"Соль земли" - читать интересную книгу автора (Георгий)

5

После бессонной ночи и всех переживаний Алексей спал как убитый.

Он проснулся от солнечного лучика, щекотливо скользившего по лицу. Было загадкой не то, как луч проник в маленькое оконце избушки, а то, как он нашёл себе путь на землю сквозь мохнатые ветви вековых кедров и сосен.

Алексей поднял голову и осмотрелся. Рядом с ним на нарах с вечера ложился Станислав. Ульяна и Марей легли напротив, у другой стены. Лисицын любил спать на воздухе и по обыкновению устроился у костра. Сейчас в избушке никого не было.

Алексей натянул сапоги, надел куртку и вышел. Марей, Лисицын и Станислав сидели возле костра. На огне бурно плескались, дымя густым паром, два котелка: один с чаем, другой со свежей дичью.

— Доброе утро! Ну и заспался я!.. — Алексей потянулся.

— Вот и хорошо! Сон исцеляет от всех недугов, — поглядывая на Алексея с доброй улыбкой, проговорил Марей.

— Иди, Алёша, умывайся, да завтракать будем, — бросая в котёл с дичью ложку крупной соли, сказал Лисицын.

Алексей направился к реке. Спускаясь с яра, он увидел Ульяну. Она плыла на лодке от противоположного берега. В её руках было большое кормовое весло с толстым черенком и широкой лопастью. Ульяна по-мужски сильными взмахами поддевала воду, и лодка стремительными рывками неслась поперёк течения.

Увидев Алексея, Ульяна подняла весло, замешкалась — нос лодки круто повернулся, и она заскользила на стремнине.

— Держись, Уля, унесёт тебя! — крикнул Алексей и, когда Ульяна выровняла лодку, присел на корточки и, шумно отфыркиваясь, принялся умываться.

— Здравствуйте, Алексей Корнеич, — сказала Ульяна, приближаясь к берегу.

Алексей вытер лицо платком, поднялся.

— Доброе утро, Уля! Ты где была?

— А вот. — Девушка показала веслом на нос лодки: там лежали ружьё и два больших глухаря.

— Ого, молодец! И когда это ты успела?

— В обед буду угощать, — потупившись, тихо отозвалась Ульяна.

— Я хотел утром уйти, а теперь придётся до обеда задержаться, — весело засмеялся Алексей. — Ну, давай я тебе помогу дотащить глухарей.

Алексей взял их в обе руки. Ульяна повесила ружьё на плечо, пошла впереди Алексея, ловкая и гибкая. На ней было пёстрое платьишко из простого ситчика, патронташ, сапоги с высокими голенищами.

Они уже поднялись до половины яра, когда Ульяна оглянулась и, тяжело переводя дыхание, краснея чуть не до слёз, просяще произнесла:

— Вы бы, Алексей Корнеич, поосторожнее как…

— Ты о чём? — не понял он, но тут же спохватился. — Ладно, Уля. Ездить теперь на конях никогда не буду.

Он хотел обратить весь разговор в шутку, но этого не получилось. Не шутки ради говорила Ульяна: необычным румянцем горели её щеки, тревожно искрились голубые глаза. Алексей впервые подумал об Ульяне как о девушке — раньше он как-то не замечал её. Застенчивость Ульяны он объяснял обычным смущением, не допуская и мысли, что Ульяна уже способна испытывать глубокие чувства.

— Смотри-ка, дядя Миша, что твоя дочь делает! — вскинув глухарей на плечи, сказал Алексей.

Лисицын, Марей и Станислав обернулись. Станислав надул щёки, и круглые глаза его загорелись восхищением, Лисицын засмеялся мелким, тихим смешком.

— Уля у меня припас зря не переводит. В прошлом году я у Степахи Заслонова литр водки выспорил… Ехал он из деревни к себе на стан, завернул ко мне, на курье я рыбачил, а Уля на рябчиков в пихтачи вышла. Она стреляет, а он сидит и счёт ведёт. «Ну, говорит, и палит твоя дочка в белый свет». Обида взяла меня за Улю. Заспорили мы, ударили по рукам. Сидим. Считаем: десять, двадцать, тридцать, тридцать два… Приходит Уля, сбросила с плеча мешок, а Степан тут как тут. Вытаскивает рябчиков из мешка и считает: десять, двадцать, тридцать, тридцать два! Тютелька в тютельку! Распили мы его литр за Улино здоровье…

— Ты уж всегда, тятя, что-нибудь скажешь, — сконфуженно произнесла Ульяна, отстёгивая патронташ.

— Чистую правду говорю, Уля! — с гордостью воскликнул Лисицын.

— И хорошая эта правда, дочка. Такой правды нечего стыдиться, — обводя всех взглядом своих спокойных глаз, сказал Марей.