Генри Бим Пайпер Космический викинг

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГРЭМ

Обнявшись, они стояли у парапета, ее голова лежала на его груди. Сзади под ветром ласково шептались широкие листья кустарника; с нижней главной террасы слышались музыка и смех. Перед ними раскинулся Уордшейвн; белоснежные здания высились на огромной равнине, проглядывая между зеленых куп деревьев; солнце отражалось в аэрокаре в вышине. Вдали виднелись в полуденном тумане фиолетовые горы. В небе горел красный шар солнца, похожий на спелый персик.

На какой-то миг его ошеломило мерцание в десяти милях на юго-западе, заставившее зажмуриться. Солнечный свет отражался в двухтысячефутовом шаре нового корабля герцога Ангуса «Отвага», возвращавшегося на космодром Горрэма из опасного круиза. Ему не хотелось сейчас думать об этом.

Вместо этого, он крепче прижал к себе девушку, прошептав ее имя Илейн, потом еще тише: леди Илейн Траск из Траскона.

— О, нет, Лукас! — шутливо запротестовала она, будто чего-то испугавшись. — Плохая примета, называть девушку фамилией мужа до венчания.

— В мыслях я так называю тебя с того герцогского бала, когда ты только что вернулась из школы Экскалибура.

Девушка лукаво взглянула на него.

— Тогда и я стала себя так называть, — призналась она.

— На западной террасе нового трасконского дворца, — сказал он, — мы будем обедать завтра, любуясь закатом солнца.

— Знаю, что мы всегда будем вместе смотреть на закат.

— Ты очень мало видела, — сказал Лукас. — Новый дворец поразит тебя.

— Я видела его только с воздуха и буду рада осмотреть внутри, проговорила девушка. — Получу огромное удовольствие.

А когда она все осмотрит, они отправятся в свадебное космическое путешествие. Он еще не говорил об этом. На Экскалибур, Морглэй, Эламберг и Дюрандаль. Нет, не на Дюрандаль, там снова началась война. Она сможет увидеть ясное голубое небо, ночные звезды. Облачная завеса скрывала звезды на небе Грэма.

На них упала тень аэрокара. Молодые люди подняли головы, чтобы увидеть, как с величавым изяществом на площадь перед Карвалль-Хаусом опускается корабль; Лукас мельком заметил геральдику: меч и символ атома герб герцогского замка Уорда. Он хотел бы знать был там сам герцог Ангус или кто-то из его свиты.

Надо было возвращаться к гостям. Потом он обнял девушку, и они обменялись страстным поцелуем. Прошло всего пять минут.

Почувствовав чей-то взгляд, они отстранились друг от друга и повернули головы.

Это был Сезар Карвалль — седовласый, солидный мужчина, его грудь, затянутая в голубой мундир сверкала орденами; эфес его кинжала был украшен сапфиром.

— Так и знал, что найду вас здесь, — улыбнулся отец Илейн. — Вы всегда будете вместе, но позвольте напомнить, что у нас сегодня гости, и они прибывают с каждой минутой.

— Кто сейчас прилетел? — спросила Илейн.

— Ровард Гроффис. И Отто Харкэман; ты не встречался с ним, Лукас?

— Нет, сдается мне, что он только что вернулся из космоса, — Лукас ничего не имел против Харкэмана, но и знакомиться с ним не хотел. — Герцог прибыл?

— О, конечно! Лайонель из Ньюхэвна и лорд из Северного порта с ним. Они во дворце.

Карвалль запнулся на полуслове.

— Его племянник вернулся в город.

Илейн расстроилась; начала говорить:

— О, дорогой! Надеюсь он не…

— Даннэн снова приставал к Илейн?

— Не заметил. Он и вчера был здесь, просил разрешения поговорить с ней. Мы велели ему уезжать, чтобы избежать неприятностей.

— Ему бы не поздоровилось, если бы остался до послезавтра.

Лукасу не хотелось встречаться с Эндрю Даннэном; не было желания застрелить родственника этого дома, вдобавок психически больного.

— Меня он беспокоит, — сказала Илейн. — Отец, разрешите мне поговорить с ним, я попытаюсь ему все объяснить.

Сезар Карвалль поразился.

— Дитя, ты отдаешь себе отчет, о чем говоришь! Человек болен! — потом, взглянув на ее обнаженные плечи, еще больше возмутился.

— Илейн, где шаль?!

Проведя рукой, она не нашла ее. Смущенно оглянулась. Развеселившийся Лукас, снял ее с куста, куда она упала и набросил на плечи девушки. Она закуталась в шаль.

Потом жестом предложив пожилому человеку пройти вперед, они пошли по аллее, обсаженной деревьями. В конце на круглой площадке строями играл фонтан, орошая девушек и юношей из белого мрамора, купающихся в воде зеленого нефритового бассейна. Добыча с одной из планет Старой Федерации; ему не хотелось иметь такие сувениры в Трасконском дворце. Многое привез на Грэм Отто Харкэман на «Отваге».

— Вернусь попозже, схожу к ним, — прошептала Илейн, — а то, они хватятся меня.

— В новом доме у тебя будет много друзей, — прошептал он в ответ. Подожди до завтра.

— Я собираюсь поговорить с герцогом об этом парне, — Сезар Карвалль подразумевал Даннэна. — Было бы неплохо, если бы он поговорил с ним.

— Сомневаюсь, что герцог Ангус повлияет на него.

Мать Даннэна была младшей сестрой герцога. От своего отца он унаследовал баронский титул и неплохое состояние. Сейчас поместье было заложено. Герцог один раз уплатив долги племянника, во второй отказался. Даннэн несколько раз летал в космос младшим офицером грабить Старую федерацию. Возомнив себя прекрасным астронавигатором, настаивал, чтобы дядя поручил ему командование над «Отвагой», хотя это было нелепо. Рассердившись, решил стать наемником и пытался завербоваться. Подозревали, что он переписывается со злейшим дядиным врагом, герцогом Омфреем из Глеспита.

Даннэн был безумно влюблен в Илейн Карвалль, и чем меньше оставалось шансов на ответное чувство, тем его страсть разгоралась сильней. Может ему лучше отправиться в космическое путешествие. Из Бигглерспорта должен улетать корабль на одну из планет Воинственного мира.

Они остановились перед эскалатором; в саду толпились гости; блестящие накидки дам и мундиры кавалеров переливались всеми цветами среди цветочных клумб на лужайках и под деревьями. Прислуживали пламенно-желтые роботы, плавно двигаясь в такт нежной музыке, разносили прохладительные напитки. Цвет нарядов менялся; голоса журчали, как горный ручей.

Посмотрев вниз, увидели еще один аэрокар с золотисто-зеленой эмблемой Транспланетной службы новостей. Сезар Карвалль раздраженно чертыхнулся.

— Не там ли они что-то скрывают? — спросил он.

— Кто его знает, Сезар.

Это бракосочетание было больше соединение двух любящих сердец. Это была свадьба хозяев поместий Траскона и Карвалля. Объединенные богатства баронов и их вооруженных сил становились на сторону герцога Ангуса Уордшейвнского.

Это был общий праздник. Все предприятия были закрыты до следующего утра, во всех парках будут танцевать, в тавернах пировать. Это был лучший праздник в Воинственных мирах.

— Наш народ, Сезар, заслужил этот праздник. Я знаю, что весь Траскон прильнет к экранам.

Траск поднял руку, приветствуя новые аэрокары, ему ответили. Потом они спустились на эскалаторе.

Леди Левину Карвалль окружили роскошные дамы, вокруг них завтра, как разноцветные бабочки, будут порхать подруги невесты. Увидев дочь, она вовлекла ее в женский хоровод. Лукас увидел Роварда Гроффиса — мрачного коротышку, сторонника герцога Ангуса и Берта Сандресана — брата леди Левины. Они о чем-то говорили, потом слуга подошел к хозяину с коротким плащом, украшенным гербом в форме пламенно-желтых молотков Карваллей, и двое ушли вместе.

— Ты не встретился с капитаном Харкэманом, Лукас, — спросил Ровард Гроффис. — Мне хотелось, чтобы ты подошел и поздоровался, а еще выпил с ним. Я знаю, о чем ты подумал, но он неплохой парень. И мне хочется, чтобы здесь он чувствовал себя, как дома.

