"Тайна покинутой часовни" - читать интересную книгу автора (Уилсон Гейл)

Глава восьмая

Деловито осматривая рану, Пирс быстро расспрашивал Мэри о случившемся. Он отправил нескольких слуг в погоню за Маркусом Трейвиком, а еще одного – к деревенскому врачу.

– Держитесь, полковник, – прошептал Пирс, когда в комнате не осталось никого, кроме него самого, Мэри и Вейла. После шумного вторжения тишина казалась гнетущей. Услышав знакомый голос, герцог медленно приподнял веки. – Держитесь, – повторил Пирс, – врач уже в пути.

Взгляд серых глаз остановился на лице Мэри. Вейл приподнял руку и коснулся темного пятна на ее щеке. В уголке рта Мэри запеклась темная кровь, резко контрастировавшая с бледностью кожи.

– Прости, Мэри, – прошептал Ник, – мне так жаль... Я подвел тебя...

Его голос звучал еле слышно, и Мэри захотелось, по примеру Пирса, ободрить Ника, убедить его не сдаваться. Она пожала пальцы Ника, приложила их к своей щеке, но его рука вдруг обмякла и повисла.

– Не надо! – воскликнула Мэри. – Ты ни в чем не виноват, Ник! Я пришла сюда потому, что надеялась спасти Ричарда. Но я ошиблась...

Все случилось из-за ее роковой ошибки! Да, она хотела спасти сына, но не ценой жизни Ника! Ей следовало предвидеть, что он найдет ее. Мэри вновь поступила вопреки внутреннему голосу, вопреки всему, чему учил ее отец. Предложив себя Трейвику, она преступила закон – и теперь должна была дорого заплатить за свой грех.

– А Ричард? – неслышно, одними губами, прошептал Ник, но Мэри поняла. В первый раз она услышала имя сына из уст Ника – и, возможно, в последний... Отогнав страшную мысль, Мэри улыбнулась.

– Его здесь нет. Трейвик куда-то отправил Ричарда, должно быть, спрятал. – Она ласково провела по щеке мужа большим пальцем.

– Как жаль... – выдохнул Вейл, и его веки вновь начали опускаться. Силы его иссякали.

– Полковник! – позвал Пирс, но лицо Ника осталось неподвижным. – Черт! – выругался он. – Полковник! – попробовал он еще раз, но ответа не дождался.

– Неужели он... – начала Мэри.

Оба знали, что происходит, но не решались сказать об этом вслух. Мэри содрогнулась: неужели после долгой разлуки она встретилась с Ником только затем, чтобы вскоре потерять его навсегда?..

– Поговорите с ним! – взмолился Пирс. – Расскажите о сыне, о чем угодно! Не отпускайте его, скажите, что он вам нужен...

– Ник... – прошептала Мэри, поглаживая мозолистые пальцы мужа. – Мы должны найти Ричарда, выяснить, куда Трейвик увез его. Без тебя я не справлюсь. Пожалуйста, не покидай нас! – Но ее мольбы остались безответными. – Дай мне слово, что ты найдешь нашего сына. Поклянись! Ты обязан сделать это ради меня и Ричарда... – Веки Ника вдруг дрогнули и приподнялись. Его взгляд был устремлен в никуда, глаза затуманились, но он услышал Мэри!

– Не молчите! – прошептал Пирс. – Рассказывайте про мальчика.

– Ричард так похож на тебя, – заговорила она. – Не только внешне... – Она осеклась, вновь ощутив горечь потери. – Иногда... мне было тяжело смотреть на него: он даже двигался, как ты – с той же уверенностью и грациозной небрежностью. В нем чувствуется твоя целеустремленность. Таким был ты, когда я впервые увидела тебя. И в тот день, на поляне... – У нее перехватило горло. – Бывало, воспоминания о тебе заставали меня врасплох – всегда, когда я подолгу смотрела на сына.

Взгляд Ника остановился на ее лице, губы шевельнулись: он все слышал и понимал! Мэри казалось, что она сидит рядом с ним целую вечность, прижимая к ране пропитанный кровью платок. Она не помнила, о чем говорила – кажется, упомянула о деревянном солдатике, даже о том, что мальчик мечтал сделать армейскую карьеру, описала все подробности обычного дня Ричарда, его маленькие беды и радости, припомнила, что Трейвик отказался учить его верховой езде. Пальцы Ника на миг сжались и вновь обмякли.

