"Террорист-демократ" - читать интересную книгу автора (Гийу Ян)

Глава 2

Западногерманское министерство, соответствующее шведскому Государственному полицейскому управлению, называется сокращенно BKA, его штаб-квартира находится в обычном, застроенном виллами городском квартале на окраине Висбадена. Небольшой подъезд, контролируемый телекамерами, на Таерштрассе, 11, напоминает вход в невзрачную контору или ремесленное училище. Таерштрассе на самом деле не улица, а тупик, который заканчивается зданием BKA, и если пройти несколько сот метров в обратном направлении, туда, где Таерштрассе меняет свое название на помпезное Рихард-Вагнерштрассе, то можно заметить скрытый от посторонних глаз большой комплекс из четырех или пяти строений со стеклянными переходами, огражденный колючей проволокой. Это и есть полицейский мозг Федеративной Республики - место работы тысяч людей.

Старший комиссар по уголовным делам Дитмар Верт в этот день, как обычно в перерыв, отправился на ланч. Хотя он работал в отделе по борьбе с терроризмом BKA больше двух лет, но по-прежнему каждый раз на выходе ему приходилось предъявлять удостоверение личности.

Дитмар Верт был голоден. А единственное место поблизости, где можно было перекусить, маленький итальянский ресторан на Рихард-Вагнерштрассе выглядел как перестроенный гараж. Впрочем, возможно, так оно и было. Дитмар Верт чувствовал, что прогулка ему необходима даже больше, чем еда, к тому же прохладный моросящий дождь мог взбодрить. В течение двух часов он думал только об операции.

Ровно в 14 часов он должен был явиться к Клаусу Хеберту Беккеру, шефу отдела по борьбе с терроризмом BKA, и дать четкие рекомендации. Он больше склонялся к тому, чтобы предложить что-нибудь порискованней, и тогда, глядишь, господин начальник отдела решит передать дело конкурентам в Кёльн, в Ведомство по охране конституции.

Но такое предложение могло и не встретить понимания. Должность начальника отдела соответствовала приблизительно званию полковника, а должность комиссара по уголовным делам - капитана. Дитмару Верту было только тридцать четыре года, и он двигался по служебной лестнице достаточно быстро, но сейчас его карьера могла резко оборваться, если полковника разозлит или даже просто что-то не устроит в предложении капитана.

Дитмар Верт задумчиво шел по направлению к центру, обогнул городской театр на Вильгельмштрассе, обошел парк. Казалось, весь район вымер, только в пруду плавала пара диких уток.

Сначала весь план представлялся просто надуманным. Какой-то чересчур ретивый наблюдатель из отдела по борьбе с наркотиками FD6 (служба уголовных расследований) в Гамбурге просидел целую неделю с малозавидным заданием прослушивать и анализировать все разговоры, которые велись из двух находящихся почти рядом телефонных будок между Реепербаном и Хербертштрассе. Боже мой, какой чепухи и глупостей ему пришлось наслушаться!

Тем не менее, один разговор его заинтересовал. Похоже, это был конспиративный контакт двух террористов, хотя внешне все выглядело как беседа на хорошем немецком языке двух молодых коммерсантов, обсуждавших недавно законченное удачное дело и планировавших затем выйти на рынок Бельгии или Швеции.

Разговор длился одиннадцать минут: согласно компьютерному счетчику, он продолжался с 14.03 до 14.14 в среду, 16 ноября. В распечатанном виде беседа заняла двенадцать неплотно заполненных страниц, сам диалог был вполне невинным по форме и нечетким по содержанию.

Позже компьютер выдал номер телефона, по которому звонили из автомата. Этот телефон находился в итальянском ресторане "Кунео", что было довольно интересно, поскольку расстояние между рестораном и телефонной будкой едва превышало двести метров.

Почему, задавал вопрос коллега из отдела по борьбе с наркотиками, два человека ведут деловую беседу по телефону одиннадцать минут, находясь друг от друга в полутора минутах ходьбы? Почему они не хотят, чтобы их видели вместе?