Но у Траска не было ни малейшего желания. Люди такого сорта часто встречались в Воинственных мирах.

Дюжина мужчин окружили робота-буфетчика; его кузен и семейный адвокат Никколэй Траск, Лотар Ффэйл — банкир; Алекс Горрэм — кораблестроитель, его сын Базиль; барон Ратмор; большинство принадлежало к уордшейвнской знати, их он хорошо не знал. И Отто Харкэман.

Харкэман был космическим викингом. Кому-то он понадобился. Викинг был в короткой черной куртке, переплетенной золотыми шнурами; в черных брюках, всунутых в короткие сапоги; кинжал на его поясе, орнаментом не был украшен. Его взъерошенную каштановую шевелюру, длинную по моде прикрывал бойцовский шлем; квадратная борода дополняла портрет.

На Дюрандале он сражался за представителей одной из ветвей королевского дома, ведущих братоубийственную войну за трон.

И еще; он потерял свой корабль; большую часть команды, сам почти не погиб. Беспомощный, он очутился на Фламберге, имел только то, что было на нем и личное оружие, с ним шесть таких же бедолаг-искателей приключений; вот тогда герцог Ангус пригласил его на Грэм командовать «Отвагой».

— Рад познакомиться с вами, лорд Траск. Я встретился с вашей любимой невестой, а сейчас с вами.

Приветствую вас.

Потом, когда они выпивали, он наступил Лукасу на ногу и спросил:

— Не участвуете в тэнисской авантюре, а?

Траск сказал, что нет и вряд ли будет.

В разговор вмешался юный Базиль Горрэм.

— Лорд Траск противник этого, — презрительно заявил он. — Он считает, что нам надлежит сидеть дома, зарабатывать деньги, а не разбойничать.

Отто Харкэман усмехнулся, но далеко не дружелюбно. Взял левой рукой свой стакан.

— Что ж мы разбойники и убийцы, — согласился он. — Это профессия космических викингов. А вы? Мне кажется, я вам неприятен?

— Не собираюсь подавать вам руку и пить на брудершафт. Меня не интересует много ли планет вы разграбите, многих ли простофиль облапошите, много ли людей перебьете в Старой Федерации. Вы не лучше разбойников былых веков. Я против таких набегов.

— Вы — сумасшедший! — взорвался Базиль Горрэм.

— Юноша, — упрекнул Харкэман. — Я говорю с лордом Траском. И когда кто-то высказывает свое мнение, лучше помолчать, а не оскорблять. Лучше спросите, что он имеет ввиду. Так в чем дело, лорд Траск?

— Вам лучше знать; за восемь веков вы сманили с Грэма лучших людей. У меня забрали сорок человек: фермеров, лесорубов, операторов машин, и я сомневаюсь, удастся ли добром вернуть их.

Лукас обернулся к Горрэму.

— Алекс, скольких людей ты отдал капитану Харкэману?

Горрэм подумал. Операторы роботов, машин, программисты, пара инженеров, мастер, дюжина с небольшим. Пропал механик Берта Сандресана. Лотар Ффэйл отпустил оператора компьютеров и сержанта-гвардейца.

А потом их сменят другие фермеры, владельцы ранчо и рабочие фабрик.

На Грэме и других планетах Воинственного мира нечего было делать, не то, что три века назад. Жизнь там замерла, особенно на восточных побережьях континентов, о прошлом напоминают записи и памятники. Он отметил это и добавил:

— Генетика нанесет урон. Лучшие представители Воинственного мира испарились в космосе, улетучились, как воздух с планет с низкой гравитацией. Было бы неплохо, если бы космические викинги с добычей возвращались домой. Сейчас же они собираются завоевывать планеты Старой Федерации, чтобы обосноваться на них.

Все свободно вздохнули; ссоры не последовало. Харкэман перекинул стакан в правую руку и усмехнулся.

— Все верно. Я отец дюжины детишек в Старой Федерации и знаю космических викингов, чьи отцы родились на планетах Старой Федерации. — Он повернулся к Базилю Горрэму. — Видишь, джентльмен вполне нормальный. Такое случалось и в Земной Федерации, вот такие-то дела. Обыкновенные люди, все рванули в колонии, и мямли, и подхалимы, и упрямцы, а первые спасатели остались на Земле, пытаясь управлять галактикой.

— Пусть так, — кисло проговорил Ровард Гроффис, — но Лукас Траск отпевает закат Воинственных миров, отпевает нас. Мне бы хотелось поспорить с ним.

Лотару Ффэйлу тоже не терпелось.

— Вот вы, Лукас, говорите, что мы расширяем сферу деятельности. Вам бы хотелось оставить нас здесь, набить, как сельдей в бочку, как на Земле в первом веке?

— Три с половиной биллиона людей расселить на двенадцати планетах?

Основную массу на Земле. И это займет восемьсот лет.

Такое было в десятом веке атомной эры в конце Великой войны. Десять тысяч мужчин и женщин на Эбаддоне отказались сдаться, отправили остатки эскадры в космос искать планету Федерации, о которой никогда не слышали. Эту планету они назвали Экскалибуром. С нее их внуки колонизировали Джойс и Дюрандаль, и Фламберг, а Хольтэклер колонизировало следующее поколение Джойса, а Грэм — Хольтэклер.

— Мы не расширимся, Лотар, а сузимся. Наше расширение застопорилось 350 лет назад, когда корабль вернулся на Морглэй из старой Федерации и доложил, что там произошло со времен Великой войны. До этого мы обнаружили новые и захватили их, потом возродили земную Федерацию.

Кто-то съехал на эскалаторе к посадочной площадке. Движение оживилось, новые аэрокары кружили, как стервятники над дохлой коровой. Харкэману захотелось узнать не бой ли это.

— Мчатся, как пьяные, — бросил Никколэй Траск. — Сезар собрал здесь сегодня весь Уордшейвн. Но, Лукас о тэнисской авантюре, мы не станем мелочиться, а захватим всю планету; за сорок или пятьдесят лет создадим еще один Воинственный мир. Конечно, загадываю, но…

— К середине следующего века мы завоюем всю Федерацию, — заявил барон Ретмор. Он был политиком и преувеличения были ему не чужды.

— Не могу понять, — сказал Харкэман, — зачем вы поддерживаете герцога Ангуса, лорд Траск, если считаете, что тэнисская затея принесет вред Грэму?

— Если не Ангус, то кто-нибудь другой займется этим. Но Ангус сам хочет занять трон Грэма, а я не думаю, что кто-нибудь другой больше подойдет для этого. Этой планете нужен монарх. Не знаю, сколько вы видели герцогств, но нельзя брать за эталон Уордшейвн. Такие, как Глеспит или Дидрексберг в буквальном смысле змеиные гнезда. Все значительные бароны перегрызут друг другу глотку и смогут сохранить своих рыцарей и мелких барончиков. Зачем таким ничтожествам малая война Саусмэинском континенте, длящаяся двести лет.

— Это вероятно там, где Даннэн собирается обзавестись армией, заявил барон — владелец заводов, делающих роботов. — Надеюсь, все уладится.

— Вам не хочется отправиться в Сэустэйн или Глеспит? — спросил еще один.

— Ну что же, если у нас не будет планетарной монархии, эта планета одряхлеет подобно старой Федерации.

— Пойдем, Лукас! — сказал Алекс Горрэм. — Дело заходит слишком далеко.

— Но вот в чем дело, мы не хотим становиться неоварварами, — сказал кто-то. — Если они уйдут отсюда мы подкараулим их на Эм-Си-Сквэа — на нейтральной территории. Неплохо будет, если они станут защищаться; это остановит нас.

Харкэман с удивлением посмотрел на него.

— Так ты понимаешь неоварваров? — спросил он. — Таких, как Атилла Нэнс, космических кочевников?

— Что ж, почему не таких? — ответил Горрэм.

— Нереально! В старой Федерации нет и восемнадцати планет со сверхмощной техникой, но они все цивилизованы, такие, как Джилгэмиш, добавил он. — Там свои доморощенные варвары. Рабочие и крестьяне восставали, отбирали и делили богатство, потом разрушали технику, роботов. Те, кто выжил, развязывали межпланетные войны в одиннадцатом и тринадцатом веках, уничтожая техническую цивилизацию. Сторонники политических лидеров обосновывались на планете с местной диктатурой. Наемники бросали службу и занялись грабежами. Религиозные фанатики напридумывали пророков.

