"Варяг" - читать интересную книгу автора (Дойников Глеб Борисович)

Глава 10. Момент истины.

Рейд Чемульпо, Корея. 27 января 1904 года.

Игры кончились. "Кореец" шел в последнюю атаку, да и сам "Варяг" наконец-то попал под обстрел оппонентов. Следующие пол часа должны показать, выйдет ли хоть что-нибудь из затеи бывшего форумчанина, или судьба "Варяга" и правда исторически предопределена на 110%.

"Асама", даже с выведенной из строя артиллерией главного и среднего калибра, оставалась весьма беспокойным соседом. То одно, то другое орудие противоминного калибра1 оживало и считало своим долгом выпустить так много снарядов в "Корейца", как только могло успеть до его подавления. С ними азартно перестреливались расчеты ПМК самого "Корейца", и двух его бортовых 107-миллиметровок. В этой дуэли на стороне "Корейца" было одно немаловажное преимущество - по тактическим воззрениям того времени для ПМК единственным подходящим снарядом считался бронебойный, без разрывного заряда. Так что многочисленные попадания с "Асамы" пока оставляли красивые, но достаточно безобидные дыры в бортах "Корейца" (затопления через дырки диаметром 75 миллиметров пока контролировались). Зато в ответ с канлодки прилетали нормальные 107-миллиметровые снаряды, которые даже при близком попадании стабильно глушили прислугу орудий разрывами и корежили их сами осколками, отбивая у японцев желание и, главное, возможность пострелять. Увы, вечно это продолжаться не могло, рано или поздно 3-х дюймовый снаряд просто по теории вероятности обязан был залететь в машинное отделение. Для того ведь и создавались эти длинноствольные скорострельные орудия. При попадании в миноносец их снаряд должен был пройти сквозь метр угля и потом быть способным пробить его котел. По степени защиты машин "Кореец" принципиально от миноносцев, увы, ничем не отличался. Наконец какому-то отчаянному японцу на "Асаме", упорно не желающем признавать факт ее утопления, подфартило. Выпущенный им трехдюймовый снаряд прошил борт "Корейца" и навылет прошел сквозь один из котлов. Носовая кочегарка наполнилась перегретым паром, скорость должна была в ближайшем будущем упасть минимум вдвое. По орудию, так некстати проявившему снайперские качества, отстрелялись из двух револьверных пушек Гочкиса, но даже если узкоглазого снайпера и достали, он мог идти к богине Аматерасу с чувством выполненного долга. У Беляева остался последний шанс попытаться напоследок достать "Чиоду", и глядя на клубы пара, поднимающиеся из люка машинного отделения, он прекрасно это понимал. Сокращенная смена кочегаров не сможет долго поддерживать достаточно паров для хорошего хода, а с учетом того, что половину из них неизбежно обварило… Превозмогая боль в правом плече, из которого потом на "Паскале" извлекут пять осколков, он решительно повернул штурвал влево, намереваясь в этот раз пройти впритирку к "Асаме", сейчас каждый кабельтов на счету, и толкнул рукоятки машинного телеграфа на "Полный вперед".

– Комендоры! Это наш последний шанс показать японцам, на что способен наш старик "Кореец". Мы теряем пары, угольная яма левого борта и форпик медленно фильтруют воду, потери в команде уже больше тридцати человек. Но пока мы еще можем стрелять и попадать, мы должны сражаться! Не промахнитесь, ребята. Не надо стараться выстрелить раньше "Чиоды", нам надо выстрелить точнее неё!

Против ожидания командира левая погонная восьмидюймовка разрядилась в корму отходящего японца сразу после того, как он оказался в ее секторе действия.

"Зараза, - подумалось Беляеву, - ну как можно было еще доходчивей объяснить, что надо попасть обязательно, а? Видать, сдали нервы у наводчика."