Так возникло первое подозрение, и тем самым чисто разведывательная операция привела к обрисовке контуров преступления. В результате вместо того, чтобы, следуя обычной практике, уничтожить листы с распечаткой и стереть разговор из памяти компьютера, поскольку эта информация относилась к разряду лишней, ибо в ней не шла речь о наркотиках, - а прослушивание велось с расчетом уловить что-либо, касающееся наркотиков, - инспектор из FD6 все же продолжал сидеть над текстом беседы и пытался строить версии. Не было сомнений, что дело приобретало серьезный оборот.

Полиция в одиночку занималась расследованием. Согласно одной версии, речь шла о двух террористах из ядра РАФ, которые, во-первых, говорили о только что совершенной террористической акции - взрыве бомбы в Гамбурге, во-вторых, об участии в акции бельгийских террористов и, в-третьих, выбирали, где совершить новый террористический акт - либо в Бельгии, либо в Швеции, но что касается последней, то пока существовали сложности с установлением контакта с достаточно опытными шведскими собратьями.

Вначале все это казалось притянутым за уши, если не полной чепухой. Но, по-видимому, инспектору по наркотикам удалось представить свои идеи столь интригующим образом, что шеф FD6, начальник службы уголовных расследований, решил передать дело в антитеррористическую секцию BKA в Висбадене, и оно, таким образом, попало на стол к Дитмару Верту, но лишь три дня спустя после записи разговора и через пять дней после взрыва в Гамбурге.

Поначалу Дитмар Верт был совершенно не согласен с интерпретацией этой бессмысленной телефонной болтовни и хотел поскорее отделаться от подобной ерунды. Для этого нужно было лишь выполнить формальную просьбу FD6 о том, чтобы BKA проверило записанные телефонные голоса по своей специальной фонотеке.

Поэтому Верт послал распечатку и пленку с записью на экспертизу в технический отдел управления по борьбе с терроризмом. В Западной Германии полицией было зарегистрировано семьсот разыскиваемых террористов либо подозреваемых в симпатиях к ним. Голоса примерно восьмидесяти из них были собраны в специальной фонотеке приблизительно так, как это делается с отпечатками пальцев.

Современная компьютерная техника позволяет по голосу надежно идентифицировать личность. И технические средства, имеющиеся в распоряжении BKA в Висбадене, вполне совершенны, чтобы почти со стопроцентной гарантией определить записанный голос.

Дело начало приобретать серьезный оборот, ибо один из голосов принадлежал Хорсту Людвигу Хану: 29 лет, рост 175 сантиметров, особая примета - шрам на лбу. На плакате разыскиваемых двадцати двух террористов он был в нижнем левом углу. За голову каждого из них государство назначило пятьдесят тысяч марок. Красно-лиловый плакат с черно-белыми фотографиями, тиражом свыше миллиона экземпляров, висел в каждом общественном месте Западной Германии, в том числе и на двери кабинета самого Дитмара Верта. Vorsicht Schusswaffen[1] было написано внизу плаката. Это были те самые двадцать два террориста, захватить которых представлялось важнее всего.

Кто являлся собеседником, точно сказать было нельзя. Во всяком случае, его голоса в фонотеке не оказалось. Но методом исключения Дитмар Верт пришел к выводу, что, судя по диалекту, голос, вполне вероятно, мог принадлежать некоему Мартину Беру: 25 лет, 195 сантиметров, крепкого сложения, с шестисантиметровым шрамом на левом предплечье.

Голова Мартина Бера также была оценена в пятьдесят тысяч марок. На плакате его фотография помещалась в правом нижнем углу.

Итак, в квартале притонов вокруг Реепербана через два дня после взрыва в Гамбурге разгуливали двое усиленно разыскиваемых террористов.

Эти двое, находясь друг от друга меньше чем в двухстах метрах, вместо того чтобы встретиться, провели конспиративный разговор. По некоторым признакам можно было прийти к выводу, что они более или менее постоянно посещали этот квартал. Между прочим, это была не такая уж глупая идея - спрятаться здесь. Конечно, полиция нравов и отдел по борьбе с наркотиками постоянно совершали рейды в Сент-Паулис, самый криминогенный район во всей Западной Германии. Но это означало также, что внимание полиции было направлено на другие виды преступности, а не на терроризм.

