"Задверье" - читать интересную книгу автора (Гейман Нил)

Глава третья

Утром в воскресенье Ричард достал из ящика внизу гардероба телефон в форме «бэтмен-мобиля», который подарила ему несколько лет назад на Рождество тетя Мод, и подключил к стенной розетке. Он попытался позвонить Джессике, но без особого успеха. Автоответчик у нее был выключен, и сотовый телефон тоже. Ричард предположил, что она уехала к родителям за город, но туда ему звонить совсем не хотелось. Родители Джессики, каждый по-своему, вселяли в Ричарда неподдельный ужас. Ни один из них так и не одобрил кандидатуру в будущие зятья. Если уж на то пошло, ее мать при случае как бы вскользь обмолвилась, насколько они были разочарованы помолвкой с ним своей дочери и насколько она убеждена, что если бы Джессика захотела, то нашла бы себе много лучшую партию.

Родителей самого Ричарда не было в живых. Его отец внезапно скончался от сердечного приступа, когда Ричард был еще маленьким. С того самого дня мать медленно умирала, а когда Ричард уехал из дома, просто истаяла: через полгода после переезда в Лондон Ричарду пришлось взять билет на ночной поезд в Шотландию и последние два дня провести в маленькой окружной больнице у ее постели.

Иногда она его узнавала, иногда называла именем покойного мужа.

Сейчас Ричард сидел на диване и мрачно размышлял. События последних двух дней с каждым часом казались все более и более нереальными, все более невероятными. Зато сообщение, оставленное на его автоответчике Джессикой, в котором она говорила, что не желает его больше видеть, было вполне реальным. В то воскресенье он прокручивал и прокручивал его, всякий раз надеясь, что Джессика смилостивится, что он услышит в ее голосе хотя бы толику тепла. Не услышал.

Он подумал, не сходить ли за воскресной газетой, но решил этого не делать. Арнольд Стоктон, босс Джессики, многоподбородочная, всего добившаяся своими силами пародия на человека, владел теми воскресными газетами, которые не захватил Руперт Мердох. О нем писали его собственные газеты. И все остальные тоже. Ричард решил, что чтение воскресной газеты только напомнит ему про обед, на которой он не явился в пятницу вечером. Поэтому он вдоволь полежал в ванне, съел пяток сандвичей, запив их несколькими чашками чая, немного посмотрел телевизор и все это время составлял в уме бесконечные разговоры с Джессикой. По завершении каждого мысленного диалога они бросались друг другу в объятия, потом страстно, слезно занимались любовью, и после все было хорошо.

Утром в понедельник у Ричарда не зазвонил будильник. Поэтому на улицу он выскочил в десять минут девятого и, размахивая портфелем, стал безумно оглядываться, молясь всем богам, чтобы мимо проехало такси. И вдруг даже охнул от облегчения, потому что к нему как раз направлялась большая черная машина с горящей ярко-желтой табличкой «свободно». Отчаянно ей замахав, он завопил:

— Такси!

Не обращая на него ни малейшего внимания, такси неспешно скользнуло мимо и, свернув за угол, исчезло.

Показалось еще одно. Еще один желтый огонек «свободно». На сей раз Ричард вышел на проезжую часть, чтобы остановить машину. Обогнув его с визгом тормозов, такси поехало своей дорогой. Ричард начал вполголоса чертыхаться. Потом бросился к ближайшей станции метро.

Вытащив из кармана пригоршню монет, он ткнул в кнопку, чтобы получить билет в один конец до «Чаринг-Кросс», и скормил в прорезь мелочь. Все до единой монетки провалились через кишки автомата и, звякая, попадали на подносик внизу. Билет не вылез. Он попытал счастья у другого автомата — никакого результата. И у третьего. Билетер в кассе, к которой он подошел, чтобы пожаловаться и купить билет, разговаривал по телефону и, несмотря на крики Ричарда (а возможно, именно из-за них) и отчаянное постукивание по плексигласовому барьеру монеткой, упорно не желал прекращать разговор.

— А пошли они! — объявил во всеуслышание Ричард и перемахнул через турникет.

Никто его не остановил. Как будто никому не было дела. Потея и задыхаясь, он сбежал по эскалатору и до запруженной платформы добрался как раз в тот момент, когда подошел поезд.

