"Когда умирает любовь" - читать интересную книгу автора (Паскаль Фрэнсин)

4

На следующий день после школы Джессика и Элизабет подъехали к больнице имени Джошуа Фаулера. Девушки молча припарковали машину и вошли внутрь. Элизабет не могла не вспомнить, что здесь она была так близка к смерти, после того как они с Тоддом попали в аварию на мотоцикле. Она пролежала несколько дней в коме. От этого воспоминания Элизабет передернуло.

В это же время Джессика вспомнила, как Энни Уитмен пыталась покончить жизнь самоубийством, после того как ее не приняли в команду болельщиц. К счастью, она выжила, но Джессика не могла больше пройти мимо больницы, не испытав чувства вины. Она вспомнила, как мучительно было признать, что она хоть немного виновата в том, что довела Энни до этого.

Полная женщина средних лет по фамилии миссис Симпсон встретила близняшек в приемном отделении и повела на экскурсию.

– Многие люди воротят свои носы от добровольной работы, – говорила она, пока сестры шли за ней по чистому коридору, покрытому линолеумом, – но в такой большой больнице важна любая работа, даже маленькая. Я люблю представлять Фаулерскую больницу большими часами. Если одно колесико механизма выходит из строя, часы сбиваются с хода.

– Ого, а у меня и часов-то нет, – прошептала Джессика Элизабет.

Элизабет ткнула сестру локтем в бок, чтобы та замолчала.

Первые дни близняшки будут отвечать за доставку больным немедицинских вещей: прохладительных напитков, книг, журналов, к тому же вручать передачи и развозить тележки с разными предметами для продажи. Они также должны будут выполнять некоторую легкую канцелярскую работу и все те маленькие поручения, которые медсестры дадут им. Но чаще придется бегать по поручениям пациентов или составлять кому-нибудь компанию. Миссис Симпсон объяснила, что множество больных – одинокие люди и нуждаются просто в собеседнике. Медсестры обычно слишком заняты, чтобы подолгу болтать с больными, а у сестры милосердия график более свободный.

Джессика уже точно знала, с каким одиноким пациентом она будет беседовать. Первым заданием для нее было выяснить, в какой палате находится Джереми Фрэнк. А по пути, пока начальница отдела кадров продолжала рассказ, Джессика высматривала в холлах симпатичных докторов.

Когда экскурсия закончилась, миссис Симпсон вручила им кипу больничных книг для чтения и показала, где они могут получить свою униформу. Расписание у них будет свободное: работать два дня в неделю по выбору начиная с завтрашнего дня после школы.

Когда они приехали домой, Элизабет была в восторге.

– Ты была права, Джес. Мы действительно будем приносить какую-то пользу. Ты видела того несчастного старика, который сидел в коридоре в каталке? У него был такой грустный вид…

– А-а, – рассеянно ответила Джессика.

Она с головой ушла в мечты о Джереми Фрэнке, представляя, что он держит перед ней микрофон и говорит:

«Джессика, расскажи нам, как это – быть знаменитостью в шестнадцать лет?»

Но на следующий день Джессика расстроилась, узнав, что ее определили в родильное отделение. Там-то, естественно, не было возможности столкнуться с Джереми Фрэнком. Она уныло плелась за миссис Симпсон, которая показала ей отделение и представила старшей сестре мисс Норе, неприятной женщине с мрачным лицом, которая напомнила Джессике военно-морского сержанта. Мисс Норе пристально посмотрела на Джессику из-под седых кустистых бровей.

– Ты что-нибудь знаешь о младенцах? – спросила она.

– Приблизительно. Только то, что я сама была младенцем – Джессика обезоруживающе улыбнулась, надеясь покорить старшую сестру небольшой дозой юмора.

Мисс Норе ее заявление вовсе не показалось смешным.

– Надеюсь, ты серьезно отнесешься к своей работе, – отрезала она.

Джессика вспыхнула:

– Конечно, да.

«Помогите!» – неизвестно кому взмолилась она.

– Хорошо. Тогда ты можешь начать с этого. – Мисс Норе всучила ей белый пластиковый пакет, набитый мусором.

– Что это? – спросила Джессика.

– Грязные пеленки, – гаркнула мисс Норе, указывая путь к мусорному отсеку.

