"Сто одиннадцатый" - читать интересную книгу автора (Мартынов Георгий Сергеевич)

ГЛАВА 7,

– Никому! Вот посмотрите! Все ключи на месте. Вот ключ от вашего кабинета.

От волнения оба совсем забыли, что всего две минуты назад старший лейтенант этим самым ключом открыл дверь на глазах у всех.

– Значит, у кого-то имеется дубликат.

– Это исключено, товарищ капитан. От вашего кабинета всегда было только два ключа, один у вас, второй у меня. Мой всегда здесь, в этой связке.

– А мой у меня в кармане, – сказал Аксёнов. – Значит, по-вашему, быка вытащили, не открывая дверей?

Кузьминых удивлённо посмотрел на своего начальника, сказавшего такую странную фразу.

– Но ведь этот бык и появился здесь при запертых дверях, товарищ капитан!

– О чем вы спорите, товарищи? – спросил майор из области. – Вижу, что на вас здорово подействовало случившееся. Но подумайте сами: туша быка – это же не коробочка спичек. Чтобы протащить её через дверь и по коридору, нужна лебёдка или несколько человек, по меньшей мере десять, если не больше.

– А окна закрыты и даже заклеены, – прибавил второй майор. – Впрочем, туша быка через окно все равно не могла пройти.

Кузьминых нахмурился.

– Если я правильно понял, – спросил он, – вы хотите сказать, что никакой туши быка здесь не было?

– Хотел бы так думать, товарищ старший лейтенант, очень хотел бы, но… не могу!

– Приходится верить своим глазам, – прибавил майор из области. – Вы поторопились обидеться. Мы теперь знаем, что все, сообщённое вами по телефону, чистая правда. Как бы это ни противоречило здравому смыслу, как бы ни было странно.

– Куда же девалась туша быка? – недоуменно спросил врач-эксперт.

– А вот на этот вопрос вряд ли сможет ответить кто-либо. Из присутствующих здесь никто!

– Но вы почему-то уверены, что бык здесь был?

– Я это вижу, – коротко ответил майор.

Казалось бы, отсутствие туши быка должно было убедить приехавших как раз в обратном и только подтвердить все подозрения, возникшие по адресу начальника н…ской милиции, но произошло наоборот. Именно теперь они поверили всему, и совсем не трудно было догадаться, почему поверили.

Для криминалистов, а оба майора и капитан были достаточно опытными криминалистами, следы, оставшиеся в кабинете капитана Аксёнова и в разгромленной комнате следователя, которую было хорошо видно через раскрытую настежь дверь, говорили красноречивее любых рассказов о том, что здесь происходило недавно. И следов этих для профессионального глаза было множество.

– Надо допросить всех, кто участвовал в расстреле быка или присутствовал при этом, – сказал майор из области после внимательного осмотра обеих комнат. – Это должно быть нашим первым шагом в предстоящем расследовании. Таких шагов будет много! Судя по всему, работка нам предстоит нелёгкая.

– Не совсем понимаю, что именно вы имеете в виду, товарищ майор, – сказал Аксёнов.

– Все! – коротко ответил тот. – Все, что случилось, начиная с девочки.

– И все же мне неясно, что может дать вам допрос моих офицеров.

– Мне лично – ничего! Но этот допрос даст акты, документы, которые будут необходимы, когда всей здешней «фантастикой» займутся люди, далёкие от нашей с вами профессии.

Кузьминых с внутренним удовлетворением кивнул головой. Он ничего ещё не сказал о другом, уже составленном, акте, который лежал у него в кармане. Капитан Аксёнов об этом акте знает, и если найдёт нужным, скажет сам. Кузьминых никогда не забегал вперёд начальства. Он был доволен, ему было приятно, что там, в поликлинике, он принял правильное решение и что слова майора подтверждают это, – акт будет нужен. Этого сознания старшему лейтенанту было достаточно.

Спросив разрешения удалиться, Кузьминых вышел, чтобы вызвать офицеров, которые присутствовали на утреннем совещании.

– Разрешите задать вопрос, товарищ майор, – сказал Аксёнов.

– Слушаю вас!

– Что вы имели в виду, когда, войдя и не увидев туши быка, сказали: «Этого следовало ожидать»?

– Ага! – сказал майор. – Значит, не только ваш заместитель, но и вы сами обиделись.

– Что вы, товарищ майор, какие могут быть обиды! Я спрашиваю об этом по более серьёзной причине.

– Эта фраза была с моей стороны ошибкой, и я прошу за неё извинения.

– Я понял вас иначе, – с оттенком разочарования в голосе, которое не ускользнуло от его собеседников, сказал Аксёнов. – Но, впрочем, это понятно! Вы ещё не все знаете.

