"Убежим вместе!" - читать интересную книгу автора (Филдинг Лиз)

Глава 2

Броди включил двигатель и открыл окно. С минуту он любовался широко раскинувшимся парком. Его раздражало твердое убеждение Карлайзла, что деньги способны решить любые проблемы. Из своего жизненного опыта он уяснил, что деньги как раз и являются причиной этих проблем. И в данном случае – особенно. Будь Эмеральда Карлайзл простой девушкой, которая сама зарабатывает себе на жизнь, она спокойно могла бы выйти замуж за того, кто ей нравится, и никто на свете не сказал бы им ничего, кроме добрых пожеланий.

Тут ему вспомнилась длинноногая стройная девушка, которая спускалась по водосточной трубе, и он спросил себя: а достаточно ли сильно любит ее Кит Фэрфакс, чтобы противостоять искушению взять «отступного»?

Выехав за роскошные каменные ворота Ханиборна, Броди решительно выбросил из головы гнусное задание, которое ему поручили, и занялся другим, более насущным вопросом. У него во рту маковой росинки не было после съеденного утром сандвича. На пути сюда он заметил в ближайшей деревне вывеску кафе, но тут же решил, что лучше отъехать куда-нибудь подальше. Карлайзл дал ему понять, что он должен немедленно, без остановки, мчаться в Лондон, чтобы найти Кита Фэрфакса. Вероятно, голод не являлся для него достаточным оправданием даже минутного промедления.

Броди поморщился. Даже если бы он поехал прямо в Лондон, было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Ситуация и без того достаточно неприятная, чтобы добавлять к этому нелепую сцену – появиться у Фэрфакса дома посреди ночи и напомнить ему о его низком происхождении, недостойном высокородной Эмеральды Карлайзл.

Вспомнив выразительные глаза этой девушки, ее губы, так красиво складывавшиеся в искреннюю улыбку, он подумал, что на месте Фэрфакса любого, посмевшего им помешать, немедленно вышвырнул бы вон. Но все же Броди не мог представить, что Кит Фэрфакс способен кого-либо ударить. На фотографии у этого парня было такое растерянное и мягкое выражение лица, что Том в любом случае окажется в нелепом положении.

Броди пожал плечами. Будь что будет. В первую очередь нужно подумать о еде. Точнее, нет, не в первую очередь. Внезапно он понял, что перед ним встала гораздо более серьезная и насущная проблема. Заметив впереди поворот на боковую дорожку, он притормозил и свернул туда.

Эмеральде не понадобилось много времени, чтобы прочувствовать всю прелесть путешествия до Лондона в скрюченном положении на полу машины. Уже через несколько минут у нее страшно затекли ноги и заныло плечо. Она потихоньку попыталась расположиться поудобнее, но это принесло лишь минутное облегчение. Потом боль вернулась, и, пока она продолжала сидеть согнутой в три погибели, ничего поделать было нельзя. Эмеральда сердито поморщилась: ну может же она ради свободы стерпеть пустячную боль! Все, что от нее требуется, – это подождать, пока Броди не остановится на заправке. Или у кафе. О последнем она подумала с тоской, потому что пустой желудок уже давал о себе знать.

Когда она снова перенесла всю тяжесть на плечо, машина начала медленно тормозить. Эмеральда затаила дыхание, стараясь понять, где же они. Она несмело подняла голову и увидела, что Броди, повернувшись назад, наблюдает за ее перемещениями. В потемках невозможно было даже разобрать выражение его лица. Она замерла, чувствуя себя, словно мышь, загнанная в угол. Оставалось попробовать взять нахальством.

И Эмеральда слегка пожала плечами.

– Не обращайте на меня внимания, – сказала она, сделав небрежный жест рукой. – Я не причиню вам никакого беспокойства. – Она хорошо знала обезоруживающее свойство своей улыбки и широко улыбнулась. – Честное слово.

Но на него ее испытанное средство не подействовало, он даже не улыбнулся в ответ.

– Прошу меня простить, если я оставлю свое мнение на этот счет при себе. А пока, поскольку на полу ремни безопасности не предусмотрены, предлагаю вам присоединиться ко мне.

Что-то подсказывало Эмеральде, что ей будет безопаснее оставаться там, где она находится. Ей даже начало казаться, что лучше было бы попытать счастья, голосуя на темной лесной дороге.

– Я могу посидеть и сзади, – предложила она. – А вы можете сделать вид, что меня здесь нет.