С этого момента все постепенно становилось еще хуже и хуже. Следующим заданием Джессики было найти вазу для букета, который передали для одной из рожениц. Когда она принесла цветы в комнату, женщина приветливо улыбнулась ей:

– Не правда ли, это самый прелестный малыш, которого вы когда-либо видели?

Джессика перевела взгляд на кровать, где лежал сморщенный красный комочек. Он неистово размахивал кулачками и, словно рыба, открывал и закрывал свой беззубый ротик.

Джессика оторопела.

– Безусловно, – солгала она.

Остаток часа она провела, говоря такую же ложь каждой новой матери, которая тыкала ей в нос своего ребенка. Она, должно быть, перевидала их с десяток, пока наконец не наступило время перерыва. Джессика поднялась в лифте наверх, чтобы найти Элизабет, которую определили на второй этаж. Она увидела ее, когда та везла свою тележку мимо поста медсестер.

– Успела спасти кому-нибудь жизнь? – съязвила Элизабет.

Ее глаза сверкали.

– Ты что, шутишь? Все, что я делала, это смотрела на миллион новорожденных.

– Звучит не так уж и плохо, – сказала Элизабет.

– A y тебя как дела? – спросила Джессика, беря из тележки апельсиновый сок.

– Потрясающе! Послушай, Джес, это была твоя лучшая идея. Я уже познакомилась со многими интересными людьми. Я даже решила попросить разрешения у мистера Коллинза написать заметку об этом в «Оракул». Знаешь, кого я встретила, когда разносила журналы?

– Дай угадаю. Какого-нибудь очаровательного дедульку, который рассказал тебе, как он воевал в Гражданскую войну? – Джессика зевнула. – Угадала?

Элизабет ухмыльнулась:

– Едва ли.

– Хорошо, я сдаюсь. Скажи кого.

– Джереми Фрэнка. Он в двести тринадцатой.

– Джереми Фрэнка? Ты видела его? Ты на самом деле видела его?

– Конечно. Мы даже разговаривали. Он очаровательный.

Джессика схватилась за сердце:

– Не могу поверить, что ты на самом деле говорила с Джереми Фрэнком. О чем вы говорили? – Самым несправедливым было то, что Элизабет увидела его первой.

Элизабет пожала плечами:

– Э-э… Дай вспомнить. В основном мы говорили о его передаче. Я сказала, что она действительно мне нравится. И что когда я поступлю в колледж, то мечтаю стать журналисткой. Потом он поблагодарил меня.

– Поблагодарил тебя? Но за что? Надеюсь, ты не поцеловала его?

Элизабет засмеялась:

– Нет, не поцеловала. Скажи честно, Джес, откуда такие дурацкие мысли? Я только принесла ему стакан воды. Он хотел пить. Это не так уж много.

– Это для тебя, – пробормотала Джессика.

– Конечно, я понимаю, что он большая знаменитость, но не вижу никакой причины так с ним носиться. Он, наверное, устал от людей, которые относятся к нему, как к какому-то богу, а он просто такой же человек, как и любой другой. На самом деле, сейчас он не очень-то похож на знаменитость со своей загипсованной и подвешенной ногой.

– Ты даже не попросила у него автограф?

– Нет. – Элизабет улыбнулась – Хотя я сама оставила ему автограф. Он попросил подписать его гипс на тот случай, если я когда-нибудь стану знаменитой. Джес! – Она схватила сестру за руку.

Джессика вся позеленела.

– В чем дело, Джес? Ты заболела?

Джессика сдержалась.

– Послушай, Лиз, как ты думаешь, они разрешат мне поменять палаты? Та, в которой я работаю, может оказаться заразной. Может, я бы лучше помогла тебе здесь?

Элизабет засмеялась:

– Боже мой, надеюсь, это не заразно. Ведь ты сама говорила, что это – родильное отделение.

Джессика бросила на сестру осуждающий взгляд.

– Очень смешно, – пытаясь казаться безразличной, сказала она и спросила: – А кстати, в какой, ты сказала, Джереми палате?

– В двести тринадцатой. А почему ты?.. – Элизабет остановилась, начиная догадываться, в чем причина. – Джес, ты не думаешь о том, что я думаю про то, что ты думаешь? Дай несчастному человеку передохнуть! Он болен, и ему нужен покой. То, что ему противопоказано, так это ты.