– Выходит так! Расскажите нам о том, чего мы, по вашим словам, ещё не знаем.

Все с интересом посмотрели на хозяина кабинета. У всех мелькнула одна и та же мысль: «Что ещё могло произойти в Н…ске?» Они знали о внучке Болдыревых (пока только о её исчезновении) и о симментальском быке. Но и этого было более чем достаточно. Особенно истории с быком, дважды исчезнувшим в один и тот же день. Выходит, даже это ещё не все. Есть что-то третье!

– Вы все так спокойны, – сказал врач-эксперт, – что, по-видимому, составили себе ясное представление обо всем случившемся в этом городе. Но что касается меня, то я нахожусь в полном неведении. Даже больше – в полной растерянности. Я ничего не могу понять. Объясните мне, что же случилось, в конце концов, хотя бы с этим быком. Откуда он взялся здесь и куда девался отсюда сквозь запертую дверь? Вы все время говорите, с полной невозмутимостью: «бык появился», «бык исчез». Значит, это появление и исчезновение произошли без участия людей. Так при чьём же участии? Просветите меня! Совсем коротко!

Четыре офицера переглянулись.

– А ведь действительно, черт возьми! – сказал майор из области. – Мы ведём себя, как при расследовании обычного происшествия. Как будто нам все ясно и ничего здесь нет выходящего из рамок привычного. Доктор прав!

– Можно ли это понять так, что вы сами ничего не понимаете?

– Ну конечно, доктор!

– Тогда другое дело!

– Так чего же мы ещё не знаем, товарищ Аксёнов? – сказал майор. – Говорите!

Капитан, по привычке очень коротко, рассказал о том, что случилось с ним в поликлинике.

– У моего заместителя имеется акт, – закончил он, – подписанный главным врачом поликлиники, старшей медсестрой, мною и им самим.

– И вы утверждаете, что повторный снимок показал отсутствие переломов рёбер? – спросил врач-эксперт.

– Не я это утверждаю. Об этом сказал мне главный врач поликлиники, хирург по специальности. Он прибавил, что самое удивительное заключается в отсутствии какой-то «костной мозоли», если я правильно запомнил.

– Вы запомнили правильно, но это ничего не объясняет, а, наоборот, запутывает ещё больше.

Наступило продолжительное молчание. Было видно, какое огромное, ошеломляющее впечатление произвёл необычный рассказ Аксёнова на четырех человек, всего полчаса назад преисполненных скепсиса и просто неверия. Теперь у всех четырех впервые возникло отчётливое ощущение тайного присутствия здесь, в Н…ске, чего-то непостижимого для разума, влияющего на ход событий, которые были абсолютно непонятны и фантастичны сами по себе. Как сегодня утром у офицеров, подчинённых капитану Аксёнову, так и у приезжих появилось неприятное сознание бессилия противостоять этому влиянию. Разница заключалась лишь в том, что офицеры отделения считали это влияние враждебным по отношению к людям, а капитан, врач-эксперт и оба майора не подумали и не могли подумать ни о какой враждебности. Наоборот, нельзя было не видеть заботы о людях, попавших в сферу этого влияния. Правда, пока они знали только один случай – с начальником н…ской милиции, но и единственный случай говорил о многом.

Первым сумел взять себя в руки и хотя бы внешне успокоиться майор из области.

– Теперь я, наконец, понял, что вы имели в виду, товарищ Аксёнов, – сказал он. – Но и вы должны согласиться с тем, что, не зная о случае с вами, мне довольно трудно было прийти к мысли об аналогии. Даже сейчас, после вашего рассказа, такое предположение не легко укладывается в сознании.

– Все три происшествия никак не укладываются в сознании, – сказал врач-эксперт, – по крайней мере у меня.

Капитан и майор из района кивнули в знак согласия.

– Просто в голове путается! – заметил капитан.

– Все это естественно, – сказал Аксёнов. – Смятение умов у тех, кто лично наблюдал происходящее в Н…ске и его ближайших окрестностях, в колхозе или в Фокино, или хотя бы слышал о них, велико. А ведь очень многие ещё не знают, что, строго говоря, происшествий у нас было сегодня не три, а семь, если учитывать каждое в отдельности.

– Ещё того лучше!

Аксёнов помолчал, собираясь с мыслями.

– Я думаю, что лучше всего будет изложить события в том порядке, в каком они происходили, – сказал он, – или, что точнее, в каком мы здесь узнавали о них.

– Погодите! Магнитофон у вас есть?

– Сейчас нет! Он был в кабинете следователя и, как вы могли заметить, разбит.

– А можно достать другой?

– Разумеется. Но на это нужно время.

Капитан достал из планшета блокнот и авторучку.

– Говорите! – сказал он. – Я буду стенографировать.

