал с сомнением:

– Сэр Эбергард, мы столь искусно заметали следы, что вон даже болото какое истоптали, кто за нами сунется?

– Мы искусно заметали следы, – согласился граф Эбергард, – но если за нами послали не откровенных ворон, то они все же могут отыскать нас и в болоте. Я же говорю, вполне возможно, что эти крылатые женщины были посланы темными монахами. Уж не думаете ли, что вам удалось от них избавиться окончательно? Нет, у них свой культ, их не убывает. Вообще побаиваюсь, что кольцо вокруг нас стягивается все плотнее. Возможно, враг и сейчас через глаза какой-нибудь птицы наблюдает за нами.

Сэр Смит спросил скептически:

– После той трепки, что мы им задали?

Граф Эбергард напомнил строго:

– Я уже сказал, что герцогство очень хотят захватить… повторяю – очень! Это значит, что против нас может действовать целая армия. Разбитая на группы и до поры до времени прикидывающаяся то купцами, то путешественниками, чтобы не привлекать внимание местных войск. Мы уже доказали свою силу, отбившись от наскока первых групп-разведчиков… так что могут подтягивать что-то посерьезнее.

Сэр Смит самодовольно ухмыльнулся и похлопал ладонью по ножнам, откуда торчит рукоять меча.

– Это уж точно.

– Хорошо бы все-таки выскользнуть без драки, – размечтался я.

– Как?

– Не знаю.

– У меня другой план, – сказал сэр Смит. – Давайте сделаем вид, что отправились, а я спрячусь и прокрадусь за вами на расстоянии. Так я замечу, кто за нами следит!

– И что?

– А ничего, – ответил он хладнокровно. – Хороший удар по голове отправит души нечестивцев оправдываться перед небесным судом.