"День проклятия" - читать интересную книгу автора (Герролд Дэвид)

«… ПЯТНАДЦАТЬ БЫЧКОВ ВСЕГО ЗА НЕДЕЛЮ»

Когда мы выдвинулись на позицию, я еще раз прикинул массу червей. Чересчур велики. Невольно закралась мысль, что я совершаю ошибку. Наверное, все-таки следовало на последнем рубеже отменить операцию.

Я чуть было не повернулся к Дьюку, но успел остановиться. Поздно. И так происходило всегда: в последнюю секунду я начинал искать иное решение. Сейчас мое мнение уже не имело значения. Обратного пути не было.

Повторно оценив массу червей, я заново пересчитал по уравнениям, составленным в Денвере, дозу газа, приходящуюся на единицу массы, и взорвал вторую таблетку. Меня мучили сомнения, не взорвать ли еще одну. Пусть лучше они сдохнут, чем проснутся во время погрузки.

Мы выдержали червей в газе целых десять минут. Я сделал окончательную проверку — теперь черви приобрели великолепный темно-пурпурный оттенок, какого я еще не видел, — и только после этого вывел «паука» наружу.

Потом мы сорвали с гнезда купол. Зацепили основание «кошками», привязали их двумя канатами к джипу, и вездеход медленно подал назад. Холм раскололся, как яичная скорлупа. Хторры не делали его прочным — зачем?

Пришлось повторять операцию дважды: купол оказался слишком хрупким. Я чувствовал себя вандалом. Мы растащили его по кускам, а затем вскрыли пол верхней камеры.

Это было потруднее — пришлось заложить небольшие заряды и взорвать его. Верхний этаж хторры строят из того же материала, что и стенки купола, но здесь он плотнее и по прочности не уступает промышленному кевлару. Он должен выдержать вес всего семейства червей.

Они строили гнезда из пены, которую выделяли при пережевывании древесины, и, судя по всему, могли изменять состав слюны — из одного и того же исходного материала лепили ажурные прозрачные стенки и массивные полы. Поразительная способность!

Когда наконец обнаружился нижний этаж, появилась… неуверенность. Все столпились на краю ямы и молча смотрели вниз на червей.

Они были огромны. Одно дело следить за ними на мониторах, совсем другое — увидеть живьем. Самый маленький был с метр толщиной и метра три в длину. Взрослые достигали двух метров в зоне мозгового сегмента и были вдвое длиннее, чем малыш. Я еще раз пожалел, что не взорвал третью таблетку.

Черви сплелись головой к хвосту, образуя замкнутый круг. Даже в полумраке гнезда их мех отсвечивал ярко-красными переливами. Картина зачаровывала.

Подошел Дьюк и заглянул вниз. Его лицо напряглось, но он промолчал.

— Похоже, мы помешали хторранской оргии, — заметил я.

Дьюк хмыкнул.

— Малыш весит около трехсот кило, — прикинул я. — А папаша потянет на всю тонну.

— Не меньше, — поддержал Дьюк.

Я чувствовал, что ему это не нравится. Он был подозрительно немногословен.

— Слишком большой? — спросил я.

— Слишком дорогой, — процедил он. — Ты видишь перед собой пятнадцать бычков, съеденных всего за неделю. А это целая куча гамбургеров.

Дьюк прищелкнул языком.

— Все в порядке! — крикнул он солдатам. — Спускаемся вниз — и за работу! — Он поманил связиста с радиотелефоном. — Скажи, чтобы с вертушки сбросили стропы. Живо!

Во время погрузки пришлось пережить неприятный момент. Мы начали с малыша. Одно отделение спрыгнуло вниз, в то время как остальные два рассыпались по периметру ямы с огнеметами, гранатометами и зажигательными пулями наготове. — Малыш был слишком велик, чтобы закатить его в подъемную люльку вручную. Предстояло приподнять его и расстелить брезент.

Солдаты в яме быстро подсунули под детеныша прутья из нержавейки. Каждый прут с обоих концов прикрепили к двум длинным стальным брусьям, положенным по бокам червя. Малыш оказался лежащим на чем-то вроде лестницы.

Подлетел вертолет и завис над гнездом, грохоча и обдавая нас ветром. С него уже опускались стропы, но никто, не пытался поймать их на лету. Все выжидали, когда тросы коснутся земли и дадут нужную слабину. Затем солдаты схватили концы и бросились привязывать их к лестнице под червем. Бекман подал знак поднимать. На вертолете стали выбирать тросы. Они заметно натянулись, лестница задрожала и оторвалась от земли…

В то же мгновение детеныш начал сопротивляться. До сих пор он напоминал алый пудинг, как вдруг его оторвали от других червей и потащили куда-то вверх.