Ребенком Ричард иногда видел кошмарный сон, в котором его просто не существовало вовсе: сколько бы он ни шумел, что бы ни делал, никто его решительно не замечал. Сейчас, когда все протискивались перед ним, он почувствовал себя именно так: его толкали и пихали то в одну, то в другую сторону те, кто выходил из поезда, и те, кто в него входил. Он упорствовал, толкаясь и пихаясь в свой черед, пока не оказался почти внутри — одна его рука была уже в вагоне, — но тут двери стали с шипением закрываться. Ричард отдернул руку, но рукав его пальто прищемило.

Ричард начал кричать и колотить в дверь, ожидая, что машинист хотя бы приоткроет двери настолько, чтобы он смог высвободить рукав. Но ничего подобного: поезд тронулся, и Ричарду пришлось, спотыкаясь, побежать по платформе, а поезд все набирал ход.

Бросив на платформу портфель, он изо всех сил свободной рукой дернул за рукав.

Рукав треснул и разошелся по шву, а Ричард упал лицом вниз, покарябав об асфальт руку и порвав на колене штаны. Нетвердо поднявшись на ноги, он вернулся за портфелем. Поглядел на прореху в рукаве, сорванный с руки кусок кожи, на дыру в брюках. А потом побрел вверх по лестнице к выходу из метро. Билет на выходе у него никто не попросил.

— Извините, что опоздал, — сказал Ричард, ни к кому конкретно не обращаясь.

Часы на стене переполненного офиса показывали половину одиннадцатого. Уронив портфель на стул, он носовым платком отер с лица пот.

— Даже не поверите, чего я натерпелся, добираясь сюда, — продолжал он. — Сущий кошмар.

Опустив взгляд на рабочий стол, он подумал, что чего-то на нем не хватает. Если быть точным, не хватало всего.

— А где мои вещи? — спросил он в пространство уже чуть громче. — Где мои телефоны? Где мои тролли?

Он посмотрел в ящиках стола. Там тоже было пусто: не было даже фантиков или мятых пластмассовых стаканчиков, которые хотя бы как-то свидетельствовали о его пребывании в этом офисе. Прямо на него, разговаривая с двумя довольно дюжими джентльменами, шла Сильвия. Он сделал несколько шагов ей навстречу.

— Привет, Сильвия. Что происходит?

— Прошу прощения? — вежливо спросила Сильвия.

Она указала на письменный стол двум дюжим молодцам, которые, взяв каждый за свой конец, начали его выносить.

— Поосторожнее, пожалуйста, — велела она им.

— Мой стол! Куда они его несут?

Сильвия устремила на него недоуменный взгляд.

— Прошу прощения, ваша фамилия…

«Этих глупостей мне только не хватало!» — подумал Ричард.

— Ричард, — саркастически вежливо ответил он. — Ричард Мейхью.

Но ее взгляд вдруг соскользнул с него, как капли воды с жареной утки, и она закричала рабочим:

— Нет! Не туда! Да послушайте же! — и поспешила за людьми, уносящими стол Ричарда.

А он посмотрел ей вслед, потом стал лавировать между столов, пока не добрался до Гарри.

Гарри отвечал на письмо по электронной почте. Ричард посмотрел на экран: написанное Гарри не только было сексуально откровенным, но и обращенным к кому-то, кто явно не был его подружкой. Смутившись, Ричард отошел к другому краю стола.

— Привет, Гарри. Что тут происходит? Это какая-то шутка?

Гарри огляделся по сторонам, будто что-то услышал, и тут же щелкнул «мышью», активировав скринсейвер с пляшущим бегемотом. А потом, тряхнув головой, точно ее прочищая, поднял телефонную трубку и начал набирать номер.

Хлопнув ладонью по аппарату, Ричард оборвал ему связь.

— Послушай, Гарри, это совсем не смешно! Не знаю, какую игру вы тут затеяли! — Тут наконец, к немалому его облегчению, Гарри на него посмотрел, и Ричард продолжил: — Если меня уволили, так прямо и скажи, а то, что вы делаете вид, будто меня тут нет…

На это Гарри улыбнулся.

— Здравствуйте. Да, я Гарри Перуну. Чем могу быть вам полезен?