Он не ответил, молча ожидая, когда она сделает то, что ей было сказано. Это начало раздражать Эмеральду. Ее отец был вспыльчивым и нетерпимым, он пришел бы в бешенство. Зануда Холлингворт стал бы говорить с ней этаким омерзительно покровительственным тоном, словно она было маленькой девочкой, которая не хочет выпить ложку горького лекарства. Броди был человеком совсем другого рода. Еще несколько минут назад она была этому рада. Но, похоже, поторопилась с выводами.

Эмеральда пожала плечами. Что ж, по крайней мере он не развернул машину и не поехал обратно в Ханиборн. Пока что. Ей было даже неловко, что по ее вине он оказался в двусмысленном положении. Что же он намеревался делать теперь? Поскольку Броди было поручено уговорить Кита взять деньги и оставить ее в покое, то, уж конечно, Эмеральда не могла ожидать от него содействия их свадьбе.

Она не торопясь поднялась с пола. Спешить было некуда – надо обдумать план действий. Пока она выпрямляла затекшие ноги, ее мозг усиленно работал. К тому времени, когда она уселась на заднем сиденье и, положив локти на спинку переднего, оперлась подбородком о ладони, было уже ясно, что есть только один способ: придется заставить Броди хоть немножко в нее влюбиться. Это как раз никогда не представляло для нее ни малейшего труда, и хотя Эмеральда знала, что потом будет чувствовать себя виноватой, теперь решила об этом не задумываться.

– Добрый вечер, Броди, – сказала она с улыбкой, которая могла бы затмить свет уличных фонарей. – Я Эмми Карлайзл. Но это вам уже известно. – Она протянула ему руку.

Броди взял ее и задержал в своей на мгновение.

– Я Том Броди. Как дела? – В его голосе промелькнула едва заметная усмешка.

Все-таки у него есть чувство юмора. Для начала неплохо.

– Спасибо, а ваши? Кстати, вы случайно не в Лондон едете?

Ее улыбка стала еще ослепительнее. Против такой улыбки не смог бы устоять ни один мужчина, даже отпетый карьерист, который всю жизнь посвятил восхождению по служебной лестнице и никогда даже не думал о развлечениях. Это была улыбка – невинность и в то же время соблазнительное коварство, – способная охмурить любого мужчину.

– А если нет?

Эмми Карлайзл такой ответ нимало не смутил.

– Тогда, боюсь, вы находитесь на неверном пути, – ответила она, принимая небрежную позу высокородной герцогини на светском приеме. – Тогда я доставлю вам легкое беспокойство. Если бы вы были так добры и довезли меня до ближайшего отеля, я думаю, кто-нибудь смог бы за мной приехать. Если, конечно, вы одолжите мне денег на телефон, – добавила она, продолжая улыбаться.

Броди становилось все труднее сидеть с непроницаемым лицом.

– Ну что же, отель так отель! Я как раз хотел где-нибудь перекусить.

– О, прекрасная мысль! Я умираю от голода. – Уверенная, что теперь он точно не потащит ее обратно к отцу, Эмми наконец перебралась на переднее сиденье и пристегнулась. – Видите ли, отец запер меня в детской. И мне пришлось начать голодовку.

– Как удачно, что я оказался поблизости. Иначе вы могли бы к утру умереть от голода.

– Очень может быть, – сказала она, блеснув глазами. – Я уже пропустила чай и ужин. Вообще-то я ничего не ела с самого обеда.

– Я тоже. А мой ужин сорвался в последний момент.

– О, мне очень жаль, – искренне сказала Эмми. – И что же, она сильно рассердилась? Броди припомнил ледяной тон, которым разговаривала с ним блондинка. Явно эта леди не привыкла к отказам.

– Неважно, – сказал он. И к немалому своему удивлению, обнаружил, что для него это действительно неважно.

– Мне жаль.

– Совершенно справедливо. Она задумчиво взглянула на него.

– Думаю, нам не следует надолго откладывать наш поздний ужин, а то обоим грозит голодный обморок. Может быть, поэтому вы сейчас такой сердитый?

– Очень может быть.

Эмеральда пристально посмотрела на него.

– Вы злитесь на меня. За то, что я влезла в вашу машину.

– Нет, я злюсь на себя. За то, что забыл ее запереть.

– Да, забыли. Но я очень рада, что вы оказались таким забывчивым. Иначе как бы я сюда попала?

Машина выехала на широкую трассу.

– А что меня выдало? – вдруг спросила Эмми. Броди бросил на нее быстрый взгляд. – Просто не хочу повторить когда-нибудь ту же ошибку, – пояснила она.

