"Ричард Длинные Руки – оверлорд" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 9

Слуга внес кувшин с вином и серебряные кубки. Барбаросса мрачно помалкивал, я старался сидеть спокойно и С достойным видом. Кто суетится – тот нервничает, так что надо выказывать уверенность полнейшую, да, полнейшую, тогда мое чувство уверенности в своей правоте передастся, да, передастся. Беда только, что в этом грубом мире я не загрубел, а вроде бы даже, стыдно признаться, заинтеллигентнел, что ли. Тут уж не скажешь, что в лесу что-то крупное сдохло. Тут бери масштабнее: к глобальному потеплению, наверно.

Дверь распахнулась, вошли сэр Уильям и отец Феофан. Сэр Уильям – седой и статный, все еще с печатью лучшего турнирного бойца былых времен, отец Феофан – внимательноглазый, тихий и углубленный в свои нелегкие беседы с Господом.

Барбаросса небрежным взмахом указал на стулья за столом. Маршалл и отец Феофан поприветствовали меня сдержанно, любезно, в присутствии короля радоваться можно только наличию короля, сели напротив, словно у нас на повестке дня трудные переговоры по разоружению. Или статусе непризнанных республик.

Сэр Уильям внимательно посмотрел на Барбароссу, на меня, снова на Барбароссу.

– Снова проблемы с сэром Ричардом? – спросил он любезно. -А ведь у вас был шанс все проблемы решить разом.

Отец Феофан обронил равнодушно:

– Помост с виселицей нетрудно и восстановить. Лица их оставались серьезными, даже я не мог уловить, стараются развеселить короля или говорят серьезно. Барбаросса сдвинул брови, вид грозный, шутить не намерен, сказал резко:

– Серьезные новости из Армландии. Сэр Уильям потер ладони:

– Наконец-то!

– Не радуйтесь, – сказал Барбаросса раздраженно. – Сепаратисты приготовились отделиться. А сэр Ричард, похоже, им потакает.

– Ну да, – сказал я обидчиво, – я должен был красиво сложить голову, угождая вашим имперским амбициям, да?.. А как же насчет волеизъявления народа? А если свободолюбивый народ не изволит жить под гнетом?

Сэр Уильям быстро взглянул на потемневшее лицо Барбароссы, сказал просительно:

– Сэр Ричард, вы шутите, что значит – не все ужасно, но все-таки держитесь серьезнее. Я догадываюсь, проблем много.

– Больше, чем предполагаете, – согласился я. – Однако все они, как думаю, решаемы. В смысле, девяносто из ста решатся сами, а за оставшиеся десять и браться не стоит.

Барбаросса буркнул:

– Сэр Ричард… расскажите о положении в Армландии. Сэр Уильям и отец Феофан бывали там, представляют, с чем придется столкнуться.

– Надеюсь, – ответил я, – нам не придется сталкиваться с оружием в руках. Хочу предупредить сразу, Армландия переполнена оружием и теми людьми, что умеют его держать в руках. То ли железные руды там на поверхности, то ли кузнецы и оружейники свое дело знают лучше своих собратьев в других регионах, но народ хорошо вооружен и настроен решительно. Мне предложили титул гроссграфа!

Маршалл и отец Феофан молчали, ошеломленные и не знающие, что сказать. Барбаросса после паузы проронил с подозрением в голосе:

– На каких условиях?

– На условиях отделения от владений Вашего Величества, – ответил я честно, уточнил на всякий случай: – Они имеют в виду королевство Фоссано.

Я нарочито сделал паузу, все трое сразу насторожились, подобрались, словно гончие псы при виде зайца. Барбаросса снова заговорил первым:

– И что вы ответили? Хотя, конечно, представляю…

– Ваше Величество, – спросил я, – а что можно было ответить? Вы представляете верно, ведь вы мудрый король, а не какая-нибудь шелупень! Скажи я, что не согласен, тут же выбрали бы другого гроссграфа! Из своих. И так чудно, что предложили этот титул мне. Правда, объяснение есть, но такое обидное, что даже губами шевелить не хочется.

