"Гладиаторы ночи" - читать интересную книгу автора (Голицын Максим)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ АРЕНА

Из хроники угарийского монастыря, цикл Черного Дракона, круг 58

От летописей предыдущей эпохи мало что сохранилось, ибо после нее наступило время, именуемое сейчас годами смуты. Планета корчилась, точно в агонии, от косившего все живое голода и мора. Реки, когда-то богатые рыбой, опустели, а плодородные земли заросли лесом. Княжества погрязли в беспрестанных кровавых междоусобицах, пока некто по имени Коринн, человек, рожденный, чтобы повелевать и править, не объединил огнем и мечом северные земли. С той поры на севере установилось господство династии Коринна, которая царствует и по сей день.

В прежние века отсталые властители преследовали ученых мужей. Люди в империи перестали почитать науки и искусства и погрязли в грехе невежества. Именно тогда начались всяческие чудеса, вроде рождения двухголовых людей или выпадения с неба дождей из рыб и лягушек. Предвестником же всех бед была большая звезда с хвостом, сиречь звезда-странница, загоравшаяся вечерами на востоке. В годины крупных сражений над войском Коринна всегда виднелось в небесах серебристое колесо, которое крутилось вокруг своей оси, как тому и подобает. Брат Туанн в своих заметках «О вещах, наблюдаемых в небе» писал, что знаки те суть воплощения мирового духа, который может принимать формы самые разные и даже порождать существ, подобных нам, ибо с одного такого летающего колеса удалось сбить выстрелом из арбалета его кормчего, после чего колесо это упало где-то за отрогами Синих гор, подняв высоко к небу столб пламени и дыма. Кормчий же ничем от людей не отличался, с той лишь разницей, что, как свидетельствуют очевидцы, имел маленький хвостик и перепонки между пальцами…

Цикл Синей Ящерицы, третий круг малой Луны

Он застонал и, приподнявшись на локте, с недоумением огляделся вокруг. Холодный каменный пол был устлан плетеными соломенными циновками, грязными и обтрепанными, единственное окошко под потолком забрано ржавой решеткой. Свет, пробивавшийся сквозь ее прутья, был ярким, но каким-то неестественным. Он тряхнул головой, отгоняя морок. Окружающее казалось дурным сном. Все недавние события тоже воспринимались как болезненный бред.

Недавние ли?

На руке у него больше не было повязки, кость срослась — ни шрамов, ни синяков не осталось.

Сколько же с тех пор прошло времени? Под действием биостимулятора кость срастается за неделю, значит…

…И одет он был как-то странно — рубашка с широкими рукавами и короткие, до щиколоток, штаны — все из грубоватого, непривычного на ощупь… похоже, натурального волокна.

В углу, куда еще не добрался солнечный луч, стоял глиняный кувшин. Узник встал, пошатываясь, подошел к кувшину и плеснул себе в лицо несколько пригоршней воды. Странно, но он совсем не чувствовал голода и жажды.

Интересно, где же он находится?

Лязгнул засов. Массивная окованная железом дверь отворилась, и в проходе появился незнакомый человек. Огромный, коричневый, с серьгой в ухе, он молча поставил на пол миску с дымящейся похлебкой.

— Эй, — сказал Тэш, — эй, послушайте… Слова повисли в воздухе, оставшись без ответа.

— Эй, парень, — повторил Тэш, схватив вошедшего за бугрящуюся мышцами руку, — куда это я попал?

Тот высвободил руку и слегка толкнул Тэша в грудь. Казалось, незнакомец не приложил к этому никаких усилий, и тем не менее Тэш отлетел к противоположной стене. Тюремщик развернулся и вышел, так и не проронив ни слова.

— Ах ты, черт, — пробормотал Валлейн. В глиняной миске оказался довольно странный суп, в котором плавали незнакомые на вид и вкус коренья. Опустошив миску, Тэш решил подобраться к окну. Оно располагалось довольно высоко, но, может, цепляясь за выступы в грубой каменной кладке, ему все же удастся вскарабкаться наверх.

Что это? Казалось, мышцы потеряли былую упругость, как будто в последний раз он тренировался по меньшей мере полгода назад, а ведь он никогда не прерывал занятий больше, чем на пару дней. Великолепная реакция и хорошая физическая форма не раз вытаскивали его целым и невредимым из самых крутых переделок.

И все-таки ему удалось добраться до окна, и он, затаив дыхание, выглянул наружу.

Внизу, окруженный неприступными стенами с башнями по углам, лежал обширный, но глухой двор, на котором размещалось множество непонятных предметов и строений. Какая-то здоровенная повозка с двумя торчащими из нее бревнами, стог сена, под навесом, о Боже, груды холодного оружия, но все оно какое-то странное, допотопное. Огромная, высотой в человеческий рост, бадья с водой. Гора соломенных тюков. У одной из стен лежало несколько длинных шестов с острыми наконечниками и куча какого-то хлама. Но самым примечательным был сарай, за решетчатой стеной которого ворочалось что-то темное и бесформенное.

Человека, всю жизнь проведшего в большом городе, сразу же настораживала странная гнетущая тишина.

Ни гула воздушных мобилей, ни гомона толпы. Только откуда-то, совсем издалека, доносились гортанные крики — то ли плач, то ли пение. За стенами двора дрожало раскаленное марево, и в нем ослепительным блеском горели крытые золотом причудливые крыши домов. Казалось, в этом зыбком воздухе они текут и переливаются. Над ними взметнулись вверх острые башни, гордо паря над пыльными, брусчатыми мостовыми. Свет резал глаза и мешал рассмотреть стремительно приближающееся темное пятнышко на горизонте. Но вот оно приобрело четкие очертания, и Тэш, к своему удивлению, увидел в небе за окном увенчанную гребнем голову, шипастую спину, широко раскинутые крылья, мерцающие на солнце алым, золотым и зеленым. Дракон сделал широкий круг, но прежде, чем он скрылся из виду за угловой башней, Тэш успел заметить всадника, удобно устроившегося между огромными шипами на спине чудовища.

Это было уже слишком.

Судорожно стиснутые пальцы узника разжались, и он полетел вниз. В своей жизни Тэш знавал множество взлетов и падений, но такое… просто не умещалось в мозгу. Это было уж слишком!

В голову ему пришла идиотская мысль, что он уже умер, но на райский сад это место совсем не походило, да и на ад — тоже. Нет, все-таки он еще жив, просто судьба подготовила ему какую-то новую каверзу. Оставалось только гадать, чего ради его кинули в эту дурацкую каталажку? За какие такие прегрешения? Мысли вконец перепутались, мышцы отказывались слушаться, похоже, в еду был подсыпан какой-то наркотик. Тэш лег на прохладный пол, закрыл глаза и сразу заснул.

Проснулся он от чьих-то голосов, раздававшихся совсем рядом с ним.

Похоже, посетители не слишком церемонились при виде спящего человека, они топали и шумели. Особенно противный голос был у одного — высокий и резкий, точно птичий крик.

Тэш неохотно открыл глаза. И как раз вовремя, потому что успел увидеть, как амбал-тюремщик уже занес над ним ногу, чтобы дать хорошего пинка под ребра.

Ну уж нет! На этот раз не выйдет!

Он стремительным движением перекатился на бок и, подхватив занесенную для удара ногу, резко рванул ее на себя. Нелепо взмахнув руками, бугай тяжело грохнулся на пол. Не теряя ни секунды, Тэш кинулся к двери и выскочил в коридор. Разбираться, куда он ведет, времени не было, и поэтому, оказавшись перед лестничной площадкой, Тэш, не задумываясь, кинулся вниз. Вихрем пронесшись по пустынному залу нижнего этажа, вдоль стен которого было выставлено старинное оружие, он все-таки успел подхватить непривычного вида копье. Чем черт не шутит.

Но, похоже, удача окончательно отвернулась от него.

Он оказался в том самом внутреннем дворе, на который недавно смотрел из окошка своей камеры.

Возможно, при иных обстоятельствах ему было бы весьма интересно разобраться в назначении многих непонятных предметов, но сейчас он, точно белка в колесе, метался по двору в поисках выхода. Где-то же должны быть ворота!

И они действительно вскоре обнаружились — массивные, сложенные из грубых брусьев, окованных железом. Тэш кинулся к ним и с отчаянием толкнул тяжелые створки.

Бесполезно. Он только усугубил собственную участь.

Позади раздались шум и крики, и, не обращая никакого внимания на его боевую стойку, смуглые, странно одетые люди заломили ему руки за спину и поволокли вверх по лестнице.

Бросив Тэша на пол все той же тюремной камеры, молодчики принялись избивать его методично и профессионально. Когда тяжелая дверь захлопнулась за ними, только разливающаяся по всему телу боль была единственным ощущением, возвращающим его к действительности и не дающим полностью погрузиться в горячечный бред. А как еще можно назвать состояние человека, которому привиделся парящий над городом дракон с всадником на спине?

Какое-то время Тэш лежал неподвижно, наблюдая за тенью от оконной решетки. Похоже, даже солнце здесь было другим и двигалось по небу непривычно медленно. Теперь ему доведется испытать, что значит потерять разом все — дом, знакомых, родной язык. Даже ход времени, и тот изменился.

«Я сошел с ума», — мелькнула в голове спасительная мысль.

Наконец, тень перестала ползти по полу камеры и растворилась в темноте.

В этом странном мире наступил вечер.

Тэш по-прежнему лежал на соломенной циновке, бездумно уставившись в быстро темнеющее небо, когда за дверью вновь раздался шум — топот ног, голоса, лязг оружия.

Прогремел засов, и дверь отворилась. В проеме возникли несколько вооруженных людей с факелами. Рядом с ними стоял разодетый в ярко-алую тогу тип и отдавал какие-то распоряжения. Повинуясь его приказам, двое здоровенных стражников схватили Тэша, заломив ему руки за спину, и потащили к уже знакомой лестнице. В коридоре цокольного этажа процессия резко свернула и оказалась еще в одном внутреннем дворе, круглом и высоком, со сложенными из камня стенами, на гребне которых горели факелы.

Ослепленный непривычно ярким светом, Тэш не сразу разглядел за кольцом огней поднимающиеся вверх ряды амфитеатра — и все они были забиты людьми. Пламя факелов отбрасывало цветные блики, плясало на оружии и драгоценностях зрителей, отражалось в их блестящих возбужденных глазах. Это была самая настоящая античная арена, и в центре ее стоял он.

Что-то блестело у него под ногами. Тэш подошел к лежащим на песке предметам — ими оказались короткое копье и круглый, обшитый кожей, щит. Зачем ему все это? Он стоял, недоуменно озираясь по сторонам, как вдруг за его спиной грозно лязгнули засовы. Тэш резко обернулся. В открывшемся проходе показалась огромная темная фигура. Толпа одобрительно загудела.

Существо, появившееся на арене, опиралось на мускулистый чешуйчатый хвост и медленно поводило из стороны в сторону жуткого вида башкой, увенчанной кожистым гребнем, тянущемся от затылка до лопаток. Оно выглядело намного крупнее и тяжелее нормального человека и вдобавок сжимало в трехпалой лапе-руке тяжелую цепь, на конце которой качался шипастый шар.

Откуда взялся этот урод и что ему надо, выяснять было не у кого и некогда, потому что странное создание вдруг начало раскручивать над головой цепь и двинулось в сторону Тэша. Он сделал шаг назад, споткнувшись о валявшийся на арене щит, и чуть не упал. Публика в амфитеатре разразилась безудержным хохотом. Вот скоты! Он стиснул зубы и молниеносным движением подхватил с земли оружие. Охотнее всего он запустил бы копье в ряды зрителей, чтобы заткнуть хоть одну из этих смеющихся глоток. Но сейчас у него были дела поважнее. Чудовище, размахивая своим снарядом, снова приблизилось. На этот раз Тэш был готов к нападению и, ловко увернувшись, попробовал ткнуть образину копьем, но непривычное оружие плохо повиновалось ему.

— Черт! — выругался Тэш.

Не обращая внимания на свист и улюлюканье толпы, он отбежал к самому краю арены и попытался понять, как превратить неуклюжую жердину в своей руке в разящее оружие. Несколько раз взвесив копье и для порядка помахав им, он крепко стиснул тяжелое древко, готовясь к отражению новой атаки.

Чудовищный противник, передвигавшийся стремительными прыжками, подобрался уже совсем близко, и Тэш едва успел отпрянуть, приняв на щит скользящий удар. Шипы расцарапали натянутую на щит толстую кожу.

Изловчившись, Тэш взмахнул копьем и кольнул чешуйчатую зеленоватую шкуру монстра у основания шеи. Тут же потекла темная кровь. Рана выглядела не слишком опасной, но, похоже, пострадала какая-то мышца. Хвостатый быстро перехватил цепь другой лапой и, как ни в чем не бывало, продолжал наступать.

Тем не менее Тэш почувствовал себя более уверенно. Враг его был ранен, тогда как сам он до сих пор не получил ни единой царапины. Первоначальная растерянность постепенно сменялась собранностью и холодным расчетом. Пригнувшись, Тэш наблюдал за странным созданием, которое вновь ринулось на него. Ему показалось или же оно и в самом деле стало двигаться медленнее? Свистящее ядро вновь метнулось ему навстречу, он резко присел и, поднырнув под смертоносное оружие, вонзил копье в левый бок чудовища.

Существо взвыло, и впервые за время всей схватки Тэш увидел черные глаза без зрачков, которые постепенно затягивала мутная пленка. Безгубый рот приоткрылся, обнажая ряд острых клыков, но теперь эта чудовищная маска вовсе не казалась Тэшу такой омерзительной, а была просто чужеродной. Наконец, глаза неведомого существа закрылись, и оно рухнуло на песок, окрасив его густой и темной кровью. Тэш перевел дыхание. Ноги у него подгибались. Не обращая внимания на восторженные вопли толпы, он побрел к открывшемуся выходу с арены. Молчаливые стражи, вооруженные короткими мечами, привели его назад, в ставшую уже привычной тюрьму. Один из стражников на пороге камеры одобрительно похлопал его по плечу и, ухмыльнувшись, произнес какую-то фразу на незнакомом языке.

Оставшись один, Тэш поднял с пола кувшин и с жадностью припал к нему. Затем без сил рухнул на циновку. В глазах у него до сих пор плясали отблески пламени, мелькали яркие разноцветные одежды, и странное создание с затуманившимся взглядом медленно падало на песок арены. Тэш по-прежнему не понимал, где он и что с ним происходит. Не раз он попадал в ситуации, выйти из которых ему помогали только железная воля, интуиция и быстрота реакции, но здесь требовалось что-то совсем другое, и обычного набора его замечательных качеств было явно недостаточно. Что ж, остается искать дополнительные резервы — ведь надо же как-то вырываться отсюда. У него отняли самое ценное, что есть у человека, — свободу. Кому-то придется за это поплатиться.

Цикл Синей Ящерицы, четвертый круг малой Луны

На следующий день его вновь отвели вниз. Но на этот раз он оказался на небольшом утоптанном плацу, где один из его тюремщиков — уже немолодой коренастый человек, с порванным ухом и многочисленными шрамами на лице, при помощи жестов и окриков, а иногда и довольно чувствительных тычков, стал обучать его владению самыми разнообразными видами здешнего оружия. Для этой цели посреди плаца было укреплено специальное чучело, все разученные на нем удары тут же надлежало закрепить в тренировочном бою.

Каледдин, так звали его учителя, оказался опытным бойцом и отличался завидным терпением, нажитым за долгую солдатскую жизнь. Тэш научился у него самым разнообразным приемам ведения боя: от обычных традиционных до тонких фирменных трюков. Теперь Тэш знал, как лучше обойти противника, чтобы поставить его против слепящего солнца, как обманным выпадом отвлечь его внимание и при этом самому не поддаться на ответные уловки. Постепенно он стал понимать отдельные слова, а затем и целые фразы чужой речи. Будь у него возможность свободно общаться с кем-нибудь из местных, Тэш быстро овладел бы незнакомым наречием в совершенстве. Но его по-прежнему держали в строгой изоляции. После восьмичасовых выматывающих занятий под яростным солнцем он в сопровождении двух молчаливых тюремщиков возвращался в свою конуру, съедал вполне сносный обед и заваливался спать, чувствуя, как ноет утомленное тело. Тэш загорел, а мышцы его стали напоминать стальные канаты. Он даже не догадывался о том, что молчаливый Каледдин за кружкой крепкого местного пива в компании надсмотрщиков частенько говорил, что лучшего ученика боги послали ему только под конец жизни.

Немного освоившись, Тэш начал следить за временем, отмечая каждый день черточкой на стене камеры при помощи подобранного на плацу уголька. Здешние сутки были явно продолжительней земных, но человеческий организм способен приспосабливаться к самым невероятным условиям, и вскоре Тэша уже перестало на закате неодолимо клонить в сон. Иногда, если занятия кончались раньше обычного, он наблюдал из окна камеры за тем, что происходит во внутреннем дворе.

Жизнь замка протекала довольно размеренно и однообразно.

Время от времени двор торопливо пересекали бритоголовые молодые люди в грубых халатах со свитками или толстыми книгами под мышкой, иногда стройные служанки грациозно несли на голове медный кувшин или корзину с фруктами. Но пару раз он все же видел, как в раскрытые ворота въезжают роскошные процессии — паланкины качались на спинах вьючных животных, яркие ткани развевались на ветру, зонты и опахала переливались на солнце, точно оперение райских птиц. Важные персоны, прибывавшие в паланкинах, отличались гордой осанкой и явно принадлежали к типу людей, привыкших ко всеобщему повиновению. Все это поначалу было непривычно, но потом стало утомлять и раздражать. Казалось, установившийся уклад здешней жизни не претерпит никаких изменений.

Но все-таки жизнь не может долго стоять на месте.

Однажды, отрабатывая с Каледдином на плацу особенно сложный прием, Тэш почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Обернувшись, он увидел одного из прибывших вельмож, типа с высокомерной рожей. Тот устроился в дальнем углу дворика, где еще оставалось немножко тени, а стоящий за его спиной смуглый мальчишка энергично шуровал опахалом.

Тэш отвлекся лишь на одну секунду, но беспощадный Каледдин, воспользовавшись этим обстоятельством, успел больно ткнуть его под ребра тренировочным копьем. Красная краска, которой был вымазан тупой наконечник, оставила на боку Тэша яркую отметину.

— Ты убит! — ухмыльнулся Каледдин.

— Черта с два! — отозвался Тэш сквозь зубы, — я живучий.

И, вращая своим коротким трезубцем, на лезвия которого для безопасности были насажены шарики, перешел в наступление. Каледдин был опытным противником, но тем не менее Тэш ухитрился при помощи сетки, которую держал в левой руке, сбить своего учителя с ног и поразить трезубцем то место, где затылок переходит в шею.

Каледдин легко вскочил на ноги. Против ожидания, лицо его было не гневным, а довольным. Сплюнув набившийся в рот песок, он ухмыльнулся и гортанно крикнул что-то в сторону сидевшего в тени человека.

— Не так уж плохо, а?

Тот, в свою очередь, лениво растягивая слова, произнес длинную фразу, означавшую:

— Ну что ж, посмотрим.

Следующий день начался не так, как обычно. Вместо тренировки на плацу Тэш посетил баню, где мрачный, молчаливый банщик тщательно размял ему мышцы. Потом его отвели в симпатичный маленький сад, в котором росли незнакомые растения и имелся бассейн, наполненный прозрачной водой. Впервые за все время пребывания в этом странном мире Тэш увидел такое количество воды сразу — до сих пор ему полагались лишь ограниченные порции для питья и умывания. Целый день Тэш плавал в бассейне, загорал, и, что самое удивительное, никто его не тревожил. Вечером, когда препроводили обратно в тюрьму, он чувствовал себя отдохнувшим и набравшимся сил. Казалось, в лучшей форме он не был уже много лет. Конечно, Тэш понимал, что неспроста ему позволили так оттянуться — похоже, в его жизни наметились ощутимые перемены, но совсем необязательно к лучшему. «Индейку перед Рождеством тоже откармливают орехами», — мрачно подумал он, поглощая на редкость вкусный ужин. После нескольких месяцев непрерывных тренировок отдых и безделье показались ему райским блаженством, и он даже не стал совершать вечером дежурного восхождения к своему излюбленному наблюдательному пункту. Откуда ему было знать, что как раз сегодня он мог увидеть чрезвычайно любопытное зрелище, которое отбило бы у него охоту к безмятежному сну и помогло бы избежать неприятных сюрпризов. Может, это было и к лучшему — иначе бы он этой ночью не спал так спокойно.

На этот раз на арену его вывели днем.

Амфитеатр, который раньше освещался лишь пламенем факелов, сейчас был залит ослепительным солнечным светом. Над рядами зрителей уже натянули огромный тент из прочной ткани, создававшей надежную тень.

Перед тем как выйти на арену, Тэш привычным движением прихватил предназначавшееся ему оружие — что-то вроде багра или заостренного гарпуна. Интересно, с кем ему на этот раз предстоит схватиться? Надо осмотреться и подождать. Однако ждал он не один — вокруг арены чернело десять выходов, и в каждом из них стояло по человеку. Семь бойцов ничем не отличались от него самого, но три фигуры представляли собой странное зрелище.

Пока Тэш размышлял, что ему предстоит на этот раз, стражник подтолкнул его острием меча. Один шаг вперед — и тут же за ним с грохотом опустилась решетка. Вдруг зазвучали фанфары, дробно забили барабаны, зрители повскакивали с мест, глядя в сторону темного проема в одной из стен и что-то оживленно крича.

Барабаны били все чаще, напряжение толпы нарастало. Из проема показалось на свет Божий порождение жутких кошмаров — отвратительное чудовище. Бока его были покрыты костными отполированными пластинами, под которыми угадывалась мощная мускулатура. Массивные ноги оканчивались устрашающего вида стопой, состоявшей из трех широких опорных пальцев, увенчанных острыми когтями. На челюстях в два ряда располагались ножевидные зубы. В довершение всего хвост его представлял собой гигантскую булаву, на конце которой находился тяжелый костяной шар с длинным шипом. Глаза монстра блестели на солнце безумным дьявольским огнем и, подобно глазам насекомого, слагались из сотен мельчайших фасеток. Да, вооруженный таким солидным оптическим аппаратом зверь наверняка не жаловался на ослабленное зрение. От такого взгляда не очень-то скроешься.

— Эт-то что еще за дерьмо такое? — пробормотал Тэш.

