"Венера с пистолетом" - читать интересную книгу автора (Лайл Гэвин)9В результате я остался торчать на ветру, в районе, печально знаменитом почти полным отсутствием баров. Так что пожалуй, пришло время поохотиться на драконов. Между прочим, «Хилтон» был на расстоянии короткой прогулки. Я там прежде не был. Отчасти потому, что заведение было совсем новым, отчасти – потому что не пью по тамошним ценам за свой счет. Отель расположился в окружении особняков, владели которыми типы наподобие тех, в обществе которых мы завтракали. Или даже богаче. Я прогулялся по вестибюлю мимо ряда киосков, остановился купить несколько приличных небольших сигар и только потом направился в бар. Все там было из латуни и толстой желтой кожи. Вероятно, идею они позаимствовали у Ван Гога, или Вермеера или у кого-то еще. Голландские живописцы, насколько я помню, использовали жуткие количества желтого. Но все получилось весьма уютно – внушительных размеров гнутые диваны и надраенные огромные окна толстого зеркального стекла, которые открывали вид на тихий канал и большие дома на другой стороне. После четырех там царило затишье перед тем, как туристы оторвутся от закупок старинных изделий с новейшими этикетками на Нью-Спейгельштрат и вернутся назад. Единственными посетителями были хорошо одетый крупный мужчина, спокойно и профессионально нагружавшийся у стойки, и пара местных женщин из большого цветочного магазина, приютившихся у окна. Я обосновался на диване. Официант пересек зал и задумчиво уставился на мою повязку. Я заказал пиво. Переставляя пепельницу с места на место, он спросил: – У вас был инцидент, сэр? – Я подрался, – его лицо заледенело, – с «фольксвагеном». Он поспешно улыбнулся и ушел успокоенный. Полагаю, он мог бы и проверить. Такие типы вечно суют нос в чужие дела. После этого я просто сидел и наблюдал, как на канале ничего не происходит. Любопытно, как долго можно наблюдать за улицей, на которой абсолютно ничего не происходит, если в холодную ветреную погоду вы сидите в прелестном теплом баре. Так или иначе, я приготовился наблюдать гораздо дольше допустимого. Вырвал меня из нирваны мягкий голос с американским акцентом. – Прошу простить, сэр, но меня беспокоит вопрос: не нуждаетесь ли вы в компаньоне для небольшой выпивки? По всей видимости, правильный ответ был – нет, но по отношению к этому индивидууму я так не поступил. Это был явный завсегдатай здешнего бара. И я не ошибся, на первый взгляд при входе в бар посчитав его крупным мужчиной. Он и впрямь походил на Русский военный мемориал. Выглядел он так, словно побывал в эпицентре минимум трех автомобильных катастроф. Но вероятнее всего, такой вид у него был от рождения. – Садитесь, – предложил я, и он приземлился на диван, словно подбитый самолет. – Я – Эдвин Харпер, – торжественно заявил он. – Слышали про «Грузоперевозки Харпера»? – и протянул мне ладонь, весьма напоминавшую ковш эскаватора. – Берт Кемп. Мы пожали друг другу руки. Он был на удивление мягок и интеллигентен, а может это и не было столь удивительно. Крупный человек, в особенности если он джентльмен с американского юга, и тем более, если он крупный пьяница из джентльменов с американского юга, мог себе позволить быть мягким и интеллигентным. Такие в состоянии сгрести вас одной рукой и выбросить через зеркальное стекло окна на ледяной холод канала. – Как я понял, вы англичанин, Берт. Так что, возможно, вы не поняли мою ремарку относительно «Грузоперевозок Харпера». – Корпорация Джона Брауна проглотила «Грузоперевозки» вместе с хозяином и всем его штатом. – Совершенно верно. Может, закажете себе еще? Или чего-нибудь покрепче? – Предпочитаю пиво. Он поднял руку, щелкнул пальцами, и это напоминало выстрел из оружия калибра.45. – Парень! Или как вас величают в этой стране! – и