Однако старший комендор сверхсрочник Платон Диких, не первый год наводящий левое носовое орудие и уже поучаствовавший в боевых действиях в 1901 году под Таку, прекрасно знал, что делает. В момент поворота "Чиода" идеально легла в прицел, ну грех было упускать такую возможность! Это был один их тех редких случаев, когда сознательное нарушение прямого приказа командира шло на пользу делу, что и подтвердил через две секунды взрыв на корме "Чиоды". Увы, за секунду до попадания тот успел ответить залпом кормовой и трех бортовых стодвадцатимиллиметровок правого борта. Три попадания, пробоина в носу над самой ватерлинией, снесена дымовая труба, и самое главное - прямым попаданием выведена из строя так удачно выстрелившая напоследок левая восьмидюймовка. Из ее расчета выжила половина2. Из них невредимым не остался никто.

Лево на борт, пауза, последний выстрел из правой погонной пушки, и теперь надо рвать когти. Садящийся носом, теряющий пар "Кореец" больше не боец. Не важно, что первым восьмидюймовым снарядом, попавшим в ничем не прикрытую корму "Чиоды", повреждены рули, и крейсер врага неудержимо покатился в сторону берега, не важно, что вторым снарядом никуда не попали совсем, все это уже не важно. "Корейцу" осталось только красиво умереть. Снова дав полный ход, Беляев заложил плавную дугу, конец которой упирался в левый изувеченный борт "Асамы".

– Все на корму! В машине, Иван Леонович, дайте на последок самый полный, не жалейте пара и вылазьте оттуда, сейчас тряхнет так, что котлы могут слететь с фундамента! В крюйт-камерах и вообще все кто есть внизу, свистать всех на верх! Заделку пробоин прекратить! Приготовиться к тарану, держитесь, черти, за что можете! После удара спускайте шлюпки, что уцелели, и гребите к берегу, японцам не до нас будет. Надеюсь… Бутлеров! Алексей Михайлович, как только команда сядет в шлюпки, зажигайте огнепроводной шнур, не забыли, где конец, я надеюсь, и прыгайте в катер. Он должен подойти к борту. Ну, всем удачи!

До своих паспортных тринадцати узлов изувеченному, теряющему пар и садящемуся носом "Корейцу" было уже не разогнаться, да и дистанция для этого была явно маловата. Дай Бог, чтоб набрали узлов восемь. Но почти полторы тысячи тонн, с восьмиузловой скоростью врезающиеся в борт, пусть даже бронированный - это страшно, и ничему их не остановить, особенно если эти полторы тысячи тонн имеют отрыжку прошлой эпохи - таранный форштевень. И уж тем более не мог его остановить последний залп "Чиоды", "что для тигра лишняя полоска", некстати вспомнилась Беляеву слышанная в детстве индийская поговорка при очередном попадании фугаса.

Удар! С хрустом и скрежетом проламываемой и раздираемой брони нос "Корейца" вошел в борт "Асамы" почти на полтора метра. Как ни странно, удар даже немного спрямил "Асаму", уменьшив ее крен. Но это ненадолго, уже подожжен запал и через пять минут "Кореец" сослужит последнюю службу Русскому флоту за свои шестнадцать лет. Разнеся сам себя, он проделает огромную дыру и в борту "Асамы", приведя ее в практически неремонтопригодное состояние. Хотя кто знает, японцы люди упорные, если уж они смогли отремонтировать "Микасу" после взрыва погребов главного калибра… У команды "Корейца" осталось примерно пять минут на эвакуацию с корабля. Некоторых особо азартных комендоров, продолжающих стрелять в упор по амбразурам асамовских казематов из револьверных 37-миллиметровок, офицерам приходилось силой отрывать от орудий и гнать в шлюпки. Катер, доставивший мину к борту "Асамы" в начале боя, подошел к корме "Корейца" и стал принимать раненых. После тарана с "Асамы" прекратился даже спорадический огонь из противоминного калибра, и с правого, неповрежденного борта стали, наконец, спускать шлюпки. Похоже, что до кого-то из уцелевших офицеров наконец дошло, что корабль тонет, и его уже не спасти, пора бы позаботиться хотя бы о спасении обученной команды. Поднять "Асаму" на этом мелководье после боя есть все шансы максимум за полгода, а вот подготовка новой команды займет побольше.