— Оле! Оле! — закричал кто-то невидимый, и из темноты проема в чудовище полетела пылающая стрела. Но животное не нужно было подгонять — размахивая своим ужасным хвостом, оно в два прыжка очутилось на середине арены, на секунду застыло, озираясь по сторонам, и вдруг поднялось на задние лапы, казалось, заслонив собой солнце.

Зрители за оградой ахнули — то ли восхищенно, то ли испуганно.

Жуткая тварь наметила себе жертву — одного из бойцов, стоящего ближе всех к Тэшу. Мощный хвост взметнулся в воздух, и венчающий его шип блеснул на солнце, точно меч. Удар — и человек, словно тряпичная кукла, отлетел в сторону, еще удар — и шип пронзил грудную клетку несчастного. По рядам прокатились оглушительный свист и презрительные крики. Тэш решил не дожидаться, пока его начнут освистывать: подхватив свой гарпун, быстро метнулся в сторону, едва избежав чудовищных челюстей, которые лязгнули совсем рядом.

Несмотря на свою огромную массу, чудовищная тварь двигалась на удивление легко и проворно. Фасеточные глаза яростно сверкали, выискивая новую жертву.

«Если просто носиться по арене с места на место, даже очень резво, уродина раньше или позже передавит всех поодиночке, и ничего тут не сделаешь», — мелькнуло в голове Тэша.

Он крепко стиснул зубы — для всей этой сволочи смерть любого из гладиаторов будет всего-навсего развлечением. Чужая кровь лишь возбуждает жадную до зрелищ развращенную публику, находящую удовольствие в страданиях себе подобных. Ну уж нет, он им этого удовольствия не доставит!

Чудовище бушевало у закрытых ворот, колотя хвостом о железные решетки. Тэш присмотрелся. Казалось, у животного нет уязвимых мест. Тело — сплошной панцырь, копье соскользнет вниз по плотно прилегающим друг к другу пластинам. Попади его багор в глаз чудовищу или же в огромную разинутую пасть, Тэш неминуемо лишится оружия и только раздразнит гада. Скорее всего надо бить в основание шеи — это единственный шанс зацепить жизненно важные органы.

Он оглянулся. Его случайные партнеры наверняка имели значительный боевой опыт в такого рода играх — сюда бы не выпустили беспомощных учеников. Они чрезвычайно ловко избегали ударов чудовища — молодцы ребята, — внимательно присматривались в поисках незащищенного панцирем места.

Ближе всего к Тэшу стоял высокий подвижный человек. Пригнувшись и легко держа в сильной руке копье, он уверенно двигался по арене, не спуская глаз с жуткой образины.

— Эй, — крикнул Тэш, подбежав к нему. Гладиатор обернулся. Но его смуглом лице лихорадочно горели темные глаза.

— Его надо ударить вот сюда, — с трудом подбирая слова чужого языка, Тэш для верности ткнул пальцем себе в основание шеи. — Я его отвлеку, а ты постарайся не промахнуться.

Гладиатор кивнул.

— Нужны еще люди, вдвоем не справиться, — сказал он и замахал копьем, привлекая внимание остальных бойцов. Тварь тут же заметила это движение и, развернувшись, ринулась на него. Процессе братания пришлось отложить на неопределенное время и кинуться в разные стороны.

Арена была достаточно велика, что позволяло пока что избегать когтей и ударов страшного хвоста, но так не могло продолжаться слишком долго — настанет момент, когда они вымотаются и сделаются легкой добычей безжалостного монстра. Раскаленное солнце было союзником мерзкой твари — оно высасывало силы с неимоверной быстротой. Нужно было решаться, ведь у них оставалось не так уж много времени.

Его товарищ — Тэш уже воспринимал своего недавнего собеседника как товарища — что-то говорил третьему бойцу — широкоплечему, светловолосому человеку с заостренными непривычной формы ушными раковинами, плотно прижатыми к черепу. К ним подбежал еще один — при взгляде на него трудно было сдержать дрожь отвращения.

«И где они только берут таких уродов, — мелькнула невеселая мысль, — мутанты, что ли, какие-то?»

Их новый союзник был выше Тэша на целую голову. У него была серая бородавчатая кожа, покрытая какой-то слизью, неровный шишковатый череп и непривычно гибкие, точно лишенные костей, конечности и туловище. Казалось, он в любую минуту может расползтись по раскаленному песку арены омерзительной хлюпающей массой. Тем не менее, когда безгубый рот его открылся, Тэш услышал, как странное существо произнесло:

— Он прав… Нужно его отвлечь, это единственный шанс добраться до уязвимого места.

Тэш оглядел снаряжение своих новых соратников: безгубое создание было вооружено трезубцем; белобрысый — короткой тяжелой секирой, ее полукруглое лезвие нестерпимо отсвечивало на солнце; сам он — этой чертовой острогой. Лучше всего подходило оружие черноволосого — длинное копье с острым наконечником, и владел он им, похоже, неплохо. Значит, нужно делать ставку на него.

Чудовищу надоело метаться по арене без толку — оно избрало себе новую жертву, темнокожего воина, который попытался, прижимаясь к стене, проскользнуть мимо лоснящейся туши. Но огромное тело стремительно развернулось, и голова на гибкой шее склонилась над несчастным. Гладиатор оказался не робкого десятка — кривой меч полоснул по морде чудовища, не причинив, однако, никакого вреда. Огромная пасть лениво дернулась, всего одно движение, и песок обагрился человеческой кровью. На этот раз по рядам пронесся восторженный гул. Тэша чуть не стошнило, но, взяв себя в руки, он, обернувшись к остальным, решительно заявил:

— Я обойду его справа. Ты, — указал Тэш на белобрысого, — заходи слева. Кричи, маши руками, затем… — Он в затруднении поглядел на странное создание, не зная, как к нему обратиться. Очень непросто приучиться к тому, чтобы воспринимать такое нечеловеческое страшилище как Друга.

Но ужасный друг сам пришел ему на помощь.

— Я зайду сзади, — сказал он, взмахнув трезубцем, — и сумею его пощекотать.

Толпа за оградой явно начинала терять терпение. «Что ж, постараемся не разочаровать этих вампиров». Перехватив гарпун, Тэш метнулся вправо и ударил чудовище. Это была мелочь, комариный укус, но огромная голова тут же ринулась ему навстречу. Он поднырнул под передние лапы, перекатился на спину и, не дожидаясь, пока зверь раздавит его своей тушей, метнул гарпун в белесое брюхо. Тварь дернулась и изогнулась, пытаясь достать обидчика, но в это время на помощь Тэшу подоспел белобрысый. Его секира сверкающим полумесяцем прочертила в воздухе ослепительную дугу. В первый раз песок арены окрасился кровью чудовища. Низкий утробный рев сотряс воздух, заглушая и крики бегущих к ним со всех сторон гладиаторов, и восторженные вопли толпы. Но этот успех едва не стал для удачливого воина роковым, секира засела так глубоко, что белобрысый не сумел быстро ее выдернуть. Остаться безоружным — значит, погибнуть. Твердо усвоив основную заповедь гладиатора, он изо всех сил тянул на себя плохо поддающуюся рукоять. Удар массивной лапы настиг его и свалил на песок. Изо рта белобрысого потекла струйка крови. Тварь не стала тратить на него время и вновь повернулась к Тэшу. И в этот миг их уродливый партнер ударил трезубцем в основание хвоста чудовища. Огромный хвост рефлекторно дернулся, отбросив странное гуттаперчивое создание. Нескольких мгновений хватило Тэшу, чтобы вскочить на ноги и перехватить гарпун поудобней. Зверь вновь кинулся на него. Краем глаза Тэш увидел, как черноволосый гладиатор, легко подбросив копье в мускулистой ладони, уже нацелился для броска, но времени не оставалось. Тварь распахнула смердящую пасть. И вдруг Тэш заметил, как с другого конца арены к ним спешит еще один гладиатор. Гибкая фигурка на миг застыла в парящем прыжке и метнула короткий дротик в загривок между двумя пластинами. Чудовище взревело и, вздернув голову, попыталось избавиться от металлического жала. И тут темноволосый гладиатор изо всех сил ударил копьем в основание изогнутой шеи. Вот это удар! Струя крови фонтаном забила из раны, забрызгав песок арены и измотанных, выдохшихся бойцов. Огромная туша начала медленно заваливаться набок.

Накал страстей на трибунах достиг апогея. Толпа выла, оглушительно свистела, топала ногами, бурно рукоплескала. Но Тэш, казалось, ничего не слышал. Эмоции этих людей были ему отвратительны. Те, которые только что наслаждались зрелищем человеческих увечий и смаковали кровавые сцены, сами заслуживали смерти.

Гладиаторы медленно окружали неподвижную тушу. Белобрысый с трудом поднялся. Одна рука у него висела, точно сломанная ветка, грудь тяжело вздымалась, он еле держался на ногах, но все же был жив. Странное существо, сильно прихрамывая, ковыляло к нему. Но Тэш, как зачарованный, глядел на храбрую амазонку, которая, уперев ногу, обутую в сандалию с высоким плетением, в черный блестящий бок чудовища, одним резким и точным движением выдернула свой дротик из мертвой туши. Девушка была высокой и стройной, и сама напоминала стальной клинок. В отличие от остальных гладиаторов, на ней были легкие латы — прочный кожаный нагрудник, обшитый металлическими пластинами, которые нестерпимо блестели, отражая солнечный свет, точно маленькие зеркальца. У нее было смуглое лицо с темными глазами и пышная копна волос, забранная сейчас под плотную шелковую сетку.

Не обращая внимания на дождь падающих на арену золотых монет, она, слегка наклонившись, очищала песком свое оружие от крови и слизи.

— Послушай, приятель, — спросил Тэш, оборачиваясь к темноволосому гладиатору, — откуда здесь женщина?

— Это Кироэ, — отвечал тот, устало вытирая-лоб, — дочь сенатора.

— Кого? — не понял Тэш.

— Ну, одной очень важной особы. Говорят, он участвовал в заговоре против Высшего Совета. Сенатора казнили, а его сына и дочь, лишив всех прав, превратили в рабов, которыми заинтересовался Ланистра — содержатель гладиаторской школы. Брат ее два месяца назад погиб на арене.

— А сам-то ты как сюда попал? — поинтересовался Тэш.

Тот пожал плечами.

— Я горец. Если нас ловят, мы обязательно попадаем на арену. Только зря ты все это спрашиваешь.

— Почему? — удивился Тэш.

— У нас так не принято. Как ты потом сможешь драться насмерть с человеком, которого знаешь?

Тэш поражение уставился на собеседника.

На миг ему показалось, что он ослышался. Как можно сражаться с людьми, которые дрались с тобой бок о бок, и еще минуту назад твоя жизнь зависела от их ловкости и храбрости, а порой и от их самоотверженности? Тэш поневоле начал воспринимать их как друзей. Здесь, в незнакомой стране, среди мрачных тюремщиков, Тэш вдруг остро почувствовал, как необходимы ему надежные товарищи. А иначе — к чему сражаться и стараться ускользнуть от смертельной опасности? Неужто только на потеху равнодушной толпе, которая так же восторженно примет его победу, как приняла бы его смерть?

Но скучающая праздная публика — это одно, а люди, которые сражались с тобой плечом к плечу, — совсем другое. Черт возьми, ему ведь даже в голову не могло прийти, что теперь их могут натравить друг на друга, и опять толпа на трибунах будет вопить и топать ногами…

Тэш все еще смотрел в одну точку, занятый невеселыми мыслями, когда раздался громкий скрежет, и решетки, запирающие восемь ворот, поднялись. Отряд вооруженных стражников высыпал на арену и, окружив гладиаторов, начал загонять их по своим камерам.

Тэш тоже оказался в кольце вооруженных людей, которые грубо выталкивали его с арены. Он даже не успел перемолвиться словом с великолепной бесстрашной амазонкой и теперь гадал: обратила ли она на него хоть какое-то внимание? Ему казалось, что сам он проявил недостаточно храбрости и ловкости.

Один из стражников больно кольнул его в спину мечом, выведя тем самым из задумчивости.

Тэш не сопротивлялся. Он чувствовал себя так, словно из него вытянули все жилы. Миг возбуждения и предельной собранности схлынул, и наступила апатия.

Он не представлял, сколько времени длилось это сражение. Солнце, словно издеваясь над ним, находилось все в той же точке.

Оставив за спиной раскаленный песок арены, Тэш окунулся в прохладную мглу коридора, и решетка за ним с грохотом захлопнулась. Пошатываясь, он брел по холодным каменным плитам, слыша неторопливые, уверенные шаги сопровождающих его стражников. Он так устал, что даже не испытывал к ним злобы.

Дойдя до своей камеры, он устало повалился на солому. Перед глазами мелькали события сегодняшнего дня: странный гладиатор, таращивший свои белесые глаза; Кироэ, уперевшая стройную ногу в бок чудовища; копье, дрожащее в блестящей черной плоти; кровь на песке…

Когда он заснул, ему снилась все та же арена. Больше у него ничего не осталось.

Сенатор Реши — секретарю парламента Кринасу. Конфиденциально

Приветствую тебя, уважаемый Кринас, и долгих тебе циклов жизни. Некто, именующий себя Ранкастом — надеюсь, ты знаешь, о ком идет речь, — сообщил, что материал для следующих отборочных туров будет поставлен на восьмом цикле малой Луны. Как тебе известно, технические возможности наших кураторов нам, увы, недоступны, и остается только полагаться на то, что мы справимся с их материалом своими скромными силами. Помнишь тот случай, когда привезенный ими из некоего другого мира чудовищный зверь камня на камне не оставил от второй башни и его удалось усмирить лишь огнем? Принимая во внимание всю политическую необходимость дружеских взаимоотношений с нашими уважаемыми кураторами, я все же позволил себе высказать Ранкасту некоторые сомнения относительно принятых в последнее время указов, предписывающих посылать на гладиаторскую арену не только уголовных, но и политических преступников. Идти против воли государства — непростительный грех, но для членов семьи такого почтенного и высокорожденного человека, как, скажем, сенатор Кироэ, умирать на арене, словно какое-то отребье, унизительно. Не лучше ли все-таки ограничиться публичной казнью, в соответствии с нашими старинными законами, и не подвергать принародному унижению членов уважаемых семейств?

В ответ на мои скромные замечания Ранкаст лишь рассмеялся и высокомерно ответил, что политическая ситуация меняется, поскольку в этом мире нет ничего вечного. Древние законы хороши, когда от них есть какой-то толк.

— Уважаемый Кринас! Быть может, в глубине души я с ним и согласен, поскольку некоторые нормы и принципы, морально устарев, становятся мертвым грузом, отягощающим в прошлом гибкую и жизнеспособную политическую систему, однако любые попытки насильственного изменения традиций еще никогда ни к чему хорошему не приводили, а наоборот, вызывали возмущение в обществе. Именно эти традиции наряду, конечно, с армией и тайной полицией — единственное, что держит народ хоть в каких-то рамках. Ты, конечно, знаешь, что горцы, как всегда, неспокойны.

Они объединили свои разрозненные силы, поскольку среди них нашелся некий человек, принявший на себя функции единого вождя. Только появления яркого лидера у горцев нам сейчас и не хватало! Но, впрочем, я отклонился от темы… Так вот, говорю я ему: «Коль скоро, почтенный Ран-каст, в этом мире нет ничего вечного, не следует ли наконец отменить цензуру на технические новшества?» Наши кураторы владеют средствами, которые мы и представить себе не можем. Но ведь у нас есть ученые, которые попытались бы разобраться в них. В конце концов мы могли бы пользоваться более простыми изобретениями. Зачем было уничтожать чертежи и модель управляемого летательного аппарата? Только потому что мы, по мнению кураторов, можем обойтись тупоголовыми драконами, которых и прокормить-то проблема. Почему наши наставники отправили на арену изобретателя взрывчатого порошка? Иногда, уважаемый Кринас, мне в голову закрадывается подозрение: чем бы ни объяснялись эти меры — исторической необходимостью, всеобщим благом или национальной безопасностью, — за ними скрывается иная, более прозаическая причина. А вдруг, не приди к нам кураторы тогда, в незапамятные времена, мы и сами бы уже владели сложнейшими аппаратами и могли бы летать если и не к отдаленным звездам, то по крайней мере к нашим двум лунам. Мне однажды довелось поглядеть на них в некое устройство, и уверяю тебя, что эти небесные тела очень похожи на нашу планету. Джунгли отвоевывают у нас все больше жизненного пространства, границы цивилизованного мира неуклонно сжимаются, а вдруг бы нам удалось основать свои колонии на той из лун, на которой я заметил голубоватую дымку, указывающую на наличие пригодного для дыхания воздуха? Кураторы завозят сюда множество устрашающих созданий для арены — частично отлавливают их в здешних джунглях, частично доставляют из отдаленных миров, несмотря на то, что эти жизненные формы могут представлять серьезную опасность для граждан империи. Помнишь ту страшную эпидемию, которая разразилась после того, как корабль кураторов, груженный материалом для арены, разбился в горах, не успев пройти своего обычного карантина? Большинство древних и уважаемых родов было поставлено тогда на грань вымирания, я не говорю уже о простом народе.

Иногда я задумываюсь: так ли не прав был мятежный сенатор Кироэ?

Цикл Синей Ящерицы, восьмой круг малой Луны

Он уже догадывался, что на следующий день ему скорее всего дадут отдохнуть. Так оно и вышло. Но отдых неожиданно превратился в пытку. Пребывание в четырех стенах сводило его с ума. «Гладиаторы не живут долго, — подумал он, — пожалуй, можно считать это утешением».

Поэтому, когда на следующий день его вывели на плац, он почти обрадовался. Суровый Калед-дин, к удивлению Тэша, встретил его почти по-дружески. Оказалось, что он, играя в тотализатор и поставив на Тэша, неплохо набил свой отощавший в бесчисленных кабаках кошелек. Тэш, который постепенно начал разбираться в правилах гладиаторских игр, уже знал, что Каледдин не ответит ему ни на один вопрос относительно предстоящих схваток. Все — и правила боя, и обстановка на арене, и враг, и предполагаемое оружие — должно оставаться для гладиатора полной неожиданностью. Тем не менее старый вояка, пребывающий в добром расположении духа, рассказал кое-что о самой империи и ее столице. Это уже было достижением.

Империя была единственным государством на континенте. Она протянулась от побережья теплого моря до гор, где до сих пор не складывали оружие, отказываясь подчиняться имперским войскам, дикие и необузданные племена. В последнее время пограничные стычки в предгорьях заметно участились. Но вылазки горцев далеко не всегда завершались успехом. Взятые в плен повстанцы подвергались публичным казням в назидание остальным, но чаще всего они попадали на арену. Военнопленных очень ценили вербовщики гладиаторских школ. Обучение горцев занимало немного времени и обходилось недорого. Так как они с самого рождения умели обращаться с оружием.

С запада империя граничила с джунглями — сплошным массивом тропического леса, протянувшимся от дальних гор до океанского побережья. Джунгли всегда были гиблым местом, и даже вспоминать о них считалось дурной приметой. Лес на западе беспокоил имперские власти не меньше, чем горцы на севере, — медленно и неуклонно он наползал на обитаемые земли, отвоевывая все новые территории, и бороться с ним не представлялось возможным.

Высшим государственным органом власти в империи являлся сенат, раздираемый бесконечными интригами. Он в конце концов оказался под сильным влиянием тайной полиции. Вот о ней-то как раз вслух старались не говорить вообще.

Откуда взялось чудовище, с которым Тэш столкнулся на арене, Каледдин точно не знал. «Временами в крепость привозят разных тварей, — сказал он, — наверное, их ловят в джунглях». Что же касается странных существ, выполняющих иногда роль гладиаторов, то Каледдин, сам будучи храбрым и опытным бойцом, отзывался о них с уважением. Тэш выяснил, что этих существ в крепость доставляют под усиленным конвоем, хотя с такой задачей справился бы и новобранец, ведь привозят их спящими.

— И ты тоже спал, когда прибыл сюда, — ухмыльнулся Каледдин.

— Долго? — поинтересовался Тэш, не оборачиваясь. В этот момент он отрабатывал особенно сложный прием.

— Дня три, — ответил Каледдин.

Наконец-то причина странного провала в памяти более или менее прояснилась. Неудивительно, что он не помнит, как сюда попал. На этом откровения Каледдина завершились, хотя Тэш не отказался бы задать еще кое-какие вопросы знающему человеку.

Опять потянулись рутинные, однообразные дни. Тренировки становились все напряженней, солнце палило так нещадно, что раскаленный воздух обжигал легкие. И даже ночь не приносила спасительной прохлады.

Цикл Синей Ящерицы, десятый круг малой Луны

В следующий раз Тэша вывели на арену только через восемнадцать долгих дней. По краю высокого гребня стены горели, трепеща в душном вечернем воздухе, многочисленные факелы. Странно, но, подняв голову, Тэш увидел, что над ареной низко нависли две луны — одна крупная, с четкими краями и довольно заметными щербинами кратеров, другая — поменьше, с размытыми контурами, точно скрытыми в туманной дымке.

Зрителей на трибунах в этот раз было немного. Заполненными оказались только нижние, ближайшие к арене ряды, да и публика на них вела себя лениво и равнодушно. Видимо, на этот раз ничего из ряда вон выходящего не ожидалось.

Подобрав свое оружие — короткий меч и небольшой налокотный щит, Тэш заметил в противоположном проеме одинокую человеческую фигуру.

Колеблющийся свет факелов мешал как следует разглядеть противника, и, лишь подойдя ближе, Тэш увидел, с кем ему сегодня предстояло драться.

Это был тот темноволосый гладиатор, который нанес смертельный удар чудовищу. Тэш вспомнил его слова: «Как ты сможешь сражаться насмерть с человеком, которого знаешь?» И теперь растерянно стоял посреди арены. Его противник молча наблюдал за ним, небрежно держа в руках свое оружие — массивный трезубец.

— Что ж, привет, — сказал Тэш, — вот и встретились.

Тот молча кивнул.

Толпа зашумела и нетерпеливо затопала ногами, но Тэш не спешил начинать бой. Он оглядел трибуны и, демонстративно отбросив оружие, произнес:

— Извини, приятель, но я с тобой драться не буду.

— Не валяй дурака, чудак, начинай, иначе ждут неприятности, — предупредил его противник. Тэш пожал плечами.

— Плевать, — сказал он. — Это их цирк. Не мой, — и повернулся спиной к черноволосому.