– Пирс... – вдруг прошептал он.

– Учить сына ездить верхом – обязанность отца, – объяснил Пирс, который понимал хозяина с полуслова. – Верховая езда – не только твердость рук и правильность посадки, это смелость и отвага. Первого коня для мальчика должен выбрать отец. Это ваш долг, полковник. Вас никто не заменит.

Обернувшись к старому солдату, Мэри увидела, что по его щеке катится слеза. Ник слабо кивнул, признавая правоту денщика. Ему ни за что не выжить, вдруг поняла Мэри: врача нет слишком долго...

– Ник, не смей! – воскликнула она, и ее голос прозвучал неестественно громко в тишине комнаты. – Не надо, не бросай нас!

– Вы же никогда не были трусом, полковник! – подхватил Пирс. – Нам и прежде приходилось тяжело. Но мы выстояли, полковник. Вы не трус. На этот раз нам есть за что бороться. Вы нужны сыну. Неужели вы отдадите его этому безумцу? Только вы сумеете спасти Ричарда, но если вы сдадитесь...

Пирс не договорил: Ник и сам знал, какой может стать участь сына. Напоминать об этом было ни к чему. В серых глазах заблестели слезы. Наконец Вейл тяжело кивнул, и в сердце Пирса проснулась надежда. Но не прошло и минуты, как Ник вновь смежил веки, и Мэри похолодела от ужаса, глядя на Пирса широко открытыми глазами.

– Не бойтесь, – успокоил денщик. – Пусть бережет силы. Он постарается выжить.

Мэри кивнула, не выпуская из рук холодные, вялые пальцы Ника. Она согревала их, пока не приехал врач.

По распоряжению Мэри раненого перенесли в маленькую спальню в глубине дома, где она прожила почти семь лет. Перед отъездом врач произнес слова, которые потрясли всех присутствующих:

– Если он переживет ночь, завтра пришлите за мной.

Извлечь пулю оказалось нелегко. К счастью, Вейл впал в забытье и не чувствовал боли. Отчаявшись остановить кровь, врач прижал к ране раскаленный нож. Мэри ахнула и зажала рот обеими руками, услышав шипение и почувствовав запах паленой плоти. Но Ник так и не пришел в себя. Когда врач собрался уезжать, провожать его отправился только Пирс: Мэри не могла оставить раненого. Присев на стул у постели, она вгляделась в бледное, бескровное лицо. На висках Ника едва заметно бились жилки. Вернулся Пирс и первым делом вылил в камин содержимое флакона, оставленного врачом. По комнате поплыл сладковато-приторный запах.

– Что это? – удивленно спросила Мэри.

– Настойка опия.

– Зачем же вы вылили ее? – едва выговорила она, потрясенная тем, что Пирс лишил хозяина необходимого лекарства.

– Слишком уж много опия ему прописывали раньше, – ответил Пирс.

– Напрасно вы вылили лекарство, – упрекнула Мэри. – Когда герцог очнется, ему понадобится что-нибудь, чтобы смягчить боль.

– Он и без того принимал слишком много настойки опия, – возразил Пирс непоколебимо. – Эту боль он должен вытерпеть сам! – Легким движением пальцев он поправил повязку на груди герцога.

Повязка была девственно-белой: врачу все же удалось остановить кровь. Правда, он предупредил, что опасная процедура способна убить пациента. «Но если кровотечение не прекратится, он все равно умрет», – закончил врач, ожидая от Мэри разрешения приступить к делу. Но от ужаса она не смогла выговорить ни слова. Денщик сам принял решение, и теперь ему казалось, что в комнате до сих пор чувствуется запах горелого мяса. Пирс уверял себя, что Вейлу не впервой терять кровь и терпеть боль. Он сделает все возможное, чтобы выжить, мысленно повторял он, глядя на неподвижного хозяина.

