"METPO" - читать интересную книгу автора (Глуховский Дмитрий)Глава 15Сложенный вчетверо листок, вырванный из школьной тетрадки и кусок плотной чертёжной бумаги с карандашными набросками туннелей. Именно это Артём и ожидал увидеть внутри конверта – карту и пояснения к ней. Пока он бежал к Смоленской через Калининский проспект, у него совсем не было времени подумать о том, что может быть внутри пакета, который ему передал Данила. Волшебное решение заведомо неразрешимой проблемы, нечто, способное отвести от ВДНХ и всего метро дамоклов меч непостижимой и неумолимой угрозы. Посередине листка с пояснениями расплылось красно-бурое пятно. Склеенную кровью брамина бумагу пришлось чуть смочить, чтобы она раскрылась, не повредив мелко написанных на ней инструкций. «Часть №... туннель... Д6... уцелевшие установки... до 400.000 кв. метров... смерч... неисправно... непредвиденные...» От волнения слова прыгали у Артёма в глазах, пытаясь соскочить с горизонтальных линий, сливались в одно целое, а их смысл оставался ему абсолютно непонятен. Отчаявшись сложить их в осмысленное целое, он передал письмо Мельнику. Тот аккуратно взял листок в руки и жадным взглядом впился в буквы. Некоторое время он ничего не говорил, а потом Артём увидел, как его брови недоверчиво попозли вверх. - Быть этого не может, - прошептал сталкер. – Это же всё враньё! Не могли они такое упустить... Он перевернул листок, просмотрел его с другой стороны, а потом принялся перечитывать с самого начала. - Для себя берегли... Военным не говорили. Неудивительно... Им такое покажи, они тут же за старое возьмутся. Но неужели упустили? Неисправно... Ну это, допустим, ладно...Значит, всё-таки поверили! – невнятно бормотал Мельник, пока Артём терпеливо дожидался объяснений. - Это действительно может помочь? – не выдержал он в конце концов. - Если всё, что здесь написано – правда, то у нас появляется надежда, - кивнул сталкер. - О чём там речь? Я ничего не понял, - спросил Артём. Мельник ответил не сразу. Он ещё раз дочитал письмо до конца, потом задумался на несколько секунд и только после этого медленно начал рассказывать: - Я про такое слышал раньше. Легенды всегда ходили, но их ведь в метро тысячи. Только легендами и живём, не хлебом же единым. И про Университет, и про Кремль, и про Полис, и не разберёшь, что правда, а что у костра где-нибудь на Площади Ильича выдумали. Вот и про это... Ходили, в общем, слухи, что где-то в Москве, или под Москвой, уцелела ракетная часть. Такого, конечно, никак произойти не могло. Военные объекты – это всегда цель номер один. Но говорили, мол не успели, или не доглядели, или забыли – и одна ракетная часть совсем не пострадала. Рассказывали, что кто-то туда даже ходил, что-то там видел, стоят там, мол, установки, под брезентом, новенькие, в ангарах... Пользы в метро от них, правда, никакой – на такой глубине своих врагов всё равно не достанешь. Стоят – ну и пусть себе стоят. - При чём здесь ракетные установки? – Артём удивлённо смотрел на сталкера и спустил ноги с кушетки. - Чёрные идут к ВДНХ от Ботанического Сада. Хантер подозревал, что они спускаются в метро с поверхности именно в этом районе. Логично предположить, что они обитают именно там. Собственно, есть два варианта. Первый – место, откуда они приходят, условно говоря, улей – расположен сверху, неподалёку от входа в метро. Второй – на самом деле, никакого улья нет, и чёрные наступают на город извне. Тогда вопрос - почему больше нигде их не замечали? Нелогично. Хотя, может, дело времени. В общем, ситуация такая: если они откуда-то издалека приходят, мы ничего с ними всё равно сделать не сможем. Взорвём туннели за ВДНХ, или пусть даже за Проспектом Мира – рано или поздно они найдут новые входы. Останется забаррикадироваться в метро, закрыться наглухо, забыть о надеждах вернуться наверх, и полагаться только на свиней и грибы. Как сталкер, могу точно сказать: долго мы так не протянем. Но! Если у них есть улей – и он где-то поблизости, как думал Хантер... - Ракеты? – догадался Артём. - Залп двенадцати ракет с кассетными осколочно-фугасными элементами накрывает площадь в 400.000 квадратных метров, - выискав нужное место в письме, прочитал Мельник. – Несколько таких залпов – и от Ботанического Сада, или где они там могут жить, останутся одни угли. - Но вы же говорите, это легенды, - недоверчиво возразил Артём. - А вот брамины говорят, что нет, - сталкер помахал листком в воздухе. – Тут даже объясняется, как пробраться на территорию этой части. Ещё, правда, написано, что установки частично неисправны. - Ну и как же туда попасть? - Д-6. Здесь упоминается Д-6. Метро-2. Указывается расположение одного из входов. Они утверждают, что туннель оттуда ведёт в том числе и к этой части. Но оговариваются, что при попытке проникновения в Метро-2 могут возникнуть непредвиденные препятствия. - Невидимые Наблюдатели? – припомнил Артём когда-то услышанный разговор. - Наблюдатели – это чушь и болтовня, - поморщился Мельник. - Ракетная часть тоже была всего лишь легендой, - вставил Артём. - Она и остаётся легендой - до тех пор, пока я её сам не увижу, - отрезал сталкер. - А где выход в Метро-2? - Здесь написано – станция Маяковская. Странно... Сколько раз бывал на Маяковской, никогда ничего подобного не слышал. - И что же мы теперь будем делать? – поинтересовался Артём. - Пойдём со мной, - отозвался сталкер. – Поешь, отдохнёшь, а я пока подумаю. Завтра обсудим. Только когда Мельник заговорил про еду, Артём вдруг ощутил, до чего он был голоден. Он спрыгнул на холодный кафельный пол и заковылял было к своим ботинкам, но сталкер жестом остановил его. - Обувь и всю одежду оставь, сложи вон в тот ящик. Её чистить и обеззараживать будут. Рюкзак тоже проверят. Вон на стуле штаны и куртка, переоденься в них. Смоленская выглядела угрюмо: низкий полукруглый потолок, неширокие арки в мощных стенах, облицованных белым когда-то мрамором. Хотя по углам из арок выступали декоративные ложные колонны, а стены поверху окольцовывала неплохо сохранившаяся лепнина, всё это только усугубляло первое впечатление. Станция производила впечатление давно осаждаемой крепости, которую её защитники скупо украсили, отчего она только приняла ещё более суровый вид. Двойная цементная стена с массивными стальными дверьми по обе стороны от гермоворот, бетонированные огневые точки у входов в туннели - всё говорило о том, что у здешних обитателей есть основания беспокоиться за свою безопасность. Женщин на Смоленской почти не было, зато почти все встретившиеся ему мужчины были при оружии. Когда Артём спросил у Мельника напрямую, что