"Убежим вместе!" - читать интересную книгу автора (Филдинг Лиз)

Глава 8

Броди чувствовал себя на грани срыва. Он не спал всю ночь, изучая материалы, которые дал ему Джералд Карлайзл, и стараясь найти то, что не давало ему покоя вот уже два дня. Он пытался найти какие-нибудь данные о Ките Фэрфаксе, которые позволили бы ему заставить этого человека отступиться от Эмми без денежного выкупа. Потому что, если он возьмет деньги, Эмми больше никогда не сможет поверить ни одному мужчине на свете.

Но Марк Рид не смог обнаружить ничего подходящего для этой цели. Никаких пятен в биографии, никакой первой жены, никаких незаконнорожденных детей. Обыкновенный художник, бедный как церковная мышь.

Вот если бы взглянуть на его картины, тогда можно было бы понять, что это за человек.

Эмми приходила к нему в мастерскую раза два в неделю. Пару недель назад осталась там ночевать. Броди с усилием подавил вспышку жгучей ревности. Нет, ревность здесь не помощник: эмоции только помешают трезвому суждению. Он заставил разжаться пальцы, с силой стиснувшие папку, и снова принялся за материалы Марка Рида.

Эмми всегда приезжала к нему сама; около ее дома он ни разу замечен не был. Она оставалась у него около часа… пальцы Броди снова стиснули бумаги… иногда они ходили в пивную по соседству – перекусить, а потом она отправлялась домой или куда-нибудь с друзьями.

Фэрфакс же возвращался к себе. Вот и все. Он никогда не звонил ей на работу, не посылал цветов и вообще не проявлял себя как страстно влюбленный. Едва ли это был головокружительный роман, как хотела его представить отцу Эмми. А может, это то, во что Броди больше всего хотел поверить.

И все же Джералд Карлайзл счел нужным приставить к Фэрфаксу Марка Рида. И тот передал ему глянцевый листок из журнала, выпавший из кармана Кита. На нем была фотография Эмми на каком-то благотворительном аукционе. А мужчина, на которого она смотрела сияющими, как звезды, глазами, был Кит Фэрфакс.

Если бы Броди попросили высказать мнение по поводу этой сцены, он сказал бы, что Эмми просто повесилась юноше на шею. И если чувства здесь наблюдаются только с одной стороны, то не исключено, что Фэрфакс легко от нее отступится.

Броди задумчиво посмотрел в окно. Одна девушка, два дня – и его жизнь никогда уже не станет прежней. Что бы ни случилось.

Но тянуть время все равно бесполезно. Броди отнес сумки в машину, расплатился и стал ждать Эмми, которая все еще не появлялась. Он постоял, глядя в окно, еще несколько минут; когда ждать дольше стало уже невозможно, взбежал по лестнице…

– Эмми, вы готовы? – крикнул он, открывая дверь.

В гостиной ее не оказалось. Дверь спальни была открыта, и он, услышав шум воды из ванной, нетерпеливо пожал плечами. Вернувшись в гостиную, сел, рассеянно осмотрелся…

Сумочка в кресле, недоеденный круассан, чашка с остывшим кофе… Внезапная тревога уколола его. Может быть, у нее расстроился желудок? Перемена воды, непривычная пища…

– Эмми? – окликнул он. – Вы в порядке? – Эмми не отозвалась, и он постучал в дверь ванной. – Эмми? – Молчание. Он повернул ручку, и дверь открылась. Так, понятно. Броди не стал даже выключать воду. Нельзя терять ни секунды!

Бросившись к дверям, он едва не сбил с ног горничную. Извиняясь, схватил ее за руку. Девушка, вспыхнув, отшатнулась и хотела было уйти, но Броди остановил ее. Может быть, она видела Эмми и заметила, куда та направилась; в любом случае спросить стоило.