— Вам не кажется, что здесь, на Грэме, появились признаки неоварварства? — спросил Траск. — Присмотритесь повнимательней, если сомневаетесь.

— Глеспит, — проговорил кто-то.

— Таких переспелых груш для виселиц набрал Эндрю Даннэн, — заметил Ретмор.

Алекс Горрэм проворчал, что на его верфи полно таких; агитаторы раздувают огонь, пытаясь организовать забастовки и освободиться от роботов.

— Да, — вступил Харкэман. — Я могу привести по меньшей мере примеров сорок на восемнадцати планетах за последние восемьсот лет антитехнического движения. Были такие и на Земле во втором веке до атомной эры. И, когда Венера вышла из первой Федерации перед созданием второй.

— Вас интересует история? — спросил Ретмор.

— Хобби. У каждого астронавта хобби. В гиперпространстве на корабле очень мало работы; жуткая скучища. Мой офицер по ракетным установкам — Вэн Ларч, художник. Большинство его работ пропало с «Корисандой» на Дюрандале, но благодаря его рисункам, мы не голодали на Фламберге, продавая их. Мой лучший астронавигатор Квэтт Кэби сочиняет музыку; пытается выразить ее в математических формулах. Меня все это не интересует, — сказал он. — Я изучаю историю. Вы понимаете, что это пустое время провождения; ведь все, что происходило на планетах, произошло и на Земле до первого космического полета.

В саду стало тихо; эскалатор остановился. Харкэман хотел еще что-то сказать, но вдруг увидел шесть гвардейцев Сезара Карвалля. Они были в касках и пуленепробиваемых жилетах; один с автоматом, другие с дубинками. Космический викинг поставил свой стакан.

— Давайте, пойдем, — сказал он. — Наш хозяин вызвал своих солдат. Мне кажется что-то затевается.

Красочно разодетая толпа полукругом стояла у площадки перед эскалаторами; люди со смущенным любопытством выглядывали из-за плеч впереди стоящих. Дамы равнодушно закутывались в шали; многие накидывали их на голову. В небе появились новые служебные аэрокары, некоторые видели их на экранах. Гвардейцы Карвалля пытались пробиться сквозь толпу; сержант кричал:

— Прошу вас, леди и джентльмены; прошу прощенья, благородные господа, — но никак не мог протиснуться.

Отто Харкэман отвратительно ругался и толкал сержанта.

— Дорогу! Дайте пройти гвардейцам.

Он расталкивал разодетых господ; его глаза метали злые искры; ему поспешно уступали дорогу.

Забыв о вежливости, Траск пробивался с ними. Они пробирались туда, где стояли Сезар Карвалль, Ровард Гроффис и другие. Лицом к ним, спиной к эскалаторам стояли четверо мужчин в черных плащах. Двое были оруженосцами. Они зорко поглядывали по сторонам. Берет впереди стоящего человека был украшен сверкающим алмазом, плащ у него был из голубого шелка. Вокруг рта на его худом вытянутом лице были глубокие морщины; над верхней губой черные усики. У него были глаза альбиноса, рот кривился в отвратительной гримасе. Эндрю Даннэн, Траску очень хотелось выстрелить в эту роту. За спиной Даннэна стоял верзила с бледной тупой физиономией с черной бородой. Это был Невил Ормм, прихвостень Даннэна.

— Врете! — вопил Даннэн. — Все врете, вонючие лжецы. Вы перехватывали все ее письма ко мне.

— Моя дочь не писала тебе, — сказал Сезар Карвалль, еле сдерживаясь. — Ничего, но одно я дам тебе сейчас, там сказано, что она не хочет видеть тебя.

— Ты думаешь, я поверю? Вы заперли ее; только сатана знает, как вы ее мучаете; силой выдаете замуж.

Толпа заволновалась, забыв о чопорной сдержанности. Раздавались недоверчивые возгласы; одна женщина крикнула:

— А ведь он сумасшедший!

Даннэн похоже услышал.

— Сумасшедший, я?! — он сверкнул глазами. — Потому что я все понял? Здесь Лукас Траск, он зарится на Карвалльмиллс, а Сезар Карвалль на железные залежи Траскона. А мой любимый дядюшка готов помочь им обоим обокрасть Омфрей-Глеспитское герцогство. Этот ненасытный хищник из Ффэйла пытается всадить когти в мои земли, а Ровард Гроффис — пес моего дяди не желает и пальцем пошевелить для спасения своего родича, и этот чужак Харкэман, отбирающий у меня командование «Отвагой». Вы все против меня.

— Сэр Невил, — проговорил Гроффис, — вы ведь видите, что лорд Даннэн не в себе. Если вы его друг, уведите его до отлета герцога Ангуса.

Ормм шагнул вперед и что-то стал на ухо шептать Даннэну. Тот сердито оттолкнул его.

— Паршивый черт, и ты против меня? — сердито сказал он.

Ормм коснулся его руки.

— Глупец, хочешь все испортить?

Он сказал это очень тихо; больше ничего нельзя было разобрать.

— Но, проклятье, я не уйду, не поговорив с ней!

Зрители опять заволновались; толпа расступилась перед Илейн и ее матерью, леди Сандресан и пятью или шестью матронами. Их головы были покрыты шалями, концы закинуты на плечи; они остановились, а Илейн сделала шаг вперед и встала перед Эндрю Даннэном. Он никогда еще не видел ее такой красивой, но это была ледяная красота острого кинжала.

— Лорд Даннэн, что вы хотите мне сказать? — спросила она. — Быстрей говорите и убирайтесь; вас никто не приглашал.

— Илейн! — закричал Даннэн, делая шаг вперед. — Зачем ты покрыла свою голову; зачем говоришь со мной, как чужая? Я, Эндрю, любящий тебя. Зачем ты разрешаешь силой выдавать себя замуж?

— Ничего подобного; я счастлива, что выхожу за лорда Траска, потому что люблю его. А сейчас, пожалуйста, уходите и не беспокойте больше меня.

— Лжешь! Они заставили тебя это говорить! Ты не хочешь выходить за него; тебя не смеют заставлять. Я увезу тебя от этих жестоких и алчных людей. Ты любишь и всегда любила меня. Скажи это мне!

Да, в его собственном мире грез и фантазий, ставшем для Эндрю Даннэна реальностью, Илейн Карвалль любила его. На самом же деле все было не так.

— Я никогда не любила вас, лорд Даннэн, и никогда вам такое не говорила. Но я и ненавидела вас, и вы очень огорчаете меня. Сейчас уходите и не пытайтесь больше встретиться со мной.

Сказав это, она повернулась и пошла сквозь расступившуюся толпу. Мать, тетя и другие дамы последовали за ней.

— Ты лжешь! — закричал он вслед. — Ты все время лгала. Ты такая, как все, вы сговорились предать меня. Я знаю, вы все хотите помешать мне занять дядин трон. И ты, ты — лживая шлюха, ты хуже их всех!

Сэр Невил Ормм за плечо повернул его лицом к эскалатору. Даннэн сопротивлялся, выл, как раненый волк. Ормм разъяренно проклинал все и всех.

— Вы, двое! — заорал он. — Помогите мне! Подержите его!

Даннэн выл, когда двое силой отталкивали его на эскалатор; на спинах двух сопровождающих был изображен герб Даннэна — голубой полумесяц на черном фоне. Немного погодя, взлетел аэрокар с голубым полумесяцем и исчез вдали.

— Лукас, он ненормальный — настаивал Сезар Карвалль. — Илейн не сказала с ним и пятидесяти слов, когда он вернулся из последнего вояжа.

Лукас рассмеялся и положил руку на плечо Карвалля.

— Знаю, Сезар. Не думайте, что надо оправдываться.

— Сумасшедший. Я подтверждаю это, — вмешался Ровард Гроффис. — Вы слышали его слова о правах на трон? Подождите, пока его Светлость услышит это.

— Он претендует на герцогский престол, сэр Ровард? — резко спросил Отто Харкэман.

