"Под золотым водопадом" - читать интересную книгу автора (Беннетт Глория)

I

Линда поставила на стол два подсвечника, вазу с цветами посередине. Теперь тарелки – две большие и две поменьше – для салата. Ножи справа, две вилки слева. А куда она спрятала кольца для салфеток? Линда стала быстро выдвигать ящички на кухне, потом вспомнила, что положила их в лакированный ящик китайского комода в гостиной. Колец было несколько видов – на все случаи жизни, даже с зимним пейзажем на черном лаке – подарок одного русского студента. А какие кольца взять для сегодняшнего ужина? С восточным орнаментом и стеклянными подвесочками – ведь когда-то они с Тимом увлекались Востоком. А эти кольца они купили в Индии. Когда это было? Четыре года назад. Она думала, что обязательно забеременеет после этой поездки. Напрасные ожидания... Ничего не получилось! И увлечение Востоком постепенно пошло на убыль. Однако сервировочные цвета она все равно подобрала с умыслом – синий кобальт и золотая охра. Золотые салфетки. Синие тарелки. Любимые цвета мужа.

А если поставить красные? Любовь, страсть, огонь...

Может быть, это именно то, чего так не хватало Линде все эти годы?..

Ассистент профессора тридцатидвухлетняя Линда Раймон читала курс лекций в университете о мировом женском движении, и каждый раз добавляла в свои лекции что – то новое – о литературе, сексе или кино. Надо же было чем-то привлечь молодежь... Студенты ее любили, многие до сих пор шлют ей письма через Интернет, хотя и закончили курс. Но сейчас она не читает лекций, ей дали долгожданный год отпуска – написать книгу, которая зачтется ей как докторская диссертация. Много ли она написала? Очень много – целый титульный лист.

С этой проклятой книги все и началось...

Еще месяц назад Линда Раймон считала себя счастливой женщиной. У нее было все: замечательный муж Тимоти, молодой тридцатипятилетний профессор политологии, прекрасная работа в университете, своя квартира в одном из самых престижных районов Нью-Йорка. Кроме того, совершенно здоровые, еще не старые и неразведенные родители в Калифорнии, верная и веселая подруга Мэг – искусствовед и владелица модной картинной галереи. Ну и много разных других хороших знакомых, не говоря уже о вещах. К этому реестру счастливых обладании необходимо было срочно прибавить два наиважнейших: ребенка и докторскую диссертацию. И для того и другого у нее есть целый год оплаченного отпуска. Она будет писать книгу и одновременно ходить по врачам, выясняя, почему до сих пор не забеременела.

С первого дня отпуска Линда решила засесть за работу. Никаких поблажек: валяния на диване с очередным бестселлером, прогулок в видеосалон за последней модной кинолентой, ланчей с подругами. Сначала дело: набросать план книги, подобрать нужную литературу, а уж потом можно и передохнуть немного. И полный порядок в делах: утром – сдача анализов, днем – работа за компьютером, вечером – общение с любимым мужем. Для начала надо съездить в Калифорнию – в Стэнфорд, в Гуверовский институт, – и покопаться в архивах.

Вообще-то можно было решить этот вопрос проще – через Интернет. Но какой-то бес толкал ее в спину: очень захотелось развеяться, а заодно навестить родителей. Вот уже двадцать лет, как родители прочно осели в Силиконовой долине – ее отец был компьютерщик.

В Пало-Альто, маленьком городке, что в десяти минутах быстрой езды от Стэнфордского университета, ничего не изменилось. Все так же голубело безоблачное небо. А состарившиеся мама и папа все так же бурно интересовались ее жизнью, только в орбиту их интересов вошли еще рассказы о лекарствах и витаминах. Да еще они пристрастились к телевизору – подсели на сериалы. А ведь когда она была маленькой, держать дома телик считалось в их кругу дурным тоном и признаком стадности. Линда бегала смотреть кино к подружкам. Кэролл, Брук...

У всех уже давно другие фамилии... Удивительно, мама помнит имена всех ее одноклассников – она состояла в родительском комитете. А имена ее бойфрендов путает. Хотя их было всего два: Фил и Тимоти. По теперешним меркам Линда просто святая.

– А как твой Фил? Когда у вас будет свадьба наконец?

– Мама, моего мужа зовут Тимоти! Ты нарочно путаешь? Мы уже семь лет женаты. Я знаю, ты хочешь эту дебильную свадьбу по всем правилам. Девочки в белых панталончиках с корзиночками цветов, пять подружек в одинаковых платьях на один вечер, но каждое по тысяче долларов. Но самый прикол будет, когда ты поднимешь бокал шампанского и скажешь: «А теперь выпьем за нашего дорогого Фила!»... Именно это меня и останавливает перед тратами на свадьбу.

Мама смеется, но потом грустно говорит:

– А зачем жить, если не устраивать себе праздников? Послушай, Джим... Я была у них в Нью-Йорке, это нечто. – И мама в десятый раз начинает рассказывать про свой визит к рассеянному зятю и ученой дочери.

А папа с умилением слушает и переспрашивает подробности, глядя на маму восхищенным взглядом. Линда с улыбкой наблюдала за родителями.

Неужели они так любят друг друга? Ведь они женаты почти сорок лет... Или просто хорошо воспитаны? Делать вид, что у тебя все прекрасно, – это ведь признак хорошего воспитания, не так ли?

Но потом, растрогавшись, решила позвонить Тимоти. Его не было дома. Она наговорила на автоответчик веселую ерунду и повесила трубку.

Вечером Линда решила взять реванш за мамин визит в Нью-Йорк – на этот раз уже она оттащила предков от телика и повела ужинать в ресторан.

– Японская пища очень полезна для здоровья, – авторитетно сообщила мама по дороге в японский ресторан. – Все японцы очень долго живут.

В ресторане папа оглядел меню и подмигнул дочери.

– А по мне, так нет ничего лучше нашего старика-гамбургера с кетчупом и горчицей. Правда, дочка?

Мама укоризненно посмотрела на отца.

– Он к старости стал опрощаться. Вспомнил свое детство в вагончике... Да мы с тобой, Линда, осчастливили своих мужей, научили их пользоваться ножом и салфеткой... А взять твое имя... Я-то хотела, чтобы тебя записали «Бланш Линда Хоппер», а отец написал в метрике «Линда Бланш» в честь своей сестры и упорно звал тебя Линда...

Ты же знаешь, твоего папу не собьешь... И я сдалась...

– «Линда» хорошее имя. Моя сестра мне была дороже отца с матерью. Хотя она и моложе меня, но всегда давала дельный совет. Жаль, что замуж не вышла, куда только мужчины смотрят. Чем я мог тогда ее еще порадовать? Она твоя крестная, ты знаешь?

– А где тетя Лин сейчас?

– Она теперь у нас помещица. Купила маленькую фруктовую ферму в Виржинии. Сливы, вишни, черешня. Кстати, вот бы куда нам съездить в отпуск.

– Джимми, это такая даль! А по деньгам в Париж дешевле слетать. И я тебя знаю – два дня ты будешь спать и есть вишни. А потом заскучаешь без своего компьютера, начнешь ко всем придираться от скуки, и мы уедем домой. Хотя в Париже то же самое было.

– Когда это я придирался к тебе? Исправно ходил с тобой по всем музеям, хотя ты и любишь меня поддеть иногда...

– Я знала, что выхожу замуж не за принца Уэльского... Но если честно, мы с тобой идеальная пара, а вот как Линда? Ты счастлива со своим мужем?

Какая-то ты грустная, усталая...

– Мама, ты задаешь странный вопрос. Я свой брак мезальянсом не считаю. Мы поженились студентами, вместе получили работу...

– А почему твой муж учился в докторантуре вместо тебя? Почему ни копейки не внес за квартиру? Если бы не твой дедушка, вам бы и жить было негде... Кстати, вы за нее уже все выплатили?

А когда ты будешь писать докторскую? Года идут, мозги уже не те, что раньше. Мне кажется, давно настала его очередь создавать тебе условия для комфортабельной замужней жизни...

– Мама, ну что ты завелась? Ешь свое суши спокойно. Ты же знаешь, какие в Нью – Йорке квартиры дорогие, да еще с видом на Централ-парк.

Расплатимся потихонечку. Моя диссертация?.. А как ты думаешь, зачем я сюда приехала? Не только вас навестить. Мне дали отпуск. Вот напишу книгу, защищу по ней докторскую. Все идет нормально, мы с Тимоти тоже идеальная пара. А после докторской я вплотную займусь ребенком – сдам анализы, буду пить таблетки...

– Об этом я уж и спрашивать боюсь. Ну прости меня за мою нетактичность...

– Ну что ты, мамочка, я тебя люблю...

– И я тебя люблю, моя девочка...

Домой вернулись поздно. Но Тимоти на звонок не ответил. Линда подумала и сказала в трубку:

– Тим, позвони мне, я уже скучаю.

Ночью раздался звонок.

– Привет, Линда, это я. Я звоню не из дома. Мы с приятелем поехали на рыбалку. Вот зашел в местный бар...

– Тим, какая рыбалка? Ты же удочку ни разу...

– Все, деньги кончаются. Целую. Не звони. Я сам позвоню, когда вернусь.

Линда уже не могла заснуть. Взяла книгу, пролистала. И вдруг все эти научные изыскания показались ей такими ненужными – ни ей, ни будущим читателям. Надо было дома остаться. Поехали бы вместе. Ведь мы давно никуда не ездили. Весь отпуск проторчали в Нью-Йорке, Тимоти пропадал в библиотеке с утра до вечера. А я чего делала?

Ходила в «Метрополитен» на бесплатные симфонические концерты, учила итальянский язык, читала Данте, на которого никогда не хватало времени... Типичный синий чулок. Может, постричься? И что это изменит? Буду синий чулок со стрижкой... Тут все дело в состоянии души.

Линда с наслаждением потянулась под маминым пуховым одеялом. Нет, все-таки мама молодец! Как она умеет наладить быт, какой комфорт везде! Льняное хрустящее от чистоты постельное белье с каким-то обалденным ароматом лимонной свежести, удобные подушки, всюду цветы, абажуры ламп с двух сторон кровати точь-в-точь повторяют рисунок занавесок. На таком ложе только детей делать – румяных, толстых и веселых. Линда подумала о Тимоти. Вспомнила его глаза, когда он снимал очки – немого рассеянный взгляд, но в них была какая-то скромная порочность. Линда от этого заводилась. Ей нравилось в нем все – безволосая грудь, белая кожа, даже его легкая сутулость.

Может быть, их секс кому-то показался бы скучным, но Линда любила Тимоти. Любила его всего – его запах, рассеянность, их однообразный секс и даже то, как он мылся под душем, никогда не задергивая полностью занавеску и заливая все вокруг.

Поэтому Линда всегда мылась после него и все за ним убирала. Раньше, живя у родителей, когда у них была еще только одна ванная комната, Линда, как самая маленькая, шла под душ первой. И эта смена семейной очередности стала для нее знаком взросления. Хотя Тимоти был старше ее на три года, она чувствовала себя старшей в их маленькой семье.

Работа в архиве заняла полных четыре дня. Линда перекопировала уйму бумаг и вдруг нервно засобиралась домой. Отец расстроился и хотел было обидеться, но мама на него выразительно посмотрела и сама стала торопить Линду с отъездом.

Линда прилетела в Нью-Йорк днем. Тимоти дома не было. Служебный телефон ответил его голосом с автоответчика, но Линда ничего говорить в трубку не стала. Ее удивило, что в спальне и в гостиной был такой бедлам, словно в день ее отъезда объявили воздушную тревогу и Тим метался по квартире в поиске необходимых вещей для эвакуации.

Возможно, его просто неожиданно пригласили на эту самую рыбалку и он так собирался. Она снова прошлась по гостиной и вдруг вспомнила про мигающую красную кнопку автоответчика.

«Вам два сообщения», – объявил голосом робота автоответчик. Наверно, это мои два. Странно, неужели нам никто не звонил все время?

«Дорогая Линда! Это я, Тим. Прости, что так по-свински поступаю. В смысле – оставляю такое сообщение. Но я не знаю, как еще сказать. Я ушел от тебя. Совсем ушел. Прости. Я полюбил другую женщину. Я все оставляю тебе – и свой компьютер тоже, потому что я себе уже другой купил, новый... Я несу чушь, извини. Но я волнуюсь. Я, конечно, приду за остальными своими вещами и книгами, и мы все обговорим, ну, юридическую сторону. Не думай, что ты в чем-то виновата. Ты ни при чем. Ты была очень хорошей. Это только моя проблема. Но, знаешь, каждый человек имеет право на любовь...»

Сообщение оборвалось. Потом последовало второе.

«Это опять я. Я все сказал. Меня сейчас нет в городе. Я вернусь через пару недель. Мы обязательно увидимся. Но я уже несвободен и обратного пути нет. Прощай. Спасибо тебе за все. Да, кстати. Я отдам тебе деньги – за квартиру и вообще... Не думай, что я тобой пользовался, это не так. Я тебя любил. Но все рано или поздно кончается... Прости меня...»

Линда сглотнула слюну и медленно опустилась на пол. В голове у нее странно зазвенело. Она пыталась принять какое-то решение. Надо бы позвонить...

Но кому? Ей даже пришла в голову мысль позвонить Тиму и с ним посоветоваться, как она обычно делала в сложных ситуациях. Но она тут же спохватилась и засмеялась. Смех перешел в рыдания. Потом слезы высохли, и она сказала себе: не может быть! Это шутка. Она опять нажала на кнопку автоответчика. Если он стер мои сообщения, значит, был здесь на днях... Значит, он был в городе, когда мне звонил. Значит, врал мне про рыбалку... Господи, да рыбалка ерунда, он врал мне про все остальное...

Другая женщина... Сколько она у него уже – неделю, месяц, год?.. И все это время он мне врал, а я ничего не замечала... Но не все же такие идиоты, как я... И он здесь. В Нью-Йорке. Надо его найти.

Линда заметалась по комнате в поисках записной книжки, потом вспомнила, что не вынимала ее из сумки. Так, сейчас позвоню его другу. Рой хороший парень, часто ужинал с нами, приводил подружек...

– Рой, привет, это Линда Раймон... Как дела?

– Хай, бэби! Все о'кей. Как ты?

– Рой... Послушай, не валяй дурака, ты ведь все знаешь?

– Что знаю? Расскажи, буду знать...

– Ты же его лучший друг, какого черта? Ты знаешь, что он ушел от меня? Где он? С кем?

– Ох, слушай, ну что я могу сказать... ну, бывает. Мужики такие странные существа. Меня вот тоже моя подружка бросила на днях. Чего теперь делать прикажешь? Вешаться, что ли...