– Запах духов. – «Шанель». Когда-то ему приходилось откладывать каждое пенни, чтобы купить матери флакон этих духов ко дню рождения. Он до сих пор помнил выражение ее лица, когда она открыла сверток и обнаружила внутри крошечную белую коробочку с черной каймой. Она открыла флакон и, осторожно смочив палец каплей драгоценной жидкости, провела им за ушами. И комната наполнилась восхитительным женственным ароматом.

В саду запах духов Эмеральды забивался ароматом цветущих роз, а в салоне – запахом кожи, но в какой-то момент он безошибочно различил его – запах духов, навечно запечатлевшийся в его памяти.

– Мои духи? О Господи, я об этом и не подумала. Из меня никогда не получился бы шпион, правда?

Не дожидаясь ответа, она как ни в чем не бывало достала из лифчика свернутые чулки и, вытянув длинную стройную ножку, аккуратно надела один. На Броди эта сцена, кажется, произвела желаемый эффект. А может быть, и нет. Он только бросил на нее быстрый взгляд и снова сосредоточился на дороге.

Разгладив чулки, Эмми продолжала:

– Но, честно говоря, очень хорошо, что вы меня обнаружили. Я не хотела смущать вас своим появлением, но в то же время очень хотела поблагодарить за то, что не выдали меня. – Она снова послала ему ослепительную улыбку. – Когда я спускалась по трубе, – пояснила она на случай, если Броди не понял.

– Я сделал то, что должен был сделать, – хрипловато сказал он.

– О, вовсе нет. Вы прекрасно поступили. Так редко можно встретить в наши дни настоящего благородного рыцаря.

– Я не рыцарь, – возразил он.

– Вы себя недооцениваете. Жаль вот только, что отец поручил именно вам отговорить Кита жениться на мне. Я была уверена, что эту грязную работу он оставит Холлингворту.

– Так и должно было быть. Но к несчастью, Холлингворт сейчас находится в Шотландии и занят там истреблением популяции рябчиков. Так же, как и варианты номер два, три и четыре. Я последний.

– Досадно.

– Я того же мнения, – сухо заметил Броди.

– Я и забыла про Великолепную дюжину.[2] Он взглянул на нее.

– Не поможет.

– Не поможет?

Ну прямо воплощенная невинность.

– Послушайте, мисс Карлайзл, я, конечно, мог отвернуться и сделать вид, что не видел вас, когда вы спускались по водосточной трубе; я могу даже довезти вас до Лондона, раз уж вы ухитрились забраться в мою машину, но завтра утром первое, что я сделаю, – это начну приводить в исполнение указания вашего отца.

– Нет, это будет не первое, что вы сделаете утром.

– Уверяю вас, я просыпаюсь очень рано.

– Если вы хотите завтра утром поговорить с Китом, вам придется сидеть за рулем всю ночь. Он во Франции.

У Броди округлились глаза.

– Во Франции?

– Он уехал на прошлой неделе.

– Куда именно?

– Может быть, заедем вон туда и обо всем побеседуем за ужином?

Броди посмотрел на веселые огоньки придорожного кафе, надеясь, что Эмми все-таки сказала это не всерьез.

– Вы шутите?

– Нет. В этом кафе всегда есть моя любимая еда. – Она усмехнулась. – Мистер Броди, мы не в Лондоне. В этой части света в такое время суток вы не найдете ни одного респектабельного ресторана. Любому, кто оказывается здесь после девяти часов вечера, приходится скучать до утра.

Броди сильно сомневался, что в обществе Эмеральды Карлайзл можно соскучиться. Он даже начал в чем-то понимать ее отца. Если уж он запер свою дочь, то, видно, она его довела. Эта девушка вполне способна вести себя самым безответственным образом, и все из-за стремления к полной независимости. Твердо решив пресечь все ее надежды на его дальнейшую помощь, Том Броди с самым строгим и неумолимым выражением лица повернулся к ней.

И оказался лицом к лицу с Эмми Карлайзл. Ее глаза умоляюще смотрели из-под высоких бровей, губы подрагивали, кудряшки растрепались… А какого цвета у нее волосы? Когда Броди впервые увидел ее спускающейся по этой чертовой трубе, яркое солнце не позволило рассмотреть цвет ее волос. Внезапно он почувствовал острую необходимость немедленно это выяснить. Он протянул руку и включил в салоне свет. Рыжие! Не каштановые, не ореховые, а ярко-рыжие кудри, ореолом обрамлявшие ее лицо.