— Ну да, он требует, потому что его мать родилась на полтора года раньше герцога Ангуса, но дату ее рождения якобы изменили, чтобы отдать трон Ангусу. Подделали, что он на три года старше ее. Я был старше герцога Фергюса, носил Ангуса на плечах, когда мать Эндрю Даннэна только родилась.

— Конечно, он — сумасшедший, — согласился Алекс Горрэм.

— Не понимаю, почему герцог не отправит в психиатрическую лечебницу.

— Я тоже за лечение, — сказал Харкэман, проведя рукой по бороде. Психи, претендующие на трон, должны быть изолированы, пока что-нибудь не натворили.

— Мы не можем сделать этого, — проговорил Гроффис. — Ведь он все же племянник герцога Ангуса.

— Я смогу, — заявил Харкэман. — У него только триста человек. И почему ваши люди еще не схватили его, сатане известно, — сыронизировал он.

— У меня восемьсот; пятьсот замечательных драчунов. Я наблюдал за ними в бою, перед нашим отлетом. Могу подготовить их для дела за два часа за два часа, а в полночь все будет кончено.

— Нет, капитан Харкэман; его светлость никогда не позволит, запротестовал Гроффис. — Вы не знаете политических интриг; а это может повредить зависимым лордам, которые вас поддерживают. Вас не было на Грэме, когда герцог Риджерт из Дидрексберга арестовал второго мужа своей сестры Сэнми.

Они остановились у колоннады ниже главной террасы; звуки старых любовных мелодий ласкали их. Лукас взглянул на свои часы; последний раз он смотрел на них полторы минуты назад. Еще пятнадцать минут до начала и еще пятнадцать до ухода после свадебных тостов и поздравлений. Однако оставалось еще больше получаса. И еще час, пока они с Илейн будут в аэрокаре, направляясь в Траскон.

Нежная мелодия оборвалась; мгновение тишины, и зазвучали трубы герцогского приветствия.

Толпа подвинулась, все смолкло. Площадка перед эскалаторами запестрела яркими красками; свита герцога отошла. Взвод гвардейцев в красно-желтом, в золоченых шлемах с украшенными кистями алебардами. Эсквайры несли Меч государства. Герцог Ангус со своими вельможами; среди них Отто Харкэман; герцогиня Флавия и ее фрейлины. Придворные с женами; много гвардейцев. Звучали приветственные возгласы; в небе выстроились аэрокары.

Кузен Никколэй и еще несколько человек вышли из-за колонн; на другой стороне террасы происходило то же самое. Свита герцога подошла к центральной аллее и остановилась.

— Все идет по сценарию, уходим, — сказал Никколэй и отошел.

Через десять минут; пятеро других заняли это место. Еще пятьдесят минут, и он, и Илейн — леди Илейн Траск из Траскона, так теперь будут ее называть, отправятся домой.

— Аэрокар готов? — в сотый раз спросил он.

Кузен успокоил Лукаса. На террасе появились фигуры в черном и пламенно-желтом. Оркестр заиграл величественный марш новобрачных, торжественно, но в то же время нежно. Секретари Сезара Карвалля и его юристы оформили брачный контракт. Сам Сезар держал Илейн за руку; на нем была накинута желто-черная шаль. Лукас испуганно оглянулся.

— Что за чертовщина, где наша шаль? — потребовал он и успокоился, когда один из придворных достал ее — золотисто-зеленую цвета Траскона. Подруги невесты, ведомые леди Левиной Карвалль, остановились перед герцогом.

— Кто приближается к нам? — спросил герцог своего адъютанта.

У герцога было нежное тонкое лицо, немного женоподобное; маленькая клинообразная борода. На голове узкий золотой обруч, представляющий собой царскую корону. Адъютант ответил:

— Я — сэр Никколэй Траск. Я привел своего кузена и сеньора Лукаса, лорда Траска, барона из Траскона. Он пришел за леди Димозеллой — Илейн, дочерью лорда Сезара Карвалля, барона Карвалльмилса и за благословением Вашей Светлости на брак с ней.

Сер Максэмон Зорге — оруженосец Сезара Карвалля назвал себя и своего лорда; они подвели леди Димозеллу — Илейн к лорду Траску из Траскона. Герцог, удовлетворенный представлением, спросил согласны ли они со сроком бракосочетания; обе свиты подтвердили. Сер Максэмон протянул герцогу свиток; Ангус начал читать, четко выговаривая фразы. К браку между двумя благородными семействами препятствий не было; соединение крови даст хорошее потомство; а приданое и наследство укрепят семью. Лукас терпел; ему не хотелось, чтобы его и Илейн дети в чем-нибудь нуждались.

— Эти люди перед нами не против брака? — спросил герцог, дочитав свиток. Выступив вперед приказал подать двуручный меч, такой тяжелый, что им можно убить бизона. Траск выступил вперед, Сезар Карвалль вывел Илейн. Адвокаты и оруженосцы отступили.

— Что ответите, лорд Траск? — официально спросил герцог.

— Всей душой ваша Светлость.

— А вы, леди Димозелла — Илейн?

— Это мое самое сокровенное желание, ваша Светлость.

Герцог взял меч за острие и протянул им; они положили руки на украшенный драгоценностями эфес.

— Вы и ваши семьи признаете нас, Ангуса — герцога Уордшейвнского, своего монарха и присягаете в верности нам и нашим наследникам?

— Да, — ответили Лукас и Илейн, и все люди в саду.

Над их головами раздался ликующий крик:

— Многие лета Ангусу — монарху Грэма!

— И мы, Ангус, благоволим к вам обоим и вашим домам и разрешаем вам носить наш герб, узакониваем ваши права и будем пресекать все попытки посягнуть на них. Мы объявляем, что ваш брак с согласия семей доставил нам радость, и мы признаем вас, Лукас и Илейн мужем и женой, оглашаем это перед всеми.

Это не совсем точные слова, произнесенные монархом Грэма. Эта формулировка являлась общей для всех планетных королей, таких, как Наполеон из Фламберга или Родольф с Экскалибура. И Ангус постоянно пользовался ей, как многие короли. Может быть парням, выкрикивающим здравицу Ангусу было им заплачено. Велась телепередача, и Омфрей с Глеспита и Риджерт из Дидрексберга услышат; так как сейчас они собирают наемников. Может быть и воспользуются услугами Даннэна.

Герцог отдал двуглавый меч оруженосцам. Юный рыцарь несший золотисто-зеленую шаль подал ее Лукасу. Илейн сбросила с плеч черно-желтую; мать подхватила и сложила ее. Он вышел вперед и набросил на плечи Илейн шаль цвета Трасков, потом обнял ее. Снова раздались приветственные возгласы, зажглась иллюминация.

Процедура заняла больше времени чем рассчитывал Лукас, с тостами и пожатием рук. Наконец, прозвучал последний марш, герцог со свитой ушли готовиться к свадьбе, на которой будут прославлять невесту и жениха. Одна из подружек подала Илейн огромный букет цветов.

— Все, дорогая, — прошептал Лукас, боясь в это поверить.

Над их головами проплыл и опустился на посадочную площадку новый оранжево-голубой аэрокар, принадлежавший западной телекомпании. В какой-то момент Лукас рассердился на неуместное поведение журналистов. Потом рассмеялся, сегодня он был слишком счастлив, чтобы злиться из-за ерунды. В футе от эскалатора Илейн сбросила домашние туфли, другая пара была в каре. Лукас видел их там; они вступили на эскалатор и оглянулись.

Подруги невесты стали отбирать туфли друг у друга, нанося ущерб своим нарядам.

Когда молодожены поднялись до половины, Илейн бросила букет, он рассыпался тысячей цветных лепестков; девушки пронзительно визжа, кинулись к ним. Илейн стояла, посылая воздушные поцелуи, Лукас стал в рукопожатии руки над головой.

Наконец они очутились наверху.

Когда повернулись и отошли, оранжево-голубой аэрокар опустился перед ними, отрезая путь. Вот когда он действительно разъярился и стал сыпать проклятья. Потом увидел, кто был в машине.

Эндрю Даннэн, его искаженное худое лицо и усики на верхней губе. Он открыл окно и наклонил ствол пулемета.

Лукас закричал, схватил Илейн, бросил ее вниз, бросился, чтобы прикрыть ее собой, раздался взрыв. Что-то ударило его в грудь; правая нога хрустнула, он упал.