— Пожалуй, ничем, — холодно ответил Ричард и ушел из офиса, оставив портфель на стуле.

Офис Ричарда находился на четвертом этаже старого доходного дома в двух шагах от Стрэнда, по которому гуляли сквозняки. Джессика работала на среднем этаже огромного хрустально-зеркального небоскреба в деловом центре, до которого было всего пятнадцать минут пешком.

Ричард этот путь проделал бегом.

Добравшись до штаб-квартиры империи Стоктона за десять минут, он прошагал прямо мимо охранников в униформе, стоявших на посту на первом этаже, вошел в лифт и нажал нужную кнопку. Внутри лифт был отделан зеркалами, и, поднимаясь, Ричард рассматривал себя. Галстук наполовину развязался, узел съехал набок, рукав пальто разошелся по шву, брюки порваны, мокрые от пота волосы встрёпаны… Господи помилуй, какой ужас…

Пропищав несколько нот, лифт остановился.

Этаж штаб-квартиры Стоктона, на котором работала Джессика, был обставлен дорого, но в духе минимализма. У лифта располагалась стойка секретаря, хладнокровного и элегантного создания, которая выглядела так, как будто даже после уплаты налогов ее заработок намного перекрывал то, что Ричард зарабатывал «черными» в поте лица. Она читала «Космополитен» и, когда Ричард подошел, даже глаз не подняла.

— Мне нужно поговорить с Джессикой Бартрэм, — твердо сказал Ричард. — По важному делу. Я должен с ней поговорить.

Вдумчиво разглядывая свои ногти, секретарь его проигнорировала.

Ричард уныло брел по коридору, пока не нашел дверь в кабинет Джессики. Толкнув ее, он вошел внутрь. Джессика стояла перед тремя большими плакатами, каждый из которых рекламировал «Ангелов над Англией — Передвижная выставка», на каждом ангелы были изображены разные. Услышав шаги, она обернулась — с теплой улыбкой.

— Джессика! Слава богу! Послушай, я, кажется, вот-вот с ума сойду. Все началось с того, как я пытался сегодня поймать такси, потом в кассе и еще на платформе в метро… — Он показал ей разошедшийся шов. — Точно я стал невидимкой или персоной нон-грата.

Она улыбнулась шире, подбадривая.

— Ну пожалуйста, — продолжал Ричард. — Извини меня за пятницу. Нет, я извиняюсь не за то, что сделал, а за то, что тебя расстроил и… Послушай, мне очень жаль, все это безумие чистой воды, и, честное слово, я не знаю, что мне теперь делать.

А Джессика кивнула и, продолжая сочувственно улыбаться, сказала:

— Вы, наверное, сочтете меня ужасно неловкой, но у меня просто никчемная память на лица. Дайте мне секундочку, я вас вспомню.

В это мгновение Ричард осознал, что все происходящее с ним — реально, и ужас лег ему на дно желудка тяжелым камнем. Не важно, какое безумие с ним творится, все происходит взаправду. Это не шутка, не фокус и не розыгрыш.

— Все в порядке, — безжизненно сказал он. — Забудь. Повернулся и пошел. К двери. По коридору.

Он был почти у лифта, когда она окликнула его по имени:

— Ричард!

Он повернулся. Значит, это все-таки шутка. Какая-то мелочная месть. Но такое хотя бы можно объяснить.

— Ричард… Мейбери?

Она как будто очень собой гордилась, что так многое вспомнила.

— Мейхью, — поправил Ричард и шагнул в лифт. Двери, закрываясь, пропищали свою печальную трель.

Домой Ричард шел пешком — расстроенный, растерянный и злой. Временами он махал такси, но всякий раз без особой надежды. Они все равно не останавливались. У него болели ноги, глаза щипало, и он знал, что очень скоро проснется из сегодняшнего дня, и наступит настоящий понедельник, разумный понедельник, порядочный, подлинный понедельник.

Войдя в квартиру, он налил себе горячую ванну, разделся в спальне и, бросив вещи на кровати, голый прошел по коридору и залез в расслабляющую воду.

Он почти задремал, как вдруг услышал, как в замке поворачивается ключ, как открывается и закрывается дверь. А потом вкрадчивый мужской голос произнес:

— Разумеется, вы первые, кому я сегодня показываю, но список заинтересованных лиц у меня длиной в вашу руку.