– Стенографировать или записывать на ленту магнитофона придётся все, что будет сказано кем бы то ни было из свидетелей или участников любого н…ского события. А теперь, товарищ Аксёнов, я думаю, все готово и вы можете, наконец, начать ваш рассказ.

Но Аксёнову снова помешали. Не успел он произнести первое слово, раздался громкий стук в дверь, и, получив разрешение войти, в кабинете появились Кузьминых и Саша Кустов.

– Вот и прекрасно! – сказал Аксёнов. – Явились два главных действующих лица моего будущего повествования. Садитесь, товарищи, и следите за изложением происшествий сегодняшнего дня. Если в чем-нибудь ошибусь, поправьте! Но сперва вопрос к вам, товарищ младший лейтенант: как девочка?

– Жива и здорова.

– То, что девочка здорова, ваше мнение или Семена Семёновича?

– Семена Семёновича. Он не нашёл у Анечки никаких признаков заболевания.

– Её нашли на дороге?

– Да.

– Почти совсем раздетую, в одной только тоненькой рубашке? Как же она не замёрзла?

Саша рассказал про загадочную плёнку. Как и следовало ожидать, все были, который уж раз в этот день, ошеломлены и заинтересованы. Да и было от чего!

– Как вы объясняете это? – спросил майор.

– Никак! Не могу ничего придумать. И никто не может, – с секундной заминкой прибавил Саша.

– Ну, это ещё неизвестно!

– Ты говорил о звуке, – подсказал Кузьминых.

– Да! Перед появлением девочки на дороге снова раздался тот же звук, который мы слышали здесь перед появлением быка.

– Что ещё за звук? – спросил майор.

– Слышали все! – ответил Аксёнов. – Перед тем, как там, – он кивнул на кабинет следователя, – появился бык, раздался высокий, звенящий звук, ни на что не похожий.

– Мне он показался свистом, – заметил Кузьминых.

– Нет, скорее звон.

– Свист, звон! – сердито сказал майор из области. – Почему молчали до сих пор?

– Совсем упустил из виду. В такой круговерти событий неудивительно забыть о такой мелочи.

– И что же говорили об этом звуке кузнецы?

– Я не расспрашивал их специально. Оба сказали, что звук слышали и не могли понять, откуда он донёсся к ним на пустынной дороге.

– Что же получается? – озабоченно сказал майор. – Перед появлением девочки был особый звук, перед появлением быка – тоже. Надо поразузнать, порасспрашивать не только в городе, но и в ближайших окрестностях. Может быть, ещё где-нибудь слышали подобный звук.

– Будет сделано! – Аксёнов повернулся к своему заместителю. – Примите меры! – приказал он.

– Слушаюсь, товарищ капитан.

Майор из области недовольно поморщился. Ему не хотелось, чтобы его советы воспринимались как приказания. Не та была обстановка.

– Что Анечка говорит? – спросил Аксёнов. – Не выяснилось, где она была три часа?

– Анечка ничего не говорит, – ответил Саша. – Полина Никитична пыталась её расспрашивать, но ничего не узнала. По словам Анечки, получается, что она попала на дорогу прямо из кухни, куда прибежала из кроватки. Создаётся впечатление, что эти три часа вообще не существуют для неё.

– Это плохо! – заметил Аксёнов.

– Мне кажется, что так и должно быть.

– Почему вы так думаете?

– Если разрешите, – сказал Саша, – я объясню позднее.

– Хорошо, пусть будет так! Товарищ капитан, вы можете приступить к рассказу, мы вас слушаем!

– Есть все основания полагать, – начал Аксёнов, – что три первых события произошли в одно и то же время, а именно – в семь часов десять минут утра, хотя точно это и не установлено. Два из них имели место в Н…ске и одно – в пригородном колхозе. В Н…ске исчезли внучка Болдыревых Аня, на глазах у своей бабушки и находившейся в тот момент в доме молочницы (об этом вам уже известно из моего телефонного сообщения), и кот по кличке Белка, принадлежащий младшему лейтенанту Кустову, здесь находящемуся. Кот исчез на глазах у Кустова и его матери. По любопытной случайности третье исчезновение – быка на дворе животноводческой фермы колхоза – произошло в присутствии тоже Кустова, деда младшего лейтенанта. Зовут его Степан Никифорович, и он находится сейчас здесь, в нашем отделении. Считаю нужным обратить ваше внимание на то, что кроме этих трех случаев вполне возможны другие исчезновения животных, птиц или даже людей, но об этом у нас пока нет сведений.

– Только этого нам и не хватает! – сказал майор.