Сэр Уильям сказал сухо:

– Сэр Ричард, вы не искушены в подобных делах, потому вам оно кажется обидным. На самом деле сплошь и рядом выбирают чужаков. Потому что соседей ненавидят больше. Значит, вы приняли этот титул?

– Я принял предложение, – пояснил я. – Титулом меня только поманили, но еще не дали. Должны утвердить на совете лордов. Может быть, весной… Или летом! Однако сразу хочу сообщить, что я принял предложение только затем, чтобы избежать гражданской войны! И в самой Армландии, и с Фоссано. Я считаю Армландию неотъемлемой частью Фоссано, и намерен проводить именно эту политику.

– Как? – спросил сэр Уильям в упор.

– Торговые связи без всяких таможенных пошлин, – объяснил я. – Общие законы. Правда, визиты королевских судей придется временно отложить, чтобы не раздражать лордов, но в остальном будем себя держать так, словно ничего не случилось.

Отец Феофан, дотоле молчавший, спросил тихо:

– Сэр Ричард, скажите честно, как перед Богом… а сами вы не подумывали, чтобы встать во главе Армландии? Как отдельного государства? То ли крохотного королевства, то ли гроссграфства?

Барбаросса прорычал:

– Да, сейчас он так прямо и признается!

– Не скажет? – спросил отец Феофан.

– Это тот еще лис, – сказал Барбаросса с угрозой. Я повернулся к нему и взглянул прямо в глаза.

– Ваше Величество, если позволите, я скажу вам прямо в глаза… вот прямо возьму и скажу, как доблестный рыцарь без всякого страха… а там хоть режьте меня!

Он насупился, по-волчьи зыркнул на сэра Уильяма и отца Феофана, но я загнал его в ловушку, и он с превеликой неохотой выдавил из себя, как будто рожал огромную шипастую жабу:

– Сэр Ричард, уж вы меня точно ничем не удивите. От вас я ожидаю всего.

Я поклонился и сказал громко:

– Вот так прямо в глаза вам и выдам всю правду-матку, а там как хотите… Так вот, Ваше Величество, положа руку на сердце, я скажу открыто и честно вам прямо в глаза: вы – великий государь!

Он дернулся, будто я ему тараном в лоб, вельможи застыли. Сэр Уильям и отец Феофан, а также сам Барбаросса, смотрели на меня, как на Вовочку, что явился в класс подстриженным, в чистой рубашке, никого не ударил, не обматерил, а с учительницей еще и поздоровался.

Барбаросса, наконец, с трудом прочистил горло:

– Э-э-э… Что-то я не понял…

– Чего? – спросил я невинно.

– Где это вы меня, сэр Ричард, облили помоями. Вроде бы нет, а чувство какое-то…

– Вы стали подозрительным человеком, – произнес я сокрушенно. – Ничего не поделаешь, издержки профессии. Но я в самом деле отношусь к вам с великим уважением и считаю вас законно избранным королем.

Он спросил с еще большим сомнением:

– Да? Но вот некоторые до сих пор все еще называют меня узурпатором.

Я махнул рукой:

– Это отъявленные монархисты, не принимайте их всерьез. Они помешаны на так называемом законном престолонаследии. Что значит: отец передает корону сыну, тот – внуку, внук – правнуку… и пошло-поехало. Дурь несусветная.

Он всматривался в меня с великим недоверием, все еще выискивая подвох.

– Дурь?

– Несусветная, – подсказал я любезно. Он пробурчал с подозрением в голосе:

– А что в этом плохого?

– Все, – ответил я уверенно.

– Да? – спросил он с сомнением. – Зато исключается кровавая борьба за престол. Юные принцы с детства учатся управлять государством, получают настоящее образование, общаются с принцами и принцессами других стран, крепят связи династическими браками…

Сэр Уильям и отец Феофан поддержали его слова сдержанным гулом одобрения. На меня смотрели с нескрываемой подозрительностью, как на человека, что сумел лучше всех польстить королю и втереться на первые места, оттеснив их, действительно преданных и знающих свое дело.