происходит на этой станции, тот только неопределённо мотнул головой и сказал, что ничего необычного в ней не замечает. Однако Артёма не оставляло странное ощущение, что на Смоленской царит общая напряжённость. Здесь все словно чего-то ждали, и это чувство быстро передавалось вновь прибывшим. Палатки, в которых жили люди, были выстроены цепью посреди зала, а все арки оставались свободными – как будто их боялись загромождать, чтобы они не помешали срочной эвакуации. При этом все жилища были установлены исключительно в промежутках между арками, так что с одного пути сквозь проходы был виден другой. Посередине каждой посадочной платформы у спуска на рельсы сидели дежурные, не выпускавшие из поля зрения туннели с обеих сторон. Картину дополняла почти полная тишина, которая стояла на станции. Люди здесь переговаривались между собой негромко, иногда и вовсе переходя на шёпот, как если бы они боялись, что их голоса могут заглушить какие-то тревожные звуки, долетающие из туннелей. Артём постарался вспомнить, что он знал о Смоленской. Может быть, у неё были опасные соседи? Нет, с одной стороны рельсы уходили к светлому и благополучному Полису, сердцу метро. С другой - туннель вёл к Киевской, о которой Артём помнил только то, что она была населена преимущественно теми самыми «кавказцами», которых он видел на Китай-Городе и в тюремных камерах у фашистов на Пушкинской. Но, в конечном итоге, это были обычные люди, и вряд ли их стоило так опасаться... Столовая находилась в центральном тенте. Обеденное время, судя по всему, уже закончилось, потому что за грубыми самодельными столами оставалось всего несколько человек. Усадив Артёма за один из них, Мельник через пару минут вернулся к нему с миской, в которой дымилась неаппетитная серая кашица. Под ободряющим взглядом сталкера Артём всё же отважился её попробовать и уже больше не останавливался пока миска не опустела. На вкус местное блюдо оказалось просто замечательным, хотя он и затруднился определить, из чего именно оно было приготовлено. Одно можно было сказать наверняка – мяса повар не пожалел. Закончив и отставив плошку в сторону, Артём умиротворённо осмотрелся вокруг. За соседним столом всё ещё сидели, тихонько беседуя, два человека, и хотя одеты они были в обычные ватники, в их облике было что-то такое, что заставляло воображать их в костюмах полной защиты и с ручными пулемётами наперевес. Он перехватил внимательный взгляд, которым обменялся один из них с Мельником. Вслух при этом не было произнесено ни слова. Человек в ватнике вскользь осмотрел Артёма и вернулся к своему неторопливому и неслышному разговору. Ещё несколько минут медленно протекли в молчании. Артём попытался было снова заговорить с Мельником о станции, на которой они находились, но тот отвечал нехотя и односложно. Потом человек в ватнике встал со своего места, подошёл к их столу, и, наклонившись к Мельнику, пробормотал: - Что с Киевской-то делать будем? Назревает... - Ладно, Артём, иди отдохни пока. Третья палатка отсюда – для гостей. Постель уже застелена, я распорядился. Я посижу пока, мне поговорить надо, - сказал сталкер. Со знакомым неприятным чувством, что его только что отослали, чтобы он не подслушивал взрослых разговоров, Артём послушно встал и поплёлся к выходу. По крайней мере, он мог самостоятельно исследовать станцию, утешил он себя. Сейчас, когда у него была возможность внимательнее присмотреться, Артём обнаружил ещё несколько маленьких странностей. Зал был идеально расчищен, и разнообразный хлам, которым неизбежно было завалено большинство жилых станций в метро, здесь полностью отсутствовал. Да Смоленская больше и не производила впечатление жилой станции. Она вдруг напомнила ему картинку из школьного учебника по истории, на которой был изображён военный лагерь римских легионеров. Правильно, симметрично организованное, просматривающееся во всех направлениях пространство, ничего лишнего, расставленные повсюду караулы, укреплённые входы и выходы... Долго разгуливать по станции у него не получилось. Наткнувшись на откровенно подозрительные взгляды её обитателей, Артём уже через несколько минут понял, что за ним следят, и предпочёл ретироваться в палатку для гостей. Там его действительно ждала застеленная раскладушка, а в углу стоял полиэтиленовый пакет с его именем. Опустившись на взвизгнувшую пружинами койку, Артём раскрыл его. Внутри лежали его личные вещи, оставленные в рюкзаке. Покопавшись секунду, он достал из пакета принесённую с поверхности детскую книжку. Интересно, проверяли ли они его маленькое сокровище счётчиком Гейгера? Он наверняка нервно защёлкал бы вблизи книги, но Артём предпочитал об этом не думать. Он перелистнул пару страниц, разглядывая чуть выцветшие картинки на пожелтевшей бумаге и оттягивая тот момент, когда между очередными листами он найдёт свою фотографию. Свою ли? Что бы ни случилось теперь и с ним, и с ВДНХ, да со всем метро, вначале он должен вернуться на свою станцию, чтобы спросить у Сухого: кто на ней. Она это, или не она. Артём прижался к снимку губами, потом снова заложил его между страницами и спрятал книгу обратно в рюкзак. На секунду ему показалось, что в его жизни что-то медленно становится на своё место. А ещё через мгновение он уже спал. Когда Артём открыл глаза и вышел из палатки на станцию, он даже не сразу сообразил, где очутился – настолько она изменилась. Целых жилищ на ней оставалось меньше десятка, остальные были сломаны или сожжены. Стены были покрыты копотью и исклёваны пулями, штукатурка с потолка осыпалась и большими кусками лежала на полу. По краям платформы текли зловещие чёрные ручейки, предвестники грядущего затопления. В зале почти никого не было, только рядом с одной из палаток на полу возилась с игрушками маленькая девочка. С другого края, где уходила наверх лестница нового выхода со станции, доносились приглушённые крики, и стены изредка озарялись пламенем. Кроме него мрак в зале разгоняли только две уцелевшие лампы аварийного освещения. Автомат, который он вроде бы оставлял у изголовья раскладушки, куда-то исчез. Тщетно обыскав всю палатку, Артём смирился с тем, что ему придётся идти безоружным. Что же здесь произошло? Он хотел было расспросить игравшую девочку, но та, увидев подошедшего Артёма, отчаянно разревелась, так что добиться от неё хоть чего-то было невозможно. Оставив захлёбывающуюся в рыданиях малышку, Артём осторожно прошёл через арку и выглянул на пути. Первой вещью, которая приковала к себе его взгляд, были три привинченные к мраморной облицовке бронзовые буквы: «В..