– Будем надеяться, что других случаев не было и произошло только три, о которых я рассказал. Очень интересно отметить, что во всех трех дело происходило совершенно одинаково. Кот, девочка, бык словно внезапно проваливались сквозь землю или, как определяют это некоторые из свидетелей, «растворялись в воздухе». На месте исчезновения не оставалось ни малейшего следа. Следует особо обратить внимание на то, что девочка исчезла в одной рубашке и босая. Как вы слышали только что, она появилась на дороге. Учитывая двадцатитрехградусный мороз, дело должно было окончиться трагически, но этого не случилось благодаря той «плёнке», о которой мы узнали от младшего лейтенанта, но которой он сам не видел. Этой плёнкой придётся основательно заняться…

– Но не нам!

– Да, вы правы, товарищ майор, не нам! Жаль, что товарищ Кустов не зафиксировал рассказы тех, кто первыми увидели Анечку на дороге.

– Разрешите доложить, – сказал Саша, – рассказ кузнеца Федора Седых, одного из братьев, первыми увидевших Анечку, мною записан.

– Прекрасно! Благодарю вас! Продолжаю свой рассказ! Через три часа с момента исчезновения со двора фермы, находящейся, прошу запомнить эту цифру, в пятнадцати километрах от Н…ска, бык неожиданно и совершенно необъяснимо очутился здесь, возникнув, я не могу подобрать другого слова, в запертом со всех сторон кабинете. При этом, как вы видели сами, окно и обе двери остались целыми и невредимыми, чего нельзя сказать о мебели, которую разъярённый бык переломал. Когда я с целью выяснить причину внезапного грохота хотел открыть дверь и повернул ключ в замке, бык ударил в неё с такой силой, что я был отброшен к стене и у меня оказались сломанными два ребра, что и подтвердил рентгеновский снимок. Быка пришлось застрелить, причём угроза жизни людей была столь велика, что выстрелили шесть человек сразу. Бык в полном смысле этого слова был расстрелян.

– Странно, что все шесть пуль прошли навылет, – заметил майор из района.

– Этого не могло случиться, – сказал Кузьминых.

– Да вот же они. – Майор указал на пол, где по-прежнему лежали шесть кусочков свинца.

– Итак, – сказал майор из области, видимо намеренно игнорируя замечание своего коллеги, – вы перечислили пять происшествий, если считать и появление девочки на дороге в деревне Фокино, видимо, как раз в пятнадцати километрах от Н…ска, если я правильно вас понял.

– Совершенно верно!

– Ну, а шестое – это ваше исцеление и таинственная завеса, не дававшая подойти, когда вы лежали на кушетке.

– Да! Седьмое – это вторичное исчезновение все того же быка, на этот раз отсюда, из этого кабинета, но уже не живого, а мёртвого. И удивительный факт, что из его тела при этом выпали все шесть пуль, – закончил Аксёнов.

– Не согласен с вами.

– С чем именно, товарищ капитан?

– С тем, что отсюда исчез м е р т в ы й бык. Вы сами не так давно провели аналогию между исчезновением отсюда быка и вашим исцелением в поликлинике.

– Разделяю вашу точку зрения, но я просто перечислял факты, без каких-либо выводов.

– Я могу добавить ещё один, восьмой факт, – сказал Саша, – хотя он и не установлен с такой же достоверностью, как первые семь. Наш кот Белка, очевидно, находится сейчас в Фокино. Это так и должно быть, если вспомнить, что он исчез в одно время с Анечкой. И почти в одном месте. Во всяком случае, очень близко. Исчезли в одном и появились в одном! Кота видели в деревне, и по описанию это именно Белка. На него обратили внимание, во-первых, потому, что такого кота в Фокино не было, а во-вторых, потому, что он, по словам видевших его, «носится как угорелый». Я знаю Белку много лет, он немолод и крайне флегматичен. Раз «носится», значит, находится в сильно возбуждённом состоянии. Напрашивается аналогия с быком. По словам моего деда, этот бык всегда был существом тихим и даже добродушным. А у нас здесь он появился в ярости. Оба явления сходны по сути и должны иметь одну и ту же причину. – Саша вдруг спохватился, что говорит, не получив разрешения на такое длинное выступление, и торопливо закончил: – Выходит, что мы имеем четыре случая, когда исчезнувшие «вернулись» в целости и сохранности, но почему-то именно в пятнадцати километрах на запад от места исчезновения.

– Но почему вы говорите четыре? – спросил майор из области, который, как и все остальные, с большим вниманием и интересом слушал молодого офицера. – По-моему, нам известны только три случая.

– Это верно, товарищ майор, я действительно забежал вперёд. Пока случаев действительно три. Но мне кажется несомненным, что вторично исчезнувший бык через три часа вторично же и появится… в Фокино! Только в Фокино и нигде больше! И по-моему, нам следует срочно предупредить об этом фокинский сельсовет. Бык может оказаться в любом доме деревни или на улице в ещё большей ярости, чем он был здесь.