– Слушай, ты, чертов ублюдок, что ты придуриваешься? Плевать я хотела на твою сто первую подружку по койке! От меня ушел муж! У нас была семья, мы жили семь лет... Так не уходят... так просто не уходят...

– А как уходят? Дают объявление в «Нью-Йорк таймс»? Ставят шоу на канале MTV? А если ты решила меня оскорблять, то вообще катись, не хочу я ничего тебе говорить... – В трубке раздались короткие гудки.

– Фак ю, сукин сын! – закричала Линда в гудящую трубку.

Она сама не могла понять, почему так сорвалась... Хотя, конечно, понятно. Рой все знал с самого начала, и он никогда ничего не скажет ей про Тимоти. Кстати, от ругани стало легче. Вот так человек проверяется в экстремальной ситуации.

Хорошее воспитание – это когда ты сохраняешь любезность при любом раскладе. Мило всем улыбаешься. А потом идешь в спальню и вешаешься...

Значит, повезло, что у Линды в крови циркулирует не только аристократическая кровь Глэдисонов, но и деревенская – густая, ядреная кровушка простых ребят из семейства Хоппер.

Еще один был дружок, кажется Дафти. Вот его визитная карточка: «Бернард Дафти, юрист». Очень мило, заодно и посоветуемся...

– Алло? Можно мистера Дафти? Хай, Берни, это я, Линда... Нет, нет... я просто хотела узнать, правда ли это? Может, это шутка? Хорошо, давай поужинаем сегодня... В семь часов? Замечательно. Да, я знаю это кафе... Хорошо, буду.

Господи, уже легче. Все-таки адвокаты приятные люди, что бы там ни говорили. Деловые. Ну почему, почему я должна встречаться с каким-то адвокатом, которого видела всего-то два раза? А не с тобой, Тим? Почему? Теперь можно звонить Мэг. Ей ничего говорить не нужно. Она и так поймет.

– Мэг, послушай, какую запись мне оставил Тим...

– Говно какое! Вот гадина! Я сейчас приеду к тебе! Ты в порядке? Слушай, давай я с Корой приеду... Ладно? Она сейчас у меня в офисе...

Кора Мортон была их новая подружка. Доброжелательная, изящная афроамериканка, дизайнер по интерьерам, а заодно и агент по продаже своих и чужих интерьеров. И еще она по воскресеньям пела в церковном хоре. Бедная Мэгги! Испугалась, что одна не справится.

Девицы привезли сандвичи с тунцом и беконом.

Кора немного была смущена, но сочла своим долгом извиниться за приход и выразить соболезнование. Мэг тут же закурила и начала рассуждать:

– Видишь, он тебе деньги обещает... Все-таки не совсем подлец, квартиру делить не будет. Значит, так – или он получил Нобелевскую премию за свои опусы, или ушел к богатой бабе. Откуда у него деньги? Или просто временно смягчает удар, дескать все оставляю... бла, бла, бла... Я хороший, ты хорошая, только на тебя не стоит, прости, любимая...

– Но ведь были какие-нибудь тревожные звоночки? – спросила Кора. – Например, запираясь в ванной, вел долгие разговоры с кем-то по телефону...

– Я не помню, я сейчас ничего не помню... Он все время с кем-то говорил по телефону. Я никогда не слушаю, ему звонит уйма народу. Особенно перед экзаменами.

– Но где он бывал без тебя? Где он ее подцепил? – Мэг была полна решимости во всем разобраться.

– Мэгги, это так просто, – вдруг разгорячилась Кора, – где угодно: на конференции, в метро, в кафе, на парковке, на экзаменах. В гостях. Если что-то возникает, то все так быстро случается... А может, это какое-то колдовство? Можно, кстати, пойти к ясновидящей. У меня есть адрес.

– Кора! Ты в это веришь? Кому нужен ее муж – без денег, да и красотой не блещет? Кто его будет привораживать?

– Подожди, Кора... Я согласна, давай пойдем к этой ясновидящей... Только завтра... А сегодня вечером я встречаюсь с его другом-адвокатом...

– Учти, этот друг на его стороне. Он правды не скажет. Хочешь, я с тобой пойду?

– Нет, Мэг, я хочу пойти одна. Тогда он мне все-таки скажет что-то правдивое, хоть что-то...

– Бедная Линии, держись! У нас время ланча кончается. Я тебе буду звонить каждый час, хорошо?

А ты снимай трубку, чтобы я знала, что ты жива!

– Линда, я тебе позвоню вечером насчет этой ясновидящей, надо к ней записаться... Не сдавайся.

Мы на твоей стороне.

Подруги ушли. А Линда вдруг почувствовала страшную слабость. Она легла в постель, которая еще пахла Тимоти, и начала перебирать подробности их совместной жизни, время от времени впадая в полудрему.

Они познакомились с Тимоти в библиотеке Принстонского университета. И сразу между ними что-то возникло, какая-то удивительная легкость в общении. Линда обычно была немногословна, уставала от необходимости поддерживать разговор, если это было ей неинтересно. От многих молодых людей ей просто хотелось спать. Но, прощаясь с новым знакомым по имени Тимоти Раймон у дверей своего общежития, она вдруг загрустила. Тимоти тоже загрустил.

– А завтра ты пойдешь в библиотеку? – спросил он с надеждой.

– Вообще-то завтра воскресенье, – ответила Линда. И я собиралась постирать вещи и наконец-то убраться в комнате, подумала она.

– А что ты делаешь в воскресенье? – тотчас спросил Тимоти.

– А ты?

– Можно пойти... погулять, – предложил Тимоти.

– То есть ты меня приглашаешь? – радостно поинтересовалась Линда.

– Да, если ты не против или там других планов нет... А может, мы сейчас пойдем куда-нибудь, если, конечно, ты не против...

Линда была не против.

Прощаясь ночью, они поцеловались, потом еще и еще раз. И договорились пойти куда-нибудь в воскресенье.

Воскресная прогулка была упоительная. Ручеек их беседы не пересыхал. Тимоти занимался политологией, прочел уйму книг, и их мнение об авторах удивительным образом совпадало. В отличие от Фила Тимоти любил и умел слушать и смотрел при этом так благодарно понимающе, словно ему открывали неведомые миры. Через месяц их разговоры стали настолько доверительными, что они поделились своим нехитрым сексуальным опытом и решили его расширить. А заодно и обогатить свое общение на словах общением на деле.

Через некоторое время Тимоти предложил Линде провести каникулы с ним у его родителей.

– А что ты им скажешь? – спросила обрадованная и встревоженная Линда.

– Я скажу, что ты моя герлфренд, нет, моя невеста... – И он серьезно посмотрел на Линду.

– Это правда? – спросила она. – Правда, что я твоя невеста, или это такой прикол для предков?

– А ты не против, чтобы это было правдой?

– Я не поняла, это что, предложение руки и сердца?

– Ну вроде бы так, пробное... А с кольцом будет чуть позже...

Линда была счастлива. Она тут же написала письмо родителям и пообещала в следующие каникулы обязательно приехать, но уже с женихом.

Линда и Тимоти сняли маленькую студию возле университета и жили там до самого конца учебы.

Это были счастливые годы. Линда устроилась работать в библиотеку. Чтобы были хоть какие-то деньги на арендную плату. А Тимоти взял для изучения еще несколько курсов, чтобы наверняка поступить в аспирантуру, и подал документы на дополнительную стипендию – фант. Гуляя перед сном по маленькому студенческому городку, они решили, что жить будут только в Нью-Йорке. Сам Тимоти вырос в маленьком скучном городишке и всегда мечтал поселиться в большом городе. А не в пригороде, пускай даже и богатом. Правда, о богатых пригородах он знал лишь теоретически. Его семья была весьма скромного достатка. И в Принстон он поступил исключительно благодаря своему трудолюбию, упорству. Ну и, конечно, способностям. А Линде вообще было все равно где жить – она как раз выросла в этом самом богатом пригороде и в благополучной семье. А это делает человека на удивление покладистым.

После защиты дипломов родители Линды торжественно сообщили ей, что перечисляют на ее счет долю в дедушкином наследстве. Но при условии, что она купит себе квартиру и продолжит учебу в аспирантуре; Линда была очень растрогана. Квартиру в Нью-Йорке они выбрали себе шикарную.

Не по габаритам, конечно, а по району. Две маленькие спальни, маленькая кухня. Маленькая гостиная – она же и столовая. Но окна выходили на Централ-парк! И за право поселиться в этом престижном доме их документы целый месяц проверяли в офисе – домоуправлении.

– Называется, свободная страна! – возмущалась Линда. – Самый настоящий полицейский режим.

– Да ладно тебе, забудь свои левые замашки. – Тимоти был настроен очень миролюбиво. – А если бы ты оказалась агентом КГБ или террористкой?

Как пульнешь из калаша по парку... А там по утрам бегают сотрудники ООН. И начнется третья мировая война...

– На тебя плохо действует частная собственность. Впрочем, это главная беда всех профсоюзных лидеров из простых рабочих семей. Вот так их перекупали акулы капитализма и толкали на измену своему классу.

– В данном случае акулой был твой покойный дедушка. А ты выступаешь как его представитель.

Так чем же ты недовольна?

– Тем, что ты очень быстро сдал свои позиции.

Я рассчитывала на более сильное сопротивление...

Но сопротивление было слабым и в принятии другого, не менее важного решения – в аспирантуре стал учиться Тимоти. Своего гранта он не получил, так что пришлось довольствоваться грантом имени дедушки Ричарда Глэдисона, а Линда начала работать помощником профессора и подготовила самостоятельный курс по истории мирового женского движения. Потом она стала параллельно читать курс о сексуальной революции в жизни, кино и литературе. Потом курс о профилактике борьбы против домашнего насилия. Ей даже дали премию от какого-то левого женского журнала и пригласили на конференцию.

Короче, их трудовую деятельность можно было обозначить так: Тимоти делает научную карьеру, Линда зарабатывает деньги. В Нью-Йорке они наконец-то поженились.

В один из будних дней с тройкой друзей пошли в мэрию и их торжественно провозгласили мужем и женой. На Линде было красивое бирюзовое трикотажное платье. Оно так вызывающе облегало ее фигуру! Даже ее подружка Мэг в шутку возмутилась:

– Почему ты такие платья так редко надеваешь? Сколько лет тебя знаю, а до сих пор не ведала, какая у тебя клевая фигура!

Когда выходили из милого зальца бракосочетания, секретарша вручила им свидетельство и предупредила, что нужно обязательно сходить в соседнее здание и поставить там печать у судьи Дрейка. А то их бракосочетание будет недействительным.

– Хорошо, – сказал Тимоти, кладя сертификат в карман пиджака. – Сейчас схожу.

Во дворе их ждали еще пять человек с шампанским и бокалами. Выпив за молодых, отправились в ближайший ресторанчик, оттуда в кондитерскую – есть торт. А оттуда в ночной клуб, где играли классную музыку и можно было танцевать хоть всю ночь.

Что они и сделали.

Поставил Тимоти печать или нет, Линда не знала.

Господи, надо посмотреть! Где это свидетельство? Линда соскочила с кровати и стала рыться по ящикам комода. Вот эта кожаная папка с документами. И вот их злополучный сертификат...

Выходит, они и женаты-то по-настоящему не были. А их свидетельство недействительно. Может быть, именно в этом все дело? Но они так хорошо жили! Линда бы и архангелу Гавриилу не поверила, если бы он слетел к ней и сообщил, что Тимоти от нее когда-нибудь уйдет... А если сейчас поехать в суд и все оформить? Тогда развод затянется и Тимоти, может быть, передумает и вернется к ней... И что будет дальше? Новый медовый месяц или тяжкая супружеская повинность, потому что больше некуда деться? Да что я, в самом деле? Мне всего тридцать два года! Я же не старуха... неужели меня никто больше не полюбит? А ребенок? Как же ребенок, о котором я так мечтала? Ну хорошо, возможно я кого-то и встречу, возможно меня опять полюбят и женятся на мне... Это займет не меньше трех лет... Еще три года без надежды на ребенка? А если у меня бесплодие и надо лечиться годами?

Смогу ли я родить в сорок с лишним лет? Линда зарыдала от горя. Все, все пропало...

Вдруг она взглянула на часы. Начало седьмого!

Она же опоздает на встречу! Линда побежала в душ, потом стала вытряхивать одежду из шкафа – вит брючки, серый тонкий джемперок, все такое серенькое, неброское... Мышь, настоящая серая мышь!

Она начала сушить феном волосы. Господи, да сохните вы быстрее! Надо и вправду их отрезать. Теперь ей некогда ходить по квартире с мокрыми волосами, она начнет энергичную деловую жизнь – короткая стрижка, элегантные аксессуары бизнес-леди, холодный тон, полный значимости. Чушь собачья, какой бизнес, она социолог по образованию...

Просто однажды она вела семинар по проблемам сексуальных приставаний на работе в одной крупной корпорации. Боже, какие там были роскошные женщины! Таких не бросают, это уж точно.

Без пятнадцати семь Линда неслась по улице, такси брать не было смысла из-за уличного трафика, а до метро идти ровно столько, сколько до этого злополучного кафе...

Бернарда Дафти она узнала тотчас. Это был чернявый крепыш, в прекрасном темном костюме и умопомрачительно дорогом галстуке. Всем своим видом он выказывал почтение к Линде и радость не только от встречи с ней, но и просто от самого факта ее существования на этой планете. Первые десять минут они рассаживались, перебрасываясь ничего не значащими фразами: очень приятно – вам удобно? – не стоит беспокоиться, мне прекрасно – нет, вам правда удобно? может быть, пересядем? – да нет, мне на самом деле замечательно, мне так хорошо, что я просто расплачусь от счастья...

Тут Линда поняла, что переборщила, потому что мистер Дафти слегка изменился в лице и насторожился. Наверно, набор штампованных фраз был у него специальным приемом для разрядки атмосферы...

Линда заказала кофе латте и свой любимый чиз-кейк, хотя раньше ни за что бы не стала пить кофе в семь часов вечера. Мистер Дафти попросил стакан минералки. Линда поняла, что за себя она заплатит сама. Впрочем, это даже лучше.

– Дорогая Линда, мне очень жаль, что наша встреча происходит при столь неловких обстоятельствах. Мне очень, очень жаль... Я готов помочь вам, если сумею...

Линда молча смотрела на белую шапочку сливок в ее высоком стакане. Она никак не могла начать разговор. Ей вдруг стало невыносимо стыдно что-то выспрашивать. Выпытывать и рассказывать почти незнакомому человеку про себя, Тима и их отношения.