Неожиданно к Беляеву, наблюдающему с мостика за эвакуацией с корабля, подлетел матросик из расчета кормовой шестидюймовки.

– Ваше благородие, люк в машинное от удара заклинило, они вылезти не могут, что делать?

Черт подери, это же больше двадцати человек, с ними же не взорвешь канонерку! А как оттуда еще можно вылезти, через кочегарки? Носовая заполнена паром, а кормовая?

– А что с кормовой кочегаркой? - Уже на бегу в сторону кормы спросил Беляев.

– Паропроводы полопались, наверное, котел от удара сдвинулся с фундамента. Там сейчас баня, все мехи собрались в машинном, только вылезти не могут.

Подбежав к люку, Беляев увидел, что палубные матросы вместе с остатками расчета кормового орудия безуспешно пытаются ломами поддеть заклинивший люк. Однако десятимиллиметровая броневая сталь не поддавалась совокупным усилиям дюжины человек. Вдруг снизу раздались гулкие удары металла о металл. Каждый из них сопровождался каким-то диким, звериным ревом. После пятого удара петли крышки вырвало с мясом, люк, наконец, распахнулся и из него начали по одному вылетать подброшенные неведомой силой механики и кочегары. Их подхватывали на руки и вели, а наиболее пострадавших несли к шлюпкам и катеру. Последним из люка вышел обычно невозмутимый и вечно улыбающийся гигант Франк. В левой руке он небрежно держал двухпудовую кувалду, которой и вынес с пяти ударов бронированную крышку люка. Причем, после этого он ВЫКИДЫВАЛ наверх не способных ходить членов машинной команды, каковых набралось одиннадцать человек. Он категорически отказался отдать кувалду, пообещав, что дома повесит ее над камином, рядом с семейной коллекцией холодного оружия. Ибо "сия болванка нынче спасла жизнь мне и еще паре дюжин человек, так что теперь и я ее должен спасти от утопления". Уже через минуту после нечеловеческой нагрузки этот человек-гора вновь обрел свою обычную балагуристость и веселый нрав. Но выжившие кочегары потом рассказывали, что когда он кувалдой высаживал люк, то его рев напугал их даже больше, чем перспектива пойти на дно замурованными в машинном отделении или взорваться вместе с кораблем. Загадочная русская душа в исполнении потомка французских эмигрантов…

Через четыре минуты (как известно, "пятиминутные пороховые замедлители обеспечивают задержку взрыва ровно на три минуты") погреба "Корейца" взлетели на воздух, полностью уничтожив канонерскую лодку и обеспечив "Асаме" дополнительные полгода ремонта в сухом доке. Если ее, конечно, удастся до него дотащить. Взрывной волной была уничтожена одна из шлюпок с остатками команды "Корейца", троих выживших с нее успел подобрать паровой катер под командой Берлинга. Перекличка, проведенная позже на берегу, показала, что из ста двадцати пяти членов экипажа, вышедших на канлодке в последний бой, выжило семьдесят два. Из них ранения, переломы и ожоги различной тяжести получили более сорока. Позднее удалось найти для погребения двадцать пять тел, остальные остались на взорванной канлодке или утонули при эвакуации.

"Асама" легла на борт через десять минут после взрыва "Корейца", и от опрокидывания ее спасала только незначительная глубина в месте ее последней стоянки.

Теперь дело было за "Варягом". Ему все еще противостояли четыре неповрежденных крейсера: "Нийтака", "Нанива", "Такачихо", "Акаси" и пытающаяся оползти с поля боя с заклиненным рулем и затопленным румпельным отделением, но с почти целой артиллерией "Чиода". А на десерт где-то там пряталось с полдюжины миноносцев.

На мостике "Варяга" после взрывов первых пристрелочных снарядов с "Нийтаки" и "Нанивы" двуликий Руднев, к изумлению команды и офицеров, отдал приказ "Дробь"! Огонь был прекращен не сразу, но через минуту вбитая в комендоров дисциплина взяла свое3.