– Ну почему, Лиз? Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – наивно ответила Джессика. – Я только хочу посмотреть, какой он в жизни, вот и все. Одним глазком.

– Почему-то я тебе не верю, – сказала Элизабет и тяжело вздохнула.

Элизабет знала, что если у Джессики когда-нибудь были определенные виды на парня, ее невозможно было остановить. Она сделает все что угодно, чтобы добиться его. В данном случае Элизабет, конечно, видела, в чем привлекательность Джереми. Он был ужасно симпатичный. Если бы она так не любила Тодда, он мог бы заинтересовать даже ее. Другая проблема, конечно, была в том, что Джереми был слишком стар. Ему было по меньшей мере двадцать пять. Их родители с ума сойдут, если узнают, что Джессика бегает за мужчиной такого возраста.

От досады Джессика нахмурилась:

– Это так несправедливо. Я торчу внизу с кучей орущих младенцев, а ты прохлаждаешься с Джереми Фрэнком. Если бы я знала, что так будет, то ни за что бы не… – Она остановилась, понимая, что сказала слишком много.

Глаза Элизабет сузились.

– Ты ведь знала? Ты все это время знала, что Джереми Фрэнк лежит здесь со сломанной ногой. Так вот почему ты захотела стать сестрой милосердия! Весь этот разговор о самопожертвовании и о необходимости совершать хорошие поступки для спасения человечества… Сама не понимаю, как я клюнула на твой крючок…

Джессика передвинулась к другому концу тележки.

– Лиз, ты все не так поняла. – Она бросила стратегический взгляд на часы над постом медсестер. – Слушай, мне надо бежать. Мое время истекло, прости. – Она скомкала свой бумажный стаканчик и бросила его в мусорную корзину на пути к лифту. – Обсудим потом, – крикнула она.

Элизабет вздохнула. Сестра снова обвела ее вокруг пальца. Только на этот раз она была не так уж против. Какими эгоистичными ни были бы побуждения Джессики, результаты получились отличные. Элизабет была довольна, что записалась на эту работу. Работа была увлекательной и интересной и занимала всего несколько часов в неделю – в общем, не слишком много. Проблема была только в одном. Ей придется найти способ предупредить Джереми Фрэнка, что ураган по имени Джессика движется к своей цели.

Элизабет катила тележку по коридору. Она была так занята своими мыслями, что не заметила темноволосого санитара, который остановился и смотрел на нее. Ее мысли прервал жуткий грохот. Поднос, который санитар нес, выскользнул у него из рук. Элизабет ринулась помочь ему все собрать. Наклонившись, она заметила, что у него дрожат руки. Бедный парень! Должно быть, боится потерять работу, или, возможно, он смутился оттого, что выглядит таким неуклюжим. Она улыбнулась, стараясь ободрить его.

– Не беспокойтесь. Это произошло нечаянно, – с улыбкой сказала она. – Мне это знакомо. Я постоянно роняю вещи.

Санитар был невысоким и крепким, лет двадцати пяти, с орлиным носом и самыми темными глазами, которые Элизабет когда-либо видела. Сейчас они напряженно смотрели в упор, отчего но спине у нее пробежали мурашки.

«Почему он так уставился на меня?»

– Элизабет, – назвалась она. – Я здесь первый день, – добавила она, не дождавшись ответа.

Он кивнул.

– Меня зовут Карл, – сказал он низким хриплым голосом, словно ему было больно говорить.

Элизабет стало жаль его. Наверное, он просто ужасно стесняется. Она потянулась, чтобы достать укатившийся бумажный стаканчик. Когда Элизабет передавала его, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и она испытала ледянящий ужас. После того, как парень поспешно ушел, она не могла не признать, что он был какой-то странный. Или это просто писательское воображение дает о себе знать? Возвращаясь к своей тележке и продолжая путь по длинному больничному коридору, она старалась больше не думать о санитаре.

Она приближалась к концу отделения, как вдруг впереди показался знакомый девичий силуэт. Несмотря на то, что день был теплый, девочка была одета в толстый свитер. Ее голова была низко опущена, но яркое пятно рыжеватых волос, которые спадали на ее сутулые плечи, не вызывало никаких сомнений.

– Трисия! – крикнула Элизабет.