– Но в конце концов, он же мёртв! – раздражённо воскликнул майор из района.

Саша не успел ответить. Зазвонил телефон, и капитан Аксёнов снял трубку.

– Слушаю вас!

Сперва он спокойно ронял обычные в телефонных разговорах реплики вроде: «Так!», «Да!».

Потом все увидели, как начальник н…ской милиции вздрогнул и приподнялся с кресла.

– С этого надо было начинать! – сказал он взволнованно. – Приметы?.. Так! Спасибо!

Он положил трубку и обвёл взглядом присутствующих в кабинете, задержавшись несколько дольше на лице Саши Кустова, словно впервые увидел его здесь.

– Бык, – сказал он медленно, – не появится через три часа. Он уже появился, и именно в Фокино, как вы правильно угадали, товарищ младший лейтенант. По описанию это тот самый бык, которого мы застрелили в этом самом кабинете, но… живой и, по-видимому, совершенно здоровый!

– В ярости? – вырвалось у Саши Кустова.

– Нет, он совсем спокоен.

Неожиданное сообщение, почти точно совпавшее с тем, о чем только что шёл разговор, казавшийся почти фантастикой, произвело колоссальный эффект.

Все, за исключением только самого Аксёнова, который, словно обессилев, оставался в кресле, вскочили со своих мест, даже Саша Кустов и капитан из районного отдела милиции, которые и раньше были убеждены, что убитый здесь бык сейчас жив.

Итак, сила, вылечившая начальника н…ской милиции, оживила быка, также ставшего жертвой её действия. Во всем, что происходило в этот знаменательный день, все более явственно проступала разумная воля.

Чья воля? Они не знали, но были убеждены – это выяснится в своё время.

Могущественная сила, руководимая чьей-то не менее могущественной мыслью, неизвестно почему избравшая местом своего проявления их маленький городок, перенёсшая с неведомой целью на пятнадцать километров к западу трехлетнюю девочку, кота Белку и, дважды за один день, симментальского быка и при этом заботливо следившая за тем, чтобы все попавшие в сферу её действия существа остались живыми и невредимыми, эта сила могла быть только разумной.

После звонка из Фокино в этом не осталось, вернее не должно было остаться, сомнений ни у кого. Слишком ясно проявилась разумность в действиях этой силы.

И все же сомневающиеся и просто неверующие ещё остались.

– Во всем этом видна рука человека, – убеждённо сказал капитан из района.

– Если под словом «человек» разуметь вообще разумное существо, то вы, безусловно, правы, – сказал Саша. – Виден разум, но, уж конечно, разум не наш, не земной.

– Откуда вы это взяли? Мне, наоборот, кажется, что именно наш, земной…

– Знакомый мотив, – усмехнувшись, заметил Кузьминых. – Я уже слышал такое мнение, и слышал именно от младшего лейтенанта Кустова, который сейчас говорит совсем другое. Он тогда предположил, что в основе всех исчезновений, в том числе и Анечки Болдыревой, лежат опыты наших учёных. И я сказал ему, что за такие опыты отдают под суд. Девочка легко могла погибнуть, если бы её не спасла плёнка.

– Вот именно – плёнка, – подхватил майор из области. – Если бы это проделывали наши учёные, то откуда же могла взяться плёнка? На Земле пока ещё таких плёнок не существует.

– Ну, этого мы знать не можем, товарищ майор, – возразил Аксёнов. – Наука и техника не стоят на месте, и не все сразу публикуется.

– Я постараюсь убедить вас, подойдя к вопросу с иной стороны, – сказал Саша. – Что разум не земной, такой вывод напрашивается, если вспомнить подробности истории с быком. – Саша повернулся к капитану. – Говоря о том, что здесь видна рука человека, вы, товарищ капитан, очевидно, имели в виду человека Земли, но при этом не обратили внимания на чрезвычайно важное обстоятельство, в корне меняющее оценку.

– Какое же это обстоятельство?

– Самое последнее. Вы не обратили внимания на время. На то, что убитый бык, а он, вне всякого сомнения, не мог остаться живым после того, как его пронзили шесть пуль, пролежал здесь, в этом кабинете, мёртвым не менее двух часов и только после этих двух часов оказался снова живым. Я не знаю, существует ли у животных клиническая смерть, но если она и существует, то два часа… это слишком много…

– Могу подтвердить, что молодой человек совершенно прав, – сказал врач-эксперт.

– Следовало бы добавить к сказанному Сашей, – капитан Аксёнов, заинтересованный, как и все, даже не заметил, что назвал своего подчинённого по имени, что в обычных условиях было, конечно, недопустимо, – что наша наука, в этом, пожалуй, нет сомнения, ещё не умеет извлекать туши убитых быков из запертых помещений и переносить их на расстояние в пятнадцать километров средь бела дня так, что никто этого не видит.