На какое-то мгновение оба замолчали, глядя друг на друга. Потом одновременно заговорили.

– Рыжие. Ну конечно…

– Серые. Я так и думала.

И снова оба смолкли. Потом Броди сказал:

– Вы поцарапали шею.

– Это, наверное, о розы. Когда я искала туфли, – ответила Эмми, трогая пальцем шею, чтобы определить, насколько сильно поцарапалась. Броди потянулся за аптечкой, и страшно смутился, когда коснулся ее мягкой и нежной, как персик, кожи, резко контрастировавшей с темно-серой тканью его пиджака. А когда он хотел отвернуться, чтобы избавиться от этого наваждения, то увидел ее лицо совсем близко. Длинные ресницы затеняли большие глаза, мягкие губы приоткрывали ряд ровных белых зубов. И Тому смертельно захотелось ее поцеловать. Она этого явно ждала.

Каким-то чудом Том заставил себя удержаться. Не для того он каторжным трудом добивался всего, что имеет в жизни, чтобы бросить это ради одного мгновенья безумия. К тому же мысль, что она сама ждет его поцелуя, была явно нелепой – Эмми любит другого. Да, он должен воспрепятствовать ее браку, но не таким образом.

– Что «серые»? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Ваши глаза. – Она широко открыла свои. Они были зеленые, с поблескивающими в них золотистыми искрами. – Мне было интересно, какого они цвета.

Броди поспешно отвернулся, чтобы достать наконец аптечку. Руки его при этом слегка дрожали.

– Вот, – сказал он, доставая вату и антисептик. – Протрите свою царапину.

Эмми откинула голову назад, открывая шею.

– Помогите мне, пожалуйста. Я ведь не вижу, где протирать.

Идиот. Надо было дать ей аптечку и отправить в дамскую комнату к зеркалу. Вместо этого он осторожно взял ее за подбородок, чувствуя под пальцами нежную и мягкую кожу. На шее красовалась длинная царапина. Он тщательно протер ее ватой, радуясь, что резкий запах спирта заглушил аромат ее духов и вернул ему способность мыслить трезво. Розы тоже сладко пахнут, а их лепестки нежны как шелк, напомнил он себе, но и у этих цветов есть длинные острые шипы. Можно назвать ее и розой, но только не забывать, что от этой розочки следует ждать больших неприятностей. Очень больших.

Когда Броди коснулся ее шеи ватным тампоном, Эмми дернулась и охнула.

– Больно?

Такое чувство, будто ему хотелось, чтобы ей было чертовски больно. Похоже, Броди совершенно равнодушен к ее чарам.

– Просто тампон холодный. У меня перехватило дыхание, – ответила она, кривя душой. Если же честно, то дыхание у нее перехватило еще раньше, когда Броди включил свет и посмотрел на нее своими серыми глазами. А минуту назад, когда Эмми показалось, что он вот-вот ее поцелует, сердце так и замерло у нее в груди.

Интересно, что его остановило? Эмми сердито моргнула. Она что, совсем сошла с ума? Как она смела забыть про Кита? Заставить Броди слегка в нее влюбиться – это одно дело, а вот поощрять его заняться с ней любовью – совершенно другое.

– Вот, теперь все отлично, – с нарочитой живостью сказала она, запуская пальцы в волосы, чтобы хоть немного распушить их.

Броди хотел было предложить свою расческу, но подумал, что ему ее волосы больше нравятся такими, какие они есть. Однако от ехидного замечания удержаться не смог:

– Как, разве у вас где-нибудь не спрятана расческа? – При этом он скользнул взглядом от ее шеи вниз. – Какая жалость!

Эмми отлично поняла, что ее спектакль с чулками не прошел незамеченным и что Броди сразу догадался, чего она добивалась. Кровь прилила к ее щекам. Эмми сама этому изумилась. Она не краснела от смущения примерно лет с шести.

– Отчего же? Есть, – ответила она. – Но я слишком скромна, чтобы ее доставать.

– Не правда.

– Вы хотите сказать, что у меня нет расчески или что я не скромная?

– И то, и другое.

Эмми серьезно посмотрела на него. Минуту назад она считала, что Том Броди уже окончательно приручен. Теперь такой уверенности у нее не было. Не стоило его недооценивать. Эмми открыла дверцу машины:

– Идемте. Умираю от голода.

Очень скоро им подали отличный ужин. Веселая и обходительная официантка со значком на груди, гласившим, что ее можно называть просто Бетти и что она готова сделать все, чтобы их день был счастливым, расставила тарелки на столике.