повернулся ко мне. – Судя по всему, у вас был инцидент, Берт. Опять все сначала. – Мои аргументы оказались гораздо слабее, чем у автомобиля. Он печально покачал огромной головой. – Манера вождения европейцев вгоняет меня в гроб, Берт. У меня было под началом немало грузовиков, и уверяю, если любой из моих шоферов действовал бы также, они бы тут же вылетели с фирмы Эдвина Харпера. Я просто кивнул. Бесшумно приплыл официант с пивом для меня и с огромным высоким стаканом с содержимым, сильно напоминающим чистый виски со льдом. Харпер поднял стакан. – За выздоровление, Берт! – и сделал такой большой глоток, который сразу превзошел все выпитое мною пиво. – В каком же направлении пролегает линия вашего бизнеса? – Я занимаюсь антиквариатом. Преимущественно старинными пистолетами. – Исключительно интересное занятие, сэр. У меня в берлоге на стене висит парочка револьверов. – В самом деле? Скорее всего – пара кавалерийских револьверов образца 1930 г. Хотя, конечно, он мог быть обладателем отличных старых «кольтов». – Вы, может быть, встретитесь с моей старушкой. Полагаю, за время путешествия она спустила на антиквариат почти весь мой годовой доход. И, видимо, как раз занялась доходом будущего года. – Он крякнул, осушил стакан и махнул официанту. – Тогда, ради вашего блага, мне бы лучше с ней не встречаться. Он рассмеялся, затем вдруг стал погрустнел. – Да, я открыл, что из коротышек получаются отличные торговцы. Уверен, вы меня простите. Коротышки всегда напористы, люди ждут этого от них и принимают с благосклонностью. Я стараюсь вести дела с мужиками моих размеров, если удается таких найти. Но дела с прочими доверяю брату жены – Чарли. Тот ростом суслику по колено, но проворачивает такие контракты, что мне и не снилось. – Он удивленно покачал головой. Появился официант, занялся заменой пустых стаканов, одарил меня сочувствующим взглядом и заторопился прочь. Бар стал наполняться публикой. Харпер пригубил свой стакан и из того исчезло такое количество жидкости, что в ней спокойно могла бы плавать атомная подводная лодка. Затем он заметил, будто только что понял для себя: – Я догадываюсь, что Господь Бог создал нас и наделил каждого особыми и разными талантами. О, Господи, теперь мы затронули Бога… И тут я увидел Гарри. Он медленно вошел в зал и робко огляделся вокруг со своей застенчивой многообещающей улыбкой. Когда он увидел меня, улыбка на мгновение исчезла. Затем он двинулся к нам. Я встал. – Мистер Харпер, рад представить вам моего очень старого дорогого друга и известного жулика – Гарри Барроуза. На удивление легко Харпер поднялся на ноги. – По манере, в которой Берт вас представил, я догадываюсь, что вы, должно быть, настоящие друзья. Очень приятно с вами познакомиться, Гарри. Улыбка Гарри стала еще сердечнее. – Берт любит маленькие невинные шуточки. Мы снова сели и официант появился почти в то же мгновение, когда пальцы Харпера снова готовы были пальнуть. Гарри заказал «мартини». – Вы тоже здесь остановились, Берт? Я отрицательно покачал головой. – Просто забежал выпить пива. Гарри кивнул и краем глаза приступил к обследованию Харпера. В своем, пусть с точки зрения аристократа не совсем соответствующем месту и времени, но прекрасно сшитом костюме цвета вороненой стали, в блестящих черных туфлях, сразу выдающих консерватора, с чувством уверенности в прочности почвы под ногами на десять лет вперед – даже в Хилтоне наш Эдвин идеально точно соответствовал облику личности, от которой пахнет деньгами. А Гарри мог учуять запах одного-единственного пени в грядке чеснока с пятидесяти шагов. Он медленно произнес: – Уж не собираетесь ли вы купить у Берта одну из очень старых, дорогих и поддельных антикварных вещиц, мистер Харпер? – Мы просто составили компанию, чтобы выпить, – быстро