– Я вас понимаю. Задавайте мне простые вопросы. А я вам буду просто отвечать.

– Хорошо... Это правда? Что он ушел?

– Да.

– Он не передумает? Возможно, это просто кризис, случайная связь?

– Думаю, что нет. Это серьезные отношения. Они собираются пожениться. Она ждет ребенка. Сейчас они живут вместе. И, как я знаю, ваш брак не был правильно юридически оформлен? Поэтому формальности развода только морально-этические? Не так ли?

– Подождите... Вы так много мне сказали сейчас. Я должна все это переварить... Как давно это длится?

– Около года. Но по-настоящему серьезно вопрос встал месяц назад.

– То есть у нее срок один месяц?

– Я не в курсе таких подробностей, но вероятнее всего.

– Но почему он не сказал мне сразу? Почему скрывал?

– Я же сказал, это вопрос этический. Вас не в чем упрекнуть. Тиму было тяжело делать вам больно. Еще больше его смущало, что вы ничего не замечали, хотя он и делал попытки... э-э... намекнуть вам...

– Но кто она?

– Студентка. Из очень состоятельной семьи.

– Студентка? Из его университета?

– Она уже перевелась в другой университет. Они познакомились на вступительных экзаменах.

– Значит, это началось в мае прошлого года... Я совершенно ничего не замечала... наверно, я действительно очень недалекая женщина...

– Вы очень порядочная женщина... И немного простодушная, как все женщины такого... такого образа мыслей.

– А она? Она не такая?

– Ей этим летом исполняется восемнадцать. Она еще очень молода. И очень богата.

– Я тоже не бедная... Это же не ее деньги, а ее родителей.

– Дело в том, что существуют такие огромные деньги и такие возможности, которые не укладываются в наше обычное представление о богатстве и бедности.

– Ее папа случайно не Билл Гейтс?

– Почти. Только не папа, а она сама и ее брат.

Их родители разбились на собственном самолете шесть лет назад. И они с братом владеют состоянием, которое оценивается в сотни миллиардов долларов. Ее зовут Джуди Торн.

– Господи, да зачем ей нужен Тим?! Что она в нем нашла?

– Странный вопрос от любящей жены, хотя и бывшей. Любовь зла, как говорила моя бабушка.

– Вы думаете это надолго? Она ведь его бросит, правда?

– Этого я не знаю. Пока она готовится стать матерью его ребенка и целая команда мастеров шоу-бизнеса пишет сценарий их свадьбы.

– Даже так? И что там будет, в этом сценарии?

Прыжок священника в Ниагару? Свадебный стол, накрытый в Большом Каньоне?

– Вы недалеки от истины. По секрету вам скажу, Джуди хочет, чтобы их обвенчали под водопадом в лучах заходящего солнца. А они с Тимоти будут на белых конях.

Линда засмеялась. Это было так дико для них с Тимом. Они никогда не интересовались светской хроникой, презирали все эти дорогие заморочки...

Белые кони, водопад...

– А почему водопад должен быть в лучах заходящего солнца?

– Потому что он будет тогда золотым. И невеста в белом на белом коне будет выглядеть очень эффектно.

– Вы уверены, что Тим не свалится с лошади?

– Он сейчас берет уроки верховой езды.

Бернард говорил это на полном серьезе, а Линда от этого еще громче смеялась на каждую его фразу. Наверно, у нее просто начиналась истерика.

– Постойте, они же промокнут под этим золотым водопадом?

– Там все продумано. Делают такой навес из тонкого хрусталя. Вода будет вокруг обтекать брачующихся, словно рама... Над этим дизайном работает тьма народа.

– Скажите, она красивая? Не бойтесь, я не буду бить посуду и кидаться в вас остатками десерта...

– Я надеюсь на это, леди... то есть на ваше благоразумие. Что же касается мисс Торн, то она мила.

Как мила любая девушка в ее возрасте.

– И последний вопрос. Почему вы так хорошо информированы обо всем этом?

– Это самый опасный вопрос в нашем разговоре, Линда. Я буду шафером на свадьбе со стороны жениха... Простите меня, но так получилось...

– Вы как будто знали, что я вам позвоню.

– Я собирался вам сам позвонить завтра по просьбе Тимоти. Но вы обогнали время.

– А вот теперь совсем последний вопрос. Я могу видеть Тимоти? Или он теперь не будет встречаться со мной никогда? Все-таки семь лет брака, пускай и не правильно оформленного, дают мне право на последнее свидание... Я знаю, вы увидите его или будете ему звонить. Передайте следующее: я спокойна и не буду устраивать сцен. Но я настаиваю. Настаиваю на последнем ужине. Если он действительно хочет все мирно уладить с морально этической стороны, как вы выразились.

– Вы обещаете, что не будете делать глупостей?

– Я клянусь всеми святыми. Если я сделаю глупость, можете смело отправлять меня в тюрьму или в сумасшедший дом.

– Я все передам Тимоти, и он вам позвонит на днях. Позвольте мне оплатить ваш кофе и десерт... А я вот сижу на диете и ничего не ем после шести часов вечера. Начал полнеть после тридцати пяти почему-то. Я вам так завидовал, когда вы ели чиз-кейк...

– Приятно, что в моем положении я еще вызываю зависть...

– Линда, вы не представляете, какая вы замечательная. Я восхищен вами. Вы так держитесь. Я очень надеюсь на продолжение нашего знакомства...

– Спасибо. Взаимно. До свидания. – Линда вышла из кафе, не дожидаясь мистера Дафти. Она шла по улице, и мысли ее вспыхивали и сгорали, как светлячки на огне.

Да, этого никто не мог ожидать. Это стихийное бедствие. Цунами налетает – и все сметено. Людишки с их простыми домашними мыслями об ужине и ночлеге, дома, города... Просто неожиданно из другого мира появляется молодая, красивая, фантастически богатая девочка. Устоять невозможно.

Американская трагедия. Слава Богу, что сейчас конец двадцатого века. А то бы он меня просто убил ради своей свободы. Бедный Тимоти. Вот чего тебе не хватало в нашей жизни. Тебе не хватало другой жизни. Жизни, которую ты видел только в кино.

Тебе не хватало золотого водопада. И ты его получил. Гуд лак! Счастливо! Я за тебя рада!

Линда вернулась домой и стала ждать звонка от Тимоти. Прошел день, а он не звонил. Зато позвонила Кора и спросила, не передумала ли Линда идти к ясновидящей. Линда не передумала.

На следующий день они втроем отправились на поиск приключений. Линда рассказала подругам про встречу с Бернардом Дафти и про Джуди Торн.

– Вы о ней слышали?

– Да кто не знает Джуди Торн?! О ней все женские журналы пишут. А ее брат Винсент Торн купил студию в Голливуде. В прошлом году она бросила тусоваться и решила наконец-то пойти учиться...

– и тут же подцепила моего мужа...

– Линда, но это просто сказки братьев Гримм.

Это невозможно! Ты уверена, что этот Дафти не врет? И на самом деле это просто дешевка из бара, а ему стыдно об этом говорить? Жениться на Джуди Торн – это то же самое, что слетать на Луну и привезти оттуда невесту.

– Ну кто-то женится на этих богатых девушках, они же не на Луне живут...

– На них женятся такие же богатые мальчики...

Кора вмешалась в разговор.

– Но я слышала, что у них от денег крыша едет.

Они колются, и у них проблемы разные. Может, ей просто захотелось обыкновенного парня без всяких прибамбасов. Который будет ей благодарен за эти миллионы и не будет задирать нос.

– Логично, – отозвалась Мэг, – и все-таки ты бы за ним последила, за Тимоти.

– Я похожа на маньячку? Я обещала этому типу, Берни, что не буду делать глупостей... Послушай, Кора, мы куда едем? Нас тут не убьют?

– Не бойтесь. Вы со мной. Я тут выросла и все знаю. Нет, это очень приличное место и самое безопасное во всем Гарлеме.

Девушки вышли из машины, но шофер наотрез отказался их ждать.

– Ничего, я позвоню одному другу, и он нас отвезет домой. Если он не в тюрьме, конечно.

– Кора, ты ничего не рассказывала нам о своих друзьях...

– Девочки, расслабьтесь. В нашем классе учились разные ребята. Один, между прочим, стал сенатором. А этот так, дурака валяет. Я была его первая любовь, но без взаимности с моей стороны...

Они зашли в маленький домик, где на витрине стоял и переливался хрустальный шар. А на заднем плане мерцали загадочные письмена, вышитые золотыми нитками на синем бархате. Кривые неоновые буквы светились словом «Вилъма». На бархате лежала серая пыль, отчего витрина напоминала театральную декорацию дешевого театра.

В прихожей было полутемно и пахло благовониями. Под ногами лежал красный ковер. А у стен стояли черные чугунные чаши с синей жидкостью, над которой струился пар. Девушки сели на темные кожаные кресла и притихли.

– Теперь слушай внимательно, – шепотом начала Кора. – Я здесь никогда не была. Но была одна моя знакомая. Она и дала мне адрес этой самой Вильмы. Если у тебя запросят большие деньги, значит, жульничество. Я читала, что все эзотерические проблемы можно решить в две минуты. А если она будет говорить, мол, приходите еще много раз и приносите каждый раз по стольнику, это вымогательство и шарлатанство. Где у тебя кошелек? Наличные есть?

– Сто двадцать долларов. Кредитная карточка «Виза». И чековая книжка...

– Отдай мне свое роскошное портмоне. Возьми в руку только пятьдесят долларов – и вперед.

Дверь в комнату отворилась. Вышла женщина, укутанная в покрывало, и пригласила войти.

В темной комнате стоял круглый стол с массивным канделябром на шесть свечей. Запахи благовоний висели такие, что у Линды защекотало в носу и горле. И она закашляла.

Вильма, чернокожая, полная женщина в шелковом бордово-красном платке, повязанном вокруг головы, сидела за столом. Она взглянула на Линду и показала рукой на стул возле стола и напротив самой ясновидящей.

– Говори, что хочешь? Мужа вернуть больших денег стоит. Очень больших. Хочешь мужа вернуть?

– А сколько нужно денег?

– За тридцать тысяч верну... Только зачем такой муж за такие деньги? Есть мужчины – собаки.

Их надо прикармливать. Хорошо кормишь – не уходит, спишь с ним – не уходит. А есть волки. Корми не корми, убежит все равно. А есть шакалы – все съест. Уйдет. А потом снова вернется. Твой – шакал. Вернется, чтобы опять уйти. Принесет деньги. Возьми их и поезжай далеко. Твое счастье в дороге. Если незнакомый мужчина попросит, дай.

Ни в чем ему не отказывай. Ляг под него, как последняя шлюха, и все его прихоти исполни.

Тогда печаль твоя пройдет и забудешь своего шакала.

– А будет у меня ребенок? Другой муж?

– Все будет. Если на один день шлюхой станешь и забудешь про своего изменника – шакала. Найдешь свое счастье не здесь, не в городе. Вижу большую лужайку, озеро... Будут биться за тебя двое или трое мужчин, а может, и четверо... В деревне сиди под деревом. Ешь вишни. Выплюнешь восьмую косточку – приедет твой суженый и заберет тебя с собой.

Твоя счастливая цифра – восемь. Иди домой. Не послушаешь меня – большие проблемы получишь.

А так все хорошо должно быть...

– Сколько я вам должна?

– Сколько в кулаке держишь. У тебя же нет больше с собой? А подругам своим скажи, чтобы меньше дома сидели. А больше на машинах катались и задом вертели. А то старыми девами состарятся.

Линда вышла от ясновидящей совсем одурманенная. Кора и Мэг бросились к ней.

– Ну что?

– Имею для вас сообщение от Вильмы. Меньше сидите дома. А больше катайтесь и задом виляйте. А то старыми девами состаритесь.

– Что за бред? И за это она взяла пятьдесят долларов?

– Нет. Она мне такого наговорила... Сказала, что Тимоти шакал. Вообще она очень образно о мужчинах сказала – есть волки, есть собаки. Но дальше какие-то пошли нестыковки. Счастье мое в дороге, и тут же – на озере, а потом в деревне под вишней. И на восьмой косточке меня суженый найдет. Бред какой-то. Или – стань шлюхой, тогда замуж выйдешь.

– Тонкое наблюдение...

– Я поняла одно: все устроится, но без Тимоти, и о нем нечего плакать. Подробности – в тумане. Но самый прикол – за меня будут биться трое или четверо мужиков! Наверно, меня отправят служить на флот. Все равно спасибо, Кора. Это было потрясающее шоу!

– А теперь поподробнее о наших задницах... начала Мэг. – Где вилять и перед кем?

В это время к девушкам подкатил красный «корвет». Черный красавец с бритым черепом и золотой цепью на шее, ослепительно улыбнувшись, распахнул дверцу машины.

Мэг поежилась.

– Этот, что ли, объект для задоверчения? Ну, я пошла записываться в старые девы...

– Кора! Красотка Кора! Какими судьбами, детка?! Забываешь старых друзей! А я тебя помню, бэби!

Спасибо, что позвонила! У меня сегодня как раз выходной! Садитесь, леди, покатаемся!

Кора села на переднее сиденье, а Мэг и Линда сзади. Владелец «корвета» трещал как заводной. Кора сдержанно отвечала.

– А я тоже к Вильме ходил. Знаешь, что она мне сказала? Если не женишься – попадешь в тюрьму.

Вот так.

– Какое откровение! Твоя мать, наверно, тебе то же самое говорит...

– Говорит. А новый номер телефона своего дашь?

А то высажу вас прямо здесь...

– Что за шантаж? Я тебе сама позвоню, когда надо будет...

Дома Линда обнаружила на автоответчике новую запись:

«Линда, я мог бы прийти к тебе в следующий четверг, часов в шесть. Позвони Берни и скажи, устроит ли тебя это. До встречи. Это был Раймон».

Линда усмехнулась. «Это был Раймон». Мы уже перешли на официальные рельсы. Хорошо, что не мистер Раймон. Телефон не оставляет. Боится. А не поменять ли мне фамилию? Или лучше подождать до встречи? Ей все еще не верилось, что это случилось. Хотя она наслушалась всего вдоволь. Но пока Тимоти сам не скажет ей это с глазу на глаз, она не хочет думать, что все кончено. И родителям пока говорить не будет.

Неделя прошла в тумане и суете. Звонили и приходили Кора с Мэгги. Звонили родители, и Линда им что-то плела, но после каждого «привет Тиму» ей хотелось плакать и подмывало все рассказать.