Трисия Мартин остановилась и подняла голову. Ее глаза расширились, как у испуганного оленя, когда она узнала Элизабет. Затем, даже не поздоровавшись, она со смущенным лицом побежала и исчезла за углом.

«Что здесь делала Трисия? – удивилась Элизабет. – И почему она так убежала? Она думает, что все Уэйкфилды настроены против нее из-за Стивена? Или… она навещала кого-то? И не хочет, – влезла дурацкая мысль, – чтобы об этом знал Стив. Возможно, новый парень. Многие из здешних санитаров одного возраста со Стивом».

Но одна вещь озадачила Лиз больше, чем все остальное. Даже после мимолетного взгляда она поняла, что Трисия была не счастливее, чем Стивен все эти дни. Она на самом деле выглядела ужасно, словно не спала и не ела целую неделю. Она похудела, и под глазами были темные круги. Покинувшая брата Трисия сама выглядела покинутой.

Джессика остановилась перед дверью 213-й палаты. Выйдя из лифта, она вернулась назад по лестнице и украдкой посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что Элизабет поблизости нет. Успокоившись, она шагнула в палату.

Первое, что она увидела, была огромная гипсовая повязка, подвешенная к потолку системой тросов.

– Вы что-нибудь забыли? – спросил приятный низкий голос.

Джессика перевела взгляд на мужественное загорелое лицо, покоившееся на подушке. Сверкающие светло-голубые глаза Джереми Фрэнка уставились на нее, рот растянулся в улыбке, открывая глубокие ямочки на щеках. Джессика заметила, что на середине подбородка тоже была милая ямочка. Бесспорно, Джереми Фрэнк в жизни выглядел даже лучше, чем по телевизору. На мгновение Джессика лишилась дара речи.

Наконец она пришла в себя и сказала:

– Вы говорите о моей сестре. Она Элизабет, а я Джессика.

Он улыбнулся ей еще шире:

– Близняшки.

– Совершеннейшие, – зачирикала Джессика. – Это так, мы совершенно одинаковые, но если вы хотите начистоту, Элизабет более стеснительная. Иногда – просто как рак-отшельник. И мне приходится вытаскивать ее из раковины. Но это не страшно, потому что я люблю помогать людям. Вот почему я пришла на эту работу. – Она бросила ему ослепительную улыбку. – Вам принести стакан воды?

– Спасибо, но я уже достаточно выпил.

Джессика попыталась скрыть огорчение:

– Что-нибудь еще я могу для вас сделать?

– Сейчас я в порядке, хотя, – он взял фломастер с тумбочки, – можете вернуть это своей сестре. Она оставила его здесь, когда подписывала мой гипс.

– А можно я тоже подпишу? – спросила она, чтобы не отставать от сестры.

– Ясное дело. – Он передал ей ручку. – Только не говорите мне, что вы тоже писательница, как ваша сестра.

Джессика усмехнулась:

– Нет, не так скучно. Я собираюсь стать актрисой. Телевизионной актрисой. – Это был слишком очевидный намек.

– Понятно, – сказал Джереми, сдерживая улыбку.

Сердце Джессики забилось сильнее, когда она держала ручку над гипсом в поисках места, где бы еще не было что-то нарисовано или написано. Наклонившись вперед, она потеряла равновесие. Инстинктивно она выставила вперед правую руку, с размаху опершись на коленную чашечку его второй ноги. Джереми испустил вопль. Он дернулся так сильно, что одна из веревок, державших его ногу на весу, ослабла. Он громко застонал. Его лицо стало белым, как простыня, на которой он лежал.

Оцепенев от ужаса, Джессика уставилась на него.

– Позови… медсестру, – прохрипел Джереми.

– Сестру… конечно. Я сейчас вернусь. Никуда не уходите.

– Куда же я уйду? – бессильно пробормотал он.

Джессика вылетела из палаты.

«Это был мой единственный шанс стать звездой, но я, кажется, упустила его!»

Джессика отыскала медсестру и что-то пролепетала о случившемся. Медсестра метнула на Джессику презрительный взгляд и кинулась в палату Джереми.

Джессика опустилась в кресло в комнате отдыха.

«Может быть, это не совсем безнадежно, – сказала она себе. – Может быть, все еще есть шанс показать Джереми, как я преданна, и заработать его вечную благодарность и место гостьи на телепередаче».