Эмми жадно глотала яичницу с беконом. Броди, чувствовавший себя в легкой и непринужденной атмосфере кафе неловко в своем строгом деловом костюме, снял пиджак, повесил его на спинку стула и, ослабив узел галстука, набросился на баранью котлету с не меньшим аппетитом.

– Простите, что причинила вам столько беспокойства, Броди, – сказала Эмми, когда с ужином было покончено. Она оперлась локтями на стол и положила подбородок на ладони, так что ее тонкие пальцы теперь обхватили лицо. Ее прямой тонкий носик, подумал Броди, украшает как раз нужное количество веснушек, словно кто-то слегка припудрил ее золотой пыльцой. – Но не могла же я допустить, чтобы папа просто так запер меня в детской, словно какую-то непослушную девчонку, не правда ли?

Веснушки? Золотая пыльца? Броди, уже всерьез обеспокоившись, постарался взять себя в руки.

– Мне кажется, он действительно немного запоздал. Может быть, если бы он пару раз выдрал вас в детстве, все было бы теперь несколько иначе.

Она скорчила недовольную гримаску.

– Через месяц мне исполнится двадцать три года. По-моему, этого достаточно, чтобы принимать самостоятельные решения. Вы так не считаете?

– В нормальных обстоятельствах – да, бесспорно, – осторожно ответил Броди. – Но, к сожалению, ваши деньги делают положение явно ненормальным.

– Мои деньги! – с отвращением сказала она. – Все упирается в деньги. Это просто неприлично, когда один человек может владеть такими деньгами. Я хотела отказаться от них, едва мне исполнился двадцать один год. Но Холлингворт ничего не хотел слышать.

Броди вполне понимал ее чувства, но едва ли мог их разделить. Теперь он хорошо видел, что беспокойство Джералда Карлайзла вполне обоснованно.

– Может быть, мистер Холлингворт считает, что вы об этом будете жалеть. Позднее, – безо всякого выражения сказал он.

– Холлингворт! – с тем же отвращением произнесла она. – Он до сих пор обращается со мной как с двухлетним младенцем. Даже выговаривает мне, если я трачу больше, чем следует.

– Неужели?

– Это мои деньги, – сердито сказала она. – Кажется, я имею право делать с ними все, что хочу.

Это, конечно, зависит от того, как именно она хочет с ними поступить, подумал Броди. Он налил себе еще кофе, чтобы не встретиться снова с ее глазами, наверняка пылающими негодованием. Ему и так с трудом удавалось сохранять безразличное выражение на лице.

– Он просто выполняет свою работу.

– А вы будете выполнять свою так же непреклонно?

Наконец он собрался с силами, чтобы встретить ее взгляд.

– Если вы хотите спросить, буду ли я убеждать Кита Фэрфакса отказаться от женитьбы на вас, боюсь, мне придется ответить утвердительно.

– А могу ли я сделать что-нибудь, чтобы вас переубедить?

– Зачем? Если он действительно любит, никакая сила не заставит его оставить вас.

Эмми не стала даже отвечать. Да, этим Броди не так-то просто управлять. Надо постараться найти Кита раньше, чем он.

– Расскажите мне о Фэрфаксе, – предложил Броди.

Эмми с подозрением взглянула на него.

– А что вы хотите знать? – Как вы познакомились?

– Он пришел в «Астон» для оценки работ.

– На аукцион?

– Мм… Я там работаю.

Броди как-то не приходило в голову, что Эмеральда Карлайзл вообще может где-то работать.

– Он покупал или продавал?

– Его договор на аренду художественной мастерской подходит к концу. – Она замолчала, запоздало почувствовав западню. – Человеку искусства не так-то просто получить заем, – сердито добавила она.

– Зависит от того, насколько ты преуспеваешь.

– Он очень талантливый. И он будет иметь успех. Но сейчас… – Она пожала плечами.

– Я вижу, это не очень легко. – А еще он видел, что этот парень вполне мог просто стараться подыскать себе такую вот доверчивую богатую невесту. – И это была любовь с первого взгляда?

После едва заметного колебания она ответила:

– А как же иначе?

Броди взглянул на скромное обручальное колечко на ее пальце. Оно смотрелось необычайно трогательно.