Оставшиеся в яме хторры зашевелились. Папа-червь тревожно зарокотал. Двое других захрипели и заурчали. Но хуже всех повел себя детеныш. Он скорчился, словно от боли, и испустил жалобный тоскливый вопль. Он выгибался и извивался, как дождевой червяк, разрезанный лопатой. Лестница под ним отчаянно раскачивалась, канаты потрескивали. Внезапно открылись и выкатились его глаза, огромные, темные и круглые. Они вертелись в разные стороны, оставаясь тусклыми и незрячими.

Солдаты в яме бросились врассыпную и прижались к стенкам гнезда.

— Не стрелять! — завопил я. — Не стрелять, черт возьми! — Не знаю как, но в этом кошмаре меня все-таки услышали. — Он без сознания! Это непроизвольная реакция!

И, будто подтверждая мои слова, малыш начал успокаиваться. Глаза, втянувшись, закрылись, червь свернулся — точнее, попытался свернуться — в огромный красный клубок, раскачивающийся над полом гнезда.

— О Боже… — выдохнул кто-то. — С меня довольно… Он полез вон из ямы. — Еще двое солдат явно заколебались…

Дьюк подавил панику в зародыше. Он спрыгнул в яму и принялся раздавать приказы направо и налево:

— Начали. Теперь положим этого толстяка на подстилку. Давай! — Он схватил солдата, начавшего паниковать, и толкнул прямо к червю. — Ты вылезешь отсюда только после него, Гомес. Вот и молодчина.

Гомес поплелся туда, куда его отправил Дьюк. Он хорошо знал, что так безопаснее.

— Шевелись! Взяли брезент! Заводи снизу! Снизу, черт побери! Я сказал — снизу! Отлично! Готово… — Дьюк кивнул технику-радисту, продолжая бушевать и размахивать руками как сумасшедший. — Вниз! Еще ниже! — Затем снова: — Отлично! Убрать брусья! Привязать концы! Скорее! Проклятье! Шевелись!

Солдаты метались как угорелые: отцепляли канаты от стальных балок и привязывали их к брезенту даже быстрее, чем Дьюк успевал выругаться. Они выдернули металлические перекладины из-под червя и моментально разбежались в стороны, освобождая путь грузу. Вертолет поднялся чуть-чуть выше, чтобы приподнялись края брезента. Червя завернули в него, обвязали канатами. Для укрепления брезентового кокона под канаты просунули две стальные балки, к концам которых привязали четыре троса. Все делалось больше для спокойствия самого червя. Этим тварям не следовало свободно перекатываться по полу вертушки. В полете они будут висеть неподвижно.

— Все в порядке! Вира! — крикнул Дьюк и помахал рукой.

Грохот вертолета заглушил его слова, а сверху обрушился шквал ветра от пропеллеров. Но Дьюк не смотрел наверх, он уже повернулся к следующему червю.

— Ну, чего рты разинули, растяпы? Подкладывай балки…

Следующие три хторра обошлись нам легче, правда ненамного. Теперь мы знали, что при расставании они могут сопротивляться, однако не просыпаются, так что справиться с ними можно. Солдаты заработали быстрее.

Над нашими головами кружил вертолет, завывая и грохоча моторами, и мы подавали червей по одному в его широкий грузовой люк. Чудовищных тварей, зловеще провисающих на потрескивающих тросах.

Страшная работа.

Ветер усилился, вертолет начало мотать из стороны в сторону. Я засомневался, стоит ли грузить на борт всех четырех, однако летчица развернула машину против ветра и распорядилась, чтобы мы продолжали. Я ее не знал, но по всему было видно, что это весьма опытный пилот.

Один раз червь в коконе ударился о стенку гнезда и издал ужасный стон, багровый крик отчаяния. Солдаты в яме повернулись и смотрели на него дикими глазами. Чудовище рыдало, как женщина. Эти звуки парализовали волю и вызывали к нем; жалость. В следующий момент кокон с червем отошел от стенки и стал быстро подниматься в воздух. Дьюк снова начал командовать и размахивать руками.

Папа-червь был последним. Когда огромная туша показалась из ямы, его ярко-красный мех словно вспыхнул под лучами вечернего солнца. Он мерцал и переливался тысячами оттенков — казалось, хторр излучает неземное розовое сияние. Я поневоле засмотрелся. Такого прекрасного цвета я еще никогда не видел…

Существо вознеслось, как огромный розовый дирижабль. Я провожал его взглядом, пока он не исчез в чреве вертушки и широкий зев грузового люка не захлопнулся с лязгом.

Дьюк подал знак связисту, тот проговорил что-то в микрофон, и вертолет, с шумом развернувшись, пошел в южном направлении.

— Ну вот и все, — сказал Дьюк. — Полетели домой смотреть телевизор. Как ты думаешь, Ти Джей расскажет Стефании про робота или нет?