Теперь толпа не просто топала ногами — обманутые в своих ожиданиях зрители возмущенно орали, свистели, улюлюкали. В ответ на это возмущение ворота открылись, и высыпавшие на арену стражники накинулись на Тэша. Тот увернулся, пнув одного из них под ребра и привычным, отработанным движением перебросил через себя второго, который наседал на него сзади. Краем глаза Тэш заметил, что черноволосый гладиатор, размахивая своим трезубцем, спешит ему на помощь.

Тэш уже успел подобрать свое оружие, как вдруг раздался оглушительный грохот. Укрепленный на стене механизм выстрелил прочной шелковой сетью, которая свалилась точно на него. Подоспевшая охрана тут же спутала Тэша по рукам и ногам и поволокла к выходу, точно тушу убитого зверя. Черноволосого со скрученными за спиной руками гнали к противоположным воротам, но, обернувшись, он все же успел крикнуть:

— Эй, приятель! Меня зовут Торран!

— Очень приятно, — пробормотал Тэш, сплевывая набившийся в рот песок.

Тэш думал, что его убьют за сорванное представление, но ошибся. Его бросили в карцер, кишащий крысами и паразитами, избив так, что он ощущал боль каждой клеточкой своего многострадального тела и потом еще долго не мог пошевелиться. Никто не приходил, не приносил ему еды, и вдобавок ко всему, оказавшись в абсолютной темноте, он окончательно потерял счет времени. Поэтому, когда дверь его новой тюрьмы наконец отворилась, Тэш какое-то время лишь очумело моргал, как сова, которую вытащили на свет. Сначала его отвели в баню, где он смог, наконец, отмыться и вернуть себе человеческий облик, потом, когда он немного пришел в себя и начал соображать, ему выдали вполне пристойную тогу и куда-то повели.

За пределы крепости Тэш попал в первый раз. Он был ошеломлен буйством красок, витающими в воздухе дурманящими запахами и доносящимся с базара многоголосьем. Водоносы с их протяжными криками; продавцы пряностей, шлюхи, погонщики вьючных животных — у него рябило в глазах, он отвык от суеты и толкотни города. Видя за его спиной двоих вооруженных охранников в сверкающих на солнце доспехах, ему уступали дорогу, но сейчас же, забыв о нем, продолжали заниматься своими делами. Вид вооруженных стражников не был здесь диковинкой.

Идти им, однако, пришлось недолго. С шумной оживленной улицы они свернули в тихий переулок, вдоль которого тянулся длинный глухой забор с единственной низкой калиткой. Миновав скучающую стражу, они оказались во дворе, где были выстроены различные подсобные помещения; Тэш по привычке тут же определил назначение каждого из них. Пожалуй, вон то низкое, стоящее в отдалении здание — казарма, а вон то куполообразное — загон для верхового дракона, судя по тому, какой грозный рык доносится оттуда. Помещение для слуг скорее всего находится вон в той пристройке, рядом с кухней.

Особого страха Тэш не испытывал: если бы с ним хотели расправиться, его вряд ли стали бы тащить из крепости через весь город, а прикончили бы прямо на месте — и все. Выходит, кому-то он был нужен.

Обменявшись паролем с охраной у входа в главное здание, стражники повели его по длинному коридору. Приблизившись к массивной двери из черного дерева, конвойные, распахнув ее, втолкнули Тэша внутрь, сами же остались стоять по бокам двери, вытянувшись в струнку. Тэш огляделся по сторонам. Помещение, куда он попал, нельзя было назвать шикарным, но в нем царили полумрак и прохлада, окна, затянутые легкой кисеей, выходили во внутренний дворик, где журчал фонтан; на мозаичном полу высилась груда пестрых подушек, в углу дымились ароматические свечи, а на низком диванчике полулежал какой-то человек.

— Подойдите ближе, — раздался властный, неприятный голос.

Тэш сразу же узнал того типа, которого мельком видел в камере еще в самом начале своей бойцовской карьеры. «Он, видно, и впрямь важная шишка, раз имеет такую охрану, — подумал Тэш. — Похоже, этот ублюдок на меня с самого начала глаз положил — интересно, зачем это я ему понадобился?»

— Меня зовут сенатор Ранкаст, — сказал тот. — По долгу службы я занимаюсь безопасностью империи. Ваш недавний поступок меня заинтересовал. Как гладиатор, вы, разумеется, себя скомпрометировали, но зато доказали свою приверженность к высшим ценностям, Тэш, — так вас, кажется, зовут?

Тэш молчал.

— Гладиаторов, которые отказались драться, — продолжал тот, — обычно ждет смерть. Мы не любим, когда люди не выполняют возложенные на них обязанности. Но вы слишком ценный материал. Да и Каледдин дал вам блестящие рекомендации, а он очень умелый боец, и завоевать его уважение не так-то просто. На арене вы дважды проявили себя с самой лучшей стороны. Похоже, у вас имеется дар мгновенно ориентироваться в обстановке, мало того, вы быстро добиваетесь расположения окружающих, а это тоже кое-что значит. Можно было бы сказать, что вы прирожденный лидер, но, основываясь на собственном опыте, я полагаю, что вы тем не менее любите действовать в одиночку. Я прав?

Тэш вновь не ответил. Он ждал, пока сенатор доберется до сути дела.

Ранкаст хмыкнул, поудобнее устроился на ложе и приглашающим жестом указал на ворох подушек на полу.

— Располагайтесь, Тэш. Не люблю, когда кто-нибудь маячит перед глазами как столб.

Тэш с неохотой сел. Он предпочел бы жесткую скамью — с нее, по крайней мере, в случае необходимости всегда можно быстро вскочить. Но пока что не следовало раздражать хозяина.

— А у меня работают толковые мастера, — удовлетворенно заметил Ранкаст. — Я велел не калечить вас после инцидента на арене. Выглядите вы, правда, не очень хорошо, но двигаетесь весьма свободно. Так что вы — мой должник, Тэш, хотя дело даже не в этом. Видите ли, вы вообще моя собственность.

Тэш молча бросил на своего собеседника мрачный взгляд исподлобья.

— Все гладиаторы принадлежат Департаменту, если только их не выкупает кто-нибудь в частное пользование. Это недешевое удовольствие. Но зато приличный процент от всех ставок на тотализаторе идет в доход собственнику. Вот вы, например, первое время были очень выгодным вложением. Теперь, к сожалению, толку от вас не будет. Публика на вас не пойдет, скажем так.

— Что вам от меня нужно? — процедил сквозь зубы Тэш.

Ранкаст сухо усмехнулся.

— Мне — ничего. А вот вам от меня кое-что нужно. У вас поразительная способность к выживанию. Но сейчас даже она может оказаться бесполезной. Ведь вы практически лишили себя права на жизнь. Последний шанс — сделать кое-что для меня. Хотя бы из чувства благодарности.

Я приложил уйму стараний, чтобы убедить Департамент в том, что вы можете пригодиться нам в другом качестве, скажем, сыщика. Вам ведь не впервой, мой друг, выполнять такую работу?

«Откуда эта сука обо мне все знает?» — пронеслось в мозгу у Тэша.

— Поэтому я хочу предложить вам применить свои профессиональные навыки, — продолжал Ранкаст. — Мы чрезвычайно обеспокоены тем, что недавно у нас возникла и широко распространилась некая тайная организация, ставящая своей целью подрыв самих основ Империи. Идеология ее нам достаточно хорошо известна, а вот идеологи — нет,

Ранкаст налил себе в чашу темной жидкости из стоявшего рядом с ложем высокого узкогорлого кувшина.

— Мы знаем, кто за ними стоит, кто им сочувствует в верхах. Но это, как правило, фигуры заметные, и, чтобы выбить почву у них из-под ног, необходимы веские доказательства. А их никак не удается заполучить. Конечно, можно их сфабриковать. Но этим мы не подавим саму организацию. Вот я и хотел бы, чтобы вы внедрились в нее, поглядели изнутри, что она из себя представляет, кто пользуется особым авторитетом, где они предпочитают собираться, ну и так далее… Действий никаких от вас пока не требуется.

Тэш пожал плечами. Ремесло сыщика было его профессией. Его нанимали самые разные люди для самых разных целей, и он отнюдь не принадлежал к тем чистоплюям, для которых запаяло было засыпать какое-нибудь тайное общество, вырывшее себе уютные норки в фундаменте государственной системы. По большому счету, ему было глубоко наплевать на моральную сторону задания — когда доходит до дела, с моральной стороной все разрешается как-то само собой, и до всяких мучительных вопросов обычно руки и мозги просто не доходят. Тут только успевай выбираться из очередной заварушки.

Другой вопрос, что он предпочел бы заранее знать, кто конкретно и зачем его нанял и каким образом этот наниматель собирается расплачиваться за выполненную работу.

— Предположим, — проронил Тэш, — я начал вас понимать. Только говорите, пожалуйста, помедленнее, я еще не достаточно хорошо схватываю ваш язык.

— Простите, — улыбнулся сенатор, — я слегка увлекся. Вы не стесняйтесь, переспрашивайте, если что.

— Что уж тут переспрашивать, сами знаете, чтобы внедриться в какую-нибудь организацию, — пробурчал Тэш, — нужно хотя бы знать людей, обычаи, жаргон. И много всяких других мелочей. Для этого потребуются годы, ведь в вашем мире я, кроме арены, ничего толком и не видел.

— То, что вам сейчас кажется недостатком, — уверенно возразил сенатор, — на самом деле является огромным преимуществом. Вы же иномирянин. Даю вам слово, иномиряне входят в первостепенный круг интересов этой организации.

— Да при вашем техническом уровне никому вообще не должно быть дела до пришельцев из иных миров. Вы хотя бы свои проблемы решили, — с сомнением бросил Тэш.

— Вы просто не знаете всех наших обстоятельств, — возразил Ранкаст. — О том, что вы иномирянин, знает всего несколько человек. Местная чернь никакого понятия о других обитаемых мирах, естественно, не имеет. По общепринятому мнению, дикарей, подобных вам, ловят на окраине империи, а таких странных существ, как ваш первый противник, — в джунглях. Прелюбопытное, кстати, место эти джунгли. Там водится множество жутких тварей, не дай вам Бог в этом убедиться. Впрочем, не будем отвлекаться. Так вот, как я уже сказал, почти никто понятия не имеет, кто вы такой, но кое-кто догадывается. Поэтому, если вас оставить в покое, снабдив хорошей легендой, то на вас очень быстро выйдут интересующие нас люди.

— Допустим, — согласился Тэш, — а что я-то должен буду делать?

— Да практически ничего. Плывите себе по течению. Об остальном мы уж как-нибудь позаботимся. Имейте в виду, интересующая нас организация может быть связана с восставшими горцами. К счастью, они храбрые, но недалекие люди, иначе нам бы уже давно грозили крупные неприятности. На всякий случай примите к сведению: есть у них один человек, представляющий для нас особую опасность. Нам неизвестно его настоящее имя, одна только кличка — Бесследный. Он исчез сразу после битвы в отрогах Черного хребта. Мы тогда немало их взяли в плен, да и убито было достаточно, но тело Бесследного так никто и не опознал. Если он до сих пор гуляет на свободе, то его авторитетом могут воспользоваться руководители заговорщиков. Такое сплочение наших врагов крайне нежелательно. Так что возьмите это на заметку.

«Чертовщина какая-то, — подумал Тэш, — вечно мне приходится кого-нибудь разыскивать. И, что характерно, при этом я всегда наживаю себе кучу неприятностей».

— Вождь ваших горцев — это не шутка, — мрачно произнес он. — А что я за это получу?

— Всего лишь жизнь, — тяжело вздохнул Ран-каст, — по-моему, весьма ценная штука, не правда ли? Пожалуй, самая большая ценность во Вселенной — для ее обладателя, конечно. И самый бесполезный, ненужный хлам для стороннего наблюдателя. Ибо жизнь, мало того, что имеется в избытке, еще и постоянно воспроизводит себя. Вы согласны со мной?

— Чего? — переспросил Тэш.

— Ах, я опять, наверное, говорю слишком быстро. Ну ладно, гладиатор. С сегодняшнего дня вы поступаете в мое распоряжение. В свою личную охрану я вас пока что не возьму, слишком уж вы непредсказуемы. А вот во внешнюю — пожалуй. Конечно, это не такая интересная жизнь, как на арене, да и острых ощущений значительно меньше, зато и риску тоже меньше. А дальше видно будет. Помните: встречи со мной не ищите, если мне что-нибудь будет нужно, я сам вас найду.

— Не учи ученого, — мрачно пробормотал Тэш. — Вот суки вельможные. Во всех мирах одинаковы!

Сенатор щелкнул пальцами, и двое конвойных, до этого неслышно стоявшие за портьерой, приблизились и повели Тэша к выходу. Он угрюмо брел между ними, чертыхаясь на всех известных ему языках. Видимо, ему на роду написано все время впутываться в неприятности. Ладно, посмотрим — не в первый раз… Может, кривая вывезет.

Из архива древностей Утарийского монастыря, цикл Водяного Змея, круг 18

Помощник Эббет, по поручению его святейшества, для полных летописей. Выдержка из Трактата о гладиаторских боях.

Ознакомившись по поручению его святейшества с богатствами нашего хранилища, в котором содержатся рукописи, датированные от начала Смутных времен, и основываясь на том, что знание является единственной ценностью и что, владея знанием, можно вывести одно событие из другого, поскольку закономерности хода вещей становятся ясны пытливому уму, я пришел к следующим выводам.

Ни одна сложная система — будь то живой организм или государство — не может постоянно находиться в равновесии. Она либо развивается, либо возвращается в исходное состояние — в Хаос, который и дал начало всему в незапамятные времена. Поэтому, когда Институт Кураторства, процветающий уже несколько циклов, лишил граждан империи радостей, связанных с удовлетворением любопытства и жаждой познания, властители Срединного мира оказались перед необходимостью занять чем-то праздные мысли своих сограждан, ибо РАЗУМ ПРАЗДНЫЙ столь же сильно предрасположен к бунту и разрушению, как РАЗУМ ПЫТЛИВЫЙ — к неповиновению и вольнодумству. Тогда и были учреждены гладиаторские бои.

Решение это быстро принесло двойную пользу, поскольку, с одной стороны, подарило любимое развлечение скучающей нации — сначала черни, а потом, как это часто бывает с развлечениями вульгарными и низменными, вошло в моду и у знати. С другой стороны, на арену выводили умирать государственных преступников, что служило наглядным уроком всякого рода бунтовщикам. Конечно, такой способ расправы с политическими противниками не может вызвать ничего, кроме печали, потому что всегда грустно наблюдать, как ближних заставляют драться со своими ближними, друзей — с друзьями, соратников — с соратниками. Больно видеть, как, сражаясь за жизнь, человек предает свою человеческую сущность, но кто решится осудить этих людей? Скорее, достойны порицания те, кто, точно плевелы, взращивает в людях дурные качества, ибо они и впрямь, подобно плевелам, растут легко и быстро. Что же до хороших качеств, они требуют кропотливого воспитания, точно редкие растения в императорском саду. Но до них нет никому никакого дела, ибо управлять массами людей гораздо проще, склоняя их к дурному, чем к хорошему.

Когда с основными недовольными расправились и поток заключенных, направляемых на арену, иссяк, на арене все чаще стали появляться существа странные, на людей непохожие. Откуда они берутся — мне неведомо. Говорят, их отлавливают в джунглях — быть может, там действительно много диковин, но описания чудовищ, выходящих сейчас на арены, никогда прежде не встречались в наших хрониках, на что я хочу обратить особое внимание почтенного настоятеля. Конечно, мир в своем разнообразии неисчерпаем, и человеческие формы суть не единственные разумные создания во Вселенной. Внешность еще не значит сущность, и истинный мудрец должен видеть глубже видимости, в частности той, которая обусловливает телесную форму, какой бы она ни была…

Цикл Синей Ящерицы, второй двойной круг

Сенатор был почти во всем прав. Новая жизнь, которая началась для Тэша, была ничем не лучше старой. В ней было немного меньше опасностей, зато значительно больше выматывающей рутины. Не было привычного сурового Каледдина, но был на редкость тупой сержант. (Он выделялся тупостью даже среди славных представителей этого воинского звания). Занятия на плацу утомляли своим однообразием. Единственное утешение — у Тэша появилась возможность перекинуться словом с окружающими.

Отряд внешней охраны состоял из тридцати человек. Если в личную-то охрану сенатор набирал дюжих молодцев, с которыми не стыдно было на улице показаться, то здесь публика была разношерстная: наспех обученные владеть оружием авантюристы, наемники, рыбаки с побережья, деревенские увальни. Были тут даже два горца. Тэш поначалу подумал, что это предатели, продажные шкуры, но потом выяснилось, что горцы часто нанимались в имперские войска и даже пользовались здесь хорошей репутацией — по жизни вспыльчивые и драчливые, они имели свой жесткий кодекс чести. Где они потом использовали приобретенные на имперской службе военные навыки, вербовщиков не интересовало. Все горцы были похожи на Торрана, того, с кем Тэш отказался биться на арене, — высокие, смуглые, темноволосые, жилистые и гибкие, как стальной клинок. Столько разных наречий, жаргонных словечек, обычаев! Голова кругом идет. Тэш, намучившийся с молчаливым Каледдином, жадно впитывал звуки чужого языка и скоро уже мог с закрытыми глазами по одному только выговору отличить вспыльчивого жителя предгорий от деревенского тугодума с побережья.

Тем не менее он ни с кем особенно не сдружился.

Многолетний опыт научил его тому, что человек, имеющий привязанности, становится уязвимым, особенно здесь, в чужом мире, где окружающих его людей ничто не объединяет с ним — ни старая дружба, ни родство. Еще неизвестно, удастся ли как-нибудь выбраться отсюда, но, похоже, ветер перемен, изменив направление, подул в его паруса, а значит — все может случиться. А если вдруг ему придется драпать отсюда, то лучше делать это, не думая о том, что оставляешь за спиною. Да и что общего может быть у него, выходца из цивилизованного мира, с чужепланетными неграмотными варварами.

В один из ленивых раскаленных полдней, когда их отряд под руководством дубины-сержанта вяло топтался на плацу, во дворе появился незнакомый человек. Тэш уже наловчился определять социальный статус тех, кто встречался на его пути — не только по одежде, но, главное, по манере себя держать — небрежно-снисходительно с низшими или льстиво и заискивающе — с сильными мира. Этот малый пока что был загадкой — с сержантом держался уверенно и без подобострастия, но пришел пешком, а не приехал в носилках. Одет он был не слишком шикарно — полотняная хламида, а из украшений, которые так любила знать, — лишь перстень с печаткой.

«Наверное, управляющий какого-нибудь имения, — подумал Тэш, — интересно, что ему здесь надо?» Сержант наконец прервал свои ленивые издевательства и заорал:

— Эй, шакалы! Стройся!

Они выстроились в шеренгу на утоптанном песке плаца. Сержант, заложив руки за спину, важно прошелся взад-вперед перед ними, явно гордясь своей значительностью.

— Слушайте, вы, мерзавцы, — сказал он, — господин Шанли, управляющий имением госпожи Лоэ, попросил у сенатора выделить ему десять человек для сопровождения ее в летнюю резиденцию, и сенатор Ранкаст дал свое милостивое согласие. Это большая честь для вас, вы, падальщики!

— Вот вонючка, — пробормотал сквозь зубы сосед Тэша. — Всегда одно и то же. Вечно выдрючивается.

— Потому-то командир он, а не ты, — пробурчал второй наемник.

— Ма-алчать! — с удовольствием гаркнул сержант! — Ты, ты, ты, — он указал в том числе и на Тэша, — выйти из строя. Еще этот, этот и этот. — Он проверил количество, загибая пальцы. Оружие получите у эконома. По пять золотых каждому. Живо! Чтоб через десять минут были здесь. Не присядете ли пока в тень, уважаемый Шанли? — обратился он к гостю. — Эти шелудивые псы вернутся через десять минут с полной экипировкой.

— Не стоит беспокоиться, — любезно ответил управляющий, опускаясь в низкое кресло под увитым лозой навесом у лениво журчащего фонтанчика.

— Интересно, какую заразу нам придется сопровождать? — поинтересовался Тэш, торопливо шагая вместе с остальными девятью воинами к низкому бараку, где увечный однорукий эконом хранил боевое снаряжение и кое-какой запас круп и овощей. — Да еще в летнюю резиденцию. Какого черта эта стерва не выбралась из города раньше, пока еще не было такой жары?

— Ты что — дурень? — удивился его спутник. — Лето же только начинается!

В бараке они получили у дотошного эконома боевое оружие и по пять причитающихся на каждого золотых. На эти деньги можно было бы неплохо гульнуть, но сейчас не стоило даже думать об этом, потому что, как только они вернулись на плац, сержант выстроил их и велел следовать за господином Шанли, в полное распоряжение которого они поступали.

— Если будет что не так, на том свете найду! — напутствовал их бравый вояка.

— Вот сучье племя, — огрызнулся сосед Тэша. — Чтоб его дракон по ошибке со своей самкой перепутал, паразита!

— Ма-алчать! — вновь завопил сержант. — Кру-угом! За господином Шанли шагом марш!

Господин Шанли неохотно выбрался из своего тенистого укрытия.

— Пошли, пошли, голубчики, — сказал он. — Кортеж уже ждет. Не стоит задерживать госпожу Лоэ.

Они вышли из резиденции сенатора через боковые ворота и протопали по людному переулку, с удовольствием расталкивая привычных к такому обращению горожан. Госпожа Лоэ, видимо, была женщиной богатой и проживала на холме, где, обдуваемые ветерком, располагались виллы местной знати. Может быть, конечно, жить на холме и считалось престижным, но, пока они по мощеным улицам лезли все выше в гору за неожиданно проворным управляющим, все порядком умотались, а у Тэша и вовсе потемнело в глазах — казалось, солнечные лучи лупили по его башке, как по барабану.

Наконец они прибыли к дому, где уже суетилась куча народу. «Похоже, эта госпожа — важная птица», — подумал Тэш, глядя, как снуют шустрые молоденькие служанки, набивая подводы какими-то тюками, посудой, светильниками и еще массой разных вещей, без которых наверняка можно было бы запросто обойтись. Мускулистые рабы готовили паланкин и седлали вьючных животных, здоровенных тварей, которые больше всего напоминали верблюдов, если уж подыскиваить земные аналогии. Самой госпожи Лоэ пока что нигде не было видно, но переполох она тем не менее ухитрилась поднять изрядный.

