"Соль земли" - читать интересную книгу автора (Георгий)

2

— Ну как концерт? — спросил Григорий.

— Ничего, — не отрываясь от книги, ответила Марина.

— Ты так долго, Мариночка, не открывала, что я вообразил, будто наши с тобой пенаты посетил некий желанный гость из тайги, — похихикивая, сказал Григорий, подразумевая, конечно, под «гостем из тайги» Краюхина.

В глазах у Марины потемнело, но она сдержалась и промолчала.

Григорий прошёлся по комнате и, отставив ногу вперёд, остановился. Марина посмотрела на его полные вздрагивающие ляжки, обтянутые брюками, и ощущение гадливости поднялось в ней. Сдерживать дальше свои чувства она уже не могла.

— Зачем подозревать других? Может быть, лучше посмотреть на себя? — сказала Марина с таким спокойствием и твёрдостью, что даже удивилась.

Он взглянул на неё, не понимая ещё, что таится за этим спокойствием, но необычный блеск её глаз озадачил его.

— Ты не сердись, Мариночка, на меня. Я не пошёл в театр не потому, что увидел письмо от этого улуюльского робинзона, — в конце концов я уже к этому привык. Великанов просил меня помочь ему вычитать с ним библиографию его трудов. Старик мечтает на очередных выборах в академии проскочить в члены-корреспонденты. Ну, сама понимаешь, не мог же я ему отказать.

Григорий проговорил это тем сладко-интимным, «домашним» тоном, который Марина особенно не переносила. Неожиданно для себя она вскочила с дивана и, отбрасывая книгу в угол, крикнула:

— Вор!

Григорий сразу сжался, отступил, но в тот же миг приосанился.

— Я не ожидал, Мариночка, что ты придёшь раньше меня. Я взял у тебя в столе двести рублей. Ты, вероятно, что-нибудь задумала приобрести? Видишь ли, поскольку старик позвал меня не в институт, а домой, я решил, что не будет зазорным, если я прихвачу закуски и бутылку коньяку. Старик любит выпить, и почему не сделать ему приятное?

Марина вся дрожала.

— Вы, вы, — задыхаясь, говорила она, — крадёте чужие мысли!

Бенедиктин сделал вид, что только теперь понял, о чём идёт речь. Хлопнув себя ладонью по лбу, он воскликнул:

— А! Да ты, оказывается, вон о чём!.. О статье!

Он быстро прошёлся по комнате, остановился напротив Марины, засунув руки в карманы, обиженно поднял плечи и сказал:

— Ну, знаете, Марина Матвеевна, другого отношения я ждал от вас к этому факту… Я ждал, что вы порадуетесь успехам младшего собрата… А вы эгоистичны до последней степени. — В голосе его послышалась дрожь, словно Марина и в самом деле незаслуженно обидела его.

— Я спрашиваю: кто разрешил воспользоваться материалами моей диссертации? — крикнула Марина.

— Ну, Мариночка, я очень прошу тебя успокоиться, — ласково-умоляющим голосом произнёс он. — Ты кричишь, негодуешь, а напрасно. Ты только выслушай меня, выслушай до конца, не ожесточайся.

Марина хотела выйти, но Григорий преградил ей дорогу и вдруг на самой высокой ноте, почти с визгом выкрикнул:

— Ну, я прошу тебя! У тебя ость сердце?!

Марина отступила. Что-то страшное было в этом визге.

Она вернулась к дивану, села в угол, обхватила голову руками, думая: «Как гадко, как гнусно!..»

Бенедиктин почувствовал, что достиг того, чего хотел, — погасил гнев Марины. Не теряя дорогих минут, он заговорил торопливо, увлечённо, но с придыханием, давая этим знать ей, что его сердце надорвано ещё на фронте, и пусть она с этим посчитается.

— Признаюсь, Мариночка, что допустил ошибку. Надо было гранки статьи показать тебе, но остановило другое. Хотелось, чтобы статья была для тебя сюрпризом. Ведь ты пойми, что она значит в моём положении… Человек без звания и степени публикует извлечение из большой работы. Ты посмотрела бы, как сразу изменилось ко мне отношение. Сегодня даже профессор Рослов остановился и поздравил…

— И тебе было не стыдно принимать поздравления? — не отнимая рук от головы, глухо спросила Марина.

— Нет, с тобой положительно невозможно говорить о разумных вещах! И потом, ты всё забываешь, — сказал Григорий и обиженно подобрал губы.

— А ты можешь не говорить, мне и так всё ясно. — Марина поморщилась, словно от боли.

— Ну нет: ты возвела на меня чудовищные обвинения и хочешь ещё, чтобы я молчал. Это бессердечно, Марина Матвеевна! Припомни, как было дело.

Поскрипывая ботинками, от отошёл к столу и встал в позу оратора.

— А дело было так: я разбирал твою диссертацию после перепечатки на машинке. Встретил это место. Вспомни, какой у нас произошёл разговор. Я тебе сказал: «Мариночка, ты вдалась тут в мою область — в геоморфологию». И ты тогда ответила: «Это результат твоего влияния». Было это? Было!

Марина опустила руки и в упор посмотрела на Григория. «Неужели он искренне говорит это, действительно верит своим словам или всё это от начала до конца рисовка, игра?» — думала она, перебарывая ожесточение, вспыхнувшее с новой силой.

— И дальше. Честно сказать, я не думал, что ты такая собственница. Наши отношения мне рисовались так: мой успех — твой успех, твой успех — мой успех. Уж я не говорю о том, что мы идём к коммунизму…

— Не приплетай, пожалуйста, коммунизм! Он тут ни при чём.

— Как же ни при чём? Коммунизм очень даже при чём. Он меняет все наши представления о собственности, открывает широкие возможности для взаимного духовного обогащения людей…

Григорий пустился в пространные рассуждения о том, какой силой становится научная мысль, движимая целым человеческим коллективом.

Марина слушала его болтовню и думала: «Что он — дурак или сумасшедший?» В разгар своих рассуждений Григорий скосил глаза на Марину, желая удостовериться, как она относится к его словам. Марина перехватила этот взгляд, и он сказал ей больше всех его слов. В глазах Григория была торжествующая усмешка. «Ещё не было случая, чтобы я но мог договориться, уломать, взять верх над тобой», — говорил его взгляд. И она поняла вмиг, словно озарённая вспышкой яркой молнии, что все его слова и поступки — всё это ложь и притворство.

Григорий не мог знать того, что происходило в её душе. Он смело проскрипел ботинками по комнате, остановился возле книжного шкафа и заговорил снова. Но успел он произнести лишь одну фразу: Марина изо всей силы ударила кулаком по валику дивана.

— Прекратите! Сейчас же прекратите! Вы совершили гнусность и ещё пытаетесь оправдать её коммунизмом! Я буду говорить с вами дальше только в парткоме и на учёном совете!

Марина вскочила с дивана и стояла выпрямившись, гневная и недоступная. Григорий взглянул на неё и понял: усилия его не оправдались. Оставалось одно: не щадить своего самолюбия. Он рухнул на колени, протянул руки и пополз к ней, бормоча:

— Ради лучших минут нашей жизни умоляю тебя — прости! Прости, прости!..

Он обнял её ноги, намереваясь вымолить прощения любой ценой, но Марина не могла слушать его. Она с силой оттолкнула мужа и пошла к двери.

Он посмотрел ей вслед и, ударившись головой об пол, захрипел, забился, изображая припадок.

Марина поняла, что это игра.

Бенедиктин до того был противен ей, что она даже не оглянулась и ушла, хлопнув дверью с такой силой, что с потолка на его лицо посыпалась штукатурка.