– И ещё, – продолжал Саша увлечённо, – самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком, не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один учёный не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.

– Мне кажется, что все верно! – одобрительно сказал врач-эксперт. – Сразу видно, что вы, молодой человек, читали научно-фантастическую литературу.

– Да, я люблю её.

– Оно и видно. Но рассуждаете вы правильно. Мысль развивается очень логично. Оживление через два часа после смерти, а может быть, в данном случае, и больше, чем через два, показывает более высокий уровень развития науки. А оживление именно быка – иную, чем у нас, психологию тех, кто осуществил это оживление. Вы трижды правы!

– Но послушайте! – возмущённо сказал майор из районной милиции. – Как можно так увлекаться! Вы же серьёзные взрослые люди!

– А какое объяснение всему этому можете предложить вы?

– Объяснения у меня, разумеется, нет. А предложить я могу только одно – вести следствие, готовить материал для тех, кто сменит нас и сможет разобраться в происходящем. И мы не должны примешивать к нашей работе никакой фантастики.

– В этом вы правы, – сухо согласился майор из области. – Перейдём к делу! Вы говорили, товарищ Аксёнов, что работник животноводческой фермы, откуда в первый раз исчез бык, находится здесь…

– Да, он здесь.

– Вызовите его. А вам, – повернулся он к капитану, – придётся опять стенографировать, пока нет магнитофона, о котором товарищ Аксёнов, видимо, забыл.

– Магнитофон сейчас принесут. За ним пошли.

– Тогда прошу прощения. Но не будем терять времени.

– Я готов! – сказал капитан.

– Задача: каждое слово, каждый наш шаг должны быть зафиксированы. Вас, товарищ Аксёнов, попрошу соединить меня с квартирой полковника Хромченко. Вот номер его телефона.

– Слушаюсь! – официальным тоном ответил Аксёнов, почувствовав, что майор уже вышел из состояния растерянности и берет дело в свои руки до приезда сюда полковника. А что он приедет, получив подобные сведения, было несомненно.

Полковник Хромченко был начальником областного управления, старый, опытнейший работник, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Проработав в органах милиции тридцать пять лет, он не уходил в отставку, хотя и имел на неё полное право не только по возрасту, но и потому, что был инвалидом, потеряв несколько лет назад в автомобильной катастрофе ступню правой ноги. К протезу полковник так привык, что ходил без палки, и, не зная о его увечье, невозможно было ничего заметить.

– Помимо всего прочего, – пояснил майор, – посылая меня в Н…ск, полковник приказал позвонить ему.

Аксёнов только вздохнул, берясь за телефон. Хотя он и был весьма доволен тем, что руководство расследованием этого необычного и казавшегося вообще неразрешимым дела берут на себя старшие и более опытные товарищи, но уже сейчас испытывал озабоченность, хорошо понимая, что в Н…ск прибудут не только из области, но, пожалуй, и из Москвы.

Пока ходили за старым Кустовым, майор, не выдержав, обратился к Саше:

– Чем же, по-вашему, объясняется, что на этот раз перемещение объекта на пятнадцать километров потребовало гораздо меньшего времени, чем три часа?

– Я мог бы высказать об этом своё мнение, – сказал Саша, – но опасаюсь нового обвинения в фантазировании.

– Я не обвинял вас, – сказал майор из района, – а предостерегал. Говорите! Мне интересно узнать ваше мнение.

– Ну, ну, послушаем! – поддержал врач-эксперт.

Такое единодушное внимание к его мнению могло польстить Сашиному самолюбию, но, поглощённый своими мыслями, он даже не замечал его.

– Мы могли думать, – медленно заговорил он, – что пятнадцать километров – это расстояние, которое объекты могут преодолевать именно за три часа. Но оказалось, что при повторном перемещении быку потребовалось значительно меньшее время. Значит, первоначальная предпосылка ложна. Три часа – срок, нужный не для перемещения, а для чего-то другого. Для чего же? Я думаю, что самое логичное предположение – этот срок нужен тем, кто осуществляет все эти исчезновения и появления, на изучение объектов. Повторное перемещение быка имело другую цель – и понадобилось меньшее время. Очень просто!

Последнее вырвалось невольно.

– Чего уж проще! – улыбнулся молодому задору врач-эксперт. – Значит, если я вас правильно понял, все это дело рук представителей инопланетного разума?

– Именно так!

– Что за бред! – снова не сдержался майор из района. – Надо же мыслить реально! Где же, по-вашему, находятся эти «представители»?

– Я не знаю, – ответил Саша. – Видимо, где-то тут, близко. Иначе невозможно объяснить случай с капитаном Аксёновым и оживлением быка. «Они» могли ставить «полосу» и ловить в неё случайных людей и животных, но в этих двух случаях «они» должны были знать о том, что по их вине пострадали человек и бык. Похоже, что «они» не видят разницы между людьми и животными.