– Чудо-богатыри, комендоры! Подносчики, братцы, никогда в жизни я не видел такой быстрой стрельбы! Всем после боя столько чарок, сколько влезет! Но лучше, чтоб больше пяти не влезало.

Ответом стало громкое довольное "Рады стараться, Ваше Вашвысокобродь", дружно рявкнутое хором из доброй сотни глоток!

– Теперь наводчики! Сукины дети, банник вам в ваши шестидюймовые задницы! И провернуть два раза!! Вы расстреляли почти сотню снарядов по неподвижной огромной "Асаме", и что? Я заметил одно, максимум два попадания. Если вы так и дальше будете рыб пугать, то нас япошки потопят, ей Богу потопят. Господа артиллерийские офицеры, вспомните, наконец, чему вас учили! Определите расстояние пристрелкой, а потом уже открывайте массированый огонь на поражение, и при отсутствии накрытий немедленно его прекращайте и пристреливайтесь заново! Погреба у нас не бездонные. Цель - "Нанива", стрелять по "Чиоде" разрешаю только тем орудиям, для которых "Нанива" и "Нийтака" будут вне секторов обстрела. "Асаму" можно оставить в покое. Снаряды использовать те, что привезли с "Корейца". Ну, с Богом ребята, огонь, и запевай!

– Наверх Вы…

Неожиданный выстрел из 47-мм пушки, установленной на грот-марсе, прозвучавший после рева шестидюймовок как-то неубедительно, прервал командира. Однако песня уже продолжала жить своей жизнью. Какого хрена, что за детский сад! Сказал же "не посылать людей к мелкашкам, пока не будет атаки миноносцев", чья это кретинская самодеятельность, лейтенанта Зарубаева? Нет, стоит, удивленно задрав голову к небесам, вернее, к грот-марсу… А, там же сладкая парочка, Авраменко со Зреловым, соловьи наши курские… Что, неужто Степанов таки решил от своих "любимчиков" избавиться столь экзотическим образом? Нет, вон он на палубе, грозит небу, вернее, опять же грот-марсу кулаком, и лицо у него недоброе такое… Я бы испугался на их месте… Так они что, САМИ туда полезли, без приказа??! Ну зайцы, ну, погодите! Воистину, опаснее дурака только дурак с инициативой.

– Лейтенант Зарубаев, пошлите кого-нибудь на марс спустить этих клоунов и ко мне их сюда, на мостик!

Так, развлекаться с шибко самостоятельными матросиками будем потом, что у нас происходит? "Кореец" таранит "Асаму"… "Чиода" ковыляет в сторону берега, причем, судя по тому, как он виляет, пытается управлять машинами, ну точно, присел кормой, да, Беляев сегодня в ударе, не ожидал, что у него получится хотя бы половина того, что он натворил. Что значит профессионально подготовленная команда и внезапное нападение. Ну, дай ему Бог удачи и остаться в живых!

Итак, четверо на одного! Но по сравнению с раскладом получасовой давности, двое, а скорее, полтора против шести мы хорошо продвинулись! А учитывая, что самый опасный противник - "Асама", вне игры, теперь у "Варяга" есть реальный шанс прорваться. Впрочем, утонуть тоже шансы есть весьма реальные. Но сейчас умный и верный, как показала наша история, план Уриу начинает работать против японцев. Изначально "Асама" должна была первой своей толстобронированной грудью встретить неповрежденный "Варяг", пытающейся прорваться мимо нее на полной скорости, и нанести ему максимальные повреждения, пока он будет ее обгонять. Сама она никак не могла пострадать от огня "Варяга" благодаря своей толстой броне4. За ним стояла "Чиода", отчасти из-за своего броневого пояса, отчасти из-за того, что ее просто больше некуда было приткнуть. Если же "Варяг" сможет прорваться мимо "Асамы" и все еще сохранит скорость большую, чем у тяжелого броненосного крейсера, то за него должны были приняться "Нанива" с "Нийтакой". Артиллерия "Варяга" должна быть к тому моменту частично выбита огнем "Асамы", и риск для этих небронированных крейсеров был бы минимальный. Третья резервная станция на пути "Варяга", если бы он прорвался и мимо второй пары, "Такачихо" и "Акаси". Слабые и медленные, но для инвалида должно хватить. Ну и на десерт, если "Варяг" чудом пройдет и их тоже - миноносцы. Проблема только, что когда из этого плана исчезает "Асама", то эффект напоминает дом, у которого вдруг одномоментно пропал фундамент. Теперь равномерно размазанная расстановка японских крейсеров начинала работать против них, так как "Варяг" был индивидуально сильнее любого из оставшихся противников! Теперь единственный реальный шанс нанести "Варягу" повреждения своей артиллерией, достаточно серьезные, чтобы притормозить его, имела пара "Нанива"-"Нийтака".