НХ» . Вместо второй - «Д», которой не хватало для родного четырёхбуквенника, виднелся лишь тёмный след. Через всю надпись по мрамору шла глубокая трещина. Надо было проверить, что происходит в туннелях. Если станцию кто-то захватил, то, прежде чем вернуться назад за подмогой, Артём должен разведать обстановку, чтобы точно объяснить союзникам с юга, что за опасность им угрожает. Сразу после входа в перегон сгущалась такая непроглядная темнота, что даже собственную руку Артём видел не дальше локтя. В глубине туннеля что-то издавало странные чавкающие звуки, и идти туда безоружным было сущим безумием. Когда они ненадолго смолкали, становилось слышно, как по полу журчит вода, обтекая его кирзовые сапоги и устремляясь назад, к ВДНХ. Ноги дрожали и отказывались идти вперёд. Тревожный голос в его голове твердил ему, что дальше идти опасно, что риск неоправданно велик, а в такой темноте ему всё равно не удастся ничего разглядеть. Но другая его часть, не обращая внимания на все разумные доводы, тянула его вглубь, во тьму. И, сдавшись, он словно заведённый, делал ещё один шаг вперёд. Тьма вокруг стала абсолютной, и не видно уже было ровным счётом ничего, и от этого у Артёма возникало странное ощущение, что его тело исчезло. От его прежнего «я» сейчас оставался только слух и всецело полагающийся на него разум. Он продвигался так ещё некоторое время, но звуки, по направлению к которым он шёл, так и не стали ближе. Зато послышались другие. Шорох шагов, точь-в-точь похожих на те, что он слышал раньше, в такой же темноте, но только, как Артём ни старался, он не мог понять, где именно и при каких обстоятельствах это произошло. И с каждым новым шагом, долетающим из невидимой глубины туннеля, Артём чувствовал, как в сердце ему капля за каплей просачивается чёрный холодный ужас. Через несколько мгновений он, не выдержав, развернулся, и стремглав бросился бежать на станцию, но не разглядев в темноте шпалы, споткнулся об одну из них и упал, понимая, что ему сейчас ему неминуемо настанет конец. Проснулся он весь в поту, и не сразу даже осознал, что во сне он свалился с раскладушки на пол. Голова была необыкновенно тяжёлая, в висках пульсировала тупая боль, и Артём ещё несколько минут провалялся на брезентовом дне палатки, пока не пришёл наконец в себя и не сумел подняться на ноги. Но в тот момент, когда голова наконец прояснилась, из неё полностью выветрились остатки кошмара, и он уже не мог даже приблизительно вспомнить, что же такое ему привиделось. Приподняв полог палатки, он выглянул на станцию. Кроме нескольких караульных, там никого не было. Видимо, сейчас здесь была ночь. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув привычный сырой воздух, Артём вернулся внутрь, растянулся на раскладушке и заснул крепким пустым сном. Его разбудил Мельник. Одетый в тёмную утеплённую куртку с поднятым воротником и военные штаны с карманами, он выглядел так, будто с минуты на минуту собирается выходить со станции. На голове у него была всё та же старая чёрная пилотка. У его ног стояли две больших сумки, которые показались Артёму знакомыми. Он ботинком пододвинул одну из них к Артёму и сказал: - Вот. Обувь, костюм, ранец, оружие. Переобувайся, готовься. Защиту надевать не надо, не на поверхность собираемся, просто возьми с собой. Выходим через полчаса. - А куда идём? – хлопая спросонья глазами и мучительно пытаясь сдержать зевок, спросил Артём. - Киевская. Если всё будет в порядке, потом по Кольцу к Белорусской – и к Маяковской. А там увидим. Собирайся. Он уселся на стоящий в углу табурет и, достав из кармана газетный обрывок, принялся изготавливать самокрутку, время от времени посматривая на Артёма. Под этим внимательным взглядом у Артёма всё валилось из рук и на сборы ушло куда больше времени, чем ему понадобилось бы, если бы Мельник оставил его одного. Но минут через двадцать он всё же был готов. Не говоря ни слова, Мельник поднялся с табурета, взял свою сумку, и вышел на платформу. Артём оглядел комнату и последовал за ним. Народа на станции было совсем немного, и на этот раз никто на него не смотрел. Они прошли через арку и вышли к путям. Спустившись по приставной деревянной лесенке на путь, Мельник кивнул караульному и зашагал к туннелю. Только теперь Артём заметил, как странно здесь устроены входы в перегоны. С той стороны платформы, где рельсы уходили на Киевскую, половина пути была перекрыта бетонированной огневой точкой с узкими бойницами. Проход перегораживала железная решётка, рядом с которой дежурили двое караульных. Мельник перекинулся с ними парой коротких и неразборчивых фраз, после чего один из охранников открыл навесной замок и толкнул решётку. По одной из стен туннеля шёл перемотанный чёрной изолентой провод, с которого каждые десять-пятнадцать метров свисали слабые лампочки, но даже и такое освещение в перегоне казалось Артёму настоящей роскошью. Впрочем, через три сотни шагов провод обрывался, и в этом месте их ждал ещё один караул. На дозорных не было никакой формы, но выглядели они куда серьёзней, чем военные в Полисе. Узнав Мельника в лицо, один из них кивнул ему, пропуская вперёд. Остановившись на краю освещённого пространства, сталкер достал из своей сумки фонарь и включил его. Ещё через пару сотен метров впереди раздались голоса и блеснули отсветы фонарей. Неуловимым движением автомат Мельника соскользнул с его спины и оказался у него в руках. Артём последовал его примеру. Наверное, это был ещё один, дальний дозор со Смоленской. Двое крепких вооружённых мужчин в тёплых куртках с воротниками из искусственного меха спорили с тремя челноками. На головах у дозорных были круглые вязаные шапки, а на груди у обоих висели на кожаных ремешках приборы ночного видения. У двоих челноков было при себе оружие, но Артём был готов ручаться чем угодно, что это именно торговцы. Огромные тюки с тряпьём, карта туннелей в руке, особенный плутоватый взгляд, задорно блестящие в лучах фонарей глаза – всё это он уже видел неоднократно. Челноков обычно без проблем и препятствий пускали на все станции, кроме разве членов Ганзы. Но, кажется, на Смоленской их никто не ждал. - Да ладно, браток, что ты заладил, нам даже и не на твою Смоленскую, так, мимо идём, - убеждал дозорного один из торговцев, долговязый усатый человек в кургузом ватнике. - Шмотки тут у нас, да вот, сами гляньте, мы это, в Полисе торговать будем, - поддакивал ему другой челнок, коренастый и заросший щетиной до самых глаз. - Какой тебе от нас вред, польза только, вот, смотри, джинсы совсем как новые, твой размер, наверное, фирменные, за так отдам, - перехватывал инициативу третий. Караульный молча качал головой, перекрывая