"Самозванка" - читать интересную книгу автора (Джойс Бренда)

Часть 3 Женщина-убийца

Глава 19

Двери в библиотеку были крепко заперты. За дверями собралась вся семья Хардингов, Катарина, герцог Рудерфорд, его сын Дом и приглашенный к Джону врач. Джона привез домой брат. Фрэд Стэнхоуп был мертв.

Под дверью рыдала Виолетта. Прислонившись к стене, она заливалась слезами. Плача, она страстно молилась, чтобы Господь оставил Джона в живых. Обращение к Господу было необходимо, потому что не в силах человеческих перенести такой удар и выжить. В вестибюле особняка Рудерфордов осталась лужа крови. Бал завершился сразу же после несчастного падения. Потрясенные гости спешно покинули дом.

В конце коридора появилась Анни Сент-Джордж. Она была бледна, ее гладкое лицо казалось покрытым сеточкой морщин. Она подошла к дверям библиотеки и кивнула Виолетте.

— Скажите, что там происходит? Я должна знать, — смахивая слезы, спросила леди Гудвин.

Виолетту преследовало лицо Джона, искаженное страхом. Страшное предчувствие появилось у нее прежде, чем мужчины рухнули вниз. Навязчивое воспоминание стало для нее мучительной пыткой.

Падение Джона — это ее вина. Виолетта закрыла глаза, пытаясь отодвинуть от себя воспоминание о случившемся. Анни с состраданием наблюдала за девушкой. Виолетта не осмеливалась находиться там, где собрались все Хардинги, включая Блэйка. Она боялась посмотреть в глаза родственникам человека, который получил из-за нее смертельную травму. Господи, сделай так, чтобы Джон остался жить!

Анни ободрила Виолетту улыбкой и открыла дверь. Виолетта заглянула в библиотеку: на диване плашмя лежал Джон. Глаза его были закрыты. Он был белее снега. Над Джоном склонился высокий человек в темном костюме. Очевидно, это был врач. Залитые кровью рубашка и фрак валялись на полу. Блэйк стоял на коленях возле Джона и держал брата за руку. Виолетта видела только напряженную спину Блэйка. В головах у Джона стояли граф и графиня. Лорд Хардинг обнимал супругу, бессильно прильнувшую к нему, за плечи. Напротив старших Хардингов стояли Дом и его отец и внимательно наблюдали за процедурой врачебного осмотра.

Собравшись с мужеством, Виолетта вслед за Анни вошла в библиотеку. Она приблизилась к Катарине, и девушки молча обнялись.

— Господи, — прошептала Катарина. Почувствовав присутствие Виолетты, Блэйк весь напрягся. Взгляд у него стал холодным и твердым.

«Блэйк никогда не простит мне смерти брата», — думала девушка. Мысль эта легко читалась в глазах молодого человека.

Доктор выпрямился и отошел от дивана, и Виолетта смогла получше рассмотреть Джона. Голова его была перевязана. Там, где бинты успели намокнуть, повязка стала темно-розовой. Обнаженная грудь Джона тяжело поднималась и опускалась. Виолетта принялась плакать. На сей раз это были слезы облегчения. Слава Богу, Джон жив!

К доктору подошел старший Хардинг:

— Вы ни слова не сказали о состоянии моего сына. Насколько серьезна его рана? — Лицо графа было землистого цвета. За последний час он, казалось, состарился лет на десять.

— Мне не хотелось бы обнадеживать вас, граф, — мрачно ответил доктор. — Рана чрезвычайно серьезна. У вашего сына перелом позвоночника. Я намерен послать в клинику за своими ассистентами и распорядиться, чтобы они привезли с собой необходимое медицинское оборудование. Операция продлится всю ночь. Если к вечеру завтрашнего дня состояние лорда Фарлея стабилизируется, мы сможем перевезти больного в ваш дом. После этого начнется долгий период выздоровления.

— Он останется жить? — строго спросил граф. — Я хочу знать правду.

— Ваш сын молод и, кажется, силен. Он получил сильный ушиб головы, но не это тревожит меня более всего. Угрозой здоровью является сломанный позвоночник. Ваш сын вынослив, и, я надеюсь, он выживет.

— Так мой сын не умрет?! — шепотом выкрикнула графиня.