Несмотря на похожие имена, "Нанива" и "Нийтака" были кораблями из абсолютно разных поколений. "Нанива", ровесница "Корейца", флагманом Уриу являлась в основном за былые заслуги в войне против Китая. Корабль перевооружен новой артиллерией и с очень опытной командой. Тем не менее его систершип "Такачихо" Уриу предпочел держать в третьей линии, предназначенной для добивания уже поврежденного "Варяга". "Нийтака" же ее полная противоположность - новейший крейсер, только месяц назад вошедший в строй. Единственный из еще остававшихся на плаву японских крейсеров, который мог составить хоть какую-то конкуренцию "Варягу" в плане скорости, двадцать узлов против двадцати трех. Однако для "Нийтаки" это был не просто первый боевой поход, это был вообще один из ее первых выходов в море. В нашей истории ее артиллеристы стреляли в стиле своих коллег с "Варяга", очень часто, но абсолютно неточно.

Вообще в принципе абсолютная правильная концепция построения японского флота и практика его использования, на голову превосходившая в свой разумности постоянные русские метания, сейчас играла против японцев. Прежде всего, японцы при создании крейсерских сил не пошли по пути своих русских коллег. Те пытались создать большие, сильные и быстрые универсальные бронепалубные крейсера с большой дальностью, одинаково подходящие и для разведки, и для дальнего крейсерства, и для боя со своими коллегами (одним из вариантов реализации этого задания и стал "Варяг"). Увы, большинство компромиссов не может хорошо делать ни одну из возложенных на них задач по настоящему хорошо. Японские бронепалубные крейсера были типичными, ничем не выдающимися середнячками в своем классе. Причем середнячками из низшей половины шкалы. Ни по вооружению, ни по мореходности, ни по скорости они и близко не стояли с "Варягом", "Аскольдом" и "Богатырем", представителями новой русской крейсерской серии. Зато на сэкономленные на них деньги в Англии были заказаны шесть лучших броненосных крейсеров эпохи, один из которых сейчас медленно заваливался на борт на рейде Чемульпо. И последней каплей, перетянувшей весы на сторону Японии, была покупка перед самой войной в Италии пары броненосных гарибальдийцев, "Ниссина" и "Кассуги". Дальше - больше, типичной была практика собирать лучшие кадры со всего флота на кораблях двух первых броненосных отрядов, броненосцах Того и броненосных крейсерах Камимуры. А в случае необходимости качественно усиливать отряды легких крейсеров - просто временно придавать им одного-двух броненосных коллег. Но сейчас тот самый приданный броненосный крейсер с элитной командой, лучшими канонирами, на который, собственно, и была возложена миссия по уничтожению "Варяга" и "Корейца", вышел из строя. Теперь русская идея единичного сильного и быстрого бронепалубника получила шанс доказать, что и она не была целиком высосана из пальца.