Падал и падал, и падал, бесконечное падение в мрак забвенья.

Он был распят и коронован терновым венцом. Кто это сделал? Кто-то очень давно на Земле. Руки были скованы и болели; ноги тоже; он не мог пошевелиться, что-то кололо лоб. И он ослеп.

Нет, глаза были просто закрыты. Он открыл их, перед ним была белая стена с нарисованными голубыми снежинками; понял, что это потолок, а сам он лежит на спине. Невозможно было повернуть голову, но опустив глаза увидел, что лежит совершенно голый и опутан проводами и трубками. Это его озадачило. Потом понял, что лежит не на кровати, а на робомедике, через трубки подаются лекарства, питательные растворы; провода-электроды к его телу для диагностики, а колючий венец для энцефалографии. Он имел дело кое с чем, когда его ранил бизон.

Это все объяснялось тем, что его лечили. Но почему так долго; зачем так много приборов; наверное, он спит и видит сон.

Но вдруг он вспомнил и попытался встать, но тщетно.

— Илейн! — позвал он. — Илейн, где ты?

Послышался шорох, и к нему подошел кузен Никколэй Траск.

— Никколэй, — позвал он. — Что с Илейн?

Кузен вздрогнул, будто испугался чего-то, худшего, чем предполагал.

— Лукас, — проглотил комок в горле. — Илейн… Илейн умерла.

Илейн мертва. Это невероятно.

— Она погибла сразу, Лукас. Шесть попаданий, не думаю, что она почувствовала даже первое, и не мучилась.

Кто-то застонал, потом понял, что это его стон.

— В тебя попало два раза, — сказал Никколэй. — Одно попадание в бедро, другое в грудь. Пуля прошла в дюйме от сердца.

— Жаль. — Мозг заработал четче. — Я опрокинул ее, пытаясь прикрыть собой. Я должен был принять удар на себя. Что-то еще, ах, да. Даннэн. Его задержали?

Никколэй покачал головой.

— Он удрал. Захватил «Отвагу» и улетел с планеты.

— Я хочу сам захватить его.

Лукас снова попытался подняться. Никколэй кивнул кому-то невидимому. Прохладная рука коснулась его лба. Он почувствовал аромат женщины, но это была не Илейн. Что-то похожее на комара кольнуло его в шею. Комната погрузилась во мрак.

Илейн мертва. Ее больше нет, нигде нет. Весь мир исчез для него. Вот почему так темно.

Он снова, как-то внезапно очнулся; был день, в открытое окно виднелось желтое небо, а может это ночь, и это свет от стен. Кто-то был с ним. Жена Никколэя, Леди Сесилия, Ровард Гроффис; леди Левина Карвалль, он должно быть долго спал, она выглядела гораздо старше чем, когда он видел ее в последний раз; и ее брат Берт Сандресан. И темноволосая женщина в белом халате с золотой брошью на груди. Герцогиня Флавия и герцог Ангус.

Лукас спросил, где он. Ему ответили, что во дворце герцога. Хотелось, чтобы все ушли, и ему разрешили уйти к Илейн.

Потом опять мрак; он в отчаянии пытается найти ее; кто-то хочет показать, где она. Ночные звезды — они. Но не стало звезд, не было Илейн, ничего нет, а он уже не был Лукасом Траском.

Но там был Эндрю Даннэн. Он стоял в черном плаще с алмазом на берете, можно было увидеть лицо сумасшедшего над пулеметом. Потом Лукас хотел поймать его, но Даннэн исчез в ледяной бездне пространства.

Периоды просветления удлинялись, сознание прояснялось. Его освободили от электрического венца. Убрали трубки, а ему дали чашку бульона и фруктовый сок. Лукасу хотелось знать, почему его перенесли во дворец.

— Это нужно было сделать, — сказал Ровард Гроффис. — Ведь в замке Карвалля слишком много своих хлопот. Знаешь, в Сезара тоже стреляли.

— Нет. Так вот почему Сезар не приходил ко мне. Он убит?

— Ранен; он в худшем чем ты состоянии. Когда началась пальба, он кинулся на эскалатор, не имея кроме кинжала ничего, Даннэн дал по нему очередь; поэтому, я думаю, и не успел прикончить тебя. Тем временем гвардейцы открыли огонь из автоматов. Но он оперативно смылся. Сезар, как и ты летал в робомедицинском устройстве.

Дренажные трубки убрали; провода сняли, как и электроды. Раны перевязали, надели халат и переложили на кушетку, там можно было сидеть, стали давать нормальную пищу и вино, разрешили курить.

Женщина-доктор сказала, что опасность миновала, хотя он и сам сообразил. Ему хотелось знать, не ей ли он обязан тем, что остался жив.

— Через несколько недель встанешь на ноги, — сказал кузен. — Я присмотрю, чтобы новый дворец в Трасконе к тому времени был готов.

— Я, пока жив, никогда не войду в него, я не хочу и слышать о нем. Он должен был стать домом Илейн. А один я в него не войду.

Когда сны стали возвращаться, тревожные сны беспокоили все реже. Его часто навещали, приносили маленькие подарки, стараясь развлечь; и Лукас стал радоваться посетителям. Ему хотелось знать, как все действительно было, и как Даннэну удалось уйти.

— Он захватил «Отвагу», — сказал Ровард Гроффис. — Собрал шайку наемников, подкупил служащих горрэмской верфи. Мне кажется, Алекс убьет главного предателя, когда выяснит, что случилось. Мы пока не можем ничего доказать, пытаемся, но уверены, что Омфрей из Глеспита снабдил его деньгами. Он, конечно, будет отказываться, стараясь остаться в тени.

— Наверняка, все было заранее запланировано?

— Говорят, за месяц до того, как он начал набирать своих бандитов. Думаю, он все решил в ночь перед свадьбой. Тогда он пытался убедить леди Илейн бежать с ним. Полагал, что это возможно, но когда она отвергла его, решил убить вас обоих, — он повернулся к Отто Харкэману, пришедшему с ним. — Всю оставшуюся жизнь буду жалеть, что не послушался тебя тогда.

— Как он сумел захватить аэрокар Западной телекомпании?

— О. Утром перед свадьбой, он позвонил в редакцию и сказал, что с женитьбой связана какая-то пикантная история, почему герцог и поддерживает ее. Будто бы назревает скандал; настоял, чтобы репортер пришел к нему, он ему все расскажет. Они послали человека; с того времени живым его никто не видел; наши люди нашли его труп у дома Даннэна, когда мы осматривали место. Мы нашли кар с верфи с двумя людьми. Даннэн отправился прямо на верфь, где ему люди были уже в корабле, встретив его они улетели.

Лукас смотрел на сигарету, смотрел долго, пока не обжег пальцы. С трудом наклонился, чтобы погасить ее.

— Ровард, скоро будет закончен другой корабль?

Гроффис горько усмехнулся.

— Мы уделяли много внимания строительству «Отваги». Герцог сейчас в конец обанкротился. Шесть месяцев назад работы над вторым кораблем остановились, потому что денег не было, а надо было закончить «Отвагу», мы надеялись, что она достаточно добудет в Старой Федерации, и мы сможем закончить второй корабль. Потом с двумя кораблями и базой на Тэнисе, деньги можно будет грести лопатой. Но сейчас…

— Когда я был на Фламберге, — заговорил Харкэман. — Скверно. Король Наполеон собирался помочь илмерсанцам, и я должен был принять командование. Но сейчас слишком поздно.

Лукас взял трость и попытался встать. Сломанная нога срослась, но он был еще очень слаб. Сделал несколько неверных шагов и остановился, опираясь на трость, потом пересилив себя, подошел к окну и выглянул. Потом обернулся.

— Капитан Харкэман, вы сможете получить команду, здесь на Грэме. Что, если это произойдет у меня на борту? Мне хочется поохотиться на Эндрю Даннэна.

Оба посмотрели на него. Через секунду Харкэман сказал:

— Почту за честь, лорд Траск. Но где вы добудете корабль?

— Он сейчас наполовину закончен. Команда для него уже есть. Герцог Ангус сможет закончить его для меня, я заплачу баронством Траскона.

Он всю свою жизнь знал Роварда Гроффиса, но в первый раз видел оруженосца герцога Ангуса ошеломленным.

— Значит, ты отдашь за этот корабль Траскон? — поразился он.