– Простите, мадемуазель, – начал он. – Вы… – Но девушка, не дав ему договорить, испуганно бросилась в сторону, нервно бормоча, что очень занята, что ужасно опаздывает, и забежала в спальню, пытаясь скрыться от него.

Такое очевидное замешательство заставило Броди насторожиться: реакция горничной ясно показывала, что она знает, о чем ее будут спрашивать, и что ей есть что скрывать.

Броди догнал ее у дверей.

– Куда она пошла? – сурово спросил он по-французски. – Вы одолжили ей денег? – Он вынул из кармана бумажник, чтобы вернуть нужную сумму.

– Нет, нет, месье! – Она замахала руками, поспешно отступая.

Девушка была совсем молоденькой и очень волновалась. Пытаясь ее успокоить. Броди терпеливо разъяснил, что хотел всего лишь вернуть ей деньги. Она только молча покачала головой и вынула из кармашка стофранковую купюру.

Так, значит у Эмми были деньги. Знать бы, сколько именно. Да, возиться с Эмми Карлайзл – работа не для джентльмена.

– Куда она пошла? – твердо, но тихо спросил он. – Говорите, иначе мне придется позвать мадам Жерар. – Перспектива вмешательства суровой хозяйки была для бедняжки слишком страшной, и она начала всхлипывать.

Броди возвел глаза к потолку. Одному Богу известно, что наговорила ей Эмми. Скорее всего, немного. Ее французский не на том уровне, чтобы расписывать страдания несчастной женщины, истязаемой деспотом мужем. Но жестами и вздохами… Он первым испытал на себе ее методику, и знал, что Эмеральде Карлайзл достаточно одного взгляда, чтобы расположить к себе человека. Дав горничной носовой платок и подождав, пока она успокоится. Броди принялся мягко убеждать ее, с трудом скрывая нетерпение, что не собирается причинять Эмеральде никакого вреда.

Положив ей руки на плечи, он посмотрел девушке в глаза.

– Мадемуазель, она находится в ужасной опасности, – тихо, но решительно начал он.

Глаза горничной расширились. – И мне необходимо найти ее, пока она не наделала глупостей. Я люблю ее, – в отчаянии вскричал он, стискивая плечи девушки. – Я люблю ее. – Он повторил эти слова тоном человека, только что открывшего для себя неоспоримую истину. – Клянусь, что не причиню ей никакого вреда.

Через несколько секунд он уже садился в машину, а юная горничная все еще сидела неподвижно на кровати, сжимая в каждой руке по стофранковой купюре. На ее лице играла счастливая улыбка.

Итак, в Экс! Немного, но это уже след. Оттуда Эмми наверняка возьмет такси, чтобы ехать куда-то в провинцию, на ферму – или виллу, – принадлежащую ее друзьям. Ей достаточно сделать один телефонный звонок, чтобы Фэрфакс выехал ее встречать. Тогда искать ее будет так же бесполезно, как иголку в стоге сена. Если не перехватить по дороге.

Доехав до пробки на трассе. Броди набрал на мобильном телефоне номер Марка Рида.

– Марк? Это Том Броди. Что-нибудь для меня есть?

– Не особенно много. Никто из друзей мисс Карлайзл не знают, куда она поехала, или знают, но молчат. Единственный след – это открытка, которую Фэрфакс прислал своему соседу. Пишет, что дела задержат его дольше, чем он предполагал, и чтобы тот продолжал кормить его кота…

– Дела?

– Мы думаем об одном и том же. Почтовый штемпель неразборчив, но на открытке изображена картина Сезанна, гора…

– Сен-Виктуар?

– Именно. Пишет, что на открытке изображен вид из его окна.

– Понял. К сожалению, это вид из окон половины провинции. Но по крайней мере мы знаем район. Спасибо, Марк, хоть какая-то помощь.

– Она опять от тебя улизнула, да? – не без сочувствия спросил он. – На нее это очень похоже.

– Я уже подумываю о наручниках, – стиснув зубы, пробормотал Броди.