— Она меньше, чем можно было бы предположить, судя по описанию из вашего офиса, — сказал женский голос.

— Да, компактная. Но я предпочитаю считать это достоинством.

Дверь в ванную Ричард запереть не потрудился. В конце концов, кроме него, в квартире никого не было.

Тут вступил другой, более резкий, грубоватый мужской голос:

— Мне казалось, вы говорили, квартира не обставлена. На мой взгляд, она даже очень обставлена.

— Наверное, бывший жилец оставил часть своего имущества. Забавно. Мне об этом ничего не сказали.

Ричард встал в ванне. А потом, поскольку он был голый, а они могли войти в любую минуту, снова сел. А после оглядел в полном отчаянии ванную в поисках полотенца.

— Смотри, Джордж, — сказала в коридоре женщина, — кто-то забыл на стуле полотенце.

Осмотрев губку, наполовину пустой флакон шампуня и желтого резинового утенка, Ричард отверг их как неподходящую замену для полотенца.

— А как выглядит ванная? — спросила женщина. Схватив мочалку, Ричард прикрыл ею пах. Потом стал спиной к стене и приготовился пережить несколько минут смертельного стыда.

Дверь толкнули. В ванную вошли трое: молодой человек в верблюжьем пальто и семейная пара средних лет. Ричард спросил себя, испытывают ли они ту же неловкость, что и он.

— Маловата, — сказала женщина.

— Компактна, — вкрадчиво поправил Верблюжье Пальто. — Легко держать в чистоте.

Проведя пальцем по краю раковины, женщина сморщила нос.

— Думаю, мы все видели, — сказал мужчина средних лет.

Они вышли из ванны.

— Здесь действительно будет удобно, все разместится, — сказала женщина. Разговор продолжился на приглушенных тонах.

Выбравшись из ванны, Ричард на цыпочках подошел к двери, выглянул и, отыскав взглядом на стуле полотенце, высунулся в коридор и его схватил.

— Мы ее берем, — сказала женщина.

— Берете? — переспросил Верблюжье Пальто.

— Это именно то, что нам нужно, — объяснила она. — Или будет, как только мы наведем здесь уют. К среде она будет свободна?

— Разумеется. И, конечно, к завтрашнему дню мы весь этот хлам уберем, нет проблем.

Мерзнувший в полотенце Ричард, с которого все еще капала вода, гневно воззрился на них из дверного проема.

— Это не хлам! — возмутился он. — Это мои вещи.

— Тогда ключи мы заберем у вас в конторе.

— Прошу прощения, — жалобно сказал Ричард. — Я тут живу.

Но по дороге к двери они буквально протиснулись мимо него.

— Было приятно вести с вами дела, — сказал Верблюжье Пальто.

— Вы что… меня не слышите? Это моя квартира. Я тут живу!!!

— Не могли бы послать детали контракта по факсу мне в контору? — попросил грубоватый мужчина.

На этом дверь за ними захлопнулась, а Ричард остался стоять в коридоре того, что когда-то было его квартирой. И в наступившей тишине поежился от холода.

— Ничего из этого, — возвестил Ричард миру в полном противоречии с тем, что говорили ему зрение и слух, — не происходит.

Взвизгнул «бэтмен-мобиль», фары у него замигали. Ричард настороженно поднял трубку.

— Алло?

На линии зашипело и затрещало, словно звонили с большого расстояния. Голос на том конце провода звучал незнакомо.

— Мистер Мейхью? Мистер Ричард Мейхью?

— Да, — неуверенно ответил он, а потом вне себя от радости воскликнул: — Вы меня слышите! Слава Богу! Кто это?

— Мы с компаньоном познакомились с вами в субботу, мистер Мейхью. Я осведомлялся о местонахождении одной молодой особы. Помните? — Тон был маслянистый, гадкий, лисоватый.

— Ах да, это вы.

— Вы сказали, что д'Вери у вас нет, мистер Мейхью. У нас есть основания полагать, что вы более чем чуть-чуть исказили истину.

— Ну а вы утверждали, будто вы ее брат.

— Все люди братья, мистер Мейхью.

— Ее здесь больше нет. И я не знаю, где она.