рукой проход. Он почти ничего не отвечал, но как только один из челноков, приняв его молчание за согласие, попробовал шагнуть вперёд, оба дозорных почти синхронно щёлкнули затворами своих автоматов. Мельник и Артём стояли в пяти шагах за их спинами, и хотя сталкер и опустил своё оружие, в его позе сквозило напряжение. - Стоять! Даю пять секунд, чтобы развернуться и уйти. Станция режимная, сюда никого не пускают. Пять... четыре... – начал считать один из дозорных. - Ну конечно, как нам теперь туда, через Кольцо опять? – возмутился было один из челноков, но другой, обречённо покачав головой, потянул его за рукав, торговцы подобрали с земли тюки и потащились обратно. Выждав минуту, сталкер дал Артёму знак, и они зашагали на Киевскую вслед за челноками. Когда они проходили мимо караульных, один из них молча кивнул Мельнику и приложил два пальца к виску, словно отдавая честь. - Режимная станция? – спросил Артём у сталкера, когда они отошли от кордона на несколько сотен метров. – Что это значит? - Вернись, спроси, - отрезал тот, начисто отбивая у Артёма желание расспрашивать дальше. Хотя они и старались держаться подальше от ушедших вперёд челноков, звуки их голосов становились всё ближе, а потом вдруг оборвались. Но не прошли они и двух десятков шагов, как в лицо им ударил луч света. - Эй, кто там? Чего надо? – нервно крикнул кто-то, и Артём узнал голос одного из торговцев, которых завернула с полпути выставленная перед Смоленской охрана. - Спокойно. Дайте пройти, вас не тронем. На Киевскую идём, - негромко, но очень отчётливо ответил сталкер. - Проходите, вперёд вас пропускаем. Нечего в затылок дышать, - посовещавшись, предложили из темноты. Мельник недовольно пожал плечами и неторопливо двинулся вперёд. Метров через пятьдесят их действительно ждали те трое челноков. При приближении Артёма и Мельника торговцы вежливо опустили стволы в пол, расступились и дали им пройти. Сталкер как ни в чём не бывало зашагал дальше, но Артём немедленно отметил, что поступь его изменилась: теперь он шёл неслышно, словно боясь заглушить топотом сапог раздающиеся за спиной звуки. И хотя челноки немедленно последовали за ними, Мельник ни разу на них не оглянулся. Артём пытался побороть в себе желание обернуться довольно долго, минуты три, потом всё-таки посмотрел назад. - Эй! – послышался оттуда напряжённый голос, - погодите там! Сталкер остановился. Артём начал недоумевать, отчего тот так послушно выполняет все требования каких-то мелких торговцев. - Это они так из-за Киевской лютуют, или потому что Полис охраняют? – нагнав их, спросил один из челноков. - Из-за Киевской, понятное дело, - немедленно отозвался Мельник, и Артём почувствовал укол ревности: ему-то сталкер не хотел ничего рассказывать. - Да уж, это-то понять можно. На Киевской теперь страшно становится. Ну, ничего. Скоро этим чистюлям из вашего караула придётся жарко. Вот как Ганза пускать перестанет, с Киевской все к вам побегут. Сам понимаешь, когда такое творится, кто же на станции жить останется? Лучше уж под пули... – обращаясь то ли к сталкеру, то ли к самому себе, бурчал долговязый челнок. - Сам-то небось под пули кинулся? Тоже мне, матросов нашёлся! – ехидно хмыкнул другой. - Ну так пока ещё и не припекло, - отозвался долговязый. - Да что там происходит-то? – не сдержался Артём. Сразу двое челноков оглянулись на него так, словно он задал глупый вопрос, ответ на который знал каждый ребёнок. Сталкер хранил молчание. Некоторое время молчали и торговцы, так что некоторое время они шагали в полной тишине. От этого ли, или, может, потому что затягивающееся молчание становилось жутковатым, Артёму вдруг расхотелось слушать объяснения. И когда он решил уже было махнуть на них рукой, долговязый наконец нехотя проговорил: - Туннели к Парку Победы там, вот что... Услышав название станции, двое его спутников как-то съёжились, и Артёму почудилось на секунду, что налетел порыв промозглого туннельного сквозняка, а стены туннеля сжались. Даже Мельник повёл плечами, будто бы пытаясь согреться. Артём, кажется, никогда не слышал ничего плохого про Парк Победы, и даже не мог припомнить ни одной байки, связанной с этой станцией. Так отчего же при звуке её названия ему вдруг стало так неуютно? - Что, хуже становится? – спросил тяжело сталкер. - Да мы-то что знаем? Мы люди случайные. Так, мимо проходим иногда. Оставаться там, сами понимаете... – неопределённо промямлил бородатый. - Люди пропадают, - шёпотом сообщил коренастый челнок. – Многие боятся, бегут. Тут уже и не разобрать – кто исчез, а кто сам сбежал, а остальным от этого ещё страшней. - Всё туннели эти проклятые, - сплюнул на землю долговязый. - Так завалены же туннели, - не то спросил, не то возразил Мельник. - Они уже сто лет как завалены, и что с того? Да если ты местный, лучше нас знать должен! Там все знают, что страх весь из туннелей идёт, будь они хоть трижды взорваны и перегорожены. Да это любой своей шкурой чувствует, как туда нос покажет, вон даже и Сергеич, - долговязый указал на своего бородатого спутника. - Точно, - подтвердил заросший Сергеич и зачем-то перекрестился. - Так они ведь туннели охраняют? – уточнил Мельник. - Каждый день дозоры стоят, - кивнул усатый. - И хоть раз поймали кого-нибудь? Или видели? – выспрашивал сталкер. - А нам почём знать? – развёл руками тот. – Я не слышал. Да там и ловить-то некого. - А что местные про это говорят? – не отступал Мельник. Долговязый на это вообще ничего не ответил, только махнул обречённо рукой, зато Сергеич оглянулся зачем-то назад и громким шёпотом сказал: - Город мёртвых...- и тут же снова принялся креститься. Артём хотел было рассмеяться – слишком много он уже слышал историй, басен, легенд и теорий про то, где именно обретаются в метро мёртвые. И души в трубах по стенам туннелей, и врата в ад, которые копают на одной из станций... теперь вот Город мёртвых на Парке Победы. Но призрачный сквозняк заставил Артёма подавиться смехом, и несмотря на тёплую одежду его прохватил озноб. Хуже всего было то, что Мельник умолк и прекратил все расспросы, хотя Артём надеялся, что тот просто пренебрежительно отмахнётся от такой нелепой мысли. Весь остаток пути они прошли молча, каждый погружённый в свои мысли. До самой Киевской туннель оказался совершенно спокойным, пустым, сухим и чистым, но вопреки всему тяжёлое, давящее ощущение того, что впереди ждёт что-то нехорошее, сгущалось с каждым шагом. Как только они ступили на станцию, оно нахлынуло, словно прорвавшиеся грунтовые воды - такое же неудержимое, такое же мутное и ледяное. Здесь безраздельно правил страх, и видно это