— Я надеюсь, что он стойко перенесет операцию и победит болезнь, — спокойно ответил доктор. — Все преимущества на стороне молодого организма. Однако послеоперационный период будет сложным, и, возможно, — доктор откашлялся, — полного выздоровления не наступит.

Блэйк, казалось, нервничал больше всех.

— Больной может восстановить свое здоровье полностью, а может — лишь частично. Операции на позвоночнике отличаются большой сложностью. Даже если она будет проведена блестяще, мы не можем объективно оценить степень поражения спинного мозга. Повторяю, двигательная способность может восстановиться полностью, а может лишь частично.

— Каков самый печальный исход операции? — спросил граф.

— Если спинной мозг сильно поврежден, то возможен паралич, полный или частичный.

— Паралич? Полный или частичный? Что вы, черт возьми, имеете в виду? — Блэйк был вне себя.

Катарина, оставив Виолетту, бросилась к Блэйку и обняла его за плечи. Она плакала молча.

— Не могу в точности указать степень возможной обездвиженности, — ответил врач. — Он может быть парализован полностью с сохранением единственной функции — речи; он может сохранить подвижность верхней части тела; если произойдет чудо и спинной мозг окажется не поврежденным, Джон излечится полностью.

В библиотеке воцарилось мертвое молчание. Графиня закрыла лицо руками и стала всхлипывать. По лицу Виолетты потекли слезы, которые она не стала утирать. Ясно было одно: Джон будет здоров, если случится чудо.

Граф обнял свою супругу. Графиня рыдала, спрятав лицо на груди мужа.

Виолетта поймала на себе взгляд Блэйка, полный горьких обвинений. Не в силах вынести незаслуженного упрека, она выбежала из библиотеки.

Два дня спустя Блэйк сидел возле кровати Джона. Сквозь распахнутое окно спальни в комнату струились яркие солнечные лучи. Доктор Браман с двумя ассистентами оперировал Джона всю ночь. Вечером того же дня молодого человека перевезли в Хардинг-Хаус. Время от времени Джон просыпался, но никого не узнавал.

Блэйк не отходил от брата. Он пристально всматривался в лицо Джона. Даже сквозь двухдневную щетину проступала безжизненная бледность. Блэйк почти не сомневался в том, что Джон полностью преодолеет свой недуг. Всем сердцем он желал брату выздоровления.

Время от времени молодой лорд вспоминал о Виолетте, и всякий раз на него накатывала волна злобы и раздражения.

Дверь в спальню Джона тихонько отворилась, и в комнату скользнула Катарина. Она устроилась на кровати в ногах больного. Едва улыбнувшись Блэйку, девушка погрузилась в созерцание Джона.

Катарина выглядела очень уставшей. Под глазами ее лежали темные тени, спутники тревоги и недосыпания. Она не покинула Хардинг-Хаус и упорно несла вахту возле Джона наравне с его родными. Блэйк вспомнил, что Катарину поселили в одной из комнат для гостей на третьем этаже.

— Пару часов назад он открыл глаза и посмотрел на меня, — тихо сообщил Блэйк девушке. В кладбищенской тишине спальни голос его прозвучал неожиданно громко.

— Он узнал тебя?

— Надеюсь, но не уверен. Он смотрел мне в глаза не более минуты.

На глаза Катарины навернулись слезы, она поднесла руку Джона к губам и поцеловала ее. Потом она положила безжизненную кисть себе на колено и замерла. Блэйк в сотый раз принялся внушать себе, что Джон непременно выздоровеет. У него просто нет другого выхода. Он наклонился и запечатлел на лбу Джона, чуть ниже края повязки, поцелуй. Блэйк прикасался к брату нежно, как к маленькому ребенку.

Джон вздохнул. Катарина и Блэйк напряглись.

Джон приподнял веки и устремил взгляд на Катарину. Неожиданно он улыбнулся.

— Привет, — раздался голос Джона. — Это просто возмутительно, что юная леди находится в спальне джентльмена, более того — прямо у него в постели.

Слова слетали с его уст небрежно, словно он выходил из состояния тяжелого похмелья.

Катарина прижала руки к груди, слезы закапали прямо ей на подол.

— Не означает ли твое появление в моей спальне, что я должен поступить как порядочный джентльмен?