Согласно стандартному оперативному заключению, BKA берет на себя инициативу усилить наблюдение в районе. Если террористы бывали там постоянно, шанс найти кого-нибудь или даже нескольких из них был достаточно высок. Короче говоря, надо было сократить количество фотографий на той красно-лиловой афише, что пошло бы на пользу и налогоплательщикам.

Но вряд ли можно рассчитывать на благодарность общества, если в суматохе будут схвачены лишь один-два бандита. Ведь главная группа западногерманских террористов, так называемое "основное ядро", никогда не была особенно большой, а в течение последних двадцати лет даже постепенно сокращалась из-за регулярных потерь, однако общее количество террористов отнюдь не уменьшалось. Собственно, привлечь новых людей в "основное ядро" было легко, но жесткая тактика никогда не позволяла расширить его сверх того, что требовалось для восстановления группы. Это диктовалось прежде всего соображениями безопасности: чем больше посвященных, тем больше риск.

По этим соображениям захват одного-двух террористов большого значения не имел, если одновременно нельзя будет нанести удар по змеиному гнезду - их центру.

Но прежде чем BKA приняло решение, здесь возникла довольно соблазнительная версия, осложнявшая положение. Версия была настолько очевидной, что уже при предварительном изучении материалов инспектор по наркотикам и его начальство в Гамбурге поняли или, по крайней мере, догадались: записанная беседа - это разговор двух террористов из "основного ядра".

Когда же перечитывали записи уже после того, как было установлено, что разговор ведут два члена РАФ, содержание становилось абсолютно ясным.

Прежде всего два террориста поздравили друг друга с успешно проведенной на днях акцией в Гамбурге ("позавчера" указывало на взрыв). Они намекали на удачное сотрудничество с бельгийскими коллегами. А поскольку РАФ и бельгийская террористическая организация ССС на следующий день после взрыва опубликовали совместное коммюнике о своей "военной атаке на главного врага" - НАТО, это подтверждало догадки следователей.

Потом говорилось об осложнении в связях со Швецией. Альтернатива продолжению в Бельгии бельгийско-германской акции, очевидно, "большое выгодное дело в Швеции". Но Мартин ждал шведского коллегу, обладавшего необходимыми специальными знаниями, поскольку дело было "технически сложным и требовало обновления машинного парка", а значит, и "предварительных инвестиций". Партнер из Швеции был необходим также для "лучшего знакомства со шведским рынком".

В полицейском отделе по наркотикам из FD6 сделали чисто интуитивный вывод, что террористы искали шведа, находящегося в данный момент в Швеции и компетентного в военной технике, то есть именно в той области, где сами западногерманские террористы, почти все без исключения, были доками. Время научило их делать бомбы, и они стали в этом крупными специалистами. Большинство из них, по крайней мере, могли управляться с ручным оружием. Но теперь, очевидно, они искали шведа, основательно знакомого с военным делом и к тому же симпатизирующего террористам. Вероятно, им надо было обновить свой арсенал дорогим, скорее всего тяжелым, оружием.

Дитмар Верт был вынужден сознаться, что и сам пришел примерно к тем же выводам. Иначе не объяснишь "шведскую" часть телефонного разговора, которая казалась такой же гладкой, хотя чисто теоретически можно было предположить, что речь шла, например, о вложении денег в аренду грузового транспорта и использовании его для похищений или чего-либо в этом роде. Но подобные акции плохо укладывались в современную стратегию террористов. Они перестали довольствоваться захватом заложников и перешли к тактике "прямых ударов", "военным акциям" против своих нынешних "главных врагов".

В FD6 в Гамбурге поставили три вопроса и хотели бы на них получить официальный ответ, при подготовке которого непременно нужно было принять определенное решение. Три вопроса ставились так: можно ли идентифицировать этих двоих с кем-либо из уже установленных террористов? Требует ли это особого расследования? Требует ли дело рассмотрения в специальном аспекте, получения дополнительных сведений особыми методами и передачи его в Ведомство по охране конституции?