было с первого взгляда. Та ли это «солнечная Киевская», про которую ему говорил кавказец, сидевший с ним в одной клетке в фашистском плену? Или он имел в виду станцию с тем же именем, расположенную на Филёвской ветке? Сказать, что станция была заброшена, и что все её обитатели бежали с неё, было нельзя. Народу здесь было довольно много, но создавалось впечатление, что Киевская не принадлежит её жителям. Все они старались держаться кучками, палатки лепились к стенам и друг к другу в центре зала. Необходимая по правилам противопожарной безопасности дистанция нигде соблюдена не была – наверное, живущим в этих палатках людям приходилось остерегаться чего-то куда более серьёзного, чем огонь. Проходящие мимо сразу же отводили глаза, когда Артём смотрел им в лицо, а у тех, кто не успевал это сделать, его встречал загнанный взгляд. Платформа, зажатая между двумя рядами низких круглых арок, с одной стороны несколькими эскалаторами уходила вниз, с другой чуть приподнималась невысокой лестницей и открывала боковой переход на другую станцию. В нескольких местах тлели угли и полз дразнящий запах жареного мяса, где-то плакал ребёнок. Пусть она и находилась на пороге вымышленного перепуганными челноками Города мёртвых, сама-то Киевская была вполне живая. Скомканно попрощавшись, челноки исчезли в переходе на другую линию. Мельник, хозяйски оглядевшись по сторонам, решительно зашагал в сторону одного из переходов. Здесь он бывал регулярно, это было видно сразу. Артём не мог приложить ума, зачем сталкер так подробно выспрашивал у челноков о положении на станции. Надеялся, что в их байки вплетётся случайно намёк на истинное положение вещей? Пытался вычислить возможных шпионов? Через секунду они остановились у входа в служебные помещения. Дверь здесь была выбита, но снаружи стоял охранник. Начальство, догадался Артём. Навстречу сталкеру вышел гладко выбритый пожилой мужчина, с аккуратно зачёсанными волосами. На нём была старая синяя форма работника метрополитена, застиранная и выцветшая, но удивительно чистая. Непонятно было, как он умудряется так следить за собой на этой станции. Человек отдал Мельнику честь, почему-то приложив к виску всего два пальца, и не всерьёз, как это делали дозорные в туннеле, а карикатурно. Его глаза насмешливо щурились. - День добрый, - сказал он приятным глубоким голосом. - Здравия желаю, - отозвался сталкер и улыбнулся. Через десять минут они сидели в тёплой комнате и пили непременный грибной чай. На сей раз Артёма не выставили наружу, как он ожидал, а позволили присутствовать при обсуждении серьёзных дел. К сожалению, из беседы сталкера и начальника станции, которого тот называл Аркадием Семёновичем, он всё равно ничего не понял. Сначала Мельник спросил про какого-то Третьяка, затем принялся выяснять, нет ли изменений в туннелях. Начальник сообщил, что Третьяк ушёл по своим делам, но вернуться должен совсем скоро, и предложил подождать его. Затем они углубились в детали каких-то соглашений, так что Артём скоро совсем утратил нить разговора. Он просто сидел, тянул горячий чай, грибной дух которого напоминал ему о родной станции, и осматривался вокруг. Здесь было видно, что когда-то станция жила богаче и спокойнее: стены комнаты были завешены побитыми молью, но сохранившими свой рисунок коврами, в нескольких местах прямо поверх ковров были приколоты карандашные наброски туннельных разветвлений в широких позолоченных рамах, а стол, за которым они сидели, выглядел совершенно антикварно, и Артём даже не мог себе представить, сколько сталкеров потребовалось, чтобы стащить его вниз из чьей-то пустой квартиры, и сколько хозяева станции согласились за него заплатить. На одной из стен висела потемневшая от времени сабля, а рядом – доисторического вида пистолет, явно непригодный к стрельбе. В дальнем конце комнаты на шифоньере стоял огромный белый череп, принадлежащий неизвестному существу. - Да нет там ничего, в туннелях этих, - отрицательно покачал головой Аркадий Семёнович. - Так уж караулим, чтобы людям спокойней было. Ты ведь сам там бывал, прекрасно знаешь, что оба перегона метрах в трёхстах от станции завалены. Неоткуда там чему-то взяться. Суеверия это. - Но люди ведь пропадают? – нахмурился Мельник. - Пропадают, - согласился начальник. – Но как знать, куда. Я думаю, страшно, вот и бегут. На переходах у нас кордонов нет, а там, - он махнул рукой в сторону переходов, - целый город. Есть, куда податься. И на Кольцо, и на Филёвскую. Ганза, говорят, сейчас с нашей станции пускает людей. - И чего боятся? – спросил сталкер. - Как чего? Того, что люди пропадают. Вот тебе и замкнутый круг, - Аркадий Семёнович развёл руками. - Странно, - недоверчиво протянул Мельник. – Знаешь, мы пока Третьяка ждать будем, сходим разок в караул. Так, ознакомиться. А то смоленские тревожатся. - Понимаю, - закивал тот, - вы вот что, сейчас в третью палатку зайдите, там Антон живёт. Он у следующей смены командиром. Скажи, от меня. В палатке с намалёванной цифрой «3» было шумно. На полу двое мальчишек лет десяти, оба почти альбиносы, как и большинство родившихся в метро детей, играли со стреляными автоматными гильзами. Рядом с ними сидела маленькая девочка, которая смотрела на братьев округлившимися от любопытства глазами, но не решалась поучаствовать в игре. Опрятная женщина средних лет в переднике нарезала к обеду какую-то снедь. Здесь было уютно и как-то очень живо, в воздухе стоял вкусный домашний запах. - Антон вышел, присядьте, подождите, - радушно улыбнувшись, предложила женщина. Мальчики сначала уставились на них настороженно, но потом один из них подошёл к Артёму. - У тебя гильзы есть? – спросил он, глядя на него исподлобья. - Олег, немедленно прекрати клянчить! – строго сказал женщина, не отрываясь от готовки. К его удивлению, Мельник запустил руку в карман своих штанов, пошарил там, и извлёк несколько необычных продолговатых гильз, явно не от Калашникова. Зажав их в кулаке и потряся им, как погремушкой, сталкер протянул сокровище мальчишке. У того немедленно зажглись глаза, но взять он их не отваживался. - Бери, бери! – сталкер подмигнул ему и ссыпал гильзы в протянутую детскую ладошку. - Всё, теперь я побежу! Смотри, какие огромные – это будет спецназ! – радостно завопил мальчуган. Присмотревшись, Артём увидел, что гильзы, в которые они играли, были выстроены в ровные ряды, и, видимо, изображали солдатиков. Он и сам так когда-то играл, но только ему повезло: у него были ещё настоящие маленькие оловянные бойцы, пусть и из разных наборов. Пока на полу разворачивалось сражение, в палатку вошёл отец мальчишек – невысокий