В четверг утром, выйдя за почтой, Линда увидела «Космополитен» с фотографией во всю обложку. «Джуди Торя, одна из самых богатых невест Америки, скоро станет женой и матерью». Линда купила журнал и еле живая вернулась домой. На развороте журнала на нее смотрел счастливый Тимоти – без очков, с клюшкой для гольфа в руках.

А на плече у него висела одна из самых богатых невест Америки. Про бывшую жену жениха не было сказано ни слова. За умолчание платят по отдельно выделенной статье расходов. Линда усмехнулась и позвонила в Пало-Альто.

– Мама, ты покупаешь «Космополитен»? Купи последний номер... там пишут про Тимоти... Прочтешь – узнаешь. Только не звони мне сегодня, меня дома не будет. Целую. Пока.

Линда отправилась в магазин прикупить спаржу и разную мелочь к ужину. По дороге она неожиданно для себя зашла в первый, попавшийся салон красоты.

– Вы записаны? – спросила хорошенькая девица с лицом, которым она, вероятно, собиралась рекламировать все косметические средства одновременно.

– Нет. А без записи можно?

– Конечно, можно. Я просто подумала, что вам нужен свой мастер. Что бы вы хотели?

– Стрижку.

– Садитесь, сейчас Иза вас обслужит.

Иза, такая же рекламная красотка, наклонилась над Линдой.

– Что вы хотите, мисс?

– Постричься. Модно и красиво... Но не так, чтоб совсем модно, машины останавливаться не должны...

Линда вдруг почувствовала, что не может больше сдерживаться и ей позарез нужно все рассказать этой красивой девушке, которая так преданно и нежно глядит на нее.

– Знаете, меня бросил муж, потому что я серая мышь. А у него теперь молодая богачка...

– Я вам так сочувствую... А заодно и ему. Он козел. Я все поняла. И со стрижкой тоже... Вам нужен другой муж. Знаете, как говорится, много рыб в океане... и столько же мужчин, которые хотят любви. Они все хотят трахаться. Извините за выражение. И есть такие шикарные мужики. Лучше вашего мужа. Он вас не выгнал из дому?

– У меня своя квартира...

– О Боже, да зачем вам муж?! Живите в свое удовольствие... Ну как, мадам? Нравится?

На Линду смотрело незнакомое лицо. Молодая хорошенькая женщина, чем-то смахивающая на Одри Хэпберн, только очень грустная и щеки ввалились.

– Хорошо получилось. Мне нравится...

– Вам бы побольше огня в глазах, только и всего. А для этого надо другого мужчину. – Иза наклонилась и шепнула Линде на ухо:

– С таким здоровым членом и пирсингом на конце. Это классно, я знаю...

Линда покраснела, но засмеялась. После всех последних событий эта парикмахерская вошла в ее жизнь оазисом посреди пустыни.

Дома на диване все еще валялся журнал с фотографией Джуди – милое личико Барби, но более умное и более порочное. Такая Барби будущего, Барби – компьютерный гений, Барби – издательница «Плейбоя». А ведь Тимоти никогда не нравились смазливые кукольные личики. А, собственно, почему она так думает? Разве он когда-нибудь говорил ей, какие женщины ему нравятся? А может, журнал не убирать, а попросить автограф смеха ради...

И вот они сидят за столом и чинно ужинают.

Как раньше бывало. Только раньше, вдвоем, они обходились без этих церемоний и двух вилок слева одной для салата, другой для горячего.

В позолоченных подсвечниках потрескивают две синие свечи. Тимоти, похудевший, без очков, в новом стильном пуловере, сидит напротив нее и, сдержанно улыбаясь, смотрит в тарелку.

– Очень вкусный салат, Линда. Спасибо. Что-то не хочется горячего. Может, не стоит возиться?

– У меня лосось и спаржа под белым соусом. Ты же любишь эту рыбу... Любил раньше...

– Хорошо, но совсем немного... Вина налить?

Рислинг, да?

– Спасибо, полбокала, если тебя не затруднит...

Дай твою тарелку. – Линда идет на кухню за рыбой и спаржей. Она чувствует, что сейчас взорвется, но молчит, только двигается чуть заторможенно.

Накладывая в тарелки, она застывает и обводит глазами кухню. Так и промолчим весь вечер? Может, выпить еще чего-нибудь для храбрости? В холодильнике у нее давно стоит бутылка водки. Русский сувенир от студентов. Линда быстро развинчивает крышку и залпом пьет из горлышка. Здорово получилось! Как в кино про плохих парней! Водка, обжигая, летит по пищеводу. Но Линда ничего не чувствует, только в груди немного потеплело.

За столом они выпили вино не чокаясь, как раньше, когда хотели подурачиться.

– Мне нравится твоя новая прическа, – сказал Тимоти, наконец-то поднимая глаза, – тебе очень идет.

– Спасибо.

– Линда, я понимаю все, что творится у тебя на душе. Но есть вещи, которые сильнее... меня...

– Еще один виконт Вальмон...

– Я не понял...

– Это из классики. Роман «Опасные связи». Ты бы хоть этот фильм посмотрел со своей невестой, если книг уже некогда читать.

– Мне всегда нравился твой юмор. Давай сразу закончим это... неестественное свидание. Я принес тебе деньги. Остаток взноса за квартиру – пусть она будет твоя наконец. Ведь первый взнос ты внесла.

И не говори ничего. Это чек на всю оставшуюся сумму – я узнал ее в домовом офисе. И еще. От меня лично. Я понимаю, что учился на твои деньги какое-то время. Ну, это как бы компенсация, купи себе что-нибудь или поезжай куда-нибудь – отдохни. Тридцать тысяч наличными. Я буду очень признателен, если ты их возьмешь.

– Откуда у тебя такие деньги, Тим? Это ее деньги?

– Я же сказал, наличные от меня. Я получил наконец-то грант и отдаю его тебе. Просто возвращаю долг. А за квартиру... Да, это ее деньги. Она тоже чувствует себя неловко. Это нормально, мы же цивилизованные люди. И я тебя просто по-человечески прошу – отпусти меня. Развод для нас пустая формальность. Но отпусти меня морально не звони моим друзьям. Не ищи встреч со мной.

И постарайся не переживать.

– Не беспокойся, Тим. Я возьму деньги – кто от этого откажется. Ты свободен. Только... а вдруг мы случайно встретимся где-нибудь. Ты с женой. А я...

– Едва ли. Мы будем вращаться в разных кругах.

– Господи! В разных кругах! Да ты ли это?! И тебе это нравится?! А как же вся наша предыдущая жизнь?! Она не считается?!

– Да, мне нравится. Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты думаешь, я хотел тебя уколоть – раньше я был никто для твоих родственников. А теперь ты... Это не так. Просто вырвалось...

– Забудем об этом... – Линда машинально выпила еще два бокала, голова у нее кружилась, но мысли были четкими. – Послушай, неужели дело только в деньгах? Ты купился на деньги, малыш?

Это так пошло...

– Деньги не главное. Просто... я влюбился. Она такая... не похожая ни на кого. Молодая, капризная и беззащитная. У нее было плохое детство, она много пережила. Я ей нужен, понимаешь.

– Понимаю. А теперь забирай свои вещи и катись...

– Ладно. Я рад, что ты так держишься. Я боялся истерики, эксцессов. Что ты наговорила Рою, он просто обалдел от твоего звонка?

– Сказала, что он сраный ублюдок...

– Не могу поверить! Я думал, ты и слов-то таких не знаешь... Вот видишь, ты тоже открываешься мне с новой стороны...

– А уж как ты мне открылся...

Когда за Тимоти захлопнулась дверь, Линда поняла, что ее сейчас вырвет. Он побежала в туалет и выплеснула в унитаз весь их последний ужин.

А заодно и свою любовь. Возможно, какие-то остатки любви и сохранились, какие-то милые воспоминания об их тихих семейных вечерах. Но в целом она как-то освободилась. Ее даже не мучила ревность. Она прополоскала рот, легла в постель и заснула...

Утром ее разбудил телефон.

– Алло? – сказала Линда сонным голосом.

– Дочка, ты в порядке? Мы с папой очень за тебя волнуемся! Скажи, нам надо приехать? – кричала в трубку мама.

– Нет, мам, я в порядке. Я сплю. Голова болит.

– Тебе плохо? Ты что-то сделала с собой? Что ты выпила?

– Водку с рислингом. Мама, не бойся, я не очень расстроена. Ты была права, он не мой мужчина. Знаешь прикол? Мы даже не были женаты по-настоящему. Он чего-то там не оформил. Я просто хочу его забыть. Слушай, я тебе позвоню вечером, я еще сплю.

Потом позвонила Мэг.

– Ты как? Что делаешь?

– Слушай, Мэг, что надо пить с перепоя? У меня раскалывается голова. Я вчера так надралась...

– С кем?

– Угадай с трех раз... Со своим бывшим мужем...

– Я в шоке... Он еще у тебя?

– Нет, он ушел к своей невесте – кататься на белых конях... Так что нужно пить от похмелья?

Аспирин?

– Выпей что-нибудь кислое или соленое... Мы с Корой хотели пригласить тебя на ланч в час дня. В наш ресторанчик. Ты придешь?

– Приползу.

Когда Линда вошла в ресторанчик «Мариус», подруги уже сидели за столиком.

– Я вам не помешаю? – спросила Линда, отодвигая стул.

– О Боже! Я ее не узнала! Стрижка! Голый живот! Брючки в облипочку! Сними темные очки!

– Отстаньте, я сегодня не в форме. Ну сняла, сняла... не падайте в обморок – пол каменный. Надела первое, что под руку попалось. А блузку завязала на животе, потому что там пятно. А переодеваться не было сил.

– Если не считать похмельного вида и интересной бледности, ты выглядишь отпадно, – сказала Кора. – Ты похожа на Одри Хэпберн из фильма «Завтрак у Тиффани». И какая у тебя роскошная грудь! Как у Элизабет Тейлор в фильме «Тропа слонов». Но у тебя раньше такой груди не было! Ты сделала операцию?

– Кора, ты в своем уме? – возмутилась Мэг. – Когда она новую грудь успела сделать? Просто она раньше ее утягивала как идиотка.

– Да, девочки, сегодня я не нашла свой лифчик и пришла так. Открою вам маленький секрет – я даже без трусов. Только прокладка. Представляете, у меня ночью начались месячные. Поэтому на мне мои старые потертые брючки.

– Что ты орешь на все кафе? Вон какой-то мужик даже привстал...

– Покажи, который? Стар для меня... Мне посоветовали с пирсингом на члене... Обещали познакомить...

– Знаешь, Линда... Сейчас в твоем положении главное не попасть в клинику неврозов. Тебе нужно уехать куда-нибудь. Ты сейчас куражишься, а потом будет откат и слезы. По себе знаю. Придешь домой, наткнешься на его старый носок – и началось. Или увидишь по телику эту тварь Джуди.

– Я и хотела уехать... он мне деньги оставил – как бы долг вернул. Вот я на них и оттянусь.

– Надо ехать в Мексику или на Гавайи, – сказала Кора, – оттягиваться.

– А я думаю – в Европу. Линда девушка интеллектуальная – она заскучает на пляже. А в Европе есть культурные места, где она займет свои мозги.

Мужики там тоже классные – Италия, Испания...

Я забыла – французы! Ой! Французская любовь!

– Решено, еду в Париж, а оттуда в Италию. Ладно, хватит про меня. Вы крутите задом, как вам велели?

Кора кивнула и зашептала:

– Помните этого с «корветом»... Его зовут, только не смейтесь: Исаак Ньютон Летис, мы его в школе звали Нью Айк или просто Айк. Он после нашей той встречи сошел с ума – звонит, прислал мне цветы домой. Сказал, что ради меня устроится работать бесплатным добровольцем – санитаром в больницу для бедных, и пойдет учиться. Что делать? Я не знаю.

– Вопрос риторический, – ехидно заметила Мэг. – Он же тебе нравится. Но тебе неудобно, что он такой... С цепью и сомнительным бизнесом. Ты хочешь нормального честного парня. Врача или юриста...

– Цепь он уже снял. Он меня жутко возбуждает как мужик. Но я боюсь. Я столько сил вложила в свою карьеру. А этот мачо мне все испортит.

– Возьми его к себе в офис, пускай у тебя работает. Будет семейный бизнес, – предложила Линда – Какой еще семейный! Я его туда на порог не пускаю!

– У вас хоть что-то, одну бросают, другой домогаются... А в мою галерею одни геи ходят, – грустно заметила Мэг.

– Мэгги, поехали со мной в Париж?

– Нет, Линда. Ты должна сама справиться. И потом одной легче подцепить мужика. Давай так: сначала поедешь ты. А потом – я.

Линда прилетела в Париж налегке и остановилась в отеле «Наполеон». За шиком она не гналась, но ей очень понравилось само старинное здание в стиле ампир, да и до Елисейских полей рукой подать. Она отправилась бродить по городу, но тут на нее нахлынули ненужные воспоминания. Она была в Париже два раза: в детстве с родителями и с Тимоти – в их первый совместный отпуск. Зря я сюда приехала, подумала она, хотя надо перебить эти сентиментальные бредни. Перебить новым романтическим приключением.

Она села за столик уличного кафе и заказала свой любимый кофе латте, круассаны и ассорти из сыров, – все-таки это Франция, а не штат Нью-Джерси и настала пора питаться только изысками французской кухни. За соседним столиком сидел жгучий брюнет с орлиным носом в возрасте между тридцатью и сорока. Он тотчас уставился на Линду и улыбнулся. Какой д'Артаньян, настоящий француз, приятно заволновалась Линда и улыбнулась ему в ответ. Приключения начинаются. Незнакомец тут же показал жестом, что не прочь пересесть за ее столик. Линда ответила благосклонным кивком.

Незнакомец тут же ринулся к Линде.

– Николя, – представился он, лучезарно улыбаясь.

– Бланш, – чуть помедлив, назвалась Линда. Она решила, что ее второе имя вполне вписывается в парижский пейзаж.

Но выдавать себя за француженку долго не пришлось.

– Откуда вы, мадемуазель? У вас такой милый акцент... Приехали отдохнуть или поработать?

Отпираться не было смысла.

– Я американка, – ответила Линда, она же Бланш, – приехала в Париж развеяться, хорошо провести время в приятной компании... Как еще более прозрачно намекнуть на истинную цель приезда, она просто не знала.

Лицо Николя слегка помрачнело, но он сдержался и любезно заметил:

– Как вам французский кофе? Не то что ваша американская бурда...

Линда слегка оторопела.

– Да, американцы не сильно разбираются в хорошем кофе, но у нас есть несколько мест, где истинные любители могут выпить отличный кофе...