Майор безнадёжно махнул рукой.

– Хоть убедитесь сперва, что в Фокино именно тот бык, о котором вы говорите, – проворчал он.

Дальнейший спор прервало появление в кабинете старика Кустова, которого привёл Кузьминых.

– Как его имя и отчество? – шёпотом спросил у Саши майор из области.

Но старик ответил сам. Слух у него был очень хороший, несмотря на преклонный возраст.

– Садитесь, Степан Никифорович, – пригласил майор. – Скажите: вы хорошо знаете быка, который пропал у вас на ферме сегодня утром?

– Знал! – поправил Кустов. – Потому что сейчас он, однако, уже убитый.

– Ну а если бы он не был убитый, если бы вы его увидели, узнали бы? Не спутали с каким-нибудь другим быком?

– Отчего же не узнать, да только мало проку, мясо и мясо! И ничего более!

– Расскажите, как пропал этот бык.

– Да я уже рассказывал.

– Ничего, повторите ваш рассказ. Его нужно записать.

– Если записать, могу ещё раз.

Степан Никифорович снова рассказал о происшествии на дворе фермы.

– Ну, а теперь, – сказал майор, когда старик замолчал, – мы попросим вас съездить в деревню Фокино.

– Если нужно, то могу и съездить, – ответил Степан Никифорович. – Но, однако, зачем?

Майор уклонился от ответа.

– С вами поедут старший лейтенант Кузьминых и ваш внук. Надо послать вместе с ними грузовую машину, – прибавил он, обращаясь к Аксёнову.

– Я уже распорядился.

– В Фокино, а затем – в колхоз.

– Разумеется!

Вошёл сержант и доложил, что машины у подъезда.

– Поезжайте и быстрее возвращайтесь, – сказал майор. – Будем ожидать с нетерпением. Оттуда позвоните и не забудьте составить акт.

Когда садились в легковую машину, ту самую, в которой сегодня утром Саша ездил в то же Фокино, Степан Никифорович спросил, зачем они туда едут.

– Не знаю, – ответил Саша.

Он понял, почему майор не ответил на такой же вопрос. Деду не надо заранее знать, кого он увидит в Фокино. Опознание быка должно произойти по всем правилам.

Как и в первый раз, дорога заняла не более сорока минут.

Короткий зимний день подходил к концу. Солнце едва просвечивало сквозь облепившие горизонт облака. Темнело.

Когда приезжали за Анечкой, на улице почти никого не было. Теперь же у каждого дома стояли его обитатели, с любопытством наблюдая за медленно бродящим по улице, неведомо откуда взявшимся бурым быком. Никто не решался приблизиться к нему, хотя бык вёл себя совсем спокойно и не обращал никакого внимания на людей. Вид у него был усталый.

– Мать честная! – прошептал Степан Никифорович, не веря глазам и глядя на быка словно на привидение. – Внучек, а внучек! Что же это такое, однако?

– Вам известен этот бык? – официальным тоном спросил Кузьминых, когда обе машины остановились рядом с быком, который и не подумал отойти в сторону.

– Ещё бы не известен, коли родился и вырос, можно сказать, у меня на глазах. Но ведь он убитый, однако!

– Значит, не совсем убитый.

– А как он, однако, оказался здесь?

По частому повторению слова «однако» Саша видел, как сильно поражён и взволнован его дед. «Как бы старику опять не стало плохо», – подумал он с беспокойством.

– Так же, как раньше оказался в милиции Н…ска, – ответил Кузьминых. – Значит, вы подтверждаете, что это бык вашего колхоза, Степан Никифорович?

– А чей же он может быть ещё? – сердито сказал старик. – Конечно наш!

Он вышел из машины. И бык тотчас же подошёл к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь. В этом мычании не было ничего, даже отдалённо похожего на тот могучий и яростный рёв, которым он известил о своём появлении офицеров н…ской милиции несколько часов назад.

– Эх ты! – сказал Степан Никифорович. – Досталось тебе, бедолага!

Словно понимая, бык замычал снова.

– Он, однако, голодный!

– И вид у него скучный, – заметил Кузьминых.

– Ещё бы!

«Как странно, – подумал Саша, – и дед и старший лейтенант разговаривают так спокойно, буднично, точно забыли, что перед нами величайшее чудо – воскресший бык! И что причиной этого чуда является вмешательство неведомых, но, несомненно, не земных сил! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться черт его знает каким образом из родного колхоза на пятнадцать километров, оказаться в незнакомом месте, внутри незнакомого дома, быть там расстрелянным, ожить и снова перенестись на пятнадцать километров – всего этого даже для быка чересчур много!»