отреагировал я. – Вы занимаетесь тем же бизнесом, что и Берт, Гарри? Гарри взглянул на меня и очень аккуратно сформулировал: – Иногда наши интересы совпадают… Но Харпер, разумеется, не уловил какого – то намека. – Я полагаю, – сказал он, – что вещи вроде живописи или антиквариата стоят ровно столько, сколько вы готовы за них заплатить. Должно быть, это очень сложный бизнес. – Вы смотрите прямо в корень, мистер Харпер, – промолвил Гарри похоронным тоном. – А я всегда считал, что вы покупаете то, что, как полагаете, приобретаете, – вмешался я. Харпер задумался. – Но если человек думает, что приобрел… – Сезанна, – подсказал я. – Отлично, Сезанна. Скажем, некто полагает, что владеет его картиной. Но она – только подделка. Теперь вопрос: что, его обманули? Сможет ли он испытывать большее удовольствие, обладая настоящей вещью? Лично я, сэр, сомневаюсь. Я оставил это на усмотрение Гарри, и тот ответил: – Иными словами, будет ли человек получать то же наслаждение от жены, если не знает, что она ему изменяет? – Это исключительно интересное сравнение, сэр. Библия утверждает, что грех остается на совести того, кто его совершает, даже если о нем никто не знает. Я полагаю, может быть в этом и состоит Господня кара. Не все грехи приводят к беде. Но я уверен, вам, джентльмены, приходится придерживаться этой философии в вашем бизнесе почти ежедневно. Мы с Гарри переглянулись. – Кстати говоря, не знаете, кто сейчас подделывает Сезанна? – ввернул я. – Я знаю, кто работает под Утрилло, пару ребят – под Пикассо, но кто подделывает Сезанна, – не знаю. Просто заметно было, как в мозгу Гарри закрутились колесики. Он замолчал, опустил стакан, чтобы получше рассмотреть меня, вытащил сигару и наконец сказал: – Сезанн теперь прекрасно каталогизирован. – Я и не знал. И все же, кто подделывает его картины? Харпер осведомился: – Вы думаете, что купили такую, сэр? – Не я. Такую вещь я не могу себе позволить. Скажем, я спрашиваю в интересах клиента. Просто хочу пойти и вздуть кого-то, чтобы не портил бизнес. Гарри выигрывал время, занимаясь сигарой: снимая с нее фирменную обертку, обнюхивая, сверяя с кубинскими стандартами. Наконец он сказал: – Я не слыхал о таком. Возможно, старый мастер… – Отбросим эту мысль. Сезанн появился на сцене недавно. Это кто – то из молодых. Он пожал плечами, улыбнулся и принялся орудовать спичками, колдуя с сигарой. – И все же я не слышал ничего такого. Харпер вмешался: – Совершенно фантастический разговор, джентльмены. Я вижу, Берт предпочитает в бизнесе прямые и короткие пути. Он не понял и половины, тем не менее я смущенно ему улыбнулся. И теперь хотел выйти из игры. Насколько я мог судить, все пять легли в десятку и наступило время сложить оружие и почить на лаврах. Я взглянул на часы. – Мой Бог! Сожалею… Что я должен? Конечно, Харпер пропустил это мимо ушей. Я вел полемику достаточно долго, и, как надеялся, казался искренним, но на самом деле мне было совершенно неинтересно, что думает об этом Харпер. Так или иначе, я отбыл из Хилтона в 17.30 и заснул в своем номере ровно в шесть. Разбудил меня телефон. Это был Карлос, сообщивший, что мне нужно навострить лыжи и поспешить в «Доелен». Тут возникли проблемы с сознанием: кто я, где и почему. В общем, то состояние, в котором вы оказываетесь, когда резко обрывают ваш двухчасовой сон. Но мне удалось вспомнить достаточно, чтобы начать возражать. – А как насчет того, чтоб это было хоть чуть-чуть секретно? Хоть раз? Если мы встретимся в большом отеле… – А-а. Но нам настоятельно необходимо встретится. Я дам вам номер комнаты и вы пройдете прямо туда, не задерживаясь с расспросами в вестибюле. – Хорошо, это ваши проблемы. Но в последних событиях пострадала моя голова… – Выезжайте немедленно! Еду, конечно еду. Я разыскал