– Теперь он во Франции и ждет вас. Не хотите ли сообщить мне, где именно? Она легонько вздохнула:

– Я и так сказала слишком много. Этот вздох не убедил Броди, но и настаивать он не хотел. Допил кофе и, извинившись, вы шел на минуту. По пути сюда он заметил телефонную кабину. В машине у него был сотовый телефон, но ему не хотелось, чтобы Эмми знала, что он куда-то звонит. Броди быстро набрал номер.

– Сыскное агентство «Марк Рид», – услышал он лаконичный ответ.

– Марк, это Том Броди. Насколько я понял, вы занимались сбором информации о некоем Ките Фэрфаксс для Джералда Карлайзла?

– Если и да, то что?

– Мне сообщили, что он во Франции. Вы имеете хоть какое-то представление, где именно?

– Никакого. Меня просто попросили разузнать все, что возможно, о нем и его окружении, когда мисс Карлайзл стала им интересоваться.

– А каких-нибудь связей с Францией вы не обнаружили? Может быть, у него есть там друзья, у которых он может остановиться?

– Если и есть, мне об этом неизвестно. Но я точно знаю, что своих денег на проживание у него нет. – Рид немного помолчал. – Можно посмотреть на дело с другой стороны. У мисс Карлайзл может быть сколько угодно друзей, имеющих деревенские дома где-нибудь в Дордони или Провансе.

Броди едва не зарычал.

– Просто попробуйте откопать еще что-нибудь, хорошо? Может быть, он оставил соседям телефон на случай каких-нибудь происшествий.

– Может быть, конечно, но только сомневаюсь, что он стал бы думать о подобных мерах. Парень, по-моему, немного не от мира сего.

– Сделайте, что возможно.

Затем он решил позвонить Джералду Карлайзлу. Но потом передумал. Эмеральда Карлайзл – не его проблема. По крайней мере перестанет ею быть, как только он довезет ее до дома.

Когда Броди вернулся к столику, Эмми отошла в дамскую комнату, чтобы припудрить нос. Он оплатил счет и посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени займет возвращение в Лондон. Надо было также перепланировать свое расписание, учитывая розыски Кита Фэрфакса.

– Все в порядке, сэр? – спросила Бетти, вытирая стол.

– Да, спасибо. Только… – Он снова посмотрел на часы. Что-то слишком долго Эмми пудрит нос… Его укололо тревожное предчувствие. – Бетти, вы не могли бы заглянуть в дамскую комнату? Я немного беспокоюсь о моей спутнице.

– Без проблем. – Она ушла и через полминуты вернулась, с трудом сдерживая улыбку. – Молодой леди нет. Но она оставила там для вас послание. Вам лучше посмотреть самому.

На длинном зеркале жидким зеленым мылом было выведено: «Спасибо, Галахад. Я пришлю вам приглашение на свадьбу». Ниже она поставила витиеватую подпись и подвела жирную черту.

Из открытого окна веяло ночной свежестью;

Тому не надо было даже смотреть на стоянку, чтобы убедиться, что его машины там уже нет. Все ясно: пока он звонил, Эмми позаимствовала его ключи.

И теперь, если эта девчонка водит машину так же решительно, как делает все остальное, она уже очень далеко отсюда. Одна надежда, что ее остановят за превышение скорости. Броди решил позвонить в местный полицейский участок и сообщить, что его машину угнали. Ночь, проведенная в камере, наверняка охладит пыл мисс Карлайзл, мрачно подумал он.

Идея была неплохая, но он тут же отверг ее. Нельзя, чтобы имя Эмеральды упоминалось в газетах. У Джералда Карлайзла непременно будет удар, если он узнает, что его дочь задержана полицией за кражу машины его же доверенного лица. Вот уж газетчики обрадуются!

Том не мог поверить, что вел себя так беспечно. Нет, даже не беспечно. Гораздо хуже. Как совершенный дурак. Он ведь видел, с какой решимостью она добивается своего: не моргнув и глазом, спустилась по водосточной трубе. Что ей какое-то окошко на первом этаже!

Ему захотелось выругаться, громко и неприлично, но он сдержался. Итак, сегодня он показал себя полным идиотом. После того как Эмеральда Карлайзл посмотрела на него своими огромными глазами, спускаясь по трубе, он готов был есть у нее с ладони.

Но Броди и так потерял достаточно времени, чтобы еще тратить его на бесполезное самобичевание. Сейчас необходимо загнать джинна обратно в бутылку. Только для этого его надо сначала поймать…

– Бетти, – сказал он, поворачиваясь к официантке, – мне нужна машина. Немедленно. Вы все-таки можете сделать этот день для меня счастливым. Или эта надпись на вашем значке – пустая фраза?