– Бедняжка с самого детства живет в наручниках, фигурально выражаясь. Карлайзлу следовало бы хоть раз попробовать ей поверить – она же его дочь, а не жена. – Он на мгновение замолк. – Она славная девушка. Том.

– Да. – Пробка на дороге начала понемногу рассасываться. – Послушай, ты видел их вместе. Как ты думаешь, она любит Фэрфакса?

– Не могу сказать точно. Она все время с ним заигрывала, прекрасно понимая, что за ней следят. Возможно, это просто игра, чтобы подразнить отца, если ты понимаешь, о чем я.

– Еще как понимаю! – с чувством ответил Броди.

– Она и раньше выкидывала такие штуки. С тех пор, как узнала, что он следит за всеми ее приятелями. Как-то она осталась с одним из них наедине, и Благородный Джералд принял срочные меры. Проще говоря, парню пришлось исчезнуть из ее жизни без следа. По крайней мере она сама так говорила.

– Неужели? Что ж, раз ее поклонники оказались такими неразговорчивыми, почему бы тебе не попробовать проверить ежедневные записи? Это срочно, Марк. – Еще пара часов, и она выиграет.

Автомобиль Броди наконец выехал на свободное шоссе. Миль через шесть он нагонит ее автобус.

Автобус, напомнил себе Броди, а не ее саму; это может оказаться совсем не тот автобус. Да и горничная могла обмануть. Из женской солидарности. Кроме того Эмми вполне могла предположить, что он станет расспрашивать прислугу, и назвала ложное направление. Эта девушка способна на все, она ни на мгновение не оставляла мысли обмануть его и добраться до Кита Фэрфакса первой.

Зачем? Что она хотела сказать этому человеку, что могло бы радикально изменить положение вещей? Как бы там ни было, она явно не уверена, что его любовь выдержит все испытания.

Он обогнал несколько машин и поравнялся с автобусом, мысленно молясь, чтобы Эмеральда Карлайзл не солгала горничной о том, куда на самом деле едет.

Но нет. Была еще открытка от Кита. Броди нахмурился и снова взял мобильный телефон, лежавший на соседнем сиденье.

– Марк? Это опять Том Броди. Фэрфакс на писал, что именно из окна его фермы видна гора?

– Подожди минутку, я все записал. – Прошло несколько секунд, пока Марк Рид сверялся со своей записной книжкой. – Да, вот оно: «Моя ферма». А, кажется, я понял, о чем ты. Попозже перезвоню тебе сам.

Эмми выбрала место у прохода, стараясь затеряться среди пассажиров. Не хватало еще, чтобы Броди, проезжая мимо, заметил ее рыжую шевелюру. Надо было надеть шляпу или косынку. К сожалению, ничего подобного у нее с собой не было.

Она наклонилась, чтобы посмотреть в окно, загораживаемое тучной матроной, сидевшей рядом. Мимо проезжали машины, но Броди ни в одной из них видно не было. Эмми попыталась вспомнить, что она ему говорила. На север, а потом на восток. Интересно, какие он из этого сделает выводы? И как скоро?

Она обернулась и посмотрела назад: длинная вереница машин, среди которых едва ли не половина – темные «рено». А что она ожидала – это же Франция. Молодой человек на сиденье напротив улыбнулся ей. Эмми машинально ответила тем же.

Они въехали в какую-то деревеньку, и автобус остановился. Женщина, сидевшая рядом у окна, приподнялась, чтобы выйти. Пропуская ее, Эмми встала, и, рассеянно глянув в окно, обнаружила, что смотрит прямо в глаза Броди. На мгновение она замерла, не зная, что делать – то ли остаться на месте, то ли выбежать из автобуса и скрыться, то ли просто сдаться на милость победителя.