Вслух Саша ничего не сказал.

Тем временем вокруг машины и приезжих собралась целая толпа. Подошёл и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.

– Помогите нам погрузить быка на грузовик, – попросил Кузьминых. – А затем, с вашего позволения, мы пройдём в помещение сельсовета и составим акт о появлении у вас этого быка. Для этого понадобится несколько человек, свидетелей.

– Пожалуйста! – довольно угрюмо, не проявляя ни малейшего интереса к происходящему, сказал председатель.

У него был такой вид, словно он хотел прибавить: «И долго вы намерены продолжать все эти фокусы?»

Саша вспомнил о звуке, которым интересовался майор, и спросил о нем председателя. Тот, очевидно, хорошо помнил утренний разговор Саши с Фёдором Седых.

– Опять о звуке, – сказал он все так же угрюмо. – Никто не слышал никакого звука. И я тоже не слышал. Вы бы лучше объяснили народу, в чем тут дело.

И, не ожидая ответа, повернулся спиной к приехавшим и направился к дому, где помещался сельсовет.

– А быка надо накормить, – вслед ему сказал Степан Никифорович. – Он пришёл сюда с того света, а это далеко, однако!

Но даже эти слова не заставили председателя обернуться…

Так закончился день двенадцатого января, первый день н…ских событий.

К вечеру все, кто так или иначе приняли в них непосредственное участие, оказались живыми и здоровыми там, где им и надлежало находиться. Словно ничего не произошло в этот день.

Симментальский бык-производитель жевал сено в своём родном стойле, точно и не он побывал на том свете и благополучно вернулся оттуда.

Анечка пребывала под неусыпным надзором Полины Никитичны, боявшейся на минуту отпустить её от себя. «Пока не вернётся мать, – говорила старушка, – я ни на шаг не отойду от внучки».

Родителям Анечки уже сообщили обо всем по телефону, и их возвращения в Н…ск ожидали с минуты на минуту.

По просьбе майора из области Семён Семёнович зашёл к Болдыревым, якобы затем, чтобы ещё раз осмотреть девочку, а заодно попытался расспросить её. На его вопросы Анечка охотно ответила, что «ходила гулять далеко-далеко, куда за ней приехала бабушка». О том, где она находилась три часа до появления в Фокино и кто надел на неё чёрную плёнку, она не знала, и было ясно, что вопросов об этом девочка попросту не понимает.

Кот Белка, которого принёс в сельсовет Василий Седых во время вторичного туда визита Саши Кустова и торжественно вручил хозяину, нежился на коленях у Антонины Михайловны, обрадованной, но все же посматривающей на него с некоторой подозрительностью, – не вздумается ли коту, чего доброго, снова исчезнуть.

По всей видимости, Белка побывал там же, где и Анечка, но вернулся оттуда без чёрной плёнки и совсем так же, как Анечка, ничего не мог рассказать о том, где был и что видел.

В этом смысле между девочкой, котом и быком не было никакой принципиальной разницы.

Капитана Аксёнова попросили ещё раз посетить поликлинику и в третий раз за один день сделали рентгеновский снимок, в присутствии официальных свидетелей. Снимок снова показал, что начальник милиции совершенно здоров и что даже костной мозоли на месте переломов рёбер нет и в помине, хотя современная медицина такого не допускает.

Что-то или, как упорно утверждали сторонники взглядов Саши Кустова, кто-то, создав невидимую и неодолимую завесу, явно для того, чтобы избежать помех со стороны обслуживающего персонала поликлиники, восстановил ребра капитана и сделал их такими же, какими они были до удара дверью.

Сам он ничего не почувствовал во сне, в который опять-таки кто-то погрузил его на время этой операции.

– Для «них» она была нетрудной, – говорил врач-эксперт, неизвестно, всерьёз или в шутку, – судя по тому, что им пришлось проделать с быком, у которого также не осталось следов извлечения шести пуль.

Никаких сведений от капитана Аксёнова, естественно, нельзя было получить.

Если действительно за событиями в Н…ске стоял чей-то разум, а ничего другого предположить было как будто невозможно, то этот разум основательно позаботился о сохранении своего инкогнито!

Никто ничего не видел! Никто ничего не знал! Оставалось только строить предположения!…

Оба майора, капитан и врач-эксперт остались ночевать в Н…ске, куда утром должен был приехать полковник Хромченко.

Но мало кто смог заснуть в эту ночь. Мешали тревожные мысли. Ведь никто не знал, что принесёт с собой завтрашнее утро. Если события повторятся, то объектом неведомых «экспериментов» мог стать кто угодно. Никакие стены и запоры не служили защитой от таинственной силы. И, сознавая это, каждый невольно думал – не ему ли суждено стать очередной жертвой.