Из глаз Катарины безостановочно текли слезы. Даже у Блэйка глаза стали влажными. Джон с удивлением взглянул на брата:

— Что это вы вздумали реветь вдвоем? — Улыбка его внезапно потухла. — Я что, пьян? Я чувствую себя как после хорошей попойки. Что происходит?

— Тебе ввели большую дозу морфия, ты и должен так себя чувствовать, — утешил брата Блэйк.

— Морфия? — переспросил Джон. — У меня такое ощущение, словно я плаваю. Я вижу кровать, но совершенно ее не чувствую.

— Не волнуйся. Скажи лучше, ты хорошо помнишь, что случилось?

Джон беспомощно переводил взгляд с Катарины на брата и обратно.

— Боже милостивый! Да ведь… перила второго этажа рухнули, и мы с Фрэдом полетели вниз, в вестибюль!

— Да, — подтвердил Блэйк, — так оно и было на самом деле. Стэнхоуп скончался. Твое счастье, Джон, что ты остался в живых. Ты ударился головой, поэтому-то она и забинтована. Но ты также ударился позвоночником, и тебе делали операцию.

— У меня сломана спина? — Джон был потрясен.

— Не унывай. Ты уже на пути к выздоровлению. — Блэйк светился счастьем.

— Вы что… хотите сказать, что сломанная спина это ерунда? — Джон с удивлением посмотрел на брата и подругу.

— Нет, конечно, период выздоровления будут долгим и тяжелым, — серьезно ответил Блэйк.

Джон смотрел теперь только на брата. В глазах его была тоска.

— Джон, скажи лучше, как ты себя чувствуешь? — стараясь быть беззаботной, спросила Катарина и тут же вскрикнула, потому что Джон крепко, как тисками, сжал ее руку.

— Джон?

Лицо брата показалось Блэйку лицом чужого, незнакомого человека.

— Головой я чувствую подушку, спиной я чувствую постель, но я вовсе не чувствую собственных ног.

Блэйк замер. Лицо Катарины покрылось смертельной бледностью.

— О Боже! — воскликнул Джон и отдернул руку. Он провел рукой по бедрам. — О Боже! У меня есть ноги, но я их не чувствую! Я не могу двигать своими собственными ногами! Блэйк!

От ледяного холода каменного пола у Виолетты ныли колени. Два дня она провела в маленькой старинной церкви двенадцатого века в непрестанной молитве о полном выздоровлении Джона.

Виолетта была измучена и измождена молитвой. Накануне вечером, молясь, она даже заснула, не поднимаясь с колен. Она так окоченела, что боялась, что не сможет подняться.

Внезапно девушка осознала, что больше не молится. Перед ее глазами застыли образы Джона и Блэйка. Последний молча укорял ее в болезни брата. У Виолетты сосало под ложечкой. Последние ночи ее мучили кошмарные сны. Ей мерещилось, что она снова стала бездомной, голодной, одинокой. Во сне она умоляла Блэйка позволить ей сесть в его экипаж, но он немилосердно оставлял ее одну на улице. Это видение то угасало, то с новой силой вставало перед ее внутренним взором. Виолетта отмахнулась от безжалостного видения и с новой силой принялась молиться:

— Отче наш, Иже еси на небесех…

— Простите, может быть, вам нехорошо? — раздался из-за спины девушки приятный мужской голос.

Виолетта слегка повернула голову и увидела священника в темной рясе.

— Спасибо, святой отец, со мной все хорошо.

Слова Виолетты не соответствовали действительности. Она была слаба, измождена и едва не теряла сознание. Девушка была раздавлена чувством собственной вины.

— Так ли это? — усомнился священник. На нее с сочувствием смотрели глаза пожилого человека, знающего цену добру и злу. — Не желаете ли вы побеседовать со мной? Я знаю, что вы провели здесь весь вчерашний день и первой из прихожан ступили в церковь сегодня. Не могу ли я облегчить ваши страдания?

Старик помог девушке подняться.

— Мой знакомый болен. Я прошу Господа послать ему здоровье. Я умоляю Спасителя не дать ему умереть, — прошептала Виолетта, не в силах избавиться от воспоминаний о Блэйке и о том, что он мысленно винит в случившемся ее. — Я прошу у Господа чуда, я хочу, чтобы больной выздоровел.