разбросанную повсюду одежду, позвонил администратору с просьбой заказать такси и в половине девятого был в пути. В отеле стояли столь желанная суета и бедлам, так что я проскользнул на лестницу без каких-то расспросов. Но с проклятой повязкой на голове ничего нельзя было поделать и очень трудно выглядеть вне подозрений. Хотя это было и преимуществом: она заставляла забыть о ваших особых приметах. Все забывается, кроме дурацкого тюрбана из бинтов. Номер, вероятно донны Маргариты, представлял собой большой люкс – комфортабельный, старомодный, с множеством первоклассных светильников, с приглушенным светом, стульями с мягкой обивкой и уютными диванами. Без грандиозности: голландцы слабы насчет величественности. Зато они знают толк в удобствах и уюте. Они вкладывают деньги в то, что вы непосредственно ощущаете спиной и тем, что пониже спины. Мисс Уитли и Анри Бернар уже прибыли и сидели с напитками. Я обратился к ним. – Сожалею, что опоздал. Пожалуйста, налейте шотландского, если не жалко. Карлос довольно холодно пробурчал: – Обслужите себя сами. Я так и сделал. Столик был уставлен бутылками. Донна Маргарита украшала собой краешек софы. Она была в длинном голубом домашнем халате с высоким воротником и вышитыми серебром драконами. Потягивая шампанское, она каждой своей жилкой выглядела на миллион долларов. Коротко мне улыбнувшись, хозяйка открыла собрание. – Я должна извиниться, созвав вас сюда в такой час, но час назад Карлос принял исключительно интересное телефонное сообщение. Так что если позволите… Карлос подошел к маленькому кассетному магнитофону, вмонтированному рядом с телефоном, и включил его. – Боюсь, я включил его не с самого начала. Несколько секунд мы слышали только шорох, а затем раздался странный голос: – … может быть, вы заинтересуетесь. Затем ответ Карлоса: – Что за картина? – Французская школа, постимпрессионизм, но подписана очень редко встречающимся художником – Бертом Кемпом. Длинная пауза. Затем голос Карлоса: – Вы хотите продать эту картину? За сколько? – Сто пятьдесят тысяч долларов. – Я не могу решить этот вопрос самостоятельно. – Если решите купить, то платите в швейцарских франках. Вы запечатаете эту сумму в пакет и адресуете его Х. С. Йонаху, до востребования, на центральном почтамте, Фоорбургваль. После этого картина будет переправлена в Национальный банк в Цюрихе. Вы поняли? – Да. – Звонить я больше не буду. Мистер Йонах будет ждать от вас вестей. И долго он ждать не будет. Можно было различить щелчок отбоя. Карлос выключил магнитофон. Донна Маргарита сказала: – Итак, сеньор Кемп, ваше предсказание сбылось. Что вы посоветуете? – Отправляйтесь домой в Никарагуа. Это их встряхнуло. Она резко выпрямилась. – Простите? – Это доказывает, что меня выбрали не только из-за вероятности, что я мог везти картину. Они знали это, как и то, что картина ваша. Они знают, где вы остановились. И даже знают ваш банк. Я имею в виду, что секретность для них – пустой звук. Карлос заявил: – Вы тоже все это знали. – Да. Вот потому я бы не был столь глуп, чтобы выложить все это по телефону. Ведь никакой надобности упоминать банк не было, верно? Достаточно было спросить, где ее оставить. Вмешался Анри: – Логично. Но все как-то быстро… Меньше дня от кражи до предложения. Я пожал плечами. – А почему бы и нет? Между прочим, я мог несколько ускорить события. Я сегодня наткнулся в «Хилтон» на Гарри Барроуза и намекнул ему, что Сезанн мог оказаться подделкой. Анри ощетинился. – Это не подделка. – Гарри может не знать. Но он мог ускорить процесс, опасаясь, что мы выйдем из игры. Донна Маргарита нахмурилась. – Складывается впечатление, сеньор, что вы рассказали о нашей миссии? – Это был только намек. Без упоминания о личностях. Он не мог бы узнать о ком-то, кто еще не вовлечен