Что касается последнего вопроса, сформулированного несколько двусмысленно и, очевидно, содержащего некоторые эвфемизмы, то его-то смысл был достаточно ясным. "Особые методы" могли быть применены для поиска человека, отвечающего требованиям террориста, для отправки его в Сент-Паулис и дальше в надежде, что те клюнут на приманку.

Казалось странным, что на этот раз террористы искали человека не своего собственного круга, которого они могли бы знать или, во всяком случае, иметь о нем подробную информацию. Как раз, наоборот: это был абсолютно незнакомый швед, а такая ситуация открывала совершенно особые возможности (это понимали даже в отделе по наркотикам).

Но ведь тогда дело должны были передать в службу безопасности, в Ведомство по охране конституции, и тем самым миновать криминальную полицию, что с точки зрения бюрократических процедур да и закона вполне понятно. Обычная западногерманская полиция может пользоваться большей свободой, когда речь идет о внедрении агента в среду организованных преступников, может даже спровоцировать какое-либо дело с наркотиками для получения доказательств. Но сложности с нелегальным внедрением - служебная ответственность. Полицейский чиновник не должен совершать служебных ошибок, по крайней мере не выходить в своих действиях за определенные рамки. А преступление, в которое может оказаться втянутым сотрудник, проникший в организацию террористов, весьма вероятно, окажется гораздо серьезнее, чем то, что может допустить, например, следователь по делам о наркотиках из FD6 в Гамбурге.

Служба безопасности не может позволить своему человеку участвовать в подобной авантюре. Должностное лицо из Ведомства по охране конституции - такой же чиновник со служебной ответственностью, как и обычный полицейский. Другое дело, что у нее гораздо больше возможностей использовать посторонних. И человек со стороны, вероятно, может не быть чиновником в определяемом законом смысле. Следовательно, с юридической точки зрения может возникнуть достаточно неопределенная ситуация. Кроме того, здесь хорошо использовать и иностранца. Для обычной полиции такая задача ни юридически, ни технически не выполнима. Но она может оказаться вполне приемлемой для Ведомства по охране конституции.

Значит, надо запросить их, заинтересованы ли они взять это дело на себя. Не ясно было только, почему Дитмар Верт испытывал некоторое беспокойство перед приближающимся представлением вопроса своему начальству. Напротив, логика подсказывала, что в дальнейшем решение должно перейти к Ведомству по охране конституции.

Конкуренция между гражданской полицией и службой безопасности не вызывала желания выпускать из рук такое интересное расследование. В BKA на коллег из Ведомства по охране конституции смотрели как на бюрократов, а там коллег из полиции считали недалекими ищейками - это в лучшем случае, а в худшем - недоразвитыми павианами. Увы, нередко не без основания.

И Дитмар Верт, рассматривая одинокую пару диких уток в пруду парка, принял решение. Он должен рискнуть и поступить согласно логике, не боясь глупо выглядеть перед шефом. Он хотел предложить передать дело в Гамбург с запросом разрешения на специальную операцию. Ведь террористы хотели получить себе в помощь шведа.

Возможно, шеф отдела взорвется. Возможно, в Ведомстве по охране конституции откажутся - как в Гамбурге, так и в Кёльне, и тогда дело вернется обратно в Висбаден. В любом случае совесть у Дитмара Верта будет чиста, а дело вторично ляжет ему на стол. Этого-то он и боялся, но все же чувствовал, что на правильном пути, и обязан подняться к шефу отдела и высказать ему именно это предложение. Тем временем моросящий дождь перешел в ливень, и Дитмар Верт, запахнув поглубже пиджак, быстрым шагом стал решительно подниматься в гору по направлению к Таерштрассе.

Он ошибся в своих пессимистических прогнозах. Шеф похвалил его за вывод, который дался ему с таким трудом, и согласился, что дело должно быть передаю в службу безопасности.

А уж там пусть ищут безупречную кандидатуру для внедрения.