— В таком случае я присоединю к вашей молитве свою. Но помните: у Господа есть веские причины делать то, что он делает. И если ваш друг покинет этот мир или не сможет излечиться окончательно… на все воля Божья.

— Я была бы вам признательна, если бы вы сами вознесли молитву Творцу.

Виолетта снова опустилась на колени. Сколько времени прошло с тех пор, как Джон чуть не расстался с жизнью? Виолетта не помнила. Ах, нет, две ночи и два дня. У девушки болело все тело — это было напоминанием о том, что часть минувшей ночи она провела в молитвенном бдении.

Виолетта покинула церковь. Мир вокруг казался ей нереальным, выдуманным. День был пасмурным и хмурым. Ее знобило. Выходя из церкви, Виолетта поняла, что у нее нет с собой ни пальто, ни шляпки, ни перчаток.

Домой, в квартирку, которую она делила с Ральфом, идти не хотелось. Куда же ей отправиться?

Мимо девушки медленно катился наемный экипаж. Неожиданно для себя, еще не отдавая себе отчета в том, что она делает, Виолетта подняла руку и отчаянно замахала.

— Куда вам, леди? — спросил кучер.

— Хардинг-Хаус, — незамедлительно отозвалась девушка. Пульс у нее сильно частил.

По мере того как Виолетта поднималась по широкой лестнице, мужество медленно оставляло ее. Во рту у нее пересохло. Дыхание стало прерывистым. Осведомиться о здоровье Джона она намеревалась у прислуги, потому что опасалась встретить кого-либо из семьи Хардингов, особенно Блэйка.

Слуга распахнул перед девушкой дверь, и сей же час в вестибюле появился дворецкий. Лицо его было суровым.

— Леди Гудвин, добрый вечер, — поприветствовал ее дворецкий.

— Талли, скажите, как здоровье лорда Фарлея?

— Он уже пришел в сознание, но еще не встает с постели.

— Что сказал хирург? — с дрожью в голосе спросила Виолетта.

— Доктор Браман сегодня еще не навещал больного, но лорд Джон, придя в сознание, поговорил с леди Катариной и лордом Блэйком.

— Не кажется ли вам, Талли, что лорд Фарлей пошел на поправку?

Талли смягчился.

— Мне трудно ответить утвердительно, леди Гудвин. Все мы денно и нощно молимся о здоровье сэра Джона. Но пока он не чувствует собственных ног и не может двигать ими.

Виолетта пошатнулась и чуть не упала. Чтобы удержаться, она была вынуждена ухватиться за плечо дворецкого.

— О Боже, что вы имеете в виду, говоря, что лорд Фарлей не чувствует ног?

— Именно это я и имею в виду, — строго ответил Талли.

Виолетта отвернулась. В глазах ее стояли слезы. Так значит… он парализован. А что если… это навсегда? Это она во всем виновата.

— Что, черт возьми, тут происходит? — раздался требовательный голос Блэйка.

Виолетта резко повернулась и увидела, что Блэйк спускается по лестнице в вестибюль. На нем были помятые брюки и несвежая рубашка. Лицо его было каменным, глаза ледяными. Он направился прямо к незваной гостье. Виолетта неподвижно ждала его приближения.

— Что вы здесь делаете? — гневно спросил Блэйк.

— Я… я только хотела узнать, как чувствует себя Джон, — прошептала Виолетта.

— Я бы не хотел видеть вас в этом доме. Думаю, что никто этого не хочет.

Виолетта застыла на месте. Она не могла вымолвить ни слова.

— Блэйк! — наконец воскликнула девушка. — Я так виновата! Мне так жаль! Пожалуйста, скажите мне, что с Джоном все будет в порядке.

На самой высокой ноте у нее оборвался голос.

— Мой брат чувствует себя скверно. Он парализован. Вся нижняя часть его туловища обездвижена.

Виолетте не требовалось ломать себе голову над тем, что думает о ней Блэйк. Было совершенно ясно, что в случившемся он винит ее.

— Я тоже молюсь за него, — дрожа всем телом, вымолвила Виолетта.

— Как будто это имеет какое-то значение, — сумрачно процедил Блэйк. — До свидания, леди Гудвин. Полагаю, настало вам время вернуться туда, откуда вы появились в нашей жизни.

Виолетта медленно попятилась. Потом она развернулась и бросилась прочь из Хардинг-Хауса.