Автобус тронулся, и Эмми едва не упала. Это привело ее в чувство. Она опустилась на свое место, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать. Прежде всего не оглядываться. Как он только успел?! Ах, ну да, горничная! Эмми усмехнулась:

А чего она еще ожидала? Именно его способность быстро реагировать так восхитила ее, когда Броди помог ей бежать из Ханиборна. Но теперь, когда он стал предугадывать каждый ее шаг, это его качество уже не вызывало у нее прежнего восторга.

Автобус превратился в ловушку. Как только она выйдет из него, на остановке ее встретит Броди, и на этот раз нет никакой гарантии, что он будет так же добр, как тогда, когда она попыталась угнать его машину.

Конечно, когда все закончится, Эмми непременно поблагодарит его. Едва заметная улыбка скользнула по ее губам при мысли о предстоящем удовольствии. Но пока важнее всего снова оторваться от него. Опередить хотя бы на час…

У водителя в кабине было радио или телефон для связи с диспетчерской, и Эмми даже задохнулась от мысли, внезапно пришедшей ей в голову.

Но она немедленно отмела ее прочь. Нет, она не может этого сделать. Это будет слишком ужасно… Броди никогда не простит ее… Но сейчас надо подумать о Ките…

Она поднялась и подошла к водителю.

– Pardon, – нерешительно начала она. Водитель обернулся и вопросительно посмотрел на нее. – Parlez-vous anglais?[12] – Водитель покачал головой. Понимая, что теперь все пассажиры внимательно прислушиваются к ее словам, Эмми повернулась к салону. – Пожалуйста, послушайте, – сказала она. – Меня преследует какой-то подозрительный мужчина. Он угнал машину. – Она указала на заднее стекло автобуса. Две дюжины голов разом повернулись назад, потом в ожидании снова уставились на нее. – Un stalker! – уже с отчаянием произнесла она, потому что автобус приближался к Эксу. – Un stalker anglais! – Она схватила телефон, лежавший у водителя. – Appelez les gendarmes![13] – с драматическим выражением воскликнула она.

Пока водитель, поощряемый взволнованными пассажирами, набирал номер полиции, Эмми шлепнулась обратно на сиденье, клянясь, что сразу же по возвращении домой займется французским.

Броди не совсем понимал, чего хочет добиться Эмми, упорно оставаясь в автобусе. В машине ей было бы гораздо удобнее. Но она на каждой остановке жестами показывала, что не собирается выходить, и лукаво поглядывала на него своими блестящими глазами. Пассажиры входили и выходили, путешествие продолжалось. Это начало его беспокоить. На что она рассчитывала?

На подъезде к Эксу он наконец это понял, заметив, что его нагоняют две полицейские машины с включенными мигалками. Одна из них обогнала его, другая пристроилась сзади.

Броди остановился, заглушил мотор «рено» и вышел, недоуменно разводя руками, но смотрел он не на полицейских, а вслед уходящему автобусу. Эмми глядела на него из окна. Броди показалось, что она что-то сказала. Может быть, «простите»?

Но с прощением придется погодить, так как на его руки довольно бесцеремонно надели наручники и затолкали в полицейскую машину. Интересно, что могла Эмми наговорить, чтобы полиция помчалась за ним с такой бешеной скоростью? Уж наверняка что-нибудь ряда вон выходящее! Похоже, на сей раз дело не обойдется несколькими тысячами франков.

Эмми видела через заднее стекло, как полицейские прижали машину Броди к обочине и заставили остановиться. Пассажиры радостно загалдели и принялись поздравлять Эмми со счастливым спасением.

Но она чувствовала себя отвратительно. Ужасно, что ей пришлось так обойтись с Броди.

Да еще обманула этих славных людей. Она не имела права так поступать. Надо прекратить это прямо сейчас! Эмми уже вскочила на ноги, но в этот момент автобус свернул за поворот. Она осталась стоять, сжимая спинку сиденья; ее сердце готово было выскочить из груди при виде того, как полицейские выводили Броди из машины. И – что хуже всего – он глядел вслед автобусу. Она прошептала отчаянное «простите», но было слишком поздно.