«Да это же целый караван, — подумал Тэш. — И все для того, чтобы перевезти одну-единственную бабу с этой дачи на другую».

— Они что, всегда переезжают с места на место с такой помпой? — обратился он к своему напарнику.

— Те, которые побогаче, всегда, — ответил тот. — А эта штучка явно особа состоятельная, поэтому и караван такой огромный.

— А охрана зачем? — продолжал выспрашивать Тэш, — вон сколько в караване народу! И мужиков вроде предостаточно.

— В предгорьях неспокойно, — его напарник был не только опытен, но и словоохотлив, — горцы в последнее время пошаливают.

— Чего же она туда прется?

— Да там же крепость! Все летние резиденции совершенно неприступны. Вот в пути попасть в какую-нибудь заварушку — это запросто.

— Неужто горцы часто нападают на караваны? — удивился Тэш.

Его собеседник усмехнулся.

— Бывает. Их, в общем, не интересует всякая утварь, но чтобы довести сенат до белого каления, они ни перед чем не остановятся. Поэтому дороги всегда неспокойны.

— Может, этой самой госпоже Лоэ следовало бы набрать себе охрану побольше при таком богатстве? — съехидничал Тэш.

— Ну ты даешь! — сказал его собеседник. — Вообще ничего не знаешь! Вооруженная охрана полагается только политическим деятелям. А все остальные не имеют права держать вооруженных наемников. В случае чего, им приходится обращаться за помощью к нашим дорогим членам правительства. Небезвозмездно, конечно. И то разрешается нанимать не больше десяти человек.

— Суровые у вас тут порядки, — посочувствовал Тэш.

— Государственное благо, парень, все ради государственного блага. Отечество в опасности, и все такое.

Тут наконец вернулся господин Шанли, который оставил их стоять у ограды, а сам скрылся за воротами роскошной виллы.

— Пойдемте за мной, — сказал он. — Я представлю вас госпоже Лоэ.

Тэш полагал, что эта самая госпожа Лоэ — пожилая, почтенная матрона, но она оказалась вполне еще цветущей дамочкой — черноволосой, с искусно уложенной локонами пышной прической и не менее пышным телом, а уж глазами она стреляла по сторонам — что твой снайпер. Она сидела на высоких подушках, а две юные девицы обмахивали ее веерами. «Вдова, наверное, — подумал Тэш. — Уходила небось мужика, а теперь живет в свое удовольствие».

— Рада вас видеть, отважные защитники, — произнесла госпожа томным голосом. — Через полчаса мы выступаем, но надеюсь, вы успеете перекусить перед выходом. Позаботьтесь об этом, дорогой мой, — это уже относилось к господину Шанли.

Приятное впечатление, которое госпожа Лоэ произвела на Тэша, еще более укрепилось после предложенной им трапезы — на удивление аппетитной и обильной. Жаль только, что совсем не оставалось времени насладиться приятной сытостью. Караван цепочкой потянулся из ворот — госпожа Лоэ, как водится, восседала в паланкине, а конвойные выстроились по обе стороны от него. Тэш подумал, что если и есть какое-то постановление касательно количества вооруженной охраны, то, наверное, специально для того, чтобы те, кому положено, могли обходить его — рабы у госпожи Лоэ были крепкими и тренированными, а устрашающие пращи у их поясов разве что официально не считались боевым оружием. Караван спустился с холма, но не через город, над которым дрожало жаркое марево, а по вымощенному разбитыми каменными плитами большаку, какое-то время шедшему в лощине вдоль хилого ручейка, а затем вновь поднимавшемуся в холмы. Местность вокруг лежала унылая — чахлые поля, несколько пыльных, полузаброшенных деревень. Просто не верилось, что эта нищая земля способна прокормить лежащий внизу густонаселенный город. Тэш, который шел с головным отрядом, поинтересовался об этом у своего напарника.

— Не забивай себе голову, — ответил тот, — эти места уже давно почти заброшены. Слишком часто на эти деревни нападали горцы. Да и наши тут, гоняясь за ними, особенно не церемонились — все поля вытоптали. С запада земля тоже совершенно бесплодна — там все сжирают джунгли. А кормят нас в основном низменности на востоке и отдельные еще участки побережья — там, правда, урожаи падают, но люди как-то с этим борются. По-крайней мере, там хоть жить безопасно, не то что здесь — того и гляди головы лишишься.

На ночь процессия разбила лагерь на холме у небольшой рощицы, на опушке которой журчал чистый горный ручей. Место было вполне сносное — Тэш заметил, что чем выше они поднимались в горы, тем лучше становился климат, а растительность ярче и гуще.

«А эти придурки в городе сейчас подыхают от жары», — подумал он.

От конвоя при устройстве на ночлег требовалось только незначительная физическая помощь — рабы госпожи Лоэ действовали умело и слаженно: быстро разбили палатки, наладили походную кухню, расседлали вьючных животных. Место для охраны было отведено у обозных телег. Ночь была теплая и безветренная. Они поделили дежурство, и Тэшу досталось стоять под самое утро, поэтому он с удовольствием растянулся на походном плаще и, подложив руки под голову, стал смотреть в небо. В горах звезды всегда видно лучше, и местное ночное небо представляло собой удивительное зрелище, сильно отличающееся от земного.

Тэш никогда не был склонен слишком долго любоваться красотами природы, поэтому к открывшемуся ему великолепию он тоже отнесся весьма прозаически — повернулся на бок и заснул. Ночь и дежурство прошли на удивление спокойно, и поэтому утром, когда караван вновь тронулся в путь, Тэш чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Вскоре им предстояла переправа через неширокую, но бурную горную речку. Однако деревянный настил моста, положенный на массивные каменные опоры, оказался разрушен. Единственным выходом было попытаться найти поблизости брод, но их временный десятник — коренастый выходец с побережья, видимо, отлично знал, чем грозят подобные неожиданности и протрубил тревогу. Конвой занял круговую оборону вокруг носилок госпожи Лоэ и подвод с самым ценным грузом. Они успели как раз вовремя, раздался гортанный крик, и из-за каменной гряды высыпали вооруженные люди. Одеты они были в короткие плащи, переброшенные через одно плечо, в кожаные юбки и высокие сапоги со шнуровкой, защищающие колени. Более тридцати храбрых и опытных бойцов, умело владеющих клинками!

— Горцы! — в ужасе прошептал напарник Тэша.

— Проклятье! — заорал десятник, — шевелись вы, драконье дерьмо, демоны вас забери!

Конвой с мечами наголо застыл у носилок, тогда как рабы госпожи Лоэ преградили путь вооруженному отряду. Глядя на их слаженные действия, Тэш убедился в том, что он понял все правильно — закон о личной охране соблюдался весьма условно. Рабы госпожи Лоэ оказались великолепными воинами, судя по всему, они прошли обучение у опытного инструктора, сделавшего из них единый боевой организм, владеющий всеми известными воинскими хитростями.

Вероятно, не будь их противники горцами, а окажись они просто обычными разбойниками с большой дороги, слугам госпожи Лоэ удалось бы справиться с нападавшими за несколько минут. Но горцы славились яростью и слаженностью в бою. «Должно быть, те, кто дерется не за наживу, а за идею, всегда сражаются особенно отважно», — подумал Тэш. Он не раз подмечал эту странную закономерность, хотя сам бы никогда не стал рисковать жизнью за какой-нибудь сомнительный лозунг, которым и в пивной-то не расплатишься.

А схватка уже была в полном разгаре, и от внушительного отряда госпожи Лоэ вскоре мало кто останется в живых, если вовремя не вмешается резерв.

Нужно было что-то предпринимать, а не ждать, как дурак десятник, пока на них нападет весь отряд горцев.

— Эй, братва! — заорал Тэш, подскакивая к телеге с посудой, — давай, навались!

Его собратья по оружию оказались сообразительней десятника и тут же, поднажав, опрокинули подводу, образовав импровизированную баррикаду. Тончайшие чаши, кубки, дивные витые стеклянные курильницы из южных провинций посыпались из тюков на землю.

— Вы обезумели, — завизжала госпожа Лоэ, — это же уникальные вещи! Что вы делаете?

«Что ж ты, дуреха, такие бесценные вещи всюду таскаешь за собой? — подумал Тэш. — Перед соседями, что ли, выдрючиваешься?»

Он поклонился взбешенной даме и с чувством произнес:

— Мы обязаны защищать вашу жизнь, мадам. Она гораздо драгоценней, чем эта мелочь. Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится.

Как ни странно, цветистая речь Тэша сразу же оказала на госпожу Лоэ благотворное действие — она охнула и томно закатила глаза, видимо, вспомнив, что она не просто властная владелица огромного имения и нескольких сотен рабов, но еще и слабая женщина, нуждающаяся в защите. Теперь можно было полностью сосредоточиться на отражении нападения горцев.

— Здоров же ты языком молоть, зараза! — восхищенно произнес напарник Тэша.

Остальные конвойные, не растерявшись, кинулись вслед за Тэшем переворачивать подводы, и вскоре вокруг паланкина госпожи Лоэ образовалась почти глухая стена, за которую медленно, стараясь удерживать строй, стали отступать уцелевшие рабы. Служанки госпожи Лоэ, как и следовало ожидать, бестолково метались и истерически верещали. «Бабы, что с них возьмешь, они везде одинаковые», — подумал Тэш.

Теперь горцы напоминали приливную волну, которая, ударившись о скалу, откатывается назад. Впрочем, отказываться от добычи они явно не собирались, и Тэш увидел, как несколько из нападавших рванули в обход, чтобы подобраться к конвою с тыла, со стороны крутого обрыва, который сейчас служил каравану естественной защитой. Тэш вовремя засек этот маневр и, зажав кинжал в зубах, пополз к обрыву. Когда в сухую траву на самом краю площадки вцепилась чья-то смуглая рука и над каменной кромкой появилось свирепое лицо, Тэш даже не стал пачкать оружие — ухватив горца за длинные волосы он с силой отогнул его голову назад и ударил ребром ладони по шее. Человек охнул и, закатив глаза, сполз вниз по склону.

— Поделом тебе, сука! — сквозь зубы пробормотал Тэш и вдруг почувствовал, как кто-то навалился на него сзади. Он вывернулся и увидел, что перед его лицом поблескивает трехгранное лезвие горского кинжала. Тэш попытался ударить нападавшего коленом в пах, но всегда выручавший его прием на этот раз не увенчался успехом. Кинжал неотвратимо приближался к его лицу. И вдруг отклонился в сторону.

Тэш вновь рванулся, но противник, не уступающий ему ни в силе, ни в ловкости, держал его крепко.

— Не дергайся, — произнес он с характерным для горца гортанным выговором. — Хуже будет.

Полотняная рубаха Тэша не выдержала напряжения схватки и разошлась по шву, обнажив предплечье, на котором синели два скрещенных меча — знак гладиатора, сопровождающий его с первых шагов в этом мире.

— Гладиатор? — спросил нападавший, ткнув в татуировку острием кинжала.

— Был, — прохрипел Тэш.

— Как тебя зовут?

— Тэш.

По прежнему прижимая его железной рукой к земле, горец издал длинный переливчатый свист.

И вдруг все стихло.

Нападавшие, волнами накатывавшие на баррикаду, отступили, и об их недавнем присутствии напоминали лишь стоны раненых да царивший в караване разгром. Противник Тэша резко выпрямился и, захватив горсть песка, швырнул ее Тэшу в лицо. Пока тот отряхивался и тер слезящиеся глаза, горец испарился как привидение, видимо, отправившись догонять своих собратьев.

— Великие боги, что это было? — поправляя тунику, томно воскликнула госпожа Лоэ.

— Нам повезло, госпожа, — почтительно произнес управляющий Шанли, который, не принимая непосредственного участия в схватке, тем не менее проявил изрядную меткость, швыряя камнями в нападавших. — Горцы никогда так легко не отступают. Видно, что-то им помешало.

— Помешало, как же, — пробурчал соратник Тэша, протирая меч песком и пряча его в ножны, — тут на много лиг кругом ни одного отряда, кроме нас, идиотов.

— Но почему-то же они ушли, — упорствовала госпожа, — и не говорите мне, Шанли, что мы подавили их превосходящей численностью. Что я, горцев не знаю?

Тэш огляделся по сторонам. Убито с обеих сторон было человек десять — два горца, шесть рабов из охраны и двое конвойных, в том числе — десятник. Один раб был тяжело ранен в живот и, похоже, долго не протянет. Им занимался личный врач госпожи Лоэ.

— Только не давайте ему пить, — на всякий случай подсказал Тэш.

— Молодой человек, — сухо ответил врач, — я не первый раз вижу подобные раны.

Тэш огляделся по сторонам. Один из конвойных пнул ногой лежащее в пыли тело врага, тот, даже умирая, не выпустил из руки кинжал.

— Оставь, — сказал Тэш.

— Чего? — ухмыльнулся тот.

— Я сказал, не трогай! — зло повторил Тэш. — Они хорошо дрались. Оставь их. Пусть их похоронят по своему обычаю. Если кто-то считает по-другому — зубы вышибу.

Тут прорезался Баст, напарник Тэша, который первым сообразил помочь ему строить баррикаду:

— Отвали, Карр. Если бы не он, мы бы тут уже валялись со вспоротыми животами.

— Это точно, — вступил в разговор еще один, — мне кажется, что и отстали от нас благодаря Тэшу. Чем-то он полюбился горцам.

— Хватит попусту трепаться, — сухо бросил Тэш, — при чем тут я?

— Перестаньте, господа, — вовремя вмешался управляющий Шанли, — насколько я понимаю, ваш десятник убит. Если бы не конвойный Тэш, мы бы наверняка не смогли отбиться — это он организовал оборону. Я поручил бы ему вести караван, если госпожа Лоэ не будет возражать.

Госпожа Лоэ, полностью оправившись от шока, стрельнула в Тэша быстрым оценивающим взглядом.

— Я напишу ему самые лестные рекомендации, — сказала она, — в которых, конечно, оценю по достоинству его расторопность.

Тут она обернулась к Тэшу и совсем тихим голосом, хрипловатым и волнующим, произнесла:

— Вы заслуживаете иной участи, мой милый. Вы рождены, чтобы принимать решения и командовать.

Тэш окинул заинтересованным взглядом ее роскошные формы. Грудь госпожи Лоэ волнующе вздымалась под тонкой туникой, томные глаза нежно скользили по его лицу.

— Всегда к вашим услугам, мадам, — промычал он.

— Эта телка, похоже, права, — пробормотал Баст, стоявший неподалеку, — то, что мы до сих пор живы, — твоя заслуга.

— Я с радостью назначаю вас начальником каравана, — пропела госпожа Лоэ, — и, конечно, такая ответственная должность требует соответствующего вознаграждения. Господин Шанли об этом позаботится.

Тэш, разумеется, не стал отказываться от столь неожиданно хлынувшего дождя милостей.

— Примите мою искреннюю благодарность, мадам, — поклонившись, ответил он. — Но мне кажется, что мои друзья также заслуживают поощрения. Они доблестно сражались, не правда ли?

Госпожа Лоэ, слегка нахмурившись, оглядела груды битого фарфора и валявшиеся в грязи рулоны драгоценных шелковых тканей, но сейчас явно было не самое удачное время для определения размера ущерба, нанесенного отважными конвойными. В конце концов, все могло закончиться куда хуже. Разгладив наморщенный лобик, дама весьма любезно изрекла:

— Конечно, предназначение солдата — рискуя собственной жизнью, защищать и оберегать мирных граждан. Но я ценю настоящую преданность, и разумное вознаграждение будет выдано всем оставшимся в живых.

«Что ж, — подумал Тэш, — неудивительно. Госпожа Лоэ не смогла бы управляться с таким большим хозяйством, не будь у нее соответствующих задатков и крепкой хватки».

Он согласно кивнул и отошел к своим.

— Давайте, ребята, — сказал он. — Похоже, повторного нападения в ближайшее время ожидать не следует. Разгребаем завалы. Господин Шанли, не выделите ли несколько человек, чтобы они подняли и упаковали все, что уцелело? И несколько мужчин покрепче в качестве похоронной команды?

— Конечно, уважаемый Тэш, — ответил господин Шанли.

Тэш не был уверен, что управляющий в восторге от его подхода к командованию караваном, но дипломатического опыта господину Шанли явно не надо было занимать, и поэтому он без всяких возражений отдал прислугу в распоряжение нового десятника, а сам занялся устройством привала. Следовало наладить походную кухню и собрать хворосту для нее. Тэш тем временем прикинул, что настил моста им своими силами восстановить не удастся. Он подозвал Баста и еще одного воина, которому удалось выйти из схватки практически невредимым.

После короткого совещания они неторопливо направились вниз по течению, туда где берег казался не таким крутым. Впервые за долгое время Тэш был полностью предоставлен самому себе. Двое его спутников были не в счет. Он попытался сообразить, что ему с этой свободой можно сделать, и решил, что ничего. Пусть все идет своим чередом. Конечно, он мог бы потихоньку улизнуть в холмы и примкнуть к какому-нибудь отряду горцев, тем более, что они, судя по всему, неплохие ребята, но такая жизнь была ничем не лучше его нынешней солдатской доли. Тут ему, по-крайней мере, гарантирован кусок хлеба и миска с похлебкой, а судьба борца за свободу более непредсказуемая и уж точно менее сытная. Конечно, можно попытаться добраться до границы джунглей или до дальнего побережья, где гигантские, поднятые двумя лунами, приливные волны иногда выбрасывали на берег диковинные создания моря; Но что дальше? Уединиться и провести остаток жизни в роли отшельника? Ну уж нет, это явно не для него, тем более что остаток этот можно прожить значительно толковее. Все, хватит, не надо дергаться. Дураку ясно, что ключ ко всем тайнам, в том числе и к цели его появления в этом мире, находится в городе — нужно только выйти на определенных людей, или же они сами его найдут. Он был важным звеном в какой-то непостижимой цепи событий — не просто же так судьба перебрасывала его в удаленные точки Вселенной и сталкивала с самыми разными человеческими и нечеловеческими существами. «Не я придумал, что от судьбы не уйдешь, — подумал Тэш, — не мне и опровергать эту железную истину». Он глубоко вдохнул свежий горный воздух и огляделся. Солнце по-прежнему нещадно терзало своими лучами земную поверхность, но в горах жара не была такой мучительной. В зарослях незнакомых ему растений кипела бурная жизнь, суетились птицы и насекомые, издавая мелодичные трели и отрывистые щелкающие звуки. Река в этом месте разливалась широкой заводью, выходившей на отлогий, покрытый галькой берег.

— Эй, орлы! — крикнул Тэш, — глядите-ка! Проверим глубину, а заодно и искупаемся. Тут у вас в реках никаких кровожадных тварей не водится?

— До сих пор ничего такого не слышал, — ответил Баст, подходя ближе, — это все-таки горы, а не джунгли.

— А в джунглях что? — поинтересовался Тэш, входя по пояс в ледяную воду и смывая с себя дорожную грязь.

— Да что угодно, — уверенно проговорил второй конвойный. — Там, понимаешь, такие твари живут… Только оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать о них подробно.

— Если рассказывать некому, — резонно заметил Баст, уже успевший присоединиться к Тэшу, — то откуда же ты знаешь, кто там живет?

— А потому, что не глухой, как некоторые, — обиделся бравый вояка.

Баст небрежно махнул рукой. Полетели брызги.

— Наша солдатня от скуки чего только не придумает, — сказал он. — В казарме тоскливо, на плацу нудно, вот и травят всякие байки. Но то, что там в воду спокойно не зайдешь, — это верно. Дряни там, судя по всему, действительно навалом.

— А здесь? — засуетился Тэш, непроизвольно двигая поближе к берегу.

— Не волнуйся, — заверил его Баст. — Плавай спокойно. Не потони только. Вода уж больно холодная.

Поиски и разметка брода заняли около двух часов. За это время Тэш так намерзся в холодной воде, что перестал ощущать собственные ноги. Самое время было возвратиться в лагерь, выпить чего-нибудь покрепче и согреться у костра.

Когда они вернулись в лагерь, было уже темно, и переправу решили отложить на следующее утро. Тэш, наученный горьким опытом, велел выставить на ночь усиленный караул. Вокруг тесно стоящих палаток по его команде воздвигли некое подобие каре из подвод. Ночлег прошел совершенно спокойно, люди и животные выспались и отдохнули.

На следующий день они преодолели переправу и благополучно выбрались на противоположный берег, даже не замочив ног ни госпоже Лоэ, ни ее служанкам, которые вполне оправились после вчерашнего потрясения и теперь напропалую строили глазки мужественным воинам. Оказалось, что отсюда до резиденции рукой подать. Вилла госпожи Лоэ располагалась на утопающем в зелени холме. Рядом с ней виднелись шикарные усадьбы городской знати, предпочитавшей селиться не слишком далеко друг от друга. Вилла действительно была упрятана за высокими неприступными каменными стенами. Караван юркнул в узкие ворота, и после того, как челядь разгрузила остатки захваченного из города добра, господин Шанли пригласил всех на небольшой пир. Соседей на него не звали: большой прием готовился на следующий день, когда госпожа Лоэ окончательно устроится на новом месте и сможет достойно встретить важных и уважаемых гостей. Пока же развлекались, в основном, домашние. Обилие яств и горячительных напитков способствовало всеобщему веселью. Тэш разучивал при помощи остальных конвойных длинную и непристойную песню и уже почти освоил два куплета, когда к нему подошла шустрая горничная и с опущенными в притворной скромности ресницами сообщила, что госпожа желает отблагодарить его лично. Тэш с некоторым сожалением покинул веселую компанию и направился вслед за девицей, которая выглядела чертовски соблазнительно даже в неуклюжем балахоне. «Женщина, умело завернутая в самую бесформенную тряпку, выглядит не менее аппетитно, чем совершенно раздетая, — подумал Тэш. — С развитием индустрии одежды и парфюмерии наши бабы почему-то растеряли древние секреты женской привлекательности: все, что они умеют, — это намазаться и полностью обнажиться».

