"Комбинации против Хода Истории (Сборник повестей)" - читать интересную книгу автора (Гергенрёдер Игорь)

5

Совдеп находился около городского сада в двухэтажном каменном доме. Раньше здесь помещались земский клуб и казино. Председатель совдепа Михаил Юсин, бывший бухгалтер городской больницы, побывал на германском фронте, имел чин прапорщика. Вернулся в Кузнецк большевиком.

В первые месяцы после Октябрьского переворота власть большевиков в Кузнецке не слишком замечалась. Обложили состоятельных горожан умеренной контрибуцией, за счёт неё открыли бесплатную столовую для неимущих: полста обедов в день. По требованию ВЦИК, реквизировали на сахарном заводе вагон сахару для нужд Москвы. Но со станции вагон не ушёл: проезжавшие с фронта солдаты разграбили сахар дочиста. То же случилось и с подсолнечным маслом. Юсин телеграфировал в Москву о невозможности обеспечивать грузоотправку. Вооружённой силы у него было шесть милиционеров. ЧК в Кузнецке ещё не создали.

Смекнув, что для отряда красногвардейцев с него потребуют продовольствие, фураж, Юсин стал сетовать Пудовочкину на трудности:

— Отовсюду сопротивление, товарищ, а чем я располагаю? От меня многого не жди.

— Я тебя спасу, Миша, — заверил Пудовочкин так, словно Юсин был его другом детства. — Мой отряд собран из бедноты деревень. Идём под пули казачьих дивизий и знаем, что возврата нам нет! Значит, я и трачу каждый мимоходный час на спасенье революции. Нас не станет, а у тебя, у местного народа память про наше доброе будет жить.

В кабинет вбежал член совдепа Лосицкий, шепнул Юсину, что публично убиты Ламзутов и Адамишин. Побледнев, Юсин объяснял Пудовочкину, что, кроме пользы, совдеп от Ламзутова ничего не видел.

— Тем более, товарищ, — как бы приветствуя сказанное председателем и сочувственно продолжая его мысль, заявил Пудовочкин, — мы должны перекрыть эту недостачу. Подведём под аминь более широкий масштаб! — Потребовал дать ему список всех богатых и зажиточных кузнечан.

— Эх, снимаете вы мне голову... — тяжело вздохнул Юсин. — Кто отвечать будет?

Глаза бородатого просияли весельем.

— Не смеши, Миша. Ты — мной спасенный! Раскрой ширинку и в тряпочку... э-э, помалкивай!