— Нам это известно, мистер Мейхью. Мы прекрасно осведомлены относительно обоих фактов. И чтобы быть замечательно откровенным — вы ведь хотите, чтобы я был с вами откровенен, правда, мистер Мейхью? — скажу, что на вашим месте о молодой особе больше не тревожился бы. Ее дни сочтены, и предполагаемое число даже не двузначное.

— Послушайте, зачем вы мне звоните?

— Мистер Мейхью, — любезно сказал мистер Круп, — вы знаете, какова на вкус ваша собственная печень?

Ричард промолчал.

— Потому что мистер Вандермар мне пообещал собственноручно ее вырезать и затолкать вам в рот перед тем, как перережет ваше жалкое горлышко. Поэтому вы узнаете, не так ли?

— Я немедленно звоню в полицию. Вы не можете мне угрожать.

— Можете звонить кому хотите, мистер Мейхью. Но мне ненавистно думать, что вы считаете мои слова угрозой. Ни я, ни мистер Вандермар никогда не угрожаем, правда, мистер Вандермар?

— Нет? А что же вы сейчас делаете?

— Обещаем, — сказал сквозь статику, шипение и эхо мистер Круп. — И нам известно, где вы живете.

На этом он повесил трубку.

Крепко сжимая телефон, Ричард уставился на трубку, потом трижды ткнул кнопку «9»: пожарная охрана, полиция и «Скорая помощь».

— Служба чрезвычайных происшествий, — ответил голос оператора. — С какой службой вас соединить?

— Не могли бы вы соединить меня с полицией? Некто только что угрожал меня убить, и мне кажется, он не шутил.

Повисла пауза. Он надеялся, что его соединяют с полицией. Через несколько секунд бестелесный голос произнес:

— Служба чрезвычайных происшествий. Алло? Есть там кто-нибудь? Алло?

Вот тогда Ричард положил трубку, пошел в спальню и оделся, потому что замерз, был голый и ему было страшно. И потому, что ничего другого ему не оставалось.

По прошествии времени и после некоторых раздумий он вытащил из-под кровати черную спортивную сумку и положил в нее носки. Трусы. Несколько футболок. Паспорт. Бумажник. Сейчас на нем были джинсы, кроссовки, толстый свитер. Ему вспомнилось то, как попрощалась с ним девушка, называвшая себя д'Верь. Как она помедлила. Как сказала, что ей очень жаль, и попросила ее простить…

— Ты знала, — сказал он пустой квартире. — Ты знала, что так обернется.

На кухне он взял с блюда несколько фруктов и тоже убрал в сумку. Потом застегнул молнию и вышел в сгущающиеся сумерки.

Банкомат загудел и принял его кредитную карточку, после чего высветил надпись:

ВВЕДИТЕ ЛИЧНЫЙ ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЙ КОД

Ричард ввел свой тайный код (д-и-К). Экран погас, но мгновение спустя на нем загорелось: пожалуйста, ждите, и он погас снова. Где-то в недрах машины что-то урчало и ворчало.

КАРТОЧКА НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНА. ПОЖАЛУЙСТА, СВЯЖИТЕСЬ С ВЫДАВШИМ ЕЕ БАНКОМ

Банкомат лязгнул и выплюнул кредитку.

— Мелочи не найдется? — спросил у него за спиной усталый голос.

Ричард повернулся: мужчина был невысокий, старый и лысеющий, реденькая, но свалявшаяся борода казалась единым серо-рыжим пятном. Морщины на лице были глубоко протравлены черной грязью. Одет он был в грязное пальто поверх каких-то темно-серых обносков, возможно, это был свитер. Глаза у него тоже были серые и к тому же слезящиеся. Ричард протянул ему кредитку.

— Вот возьмите. На ней полторы тысячи фунтов, если сумеете до них добраться.

Незнакомец повертел кредитную карточку в грязных от жизни на улице пальцах, поглядел на логотип банка и серьезно сказал:

— Спасибо. Она и еще шестьдесят пенсов подарят мне отличную чашку кофе. — Отдав Ричарду назад кредитку, он повернулся и пошел по улице прочь, а Ричард схватил с тротуара сумку и кинулся следом.

— Подождите-ка! Вы меня видите! — крикнул он ему в спину.