Артиллеристы "Нанивы" и "Нийтаки" никак не могли пристреляться, впрочем, и о их коллегах с "Варяга" можно было сказать то же самое, но теперь в их стрельбе начала проявляться хоть какая-то система. Пока Зарубаев пытался нащупать правильные установки прицела залпами двух-трех орудий, дожидаясь падения снарядов предыдущего залпа и внося поправки. На стороне японцев была лучшая подготовка артиллеристов на "Наниве" и большее количество орудий в залпе. В минусе - два корабля хорошо стреляют по одной цели вместе, если они умеют это делать. А вот с подобной практикой у артиллеристов "Нийтаки" было плохо, и они своим беспорядочным огнем стабильно сбивали прицел "Наниве". Крейсера третьей японской линии, "Акаси" и "Такачихо", выбрав якоря, тоже направились к выходу из бухты на минимальных оборотах, давая возможность пристроиться второй паре и образовать единый строй. Для их орудий "Варяг" пока был далековато, что, впрочем, не мешало им тоже азартно по нему стрелять. Перестреливаться с "Варягом" по очереди, после того, как устаревший "Кореец" каким-то образом ОДИН вывел из строя "Асаму" и "Чиоду", как-то не хотелось. Все оставшиеся в строю японские крейсера постепенно выстраивались в кильватерную колонну, мимо которой предстояло проходить "Варягу", с преимуществом в ходе максимум в пять узлов. Это значит целый час под огнем всей четверки на дистанции не более двадцати кабельтовых. Хреново. Оправившись от неожиданности, японцы, действуя по первоначальному плану, шли параллельным с "Варягом" курсом и были полны решимости устроить ему теплую встречу и не менее теплые проводы. За крейсерами маячили низкие смертоносные тени четырех миноносцев.

Наконец-то усилия артиллеристов "Варяга" начали давать результат. Один из снарядов трехорудийного залпа лег таким близким недолетом у борта "Нанивы", что это можно было считать накрытием, остальные перелетами. Впрочем, хоть с борта "Варяга" это и не было видно, свое дело не долетевший снаряд все же сделал - пройдя под водой, он на последних каплях кинетической энергии, приданной ему пороховым зарядом орудия N3, врезался в борт "Нанивы". На полноценное пробитие его уже не хватило, трубка по "доброй" традиции русского флота не сработала на слабый удар, но старым плитам бортовой стали "Нийтаки" этого было достаточно. Два листа немного разошлись, пяток заклепок вылетел и в угольную яму правого борта стала ленивой струйкой сочиться вода. Мгновенно над "Варягом" пронесся ор главарта, которого, не смотря на стрельбу и пение, было слышно на баке. Лейтенант на всякий случай дублировал голосом данные об установках для стрельбы, передаваемые по системе центрального наведения на орудия (еще одно ноу-хау, которого не было на японских кораблях, при умелом использовании система центральной наводки, даже такая примитивная, как та, что была установлена на "Варяге" - бесценная вещь).

– Целик пятнадцать, возвышение восемь, все шестидюймовые орудия правого борта и носового плутонга - беглый огонь!

Как будто подслушав его, на слове "огонь" первый снаряд настиг и "Варяга". Облако разрыва закрыло мачту прямо над формарсом. Стальной дождь фирменных японских осколков - мелких и раскаленных добела - пронесся над всей носовой частью "Варяга", вонзаясь в палубный настил, подобно стальному граду. Правда, основная часть облака осколков ушла вверх в сторону кормы или была отражена формарсом, благодаря чему никого не убило, но пяток раненных "Варяг" уже имел.

"Ну что же, посмотрим, как поведет себя команда под огнем", - пронеслось в голове непроизвольно присевшего, но сразу заставившего себя встать во весь рост Руднева. Приумолкнувшая было в момент взрыва песня неожиданно громыхнула с новой силой и яростью, причем большинство певших произвольно перескочило на куплет с "желтолицыми чертями". Самое странное, что вместе с нижними чинами после попадания начали подтягивать и мичмана, командиры плутонгов. Пожалуй, впервые за последние несколько десятилетий на корабле Российского Императорского флота было полное единство и синхронность мыслей и чаяний команды и офицеров.

