"В Союзе все спокойно..." - читать интересную книгу автора (Гирченко Юрий Викторович)

Глава вторая. Дороги и мосты

С введением чрезвычайного положения в НКАО и прилегающих районах обстановка понемногу стабилизировалась. Нет, нельзя сказать, что наступил стопроцентный мир, но выстрелы, как правило, раздавались одиночные и только в ночное время.

Однако на общем совещании у командира батальона было принято решение об эвакуации семей. Что интересно: пока мы только принимали это решение, замполиту вдруг срочно понадобилась машина в Баку, за получением наглядной агитации. Он так достал комбата, что тот все-таки выделил ему машину. Конечно, никакой наглядной агитации замполит не привез, зато благополучно загрузил свои вещи и вывез семью за пределы Азербайджана, в безопасное место.

Вся эвакуация проходила неорганизованно. Семьи отправляли – кому как удастся.

Начальник особого отдела, отправляя свою семью, взял с собой в УАЗ и мою жену. Они выехали в Степанакерт, чтобы там пересесть на вертолет.

Вечером ко мне в квартиру пришли два неразлучных друга – старший лейтенант и лейтенант. Оба командиры взводов инженерно-дорожной роты. Мы сели за стол, ну и, конечно, выпили. А повод был – семьи отправлены, теперь можно и повоевать…

Но через некоторое время дверь в квартиру открылась и на пороге показалась моя жена. Мы были поражены. Как так?

Оказывается, в том вертолете перевозили задержанных боевиков, а лететь с ними радости было мало. По дороге назад их УАЗик обстреляли.

Жена мне так и заявила: «Останусь с тобой…»

А через два дня мы узнали, что вертолет был сбит.

Весело…

К нам в батальон приехали с проверкой два полковника из штаба нашей 4-й армии. О, как они важно ходили по части, делая замечания, что построенные нами укрепления оборудованы неправильно! И что согласно инструкциям все должно выглядеть иначе. Оно, конечно, из кабинета в вышестоящем штабе виднее. И мы упорно делали вид, что да, допустили промах, и все после их отъезда обязательно исправим… Может быть, потом…

Вот так эти полковники поумничали два дня. А потом уехали.

Уезжая, они пообещали прислать нам для усиления несколько БМП. И стоит отметить, что слово сдержали. Через пару дней к нам в батальон действительно прибыли три БМП из 366 мотострелкового полка. Полк этот дислоцировался в Степанакерте. Причем машины прибыли как на выставку: БМП-1, БМП-2, БМП-3. Ну, прямо всех мастей…

БМП-1 была отправлена в третий караул. БМП-3 во второй. А БМП-2 осталась в батальоне. Да, конечно, получили не все, что хотели, но все-таки…

Во время январских событий был взорван автомобильный мост между Агдамом и городом Аскеран. По приказу из штаба 4-й армии на его восстановление выехал инженерно-дорожный взвод из нашего батальона во главе с капитаном, командиром инженерно-дорожной роты.

Днем они трудились на славу, а по ночам в их сторону раздавались одиночные выстрелы. На восстановление моста ушло дней пять. После этого мост передали под охрану частям ВВ, и капитан с солдатами вернулся в батальон.

С этого момента все в части занялись своей повседневной деятельностью. Ну, и мне нужно было пополнять запасы продовольствия. Подвозом продуктов от местных поставщиков занимались прапорщики моего отдела, а вот когда нужно было что-то получать за пределами Агдама, у них сразу находились веские причины не ехать.

15 февраля я собрался ехать за продуктами на продбазу в Гянджу. Со мной напросилась ехать жена. Она как раз в этот день была не на смене, да и что ей одной сидеть дома, ожидая моего возвращения. Ну, в общем, взял я ее с собой.

Выехали мы рано утром. Моросил такой мелкий, непонятный дождь. Боец-водитель внимательно всматривался в дорогу, а нас с женой что-то клонило ко сну. Я старался не спать, но выходило это с трудом. Ехали мы хорошо, на приличной скорости, все как положено в данной обстановке.

Проехали населенный пункт Мир-Башир, и километрах в семи от него наш ЗИЛ-131 обогнали «Жигули», шестая модель. Из заднего окна высунулся бородатый джигит с автоматом и начал стрелять по нам.

Боец стал инстинктивно выворачивать руль, уклоняясь от пуль. Машину занесло в кювет. Она перевернулась на бок и продолжала нестись по пашне. Скорость была большая, так что, когда машина врезалась в какой-то пенек, она просто замедлила ход, а я от толчка вылетел вперед, разбив лобовое стекло.

Все, что происходило дальше, для меня растянулось на долгие минуты, хотя прошло нескольких секунд.

Я летел впереди машины, а она неслась за мной. Полет мой остановило дерево… Я врезался в него головой, правым глазом. Упал на землю, развернулся и посмотрел назад. Увидев летящую на меня машину, откатился в сторону. Машина врезалась в «мое» дерево и остановилась.

Двигатель продолжал работать, издавая рев.

Я, ничего не соображая, бросился к машине. Сначала вытащил из нее водителя. А потом, уже вдвоем, мы вытащили мою жену. Голова ее была в крови. Мы перенесли ее на другую сторону дороги. Солдат побежал назад к машине и выключил двигатель, так как бак с горючим был пробит и из него тек бензин. Машина могла взорваться в любую секунду.