— Законченный, оборудованный, готовый к космическому вояжу, да.

— Герцог согласится, — быстро отреагировал Гроффис. — Но, Лукас, ведь Траскон твое имение, твой титул, твои доходы…

— Если у меня будет корабль, мне это будет не надо. Я стану космическим викингом.

Харкэман вскочил с возгласом одобрения. Гроффис смотрел, открыв рот.

— Лукас Траск — космический викинг, — проговорил он. — Что я слышу!

— А почему нет? — Его беспокоили набеги викингов на Воинственные миры, потому что Грэм был такой планетой. Траскон был на Грэме, в Трасконе был дом, где они собирались жить с Илейн, растить детей и внуков.

— Это был другой Лукас Траск, Ровард. Он сейчас мертв.

Гроффис извинился, что ему надо уходить, пошел обернулся и извинился снова. Герцог Ангус спросил, не ослышался ли он, услышав рассказ оруженосца. Харкэман молчал пока герцог был в комнате, потом сказал:

— Лорд Траск, это меня ошеломило. Ведь странно, что капитан без корабля живет на подачки иностранцев. Мне хотелось бы думать, что благодаря вам, я стану счастливым.

— Выбросьте все из головы. Если кто-то и достоин, так это вы. Мне нужен космический капитан, и ваша беда обернулась удачей для меня.

Харкэман набил трубку.

— А вы вообще-то улетали с Грэма? — поинтересовался он.

— Несколько лет учился в камелотском университете; бывал на Экскалибуре, и все.

— И так, вы считаете, что ваш замысел удастся.

Космический викинг щелкнул зажигалкой и закурил.

— Знаете, конечно, как велика Старая Федерация, знаете и людей. Но как вы относитесь к ним? Я знаю, что многие далеко не лучшие астронавты. Мы толкуем о способностях, но эмоционально многого не воспринимаем. Корабль в гиперпространстве за год проскакивает световой год. Отсюда за тридцать часов можно попасть на Экскалибур. Но можно послать радиограмму о рождении сына, и он уже сам станет отцом, когда ее получат. Старая Федерация, куда вы собираетесь охотиться на Даннэна, занимает пространство в двести биллионов световых лет. А вы собираетесь охотиться на одного человека. Как вы это себе представляете, лорд Траск?

— Мне не хотелось бы думать об этом; все, что знаю, я сделаю. Планеты Старой Федерации, куда прилетают и откуда улетают космические викинги; являются базами грабежей и торговли, подобно Тэнису герцога Ангуса. На одной из них рано или поздно я найду место, где обосновался Даннэн.

— Мы узнаем, он был год назад, отправишься туда, годе через полтора-два он может появиться там. Мы сделаем набег на Старую Федерацию, лорд Траск. Сейчас там орудуют кораблей двести. Почему и нам не появиться? И так нас интересует расстояние и сроки вояжа. Вы понимаете, Даннэн может умереть от старости, хотя такая смерть нереальна для космического викинга, до того, как вы встретитесь с ним.

— Что же, я буду охотиться за ним до своей смерти. Ведь другой цели у меня нет и не будет.

— Думаю также. Но я не смогу быть с вами всю вашу жизнь. Мне хочется иметь свой корабль, похожий на «Корисанду», потерянный мной на Дюрандале. Со временем у меня будет такой. А пока, обещаю, командовать вашим.

Казалось, все проясняется. Вызванный робот разлил вино, и они поклялись друг другу.

Ровард Гроффис тем временем вернулся с герцогом Ангусом. Все понимали, что главной причиной для лорда Траска стала трагическая потеря. Сначала кузена Никколэя возмущала потеря фамильного имения, потом узнав, что герцог Ангус назначает его викарием баронетства и отдает ему новый дворец Трасков для резиденции, успокоился. Сразу стал вести себя, как любящий родственник у смертного ложа бабушки. Уордшейвны — финансовое и промышленное баронство; как только узнали дальние родственники, все слетелись, предлагая помощь.

Когда герцог Ангус обанкротился после потери «Отваги» от души перемывали ему кости.

Проводились совещания с бесконечными спорами юристов и банкиров; он заявил, что ему неинтересно. Траск хотел только корабль; самый лучший, и поскорей. Алекс Горрэм сразу начал работу на незаконченном корабле-сестре «Отваги». Пока Лукас не мог еще работать на верфи, а только наблюдал за работами над двухтысячефутовым скелетом шара на экране и лично давал советы инженерам и администрации. За одну ночь его комнаты в герцогском замке превратились из больничных палат в рабочие кабинеты.

Доктора, советовавшие найти новое интересное дело, сейчас остерегали от переутомления. Наконец, и Харкэман присоединился к ним.

— Вы справитесь, Лукас, — были отброшены все формальности. Отвлечетесь от плохих мыслей; будете контролировать работу, наблюдать за установкой машин, время терпит. Мы ведь не собираемся вслепую гоняться за Даннэном. Есть только один способ перехватить его. Чем дольше он не услышит, что мы гонимся за ним, тем больше следов оставит. До того, как до него дойдет, у нас будет шанс. Потом, когда он выйдет из гиперпространства, то где-нибудь натолкнется на нас.

— Вы думаете, он отправится на Тэнис?

Харкэман встал, несколько минут походил по комнате, потом снова сел.

— Нет. Это идея герцога ангуса, не его. Он не сможет обосноваться на базе Тэниса, вы ведь знаете его команду.

Всех волновали соучастники Даннэна; герцог Ангус еще надеялся, что Омфрей из Глеспита не впутался в эту авантюру. Даннэн имел дело с полутора дюжинами работников горрэмской верфи, подкупленных им. Среди них были техники, но большей частью смутьяны и разнорабочие, в шайке было и несколько астронавтов; но большей частью бандиты, головорезы и воры. Сам Даннэн был астронавигатором, а не инженером.

— Этого мало для хороших набегов, — сказал Харкэман. — Они не в коем случае не обоснуются на Тэнисе, пока Даннэн совсем не рехнется, в чем я сомневаюсь, он отправится на планету с постоянной базой викингов, такую, как Хот или Нергэйл, или Дагон, или Ксочитл, чтобы завербовать офицеров, инженеров, а может и астронавтов.

— Машины и роботы на борту были исправны, когда он захватил корабль?

— Да, но были и другие причины, побуждающие его отправится на подобную планету.

— На что походит Тэнис.

— На Землю, относящуюся к третьему классу стеклянных Г-Солнц. Многие походят на Хольтэклер или Фламберг. Это последние планеты Федерации, колонизированные перед великой войной. Никто точно не знает, как это происходило. Там не было межзвездных войн; по крайней мере вы не найдете там больших сгоревших городов. Они, вероятно, много дрались между собой после того, как вышли из Федерации. Кругом остались следы этих конфликтов. Потом цивилизация стала исчезать; от машин они вернулись к использованию силы воды, ветра, животных. У них были рисунки некоторых земных животных, лодок и каноэ. Остались ружья — последнее от цивилизации.

— Я был там пять лет назад. Тэнис подходит для базы. Там одна Луна, почти твердое никелевое железо, залежи урана и золота. Потом нормальная пища. Отправляясь на Дюрандаль, я потерял корабль. Когда я появился здесь, ваш герцог думал о Кситопотесе. Я убедил его, что Тэнис — лучшая планета для его целей.

— Даннэн может отправиться туда, захотев опередить Ангуса. Кроме того, он полностью экипирован.

— Никто не знает, что будет. Если бы я был Даннэном, то отправился бы на Нергэйл или Ксочитл. Там всегда найдется пара космических викингов, делящих свою добычу между набегами. Там он сможет пополнить свою команду. Надеюсь на Ксочитле мы будем первыми и узнаем все новости.

Что ж, пусть Ксочитл будет первым. Харкэман знал планету, был в дружеских отношениях с ксочитланской знатью. Работы на горрэмской верфи продолжались; строительство отваги отняло год. Но все заводы, закончив подготовительные работы, заработали в прежнем ритме. Лукаса удалось убедить больше отдыхать, с каждым днем силы его восстанавливались. Вскоре большую часть времени он проводил на верфи, наблюдая за работой, чтобы ничего не случилось в космосе со сверхскоростью, псевдогравитацией, всем шаровидным кораблем. Жилые каюты и мастерские будут обшиты бронированной сталью. Потом, когда корабль будет за тысячах миль от планет, сопровождаемый грузовыми кораблями; легкий ремонт можно легко производить в космосе. К тому же на борту будет четыре двухсотфутовых катера. Каждый из них имеет свой сверхмощный мотор и может летать с той же скоростью, как и сам корабль.