– Например, в Мексике. Ха-ха, это шутка, пардон.

– Да нет, в Нью-Йорке есть несколько классных кафе, где варят настоящий восточный кофе. С какой стати я перед ним оправдываюсь? – промелькнуло у Линды в голове. Лучшая защита – это нападение. – А у вас в Европе не умеют делать чиз-кейк. Такая лажа! Хоть бы назвали по-другому, чтобы не позориться...

– Что такое чиз-кейк? Сырный пирог, что ли? Да что там делать?

– Сырный пирог? Вы оскорбляете наше национальное блюдо! – шутливо возмутилась Линда. – Только чиз-кейк и только в Нью-Йорке. О, этот волшебный вкус – нежный, как поцелуй ангела, и сладкий, как олимпийский нектар...

– Я вижу, вы такая сырная патриотка! Хотя на вашем месте я бы со стыда сгорел...

– С какой стати?

– Все американцы наглые, тупые и лезут во все дырки. Может быть, вы исключение. Кстати, какие у вас планы на вечер?

– По-моему, это вы, французы, лезете во все дырки, в том числе и в американские...

– С чего вы взяли, что я француз? Я серб. Вот уже два года работаю здесь по контракту. Я вас приглашаю повеселиться сегодня вечером, мне есть что вам показать в Париже. Пока ваши гребаные янки еще не успели ничего разбомбить!

Линда бросила на стол деньги и пошла прочь, Если он так ухаживает за дамой, то как же он ее бросает? Опять мне повезло. Мало того, что муж ушел к другой, так я еще должна отдуваться за всю американскую внешнюю политику. Зря я ходила на демонстрацию против бомбежек. Все мужики хамы и подонки.

Настроение было испорчено. И Линда решила пойти в Лувр, чтобы хоть как-то его исправить. Пока она стояла в очереди, к ней вдруг сбоку пристроился элегантный молодой человек – полная противоположность воинственному Николя – блондин с тонким лицом и нежным румянцем.

– Вы, наверно, американка? – ласково улыбаясь, спросил он.

– А что, так заметно?

– Конечно! В Лувр ходят только китайцы, японцы, русские и американцы. Внешность у вас явно не азиатская. В руках путеводитель на английском языке. Вывод напрашивается сам собой.

– Вы меня так обрадовали. А я уже решила, что нам в аэропорту на лоб ставят специальный светящийся код: «Осторожно, янки!»

– Ну что вы, я так люблю американцев и особенно американок.

– Как приятно это слышать!

– А правда, что ваши женщины сами платят за себя в ресторане?

– Ну, иногда... Если это деловой ужин. Или если она сама приглашает по случаю какого-нибудь события.

– А если это не деловой ужин, то американка платит и за мужчину?

– Я не в курсе, мне как-то не приходилось...

– Ну так не будем терять время: давайте договоримся – вы платите за ужин, а я за номер в отеле...

Только ресторан выбираю я. И гостиницу тоже.

– А за визит к венерологу кто будет платить?

Пошел к черту, мерзкий жиголо, или я полицию позову.

– Склочная американская мочалка! Чуть что – полиция, суд... Ухожу, ухожу... Только потом сама пожалеешь – тебе все по-честному предложили. – Он тут же исчез, как будто его ветром сдуло.

Зато у меня был Париж, грустно подумала Линда расхожей цитатой из фильма «Касабланка». Надеюсь, что в Лувре ко мне никто не будет приставать – ни картины, ни статуи, ни охрана.

В Лувре Линда провела несколько часов. Картины и вправду успокоили ее. Стоя перед «Моной Лизой», она решила сегодня же уехать в Италию.

Там она еще не была, и, значит, воспоминания не будут ее тревожить. И потом после таких неудачных опытов ей вообще расхотелось с кем-либо знакомиться в Париже.

Она вернулась в гостиницу и выяснила, что поезд на Рим идет в десять часов вечера. Отлично, зачем тянуть, прямо вечером и поеду на вокзал. На часах пробило шесть. Билеты были заказаны. Что еще можно сделать за эти четыре часа? Линда вышла на малюсенький балкончик с цветущими розовыми левкоями и огляделась.

Наверно, все-таки у меня печать на лбу: американская мочалка-неудачница. Мне нужно просто измениться – стать настоящей Бланш. Например, купить себе какие-нибудь тряпочки, духи... Вперед – на Елисейские поля!

Сначала Линда зашла в салон красоты: ей пощипали брови, уложили волосы и подобрали губную помаду и тональный крем для лица. Невольно содрогнувшись от суммы счета, Линда тут же большим усилием воли обуздала свою протестантскую бережливость. Потом она купила себе духи «Шанель номер пять», потому что не знала никаких других названий, так как никогда раньше не душилась. Ее денежное пуританство первой колонистки почернело и скукожилось. После покупки шелкового шарфика честная умеренность во всем умерла, а после примерки белья в Линде уже проснулся азарт беспринципного расточителя. Маленькое черное платье с витрины сидело на ней безукоризненно.

– А эти лакированные туфли не для вечернего выхода? – спросила она у элегантной продавщицы.

Глаза парижской совратительницы провинциалок из Нового Света горели адским пламенем вожделения. Если Линда только тренировалась чувствовать возбуждение от траты собственных денег, то, по всей видимости, девушка из бутика уже давно научилась испытывать настоящий оргазм от самого вида людей, спускающих деньги.

– Ни в коем случае, мадемуазель. Для вечернего приема подходит сафьян, бархат или замша. А лаковые туфли идеальны для выхода в город – с них так легко стирается пыль. А вот, кстати, сумочка – идеально подходит к этим туфелькам. Я ее заверну для вас. По – моему, этому платью чего-то не хватает... вот колье, очень недорого, но стильно. Брильянтовая крошка и горный хрусталь – смелое решение. И маленькие агаты... Это дизайн очень модного молодого дизайнера. Кстати, вы знаете, что хрусталь обладает магическими свойствами – он чистит ауру. Если у вас были неприятности, то память о них исчезнет.

И ваше поле полностью очистится...

– Вы так думаете? Хорошо. Я это тоже беру. Спасибо.

До отправления поезда оставалось сорок минут.

В номере Линда переоделась во все новое, облила себя духами и застыла перед зеркалом.

Я просто на себя не похожа, сказала она себе, разглядывая почти незнакомое лицо в макияже, свою точеную фигуру с высокой грудью и влекущей линией ног с тонкими щиколотками. Но если я и похожа сейчас на шлюху, то на очень дорогую.

Линда несколько раз прошлась по номеру, стараясь выработать красивую походку и не размахивать руками. Потом она собралась так же красиво пройти по коридору, но тут ей позвонили и сообщили, что такси уже ждет.

Линда быстро запихнула в чемоданчик джинсы и ночную рубашку, закинула в саквояж туалетные принадлежности. Переодеваться времени уже не было. Покидаю Париж при полном параде! – хмыкнула она, входя в лифт. Портье, увидев Линду в вестибюле, не узнал ее и поинтересовался, из какого она номера.

– Я только что все оплатила, – заметила Линда. Адью, месье...

– Адью, мадам, – обескураженно произнес портье и вышел ее проводить. Он явно хотел что-то сказать, но от изумления ничего не мог придумать, чего с ним уже давно не случалось.

Приятно чувствовать себя неотразимой, подумала Линда, садясь в такси. Это как наркотик, у меня такое чувство, что весь мир у моих ног...

Таксист не только распахнул перед ней дверцу, но с радостной готовностью донес ей вещи до вагона. И по тому особенному взгляду, каким он окинул ее ноги, Линда догадалась, что дело не только в хороших чаевых. Проходя по коридору своего вагона, Линда случайно задела молодого мужчину, выходящего из купе.

– Обожаю «Шанель номер пять» – нестареющее ретро! – игриво воскликнул он.

– Обожаю «Хуго Босс», – ответила Линда, стареющая моложавость... – И она окинула незнакомца насмешливым взглядом. Какой красавец, и ведь с кем-то спит... и конечно же опять не со мной!

Мужчина был и вправду хорош собой – высокий, широкоплечий темный шатен с яркими голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Он проводил Линду до ее купе и сказал уже не таким развязным тоном:

– Кажется, мы с вами одни в этом вагоне, так что если вам что-то понадобится, я в восьмом купе.

Меня зовут Эдвард.

– Очень приятно, меня зовут Бланш. Вы меня озадачили. Что может понадобиться даме ночью в вагоне поезда? Теперь я буду думать об этом все оставшееся время.

– Я мог бы вам подсказать, но вы сочтете это нескромным. Например, выпить бокал прекрасного французского вина под символическим названием «Сент-Амур»...

– Договорились. Как только у нас проверят билеты, я посещу ваше купе. С готовым бизнес-планом... – Она неожиданно произнесла последнюю фразу по-английски.

– Вы говорите по-английски? – радостно воскликнул Эдвард. – Мой французский немного хромает, и я не смогу выразить все чувства, что меня переполняют.

– Отлично, я как раз хотела попрактиковаться в английском, – насмешливо ответила Линда-Бланш, считая, что Эдвард оценит ее шутку.

Но тот, похоже, ничего не понял и пребывал в полной уверенности, что она иностранка. Его собственная речь выдавала в нем выпускника какого-нибудь престижного американского университета.

Скорее всего Йеля или Гарварда. Теперь ни за что не признаюсь ему, кто я и откуда. Правда, тогда и я не должна его расспрашивать. Зато можно полностью раскрепоститься и сыграть любую роль. Это будет хорошая практика для отшлифовки моего нового обличия покорительницы мужских сердец.

Выждав после визита проводника для приличия минут пятнадцать, Линда ринулась в восьмое купе пить французское вино, а заодно и испытать волнующие ощущения. Пускай не с французом или итальянцем, зато уж наверняка ругать американцев ее новый знакомый не будет.

– Я тебя заждался, – неожиданно страстно заявил Эдвард, отодвигая дверь, – подумал, а вдруг в твоем купе сидит строгий католический падре и тебя ко мне не пускает. Или еще хуже – знойный итальянец...

– Ночь не так коротка, я всегда могу вернуться к своему итальянцу.

– – Ах, значит, он все-таки есть?

– Не переживай, ты стоишь первым в листе ожидания.

– Ожидания чего? Дружбы, любви?

– Моей благосклонности...

– Хотел бы я знать ее границы...

– У тебя еще будет время это узнать. Пока мы не пересекли границу Франции.

– А что случится на границе Франции?

– Начнется Италия. Как ты понял – в моем купе знойный итальянец. Я не могу обидеть своего попутчика на его исторической родине.

– Я пошлю ему извинительную открытку.

Их диалог происходил весьма оригинально. Они стояли друг против друга, и с каждой фразой расстояние между ними делалось все меньше и меньше. Предложение отделаться от мифического попутчика открыткой Эдвард произнес Линде в самое ухо. Она чувствовала запах его кожи, едва разбавленный одеколоном «Хуго Босс». Этот запах был знаком ей, потому что Мэгги неизменно дарила его своим меняющимся бойфрендам на день святого Валентина. А подарки они ходили покупать с подругой всегда вместе. Линда же обычно покупала Тимоти что-то существенное: теплый свитер, носки, теннисную ракетку. Тимоти всегда пользовался дешевым лосьоном после бритья, купленным в простой аптеке. Все эти мысли поднялись в ее сознании, как поднимается пыль с кресла от удара выбивалкой. Они поднялись и снова осели, потому что и Тимоти, и вся ее нью-йоркская жизнь показалась ей такой далекой и нереальной по сравнению с запахом губ и щеки Эдварда и его удивительных рук, крепко обхвативших ее. Они начали страстно целоваться. Долгие поцелуи в губы перемежались с быстрыми и страстными поцелуями шеи, лица, ключиц. Линда расстегнула пуговицы на его рубашке, а Эдвард спустил плечико се платья. Вдруг Линда отстранилась. Ей не хотелось порвать новое колье, и потом все так стремительно развивалось, что ей даже стало немного тревожно.

– А где обещанный бокал вина? – певуче спросила она, отходя от Эдварда. На столике, накрытом белой салфеткой, стояла откупоренная бутылка красного вина и два бокала. Действительно «Сент-Амур»! – Я думала, вы пошутили...

Эдвард молча разлил вино по бокалам. Он взглянул на Линду. Его взгляд был полон страсти и ожидания. Рука слегка дрожала.

– Бланш, позвольте мне выпить за вас, за нашу встречу. Мне почему-то кажется – она не последняя. Ваша красота свела меня с ума, я не встречал женщину более сексуальную, чем вы.

Все врет, подумала Линда, загадочно улыбаясь и разглядывая бокал, время от времени вскидывая глаза на Эдварда. Но хорошо говорит, приятно слушать, надо что-то ему ответить. Но что? Она пригубила вино, неуловимо пахнувшее свежими цветами и фруктами, и снова посмотрела на Эдварда.

– Вы такой... необычный, – тихо произнесла она, – я не знала, что американцы такие страстные. Наверно, вы потомок какого-нибудь индейского вождя...

– Только европейская женщина может так тонко льстить. Но откуда у тебя такой потрясающий английский?

– Я год училась в Принстоне. А потом сразу уехала... Тебе нравятся мои ноги?

Эдвард в это время, опустившись на колени, гладил ее ноги, поднимаясь рукой все выше и выше.

Линда расстегнула колье и положила его на столик.

Руки Эдварда были какие-то необыкновенные теплые, сухие, – и от них шла такая энергия страсти, что по коже Линды пробежали мурашки. Она откинулась вдоль длинного сиденья, а Эдвард осторожно спустил с ее ног ажурные колготки и кружевные черные трусики-стринги. Надо было купить чулки и пояс, подумала Линда. Чтобы все было как в кино. Но кто мог знать о таком повороте событий?

Губы Эдварда скользили по ее коже, чуть замедляясь в поцелуях. Вот уже его губы дотронулись до ее паха. Он лег на скамью, лицом вниз, и чуть приподнял ее ноги. Его язык прошелся по бархатному гребешку между ее ног и слегка его раздвинул. Потом его губы скользнули чуть выше и сомкнулись на маленьком узелке. Он начал ласкать его языком, и на Линду хлынул поток оргазма. На секунду ей показалось, что где-то там, в небесах, что-то сместилось и на нее, как на Данаю, обрушился золотой водопад.

– О, мой мальчик, как хорошо, ты волшебник! воскликнула она в полубреду. Но вдруг сознание вернулось к ней с потрясающей ясностью.

Эдвард смотрел на нее со страстным восторгом.

– Встань на секунду. Я раздвину постель. Здесь двуспальная кровать. – И он поднял Линду на руки.