До сих пор он бывал лишь в одном богатом поместье — в резиденции сенатора Ранкаста, которая, по сравнению с жалким тюремным Обиталищем, показалась ему жилищем весьма роскошным. Теперь же он убедился в том, что дом сенатора был обставлен с показной скромностью, если не сказать, бедностью. С летней резиденцией госпожи Лоэ не мог бы сравниться ни один земной дворец. Струились тяжелые портьеры с вышитыми жемчугом драконами. Ноги утопали в нежнейшем ворсе ковров. Одуряюще благоухали экзотические растения в причудливых вазах. Светильники, заправленные ароматическими маслами, отбрасывали нежный свет на пурпурные драпировки и горы алых с золотом подушек, разбросанных повсюду на полу. Наконец, пройдя сквозь анфиладу комнат, Тэш оказался в личной приемной госпожи Лоэ и застыл пораженный царящим здесь великолепием.

Госпожа Лоэ восседала на груде подушек. Из-под разноцветных шелков, служивших ей одеянием, соблазнительно выглядывала ее нежная стройная шея и волнующе обнаженное плечо, на котором тончайшая лиловая ткань была скреплена рубиновой брошью. Ее смуглая, благородной формы, рука, на запястье которой звенели, касаясь друг друга, браслеты, держала серебряный тончайшей чеканки кубок с подогретым вином. Свободной рукой она изысканным жестом указала Тэшу на место рядом с собой. Тэша не нужно было упрашивать. Удобно усевшись, он взял из рук хозяйки кубок и, глядя ей в глаза, осушил его, не отрываясь.

— Вы вели себя мужественно, десятник Тэш, — проворковала она, не отводя от него влажных блестящих глаз. — Надеюсь, вы проявите еще большее мужество и в весьма приятном сражении.

— Мадам, — ответил Тэш, — я давно уже мечтаю найти столь достойного противника.

И он, склонившись, поцеловал ее в горячую смуглую шею, на которой трепетала голубая жилка. Госпожа Лоэ вздохнула, прикрыла глаза и, положив ему на плечи изящные, но уверенные руки, привлекла Тэша к себе. Тусклые светильники, словно по чьей-то команде, один за другим погасли, не желая подсматривать за тактикой и стратегией предстоящего горячего поединка.

Госпожа Лоэ действительно оказалась великолепным противником — Тэш никак не ожидал, что эта важная изнеженная дама окажется такой хрупкой и страстной одновременно.

Тэш, конечно, еще много ночей с энтузиазмом проверял бы боевые качества госпожи Лоэ, но сенатор, отпуская свою внешнюю охрану, четко обозначил обязательный срок возвращения. На следующее утро они уже тронулись в обратный путь, объединившись с такой же наемной охраной владельца ближайшей виллы — изнеженного молодого человека, который, как полагал Тэш, вряд ли позволит соседке очень уж скучать от недостатка мужского внимания. Госпожа Лоэ сдержала свое слово, и управляющий отвалил им куда больше тех подъемных, которые выдал им эконом сенатора Ранкаста. Отсчитывая Тэшу его долю, превосходившую долю всех остальных, господин Шанли, усмехаясь, заметил:

— Вы обладаете необыкновенными качествами, десятник Тэш. Госпожа вами очень довольна. Я полагаю, что воин столь блистательных достоинств не долго пробудет в низком звании десятника. Я посылаю депешу сенатору Ранкасту с самым положительным отзывом о вас, а госпожа Лоэ уже скрепила ее собственной своей печатью. Но, возможно, вам представится шанс выдвинуться раньше, чем вы сами рассчитываете. После столь блестяще выполненного поручения вам наверняка дадут короткий отпуск. Об этом я собственно и просил. Надо же вам потратить в свое удовольствие полученные премиальные. Но если вас привлекают не только местные кабаки и если вы пожелаете познакомиться с людьми, которые смогут и захотят вам помочь в служебной карьере, заходите как-нибудь вечерком по адресу Канатная, 10. Спросите господина Ландри и сошлитесь на меня. Возможно, вам понравится не все, что вы там увидите и услышите, кое-какие вещи покажутся излишне рискованными, но вы, как мне кажется, любите риск и не давали никому никаких клятв. А дальше уже сможете самостоятельно решать и делать выводы.

— Не знаю, последую ли я вашей рекомендации, — ответил Тэш, по собственному опыту зная, что никогда не следует проявлять чрезмерную суетливость. Управляющий госпожи Лоэ выглядел человеком весьма умным и приятным, но Тэш уже давно привык никому не доверять. Тем не менее он обещал сенатору Ранкасту сразу не отвергать поступающие предложения и не избегать никаких сомнительных знакомств, да и внутренний голос настойчиво подсказывал ему то же самое. Поэтому он решил зайти по указанному господином Шанли адресу при первой же возможности — мало ли какие перспективы откроются за этим новым приглашением?

Посвежевший, в удобном новом платье, с флягой, наполненной лучшим вином из погребов госпожи Лоэ, Тэш, насвистывая, вышел из ворот летней резиденции в сопровождении своего отряда и еще двадцати наемников, тоже возвращающихся в город. Обратный путь оказался сравнительно легким, поскольку единственно, с чем им пришлось бороться, была усиливающаяся жара. Переправившись через знакомый брод, они уже на следующий вечер оказались у ворот города. В казармах Тэша встретили весьма благосклонно — видимо, слава о его героизме уже докатилась до командования — ему даже вынесли благодарность перед строем. Сенатор Ранкаст действительно дал ему короткий отпуск. Пока что Тэш решил не посвящать его в подробности разговора с управляющим Шанли, решив сначала разобраться, куда и откуда дует ветер, и следующим вечером он уже стоял перед домом номер десять по Канатной улице.

Частная записка куратору Ранкасту от агента Р-175, работающего на третьей планете (местное название «Земля»), вращающейся вокруг желтого карлика (местное название «Солнце»)

Дорогой Ран! Приветствую тебя нижайше… До меня дошли слухи, что ты вытащил из неприятной истории моего бывшего подопечного. За это тебе, приятель, спасибо. Материал действительно прекрасный, но ты с ним, прошу тебя, поосторожней. Во-первых, он, как говорят у них на планете, «везунчик», и теория вероятности к нему более чем благосклонна. Во-вторых, он обладает уникальными для его расы психофизическими характеристиками. Уж не знаю, на какое сверхважное дело ты его собираешься бросить и какую очередную прореху в своих блестящих планах им заткнуть, но имей в виду — он мне нужен невредимым.

Как идут дела? Мне тут сообщили, что ты остепенился и стал очень важной персоной. Рад за тебя, милый. Там у вас, по крайней мере, спокойно, а ваши горцы и джунгли — сущий пустяк, стоит только захотеть и использовать нормальную современую технологию, можно в два счета вычистить и то, и другое. Впрочем, для испытательного полигона лучше оставить все как есть, да и «высшие» склоняются к тому же мнению.

По крайней мере, эта твоя планета, хоть она и застоялась у вас, как гнилое болото, будет получше моей. Моя-то меня вконец умотала. Дорогой Ран, у тебя под рукой всего один землянин, и то ты с ним вскорости хлопот не оберешься, можешь не сомневаться, — а у меня их, сукиных детей, миллионы. Хотя твой, пожалуй, экземпляр уникальный. Так что ты все-таки побереги его для меня, ладно? Твой старый друг Мартин, или Джок (так они меня тут назвали).

Цикл Синей Ящерицы, двенадцатый круг малой Луны

Баст сначала увязался за ним, но быстро осел в каком-то кабачке, которых в этих переулках было полным-полно. Несколько ближайших кварталов были заняты резиденциями сенаторов, кабаков этих, само собой, не посещавших, но зато имевших многочисленную свиту и, что еще важнее, внушительную охрану. Именно эта публика дружно спускала денежки (если таковые появлялись) во всех окрестных злачных местах. Сюда собирались многочисленные проститутки, гадалки, сводни, бродячие фокусники, акробаты и шулеры. Правда, Тэшу, который как свои пять пальцев знал самые лихие кабаки всего Лондона, места эти, где опрокидывала столы разбушевавшая солдатня, а в ход то и дело шли выхваченные из-за пояса ножи, показались просто детскими площадками. Поэтому он и решил сначала сходить по предложенному господином Шанли адресу, а веселиться начать поближе к ночи, когда обстановка станет более непринужденной.

Попетляв по извилистым переулкам, отгоняя наиболее назойливых нищих и излишне напористых девок, он наконец оказался перед заветной дверью. Канатная улица явно была не из центральных — горбатая и выщербленная булыжная мостовая, жутко пахнущая сточная канава, грязные и обшарпанные дома с облупившимися мрачными фасадами и тяжелыми запертыми дверями.

Нужная Тэшу дверь была на редкость массивной, да еще окованной железом. Тэш несколько раз двинул дверным молотком по медной табличке и стал ждать. Наконец в доме послышались шаги, заглушаемые толстым слоем дерева, затем смотровое окошко отворилось, и на Тэша глянул чей-то глаз.

Дверь отворилась, открыв щель, достаточную, чтобы туда мог протиснуться человек. Абсолютная темнота за дверью не слишком обнадеживала, но Тэш решил, что отступать, похоже, поздно. Шаг вперед — и дверь захлопнулась за его спиной. И сразу же в темноте замерцал слабый огонек, позволяющий Тэшу рассмотреть человека, который его впустил.

Загадочный привратник оказался немолодым лысоватым человеком с темными проницательными глазами. Подняв плошку с фитилем повыше, он внимательно оглядел Тэша с головы до ног и суховато осведомился:

— Что вам здесь нужно, молодой человек? Быть может, вы ошиблись адресом?

Тэш пожал плечами. Он не любил, когда его встречали так неприветливо.

— Может, и ошибся, — сказал он наконец, — меня зачем-то просил сюда наведаться управляющий Шанли. Слыхали про такого? Он служит у госпожи Лоэ. Я сопровождал их переезд в летнюю резиденцию.

— Так-так, — пробурчал его собеседник. — А как вас величают, позвольте узнать?

— Тэш, теперь — десятник Тэш.

— Гладиатор? — спросил привратник, кивнув на вытатуированные мечи на предплечье Тэша.

— Был, — нехотя ответил Тэш. — А вы, значит, и есть господин Ландри.

— Возможно, — ответил тот, — что ж, проходите, гладиатор Тэш.

Тэш последовал за ним. Считая по привычке шаги, он, к своему удивлению, обнаружил, что после того, как они нырнули в один из темных боковых коридоров, а затем свернули в другой, они прошли расстояние в несколько раз превышающее длину дома. Возможно, даже миновали пределы Канатной улицы. Пол под ногами все время уходил вниз. Вероятно, они двигались по системе подземных катакомб, в хитросплетениях ходов которых мог разобраться лишь очень опытный человек, каковым, очевидно, и являлся спутник Тэша. В глубокой тишине были слышны только их шаги, да еще потрескивание фитиля в глиняной плошке. На стенах виднелись крупные капли влаги, и Тэш, уже успевший привыкнуть к местной неослабевающей жаре, неожиданно почувствовал озноб. В тусклом свете, источаемом фитилем, он успел заметить на стенах какие-то знаки — выцарапанные в известняке, либо же выведенные копотью, но смысл и значение этих знаков были ему непонятны.

«Куда это он меня тащит, — невольно подумал Тэш, — в преисподнюю, что ли?»

Рефлекторно он положил руку на пояс, где находился в ножнах солдатский кинжал, но это не принесло желанного успокоения, ведь удобная рукоятка и острый клинок вряд ли помогут ему одному найти обратную дорогу в лабиринте ходов и поворотов.

Наконец, они остановились, и до Тэша долетел неразборчивый гул голосов.

Как раз в этот момент плошка с фитилем в руке Ландри дрогнула, и пламя, затрепетав, внезапно погасло. Где-то рядом слышалось негромкое журчание воды и еще — сдержанное дыхание нескольких десятков людей, которые, как по команде, обернулись и дружно застыли, моментально прервав свои разговоры.

— Эй, гладиатор, — шепотом сказал Ландри, — одень это на голову. — И он протянул Тэшу какой-то легкий лоскуток ткани. Маска с прорезями для глаз и для рта тут же плотно облегла лицо. Должно быть, Ландри сделал то же самое, потому что когда свет опять замерцал, Тэш обнаружил рядом с собой странное существо с черной, гладкой, как у саламандры, головой, дыркой вокруг рта и блестящими в прорезях глазами. Быстро освоившись в полумраке, Тэш рассмотрел окружающих — человек двадцать пять мужчин и женщин, сидящих на узких, неудобных скамьях. Все они были точно в таких же масках.

Тэш пожал плечами. Если эти дурачки считают, что видеть человек может только лицо, то пускай себе и дальше играют в конспираторов. Судя по всему, это было какое-то тайное собрание.

— Что я должен делать? — спросил он вполголоса у Ландри. — Может быть, надо представиться или что-нибудь еще?

— Да просто проходите и садитесь, — шепотом ответил тот. — Послушайте, о чем мы здесь говорим. Если вас это заинтересует, будете иногда наведываться. Если же нет — уйдете и, надеюсь, забудете обо всем, что видели здесь.

— Хорошо, — несколько неуверенно отозвался Тэш. — Это меня устраивает.

Он заметил, что один из присутствующих не сидит, как все, на скамье, а стоит на импровизированной кафедре. Видимо, появление Ландри и Тэша прервало его выступление.

Тэш, спотыкаясь в полутьме о чьи-то ноги, начал боком пробираться между рядами в поисках свободного места. Оно вскоре нашлось — рядом с молоденькой девушкой. В ее осанке, прическе, плавных движениях чувствовалось благородное изящество, и Тэш сделал для себя вывод, что она хорошо воспитана и совсем молода, не больше семнадцати земных лет. Если ее лицо, спрятанное под элегантной черной маской, такое же привлекательное, как фигура, девушка должна быть настоящей красавицей.

Тэш опустился на сиденье, и в голове его промелькнула интересная мысль: не может быть, чтобы господин Ландри все время болтался у входной двери в ожидании случайного посетителя. И раз ему потребовалось совсем немного времени, чтобы подойти к двери и отпереть ее, значит, весь этот длинный и извилистый путь по катакомбам был сплошным спектаклем, рассчитанным на непосвященных. Наверняка какое-нибудь сигнальное устройство оповещало о появлении перед дверью постороннего, и отсюда до входной двери существовал удобный, короткий путь.

Можно было бы даже уверенно предположить, что зал находится прямо под домом господина Ландри на Канатной, десять. Тэш в темноте удовлетворенно кивнул головой; он не очень-то любил, когда его так откровенно водили за нос. Решив при первой возможности отыскать этот второй выход, он наконец расслабился и спокойно огляделся по сторонам.

Похоже, большая часть сидящих в этом зале принадлежала отнюдь не к бедствующим и угнетенным классам. Это показалось Тэшу любопытным: обычно оппозиция вербует себе сторонников среди обойденных и обиженных, и если вожди ее вполне могут оказаться людьми состоятельными и хорошо образованными, большинство, как правило, состоит из бедняков и людей не слишком грамотных — да особой грамотности от них никогда и не требовалось, фанатичная преданность идее и голодный блеск в глазах шли на этом рынке по гораздо большей цене.

Тэш с интересом начал прислушиваться к докладчику, который возобновил свою речь.

«…До сих пор все такого рода исследования проводились утарийскими монастырями, поскольку согласно их Учению — основное предназначение человека — это познание Вселенной. По крайней мере, нам известно, что почти тысячу лет назад, еще до того, как они порвали всяческую связь с внешним миром, они занимались механическими изобретениями, и многому из того, чем мы сейчас пользуемся, мы обязаны именно им. Но затем они либо отошли от научных иследований, либо просто засекретили их результаты. Наука всегда считалась в основном уделом монахов, в миру это занятие было не слишком почетным, но нашлось несколько человек, которые, как гласит легенда, сумели заинтересовать своими изысканиями даже сторонников Учения. Потом, как всем вам известно, с этими людьми стали происходить странные несчастные случаи. Механика Дирмеда зарубил пьяный солдат, как раз когда тот занимался конструированием боевой машины совершенно нового образца, по его словам, абсолютного оружия, а все чертежи загадочным образом исчезли. Врач Гарран погиб при пожаре, пытаясь спасти записи своих опытов, а ведь ему, по слухам, удалось из самой обыкновенной плесени получить какой-то препарат, при помощи которого можно было излечивать горячку. Я могу припомнить еще несколько таких историй, но общая канва кажется достаточно ясной — из-за цепи трагических случайностей мы лишились целого ряда замечательных открытый, которые могли бы способствовать процветанию человечества. Поневоле приходит в голову, что подобные случайности очень легко организовать. Другой вопрос: какой в этом смысл? Кому может быть выгодно, чтобы больные непременно умирали от горячки, а осадные машины время от времени рушились или взрывались, калеча не неприятеля, а своих же солдат? Господа, я хочу обратить ваше внимание вот на что. Ведь формально сенатора Кироэ обвинили в государственном преступлении. Ответьте, в чем состояло это преступление?

— В заговоре против народа и существующего режима, — ответил кто-то за спиной Тэша.

— Боги, да ведь любого объявленного государственным преступником обвиняют в заговоре против народа и правительства, — раздраженно отозвался оратор, — зачем придумывать что-то новое? Я спрашиваю о реальной причине!

— Ну, — раздался еще один голос, — я знаю, что сенатор неоднократно говорил в Совете, что науку необходимо всячески поощрять и что любое государство, лишенное возможности технически и интеллектуально совершенствоваться, неизбежно гибнет. Он ратовал за то, чтобы на научные изыскания сенат выделял ежегодно специальные средства, и, кстати, довольно внушительные.

— Простите, соратник, — сказал кто-то из первых рядов. — Если я правильно понял из ваших слов, вы утверждаете, что существует негласная правительственная установка на то, чтобы тормозить развитие науки и общества? Вы это хотели сказать?

— Да, — ответил оратор, — именно это. Я хочу сказать, что сенатора Кироэ казнили по обвинению в государственной измене, а семью его отправили на арену именно потому, что он представлял опасность для тех тайных сил, которые стараются затормозить прогресс нашего общества.

— Это весьма смелое утверждение, — проговорил еще один голос.

— Тем не менее я уверен в его правильности, — отозвался оратор, — во всяком случае за него свидетельствует то, что вот уже более тысячи лет наша история не знает ни одного значительного изобретения. А посмотрите на монастыри Учения? Они давно уже превратились в крепости и практически полностью прервали всякую связь с внешним миром! Даже если там у них и проводятся какие-то изыскания, мы об этом все равно никогда не узнаем! Мне больше нечего добавить, господа.

Из тени незаметно возник новый человек — видимо, он-то и возглавлял это собрание. На фоне темной стены он казался призраком.

— Что ж, — изрек призрак. — Есть над чем задуматься. Тем не менее прошу вас собрать все свое внимание и выслушать одно очень неожиданное сообщение. Оно может перевернуть все наши взгляды на окружающий мир.

К этому моменту Тэша уже одолела нестерпимая скука. Челюсти у него сводило давно, и теперь он, к ужасу своей хорошенькой соседки, смачно и широко зевнул.

«Кажется, я тут напрасно теряю время. Лучше бы я сразу поперся в кабак, — подумал Тэш. — Какого черта Шанли меня сюда отправил? И Ранкаст тоже хорош: что, всерьез думает, будто эти трепачи представляют для него опасность? Эти чудаки способны лишь на то, чтобы залезть под землю и, сидя в темноте и сырости, с напяленными на морду идиотскими чулками, беседовать о науке».

Было бы неплохо потихонечку отсюда слинять, но, к сожалению, он не сможет самостоятельно найти дорогу обратно, так что надо набираться терпения и ждать естественного развития событий.

Он давно усвоил — если нет возможности поступать так, как хочется, не надо делать ничего. Сиди и наблюдай. Во-первых, всегда найдется идиот, который совершит все те глупости, которые собирался сделать ты. А во-вторых, никогда не знаешь заранее, где и когда получишь информацию, которая может пригодиться впоследствии.

Он прислушался.

— …Вы прекрасно знаете, что утарийские монастыри существуют вовсе не для того, чтобы распространять в мир накопленные адептами учения сведения, — вещал оратор, — но мне все же удалось раздобыть одну из их древних рукописей, и вот о чем там говорится…

«Он что же, будет читать в этой темнотище?» — подумал Тэш. Но по интонации говорившего тут же понял, что тот цитирует отрывок наизусть.

«Благодаря сконструированному нами прибору, мы способны проникать в самую суть вещей. Нам удалось увидеть то, что прежде было надежно сокрыто от человеческих глаз. Даже самые обычные предметы и объекты, увеличиваясь в размерах, выявляют нам свою истинную природу. Так, в капле воды видны мельчайшие существа с хвостами и ресничками, которые двигаются так же стремительно и уверенно, как рыбы в море или птицы в небе, пожирают друг друга, или же, напротив, делятся надвое, образуя две свои точные копии. Нам удалось также узреть, что все живые ткани состоят из мельчайших ячеек, которые мы назвали клетками. Но истинное значение этого прибора совсем не в этом — при верном размещении стекол он способен сильно увеличивать отдаленные объекты. Так, по очереди наводя его на наши луны, я обнаружил на обеих горы и впадины, но, если одна из них, совершенно очевидно, мертва и бесплодна, то другая имеет океаны, атмосферу, а возможно, там обитают и живые существа, во всем нам подобные…»

Оратор на миг замолчал.

— Так вот, — продолжил он, и Тэш понял, что говорит он уже от себя, оставив, наконец, в покое чертову рукопись, — в документе не сказано ни слова о конструкции этого прибора, но там упоминаются стекла, причем расположенные определенным образом, и что это, по всей видимости, система увеличительных линз.

— Еще бы, — злорадно пробормотал себе под нос Тэш, — надо же, какой ты умный. Это ведь микроскоп, дубина. Это даже я знаю.

— Поэтому я попробовал подобрать такое сочетание линз, которое увеличивает изображение значительно сильнее, чем каждая из этих линз по отдельности. И, как бы безумно это ни звучало, я готов с уверенностью подтвердить — все, что описали утарийские монахи, правда. В ближайшее время вы сумеете убедиться в этом сами. Мне также удалось преобразовать сконструированную мною трубу для наблюдения за небесными телами и увидеть, что одна из лун действительно мертва, зато другая окружена воздушной оболочкой, а на ее поверхности в изобилии имеются моря и реки. Мне удалось разглядеть даже островки зелени в ее долинах. Тогда я подумал, что и другие небесные тела могут быть похожи на наши луны, и там, на этих небесных телах, тоже могут жить люди или иные разумные существа. Не исключено, что они уже умеют строить аппараты, которые способны переносить их с одного небесного объекта на другой, как наши лодки перемещаются в море от острова к острову. Может, они уже давно посещают нас? Вспомните, сколько странных существ в последнее время мы увидели. Действительно ли своим происхождением все они обязаны джунглям, как принято считать?