– Ваше Величество, – объяснил я, – я демократ. Хоть и лягаю демократов обоими копытами при каждом удобном случае, но я демократ, хотя половину нынешних демократов перестрелял бы немедля, а вторую половину – перевешал. Если остался бы еще кто, ну там третья половина, у нас такое бывает, тех на кол. И – рукоятью, рукоятью! Но все-таки я демократ по убеждениям, потому для меня демократические ценности – не пустой звук. Я признаю вас королем, потому что вы единственный, насколько я знаю, из окружающих королей, кто пришел к власти законным демократическим путем.

Барбаросса молчал, вконец обалделый, а сэр Маршалл осторожно напомнил:

– Его Величество тогда еще изволил быть вожаком вольных рыцарей… вторгся в королевство с северо-востока, разбил небольшой отряд сэра Руерга, а затем, пользуясь междоусобной войной, ворвался в столицу и низверг прежнего короля с трона.

Отец Феофан перекрестился и уточнил:

– Низверг с трона, а затем и с балкона. Прямо на камни городской площади.

– Сперва с трона, – поправил сэр Маршалл, – впрочем, можно считать, что это получилось одновременно. И тут же Его Величество ухватил слетевшую с головы короля корону и, даже не обтерев от крови, водрузил на голову.

– На свою собственную голову, – льстиво добавил отец Феофан. -А потом еще и кивнул ею в знак согласия.

Барбаросса буркнул:

– Кровь врага украшает мужчин.

Он все зыркал на меня с недоумением, а я сказал с твердым, как адамант, достоинством:

– Вот это и есть демократия в чистом виде! Которую я, как истинный демократ, приветствую и признаю. Вам никто не передавал власть всего лишь на том смехотворном основании, что вы родились в королевской семье сынком короля. А если этот сынок дурак? Все равно власть надо передать ему, таковы идиотские законы престолонаследия! Нет, это грубейшее нарушение прав человека, ко всему прочему. Мы все рождаемся равными, потому и на престол у нас должны быть равные права. При таком раскладе получает трон, естественно, лучший. Потому я, как убежденный демократ, полностью признаю вас законным королем на свободных демократичных выборах, когда шансы на престол были у всех!

Барбаросса не отрывал от меня пронизывающего взгляда. Пожив на свете немало, еще больше повидав, он видел, что я говорю искренне, это озадачивало его больше, чем если бы я сложил свои полномочия и отправился в монастырь.

Сэр Уильям проговорил озадаченно:

– Многое крамольно, однако… сэр Ричард как будто бы прав…

– Как будто бы, – рыкнул Барбаросса.

– С точки зрения церкви, – сказал отец Феофан, – сэр Ричард говорит как правоверный сын церкви и понимающий христианин…

Я раскланялся, как на сцене перед залом, и, заканчивая речь, сказал горячо:

– Потому, Ваше Величество, вы можете быть целиком и полностью уверены в моей полнейшей лояльности. Как рыцарь без страха и упрека я мог бы не подчиняться незаконной или коррупционной власти, но вашу власть короля признаю не только как оверлорд, но и как человек. Повторяю, потому что вы – единственно избранный на престол законным демократическим путем… ну, пока в таком чистом виде! Зато без всякой подтасовки бюллетеней и манипуляции общественным мнением.

Я отвесил средний поклон, исполненный собственного достоинства, на меня устремлены три пары глаз, гордо выпрямился, бросил ладонь на рукоять меча.

Сэр Уильям проговорил задумчиво:

– Вообще-то я знаю сэра Ричарда как человека чести… Не думаю, что жажда власти затмит у него морально-этические ценности.

– Я тоже не стал бы спешить с выводами, – ответил отец Феофан осторожно, – сэр Ричард только что ясно и недвусмысленно подтвердил, что считает вас, Ваше Величество, вполне законным королем. И доводы его показались мне, хоть и странными, но убедительными.

Барбаросса прорычал, как старый, но все еще могучий лев:

– Все равно я ему не верю. Что-то он держит за пазухой! Я прям вижу, как там шевелится камешек… размером с Хребет!

Я с достоинством поклонился.

– Ваше Величество, у меня за пазухой целый склад камней и скал. Но там нет даже песчинки в ваш королевский огород. У меня нет к вам претензий… как к королю. Я считаю вас легитимным правителем. А это значит, что Армландия – ваша. Однако в целях предотвращения бесполезного кровопролития нужно этот вопрос пока опустить…

Барбаросса вскинулся.

