Гейман АлександрПогода, Утро (стихи)

Александр Гейман

П О Г О Д А. У Т Р О

МАМЕ и ТАНЕ

* * *

У подъезда пятиэтажки,

Где с пригоршней розовых саж

Ходит ветер играть в пятнашки

И бежит на шестой этаж,

Происходят странные вещи:

В белых дымках глаза и тень

Ночь укрыла, что в этот вечер

На свиданьи она и день,

У стекла - золотые ахи,

У деревьев - хороший смех,

Утра нет, а цветами пахнет,

Голубыми, счастливей всех.

На прозрачных ресницах, в высях,

Там, где ветра этаж шестой,

Не дошел и остался, высох,

Звездный капающий слепой.

Дом ещё улететь качнулся,

Люди видят небо и птиц,

У людей красивые чувства

И прекрасная правда лиц.

11.05.1981

* * *

Надену шлепанцы, с полпачкой папирос

Часок возьму и пошатаюсь вдоль по улице.

Уйму-ка сердце, городом порос,

Пусть вечер сам проталкивает пульсы.

Там, как под росами, под птичьим языком,

То - ощутима, то - неощутима,

Весенне важничает, - нет, не звукоем,

А певчая какая паутина.

Там - посмотри - с размерностью рассад,

Глазей и тронь хоть голыми руками,

Стрекозы в ветках ивовых растят

Пока вполголоса зеленое дыханье.

И дрожь листов, а дом близ разжевал

Теней серебряным, подробным переплеском,

Что вот, мол, на зиму где брали кружева

Светить луне, стекая с занавесок.

То россыпи таких пахучих стрел,

Что будто даже не черемух и сирени,

А, видно, август, август прилетел

Из августейших воздухов с вареньем.

То мошки - в пляс, то в небо - тополя,

То с верою прожорливой, святою

В траву зеленую пускается земля,

Захватывает дух над высотою.

А в небе пар невиданных чудовищ,

Луны и звезд неслыханная кладь,

На их горбах. Вечерний Мед Медович

Повсюду в воздухе и отпустил молчать...

23.05.81

* * *

Ее чуть приоткрытый рот,

Певучий полуооборот,

Смотри, - на белый свет одна,

Шагнула и цветет.

Ее смятенье и глаза,

Зрачков и воздуха гроза

И пред грозой голубизна,

И линий переход.

Как в шепотах звездосложенья

Туман окутывает сад,

Над нею - дымка и круженье

Ухаживает аромат.

Еще пугаются шаги,

К груди прижаты кулачки,

И только тень и уголки

В касаньи сквозняков.

Но чуть в разлете - локотки,

И придыхают лепестки,

И засквозили лепетки,

И море лепетков.

Обмолвней звездного на влаге,

Кромешнее порывов вьюг,

У кромки мира в полушаге

И откровенье, и испуг.

Еще, стесняясь, медлит кисть,

Еще быть день остерегись,

Ударить молния не смей

И гром её минуй.

В ней мир дыханье затаил,

Над ней тревоги утолил,

И в мире цвесть поверил ей

На шаг и поцелуй.

30.04.82

* * *

Белый январь и желтый март,

Как сохнущий фыркающий кот,

Из кожи в кожу впадает год,

Сто настроений берет на зуб.

Алый скворечного звона май,

Пахнет водой,

как и июнь,

Лужа, где лопнули пузыри,

И вот уже плещутся небеса.

На травной слюне - это июль,

Скрип кузнецов и глаза стрекозы.

Красный коричневый хриплый октябрь,

Простудился, глотая дождь,

Звезды в клякс фиолет декабрь,

Черный апрель, где жирный крик

Почвы, солнечных веток: дай!

И пар и копоть с органных горл,

Тучами схваченный аккорд,

Дымчатый мажущийся ноябрь.

Из неба в небо влетает год,

В погодах ночует и днюет год,

Как кожи носит, - и вот, когда,

Как журавли в просторе, - звук,

Влаг губами окликнут цвет,

Ставь паруса, - и снасть, и высь

Настороже - шагни и мчись,

Самая гулкая синь сентябрь.