«А этот малый не такой дурак, как кажется, — удивился Тэш. — Но выходит, они совсем не знают, что тут на самом деле творится».

Докладчик талдычил о своем блестящем открытии, но Тэш его больше не слушал. Он прикидывал расстановку сил в местном обществе и пытался извлечь пользу из полученной информации.

Во-первых, мы имеем сенат, который представляет собой официальную власть в империи. Знают ли сенаторы о том, что сюда время от времени попадают иномиряне? Кому-то, во всяком случае, об этом наверняка должно быть известно.

Во-вторых, оппозиция, ратующая за научный и социальный прогресс. До недавнего времени эти ни о чем не были осведомлены, но, как свидетельствует сегодняшнее собрание, скоро им будет известно если не все, то, по крайней мере, очень многое.

В-третьих — загадочные утарийские монастыри, о которых Тэш слышал впервые. Судя по словам этого типа, там-то занимались наукой — давно и серьезно занимались, и, возможно, за тысячу лет замкнутого существования наработали уже столько, что власти просто боятся сунуться к ним. Интересно бы поглядеть, что творится в таком монастыре!

В-четвертых, сами иномиряне. Сколько их? И кто действительно мутант, выходец из джунглей, а кто доставлен силой или обманом с других планет, точно так же, как попал сюда и сам Тэш? Может, стоит отыскать кого-нибудь из них и попробовать это выяснить? Иномиряне — реальная сила, на которую можно опереться.

В-пятых, существуют еще те, кто сознательно держит цивилизацию планеты на примитивном уровне, всеми правдами и неправдами не допуская развития технологии. Зачем? Какой от этого прок? Кому это выгодно?

Вот он — самый главный вопрос!

Кому это выгодно?

Тэш недаром был сыщиком, и сыщиком неплохим. Люди везде одинаковы. И если где-то что-то нечисто, если ты хочешь выяснить, чьи уши торчат, откуда ноги растут и все прочие анатомические подробности, не суетись — сядь, подумай и задай себе самый главный вопрос: кому это выгодно?

Если кто-то упорно и целеустремленно не дает кому-либо заполучить нечто, это означает только одно: у него есть это нечто, и причем в значительном количестве. И он хочет владеть этим единолично. Монополия на знания может принести столько же выгоды ее обладателю, сколько и любая другая монополия. Если уметь ее использовать. «Старая истина, — подумал Тэш, — кто владеет информацией — владеет миром».

Знание — это власть.

А если вся планета погружена во тьму невежества, то знание — это власть над целой планетой.

Люди, играющие в такую игру в планетарном масштабе, должны обладать способностью к анализу и техническими возможностями, доступными лишь высокоразвитым цивилизациям. Иными словами, истинные хозяева планеты сами отлично знают, что такое микроскоп и что такое телескоп, и еще многое другое.

А это меняет баланс в расстановке сил, потому что реальной силой на планете обладают только два фактора. И любой из них может оказаться всепланетным монополистом.

Во-первых, утарийские монастыри.

Во-вторых, пришельцы.

Кто-то из них и является неведомым хозяином планеты.

Можно предположить, что утарийские монастыри, сделав познание одной из доктрин своего учения, уже тысячи лет совершенствуют за своими стенами технологию и не выпускают ее в большой мир. Другой вопрос: какое им дело до остальных? Выгодно ли им держать родную планету в невежестве? Они открыто заявляют о своей приверженности к науке, не пускают к себе посторонних и, судя по всему, не вмешиваются в социальную и политическую жизнь империи. Кто может покуситься на их могущество? Чего им бояться? Чего им добиваться?

И наконец, пришельцы. Кто-то ведь доставил Тэша сюда. Этот кто-то владеет технологией межзвездных перелетов. Однако, выбросив его на арену на потеху толпе, они словно растворились в воздухе. Возможно ли такое? А если они здесь, значит, они весьма умело скрываются среди местного населения, возможно, даже занимают, благодаря своему скрытому могуществу, высшие государственные посты.

Но для того, чтобы внедриться в общество, пришельцы должны ничем не отличаться от здешних жителей. Впрочем, это-то как раз вполне вероятно. И сам Тэш не слишком отличается от обитателей планеты. Но мало того — откуда-то ведь берутся странные существа, наподобие тех, которых он видел на арене. Действительно ли из джунглей? Или это тоже представители иных миров? Тогда вопрос: зачем их сюда привозят? И чего добиваются неведомые пришельцы, ограничивая развитие технологии на целой планете? Значит, им эта планета нужна в нынешнем ее состоянии, и, они каким-то образом ее используют.

Как полигон? Скорее всего!

Неведомые пришельцы, обосновавшиеся на не слишком населенной планете с не слишком благоприятными природными условиями, уже тысячу лет сознательно сталкивают ее обратно в пропасть дикости лишь потому, что такая, беспомощная и примитивная, она легко поддается управлению и служит плацдармом для каких-то одним им известных целей. «Вполне вероятно, — лихорадочно думал Тэш, — что здесь проводятся исследования разных рас на выживание, на совместимость, на физические возможности».

Арена!

Он даже подпрыгнул на своей скамье, и его молоденькая соседка с ужасом от него отодвинулась.

Точно, арена!

Вот где наиболее ярко выступают физические достоинства и недостатки самых разных рас! Вот на чем можно изучать скорость реакции и способность иномирян к выживанию. Там, на арене, на самом деле находится испытательный стенд, чудовищная лаборатория, устроенная холодными и жестокими наблюдателями, которые предоставляют слабейшим погибнуть, а сильнейшим… что они делают с сильнейшими?

Понятно, что если ты хочешь завоевать какой-то народ, его нужно досконально изучить — не культуру там какую-нибудь, а то, что действительно важно — жизнеспособность, боевые качества, выносливость; выяснить, как его представители будут реагировать на прямую агрессию, и, исходя из этого, строить планы завоевания. Вот зачем нужна арена! Вот зачем свозятся сюда странные существа из глубин космоса! Тэш понял, что он столкнулся с расой космических агрессоров.

«Они, без сомнения, контролируют всю планету, — подумал он, — а это означает, что любой из этих сенаторов и, может быть, даже не один… Но, для того чтобы держать в руках целую планету, им-то без современной технологии не обойтись. Без связи. И без космического порта». Тэш в темноте удовлетворенно кивнул головой.

Где-то тут, на дикой планете, надежно затерянный в ее дебрях находится космический порт. А это значило, что туда можно прорваться. Лишь бы нашелся кто-нибудь, кто сумеет управиться с космическим кораблем.

— Я могу предложить вам самим убедиться в моих словах, — продолжал оратор, — когда мы все будем выходить отсюда. Я установил трубу в холмах, и вы сможете…

Это и послужило сигналом к окончанию собрания. Люди поднялись со своих мест, раздалось шуршание дорогих тканей, скрип скамеек — на звуки во тьме всегда обращаешь больше внимания.

Выходили тем же путем, которым хозяин дома привел сюда Тэша, но где-то на середине дороги их проводник явно сменил направление, свернув в неизвестный Тэшу коридор, извилистый, со множеством ответвлений. Но этот коридор не кружил под домом, а вел куда-то далеко, может быть, уводил даже за городскую стену. Судя по осанке и манере держать светильник, вел их по-прежнему Ландри, который, видимо, блестяще ориентировался во всех этих лабиринтах. Тэш нагнал его и пошел рядом.

— Зачем вы затеяли всю эту игру с конспирацией? — пробормотал Тэш сквозь зубы. — Чтобы читать тут научные лекции? Да кого это интересует?

Ландри укоризненно взглянул на него.

— Мы распространяем знания, — ответил он сухо. — Среди нас есть люди, которые полагают, что знания, которыми владеют избранные, превращаются в орудие подавления свободы. А если знания находятся в распоряжении всего общества, они — ценнейший дар, быть может, единственное, за что стоит бороться и умереть.

— И эти собрания?..

— Знания нельзя скрывать от всех и каждого. Их нужно доносить до как можно большего количества людей.

«Знания-то плохонькие, — подумал Тэш. — Бесполезные. Устаревшие».

— Вам бы лучше не этим заниматься, — произнес он вслух. — Мой вам совет: попытайтесь выявить тех, кто стоит за всей этой системой. И разделайтесь с ними.

— Это, — устало ответил Ландри, — уже пытался сделать сенатор Кироэ. Вы знаете, что с ним случилось?

— Ну… Там, на собрании, говорили.

— На заседании Совета Кироэ открыто заявил, что существует политика, направленная на то, чтобы сознательно тормозить прогресс. Но, помимо открытой борьбы, Кироэ использовал еще и другие средства. Он был членом комиссии по уголовным преступлениям, и у него имелась своя агентура. Ему удалось что-то выяснить. Он грозил, что если политику регресса не изменят, он назовет некоторые имена. И что за этим последуют разоблачения, которые кое-кому могут очень и очень не понравиться.

— И что же дальше?

— А дальше сенатора Кироэ обвинили в государственной измене, подбросив ему сфабрикованные улики. Нашлись, разумеется, свидетели, которые подтвердили эти обвинения. Потом, после открытого процесса, эти свидетели загадочным образом исчезли.

— Кто был обвинителем?

— Сенатор Ранкаст.

«Так я и думал», — мелькнуло в голове у Тэша.

— Сенатора Кироэ публично сожгли, — продолжал Ландри, — его родственников и слуг сослали на сахарную плантацию, граничащую с джунглями, а детей — сына и дочь отправили на арену. Сына вскоре убили, во время первого же игрища, а дочь оказалась покрепче — она до сих пор сражается.

«Так вот оно что! — подумал Тэш, вспомнив черноволосую стройную красавицу. — Должно быть, она из тех, кого нельзя сломать… редчайший материал… бедняжка!»

— И все же, — сказал он, — я с вами не согласен. Против силы надо бороться ее же методами.

— Вас рекомендовал господин Шанли, — сказал хозяин, — он отзывался о вас как о человеке неглупом, энергичном и по-своему неподкупном. Заметьте, я сказал «по-своему».

— Вы что, хотите, чтобы я для вас что-нибудь сделал? — удивился Тэш. — Хотите меня нанять?

— Ну, — протянул тот, — возможно, я бы и попросил вас кое-что выяснить. Вы ведь служите у сенатора Ранкаста, верно?

— Вы думаете, — напрямик спросил Тэш, — что один из противников прогресса —это сам сенатор Ранкаст?

— Я хорошо знал сенатора Кироэ, — твердо проронил Ландри.

Был ли это ответ? Скорее всего, да. Тэш задумался. Потом решительно стащил с головы проклятый чулок.

— Вы пытаетесь меня перевербовать, — заявил он. — Ранкаст скорее всего и с арены забрал меня в расчете на то, что на меня рано или поздно выйдут прогрессисты. Он использует меня в качестве приманки. И вместо того, чтобы душить вас по одиночке, накроет всех сразу.

— Нас не так-то легко найти, — возразил Ландри.

— Можно просто выставить отряд внутренних войск у выхода из катакомб.

— Мы пользуемся разными выходами, — ответил Ландри.

— Ландри, — устало проронил Тэш, — извините, но вы идиот. Тысячу лет вы прозябаете под рукой силы и думаете, что эта рука пуста? Вы тут несете всякую детскую чушь про микроскопы, о которых каждый ребенок знает, и не задумываетесь о том — а какие технологии можно было разработать за тысячу лет? А с какими технологиями они изначально пришли сюда, Ландри? Вы когда-нибудь слышали о медицинском препарате, заставляющем говорить правду? Не нужны даже пытки, вы сами — сами, Ландри, покажете все свои входы и выходы. Микроскопы! Вам нужна агентурная сеть, тренированные люди, которые не разрабатывали бы свои технологии, а похищали бы чужие. Найдите тех, кто все это затеял, черт вас побери!

— Так вы будете работать на нас? — спросил Ландри.

Тэш покачал головой.

— Нет. И больше у вас не появлюсь. И не подходите ко мне, не заговаривайте. Ранкаст только этого и ждет.

— Тэш, — сказал Ландри, — а ведь у него в доме может быть множество очень интересных вещей.

— Нет, — повторил Тэш решительно. — И не просите. Нет.

Докладная записка агента Р-185 начальнику Отборочного полигона, куратору Раттару

Глубокоуважаемый куратор! Хочу вас уведомить, что путем психосоматических сопоставлений, и основываясь на критерях шкалы пригодности, разработанной еще вашим предшественником, мне удалось подобрать предварительный состав идеальной боевой единицы для авангарда разведкорпуса в составе семи человекосуществ, прошедших самый жесткий предварительный отбор. Согласно тесту, выявленные мной особи уже отторгнуты от игрищ и изолированы в ожидании последнего испытаниям. Хочу обратить Ваше внимание на то, что среди них есть двое местных, чьи параметры весьма и весьма высоки. Вероятно, мы слишком долго пренебрегали здешним материалом, полагая, что дикари ни на что не годны. Однако, согласно моей теории, климатические и экологические условия на планете столь сложны, что туземцы, в результате естественного отбора, развили исключительно высокую выносливость и приспособляемость. Пожалуй, по своим параметрам они приближаются к тому выходцу с планеты Земля, который в настоящее время обретается где-то в вашем ведении и проявляет просто поразительную способность к адаптации. При соответствующей психологической обработке подобные особи могут заметно укрепить наш боевой корпус. Однако сенатор Ранкаст, у которого сейчас находится подопытный, использует его не по назначению, всего лишь в качестве приманки, стараясь с его помощью выйти на тайное общество прогрессистов. Я полностью согласен с сенатором Ранкастом — с прогрессистами давно пора кончать, но Тэш Валлейн — слишком ценный объект, чтобы затыкать им мелкие дыры в нашей протекающей лодке. Тем более весьма вероятно, что объект в планируемой сенатором Ранкастом операции поведет себя совершенно непредсказуемо — на это он способен, — и сенатор Ранкаст по собственному своему неведению попадет в довольно сложную ситуацию.

Прошу вас самым официальным образом обеспечить безопасность этого ценнейшего экземпляра и предоставить его в распоряжение Испытательного стенда, согласно первоначальному плану.

С уважением, агент Р-175.

(Копия — сенатор у Ранкасту)

Там же, тогда же

Коридор расширялся, в лицо Тэшу пахнуло теплым влажным ветром, и, сделав еще несколько шагов, он раздвинул кустарник и оказался у ловко замаскированного выхода за пределами городской стены в зарослях среди холмов. Трещин, расселин, неглубоких пещер было тут сколько угодно, и одна-единственная расселина, да еще поросшая колючим кустарником, вряд ли могла привлечь чье-либо внимание. Вместе с Тэшем выбрался Ландри, который тоже снял свою маску, а следом за ним — докладчик, сутуловатый, высокий и худой юноша. Он тоже нервным движением отбросил капюшон, скрывающий лицо, и обернулся к Ландри.

— Это здесь, — сказал он.

— Ну что ж, ну что ж, — пробормотал Ландри, и Тэш понял, что тот взволнован. — Я буду первым, кто это видел. Я имею в виду — первым из непосвященных.

Заговорщик, по известным ему одному приметам отыскав какое-то углубление в земле, разметал наваленную сверху груду хвороста, вытащил продолговатый ящик, открыл его и извлек наружу предмет, который, к удивлению Тэша, оказался примитивным телескопом. Пока юноша устанавливал его на складной треноге, приспосабливаясь к неровностям почвы, Тэш огляделся. Стемнело, над восточным горизонтом висели обе луны, а массивное звездное скопление чуть правее светилось в вечереющем небе, точно горсть драгоценных камней.

— Сейчас, сейчас, — бормотал молодой человек, подкручивая винты, — сейчас вы увидите.

Он навел телескоп на одну из лун и жестом подозвал Ландри. Пока тот примеривался к окуляру, создатель телескопа озирался вокруг с такой гордостью, словно и сама луна принадлежала лично ему.

Ландри, согнувшись, наконец настроил линзы под свое зрение и тихо охнул. Потом обернул озадаченное лицо к астроному.

— Это целый мир! — воскликнул он. — Там же есть воздух… и вода… и пятна зелени… И… Боги, да я вижу огни!

— Где? — Астроном, казалось, готов был оттолкнуть его от окуляра.

— Вон там, в глубокой долине, в тени… много огней, целый город!

Астроному удалось оттеснить Ландри в сторону, и он сам припал к окуляру.

— Да, — сказал он наконец, — это огни. Там тоже живут люди. Это и вправду целый мир.

— Дайте и мне посмотреть, что ли, — проворчал Тэш, который все это время, тоскуя, переминался с ноги на ногу.

Астроном неохотно отодвинулся, уступив ему место. Тэш, подкрутив грубый винт и чуть изменив угол наклона, потому что малая луна поднималась все выше, тоже взглянул в окуляр.

Висящее в небе небесное тело внезапно обрело вес и объем и приблизилось к нему. Теперь оно казалось не плоским диском, а зависшей в пустоте каменной глыбой, но глыбой правильной формы, совершенно круглой, с чуть размытыми атмосферной дымкой краями. На темно-лиловой поверхности моря играли солнечные отблески, вдоль извилистых рек тянулись зеленые зоны, красноватые пески пустыни пересекала синяя тень, и дальше, там, где тень становилась лиловой, а потом черной, заливая ночное полушарие планеты, сверкала россыпь огней — параллельные прямые и концентрические круги мощного электрического сияния, которое ни с чем нельзя спутать. Там и впрямь лежал город.

«Вот она, их база, — подумал Тэш, — вот где они в действительности обосновались».

— Глазам своим не верю, — пробормотал астроном.

— Я знаю, — осторожно сказал Тэш, — вы на это смотрите по-другому, но я бы на вашем месте никому не говорил о вашем открытии. Оно может стоить вам жизни.

Астроном повернул к нему удивленное лицо.

— Но там же люди!

— Вот именно! — сухо сказал Тэш.

— А та, вторая луна? — спросил Ландри ученого. Тот покачал головой.

— Просто мертвое небесное тело, — ответил он. Помолчав, он добавил:

— Поглядели? Я хочу еще показать вам вон то звездное скопление. Удивительное зрелище!

— Сейчас! — отозвался Тэш. Он припал к трубе, чтобы бросить последний взгляд на неведомый город, и увидел, как на ночной поверхности спутника вспыхнула еще одна искорка, гораздо ярче всех остальных. Огненная полоса прочертила небо — пылающая яркая ниточка, все выше, выше — и скрылась за горизонтом.

Космический корабль! Со спутника стартовал космический корабль. И наверняка направляется сюда, на материнскую планету.

Тэш, хмурясь, отошел от телескопа, дожидаясь, пока астроном перенастроит его на звездное скопление, по-прежнему висевшее над горизонтом. Наконец тот отрегулировал линзы и жестом подозвал Ландри. Тот, в свою очередь, припав к телескопу, воскликнул:

— Это потрясающе! Они все разного цвета! И такие огромные… Но… Это всего лишь цветные огни. Это не небесные тела.

— Ландри, — устало сказал Тэш, — это самые настоящие небесные тела. И огромные. Просто они слишком далеко от нас, чтобы мы могли представить себе их истинный размер. Они все пылают, как здешнее солнце. А такие небесные тела, как то, что вы только что наблюдали, вполне могут обращаться вокруг каждого из них. Просто их отсюда и разглядеть нельзя.

— Откуда вы все это знаете? — воскликнул астроном, поражение взглянув на Тэша. Тот только пожал плечами.

— Вы, вы! — юноша запинался и, наконец, выкрикнул: — Вы адепт Учения!

— О Боги, конечно же, нет, — устало вздохнул Тэш. — Не валяйте дурака, вы, Ньютон недорезанный. Да разве я похож на адепта какого-нибудь учения? Или вообще — на монаха?

— Тогда откуда вам все это известно? — тихо спросил Ландри.

Тэш пожал плечами.

— Знания встречаются у самых неожиданных людей, — беззаботно заявил он. — Во всяком случае, Ландри, когда я говорю что-то, я отвечаю за свои слова. Вы на крючке, милые мои. Не волнуйтесь, я не выдам вас, но вам следует распустить свой дамский клуб.

Он развернулся и, оставив за спиной Ландри и астронома, пошел по направлению к городским воротам. Пройдя несколько шагов, он обернулся и повторил:

— Ищите того, кто за всем этим стоит, Ландри. Вы уже видели их город. Ищите того, кто знает о нем больше, чем кажется на первый взгляд.

Насвистывая, он спустился с холма и, предъявив свой жетон внешней охраны часовым у ворот, прошел через пропускной пункт. Часовой опустил копье, пропуская его.

— Что это шляешься в холмах, гладиатор? — ухмыльнулся он. — В городе тебе уже и заняться нечем?

— На звезды любовался, — холодно ответил Тэш.

Ночь в этих широтах наступала быстро, и когда Тэш добрался до своей казармы, было уже совсем темно. По дороге он несколько раз оборачивался, пытаясь определить возможную слежку, но даже его профессиональные навыки не могли выявить ничего тревожного. Он произнес пароль на входе, его пропустили, и он молча забрался на свою койку. Койка Баста, стоявшая поблизости, была пуста. «Видно, парень не успокоится, пока не спустит все свои денежки», — подумал Тэш. Он лежал в темноте, но сон к нему не шел. Наконец-то он узнал кое-что полезное и теперь обдумывал услышанное, прокручивая все в голове и так и этак. Весь вопрос в том, что ему предпринять дальше? Ему не хватает знания уязвимых мест — чужаки оказались частью местной государственной машины, частью столь давней, что она притерлась к механизму и не скрипела, не ломала его, а лишь тормозила его ход.

Он нашел то, что искал.

Теперь предстояло найти союзников.

Цикл Синей Ящерицы. Тринадцатый круг малой Луны

«Так, значит, Ранкаст», — думал Тэш. Он следил за маневрами своей десятки на раскаленном плацу, привычно отдавая команды, но мысли его были заняты совершенно другими вещами. «Да, скорее всего это так. Ранкаст знает, что я — иномирянин. Потому-то и решил меня использовать, потому-то и взял с арены. Кто еще может следить за прогрессистами и отлавливать недовольных, как не сенатор, начальник тайной полиции? В его руках сходятся все ниточки, дергая за которые, он может управлять империей. Пожалуй, следует прощупать его… немного».