в события. А я думаю, что Гарри достаточно осведомлен об этом деле. – Не следовало самовольно ускорять события, пока вас не уволили, – встрял Карлос. – Заткнись ты… – я увидел, как мисс Уитли вся напряглась, – обалдуй хренов. – Пожалуйста, – донна Маргарита воздела руки. – Вы пока еще не сказали, что советуете, сеньор Кемп! – Сто пятьдесят тысяч – это несколько больше, чем я предполагал: около двадцати процентов, верно? Но вы получите картину обратно. Я имею в виду, если бы они могли продать ее по номинальной цене, то так бы и сделали. Донна Маргарита спросила: – Почему им просто не бросить картину в реку, получив деньги? – Репутация. Похищение и выкуп теперь тоже стали бизнесом. Если кто-то не вернет Сезанна, а использует его как затычку в бочке, слухи поползут немедленно. Никто не захочет платить выкуп. И кто-нибудь их продаст. Гарри не станет садиться в ненадежную лодку. Так что картину вы получите обратно. Мисс Уитли подалась вперед и неуверенно предложила: – А не могли бы вы попытаться их перехитрить? Ну, например, выследить человека, который заберет пакет? Я покачал головой. – Они это предусмотрели. Фамилия получателя – Йонах, это означает, что в ячейке «до востребования» масса других фамилий, начинающихся на «Й». Йонас в Амстердаме – то же самое, что Смит и Браун в Англии. Множество корреспонденции на эту букву. И они могут ждать несколько дней, чтобы забрать пакет. Не могу же я все это время торчать на почте. Кроме всего прочего, они меня знают в лицо. Черт бы их побрал! Платите. Анри мрачно прокомментировал: – Вы немало знаете о такого рода деятельности. – Потому меня и наняли. Донна Маргарита закурила и огляделась. – Благодарю вас, сеньор. Теперь мы знаем мнение эксперта. Придется платить. – Я думаю, это зависит от Манагуа? – Откуда вы знаете? – нахмурился Карлос. Мисс Уитли побледнела, но держала голову высоко и непреклонно. – Это я ему рассказала. Не вижу причин, почему его надо было держать в неведении. Донна Маргарита обдумала ее слова и согласно кивнула. – Я уверена, вы правы. Очень сожалею, сеньор Кемп. Итак, что нам предлагать Манагуа? Платить? Я сказал: – Есть, пожалуй, еще один путь, который можно попробовать. – Мне помниться, вы сказали, что никакой надежды нет? – подозрительно пробурчал Карлос. – Нет надежды обыграть их в деле с выкупом, но можно попробовать обходной маневр, абсолютно с этим не связанный. Предположим, я перекинусь еще парой слов с Гарри… – Не думаю, что вы столь хорошо знаете этого Гарри, мсье, – заметил Анри. Мисс Уитли согласно кивнула. Я продолжал: – Положим, я скажу ему, что может случиться так, что однажды он будет прогуливаться в темном уголке и вернется домой с разбитой коленной чашечкой. На диване зашевелились эксперты по живописи, явно приведенные в шоковое состояние. Донна Маргарита, как мне показалось, восприняла это более спокойно. – Вы абсолютно уверены, что это дело сеньора Барроуза? – Вполне уверен. У мисс Уитли наконец восстановилось дыхание и прорезался голос, хоть и не совсем. – Вы действительно способны на такое? Я ткнул в свою повязку. – Он рискнул нарушить целость моего черепа. Я отвечу тем же. Она продолжала таращиться на меня, будто меня только что извлекли из канала. – И что, если эта форма интеллигентного убеждения не сработает? – У него есть еще коленная чашечка. – О Боже! – Тем или иным способом мы разыграем акцию устрашения. И будем надеяться, что Гарри испугается и вернет картину. Мисс Уитли спросила: – Вы думаете, он поверит, что вы на такое способны? Анри повернулся к ней. – Мадмуазель, вы в это верите? Я нахожу, что мсье Кемп исключительно убедителен в такого рода делах. Затем он повернулся ко мне. – Но если Гарри не поверит, или поймет, что это – блеф? Тогда перед нами встанет вечная проблема: выполнять угрозу – или отказаться и платить деньги. После долгого раздумья я заявил: – Я это сделаю. Точно сделаю. – А-а-а… – Анри протяжно, удовлетворенно вздохнул и откинулся назад. – Но, вероятно, у него тоже есть варианты устрашения и курок, на который можно нажать. Вы предусмотрели, что он разузнает, кто с ним так поступил? Что затем он наймет побольше людей… чтобы отплатить вашему колену тем же? Или всерьез повредить конструкцию вашего черепа? И что это похоже на притчу о двух докторах, оперирующих друг друга, отрезая один фрагмент за другим пока… – Он улыбнулся. – Друг мой, вы романтик! Вероятно, по причине того, что имеете дело со старинным оружием. Вы похожи на стрелков из старинного вестерна. Но забываете, что если стреляете в человека, то другой человек тоже захочет вас подстрелить. До тех пор, пока в финальной сцене на главной улице, или может быть на Пикадилли не раздастся: бэнг-бэнг-бэнг… И вы испускаете дух в пыли, и над вами рыдает мисс Уитли, орошая слезами ваше стынущее тело. – Вы действительно так считаете? – мисс Уитли не могла сдержать улыбки. И никто не мог. Донна Маргарита хохотала в открытую. Я не хохотал. Может, идея, которую я предлагал, и слабовата, и все же… А, черт с ней! Я встал, продефилировал мимо Карлоса и снова наполнил свой стакан. – Отлично. Тогда платите. Деньги ваши… – Сеньор, – заговорила донна Маргарита, – я бы хотела, чтобы это было осуществимо. Может быть, это даже проще, чем мы думаем. Но я не хочу, чтобы вы погибли на главной улице или Пикадилли… даже за мое правительство. Мы свяжемся с Манагуа. Скорее всего, они согласятся платить. Сто пятьдесят тысяч – только маленькая часть запланированных затрат. – Около двух процентов, – дал справку Карлос. – Благодарю вас. И наша коллекция вырастет в цене. Как долго это будет? – она взглянула на мисс Уитли. – Наверное, месяца три. – Так что мы компенсируем потерю, прежде чем коллекция начнет экспонироваться. Мы обратим на это внимание. Я осведомился: – Так что, я остаюсь? – Да. – Она подумала. – Я уверена, сеньор, вы убедительно доказали, что не причастны к краже картины. Поэтому мы будем рекомендовать Манагуа использовать вас и впредь. – Благодарю. Но Карлос не мог это так оставить: – И все же, вы позволили себе потерять картину. Помните это. – Спасибо за напоминание. А ты провалил операцию с банком. В следующий раз все должно быть сделано, как надо. – И у вас должно быть оружие. Воцарилась тишина. Я медленно поставил стакан и сказал: – Послушайте, меня только что отговаривали от силовых действий. А теперь у вас возникло желание, чтобы я таскал оружие? – Я взглянул на донну Маргариту. Она это восприняла как всегда спокойно. – Я считаю, есть разница между нападающим человеком и человеком, защищающим какую-то собственность. Отлично. Может быть. Хотя конечный результат может выглядеть совершенно одинаково. И может быть, будь тогда в Цюрихе у меня пистолет… Если бы я мог хоть что-то вспомнить! Так что я выразил свое мнение очень аккуратно: – Я уже излагал свою точку зрения по поводу ношения оружия… Так, выполняя ваши задания, я нарушал только один закон. Но ладно, если вы хотите, я буду таскать его. Только при перевозке, не все время. – Я покончил с виски. – Могу хоть завтра слетать обратно в Лондон и подобрать подходящий. Займет день, не больше. – Не можешь подобрать здесь? – буркнул Карлос. – Без множества ненужных вопросов – нет. Особенно если вы турист. За последние несколько лет здесь на континенте сильно ужесточили законы об оружии. – Я уверена, это можно устроить, – вмешалась донна Маргарита. – Карлос может помочь? Могу держать пари, что может. Я предпочитаю, чтобы на любом, самом незначительном документе вместо моего имени фигурировало его. Карлос, по-видимому, с этим согласился: – Какого типа оружие предпочитаете? Я поразмыслил. Мне больше нравился «вальтер ППК», расточенный на калибр.22, или маленький «маузер», или «браунинг – малыш», того же самого калибра. Но… – Попытайтесь достать спортивный пистолет калибра.22. Ищите спортивный «браунинг». Стоит около тридцатки, производит их Бельгия, так что здесь они должны быть. И купите запас патронов. Количество – на ваш вкус. – Но у него не будет приличной убойной силы. – Для пистолета все равно: девять футов до цели или тридцать восемь. Я не собираюсь таскать «люгер» или что-то подобное. Если возникнет надобность прокладывать себе путь, у меня просто должна быть возможность блефовать. Я могу использовать спортивный «браунинг» в качестве аргумента убеждения. Он выглядит милым и невинным, пока не остановит и не окоротит кого-то. Полагаю, такое оружие принесет гораздо больше пользы, чем разрекламированные изделия калибра.22 и 35. Карлос кивнул без особого воодушевления, или скорее всем своим видом говоря: «Ты эксперт – тебе видней». Мисс Уитли заявила: – С какой стати мы все это должны выслушивать? Меня это слегка задело: – Послушайте, если вас не нанимали готовить, держитесь подальше от кухни. Она взорвалась и вскочила на ноги. Ладно, взорвалась – сильно сказано. Весь ее стиль этого не допускал. Она просто побледнела и казалась раздраженной. – Я приглашена в эту поездку только помогать в покупке картин. Создается впечатление, что сейчас мы обсуждаем план перестрелки между бандами и выбор пуль, вызывающих наиболее жуткие раны. Сожалею, но не вижу связи со своей работой. – Сядь в углу и помалкивай в тряпочку, – буркнул я. – Что? Анри намеренно скучающим тоном пояснил: – Мсье Кемп с тактичностью английских трущоб просто заметил, что вы всегда понимали… это… эта покупка не пройдет нормальным, цивилизованным путем. И пожалуйста, садитесь. Она медленно села, явно ошеломленная. Я обратился к Карлосу: – Еще мне нужна коробка с пятьюдесятью «вестерн супер – Х» – холостыми патронами. Можете запомнить? Должны быть холостые патроны. Он кивнул. Некоторое время все молчали. Затем мисс Уитли снова встала и холодным тоном тихо заявила: – Если по этому вопросу все, позволительно ли мне пойти пообедать? – Естественно, моя дорогая, – откликнулась донна Маргарита. – Сожалею, что я вас сегодня пригласила. Я заговорил снова: – Подождите минутку. Еще одна вещь. Я не хотел бы, чтобы кто-то приобретал картины в одиночку. Я должен присутствовать в тот момент, когда картина становится нашей. То есть донны Маргариты. Только таким образом. Согласны? Она не казалась шокированной этой идеей. Просто пожала плечами и кивнула. Я взглянул на Анри. – Все правильно? У вас уже есть какие-то виды на покупку? – Вероятно. Точно еще не известно. Но скоро мы определимся. Мисс Уитли пожелала всем спокойной ночи. Всем, кроме меня, и удалилась. Донна Маргарита потянулась и села прямо. – У меня встреча в десять. Вы меня извините? Карлос вскочил на ноги. Лицо его ничего не выражало. Мы с Анри поднимались гораздо медленнее. В двери, ведущую в ее спальню, как я полагал, хозяйка обернулась: – Если Манагуа одобрит выкуп, может быть сеньор Кемп возьмет на себя доставку пакета на почту? Он наш охранник, в конце концов? Карлос мгновенно глянул на меня и согласился. Они действительно изо всех сил старались доверять мне. Пакет денег чистоганом, плата за нелегальную сделку – самая подходящая ситуация, чтобы с ними исчезнуть. Ведь здесь не нужны подписи, печати и прочая ерунда. Затем я поймал взгляд донны Маргариты, вероятно, она подумала о том же. Она мельком улыбнулась, пожелала спокойной ночи и вышла. Карлос сказал: – Думаю, лучше нам вместе не выходить. Пойдем по одному. – Я немного задержусь, – поспешно согласился я. – Вы тут плохого виски не держите. |
|
|