худой человек с жидкими русыми волосами. Увидев чужих, он молча кивнул им и, так и не промолвив ни слова, напряжённо уставился на Мельника. - Папа, папа, ты нам ещё гильз принёс? У Олега теперь больше, ему длинных дали! – принялся теребить отца за штаны второй мальчик. - От начальства, - объяснил сталкер. – На дежурство с вами в туннели пойдём. Подкрепление, вроде. - Куда там ещё подкрепление... – проворчал хозяин палатки, но черты его лица разгладились. – Антон меня зовут. Пообедаем только, и пойдём. Садитесь, - он указал на набитые мешки, которые заменяли в этом доме стулья. Несмотря на сопротивление гостей, обоим досталось по дымящейся миске с незнакомыми Артёму клубнями. Он вопросительно посмотрел на сталкера, но тот уверенно наколол кусок на вилку, отправил порцию в рот и начал жевать. На его каменном лице отразилось даже нечто похожее на удовольствие, и это придало Артёму храбрости. На вкус клубни были совсем не похожи на грибы, были скорее сладковатыми и чуть жирными, а насыщение от них наступало уже через несколько минут. Сначала Артём хотел было спросить, что они едят, но потом подумал, что лучше уж ему этого не знать. Вкусно – и ладно. Держат же кое-где крысиный мозг за деликатес... - Пап, а можно я с тобой пойду, на дежурство? – съев только половину своей порции и размазав по краям остатки, спросил тот мальчишка, которому сталкер подарил гильзы. - Нет, Олег, ты же сам знаешь, - нахмурившись, ответил хозяин. - Олеженька! Какое ещё дежурство? Что ты выдумываешь? Туда мальчиков не берут! – схватив сына за руку, запричитала женщина. - Мам, какой я тебе мальчик? – неловко оглядываясь на гостей и пытаясь говорить ниже, протянул Олег. - Даже и не думай! До истерики меня хочешь довести? – повысила голос мать. - Ну ладно, ладно... – пробормотал мальчишка. Но как только через мгновение женщина отошла в другой конец палатки, чтобы достать ещё что-то к столу, он дёрнул отца за рукав и громко прошептал: - Но ты же в прошлый раз брал меня... - Разговор окончен! – строго сказал тот. - Всё равно...- последние слова Олег уже промычал себе под нос, так что было не разобрать. Доев, хозяин встал из-за стола, отпер стоящий на полу железный ящик, достал оттуда старый армейский АК-47, оглядел свою семью, и сказал: - Пойдём, что ли? Сегодня смена короткая, через шесть часов назад буду, - сообщил он жене. Вслед за ним поднялись и Мельник с Артёмом. Маленький Олег отчаянно смотрел на отца и беспокойно ёрзал на месте, но не решался ничего сказать. У чёрного жерла туннеля на краю платформы, свесив ноги вниз, сидели двое караульных, третий стоял на путях и всматривался в темноту. На стене была через трафарет выведена надпись: «Арбатская конфедерация – добро пожаловать». Буквы были полустёртые, сразу становилось ясно, что краску уже давно не обновляли. Переговаривались караульные шёпотом и даже шикали друг на друга, если один из них вдруг поднимал голос. Кроме сталкера и Артёма с Антоном шли ещё двое местных. Оба они были мрачные и неразговорчивые, на гостей поглядывали недоброжелательно, а как их звать, Артём так и не расслышал. Обменявшись короткими фразами с охранявшими вход в туннель людьми, они слезли на пути и медленно двинулись вперёд. Круглые своды туннеля были здесь совершенно обычные, пол и стены выглядели нетронутыми временем и разрушением. И всё же Артёма уже с первых шагов начало охватывать то неприятное чувство, о котором говорили челноки. Из глубины им навстречу выползал тёмный, необъяснимый страх. В перегоне было тихо, только издалека слышались человеческие голоса – там, наверное, и располагался дозор. Это был один из самых странных постов, которые Артёму приходилось видеть. На набитых песком мешках сидели кружком несколько человек, посередине стояла железная печка-буржуйка, чуть поодаль – ведро мазута. Лица дозорных освещали только пробивающиеся сквозь щели в печке язычки пламени и неровное пламя на фитиле подвешенной на цепочке масляной лампы. От несвежего дыхания туннелей лампа чуть-чуть раскачивалась, и от этого казалось, что тени сидящих неподвижно людей живут своей собственной жизнью. Но самое главное – дозорные спокойно сидели спиной к туннелю, и это резало глаз больше всего. Прикрываясь ладонями от слепящих лучей карманных фонарей сменщиков, дозорные засобирались домой. - Ну, как? – спросил у них Антон, зачёрпывая ковшом мазута. - Как тут может быть? – невесело усмехнулся старший смены. – Как всегда. Пусто. Тихо. Тихо... – он шмыгнул носом и, сгорбившись, зашагал к станции. Пока остальные пододвигали свои мешки поближе к печке и рассаживались, Мельник обратился к Антону: - Ну что, сходим дальше, посмотрим, что там? - Да там нечего смотреть, завал как завал, я-то уже сто раз видел. Сходи, если хочешь, тут метров пятнадцать всего, - он указал через плечо в сторону Парка победы. Остававшееся до завала расстояние несло следы обрушения. Пол был покрыт кусками камня и землей, потолок в некоторых местах просел, а стены осыпались и сузились. Сбоку чернел перекошенный проём входа в неизвестные служебные помещения, а в самом конце этого аппендикса ржавые рельсы упирались в груду раскрошенных бетонных блоков, перемешанных с булыжниками и грунтом. В эту земляную толщу погружались и идущие вдоль стен железные трубы коммуникаций. Осветив фонарём обрушившийся туннель и не найдя никаких тайных лазов, Мельник пожал плечами и вернулся к скособоченной двери. Он направил луч внутрь, заглянул туда, но порога так и не переступил. - Во втором перегоне тоже никаких изменений? – спросил он у Антона, вернувшись к печке. - Как десять лет назад всё было, так и сейчас, - отозвался тот. Они надолго замолчали. Теперь, когда фонари были потушены, а света оставалось всего-то - от неплотно прикрытого затвора печки да от крошечного огонька за закопченным стеклом масляной лампы, тьма вокруг стала настолько плотной, что, казалось, словно солёная вода выталкивала из себя чужеродные тела. Поэтому, наверное, все дозорные сгрудились вокруг печки, прижимаясь к ней так близко, как только это было возможно – здесь темноту и холод прореживали жёлтые лучи, и дышалось свободнее. Артём терпел сколько мог, но потребность услышать хоть какой-то звук заставила его преодолеть стеснение: - Я на вашей станции раньше не был никогда, - кашлянув, сказал он Антону, - не понимаю вот, зачем вы тут дежурите, если там нет ничего? Вы же даже туда не смотрите! - Порядок такой, - объяснил старший. – Говорят, что потому здесь ничего такого и нет, что мы дежурим. - А что там дальше, за завалом? - Туннель, надо думать. До самого, - он прервался на секунду, обернувшись