Отто Харкэман переживал, что у корабля еще нет названия. Ему не нравилось говорить просто «корабль» и скоро появилось несколько вариантов: «Илейн» — сначала хотел Траск, но почти сразу отбросил. Ему не захотелось примешивать это имя к действиям в Старой Федерации. «Месть», «Мститель», «Возмездие», «Вендетта», ни одно не привлекало его. «Немезида» красноречиво говорило само за себя, говорило о преступлении Даннэна. Так и порешили.

Сейчас он знакомился со своей новой профессией межзвездного разбойника и убийцы, против которой всегда восставала его душа. Компания Отто Харкэмана стала его учителем. Вэн Ларч — специалист по ракетному оружию, кроме того художник; Гветт Кэби — хмурый пессимист, прекрасный астронавигатор, композитор-математик; Шарль Реннэ, хороший астронавигатор и Элвин Карффард, помощник Харкэмана, сэр Патрик Морленд — новобранец, гвардейский капитан Лайонель из Ньюхэвна, командовавший боями в условиях антигравитации.

Все они смогли бы работать на фермах Траскона, Лукас решил, что «Немезида» возьмет только пятьсот бойцов, хотя натренируют тысячу.

Он поговорил с Ровардом Гроффисом.

— Будем держать язык за зубами, — сказал герцогский оруженосец. — Вы, сэр Патрик и капитан Харкэман отберете пятьсот лучших. Остальных герцог возьмет к себе на службу. Через несколько дней Омфрей из Глеспита обнаружит, что космический викинг действительно отправился в рейд.

Герцогу Ангусу придется собрать новый налог с Глеспита, чтобы внести залог за баронетство Траскона. Харкэман любил некоторых старых писателей доатомного века и цитировал:

— Золото не всегда купит вам хороших солдат, но хорошие воины всегда добудут вам золото.

«Немезида» вернулась на горрэмскую верфь и опустилась на свои изогнутые шасси, похожая на чудовищного паука. «Отвага» родилась с символом меча и атома; у «Немезиды» будет свой знак; голова бизона на золотисто-зеленом фоне Траскона. Траск выбрал голову, пронзенную мечом, она будет гербом корабля, когда он отправится в круиз.

Когда через двести часов они снова приземлились на горрэмской верфи, то узнали, что в их отсутствие в порт заходил странствующий фрахтовщих из Морглэя с новостями о Эндрю Даннэне. Его капитан по настоянию герцога Ангуса ждал их в его дворце.

Двенадцать человек сели вокруг стола в апартаментах герцога. Капитан — аккуратный маленький человек с седой бородой попеременно, то курил сигарету, то пил бренди.

— Я вылетел из Морглэя двести часов назад, — сказал он. — Я пробыл там двенадцать местных дней, триста стандартных галактических часов, а улетел через 320. Корабль «Отвага» улетел оттуда несколькими днями раньше. Через 1200 часов из Чиндзора на Куртану.

В комнате было тихо. Легкий ветерок колыхал занавески на открытых окнах; в саду между деревьев порхали ночные существа.

— Никак не ожидал, — проговорил Харкэман. — Я думал он сразу отправится в Старую Федерацию. — Он отглотнул вина. — Конечно, Даннэн сумасшедший. А у психов свои повадки, как у левши с ножом. Он непредсказуем.

— Бывали и не такие сумасшедшие, — вставал Ровард Гроффис. — Мы очень мало общаемся с Куртаной. Это единственный случай, о котором мы слышали.

Стакан капитана фрахтера был наполовину пуст, он долил его из графина.

— Это был первый корабль с Грэма за эти годы, — согласился он. Это, конечно, привлекло внимание. И герб его изменен, не меч и атом, и голубой полумесяц. И отличаясь от других капитанов, он переманил к себе их людей.

— Именно сколько и какого сорта?

Человек с седой бородой пожал плечами.

— Я был слишком занят погрузкой для Морглэя, чтобы обращать внимание. Почти весь космический корабль заполнен офицерами и астронавтами. Много инженеров и техников.

— Потом, пользуясь бортовыми приборами, он собирался обосновать где-нибудь базу, — вставил кто-то.

— Если он улетел с Куртаны 1200 часов назад, он еще в гиперпространстве, — сказал Гветт Кэби. — Это займет более 2000 часов от Куртаны до ближайшей планеты Старой Федерации.

— Далеко ли до Тэниса? — спросил герцог Ангус. — Я уверен, что он где-то там. Он ждал, когда я закончу и оборудую другой корабль и отправлю в космос; ему хотелось бы и его заполучить.

— Я полагаю, что Тэнис будет его последним пристанищем, — проговорил Харкэман, — но его перемещения могут изменить все планы. Он сможет направиться на Тэнис.

— Он — сумасшедший, а вы пытаетесь приписать ему ему ложку здравомыслящего, — проворчал Гветт Кэби. — Вы ведь отдаете отчет своим действиям, как всякий нормальный человек. Конечно, я могу ошибиться, но…

— Да, он — сумасшедший, и капитан Харкэман не отрицает это, — вступил Ровард Гроффис. — Даннэн всех нас ненавидит, и его светлость, и лорда Лукаса, и Сезара Карвалля; он считает, что двоих убил. Ненавидит капитана Харкэмана. Но, как он расправится сразу со всеми? Перед полетом на Тэнис.

— Вы говорите, он запасся продуктами и оружием?

— Ну да. Ружья, снаряды, противоракетные установки.

— Чем еще? Машинами для обмена?

— Нет, золотом.

— Да, Лотар Ффэйл обнаружил, что Даннэн много золота взял из банков Глеспита и Дидрексберга, — сказал Гроффис. — Он погрузил его на захваченный корабль.

— Хорошо, — проговорил Траск. — Мы не можем быть ни в чем уверены, но можем подозревать, что он отправился на Тэнис, это более вероятно. Я не могу учесть все за и против, чтобы найти его там, но лучшего места для торговли трудно найти. Сначала отправился туда.

На наружных экранах, обычно серых в течении 3000 часов, сейчас кружили разноцветные краски полей гиперпространства хороводом невероятных цветов. Не найдется и двух наблюдателей, видевших такое, все это трудно себе представить.

Траск чувствовал, что захлебывается от восторга; заметил, что и Отто Харкэман чувствует то же. Это было нечто, неиспытываемое раньше. Даже Гветт Кэби — астронавигатор, попыхивал трубкой и с интересом смотрел на экран.

Потом вдруг появились звезды, только что их там не было, роскошными блестками на черном бархате космоса заполнили экран. В центре мертвой бездны ярче других желтым светом горела звезда Эртэдо — солнце Тэниса. Свет от нее шел десять часов.

— Неплохо, Гветт, — проговорил Харкэман, беря чашку кофе.

— Святая Джинна, — великолепно, — подтвердил кто-то. Кэби зажег трубку.

— О, это грандиозно, — завистливо выговорил он. Этому седовласому человеку с взлохмаченными усами трудно было угодить.

— Это немного можно приблизить. Нужны три микропрыжка, я срежу последний. А сейчас не мешайте мне. — Он стал нажимать кнопки заводя установленный винт и винкер.

В какой-то миг на экране Траск увидел лицо Эндрю Даннэна. Он заморгал и сунул сигарету зажженным концом в рот. Вынув ее и стряхивая над пепельницей заметил, что у него дрожат руки. Отто Харкэман должен был тоже увидеть.

— Спокойно, Лукас, — прошептал он. — Не психуй. Нам только показалось.

— Я уверен, что это — он. Это был он.

Нет, это — плод воображения. Давайте взглянем на вещи здраво.

— Допустим. Если мы ошибаемся, а его нет, это — просто обман. Если мы правы, и это — он. Это — катастрофа.

Думать можно было и так, и эдак. В боевой рубке загорелся красный свет полной боевой готовности.

— Отлично, — сказал Кэби. — Прыжок.