Пока Эдвард раскладывал постель, Линда сбросила с себя платье. Ей уже было все равно, что он о ней подумает. Эдвард обернулся и воскликнул:

– Какая у тебя потрясающая грудь! Ты поможешь мне раздеться? – Он снял рубашку, и его мышцы предстали перед Линдой во всей красе. – Расстегни мне брюки, выпусти его на волю и приручи...

Линда, покраснев и почему-то волнуясь, стала расстегивать молнию на его брюках. Он переступил через брюки и шелковые трусы, и Линда увидела мощный ствол, окаменело застывший и пылающий, как факел в руке статуи Свободы.

– Поцелуй его, любимая, – произнес Эдвард, – обменяемся поцелуями по случаю знакомства. Теперь твоя очередь.

Раньше Линда всегда уклонялась от подобных ласк. Ей не очень нравился запах плоти ее бывших бойфрендов – какой-то прокисший йогурт. Но тут ее словно потянуло к нему, и она с готовностью прикоснулась ртом к теплой головке и с наслаждением начала ласкать ее языком и губами. Ей показалось, что он пахнет горьковатым лесным медом.

Она с наслаждением вдыхала этот запах, увлекаясь все сильнее и сильнее своей лаской.

– Остановись! Я не хочу кончать, – простонал Эдвард, – я сам хочу тебя помучить. Это будет ночь твоего бесконечного оргазма. Я сегодня постараюсь для тебя...

Линда была уже готова для новых ласк. Теперь у нее между ног была не серая мокрая мышка, там был раскрытый и истекающий соком тропический плод, вобравший в себя все солнце жаркого экватора. И в эту сияющую мякоть глубоко и стремительно вошло твердое и мощное копье потомка индейского вождя, высекая сочные брызги сладостного нектара.

Линда и не знала, что наслаждение бывает так многогранно. Иногда ей казалось, что после очередного движения Эдварда она, растворившись в своей истоме, надолго потеряет способность чувствовать что-либо. Но время шло, а волны накатывали на нее снова и снова и силы не убывали, а после каждого толчка только прибавлялись.

Эдвард чуть замедлил движение.

– Подожди немного, я сейчас... Ты не устала? Я снова тебя хочу. Теперь ты сверху... Тебе так нравится?

– Да, да, и так тоже... Я не заметила, когда ты кончил... О Боже! Мы же забыли про презерватив... Ну, если что-то случится, я тебя найду на дне морском...

– Я не собираюсь исчезать... С этого дня мы вместе. На меня тоже затмение нашло, так здорово давно уже не было. Я не могу говорить сейчас... Ох... Сладкая моя...

Линда чувствовала его всего, словно знала его тело много лет. И ее восхищало его умение чувствовать ее. Она не помнила, сколько раз он брал ее. Ей казалось, что его член никогда не бывает в покое. Как только ее лоно орошалось его влагой, он уже хотел ее снова.

Наконец они задремали, прижавшись друг к другу.

Линда проснулась первая, за окном едва светлело.

Она испугалась, что он увидит ее в утренней неухоженности. Она бесшумно соскочила, надела платье на голое тело и, собрав в комок белье, помчалась в свое купе. Там она пошла в душ, еще не совсем осознав, что с ней произошло. Но одно было ясно: Тимоти ушел из ее жизни безвозвратно. Теперь все ее мысли и чувства занимал только Эдвард.

Линда подумала, что утром надо рассказать Эдварду о себе, и, возможно, ее ожидает волшебное путешествие по Италии с новым возлюбленным.

Пока она одевалась и приводила себя в порядок, ее память возвращалась к событиям ночи и заполняла ее душу волнением и восторгом. Но идти снова в его купе она не решалась. Пускай он сам постучится к ней. Погруженная в мечты и новые ощущения, Линда задремала, сидя на так и не разобранной постели.

Ее разбудил резкий толчок и стук в дверь проводника.

– Синьора, мы уже в Риме. Поезд дальше не идет.

Линда вскочила на ноги и рывком сдвинула дверь. По пустому коридору шел проводник. Она подхватила вещи и ринулась за ним.

– Синьора, выход с другой стороны. Давайте я помогу вам.

– Мне бы хотелось... простите, в вагоне еще кто-то есть?

– Вы последняя, синьора. Через десять минут наш состав уйдет на запасной путь. А сюда подадут новый. Счастливого пребывания в Риме!

Линда с ужасом посмотрела в сторону восьмого купе, где провела ночь. Ей было неловко что-то объяснять проводнику. А действительно, что она ему скажет: «Пропустите меня к мужчине из восьмого купе, я с ним вчера переспала и хочу поздороваться»? Линде стало нехорошо. Но она еще надеялась встретиться с Эдвардом на перроне.

Она стояла на перроне, оглядываясь по сторонам. Мимо шли люди, оживленные и деловые. Ее место в поезде было одно из самых дорогих – ведь она заказала билеты в последнюю очередь и ей предложили то, что осталось. Наверно, по той же самой причине в этом вагоне оказался и Эдвард. А может быть, он всегда так путешествует? И так же замечательно проводит время со случайными попутчицами? Она даже не спросила, к кому и зачем он едет. Может, он какой-нибудь грабитель или международный авантюрист? О Боже, она же оставила у него в купе свое колье! Шестьсот франков за ночь. Хорошая цена. Нет, он не из таких. Она действительно сама сняла и сама забыла. Так вот что надо было сказать проводнику: «Я потеряла свое колье». У нее был шанс, и она им не воспользовалась! А если вернуться? Может, она найдет еще что-то? Его визитную карточку, например.

Линда горько усмехнулась. А еще лучше паспорт или бумажник со всеми кредитками. Уж тогда, голубчик, точно от меня не убежишь, сам будешь искать...

Господи, да о чем она рассуждает, если он ушел первым, не дождавшись ее? Даже если в купе будут валяться его американские водительские права с адресом, отпечатками пальцев и номером социального страхования – очарования ночи вернуть уже невозможно. Он сошел с поезда не попрощавшись. Что может быть оскорбительнее для женщины! Хотя бы колье нашлось...

Но, пока Линда размышляла, двери поезда плавно закрылись и поезд тихо тронулся. С чемоданом и сумкой вскочить в двигающийся поезд Линда не сможет, а оставлять багаж на римском перроне... Ей советовали в Италии не расслабляться, а то живо ограбят.

Уже начался грабеж – колье, не говоря уже о моей женской чести. Хорошо, будем во всем искать позитив. Зато теперь я знаю, как это бывает по-настоящему. Ночь Клеопатры. За такие ночи ее любовники расставались с жизнью, а я жива и невредима, я надеюсь. Надо будет сдать анализы дома. И больше никаких случайных связей!

В Риме Линда решила взять напрокат машину. Ей вдруг захотелось уехать из большого города, кишащего туристами, куда-нибудь в тихое место. Объехав за день все исторические памятники Вечного Города, она выехала на шоссе в сторону Сорренто. Ненавижу Рим, думала она, разгоняясь все быстрее, мечтала о римских каникулах, романтическая идиотка. А вместо этого... Она заплакала, но почему-то эти слезы не душили ее горечью. А вдруг я его встречу? Может быть, что-то случилось? Может быть, его похитили? Или на перроне его встречали опасные люди? Кто? Жена и трое милых крошек? Я же ничего о нем не знаю, кроме имени. Если оно настоящее. А если он захочет меня найти, то я ведь тоже не совсем Бланш. Да, он еще думал, что я иностранка. Нет, такой простодушный парень не может быть подлецом. Он же сказал: теперь мы навсегда...

Ночью сказал, а утром передумал...

В Сорренто Линда остановилась в отеле «Леон».

Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, потерявшей все на свете. И знаменитый киллер из фильма Люка Бессона был бы сейчас для нее идеальным товарищем по несчастью. И тут перед ее глазами встал план новой книги. Она решила писать о женском терроризме. Скоро дневник был полностью исписан заметками. Купив в маленькой лавочке толстую тетрадь, Линда целые дни просиживала на пляже и записывала подробнейшие разработки своих будущих глав, оставляя пробелы для ссылок и цитат, которые не помнила наизусть, но отлично знала, откуда их можно взять.

Работа захватила Линду настолько, что память об Эдварде всплывала только пред сном. Ей рисовались какие-то радужные картины их встреч, любовные сцены, объяснения. Она прокручивала минуты их близости, словно пленку любимого кинофильма.

В один из дней Линда поняла, что жить в отеле, даже таком недорогом, все-таки немного накладно. Тогда она отправилась на остров Капри, оставив машину и пересев на маленький катерок.

На острове Линда сняла комнатку у какой-то милой старушки. Теперь она жалела, что не взяла с собой лэп-топ. А ведь хотела, но Мэг ее отговорила, да еще и высмеяла при этом.

По утрам любезная синьора Паула приносила ей завтрак – сыр, молоко, – крепкий кофе, фрукты.

Обедала Линда в маленькой таверне. А ужинала опять же с синьорой Паулой. Каждый вечер они выпивали по бокалу кьянти, но однажды после ужина Линде вдруг стало нехорошо. Она подумала, что отравилась креветками из ресторанчика или простое итальянское вино для нее слишком кисло и непривычно для желудка. Утром ее стошнило, и Линда решила посидеть на диете. Но не тут-то было.

У нее разыгрался зверский аппетит. Целыми днями она мечтала о еде, наедалась, а утром ее опять рвало. Неужели у меня рак? – с ужасом подумала Линда.

Видно, возник на нервной почве. И так стремительно развивается. Только рак чего? Желудка или пищевода? Линда внимательно разглядывала себя в зеркале. Ее лицо было свежим от итальянского загара, может быть чуть-чуть бледноватым. Но если признаться честно, она никогда еще так прекрасно не выглядела.

В один из вечеров синьора Паула сказала:

– Прекрасная синьора, простите меня за глупость, которую я вам скажу, но мне кажется, что вы вовсе не больны. Мне кажется, вы беременны. Я сама родила пятерых детей и кое-что в этом понимаю...

Линда решила, что ей это послышалось. Ее итальянский был еще довольно примитивен – на уровне второго года обучения.

– Повторите, синьора, что вы сказали? Что у меня?

– У вас будет бамбино... бэби... – И Паула, сложив руки, покачала их перед собой, как качают младенца в одеяле.

Линда не знала, радоваться или плакать.

– Мне надо срочно уезжать домой! – воскликнула она.

– Конечно, вам надо обрадовать вашего мужа!

Ему не страшно было вас отпускать? Ох эти мужчины, легкомысленный народ! Мой покойный муж тоже, как мне рожать, тут же находил себе работу подальше от дома...

– У меня нет мужа...

– Синьора, как? Такая красивая и нет мужа?

Но вы же не Дева Мария, вы же знаете его отца... пускай женится, подлец! Мой тоже на мне женился, когда я была уже на четвертом месяце. А у вас какой срок?

– Не знаю... Прошло всего две недели, как мы с ним были вдвоем... Неужели так скоро можно почувствовать?

– Ох, синьора... Да я чувствовала на другое утро.

Меня уже на второй день мутило. У всех по-разному бывает. Есть такие, которые не замечают, пока у них шевелиться не начнет... А вы, видать, как я...

Эта беседа доставляла синьоре Пауле огромное удовольствие. Линда начала собираться в дорогу. Она была в полном смятении. И вдруг с удивлением почувствовала, что в ее сердце разрастается маленький комочек счастья. Почему я должна ехать домой? Я в Италии, стране солнца и любви. Побуду еще немного здесь. Если малышу суждено родиться, он родится. А если нет, он не появится на свет даже в лучшей американской клинике.

С Капри Линда поехала в Венецию, оттуда во Флоренцию. Остановившись в старинном флорентийском отеле со смешным названием «Синабу», Линда вдруг почувствовала себя непривычно хорошо. Она спала до двенадцати часов дня, потом подходила к окну, и перед ней лежала вся Флоренция, как на золотом блюде.

Конечно, я могла бы поискать Эдварда в Риме среди американских туристов, проверить по номерам гостиниц, размышляла Линда, словно речь шла не о ней, а о героях какого-то телевизионного сериала. Но сейчас уже поздно его искать. Зато я выполнила два важных пункта моего жизненного сверхплана: почти написала книгу и забеременела.

Нет, я еще не верю в это чудо! Интересно, продаются ли в Италии тесты на беременность?

В Италии, как оказалось, продавалось все. Линда села напротив белой полоски бумаги и с бьющимся сердцем уставилась на нее. Тест показал беременность! Линда не успокоилась и купила еще три. Все три сработали одинаково. Больше в Италии делать было нечего. Надо было возвращаться домой и готовиться к новой жизни.

Вернувшись в Нью-Йорк, Линда первым делом записалась на прием к врачу, потом позвонила в издательство и договорилась о встрече. После этого она обзвонила своих подруг и пригласила на вечер в гости. И только потом позвонила родителям.

О беременности она решила пока не сообщать.

Но всячески подчеркивала, что чувствует себя прекрасно, а Тимоти забыт как страшный сон. Мама не очень ей верила и пыталась добиться согласия дочери на ее приезд. Но Линда уклончиво отвечала, что скоро та ей будет очень нужна и тогда она сама ее пригласит.

Вечерний визит Мэгги и Коры превратился в вакханалию эмоций. Сначала были вопли по поводу потрясающего внешнего вида Линды, потом по поводу привезенных ею сувениров для подруг. Потом был писк на предмет новых нарядов. Потом Линда, достав бутыль каприйского вина, поинтересовалась, существует ли еще в природе Нью Айк.

Если – да и он не обижает Кору, то вот ему тоже сувенир. Кора зарделась и сообщила, что они стали очень близки... в общем, он живет у нее и помогает ей в бизнесе...

– И трахает ее с утра до вечера и с ночи до утра, – весело заметила Мэг. – А у меня в галерее купили пять картин. И мои нетрадиционные приятели художники устроили по этому поводу вечеринку и позвали меня в качестве почетной гостьи.

За мной там приударила одна дамочка... Нет, ребята, надо менять бизнес... Может быть, мне устроиться в автосервис? Или в полицию? Ладно, Линда, раскалывайся: где, с кем и сколько раз? Судя по твоему цветущему виду, это случилось...

– Раз ты, готовясь к работе в полиции, перенимаешь их стиль допроса с пристрастием, то я отвечу: много раз за ночь, в купе поезда и неизвестно с кем! И еще я беременна. И собираюсь рожать!

– Bay!!! Ну-ка поподробнее. Мой Бог! Дайте мне номер этого поезда и купите билет! И что, это точно про беременность? Ты сдавала анализы? Кто он такой?

– Клянусь, не знаю... Это какая-то мистика! Я вошла в поезд Париж – Рим. Мы были одни в вагоне. Я его сразу заметила, такой красавчик. Пригласил выпить вина...