5.02.81

* * *

На лучах иного солнца, далеко,

Голубой мерцающий цветок.

Ему утром чашу лепестков

Моют воды и туманов молоко.

И капель из чаши у цветка,

И круги по чаше озерка.

И тогда мне дышится легко.

А ещё за мириады звезд,

Завиваемых в космический Мальштром,

Забывается и успокоен шторм,

И не бьется о высотный мост,

Что вознес пролеты к облакам,

И помчался вдаль за океан.

Льется высь, и свежесть солона,

Пьется радость птицами взахлеб.

И с многоэтажный небоскреб

Вырастает новая волна.

И ужасна вздыбленная зыбь,

Виснут тучи, каменнее глыб,

И орет в раскинутый шатром,

В воздуха свинцового Мальштром,

Словно в раковину с пеною у губ,

Словно тесны дно и берега,

Темных вод беспамятная глубь,

Бешеный творится ураган.

Только мост, как парусный корабль,

Рассекает молнии и хлябь.

И тогда мне тягостно невмочь.

Грозную вдыхаю чью-то мощь,

А где космос, звездами космат,

Дышит в озеро, и шепоты, и ночь,

У цветка тревожен аромат,

И мерцание, печальное, как дождь.

июль-август 1981

* * *

НАД КРЫШАМИ ГОРОДА СТОЯТ СВЕТЛЫЕ ЗВЕЗДЫ

Под звездами, меж марли раскрытых окон, гуляет по городу ещё невидимое, неслышное воздухоплавание корабликов тополиного пуха, на улицах пахнет сиренью и на цыпочках ходит ветер, поют уже птицы, скоро будут золотые брызги высоко на стеклах и далеко побегут тени, взойдет солнце, а навстречу ему, с запада, сверкают молнии и катит на город синяя туча.

Уже зашаркала по асфальту метла, уже дневные бабочки в воздухе, и смотрят в небо первые прохожие на остановках, и подбегает к ним первый троллейбус,

- и золотые брызги на стеклах, и далеко бегут тени, - и становится жарко, и прохладно в подъездах, и только высыпать из домов всей миллионной толпе народа, зашуметь во все стороны разноцветным машинам, открыться булочным и кафе, - и совсем будет в городе утро.

А меж тем и туча уже заслоняет небо над городом, подула ветром, гремит громом, брызжет молнией, и ещё одной, и еще, - и вот, прямо из седьмых снов, город от набережной до окраин попадает под небывалый дождь.

Тут хозяйки бросают кастрюли и кидаются закрывать окна. Что творится на улицах! В пять минут намок и прибит к земле пуховый платок тополей, нет сухого листа и на самых больших деревьях, мокры все камни, все цветные японские зонтики, по колено ручьи на асфальтах, а дождь все прибывает. Как будто, если не вся, то уж никак не меньше, чем пол-Атлантики, собралось в тучи и пришло, и хлещет на город, - то идет, покачиваясь на ходу, как слон с хоботом воды, то воробушком прыгает по подоконнику, то как будто выхлопывают огромный водяной половик и с водой оттуда сыплют громы и молнии. Визгу, смеху на улицах, над лужами стоит пар, и, как яркие медузы, плывут в нем промокшие зонтики, и ныряют в него машины летучими рыбами, и шумят водосточные трубы на стенах, и весь город захлестнут непредсказуемой влагой в узоре и ажуре мимолетности, и пьет дождь, и не может весь выпить земля.

И кончается дождь. В вымытом городе всюду блестит солнце, лужи, мокрые листья, стекла, - все печатлеет солнце, а с витрин, когда мимо по колеса в воде пробегает троллейбус, срываются одна за другой какие-то золотые стрекозы или бабочки, - большие, огромные, какие, как говорят, водились на Земле когда-то в незапамятной древности. Тогда они летали над душным морем палеозойских болот и гигантскими папоротниками, а сейчас все уносятся в синеву: там солнце, там радуги, там ночью смотрит на город такая бездна звезд, что поди угадай, сколько там есть океанов, какое перед грозой бывает небо и кто, под лучами какой из них, бежит, спасаясь от налетевшего ливня:

- Мамочки! Какой дождь...