Потом повернул красную рукоятку вправо. Экран снова заиграл цветами; потом снова темно, будто демон проталкивает корабль через колдовскую башню. Экран стал тускло-серым, слепо глядя в беспредельный космос. Потом расцветился снова, звезда Эртэдо в центре походила на монету с маленькими искорками или планет, рассыпанных вокруг нее. Тэнис был третьей обитаемой Планетой Г-класса с обыкновенной луной, диаметром пятьсот миль, хорошо видимой в телескоп.

— Знаете, — проговорил Кэби, боясь сглазить, — это не так уж плохо. Думаю нам остается сделать еще один микропрыжок.

Иногда, подумал Траск, выражение «микро» используется в отношении пятидесяти пяти миллионов миль.

— А, как вы считаете? — спросил его Харкэман, так почтительно, будто обращался к опытному командиру, а не новичку.

— Где Гветт посадит нас?

— По возможности ближе, конечно.

Это займет по крайней мере световую секунду, когда «Немезида», выйдя из гиперпространства, приблизится к чему-нибудь по размеру равному Тэнису. Распавшееся поле само вытолкнет ее.

— Допустим, что Даннэн был там часов девятьсот. За это время он может оказаться на станции обнаружения и может на катере отправиться на Луну. На «Отваге» четыре командирских катера, как и на «Немезиде», на его месте я бы захватил два у планетного патруля. Допустим, что мы обнаружим его, как только сделаем последний прыжок и выйдем между Луной и планетой. Если это случится, мы можем столкнуться на дороге.

— Многие капитаны пытаются выйти к Луне, закрытой планетой, — сказал Харкэман. — А вы?

Великан покачал своей взъерошенной головой. — Нет. Если у них на Луне есть летательные аппараты, они могут выскочить на нас по кривой вокруг планеты. Вы меня слушаете, Гветт?

— Да. В этом что-то есть. Остановка сейчас беспокоит меня. Шарль, зайди на минуту.

Они посоветовались, Элвин Карффард — помощник командира присоединился к ним. Наконец, Кэби отодвинул большую красную рукоятку, повернул ее и сказал:

— Итак, прыжок. — Он толкнул ее. — Думаю, срежем полмиллиона миль.

На экране снова замелькало, когда все успокоилось, третья планета была прямо в центре. Это была маленькая Луна, но она казалась большой, освещаемая солнцем с одной стороны. Кэби закрепил красную рукоятку, взял табак и зажигалку, сложил в ящик и закрыл его.

— Все ваше, Шарль, — сказал Рэнне.

— Восемь часов до атмосферы, — сказал Рэнне. — Если не потеряем много времени на выстрел к Джениору.

Вен Ларч посмотрел на Луну на экране.

— Ничего движущегося не вижу. На пятьсот миль один планетбэстер, сказал он.

Минуту назад Тэнис был в шести с половиной биллионах миль. Секунду назад на пятьдесят миллионов ближе. Сейчас в четверти миллиона и гораздо ближе смотрится на экране. Нужно еще восемь часов. За это время со сверхскоростью можно проскочить сорок восемь триллиона миль.

Это можно сравнить с прогулкой человека по комнате в течение целого дня.

В телескопе Тэнис был похож на любую планету земного типа, контуры прикрыты облаками, и моря, и континенты; обширные серые, коричневые и зеленые пятна; на полюсах ледяная шапка. Рельеф поверхности — это большие горные хребты, реки, еще плохо вырисовывались, но Харкэману, Шарлю Рэнне и Элвину Карффарду казалось, что они узнают их. Карффард позвонил по телефону Полу Кореффу — офицеру связи, но тот ничего не обнаружил в зоне наблюдения на планете.

Может быть они ошиблись, и Даннэн не появился на Тэнисе.

Харкэман мог спать, когда захочет, сдав дежурство; он рухнул в кресло и закрыл глаза. Траск тоже так мог. Могут пройти часы, прежде чем что-то произойдет, пока можно отдохнуть, потом будет не до отдыха. Он выпил кофе, запасся сигаретами; встал и прошел в командирскую рубку, взглянуть на экран. В сигнальном устройстве обнаружения было много приборов, Вэн Аллен насчитал счетчик микрометеоров, поверхностный термометр, гравитационный измеритель, радар, эхо-сканер. Он вернулся и сел в кресло, глядя на экран. Планета, казалось не приближается, хотя они летели с приличной скоростью. Он сидел и смотрел на нее…

Вздрогнув очнулся. Изображение на экране увеличилось. Ленты рек и горные хребты вырисовывались четче. Вероятно в северном полушарии стояла очень ранняя осень. Ниже шестидесяти параллели лежал снег, коричневая полоса отодвинулась к южной зеленой. Харкэман сел и закурил. Прошло четыре часа.

— Хорошо вздремнул? — спросил он. — Мы кое-что приняли. Теле-радио сигналы. Немного, но все же.

— Места мало изучены за те пять лет, что я здесь был. Из-за этого мы не стали задерживаться. На нецивилизованных планетах, где побывали космические викинги все изучалось поверхностно.

За четыре месяца их пребывания в гиперпространстве, во время долгих разговоров много можно было услышать об этом. Технический уровень Тэниса, радиотелевизионная связь за пять лет мало изменилась. — Вы не теряли людей?

Это случалось часто, мужчины женились на местных женщинах; тот, кто не уживался с товарищами; кое-кому нравилась планета, и они оставались, считая, что могут помогать и учить.

— Нет, мы не оставались там долго, только триста пятьдесят часов. Кое-что взяли; некоторые выходили.

Даннэн. Он снова смотрел с линейного борта; и еще было постоянное красное свечение. Все было готово к бою. Он вызвал робота-официанта, выбрал пару блюд и стал есть. Проглотив первый кусок, обратился к Элвину Карффарду:

— Пол узнал что-нибудь новое?

Карффард проверил. Маленькое антигравитационное поле искажало эффект. Все было далеко от верного результата. Он вернулся к своему ленчу. Поел и закурил сигарету после кофе; зажегся красный свет, и голос из одного из репродукторов закричал:

— Обнаружение! Обнаружение планеты! Радаром и микролучами.

Карффард что-то быстро начал говорить в микрофон; Харкэман слушал.

— Отходите от заданного направления у двадцать пятой северной параллели, — сказал он в сторону. — Может быть корабль прячется за планетой. На Луне ничего нет.

Казалось они приблизились к планете, увеличивая скорость. В самом деле корабль летел с прежней скоростью, но при снижении создалась иллюзия ускорения. Снова загорелся красный свет.

— Обнаружен корабль! В верхних слоях атмосферы облетает планету с запада.

— Это «Отвага»?

— Трудно сказать, — ответил Карффард, потом крикнул: — Она на экране! Искра на десять часов!

Заговорили громкоговорители на борту другого корабля:

— Обнаружен корабль!

Бойницы засветились красным светом. И Эндрю Даннэн в командирской рубке…

— Корабль вызывает нас, — это был голос Пола Кореффа из палубной рубки. — Вымпел Воинственного мира неизвестен.

Вопрос: Что за корабль? Информация: его охранение комбинированное. Ответ: Пожалуйста говорите.

— Что ж, — сказал Харкэман. — Будем взаимно вежливы и побеседуем. Какое комбинированное охранение?

Голос Кореффа ответил, Харкэман стукнул кулаком. Экран связи сразу загорелся, Траск вцепился руками в ручки кресла. Самого Даннэна или только лица, похожее на лицо его врага, видел он?

Глубокий вздох вырвался из его груди, когда он понял, что корабль не «Отвага». «Отвага» был двойником «Немезиды», командирские рубки были идентичны. Эта же отличалась. «Отвага» была новым кораблем, а этот был старый, капитан потрепан в рейдах, команда — всякий сброд.

Человек, сидевший лицом к экрану, не был Эндрю Даннэном или кем-то похожим на него. Темнолицый мужчина со шрамом через все лицо; с черными курчавыми волосами на голове и груди под распахнутой рубашкой. Перед ним стояла пепельница, тонкая струйка дыма тянулась от сигареты, в серебряной чашке дымилось кофе. Он весело ухмылялся.

— Вот те раз! Капитан Харкэман с «Отваги»! Глазам не верю! Приветствую у Тэниса. Что за джентльмен с тобой? Не герцог Уордшейвнский?