— У меня-то с глазами все в порядке.

— Послушайте, вы когда-нибудь слышали о месте под названием «Передвижная Ярмарка»? Мне нужно туда попасть. Есть одна девушка по имени д'Верь…

Но бездомный только испуганно прибавил шагу.

— Честное слово, мне правда нужна помощь, — взмолился Ричард. — Пожалуйста.

Бездомный посмотрел на него без тени жалости.

— Ладно, — вздохнул Ричард. — Прошу прощения, что вам докучал.

Он отвернулся и, сжимая ремень сумки обеими руками, так что они почти совсем не дрожали, двинулся по Хай-стрит.

— Эй, — не позвал, а скорее прошипел бездомный. Ричард обернулся. Бездомный манил его к себе.

— Ну давай же, сюда, вниз. Да поторапливайся!

Светлобородый поспешно сбежал вниз по заваленным мусором ступенькам, какие обычно ведут к заброшенным квартирам в подвальном этаже. Ричард, спотыкаясь, поплелся следом. В конце лесенки оказалась дверь. Толкнув ее, бездомный подождал, пока Ричард пройдет, и тщательно закрыл.

За дверью их окружила кромешная тьма.

Раздалось сперва чирканье, потом шипение вспыхивающей спички. Бездомный поднес спичку к фитилю старого фонаря, с какими когда-то ходили путейные рабочие, фитиль загорелся, но света отбрасывал чуть меньше, чем прежде спичка. Вслед за бездомным Ричард пошел в непроглядную черноту. Пахло здесь затхлостью, сыростью и старым кирпичом, а еще гнилью и темнотой.

— Где мы? — прошептал Ричард.

Его провожатый шикнул, чтобы он замолк.

Они остановились у еще одной двери, утопленной в тянущейся в никуда стене, и бездомный выстучал какой-то ритм — условный знак. Повисла тишина. Потом дверь вдруг распахнулась.

На мгновение Ричарда ослепил внезапный свет. Он ступил в огромное помещение со сводчатым потолком, истинный подземный зал, заполненный отблесками пламени и дымом. По всему залу горели небольшие костры, у которых стояли темные фигуры — жарили на вертелах или палочках каких-то мелких животных. Другие тени суетливо перебегали от костра к костру. Это зрелище напомнило ему ад. Или, точнее, то, как он представлял себе ад, когда учился в воскресной школе. Дым ел глаза, забивался в легкие. Ричард закашлялся. И вот тогда на него уставились сотни глаз. Сотни немигающих и недружелюбных глаз.

Потом к нему юркнул какой-то длинноволосый человек с пестрой нечесаной бородой. Еще Ричарду показалось, что его одежда оторочена мехом — рыжим, белым и черным, точь-в-точь как шкурка домашней пестрой кошки. Вблизи оказалось, что ростом он, пожалуй, выше Ричарда, но двигается скособочась, а руки держит сложенными у груди, крепко прижав друг к другу ладони и пальцы.

— Что? Что это? Что это? — тараторя, стал спрашивать он у провожатого Ричарда. — Кого ты нам привел, Илиастр [4]? Говори-говори-говори.

— Он из Надмирья, — сказал провожатый. («Да что это за имя такое? Какой еще Илиастр?» — подумал Ричард.) — Он спрашивал про леди д'Верь. И про Передвижную Ярмарку. Я решил, его нужно к тебе привести, лорд Крысослов. Подумал, уж ты-то знаешь, что с ним делать.

Теперь их окружали уже почти два десятка людей в отороченной мехом одежде. Тут были мужчины и женщины и даже несколько детей. Все они двигались странно, как-то суетливо и юрко: мгновения полной неподвижности сменялись поспешными нырками и бросками.

Запустив руку под отороченные мехом лохмотья, лорд Крысослов извлек жутковатого вида осколок стекла длиной почти в восемь дюймов. Вокруг нижней его части был обмотан кусок плохо выделанной шкурки, чтобы вышла импровизированная рукоять. На стеклянном клинке поблескивало пламя костров.

Лорд Крысослов как будто и не пошевелился, но осколок-клинок оказался у самого горла Ричарда.

— О да! Да-да-да-да, — возбужденно проверещал он. — Я в точности знаю, что с ним делать.