"Даже как-то не честно, меня прибьют, обратно в свое тело выкинет, должно, по крайней мере, а их? Вообще странно, такая деталировка событий, сам уже верю, что это все всерьез, но как… Блин, а ведь тех двоих курян на марсе, наверное, в клочья разорвало!" Легки на помине, как черти по вызову, явились Авраменко со Зреловым. Вид слегка ошалевший, потрепанные взрывной волной и слегка оглохшие, но бодренькие. От осколков их, видимо, спасло то, что скобтрап, которым они и посланный за ними марсовый спускались, был на противоположенной от взрыва стороне мачты. Ну и что с ними делать, расцеловать за то, что живы, или прибить на месте за своеволие? В который раз побуждения Руднева-1 и Руднева-2 разбежались в разные стороны.

– Явились, черти полосатые! Для вас что, прямой приказ командира в бою - это не повод подчиняться?

– Ваше Высокоблагородие, обидно сидеть под палубой и не пострелять по япошкам-то!

– Ну и много настреляли, по кому, кстати?

– Пятнадцать снарядов, по "Асаме"!

– А куда попали? Что молчим? Хоть акулу какую зацепили, нет? Ну какой придурок будет из 47-миллиметровок лупить с тридцати кабельтовых? Барахло вы, ребята, а не артиллеристы! Ну а попали бы, что "Асаме" ваши снарядики, слону дробина? Ладно, видите, на носу пару канониров с кровью на робах, осколками зацепило? Бегом туда, подмените их и отправьте на перевязку. Вот это настоящая работа, а не развлечение, а погибни вы на марсе, польза бы от этого была, а? Да, если кто из ваших еще на орудиях, по дороге заберите их и отправьте вниз. Пострелять еще успеете, сегодня только первый день войны, а не последний. Бегом!

Приняв попадание в стеньгу мачты за накрытие и простимулированая попаданием с "Варяга", "Нанива" тоже перешла на беглый огонь. Это было очень хорошо, потому что прицел ей был взят неправильно, и следующие четыре минуты ее снаряды стабильно ложились с перелетами. В отличие от снарядов с "Варяга", которые пусть и с очень большим рассеиванием, но все же вздымали десятиметровые всплески то справа, то слева, то с недолетом, то с перелетом, но главное, ВОКРУГ "Нанивы". Правда, попаданий пока не было, но нервы японцам уже трепали. Теперь дело за теорией вероятности и везучестью. Ну и неплохо бы уменьшать прицел вовремя, дистанция-то сокращается! Кстати, о дистанции.

– Минеры! Как будем проходить на траверзе "Асамы", разрядите в нее оба минных аппарата правого борта!

Возникший как из ниоткуда на мостике старший офицер, как всегда, имел свое мнение:

– Всеволод Федорович, может, побережем мины для целых японцев? "Асама"-то и так через минуту-другую бортом на дно ляжет, нам она больше не помеха, зачем тратить мины-то?

– Нам да, не помеха. Но Чемульпо останется японцам, и они вполне могут "Асаму" поднять. Мелко тут. Да, в борту у нее три дырки, причем одна очень большая, но наложат временные заплаты, доведут до ближайшего сухого дока, там она годик постоит и опять нам гадить будет. Опять же, надо скрыть следы того сюрприза, что мы им на катере привезли. А так хрен после наших мин они докажут, когда получена и откуда взялась та или иная дырка. Короче - не спорьте, лучше идите в кают-компанию и проследите, чтобы стреляли поточнее. Лейтенант Берлинг, старший минер наш, остался на катере, а как там Губонин с разберется с аппаратами, опыта-то нет. Проследите, пожалуйста.

"Заодно и мне мозги полоскать хоть пяток минут не будешь", - подумал уже молча Руднев.


1. 75-мм и 47-мм, ПМК.

2. Среди переживших бой был и получивший впоследствии второго Георгия за свой удачный выстрел Платон Диких.

3. Во время Гульского инцидента, расстрела 2-й эскадрой Тихого океана рыбаков, на прекращение беспорядочной стрельбы потребовалось не менее пяти минут.

4. На практике, в нашей реальности, учитывая непонятно низкую скорость "Варяга" при попытке прорыва, хватило и первой стадии плана, мимо "Асамы" "Варяг" пройти не смог.