Эмми решила, что, как только приедет в Экс, сразу же пойдет в полицейский участок и все объяснит. Она опустилась на сиденье, не обращая внимания на оживленный разговор вокруг себя.

Но Броди все равно не простит ее. Уедет и предоставит ей разбираться с полицией самой. Потом разыщет Кита и выведает у него все, что она собиралась сделать. Или просто вернется в Англию, а ее оставит сидеть в участке, пока не явится Холлингворт и не вызволит ее из заточения. И она не стала бы винить Броди. Но и рисковать не станет.

Нет. Что сделано, то сделано. Сначала она доберется до деревушки, рядом с которой живет Кит, а оттуда позвонит в полицию.

В конце концов, Броди все равно приедет – хотя бы для того, чтобы высказать все, что он о ней думает. На это Эмми и рассчитывала; она была уверена, что без труда сможет объяснить ему, зачем так поступила. Она усмехнулась. Когда все окончится, он поймет, что она сделала это из лучших побуждений. Он поймет ее. И простит.

Она убедит его простить, раз уж влюбилась в него по самую макушку. Невозможно было его не полюбить. Ведь он – ее вторая половина. Он подходит ей идеально. Он тот самый мужчина, которого она ждала с тех пор, как Оливер Ховард променял ее на деньги и сбежал.

Но ничего нельзя сделать, пока все не закончится, пока Кит…

Проклятье, проклятье, проклятье! Эмми стиснула кулачки и стукнула себя по коленкам. Ну почему все так? Если бы эта чертова женщина… как ее там? Бетти. Если бы Бетти не одолжила Броди свою машину, ничего не случилось бы. Она бы спокойно уехала во Францию.

Но Броди, кажется, способен даже яблоко уговорить упасть к нему в руки. Он, наверное, даже сам не осознает, как легко ему удалось очаровать ее… как легко он смог вытеснить из ее мыслей все остальное…

А что, если он все прекрасно понимает? И ждет первого шага от нее? Ждет, когда она сама признается, что была неискренна насчет Кита.

Может быть, она просто обманывала саму себя.

Эмми рассеянно крутила на пальце колечко. Потом, словно очнувшись, вытянула руку вперед и посмотрела на него. Это было хорошенькое, аккуратное и скромное украшение. Она увидела его в витрине магазина, где продавались подержанные обручальные кольца и потускневшее столовое серебро, и купила, поддавшись первому порыву. О том, что это обручальное кольцо, подаренное Китом, она не говорила. Просто надела его на палец и предоставила отцу делать выводы. Оно сослужило ей хорошую службу, но теперь… Эмми сняла колечко. Хватит мистификаций.

Молодой парень, сидевший через проход от нее, не сводил с кольца глаз, словно зачарованный блеском крошечных бриллиантиков, отражавших яркое южное солнце. Эмми сунула колечко в карман джинсов и подняла волосы кверху, чтобы шее стало хоть немного прохладнее.

Автобус уже подъезжал к остановке. Эмми поспешно поднялась, понимая, что надо все закончить до того, как Броди снова найдет ее, а это случится, так или иначе, сегодня же, и скорее всего – до захода солнца. Конечно, ее выдумка была чудовищной, тем более невероятной она покажется полиции, и Броди освободят.

Тогда он окончит свое задание со свойственной ему быстротой и на несколько дней останется тут, чтобы отдохнуть. Или нет. Едва ли он оставит ее наедине с Китом, когда тот возьмет «отступного».

Выйдя из автобуса, Эмми растерянно огляделась по сторонам, не зная, куда теперь идти. Парень, который любовался ее кольцом, споткнулся и, сорвавшись со ступеньки автобуса, упал рядом с Эмми. Она протянула руку, помогая ему подняться.