Тэш выжидал удобного случая, демонстративно не делая ничего, не входившего в круг его прямых обязанностей. В свободное время валялся на койке, насвистывая идиотские земные мотивчики, или бросал стрелки во дворе у бассейна, но ни разу так и не вышел за ворота резиденции сенатора. Никаких попыток встретиться с сенатором он не предпринимал, а когда тому случалось пройти мимо во время дежурства его десятки, смотрел на сенатора почтительным, но рассеянным взглядом. Его глупая морда осточертела Ранкасту настолько, что, отправляясь в короткую инспекционную поездку, сенатор не оставил никаких распоряжений, касающихся Тэша. Начальника тайной полиции, как бывает в подобных случаях, сопровождала личная охрана, тогда как наружная осталась охранять резиденцию. Тэш, напоив сотника в ближайшем кабаке, выговорил своей десятке право охранять дом внутри. Возможно, другие десятники тоже не возражали бы потратиться на выпивку, чтобы занять этот временный пост — стоять в прохладном доме было гораздо приятнее, чем болтаться в пыльном и жарком дворе, — Тэш просто успел раньше.

У него в распоряжении было всего восемь часов, и их надо было использовать с наибольшей выгодой. Тэш расставил своих ребят на ключевые посты по периметру, а сам отправился на обход сенаторской резиденции. Собственно, в этом и заключалась его роль. Другое дело, что он преследовал цели, не имеющие ничего общего с охраной.

Сенатор Ранкаст был, что называется, аскетом, во всяком случае, пыль в глаза пускать не любил. При столь высоком общественном положении его, конечно, не заботили такие мелочи, как горячая ванна или недурная кухня, — все это подразумевалось само собой, но в общем апартаменты были обставлены довольно скромно. Помещения для прислуги и всяческие служебные отсеки Тэш не удостоил вниманием, а из комнат, которыми пользовался сенатор, Тэш по очереди осмотрел большую и пустую гостиную, примыкающую к ней столовую, где не было никакого стола — блюда ставились на низкий широкий помост в центре комнаты, спальню, где стояла кровать, затянутая кисейным пологом от насекомых, небольшую гардеробную с полированным серебряным зеркалом — единственным роскошным предметом обстановки; хотя была у сенатора еще одна маленькая слабость — он питал склонность к дорогой посуде. Не оставил Тэш без внимания и кабинет, просторную квадратную комнату с панорамным окном, выходившим в увитый лозой внутренний дворик, где тихо журчал фонтан. Обследовав как можно более тщательно конторку, кресло, шкафчик, где хранились свитки и подшитые листы, исчерченные каллиграфическим почерком секретаря и небрежными закорючками самого сенатора, Тэш заглянул и в ларец, в котором Ранкаст хранил свою личную печать. Тут было все, что нужно деловому человеку, и ничего, что могло бы заинтересовать Тэша. «Сволочь этот Ранкаст, — подумал Тэш, исследуя внутреннюю поверхность конторки, — то ли я ошибся, то ли этот сукин сын слишком хитер для меня». Он еще раз оглядел комнату и задумался. Предположим, он все же прав, и эта лиса Ранкаст действительно иномирянин… А теперь прикинем. Прятаться от своих ему нужды нет, значит, особых хитростей он тут устраивать не будет. От посторонних — да, но они все тут дуболомы. Нужно что-то такое, о чем догадается только человек, знающий что-то о кнопках и потайных пружинах. Кто-то вроде него самого. И это должно быть просто. Очень просто. Он еще раз внимательно оглядел комнату. Прохладный каменный пол устелен ковром с коротким ворсом, на одной из стен — гобелен с изображением дракона и всадника. Тэш, приблизившись, осмотрел гобелен. Ручная работа, натуральные красители. Алый дракон, взмахнув огромными крыльями, повис в синем небе. Глаза дракона…

Ага. Это не глаза. Это отверстия. — Так-так-так… — пробормотал Тэш. Он осторожно провел ладонью вдоль кромки гобелена и почувствовал сквознячок. Очень слабый, почти незаметный.

— Не такой уж я дурак, как вы думаете, сенатор, — проронил в пространство Тэш. Сам по себе гобелен вряд ли поможет. Он просто скрывает смотровые отверстия. Но за стеной есть пустое помещение, это уж точно. Чтобы какой-нибудь идиот-солдат, вроде Тэша, не нажал случайно на рычаг, отпирающий потайную дверь, рычаг этот скорее всего должен быть утоплен в стену.

Тэш медленно пошел вдоль стены. Она была сложена из крупных, грубо тесанных плит, не слишком тщательно пригнанных друг к другу, между ними оставались зазоры, в которые свободно можно было просунуть палец. Остальные стены комнаты были сложены из плит помельче и поровней. Удовлетворенно кивнув головой, он начал внимательно оглядывать стыки камней. Один, как раз на уровне его груди, был отполирован, словно к кромке камня часто прикасались рукой. Тэш всунул пальцы в трещину и нащупал чуть заметный выступ. Надавив на него, он медленно выдернул руку и стал ждать. Ждать пришлось недолго, раздался слабый щелчок, и часть стены с гобеленом медленно повернулась на невидимой оси, открыв проход, достаточный для того, чтобы в него боком мог протиснуться взрослый человек.

Что Тэш и сделал.

Он оказался в настоящем кабинете сенатора Ранкаста. Первый был просто декорацией, рассчитанной на непосвещенных.

Этот же представлял собой небольшую квадратную комнату, в которой тут же, стоило лишь Тэшу переступить порог, зажглись мягкие лампы дневного света. Видимо, их включал тот же механизм, который отпирал потайную дверь.

«Генератор где-то прячет», — решил Тэш.

Комната была оборудована, точно кабина космического корабля, и даже Тэш, выходец с планеты, уже вступившей в эру космических полетов, не мог с первого взгляда разобраться в назначении многих находящихся здесь устройств. Зато он тут же отыскал кнопку, запирающую входную дверь — на этот раз ее не нужно было маскировать. Обезопасив себя, Тэш занялся осмотром комнаты. Многолетний опыт научил его ни к чему не прикасаться без нужды — он медленно шел по периметру комнаты, пытаясь на глаз определить, что из себя представляет тот или иной предмет.

Небольшой пульт со шкалой и наушниками, валяющимися рядом на панели, несомненно, был переговорным устройством. Тэш подавил искушение повернуть рубильники и подвести веньер к красному маркеру на шкале. Он лишь многозначительно хмыкнул и проследовал дальше. Плоский, слабо светящийся экран, видимо, был дисплеем вычислительного устройства, а ячейки, в которых хранились плоские кристаллы размером в палец, — хранилищем микродискет. Система символов, которой пользовался сенатор, была Тэшу неизвестна, поэтому он не пытался выяснить — что же именно хранит сенатор в памяти электронного секретаря. Нахмурясь, он оглядывал консоль — неужели здесь нет ничего, за что можно было бы зацепиться? Ага, вот.

Он поддел ногтем углубление в консоли и потянул на себя — выдвинулся плоский ящик. Там лежали бумаги. Тэш быстро пролистал их — часть была на незнакомом языке, но часть — на здешнем, слоговую письменность которого Тэш, с некоторым трудом, но все же навострился разбирать.

На языке планеты сенатор вел личную переписку. Видимо, на это у него были свои соображения. Но личная переписка, без сомнения, более чем интересная, сейчас занимала Тэша меньше, чем сшитая папка отчетов местной агентуры. Все агенты пользовались кличками, и Тэшу трудно было определить, знает ли он хоть кого-нибудь из тех, кто скрывается под этими пышными прозвищами. Наблюдение осторожный сенатор вел практически за всеми: за своими коллегами-кураторами, за членами сената, за видными представителями городской знати. По каждому бумаги были подшиты отдельно, в хронологическом порядке. Одна такая папка привлекла особое внимание Тэша. Подписаны все отчеты были одним и тем же агентом, именующим себя «Черным драконом». После каждой даты описывались действия человека, который именовался просто «объект». Пролистав пару-другую отчетов, Тэш с удивлением понял, что речь идет о нем самом. За ним следили с самого начала его пребывания на этой планете, описывалось его поведение на арене, в тюремной подземной камере, тренировки, отдельные высказывания, даже приключение с госпожой Лоэ. Судя по всему, эта сволочь постоянно находилась поблизости. Отчеты были написаны языком сухим и точным, и видно было, что писал их человек неглупый и наблюдательный, хоть он и ограничивался лишь строгим описанием фактов и не позволил ни разу никаких собственных комментариев.

Последний отчет был обозначен датой посещения Тэшем дома Ландри.

«Проводил объект до угла улиц Гончарной и Жестянщиков. Здесь прервал непосредственное сопровождение объекта, сказав ему, что иду в кабак „Одноногий рыболов“. Объект не предполагает, что за ним ведется наблюдение, однако проявляет осторожность, несколько раз на протяжении маршрута проверяя обстановку на предмет слежки. Тем не менее мне удалось остаться незамеченным, и я проводил объект до дома номер десять по Канатной улице. После повторного сигнала дверь объекту открыл проживающий в указанном доме Ландри. Объект вошел в дом, на протяжении двух часов не появлялся и не подавал о себе знать. Дождавшись смены, я направился в казарму, куда объект и вернулся еще через полтора часа. По утверждению сменившего меня наблюдателя, объект до своего появления в казарме из дома Ландри не выходил, что заставляет предполагать наличие второго выхода, вероятно, потайного».

Баст!

Больше некому, это он сопровождал вместе с Тэшем госпожу Лоэ, это он дошел вместе с ним до угла улиц Гончарной и Жестянщиков.

«Ну сволочь, погоди!» — холодно подумал Тэш.

Обидней всего было то, что он, сыщик с десятилетним стажем, умудрился так лопухнуться.

Видимо, у сенатора была великолепная агентурная школа, и его сыщики вполне могли потягаться по своим профессиональным качествам с Тэшем.

Он вновь последними словами обругал себя за идиотизм. Ведь сенатор ясно сказал ему — ничего не предпринимайте. Мы сами обо всем позаботимся. Разумеется, это означало, что за ним установят самую близкую слежку. И надо же ему было повести себя как последний лох.

Во второй стопке были отчеты наблюдений за Ландри — он тоже явно пользовался особым вниманием сенатора. Увы, все предосторожности бедных заговорщиков пропали даром — в их группе тоже был агент, причем, человек с великолепной памятью, фиксирующий каждое слово, каждый жест, любую интонацию и уже выявивший настоящие имена и положение нескольких заговорщиков. Тэш просмотрел список — большинство принадлежало к мелкой городской знати, но было среди них и несколько пташек поважнее.

«Как дети малые, ей-Богу», — подумал Тэш.

Впрочем, он тут же одернул себя: «Я-то чем лучше!»

Последний отчет заставил его нахмуриться. Это был уже скорее не отчет, а план операции, Бедным безобидным чудакам грозила смертельная опасность. Тэш медленно и внимательно прочел бумагу. Операцию предполагалось провести во время очередного собрания, которое как раз было назначено на сегодняшний вечер. Вооруженные солдаты должны были ворваться в дом и, спугнув заговорщиков, заставить их ринуться к потайному выходу в холмах, где их уже поджидала бы еще одна боевая группа. Прогрессистов предполагалось уничтожить на месте — сенатор не хотел рисковать, затевая крупный процесс. Вполне возможно, что симпатии общественности оказались бы не на его стороне. А так — концы в воду. Тэш аккуратно сложил бумаги в том же порядке, в каком нашел их, и упаковал обратно в ящик.

Значит, инспекционная поездка — только предлог. Сенатор просто хочет избежать лишних подозрений. В городе бесследно исчезнут несколько именитых граждан, но кому придет в голову подозревать в этом почтенного да еще находящегося в деловой поездке члена имперского кабинета?

Тэш задвинул ящик и вновь занялся осмотром комнаты. Теперь он точно знал, что именно он ищет.

Разумеется, сенатор не такой идиот, чтобы вооружить своих боевиков смертоносным оружием высокоразвитой цивилизации. Для того чтобы убить безоружных людей, можно отыскать и что-нибудь попроще. И все же сенатор не станет полагаться лишь на мечи и копья своих холуев. Скорее всего он предусмотрел, что ему может понадобиться что-нибудь серьезное — просто так, на всякий случай. Теперь это «что-нибудь» следовало найти. Тэш не слишком заботился о том, что будет, когда сенатор обнаружит пропажу. Он думал лишь о ближайшем будущем.

Комната выглядела почти пустой, но Тэш уже успел ознакомиться с ходом мыслей сенатора. Тайник в тайнике — это было бы вполне в его стиле!

Проще всего предположить, что система тайников повторяла сама себя. В этом должен был скрываться странный юмор, который вообще был присущ сенатору — скорее род сарказма. Тэш подошел к стене, противоположной той, в которой находился потайной вход. Точно, эта стена тоже была сложена из более крупных и более грубо вытесанных камней, чем остальные стены. Даже щель была на том же уровне, что и первая. Он просунул в нее пальцы, нащупал кнопку, нажал…

Часть стены повернулась на петлях, открыв темную кладовку, в которой тут же, как только дверь остановилась, зажегся свет. Глазам Тэша предстал целый арсенал — гладкие, обтекаемой формы короткоствольные ружья, небольшие, легко умещающиеся в ладонь яйцеобразные предметы, видимо, гранаты, крохотные игольчатые пистолеты… Тэш, затаив дыхание, оглядывал все это богатство, прикидывая, на что его можно употребить. И, наконец, решился.

Он и так слишком подзадержался в сокровищнице — его вот-вот хватятся. Пора было уходить.

Брать гранаты он не рискнул: случайное нажатие, и от него самого мокрого места не останется. Он засунул за пояс игольчатый пистолет, подхватил ружье, закрыл за собой тайник, затем, внимательно оглядев тайный кабинет, чтобы убедиться, что все находится на своих местах, уже было собрался нажать ладонью на кнопку у входной двери, но что-то заставило его промедлить. Секунду поколебавшись, он подошел к стене, соединяющей тайный кабинет с явным, и припал к смотровым отверстиям.

Посреди официального кабинета сенатора, недоуменно оглядываясь, стоял Баст.

Видимо, он проследил Тэша до кабинета сенатора и теперь не понимал — куда же тот делся. Руку он положил на короткий меч у бедра и вид у него был настороженный.

Тэш поколебался секунду, нерешительно извлек игольчатый пистолет, потом вновь сунул его за пояс — не стоит полагаться на еще не опробованное оружие. Затем подошел к двери и резко ударил по кнопке ладонью.

— Ты не меня ищешь, Баст? — спросил он, появляясь на пороге.

Баст подскочил на месте, оборачиваясь на звук. Реакция у него была великолепная и самообладание — тоже. Он тут же выхватил меч и, поигрывая мышцами, двинулся к Тэшу.

Тэш, взвесив на ладони ружье, отбросил его в дальний угол комнаты, одновременно отпрыгнув в сторону. Меч ему, как десятнику, не полагался, и он был вооружен лишь коротким кинжалом. Меч Баста прочертил сверкающую дугу, рассекая воздух. Тэш сделал выпад кинжалом, пользуясь тем, что его противник не успел восстановить равновесие, но тот смог уклониться. Теперь пришла очередь Тэша отступить на пару шагов. Баст блестяще владел мечом, и выучка у него была великолепная, но Тэша на императорской арене гонял до полусмерти сам Каледдин — лучший боец империи. Похоже, в своем стремлении сделать из Тэша абсолютное оружие сенатор Ранкаст несколько перестарался — теперь гладиатор был не по зубам его же собственным агентам. Баст сделал еще один выпад мечом и вновь лишь зря потратил силы — Тэш неустанно кружил, не попадая ни под лезвие, ни под острие, вытягивая у своего противника все больше сил. Наконец, подведя Баста к стене с потайной дверью, он, в мнимой панике, оступился в поисках опоры, скользнул рукой по стене и, ухватив за гобелен, дернул его на себя. Алый дракон, взмахнув крыльями, слетел со стены вместе со всадником, и Тэш, крутанув гобелен над головой, бросил его на меч и тут же, сжав в руке кинжал, прыгнул на Баста и отработанным столько раз на плацу жестом по рукоятку вогнал ему лезвие под ребра.

Баст отступил на шаг, на лице его появилось выражение бессмысленного удивления, изо рта потекла струйка крови, он медленно осел на пол.

По коридору прогремел топот ног, на шум бежали встревоженные охранники.

Тэш подхватил несчастный гобелен и бросил его в угол, на лучевое ружье, затем одним прыжком подскочил к конторке и вывернул ящик с бумагами.

Когда вбежали солдаты его десятки, он сухо проронил:

— Уберите тело. Остальное оставьте как есть. Я сам отчитаюсь перед сенатором. Этот шакал оказался шпионом — я застал его, когда он рылся в бумагах сенатора, и он, поняв, что разоблачен, схватился за меч.

Тэш был хорошим десятником. Он использовал свою власть только по делу, приказы отдавал спокойно, без нажима, и сам, когда приходила нужда, брал на себя нагрузку не меньшую, а то и большую, чем остальные солдаты. Его любили и уважали, и никому в голову не пришло усомниться в его словах. Нельзя сказать, что солдаты плохо относились к Басту — он был их товарищем и компанейским парнем (видимо, агенту и нельзя быть иным). Просто Тэша уважали больше. Баста унесли. Тэш, вздохнув и покачивая головой, вытащил из-под лежащего на полу гобелена ружье и осмотрел его. Судя по всему, ружье стреляло энерголучом, на ложе была укреплена плоская коробка батареи. Оно легко и удобно легло в ладонь, и палец сам уперся в курок; Тэша так и подмывало направить ствол на что-нибудь потверже и поглядеть, что будет, но он удержался — по крайней мере, не здесь, не в доме сенатора.

Покинув кабинет, он спрятал ружье под матрасом своей койки в казарме и, отстояв смену, отправился искать сотника. Тот был в очень скверном настроении: за историю с Бастом ему предстояло отчитаться перед начальником внешней и внутренней охраны, и он тут же стал требовать с Тэша рапорт. Тэш, честно уставившись ему в глаза, заявил, что всю ответственность за случившееся он, Тэш, берет на себя, что ему и раньше нужно было догадаться, что Баст шпион, он, мол, не раз подмечал в его поведении некоторые странности, и вообще он, как начальник десятки, отвечает за каждого своего солдата.

И вот — недоглядел.

Но в конце концов ведь это именно они с сотником разоблачили лазутчика, не так ли? Он следил за Бастом уже несколько недель, глаз с него не спускал в ожидании, что тот так или иначе выдаст себя. Конечно, если бы не сотник, сам Тэш ни о чем бы не догадался, но тот-то давно уже чуял, что дело неладно, не правда ли?

В конце концов бедный сотник, вконец замороченный Тэшем, забрал его рапорт и отправился отдуваться за двоих. А Тэш, сунув ружье подальше от чужих глаз в заплечную сумку, неторопливо вышел из резиденции сенатора, лениво проследовал по переулку, с наслаждением дыша вечерней прохладой, и, завернув за угол, со всех ног бросился на Канатную. Прохожие удивленно оглядывались на воина сенатской охраны, который бежал по улицам, распугивая птиц и копошащихся в канавах грызунов. Когда он добежал до двери дома с табличкой «10» и начал колотить кулаками в окованные медью доски, было уже почти темно. Какое-то время за дверью было тихо, потом раздались торопливые шаги, и дверь отворилась. Ландри тяжело дышал — видимо, ему пришлось бежать по коридорам катакомб. Увидев Тэша, он явно удивился.

— Это вы? — пробормотал он. — Не ожидал увидеть вас тут еще раз. Мне показалось…

— Нет времени на болтовню, Ландри, — прервал его Тэш. — Вас кто-то заложил.

— Вы! — настороженно воскликнул Ландри и попытался было захлопнуть дверь, но Тэш успел просунуть в щель ногу. Он толкнул Ландри в плечо, заставив отступить назад, вошел внутрь и запер дверь на тяжелую щеколду.

— Не будьте идиотом, — сказал он. — За мной, действительно, следили, но за вами следили уже давно. Я читал отчеты, сегодня вас должны взять. Они начнут ломиться сюда, в главный вход, вспугнут вас и перестреляют у запасного выхода в холмах. Они хотят уничтожить всю группировку сразу — всю полностью.

— Сегодня! — недоверчиво воскликнул Ландри. — Тэш, а вы уверены?

— Я читал их бумаги, — терпеливо сказал Тэш. — Все это — дело рук сенатора Ранкаста. Это была его идея — запустить меня к вам, но со мной у него, похоже, ничего не выгорело, да и — между нами, Ландри, хоть это и ущемляет мое достоинство, — я был просто-напросто запасным вариантом. За мной следили только снаружи, а сенатору известен план ваших катакомб, и потайной выход — тоже. Кто-то у вас в группе, кто-то из ваших прогрессистов — его… человек. Он вас по-крупному заложил, Ландри. И уже нет времени соображать, кто именно. Впрочем, полагаю, что на сегодняшнее собрание он не явился. Его предупредили заранее. В отличие от вас.

— Нет смысла гадать, кто это, — устало сказал Ландри. — Стабильно лишь ядро группы, остальные то ходят, то нет. Значит, они полагают, что нас обложили? Что ж… Вы, должно быть, хотите вернуться в казармы? Вам следует быть подальше отсюда, если начнется заварушка. В любом случае, спасибо за предупреждение. Вы не обязаны были это делать.

Тэш пожал плечами.

— Ландри, я остаюсь. Может, у меня тоже найдется кое-что… интересное. Ранкаст подложил мне свинью, посмотрим, возможно, и мне удастся немного прищемить ему хвост.

Ландри недоверчиво покачал головой.

— На вашем месте я бы не ввязывался в это, Тэш. Это наши, сугубо местные дела.

— В этом, — медленно ответил Тэш, — я уже не уверен.

Они пустились все в тот же долгий, кружной путь — видимо, Ландри был не из тех, кто легко теряет голову, во всяком случае, он не склонен был доверять Тэшу настолько, чтобы показывать ему короткий путь лишь только потому, что он, примчавшись, когда его не звали, начал толковать о какой-то засаде.

Но ему очень быстро пришлось убедиться в том, что Тэш говорил правду.

Они едва успели дойти до темного помещения, где собрались заговорщики, как сверху, совсем рядом, раздался отчаянный грохот. Кто-то колотил в дверь. Огонек в плошке, которую Ландри сжимал в руке, затрепетал.

Тэш, стоявший рядом с ним, удовлетворенно кивнул. Ландри дурачил его и, возможно, остальных заговорщиков, водя их кружным путем. Но сейчас это было неважно.