назад и посмотрев на тупик, - до самого Парка победы. - А там живёт кто-нибудь? Антон ничего не ответил, только неопределённо мотнул головой, помолчал, а потом поинтересовался: - Ты что же, вообще ничего о Парке победы не знаешь? – и, так и не дождавшись от Артёма ответа, продолжил. – Бог знает, что там сейчас осталось, но раньше там была огромная двойная станция, одна из тех, которые в последнюю очередь строились, совсем новая. Те, кто постарше и бывал там ещё тогда... ну... до... так вот они говорят, что очень богато было сделано, и залегала она очень глубоко, не как другие новостройки. И, надо думать, люди там жили припеваючи. Но недолго. Пока туннели не обрушились. - А как это случилось? – перебил Артём. - У нас говорят, - Антон оглянулся на остальных, - что само рухнуло. Плохо спроектировано было, на строительстве своровали, или ещё что-то такое. Но это уже так давно было, что точно не помнит никто. - А я вот слышал, - тихо сказал один из дозорных, - что начальство здешнее оба перегона взорвало к чертям. То ли конкуренция с Парком победы у них была, то ли ещё чего... Может, боялись, что Парк их со временем под себя подомнёт. А у нас на Киевской в то время сам знаешь кто распоряжался... Кто на рынке раньше фруктами торговал. Народ горячий, к разборкам привычный. Ящик динамита в этот туннель – ящик в тот, от своей станции подальше, и понеслась. Вроде и без крови, и проблема решена. - И что с ними потом стало? - Ну мы-то не знаем, мы потом уже сюда пришли... – начал было Антон, но разговорившийся дозорный перебил его: - Да что там может стать? Перемерли все. Сам должен понимать, когда станция от метро отрезана, там долго не выживешь. Фильтры сломались, или там генераторы, или заливать начало - и всё, на поверхности и сейчас-то не разгуляешься, Я слышал, сначала они вроде копать пытались, но потом отступились. Те, кто здесь дежурил вначале, говорят, через трубы крики слышали... Но скоро и это прекратилось... Он кашлянул и протянул ладони к печке. Согрев руки, дозорный посмотрел на Артёма и добавил: - Это даже не война была. Кто же так воюет? Там ведь у них и женщины, и дети были. Старики... Целый город. И за что? Так просто, деньги не поделили. Вроде сами никого и не убивали, а всё равно. Вот ты спрашивал, что там, по ту сторону завала. Смерть там. Антон покачал головой, но ничего не сказал. Мельник внимательно посмотрел на Артёма, открыл было рот, будто собираясь что-то прибавить к услышанной истории, но передумал. Артёму стало совсем холодно, и он тоже потянулся к пробивающимся сквозь печную заслонку огненным язычкам. Он пытался представить себе, что значит жить на этой станции, жители которой верят, что рельсы, уходящие от их дома, ведут прямиком в царство смерти. Он постепенно начинал понимать, что их странное дежурство в этом оборванном туннеле было не необходимостью, а скорее ритуалом. Кого они пытались отпугнуть, сидя здесь? Кому помешать пройти на станцию, а то и во всё остальное метро? Становилось всё холоднее, и от озноба не спасали уже не печка-буржуйка, ни тёплая куртка, выданная Мельником. Неожиданно сталкер резко обернулся к ведущему на Киевскую туннелю и приподнялся с места, вслушиваясь и всматриваясь. Через несколько секунд причину его беспокойства понял и Артём. Оттуда раздавались быстрые лёгкие шаги, и в отдалении метался светлячок слабого фонарика, словно кто-то мчался, перескакивая через шпалы, изо всех сил спеша к ним. Сталкер молниеносно вскочил со своего места, прижался к стене и нацелил на пятно света свой автомат. Антон спокойно поднялся с места, стараясь всмотреться в темноту, и по его расслабленной позе сразу становилось понятно, что он не может себе представить никакой серьёзной опасности, которая исходила бы с той стороны туннеля. Мельник щёлкнул выключателем своего фонаря, и тьма неохотно отползла назад. Шагах в тридцати от них посреди полотна замерла хрупкая фигурка с поднятыми вверх руками. - Пап, пап, это я, не стреляйте! – голос был несомненно детский. Сталкер отвёл луч в сторону и, отряхиваясь, поднялся с земли. Через минуту ребёнок уже стоял у печки, смущённо разглядывая свои ботинки. Это был сын Антона, тот самый, который просился с ними на дежурство. - Случилось что-нибудь? - встревоженно спросил его отец. - Нет... Я просто с тобой очень хотел. Я уже не маленький – в палатке с мамой сидеть. - Как ты сюда пробрался? Там же охрана? - Соврал, что мама к тебе послала. Там дядя Петя, он меня знает. Сказал только, чтобы я ни в какие боковые проходы не заглядывал, и шёл быстрее, и пустил. - Мы с дядей Петей ещё поговорим, - мрачно пообещал Антон. – А ты пока подумай, как маме это объяснять будешь. Обратно я тебя одного не пущу. - Мне можно с вами остаться? – мальчик не смог сдержать свой восторг и принялся прыгать на месте. Антон подвинулся в сторону, усаживая сына на нагретые своим телом мешки, снял куртку и закутал его было, но мальчишка тут же сполз на пол и, достав из кармана, разложил на тряпочке принесённое с собой добро: пригоршню гильз и ещё несколько предметов. Сидел он рядом с Артёмом, и у того было время, чтобы изучить все эти вещи. Самой интересной оказалась маленькая металлическая коробочка с вертящейся ручкой. Когда Олег держал её в одной руке, и проворачивал ручку пальцами другой, коробочка, издавая звонкие металлические звуки, начинала проигрывать несложную механическую мелодию. Самым интересным было то, что стоило прислонить её к другому предмету, как тот начинал резонировать, многократно усиливая звук. Лучше всего это выходило с железной печкой, но долго продержать там устройство не удавалось, потому что оно нагревалось слишком быстро. Артёму стало так любопытно, что он решил попробовать сам. - Это ещё что! – передавая ему горячую коробочку и дуя на свои обожжённые пальцы, сказал мальчишка.