Тот пробормотал смущенные извинения и торопливо пошел прочь. Несколько пассажиров, проходя мимо, пожелали ей «bonne chance».[14]

Смущенная Эмми оглядывалась в поисках такси, надеясь выбраться из городка как можно скорее.

В полицейском участке Броди, предварительно избавив его от всех предметов, которыми он мог бы нанести себе вред, заключили в камеру. Потом принялись проверять его паспорт и водительские права. Броди возражать не стал, прекрасно понимая, что любое сопротивление только восстановит стражей порядка против него и задержит все дело. Вежливо и спокойно отвечал на все вопросы, которые задавал ему полицейский.

Как только все выяснилось, полицейские, стремясь загладить свою вину, взялись ему помочь в поисках мисс Эмеральды Карлайзл.

Хорошо было бы засадить ее в этом участке, пока отец сам не приедет за ней. Это лучшее, чего она заслуживает, мрачно подумал он.

Эмми проголодалась. Она не стала терять время на кафе и, заметив невдалеке булочную, решила купить что-нибудь, чтобы перекусить в такси. Выбрав пару вкусно пахнущих пирожков, она попросила стакан содовой.

С нее спросили двадцать семь франков. Сдачи с автобусного билета не хватило бы, и Эмми сунула руку в другой карман за стофранковой банкнотой. Продавщица терпеливо ждала, но в карманах было пусто. Деньги пропали вместе с обручальным колечком. Припомнив того парня, который упал, выходя из автобуса, она поняла, что ее обокрали.

– Pardon, madame, – сказала Эмми, отходя от прилавка. – J'ai perdu та monnaie…[15] – Наконец-то хоть несколько французских слов всплыло в памяти.

Продавщица сочувственно пощелкала языком, но Эмми понимала, что получила по заслугам. Кто-то окликнул ее и посоветовал обратиться в полицейский участок. Она благодарно махнула рукой, но решила, что в ее ситуации это не выход.

Пересчитав оставшуюся в кармане сдачу, Эмми обнаружила, что у нее всего двадцать два франка и несколько сантимов. Далеко на такую сумму не уедешь. Оставался один выход – позвонить в деревенское кафе, в котором бывал Кит… Эмми огляделась, ища поблизости телефонную кабину. Около полицейского участка должен быть телефон.

Да, телефон там был, но принимал не монеты, а жетоны. Купив пару жетонов, она вернулась к кабине. И тут только поняла, что вместе с кольцом и деньгами карманник прихватил ее записную книжку, приняв ее, видимо, за бумажник. Итак, оборвалась последняя ниточка.

Табло на аппарате предлагало обратиться в справочное бюро. К сожалению, это для нее не выход: Эмми не знала ни названия кафе, ни фамилии его владельца. Хуже того – адрес Кита тоже остался в записной книжке.

Эмми уныло побрела к выходу. Стояла нестерпимая жара, воздух был тяжелым и душным, словно наэлектризованным. Купив в киоске стакан холодной содовой, она присела на скамейку, медленно потягивая напиток и размышляя, что же теперь делать. Позвонить отцу? Сказать, где она и что у нее не хватит денег даже на то, чтобы купить себе сандвич? Или направиться прямо к полицейскому участку и сдаться, уповая на милосердие Броди?

Вынув из кармана монету, она покрутила ее в пальцах. Орел или решка?

Но бросать монету было ни к чему. Выбор был сделан, когда Броди поцеловал ее. Нет, еще раньше, в машине. Именно тогда она поняла, что его поцелуй будет чем-то незабываемым, после чего все остальные покажутся пресными и безвкусными, как жеваная бумага.

Рядом послышались восхитительные звуки скрипки. Эмми узнала свою любимую мелодию – романс из «Овода». Поддавшись первому порыву, она подошла к скрипачу и, вытащив из кармана все оставшиеся деньги, высыпала в его шляпу. Все до сантима.

И повернулась в сторону полицейского участка.