– Мэри, никогда не давайте ему опия, иначе когда-нибудь он проиграет в битве с самим собой. Если Вейлу суждено выжить, то он выживет. Вы поняли меня?

– Да, – прошептала Мэри. – Пирс, расскажите, что случилось с ним в Испании?

– Я и без того слишком разболтался. Пусть остальное он расскажет вам сам. – Пирс отвернулся, не желая выдавать тайны хозяина, которые не имели ничего общего с войной на Пиренейском полуострове.

Глядя на осунувшееся лицо герцога Вейла, Мэри подумала о том, что за прошедшие годы ее ни разу не встревожила судьба Ника. Она помнила только о нарушенной клятве, о том, что Ник предал ее и сына! А может быть, у Ника Стэнтона были более чем веские причины исчезнуть тогда? Теперь Мэри молилась только об одном: чтобы судьба позволила ей узнать всю правду от самого Ника.

Долгие дни и ночи слились в бесконечную череду хлопот, которые Мэри делила с Пирсом, но никогда не обсуждала. Они научились понимать друг друга без слов. Мэри сама смыла запекшуюся вокруг раны кровь, а затем прикладывала к пылающему лбу Ника мокрое полотенце, терпеливо поила его с ложки, меняла повязки. Когда же пациенту требовались совсем другие услуги, Пирс выпроваживал ее из комнаты и справлялся самостоятельно. Мэри знала, что таково желание Ника.

Пока не миновал кризис, Мэри запрещала себе думать о сыне. Она надеялась лишь, что ее сын не с Трейвиком, а с добрым и заботливым Бобом Смитерсом. Трейвик заверил, что Ричард в надежном месте, – чтобы успокоиться, Мэри твердила эти слова по сотне раз в день. Пирс уверял ее, что поиски торговца уже начались. Целая армия слуг герцога Вейла выслеживала врага и искала ребенка, хотя сам герцог оставался недвижим. А еще Мэри с удивлением узнала, что Пирс не сообщил полицейским о покушении на знатную особу.

– Вейл не стал бы поднимать шум, и правильно сделал бы: если бы вы знали, чем угрожал ему Трейвик! – объяснял Пирс, ловя недоуменный взгляд Мэри.

– Я знаю, – кивнула Мэри. – Трейвик сам мне сказал.

– Одного не могу понять: почему он выстрелил в полковника? До сих пор закон был на стороне этого человека, Вейл ни за что не осмелился бы действовать силой, из опасения повредить ребенку. Так зачем Трейвику понадобилось рисковать?

– Это вышло случайно, – объяснила Мэри, вспомнив слова торговца. – Он боялся герцога, боялся его славы... – Внезапно ее осенило: – Если бы Трейвик не выстрелил, Вейл убил бы его, несмотря на все угрозы! Услышав, что в дом ворвался герцог, Трейвик в панике выхватил пистолет и нажал курок, не раздумывая.

– Глупец, – с горечью выпалил Пирс.

– Безумец, – поправила Мэри. – Но только ему известно, где сейчас Ричард...

– Мэри, мы найдем его, клянусь вам! Его уже ищут. Если Трейвик сочтет, что Вейл мертв, у него не будет причин вредить ребенку. Значит, мы выиграем время и выследим Трейвика. А потом он скажет мне, где Ричард. Уж я позабочусь о том, чтобы этот подлец ответил на все вопросы, – мрачно добавил он.

Эта ночь тянулась целую вечность, к полуночи лихорадка и беспокойство Ника усилились. Мэри пересела со стула на пол возле кровати и взяла его за руку. Она уже давно обнаружила, что от ее прикосновений Ник успокаивается, как будто ее пальцы вытягивали нестерпимый жар из раненого. Изнуренная бессонными ночами, Мэри наконец задремала.

Внезапно она проснулась. Кто-то перебирал ее волосы. Вспомнив о ненавистных ласках Трейвика, Мэри вздрогнула, вскинула голову и только потом поняла, что ее головы касаются длинные пальцы Ника. Он смотрел на нее широко открытыми глазами. Мэри задохнулась от радости: Ник жив, он пришел в себя! На глаза Мэри навернулись слезы. Она не плакала, когда Ник истекал кровью, даже когда врач предпринял безжалостную попытку спасти ему жизнь. Однако новое потрясение оказалось слишком сильным. Оба молчали, не зная, с чего начать.