– Какое вино? Может, намешал чего?

– Мэг, ты точно созрела для работы в полиции! – воскликнула Кора. – Не веришь в любовь с первого взгляда?

– Верю. И в беременность со второго взгляда тоже. А почему ты не предохранялась?

– Забыла! Я вообще не собиралась, то есть не думала, что так может случиться. Это что – то дикое.

Он имел меня раз восемь за ночь.

– Делим на два... Все равно много для одной ночи, так не бывает. Если ему, конечно, не пятнадцать лет. Тебе просто запала цифра «восемь» в голову после посещения Вильмы.

– О Боже! У него же купе было восьмое! До меня только сейчас дошло! Представляете!

– Почему не бывает восемь раз? – авторитетно заявила Кора, – Бывает и больше. Да еще в первую ночь. У нас с Айком такой разогнался марафон: мы десять дней вообще из постели не вылезали. Он итальянец?

– Американец...

– Цветной?

– Белый! Да еще, судя по произношению, из Новой Англии! Я даже спросила: не потомок ли он индейского вождя?

– А он, конечно, не стал отрицать, – ехидно заметила Мэг. – Ну и о чем ты с этим Оцеолой договорилась? Он раскурит трубку мира над колыбелью своего белого орлиного птенца? Или собирается скрываться в резервации?

– Мэгги, не завидуй! – воскликнула Кора. – Будет и на твоей улице праздник! Если долго об этом думать, то желание материализуется.

– Может, мне еще и помолиться? Я не завидую, а волнуюсь: как бы нашу Линду опять не обидели...

– Сейчас вы поймете, что ни бояться, ни завидовать мне не придется. Утром он просто испарился. Да еще я свое новое колье у него забыла... наверно, взял на память.

– Подожди, как испарился? Ты была с ним до утра? И что – вот так взял и ушел, пока ты спала?

– Нет, алгоритм был гораздо сложнее. Я ушла к себе, пока он спал... ну, принять душ, подкраситься. Потом случайно заснула. А проснулась – все! Конечная остановка, и я одна в вагоне.

– Ты зашла к нему в купе, а там пусто, даже записки нет?

– Я не заходила. Мне сказал проводник, что в вагоне уже никого нет.

– Кора, она клиническая идиотка! Я уверена, что он просто проспал, как и ты! Шутка ли, восемь раз, да даже и четыре... Проснулся где-нибудь на запасном пути...

– Но проводник проверяет все вагоны!

– Проверил после твоего купе. «Ах, месье, а я сказал мадам, что вас нет... пардон, пардон». А может быть, нарочно, небось вы всю ночь вопили как ненормальные. А ему жена изменила...

– Мэгги, тебе нужно не в полицию идти работать, а писать детективные романы! Да, я идиотка! Да, я решила, что меня использовали и бросили! У меня сработала низкая самооценка. Что теперь делать?

– Давайте дадим объявление в газету! – предложила Кора. – Для начала в «Нью-Йорк таймс». Потом в «Вашингтон пост». Во все крупные газеты крупных городов.

– А что я там напишу? «Мужчину, переспавшего с женщиной пятнадцатого июля этого года в восьмом купе поезда Париж – Рим, просим срочно позвонить по такому-то телефону. У вас будет ребенок». В газете решат, что это шутка, и не поместят.

– А можно... как его звать?

– Эдвард.

– Слушайте: «Эдвард, позвони Линде, она оставила свое колье в твоем купе».

– Только не Линде, а Бланш. Я ему сказала, что меня зовут Бланш. Бланш мое второе имя, я не совсем уж соврала.

Кора задумалась:

– Предлагаю последний вариант: «Бланш, ехавшая в таком-то купе таким-то поездом, просит Эдварда из восьмого купе позвонить ей». По-моему, очень благородно и без всяких намеков на близость. Мало ли что...

– Между прочим, такое объявление стоит триста долларов.

– Да ладно, не может быть... Все равно один раз дать можно. Все, теперь рассказывай про бэби, как он там?

Объявление Линда поместила, но никто так и не позвонил.

Ее беременность подтвердил врач, Линда сдала все нужные анализы и началась хлопотливая жизнь будущей мамы. Не считая первых дней, все остальное время ее беременность протекала прекрасно. В издательстве ей выдали аванс, и теперь можно было вполне комфортно подготовиться к появлению малыша. Линда заканчивала рукопись своей новой книги, была энергична и жизнерадостна. Тимоти она вспоминала только тогда, когда на глаза ей попадался глянцевый журнал с фотографиями из светской хроники. Но эти фотографии ее ничуть не раздражали, они были ей безразличны, словно речь шла о постороннем человеке. Вспоминая Эдварда, она грустила, но не настолько, чтобы впасть в тоску. Ей казалось, что между ним и ею существует какая-то невидимая связь, тоненькая ниточка, по которой бежит слабый ток светлых воспоминаний и тихой энергии, наполняющей ее жизнь смыслом.

Странно, но она перестала чувствовать себя одинокой и брошенной, как это было после разрыва с Тимоти. Будто она и в самом деле, готовясь стать матерью, уже была женой, только ее муж уехал куда-то по делам и обязательно вернется.

Накануне родов на стол ее декана легла рукопись докторской диссертации, уже принятой к печати. Получение долгожданной степени стало всего лишь обычной формальностью.

На Рождество из Калифорнии к Линде прилетели родители. Увидев ее выступающий живот, мама прослезилась. Начались расспросы, охи и ахи. Родители тактично не расспрашивали Линду про негодяя Тимоти. И Линда все подробно рассказала им.

Про подробности знакомства с отцом будущего внука – Линда уже знала, что у нее будет мальчик, – она не распространялась. Одна ночь любви была обрисована как романтическое путешествие по Италии, а на более детальные расспросы Линда не отвечала. Просила не нервировать ее перед родами. Она уже придумала ребенку имя – Оливер.

В детстве она обожала этот мюзикл, а второе имя Линда решила дать в честь неизвестного отца – Эдвард. Даже если это не его имя, все равно про себя она называла его именно так. Ну а фамилию придется дать ему свою, вернее папину. Будущего дедушку это очень обрадовало.

Мама с папой еще собирались приехать к родам, но папу было решено сразу после родов отправить обратно домой. Пользы от него большой не было, а мама на него очень отвлекалась. На семейном совете решили, что после маминого отъезда на помощь приедет тетя Лин. Кстати, она сама вызвалась – ей ужасно хотелось понянчить малыша.

Линда уверяла, что ничья помощь ей не требуется, она отлично справится сама. Наймет няню, в конце концов, на то время, когда нужно будет уходить на работу. Но тетя Лин просто мечтала помочь своей единственной племяннице и крестнице, и Линда решила не обижать старушку.

До родов оставались считанные дни, по мнению самой Линды, точно знающей день зачатия.

Правда, он не совпадал со сроком, установленным ее врачом.

Еще одно большое событие случилось в это время: помолвка Коры и Айка. Свадьбу, по просьбе отца невесты, решили справлять через год. Но Кора уже заранее пригласила Линду быть на ее свадьбе подружкой невесты. Во-первых, Линда сыграла огромную роль в жизни жениха и невесты. Если бы они не пошли к Вильме, то Кора не позвонила бы Айку и не попросила бы его отвезти их обратно.

И, возможно, они бы никогда больше не встретились. Во-вторых, Линда была единственная, кто одобрил его кандидатуру. В то время как все остальные подруги Коры и даже ее отец были в полном недоумении, Линда поддержала Кору и даже дала ценный совет доверить Айку ее бизнес. Теперь дела идут замечательно: Кора творит свои проекты.

А Айк взял на себя все организаторские дела и продажи. У него раскрылись блестящие способности, он окончил сначала бухгалтерские курсы, потом поступил на курсы менеджмента, а в будущем собирается учиться на компьютерного дизайнера.

– Это была твоя идея, – не уставала повторять Кора, – ты разглядела в нем талант и мне открыла глаза.

Вернувшись домой с помолвки, Линда почувствовала себя совершенно разбитой. Мама ждала ее в гостиной, читая журнал, папа уже давно спал в кабинете. Линда прислонилась к двери и сообщила, что было очень весело, но она никак не может понять, то ли она чем – то облилась, вылезая из такси, то ли у нее отходят воды. Но такси на всякий случай стоит внизу... Мама побледнела, заохала и начала суетиться.

В больнице Линду сразу положили на каталку, хотя она и сопротивлялась, и покатили в палату.

Через пять часов на свет появился маленький Оливер. Он громко кричал, но его тут же дали Линде и велели срочно приложить к груди. По последним данным науки, сосание груди у только что родившей матери, даже без поступившего молока, давало малышу необходимый заряд антиаллергенов и укрепляло иммунитет. Молодая бабушка Мэрил Хоппер только руками развела, но спорить ни с кем не стала.

– Какой он красивый, и похож на... непонятно на кого, просто ангелочек какой-то!

Линда держала сына у груди, замирая от счастья.

– Привет, бэби, – сказала она ему, – я твоя мама. – А про себя подумала: я знаю, на кого ты похож, – вылитый папаша, даже такая же ямочка на подбородке.

Через три дня Линду выписали домой. А через неделю к себе домой улетела мама. Линда ходила по утрам гулять с малышом в Централ-парк. В обеденный перерыв к ней забегали то Кора, то Мэгги.

Оливер родился 17 марта, а уже в мае должна была состояться презентация книги. И Линда втайне надеялась, что, может быть, случайно Эдвард наткнется на ее книгу в каком-нибудь магазине. Она даже специально сфотографировалась на обложку в том самом черном платье, в котором была в ночь их знакомства.

На днях к ней должна была приехать тетя Лин.

Самой Линде пора уже было выходить на работу.

Правда, издательство заплатило ей неплохие деньги. Но надо было все-таки иметь хоть какие-то резервы на будущее. Ведь теперь их уже двое. И Линда подумывала о новой работе. Пора подыскивать что-нибудь получше – и по зарплате, и по льготам – бенефитам. В Нью-Йорке придется отдавать ребенка только в частную школу, а это стоит больших денег. Да и вообще, если честно, ей не хотелось, чтобы Оливер учился в Нью-Йорке. В большом городе так много опасностей для мальчика. Она уже сейчас начинала волноваться за его будущее. И Линда решила рассылать свое резюме по всем университетам, где могли быть вакантны ставки профессора ее профиля.

Тетю Лин она видела очень давно. И она представлялась ей милой доброй старушкой из сказки.

Но, когда на пороге появилась моложавая стройная женщина с копной пепельных волос и веселым вздернутым носиком, Линда растерялась.

– Ну здравствуй, племянница! Наконец-то свиделись! – воскликнула тетя Лиин. – А где мой внучек? Ой, настоящая кукла! Маленький лорд! Все, ты вошел в мое сердце по самую рукоять! Дай возьму тебя на руки и потискаю, как раньше было можно. Ты его выдерживаешь по новым правилам?

Или все-таки предпочитаешь брать на руки, когда он ревет? А как ты его кормишь? Когда-то кормили грудью, потом стало модно искусственное питание, теперь опять спохватились и кормят грудью.

Честно говоря, не знаю, что тебе посоветовать по этому поводу. Детей у меня не было, к сожалению.

Поэтому я придерживаюсь мнения: как матери хочется, так и хорошо. Ну, говори, где что лежит и что можно брать, а что нельзя.

От тети шла такая энергия и такое тепло, что Линде стало весело. Она очень обрадовалась ее приезду. Между тетей и племянницей возникла удивительная близость – они понимали друг друга с полуслова. А малыш с первого дня привязался к своей двоюродной бабушке. Теперь с Оливером гуляла тетя Лин, а Линда ездила в университет, рассылала свои письма-резюме и могла спокойно куда-нибудь отправиться одна без ребенка.

И именно тете Линда рассказала всю правду об отце Оливера.

Слушая ее, тетя Лин задумалась.

– Знаешь, мне почему-то кажется, что вы с ним встретитесь. Я просто в этом уверена. А если Богу угодно вас все-таки разлучить, то наверняка для того, чтобы дать что-нибудь лучшее тебе взамен.

Надо только читать знаки судьбы. Мне вот последнее время, когда я еще ничего не знала о твоей беременности, все время попадалась реклама с младенцами. Еду я по шоссе у себя дома, а впереди новый щит поставили. На нем карапуз в подгузнике за компьютером и надпись: «Мама, отдыхай! Мне теперь есть чем себя занять!» Реклама новых компьютерных программ, что ли... Потом открываю журнал, а там та же реклама... А теперь я поняла, к чему это мне попадалось. А когда-то у меня был случай... ну, давно. Я встречалась с одним парнем, относительно парнем, лет так сорока с небольшим.

Вдовец, очень приличный, любовь там всякая, нежности... Ну, думаю, не сегодня завтра предложение сделает. И выхожу я во двор с этими приятными мыслями, а напротив через дорогу какие-то рабочие на моих глазах ставят щит со словами: «Хочешь друга – заведи собаку!». Туда новый зоомагазин переезжал. И что ты думаешь – мой бойфренд со мной в этот вечер распрощался. Дескать, у его покойной жены осталась сестра незамужняя, она одинока, его дети ее любят... и он решил на ней жениться.

– И что, завела собаку?

– Да у меня их целых три. Я после каждого своего романа собаку заводила. Маленькая – Тина, средняя – Бренда и здоровый ротвейлер – Чак. На ферме остались. За ними Барри с женой смотрят, мои помощники. Я тебе могу много таких сказок рассказать. Ты знаки судьбы не пропусти. Тебе вот был знак – бусы забыла. Надо было вернуться, а ты не стала. Решила гордость показать. Ополоснулась бы и опять к нему под бочок. Да что говорить, обратно не воротишь. Теперь нового знака жди.

В один из дней Линда получила по почте целых три приглашения на новую работу. К письмам прилагались рекламные буклеты двух университетов и одного колледжа. В Филадельфию ей ехать не захотелось. Тот же большой город, и, говорят, там преступность выросла за последнее время. Штат Айова ее тоже почему-то не привлекал. А что это за Фелтон-колледж? Какая-то деревня под Бостоном. Да еще колледж, а не университет. Но, когда Линда внимательно прочла письмо, она просто не поверила своим глазам – астрономическая зарплата, медицинская страховка оплачивает все, чуть ли не лечение домашних животных и услуги дантиста. Не говоря об оплачиваемом отпуске и каникулах, преподаватель колледжа имеет право на одну бесплатную поездку в год за границу и одну – в любой штат Америки. Такое разве бывает? Она развернула рекламный проспект. Конечно, это же частный колледж, своя рука владыка. Основан в 1812 году семьей Верстрейт, свое название получил от местечка Фелтон-виллидж. Ректор колледжа сэр Уильям Бенджамен Верстрейт, доктор наук и профессор истории, почетный член таких – то академий наук и прочее, прочее...