1982, 1.09.85

* * *

В август месяц встанем с рассветом,

Лужи рыжи и голубы,

И ко дню без дождя приметы,

Взяв лукошки, пойдем по грибы.

Лес из дали взойдет, как терем,

И сквозь дремы, туманы, плеск,

Мы тропе повести поверим,

И тропа нас проводит в лес.

Будет птичий уже натинькан,

Привет свежести и заре,

Заря тонкие паутинки

Выдаст каждую в серебре.

Нас окружат взрослые сосны,

Вверху космами соединясь,

Отовсюду из капель росных

На нас глянет множество нас.

Мы затем перейдем болото,

Топь утопит наши следы.

Будет боязно отчего-то

От коряги из-под воды.

Разойдемся - и над грибами

Мы раздвинем мох и траву.

В глубь далеко, от нас, над нами

Будет таять в бору "ау".

Будет воздух - синичник бликов

Муравьинкой на вкус сластить,

Пахнуть будет землей земляника

И черника губы чернить.

Будет белка шагов пугаться

И в верхушек скрываться скрип.

Мы забудем перекликаться,

Кто нашел самый белый гриб.

Над просветом гудящей чащи

Пройдет облако в синеве.

От небес, высоко ходящих,

Лес укроет нас, как в траве.

А под вечер, все снова вместе

Мы все сложим в один котел

И подвесить три жерди скрестим,

И внизу разведем костер.

Звон комариков и истома,

Угольки, как зверей зрачки,

И покойно, почти как дома,

Только сыро, и плеск с реки.

А затем тихим соснам в ветви

Ляжет солнце, как белый груздь.

Мы вздохнем о когда-нибудь смерти,

И почувствуем легкую грусть.

22.09.81

* * *

Из сини распростанной,

Из осени гулкой, гулкой,

За угол свернув, о простыни

Ветер ломает скулы.

Крылатое время года!

Под голубым предсоньем

Так тихо земля пустеет,

Нет сладостней, нет ясней!

Ветер все убавляет

Листов золотую пену,

И мерзнут ночами ветви,

Уже их укроет снег.

Клика-то днями, клика

По поднебесью носит,

Дышит все ближе север,

И крылья торопит стай.

И холодеет сердце

В хмельной золотой печали,

И празднику дней отцветших

Уже говорит: прощай.

Из сини распростанной,

Из осени гулкой, гулкой,

За угол свернув, о простыни,

Ветер ломает скулы.

Там, где рыжее рыси,

Прыгает вниз откос,

Там, где зашелся высью

До восходящих звезд

Купол, и там, где полит

Алым небес калкан,

Лес, и далеко поле,

А впереди полка,

В солнце по грудь обронен,

Каленом рубясь ветру,

Вздыблен на обороне

Разветвленное Ярый Тур.

июль 81 - 4.10.84

* * *

ПОГОДА УТРО

Где заставы тумана, как серая пакля,

Врассыпную и в росы кидаются капли.

Это, это - седины джинна веселого,

Исполнив желания, тает взвесь олова.

Это роясь в присненном, декабрьском, далеком,

Солнце вьюги сжигает, взбегая вдоль окон.

Это в космах зеленых и с синею плешью,

Певчей трелью, и смехом, и звоном увешан,

Куролеший с рассвета, над зимним насмешлив,

Заплутавший по городу шляется веший.

И рассолнце цедя во две трещинки плошек,

Тигр - о, рыжий! - трезвеет, что он - всего кошка.

И повсюду украдки цветов и утайки

Проступают, как солнца снежинки у Таньки.

И серебряным хлопая пологом ткани,

Воздух гроз на подходе из долгих скитаний.

И тогда у окна потянуться до хруста,

Спохватиться: весна на дворе праздноуста,

Губы в губы, и все, как в любви признаются,

Жить, ожить, вновь родиться - проснуться.

12.05.82