- Я тебе потом такую штуку покажу! – заговорщически пообещал он. Следующие полчаса протекли медленно – Артём, не замечая недовольных взглядов дозорных, бесконечно крутил ручку и вслушивался в музыку, Мельник о чём-то шептался с Антоном, мальчик возился на полу с гильзами. Мелодия, которую проигрывала эта крошечная шарманка, была довольно тоскливая, но непонятным образом околдовывала, и остановиться было просто невозможно. - Нет, не понимаю, - сказал сталкер и встал со своего места. – Если оба туннеля обрушены и охраняются, куда же они, по-вашему, деваются? - А кто сказал, что всё дело в них? – Антон посмотрел на него снизу вверх. – И переходы есть на другие линии, целых два, и перегоны к Смоленской... Я думаю, кто-то просто наши суеверия использует. - Да какие там суеверия! – вмешался тот дозорный, что рассказывал про взорванные туннели и оставшихся по другую сторону людей. – Проклята наша станция за то, что с Парком победы стало. И мы все, пока на ней живём, прокляты, это же... - Да брось ты, Саныч, воду мутить, - недовольно оборвал его Антон. – Тут люди серьёзные спрашивают, а ты со сказками своими! - Пойдём, пройдёмся, я там по дороге двери видел и отход боковой, посмотреть хочу, - предложил ему Мельник. – На Смоленской тоже люди беспокоятся. Твалтвадзе лично интересовался. - Вот сейчас он заинтересовался, да? – грустно улыбнулся Антон. – Да ладно уж, чего там притворяться – от конфедерации нашей одно название осталось, каждый сам за себя... - В Полисе даже уже вопросы задают. На вот, ознакомься, - сталкер вытащил из кармана сложенный газетный листок. Артём видел такие газеты в Полисе. В одном переходе стоял лоток, где их можно было купить, но стоили они десять патронов за штуку, и платить столько за лист обёрточной бумаги с плохо пропечатанными сплетнями он не стал. Мельник, похоже, патронов не считал. Под гордым названием «Новости метро» на грубо обрезанном желтоватом листе ютились несколько небольших статей, одна из которых даже сопровождалась чёрно-белой фотографией. Заголовок гласил «Загадочные исчезновения на Киевской продолжаются». - Живы ещё курилки, печатают, - Антон осторожно взял в руки газету и разгладил её. – Ладно, пойдём, покажу тебе твои боковые ответвления. Оставишь почитать? Сталкер кивнул. Антон поднялся, посмотрел на своего сына и сказал ему: - Сейчас приду. Смотри, не шали тут без меня, - и, обернувшись к Артёму, попросил, - присмотри за ним, будь другом... Артёму ничего не оставалось, как согласно кивнуть головой. Как только его отец и сталкер отошли подальше, Олег вскочил, с озорным видом отнял у Артёма коробочку, крикнул ему «Догоняй!» и бросился бежать к тупику. Вспомнив, что мальчишка теперь под его ответственностью, Артём виновато посмотрел на остальных дозорных, зажёг фонарь, и пошёл за Олегом. Мальчик не стал исследовать полуразрушенное служебное помещение, как того опасался Артём. Он ждал его у самого завала. - Смотри, чего сейчас будет! – сказал мальчишка. Олег вскарабкался на камни, оказавшись на уровне исчезающих в завале труб. Потом он достал свою коробочку, приложил её к трубе и завертел ручку. - Слушай! – восторженно предложил он. Труба загудела, резонируя, и словно вся наполнилась изнутри простой унылой мелодией, которую играла шкатулка. Мальчик припал ухом к трубе и как завороженный продолжал крутить ручку, извлекая из металлической коробочки звуки. На секунду он остановился, вслушиваясь, радостно улыбнулся, а потом спрыгнул с каменной груды и протянул шкатулку Артёму: - На, сам попробуй! Артём вполне мог себе представить, как изменится звук мелодии, пропущенный сквозь полый металл трубы. Но глаза мальчишки так горели, что он решил не вести себя, как последний зануда. Приставив коробочку к трубе, он прижался к холодному железу ухом, и начал проворачивать рукоятку. Музыка загремела так громко, что он чуть не отдёрнул голову. Законы акустики Артёму знакомы не были, и каким чудом этот кусок железа мог во столько раз усиливать и придавать объём мелодии, до того беспомощно дребезжащей внутри коробочки, он понять не мог. Покрутив ручку ещё несколько секунд и проиграв коротенький мотив добрых три раза, он кивнул Олегу: - Здорово! - Послушай ещё! – засмеялся тот. – Не играй, просто слушай! Артём пожал плечами, оглянулся на пост – не вернулись ли дозорные – и снова прислонился ухом к трубе. Что там можно было услышать теперь? Ветер? Отголоски страшного шума, который затопил туннели между Алексеевской и Проспектом мира? Уже через миг он понял, почему так радовался мальчуган, однако ему самому от этого весело совсем не стало. Из невообразимого далёка, с трудом пробиваясь через земляную толщу, доносились приглушённые звуки. Они шли со стороны мёртвого Парка победы, никаких сомнений в этом быть не могло. Артём замер, вслушиваясь, и, постепенно холодея, понял: он слышит нечто невозможное - музыку. Одна нота за другой, кто-то или что-то в нескольких километрах от него воспроизводило тоскливую мелодию из музыкальной шкатулки. Но это было не эхо: в нескольких местах неведомый исполнитель ошибся, кое-где затянул ноту, но мотив оставался вполне узнаваем. И главное, это был вовсе не пружинный перезвон, звук напоминал скорее гудение... Или пение? Невнятный хор множества голосов? Нет, всё же гудение. - Что, играет? – с довольным видом спросил у него Олег, - дай я ещё послушаю! - Что это? – еле разлепив губы, хрипло пробормотал Артём. - Музыка! Труба играет! – просто объяснил мальчик. То тоскливое, гнетущее впечатление, которое это жуткое пение произвело на Артёма, мальчишке, похоже, не передавалось. Для него это была просто весёлая игра, и вряд ли он задавался вопросом, что, к дьяволу, может отзываться мелодией на мелодию на отрезанной от всего мира станции, где всё живое кануло в ничто больше десятилетия назад? Олег снова залез на камни, приготовившись было запустить свою машинку ещё раз, но Артёму вдруг стало необъяснимо страшно за него и за себя. Он схватил мальчишку за руку и, не обращая внимания на его протесты, потащил за собой к печке. - Трус! Трус! – кричал Олег. – Только маленькие в эти сказки верят! - Какие ещё сказки? – Артём остановился и заглянул ему в глаза. - Что они детей забирают, которые в туннели трубы слушать ходят! - Кто забирает? – Артём потащил его дальше к печке. - Мёртвые! Разговор оборвался: говоривший про проклятия дозорный встрепенулся и окинул их таким пристальным взглядом, что слова сами собой застряли в горле. Приключение их закончилось как нельзя вовремя: к посту возвращались Антон и сталкер, и с ними шёл кто-то ещё. Артём быстро усадил мальчика на место. Отец мальчишки просил его присмотреть за Олегом, а не потакать его капризам... Да и кто знает, в какие суеверия на самом деле верил сам Антон? - Извини, задержались, - старший опустился на мешки рядом с Артёмом. – Не шалил он тут? Артём покачал головой, надеясь, что у мальчишки хватит ума не хвастаться их авантюрой. Но тот, похоже, и сам прекрасно всё понимал. С увлечённым видом Олег принялся заново расставлять свои гильзы. Третий человек, который пришёл со старшим и сталкером, лысеющий худой мужчина со впалыми щеками и мешками под глазами, Артёму был незнаком. К печке он подошёл только на минуту, дозорным кивнул, а Артёма рассмотрел изучающе, но ничего ему не сказал. Представил его Мельник. - Это Третьяк, - сказал он Артёму. – С нами дальше пойдёт. Специалист. Ракетчик. |
|
|