– Почему ты плачешь? – вдруг прошептал Ник, и Мэри невольно улыбнулась: неужели он ничего не помнит? Может быть, лихорадка не только изнурила его, но и отняла рассудок?

– Потому что ты наконец-то пришел в себя, – честно призналась она.

– Где мы?

– В доме Трейвика, в моей комнате.

Ник покачал головой – он действительно ничего не помнил. Мэри утешающе погладила его по щеке. Ей следовало бы позвать Пирса, сообщить, что Ник пришел в себя. Мэри начала подниматься, с трудом выпрямляя затекшие ноги, но Ник удержал ее за руку. Он отпустил ее только после того, как взял обещание поскорее вернуться. Внезапно Мэри наклонилась, прижалась губами к руке Ника и покинула комнату.

Вейл проводил ее внимательным взглядом. К тому времени, как в комнату вбежал Пирс, Ник вновь задремал.

Мэри помнила слова Пирса о том, что Ник расскажет ей всю правду о своей жизни, но задавать вопросы пока не решалась. Она ждала, когда к Нику вернутся силы, днем кормила его бульоном, ночью охраняла его сон. На третий день, когда Мэри меняла повязку, между ними наконец завязался разговор.

– Прости, – прошептала Мэри, понимая, что неловкими движениями причинила ему боль во время перевязки.

– За что?

– За то, что тебе больно. – Помедлив, она продолжала: – Врач оставил тебе настойку опия, но Пирс вылил ее. – Она устремила пристальный взгляд на лицо Ника. Долгую секунду он молчал, глядя в потолок.

– Пирс объяснил тебе, в чем дело? – произнес он с горечью, и Мэри кивнула. На этот раз пауза тянулась так долго, что Мэри решила: продолжения не будет. Она принялась собирать старые бинты, когда Ник вдруг заговорил: – Пирс рассказал мне о курильщиках опия, которых видел в Индии. Я даже не понимал, почему нуждаюсь в лекарстве, – врачи уверяли, что настойка безвредна, что она смягчает боль. Мне она помогала уснуть, поэтому я принимал ее. Но, выслушав рассказ Пирса, я вдруг понял, что постепенно увеличиваю дозу, и в конце концов... Джон убедил меня, что я должен любой ценой избавиться от этой зависимости. Еще немного – и было бы слишком поздно... Ты когда-нибудь видела тех, кто не может жить без опия? – Мэри отрицательно покачала головой, и он объяснил: – Скорее всего, видела, но не знала, в чем дело. Без этого зелья не мыслят своей жизни сотни бывших солдат, но врачи по-прежнему считают, что оно не приносит никакого вреда, и назначают его при любой боли – чтобы облегчить страдания, – с горечью заключил он.

Мэри села и стиснула руки на коленях, ожидая продолжения.

– Иногда в Лондоне, – продолжал он неторопливым и ровным голосом, – из окна экипажа я видел некоторых людей... Мой взгляд замечал не просто костыль, обрубок кисти, выражение лица... Словом, не знаю, в чем дело, но я понимал, что мы с этим человеком – товарищи по несчастью. Я хорошо помню, что значит каждую минуту жаждать забвения, изнывая всем существом. Мне казалось, что еще один раз – и я сумею остановиться, но желание преследует меня даже теперь, через много лет.

– Как же ты борешься с этим? – тихо спросила Мэри.

– Молюсь о том, чтобы мне хватило сил удержаться, не броситься вслед за незнакомцем, встреченным на улице, и не спросить, есть ли у него зелье. Я уезжал прочь, никогда не зная, сумею ли сделать то же самое в следующий раз... – Помолчав, он произнес: – Пирс не имел права говорить тебе об этом.

– Он боялся, что в следующий раз врач даст настойку опия мне, а я, по незнанию, – тебе.

– И все-таки он не имел права! – повторил Вейл.

– Я должна была все знать, – тихо возразила Мэри.

На этот раз Вейл ничего не сказал. Мэри собрала использованные бинты и вышла из спальни.