А что они мне лично пишут – должность профессора на кафедре философии. А почему бы и нет? Под Бостоном? Новая Англия, сдержанная чопорность, хорошие манеры. Красивая природа – лесной массив.

Кстати, они даже предоставляют жилье – на территории колледжа есть дома для преподавательского состава. Плата – только за коммунальные услуги, единственное условие – дом нельзя продать, передать в наследство и владеть им после перехода на другое место работы. Если я получаю пожизненного профессора, то могу там жить до самой смерти.

Я думаю, когда мой сын вырастет, он будет в состоянии купить себе жилье сам. Надо срочно позвонить туда, а то они возьмут кого-нибудь другого.

Линда дозвонилась до отдела кадров и договорилась с ними приехать на собеседование сразу после презентации своей книги. Но через час ей перезвонил сам ректор и сказал, что собирается лететь в Нью-Йорк и, если она не возражает, постарается сам быть на ее презентации.

Как Линда ни уговаривала тетю пойти с ней на презентацию в один из пресс-клубов, снятый издателем под торжество, та наотрез отказалась.

– Я посижу с Олли, не люблю я эти приемы...

– Лин, ты меня обидишь. Можно пригласить бэбиситтера на пару часов.

– И ты будешь дергаться все это время. Да еще денежки будут капать, как в такси. Ты должна быть спокойна и думать только о своем успехе, а не о том, подогреет нянька молочко или холодным даст ребенку. Да и мне головная боль – буду думать, как бы чего не ляпнуть лишнего, тебя не опозорить, да ну, не хочу... А телевидение будет? Я по телевизору посмотрю.

– Будет, если издатель раскошелится. Он и так что-то бурчал про превышающие доходы расходы. Книга-то не коммерческая, а академическая, научная...

На презентацию Линда надела свое парижское платье. Она совсем не поправилась, даже, наоборот, похудела после родов. Только грудь стала чуть-чуть больше.

Какая интересная женщина, подумала Линда, глядя на себя в зеркало. А вдруг чудо случится и он придет? Ну, пожалуйста, дайте мне знак, силы небесные! Я так хочу его видеть!

Когда Линда садилась в машину, над новым магазинчиком загорелась неоновая надпись: «Все, что хочешь – твое!».

Линда обрадовалась. Хорошо бы, если так!

В зале было столько народу, что Линда растерялась. Издатель, моложавый мужчина лет под шестьдесят, подхватил Линду под руку и потащил на небольшое возвышение к микрофону.

– Гарри, кто еще будет? – шепотом спросила Линда.

– Вокруг твоей книги какой-то странный ажиотаж, мне звонили из Госдепа, ЦРУ... Кстати, я пригласил телевидение. Знаешь, сколько это стоит? Если мы переиздадим книгу в мягкой обложке, может разделим расходы на рекламу пополам?

– Гарри, ты решил меня ограбить? Ну, грабь беззащитную мать-одиночку...

– Теперь ты под охраной американского правительства и Красных бригад... Скоро будешь богатой и знаменитой. Женщины-террористки будут слать тебе цветы со всего света...

– С часовым механизмом? Спасибо, не надо.

У меня обыкновенное серьезное научное исследование со статистическими выкладками. Его прочтут одни яйцеголовые эксперты.

– Нет, в твоей книге есть что-то эротическое, честное слово. Очень сильный энергетический заряд. Иначе бы я не стал ее издавать...

– Может, тебе уже пора начать издавать порнографический журнал? Возраст подошел?

– Мы это обсудим... Все, пора начинать...

Линда вышла к микрофону и произнесла обычные слова благодарности, не забыв и про тетю, сидящую сейчас с ее сыном. Потом, обратившись к залу, она сказала:

– Мы давно уже не обсуждаем вопрос – почему женщина идет в политику? Когда-то в девятнадцатом веке общество не хотело давать женщине право голоса. Хотя королева Виктория достаточно хорошо справлялась с государственными делами, политические возможности женщин ставились под сомнение. Это время ушло безвозвратно, и мы с удивлением вспоминаем: неужели это все было? Мы теперь понимаем, что женщина идет в политику не для того, чтобы что-то доказать мужчине или компенсировать свою несчастную личную жизнь. Она так же, как и мужчина, занимается политикой, потому что чувствует в этом свое призвание. Женщина по сути своей прирожденный политик. И если она не может реализовать свои таланты политика, она выбирает другой путь: идет в антиполитику – в терроризм. Именно то общество, где женщина испытывает не только физическую, но и моральную дискриминацию, непонимание и давление, дарят нам этих бесстрашных ангелов смерти. Кем была Юдифь – легендарной героиней своего народа или первой террористкой? Где эта грань, отделяющая подвиг от подлости? В этом нам еще предстоит разобраться. Но скажу лишь одно – в террористических организациях нет дискриминации по половому признаку.

И пускай это будет для нас всех горьким уроком.

Раздались аплодисменты. Вспыхнули вспышки теле – и фотокамер.

Линда присела за столик, и к ней тут же выстроилась очередь за автографами. Довольный издатель сновал между журналистами и, кажется, уже давал кому-то интервью.

– Здравствуйте, я очень рад, что попал на вашу презентацию. Разрешите представиться. Профессор Уильям Верстрейт.

Линда подняла голову от книги. Перед ней стоял высокий мужчина лет шестидесяти, вероятно очень красивый в молодости. Но и сейчас он был довольно интересен. Седина, синие глаза, ямочка на подбородке... Кого-то он ей напоминал. Господи, он чем-то похож на Эдварда! Наверно, тот же тип мужчины. Жаль, что не того же возраста.

– Я собиралась к вам на собеседование...

– Считайте, что вы уже у нас работаете. Нашему колледжу просто повезло, что мы вас заполучили. С этого учебного года вы можете читать курс хотя бы по материалам вашей книги. Я уверен, что самое интересное так и не попало под этот переплет. И отнюдь не по вашей вине. Так что летом и переезжайте. Я могу уже сейчас предложить вам чек на оплату дороги и еще аванс от Попечительского совета колледжа в размере месячного оклада – на обустройство. Ну а все бумаги мы подпишем, когда вы приедете.

Линда даже немного растерялась. Она тепло поблагодарила профессора Версгрейта. Извинилась, что не может прямо сейчас встать и пойти угостить его бокалом шампанского.

– Ничего, ничего, мы еще успеем. Не хочу вас сейчас отвлекать. Что может быть приятнее этого весьма утомительного дела – подписывать собственную книгу.

К Линде подошли Мэг и Кора с Айком с книжками в руках.

– Зачем вы купили? – возмутилась Линда. Я бы вам подарила.

– Кто еще поддержит бизнес, как не друзья! заявил Айк. – Получилась классная тусовка. Я уже подцепил двух клиентов и впарил им проект интерьера для офиса. Один из них – твой издатель, такой жмот, но я его раскручу...

– Айк, что за жаргон, это не комильфо!

– Послушай, Киска, камуфляжем у меня занимаешься ты – ты добрый следователь, а я злой.

Только так и делается бизнес. Ладно, Линда, ты классно выглядишь, просто Памела Андерсон, но в сто раз лучше...

– Потому что умная. Книжки пишет. А кто был этот седовласый господин? Твой новый поклонник? Ничего.

– Это мой новый босс. Меня пригласили на работу в Фелтон-колледж, штат Массачусетс...

– Линда, все-таки ты нас бросаешь! Неужели уже все решено? Но на свадьбу приедешь?

– Обязательно! И вы ко мне в гости приедете.

– Я слышал, это шикарный колледж. Кора, теперь я знаю, где будут учиться наши дети. А Линда за ними заодно присмотрит.

– Смотри, там настоящая зима, не то что у нас.

Купи себе теплую куртку, сапоги...

– Да чего там. Всего каких-то пять часов на машине. А то и меньше.

Когда все пили шампанское и закусывали, Линда шепнула Мэгги:

– Мой новый босс ужасно похож на Эдварда... в старости.

– Может, такой же половой гигант? – предположила Мэг. – Если так, то я тебя поздравляю. Две проблемы решишь одним ударом.

– Тогда прощай, карьера.

– Глупости. Я знаю много женатых пар, работающих вместе. И потом, как я понимаю, это его собственный колледж. Ну и кто тогда будет возражать?

– Ты никогда не работала в большом коллективе. У тебя свой маленький элитарный бизнес. А если еще платят хорошие деньги, то я представляю, какие там интриги.

– Ничего, мне кажется, старик на твоей стороне. По-моему, ты ему очень понравилась... и как ученый и как женщина. Вон он на тебя смотрит очень нежно. Иди к нему. Бизнес в первую очередь...

Все уже начали расходиться, и Линда вышла из здания пресс-клуба вместе с профессором Верстрейтом.

– Когда вас ждать в наши края? – спросил он, галантно придерживая стеклянные двери. – Хотелось бы пораньше...

– Думаю, где-то в конце июня, когда улажу все формальности со старой работой. Соберу вещи, сдам квартиру. Скажите, у вас там есть детский садик?

Можно ли найти няню?

– Я, честно говоря, об этом никогда не задумывался. У всех наших преподавателей дети уже выросли. Живут отдельно. А те, кто их не имеет, едва ли заведут. Но, я уверен, многие студенты с удовольствием подработают. Я думаю, вы с вашим новым окладом легко сможете выписать высококвалифицированную няню из Бостона. Как только я приеду, сразу дам распоряжение моему референту отыскать для вас достойного детского воспитателя. Сколько лет вашему ребенку?

– Совсем крошка, несколько месяцев. И он очень спокойный, здоровенький. Сейчас с ним моя тетя.

Но у нее свой бизнес под Виргинией и она скоро уедет от меня.

– А как малыша зовут?

– Оливер.

– Какое милое редкое имя! После Оливера Кромвеля, казнившего английского короля, оно было долгие годы весьма непопулярно в высшем свете. Наверно, поэтому его давали в приютах для сирот. Помните роман Диккенса?

– Мой тоже почти сирота. У него нет отца.

– Прошу прощения за мою бестактность... и старческую болтливость.

– Ничего, не вижу здесь никакой вашей вины.

Просто у меня так получилось. Но я очень счастлива – у меня есть ребенок и любимая работа.

– И вы очень востребованы. А это самое главное.

Когда ты кому-то нужен. А вы нужны такому количеству народа – своему сыну, своим читателям, студентам, мне, наконец, как вашему патрону. Вы действительно счастливая женщина.

– И вы тоже, я уверена.

– Иногда я сомневаюсь в этом.

– Иногда достаточно быть нужным самому себе.

– А это самое трудное, Линда. Можно вас так называть? А вы называйте меня Биллом, договорились?

– Но, наверно, в колледже я все же должна называть вас официально?

– У нас очень демократичные порядки. Между собой мы все называем друг друга по имени. Ну, до встречи. Я сегодня улетаю обратно. Всего хорошего, Линда.

– До встречи, Билл.

У входа в вестибюль дома на нее налетела веселая троица: Мэгги, Кора и Айк.

– Линда, пошли в бар, отметим по-настоящему! Мы всю дорогу шли за тобой, боялись спугнуть твоего нового шефа...

– Давайте лучше поднимемся ко мне, мне нельзя пить, я еще кормлю бэби, да и тетку надо порадовать. А еду сейчас закажем из ресторана.

– Ура! Праздник продолжается!

С вещами и ребенком лучше всего было ехать до Фелтон-колледжа на машине. Линда сначала собиралась взять напрокат фургон, погрузить туда все нужные вещи и сама сесть за руль. Но ставить рядом ребенка, пускай и в детском сиденье, было опасно. Тогда Линда решила на аванс купить машину, вещи погрузить в нее, а с собой взять только самое необходимое и ценное. Книги послать почтой, мебель оставить квартирантам. С помощью Айка она купила в кредит новый «форд-виндстар» темно-бордового цвета.

– Где я буду под Бостоном искать автосалон? – объясняла Линда подругам и тете свое решение. – Я там ничего и никого еще не знаю. А без машины не обойтись. Это же провинция – от магазина до магазина десятки миль, а культурная жизнь только в городе и туда без машины не добраться. Ничего, заодно проверим новую машинку.

Айк по карте чертил для Линды оптимальный маршрут и отмечал крестиком, где можно передохнуть по дороге. А Линде уже не сиделось дома и хотелось побыстрее начать новую жизнь на новом месте.

– Будешь скучать без Нью-Йорка, – сказала Мэгги. – Здесь все такие заводные, без комплексов.

А там народ суровый, закрытый. И, как мне кажется, очень скучный. А знаешь, я тут случайно на одном аукционе встретила, угадай кого?

– Тимоти?

– Почти... Его друга, Бернарда Дафти. Забавный малый. Он трубки коллекционирует. Я его даже и не помнила, а он меня сразу узнал. Говорит: я вас видел у Раймонов. Вы художница. Нет, отвечаю, я не художница, а галерейщица. Он даже запомнил, что у меня были волосы другого цвета.

Я-то уж сама не помню, какие они тогда были.

Он спрашивает: а как там поживает Линда? Такая очаровательная женщина, такая респектабельная.

Я отвечаю: у нее все о'кей. В подробности не вдаюсь – мало ли что, А как ваш друг Тимоти поживает, спрашиваю. И знаешь, что он мне ответил?

Наши пути с мистером Раймоном разошлись. Он, мол, очень изменился, и не в лучшую сторону. Оказывается, ребенок-то у них не родился: выкидыш на четвертом месяце. По – моему, у него не все так ажурно там складывается.

– Меня это волнует меньше, чем жизнь на Марсе.

Я вообще скоро скроюсь в лесах Массачусетса, и сведения обо мне будут доступны только немногим избранным. Занятно, как тесен мир. Ты встретила Бернарда Дафти. А я вот почему-то не могу встретить Эдварда.

– Не мир тесен, а Нью-Йорк. Все ходят в одни и те же места, обедают в одних и тех же ресторанах.

Если бы твой Эдвард жил в Нью-Йорке, мы бы его нашли. Но вдруг он был послан тебе только как носитель семени. Такой произошел естественный отбор донора. А для жизни тебе нужен совсем другой парень. Ты об этом не думала?

– Теперь у меня будет время подумать. Чем там еще заниматься в этой деревне? А что дальше было с мистером Дафти? Он пригласил тебя поужинать?

– Нет, я его позвала к себе на вернисаж. Он какой-то очень робкий. Как он может работать адвокатом, не понимаю?