– Как это? – рыкнул он. – Позволить утверждать, что Армландию сумели оторвать от Фоссано?

– Собака лает, – сказал я, – ветер носит. Мы не станем такое подтверждать, это главное. Ваше Величество, уверяю вас, это самый лучший вариант! Лорды тоже не дураки, прекрасно понимают, что вы не в состоянии послать туда войска.

– Почему? – возразил Барбаросса.

– Болота, – напомнил я. – Вы сами их называли непроходимыми. Кроме того, дома и стены помогают. В том смысле, что крестьяне не останутся в стороне. Будут помогать своим сюзеренам, а вашим войскам ставить ловушки. Но даже, если сумеете сломить сопротивление, это потребует таких сил, что обескровит не только Армландию, но и Фоссано! И любой сосед, гораздо более слабый, легко захватит ваше королевство, воспользовавшись случаем… как вы в свое время захватили корону, воспользовавшись слабостью королевской власти.

– И что вы предлагаете?

– Есть другой выход, – сказал я напористо. – Привязать Армландию к Фоссано так, чтобы она не оторвалась.

Чтобы сами лорды и даже простолюдины считали себя частью Фоссано… неотъемлемой частью! Барбаросса спросил с недоверием:

– Это как?

– Торговлей, – объяснил я. – Обменом товарами. В Фоссано много крупного и мелкого рогатого скота, просто девать некуда, а у нас вы могли бы сбывать дороже. В то же время в Армландии очень хорошо с железными рудами, отчего там развито литье и вообще металлургия, начиная от изготовления оружия, куда ж без него, родимого, а также всего, что можно сделать из металла. У нас даже у простолюдинов миски железные, представляете? И ложки. А у ваших баронов – миски глиняные, ложки деревянные…

Он поморщился, но промолчал.Я видел, как сдвинулись складки на лбу,взгляд стал отстраненным. После недолгогообдумывания проронил:

– В Армландии в самом деле с дорогами сложно… Не зимой же, когда все болота застынут.

– Не надо зимой, – согласился я. – Наполеон первым попробовал, еле копыта унес. Зато купцы в любой сезон дороги протопчут, если запахнет прибылью! Возможно, даже не понадобится спонсировать. Частная инициатива – вещь! Это не какой-нибудь коммунизм: ради высокой прибыли мать родную продадут. Хотите хорошие дороги для вторжения с миротворческой миссией? Все будет! Под предлогом, что помогаете торговому делу, можно кое-где дороги укрепить, расширить, проложить мосты… Из королевского бюджета.

На этот раз он задумался уже всерьез, вижу по лицу, а сэр Уильям сказал негромко:

– Сэр Ричард, я вижу, как вы устали с дороги, не отпирайтесь.

– И не подумаю отпираться, – заверил я.

– Уже ночь, – напомнил он, – утром продолжим. Его Величество изволит хорошенько все обдумать и даже посоветоваться со своими ближайшими советниками.

Я поднялся, учтиво поклонился. Тело, в самом деле, ломит, как после болезни, налилось тяжестью, даже слова даются с трудом.

– С великим сожалением покидаю вас до утра. Всем спокойной ночи!

Барбаросса прорычал:

– Вы прибыли, сэр Ричард, какая теперь спокойная ночь?

Я улыбнулся, помягче, помягче, мол, шутку понял, открыл дверь и вышел. В кабинете, где в прошлый раз трудились сэр Уильям и его помощник, навстречу мне поднялся осанистый придворный.

– Счастлив приветствовать героя, – произнес он сладким голосом и приятно улыбнулся. – Позвольте показать вам покои, достойные отдыха героя!

Я буркнул:

– Героизм – одна из самых недолговечных профессии. Вы желаете моей скорой смерти? Он испуганно вскрикнул:

– Сэр Ричард, как вы можете?

– Я все могу, – ответил я нагло. – Широк человек, широк, как сказал один богоискатель.

Мы прошли через людный зал, мой спутник сразу выпрямился и посматривал горделиво, а морду лица держит таинственно-загадочной. Мол, сэр Ричард поверил ему все свои тайны, но вон он хрен кому что расскажет. Ну, разве что за солидную протекцию…