Жена сидела, полулежала на земле, положив голову мне на колени. Из головы текла кровь. Я пытался носовым платком остановить ее.

Боец собрал оружие, – мой автомат нашел на пашне, – и подошел к нам.

В это время по дороге возле нас проехал БТР внутренних войск. Солдаты сидели на броне, и все отлично видели, но БТР не затормозил, а наоборот, прибавив скорость, проехал мимо.

Мой боец истерически кричал вслед уезжающему БТР все нецензурные слова, которые знал. Потом он выскочил на дорогу и при помощи автомата остановил проезжающие мимо «Жигули», тройку. После чего мы сели в машину и поехали в Мир-Башир, в больницу. Там нам оказали первую помощь. Мне вымыли правый глаз от крови, которая натекла из разбитой брови. Жене на голову наложили четыре шва. А боец, как это бывает в кино, отделался легким испугом, только рука была поцарапана. И слава богу, что так все обошлось.

После этого мы добрались до расположения полка ВВ. Оттуда вышли по дальней связи на свой батальон и я доложил о случившемся.

Через два часа приехал к нам лейтенант – наш начмед – на своей машине, «таблетке», как мы ее называли. Но приехал не один, а с пятью солдатами и старшим лейтенантом – начальником особого отдела.

Начальника особого отдела я знал хорошо. Он был моим земляком, и все праздники мы отмечали вместе, семьями.

Жену мою посадили в машину, и начмед увез ее в часть, а нам – мне и солдату – особист сказал, что с нами хотят поговорить. И мы остались ждать…

Через некоторое время меня пригласил для беседы человек в гражданской одежде. Он долго и упорно объяснял мне, что на территории Советского Союза боевые действия не ведутся, и в конце беседы попросил меня запомнить, что это была просто авария. И что, если я внемлю его словам, то он забудет, что со мной в машине была моя жена, которой там не должно было быть.

Я согласился. А что мне оставалось делать?

Подобная беседа была и с бойцом, может быть, даже и с угрозами…

Наутро из батальона за нами приехал командирский УАЗ в сопровождении БРДМ.

И мы отправились в часть.

По прибытию в батальон мы с женой поболели три дня, а затем уехали в отпуск.

Вы можете представить, как встречала меня мать, такого «красавца», с синяком на пол-лица.

И что я ей мог рассказать?

Просто попали в аварию.

Отец не поверил…

Как хорошо дома. Особенно хорошо осознавать, что весь кошмар и страх остались там, за Кавказским хребтом. Да, страх, я не оговорился. Ведь я не какой-то там Рембо, который ничего не боится, убивает всех плохих и всегда побеждает. А не боится, только потому, что это кино, и ничего больше. А в жизни…

Но всему хорошему приходит конец. И мне пора возвращаться в часть…

В апреле по приказу из штаба 4-й армии в нашем батальоне была сформирована колонна из инженерной техники для отправки в город Шуша.

Шуша был в НКАО вторым по значимости городом после Степанакерта. Находился он высоко в горах. И после обстрелов там образовались большие завалы. Вот для расчистки этих завалов и предназначалась наша техника.

В Шуше стоял полк внутренних войск. Туда и повезли наши офицеры и солдаты технику и имущество.

Привезли, передали, а при возвращении назад колонна была обстреляна из автоматического оружия. А кто стрелял, армяне или азербайджанцы, пойди разбери… Через несколько дней был взорван мост Агдам – Шуша. И теперь добраться до Шуши можно было только через Степанакерт, а это не удобно и гораздо дальше.

Нашему батальону была поставлена задача – отремонтировать этот мост. На его восстановление поехал взвод из роты инженерных заграждений во главе с командиром этой роты, лейтенантом. На этот раз восстановительные работы велись под прикрытием внутренних войск. Мост был восстановлен за три дня и передан под охрану ВВ.

Но, наверное, охранять его им было неохота, так как через день он опять был взорван. После того, как он был второй раз восстановлен, вэвэшники поставили возле него блокпост… После январских событий в батальоне произошли значительные кадровые перестановки. Ух, я круто выразился… Если точнее, некоторые офицеры, глядя на все происходящее, начали переводиться из части в другие места службы, туда, где поспокойней.

И как вы думаете, кто уехал первым? Ну… правильно, – замполит. После него начальник штаба, а затем начальник финансовой службы и заместитель командира по тылу.

И всеми службами тыла в батальоне остался руководить я. Нет, прапорщики были на месте, и функции свои выполняли, но как планировать мероприятия, так и нести ответственность перед комбатом за выполнение приходилось мне одному.

Я не могу сказать, что замполит и остальные побежали из батальона, как крысы с тонущего корабля – нет, но что-то в этом было схожее…

В ночь с 29 на 30 апреля неизвестные лица начали бросать камни через забор на территорию части. Это происходило в районе поста, где хранилась техника НЗ. Часовой сделал предупредительный выстрел. И после этого в его сторону бросили гранату. Солдат получил осколочное ранение.

В ту же ночь были усилены караулы и опять назначены патрули по жилому городку.