Люди, собравшиеся в подземном зале, вскочили со своих мест, опрокидывая скамьи, вот-вот могла начаться паника, но Тэш выхватил у Ландри плошку и, высоко подняв ее над головой, крикнул:

— Спокойно!

Все замерли, словно ожидали от него какого-то чуда.

— Они сейчас выломают дверь, — сказал Тэш, — и пойдут сюда. Возможно, они знают короткий путь, возможно — нет, но главное — они хотят выкурить вас отсюда. Выгнать к запасному выходу. А там, в холмах, подальше от посторонних глаз, вас уже поджидают. Ландри, может, есть еще один выход?

Ландри колебался. Казалось, он не знал, на что решиться.

— Шакал вас подери, Ландри! — рявкнул Тэш. — У нас нет времени на всякие штуки. Вам придется либо довериться мне, либо нет — решайте сами. Но только решайте поскорее.

Ландри молча поглядел на него и наконец произнес:

— Да, еще один выход есть. Его никто не знает, кроме меня и того человека, который и основал это общество. Впрочем, он уже мертв.

— Сенатор Кироэ? — спросил Тэш. Тот кивнул головой.

— Куда ведет ваш запасной выход? — спросил Тэш.

— В низину за городом. Там болота, камышовые заросли. Опасное место… Но скрыться там можно.

— Хорошо, — сказал Тэш, — собирай свою компанию и двигайся. Да побыстрее. Я пойду сзади. Дойдете до выхода — подождете меня.

На глазах у изумленного Ландри он вынул из заплечного мешка оружие и привычным жестом взял ружье наизготовку.

— О боги, что это? — изумленно воскликнул тот. Тэш пожал плечами.

— Одолжил у одного… человека. Так, безделица. Он передал светильник Ландри, и тот, привлекая всеобщее внимание, сделал широкий взмах рукой. Язычок пламени прочертил в темноте пологую дугу.

— Пошли, друзья, — проронил Ландри и двинулся к одной из темных ниш в боковой стене. Все потянулись за ним, исчезая в черном отверстии и по пути минуя Тэша, который стоял у стены, положив палец на курок. Когда последний заговорщик исчез в расселине, Тэш нырнул за ним, услышав, как в доме над его головой с грохотом рухнула сорванная с петель дверь.

Они торопливо шагали по узкому извилистому коридору. Огонек плошки Ландри маячил где-то впереди, почти неразличимый, зато Тэш отлично различал сутулую спину астронома, который замыкал шествие. Тэш двигался следом за ним, постоянно оборачиваясь, чтобы посмотреть, нет ли за ними погони. Тяжелые сапоги грохотали над самой головой, потом грохот стих, потом неожиданно стал гулким и призрачным, казалось, раздаваясь отовсюду сразу — солдаты сенатора нашли вход в катакомбы, Тэш с беспокойством прислушался — но у заговорщиков хотя бы хватало ума двигаться тихо.

Сзади, в зале аудитории, загремели перевернутые скамьи, кто-то выругался. Тэш услышал неразборчивые голоса, слов нельзя было угадать, но, видимо, агенты куратора совещались, куда им двигаться дальше, поскольку одно слово донеслось до ушей Тэша довольно четко:

— …разделиться…

Он вздохнул, в который раз поразившись наивности Ландри. Конечно, сенатор Кироэ не был предателем, но Тэшу ли не знать, что можно сделать с человеком, владея современной технологией допросов. Хоть бы у этого придурка Ландри хватило ума не кидаться наружу очертя голову!

Проход немного расширялся, и Тэш, в неверном свете мерцающего впереди огонька, наконец увидел то, что искал все это время — потолок здесь подпирали деревянные сваи и уложенные поперек балки. Над ними громоздились увесистые каменные глыбы. Если убрать эти балки…

Он дождался, пока последний из заговорщиков нырнет в следующий коридор с гладким, вытесанным в толще скалы сводом, последовал за ним и, уже стоя на пороге, обернулся, навел свое оружие на деревянный брус и нажал на курок. Из дула вырвалась короткая вспышка пламени. Он задержал палец на спуске, и вспышка превратилась в сплошную огненную струю — толстую раскаленную нить, которая, коснувшись деревянной колонны, легко перерезала ее пополам. Тэш перевел ствол дальше, на перекрытия, но этого уже и не требовалось — глыба, обрушившись сверху, завалила проход, из которого они только что выбрались. Впереди раздались удивленные возгласы, и, вероятно, Ландри со своей плошкой тоже остановился, потому что тени вокруг перестали метаться и застыли на месте. Тэш, бесцеремонно оттолкнул астронома, кинулся вперед, расталкивая остальных заговорщиков, и наконец добрался до Ландри, который нерешительно топтался на месте с плошкой в руках.

— Погони не будет, — сказал он, — торопиться незачем. Идите спокойно. Теперь я тоже пойду впереди.

Ландри растерянно взглянул на него.

— Я слышал обвал… — сказал он наконец.

— Верно, — Тэш кивнул. — Перекрытия рухнули, и коридор завалило. Они не смогут пробраться сквозь завал.

— Как вам это удалось? — нерешительно спросил Ландри. Тэш только пожал плечами. — Я видел вспышку света.

— Возможно, — сухо сказал Тэш. — Послушайте, Ландри, у того, второго, выхода вас тоже наверняка ждут. Пустите меня вперед и ждите моего сигнала, хорошо?

— Но Кироэ не мог… — слабо запротестовал Ландри.

Тэш усмехнулся.

— Вам просто повезло, Ландри… вам просто повезло.

Он почувствовал на лице слабое дуновение воздуха, и язычок огня в плошке Ландри замерцал и погас. Тэш, забежав вперед и заступив Ландри дорогу, сказал:

— Задержи своих здесь. Только тихо. И, пригнувшись, бесшумно побежал по коридору.

Оказавшись у выхода, он припал к земле и, раздвинув сухие камыши, закрывавшие отверстие, выглянул наружу. Их уже ждали. Человек пятнадцать в кожаных защитных жилетах, вооруженные короткими мечами — подвижная пехота, отборные бойцы сенатора Ранкаста. Они стояли, пригнувшись, рассыпавшись вокруг выхода в ожидании несчастных, ничего не подозревающих заговорщиков.

Не так уж хотелось Тэшу пользоваться сенаторским оружием, это было вроде как нечестно, но сенатор тоже вел нечестную игру. И Тэш, прицелившись, нажал на курок. Он скосил человек пять, прежде чем остальные сообразили, что произошло, и отступили. К этому времени высохшие, насквозь пропеченные жарой плавни вспыхнули, и уцелевшие солдаты, оказавшись в окружении пламени, попятились назад. Черный густой дым заволок все вокруг, а над ним кружились стаи птиц, которых пламя выгнало из этих богатых живностью мест. Тэш, кашляя и заслоняя лицо, обернулся, намереваясь отойти в глубь убежища и присоединиться к остальным, наткнулся на Ландри, который, стоя у самого выхода, расширенными глазами глядел на него.

— Какого дьявола, Ландри! — устало сказал Тэш. — Я же велел ждать в убежище, пока не позову.

Ландри показал дрожащей рукой на оружие, блестевшее в руке Тэша.

— Что.. это?

— Это? — оскалился Тэш. — Вот он, ваш прогресс, Ландри, полюбуйтесь на него хорошенько. Вот он, ваш вожделенный прогресс.

Он замолчал, оглядывая горящие плавни.

— Сможете вывести их отсюда, Ландри?

Тот неуверенно кивнул головой.

— Да. Там есть спуск. В низину.

— Валяйте.

Тэш стоял, сжимая оружие в руке, а прогрессисты, кашляя и заслоняя глаза от дыма, один за Другим проходили мимо него, спускаясь по крутой тропке. Последним шел Ландри. Он обернулся и окликнул Тэша.

—А вы?

Тэш пожал плечами.

— Посмотрим.

— Они могут вернуться домой, — сказал Ландри. — Им ничего не грозит, разве что придется придумать какую-то историю для стражников у городских ворот. Напускать на них охранку в их собственных усадьбах сенатор сейчас не рискнет. В городе и так много недовольных, а уж на окраинах империи и подавно. Я — иное дело. Боюсь, что я вне закона. Мне нужно убираться из города, и как можно скорее. Но я предусмотрел такую возможность. Хотите со мной?

Тэш покачал головой.

— Простите, Ландри, но я не желаю больше впутываться в ваши дела. С меня хватит.

— Вы и раньше так говорили, — резонно возразил Ландри.

— На этот раз — точно, — твердо ответил Тэш. Проводив Ландри взглядом, он отвернулся и, осторожно пробираясь в дыму, пошел навстречу вечернему бризу, который удерживал пламя, ползущее по его следам. Он не беспокоился о солдатах Ранкаста, которые были отрезаны от него стеной огня, но шел быстро и бесшумно, сжимая в руке чужое оружие, и наконец услышал, как неподалеку все громче и громче шумят морские валы, а потом и увидел их. Шел прилив, как всегда в этом мире высокий, и волны накатывали на побережье одна крупней другой.

Р-185 — куратору Ранкасту

Ран! Какого черта? Что, все твои придурки-агенты не могли уследить за одним-единственным иномирянином? Или ты уже сам превратился в дикаря, не лучше аборигенов? Я просил тебя отправить его к нам на базу еще две местные луны назад. Основное ядро уже готово, маршрут выверен, а ты потерял ключевого члена отряда. Ты не хуже меня знаешь, как формируют авангардные группы — нам надо, чтобы они работали как единый механизм, а лучшего места для притирки, чем джунгли, и найти нельзя. В конце концов мы присутствуем на этой планете, чтобы тренировать контингент, отбирая лучших, а вовсе не для того, чтобы ты тешил тут свое мелкое тщеславие, занимаясь социологическими экспериментами. Если ты об этом забыл, я тебе напомню.

Вообще этот малый и так доказал, чего он стоит. Другое дело — мне надо, чтобы он работал в микрогруппе, а не в одиночку. Поэтому, Ран, если у него хоть волос с головы упадет, ты мне за него ответишь по всей форме. И не мне одному. Он — лучший. Запомни это.

Начальник первой Лунной базы —куратору Ранкасту

Ранкаст, до меня дошли не слишком благоприятные для вас новости. Похоже, вы все время упускаете из рук контроль над ситуацией. Я не намерен тратить технику и средства впустую, а из-за вашего промаха нам придется разослать геликоптеры на поиски подопытного, что опять вызовет нежелательные толки среди местного населения. Еще один такой случай — и можете прощаться со своей карьерой. Она и так висит на волоске. Прошу вас, больше ничего не предпринимайте по собственной инициативе впредь до дальнейших распоряжений.

P.S. Хочу вам напомнить, что Р-185 телепат, как, впрочем, и все наши агенты разведывательных групп. Мутация редкая, но тем более ценная, а для вас лично — опасная, поскольку он мне рассказал о вас очень много интересного.

На рассвете Тэш проснулся. Лежать на сухом плавнике было неудобно, да еще не давали покоя крошечные создания, которые кусались похуже земных блох. Раздраженно отряхиваясь, он поднялся со своей подстилки и стал прикидывать, что ему делать дальше — он был вооружен лучевиком, это верно, но ни пищи, ни воды у него не было, не было и никаких планов на будущее. Вероятно, ему стоило положиться на случай, как он всегда поступал, попав в затруднительное положение. В город ему возвращаться нельзя. Может, стоило просто пошататься по империи, по ее полудиким окраинам, поглядеть, что тут творится… Он уже давно мечтал отдохнуть где-нибудь вдали от цивилизации — лет десять собирался, не меньше, — и вот, пожалуйста, ему предоставилась такая возможность. А все остальное…. Всходило почти невидимое за дымкой на горизонте палящее местное солнце, и Тэш прибавил шагу — ему не хотелось сгореть тут заживо. В полдень на побережье, где негде укрыться в тени, должно быть невыносимо. Песок под ногами поскрипывал, наступал отлив, и на песчаной отмели в лужах барахталось множество невидимых Тэшу морских тварей самой разнообразной расцветки. Возможно, среди них были и вполне съедобные, но он решил не рисковать.

Расчет его оправдался. Двигаясь в сторону от города, он прошел уже километров семь-восемь, и ему стали попадаться признаки жилья — растянутые на отмели рыбачьи сети, вытащенные на берег Хрупкие тростниковые лодки с противовесом, он приближался к рыбачьей деревушке. Ветер донес до него порыв дыма и другие, более привлекательные запахи. Тэш спрятал лучевик в заплечный мешок и, подумав немного, отцепил и забросил в море бляху десятника. Он по опыту знал, что солдат не слишком-то любят, особенно разгуливающих поодиночке. После чего решительно двинулся к деревне.

Она вскоре показалась за склоном пологого холма — крытые тростником приземистые домики. «Не столько деревня, сколько летняя стоянка рыбаков», — подумал Тэш.

Он подошел поближе — усталый путник, бредущий налегке, и помахал рукой рыбакам, которые уже грузили сети в лодку.

— Что тебе надо? — довольно недружелюбно спросил старшина артели: видимо, здесь относились к незнакомцам с некоторым подозрением.

— Еды и крова на ночь, — беспечно ответил Тэш, — потом пойду дальше. Я отработаю.

Рыбаки потащили лодку по песку к воде, и Тэш пошел с ними рядом.

— Ты что, — спросил старшина, — бежишь от кого-нибудь?

— Каждый от чего-нибудь бежит, — уклончиво ответил Тэш.

— Гладиатор? — рыбак поглядел на татуировку на загорелом предплечье.

— Ты ничего не видел, — сказал Тэш.

Тот пожал плечами.

— Ладно, садись на весла. Грести-то у тебя наверняка сил хватит.

— Всю жизнь только этим и занимался.

Тэш вставил весла в уключины и начал отгребать от берега. К нему присоединились еще два гребца, и лодка, подпрыгивая на отступающих от берега волнах отлива, понеслась в открытое море.

Впервые за долгое время Тэш испытал удивительное чувство покоя и безопасности — свежий ветер мягко обдувал лицо, солнечные блики выписывали на водной поверхности светящиеся полосы, из воды выпрыгивали разноцветные рыбки, повисали на какое-то время в воздухе и падали обратно. Сеть, когда ее втащили в лодку, была полна живым, трепещущим серебром.

— Похоже, малый, ты принес нам удачу, — улыбнулся старшина.

Еще несколько тралов, и они повернули к берегу. Кроме скрипа весел да плеска волн о борта лодки, в мире не было больше никаких звуков, и вдруг Тэш услышал далекое жужжание, до боли знакомое, но странно непривычное в этом мире. На горизонте появилась темная точка и, медленно передвигаясь по небу, стала приближаться к лодке. Рыбаки, задрав головы, следили за странной машиной, которая сама по себе двигалась по воздуху.

Для Тэша в этом небольшом и весьма маневренном геликоптере не было ничего странного, но у него появилось стойкое ощущение, что разыскивают именно его. Откуда он знал это — неизвестно, но он знал.

Он припал к борту и сказал:

— Ребята, это за мной. Укройте-ка меня.

Старшина, вероятно, подумал, что Тэш не такой уж замечательный талисман, как ему показалось вначале, но, не колеблясь, исполнил его просьбу, широким жестом навалив на Тэша груду мокрых сетей. Тэш сидел, пригнувшись, и слушал, как нарастают гул и грохот. Вертолет пролетел совсем низко над головой, и рябь, сорвавшись с гребней волн, обрызгала лица рыбаков.

Геликоптер сделал круг и улетел дальше, вдоль побережья.

Тэш сбросил провонявшие рыбой сети и с наслаждением вдохнул чистый морской воздух. Старшина проводил взглядом геликоптер.

— Так ты думаешь, что эта штука ищет тебя, а, парень?

Тэш кивнул.

— Похожа на нашу лодку. Может, тут нет и никакого колдовства, просто мудреная штуковина. Мы несколько раз уже видели такую. Они никогда не высаживались здесь, всегда пролетали мимо. Но люди их боятся. Говорят, это не к добру.

— Это уж точно, — пробормотал Тэш. Днище лодки заскребло о песок, и он вместе с рыбаками соскочил в воду, чтобы вытащить лодку на берег.

— Пожалуй, я не останусь на ночлег, — сказал он. — Если вы соберете мне поесть и дадите бурдюк с водой, а еще лучше — с вином… Надеюсь, я заработал?

Старшина артели, казалось, облегченно вздохнул — он не очень верил в то, что летающие лодки ни с того ни с сего нагрянут в рыбацкий поселок, но на всякий случай полагал, что без Тэша всем будет гораздо спокойнее. Поэтому он не поскупился, и Тэш покинул поселок с двухдневным запасом провизии.

Идти по открытой местности было опасно, и он углубился в заросли, тянувшиеся вдоль устья небольшой реки, впадающей в залив. Здесь он мог не опасаться атаки с неба, но зато появилась иная опасность — тростниковые заросли кишели жизнью. При каждом шаге из-под ног у него взлетали маленькие крылатые создания — не то птицы, не то летучие мыши, а дальше, в трясине, подернутой ярко-зеленой ряской, что-то хлюпало и ворочалось. Насекомые, сверкающие, точно драгоценные камни, перелетали над водой, и Тэш через какое-то время понял, что путь становится опасным — под гладкой изумрудной поверхностью скрывалась трясина. Его оттесняло обратно на побережье, где любой вертолет мог с ним спокойно разделаться, как только его засекут сидящие в кабине наблюдатели. Мало того — тут ему очень не нравилось. Стоило путешественнику отойти подальше от столицы — и слабый налет цивилизации испарялся; полудикие горцы да нищие крестьяне на худосочных, отвоеванных у трясины землях, или горстка рыбаков на побережье — вот и все население земель, лежащих вдали от крупных городов. Тэш надеялся, что дойдет до небольшого торгового порта, находящегося на юго-востоке; порт этот управлялся городским советом купцов и ремесленников, и кураторы, формально представлявшие высшую власть, туда не очень-то совались. Он не раздумывал о том, что будет делать дальше — поступит ли в наемное войско или завербуется матросом на корабль — в сущности, это не имело значения. Огромный чужой мир на деле обернулся для него просто ловушкой, крысиной норой, из которой не было выхода…

К вечеру Тэш устроился на ночлег, выбрав себе местечко посуше и настелив высохший тростник вместо матраса. Поужинав запасами, взятыми у рыбаков, он заснул. Долго спать ему, однако, не пришлось: он и сам не знал, что разбудило его посреди ночи, и какое-то время беспокойно ворочался с боку на бок на своей неуютной постели, когда услышал плеск воды и хлюпанье болотной жижи — все громче, отчетливей, и потом что-то громадное зашуршало в тростнике и осоке.

Тэша подбросило из его матраса. Вскочив, он разглядел в полной тьме (обе луны сегодня зашли рано) два слабо светящихся красных огонька. Они находились на уровне глаз взрослого человека, но человеку явно не принадлежали. Тело неизвестного создания полностью сливалось с темнотой, но Тэш видел, как эти огоньки медленно двигались вправо-влево, словно тварь поводила из стороны в сторону огромной головой. Расстояние между двумя алыми искорками тоже не понравилось Тэшу — оно было слишком большим. Выхватывая лучемет, он вскочил на ноги, и это движение словно послужило сигналом — тварь бросилась на него. Бросок был таким молниеносным, что, казалось, мог состязаться в скорости с вырвавшейся из лучевика стрелой пламени. Вспышка выхватила из тьмы разбухшую рогатую голову, огромную, будто вывернутую наружу пасть — все атрибуты дьявольского кошмара.

Пламя остановило тварь в воздухе — в прыжке. Она вскинулась, и Тэш увидел гибкое блестящее тело — сплошные мышцы, которые, сокращаясь, толчком выбрасывали тело вперед. Конечностей у твари не было.

Пламя обожгло ее, и она плюхнулась обратно в болото, зашипев, точно опущенный в воду факел. Лучевое ружье сработало на славу, но сухие плавни вокруг Тэша вспыхнули, точно горсть соломы. Дующий с моря теплый ветер разносил пламя все дальше и дальше, и наконец Тэш оказался перед стеной огня, оттеснившей его назад, к болотам, в самые гиблые топи. Задыхаясь, кашляя и закрываясь рукой от нестерпимого жара, он содрал с себя порванную полотняную рубаху и, намочив ее в липкой жиже, обернул вокруг головы. Дышать стало легче, но он чувствовал, что долго ему не продержаться — он уже стоял по колено в трясине и ощущал, как хлябь медленно расступается под ним. Что-то холодное и скользкое коснулось его ступни, но он не мог даже пошевелиться. Он уходил все глубже в трясину и в последнем отчаянном усилии цеплялся за жесткие стебли тростника, а они прогибались и выскальзывали из рук.

Внезапно он понял, что, кроме треска пожара и воплей потревоженных ночных тварей, он давно уже слышит какой-то звук. Судорожно задрав голову, он увидел зависший над ним геликоптер, ветер от его винтов относил пламя в сторону и, срывая с бурой жижи тонкую поверхностную пленку воды, швырял ее в лицо Тэшу. Люк геликоптера был открыт, и какой-то человек в полувоенном комбинезоне, высунувшись оттуда, спускал веревочный трап. Нейлоновая петля коснулась лица Тэша, и он, высвободив одну руку, продел ее в петлю и закрутил веревку. Подтянувшись, освободил другую руку и уцепился за перекладину. Человек, наблюдавший за ним из люка, убедившись, что Тэш закрепился, махнул рукой пилоту, и машина, приподнявшись, выдернула Тэша из трясины, словно пробку из бутылки с вином. Затем, по пологой дуге, геликоптер двинулся над горящими плавнями, и Тэш, раскачиваясь на трапе, наблюдал, как языки пламени бессильно пытаются достать его босые ноги. Наконец внизу отыскалась безопасная песчаная поверхность, и вертолет снизился. Тэш освободил занемевшую руку и спрыгнул на песок, но высунувшийся из люка патрульный многозначительно наставил на него оружие, которое держал в руке. Тэш счел за лучшее покориться судьбе и неподвижно стоял, глядя, как вертолет опускается на землю. Тот, однако, не сел на брюхо, а завис в полуметре от земли. Спаситель Тэша выразительно повел дулом своего оружия, приглашая Тэша внутрь. Тот подчинился.

Внутри было светло и сухо, стоял знакомый запах нагретого пластика и ионизации. Мягко светилась, поигрывая огоньками, приборная панель, а рация что-то неразборчиво хрипела на незнакомом языке. Пилот в наушниках и в шлеме сидел в кресле с высокой спинкой и даже не обернулся — он поднимал и разворачивал машину, а патрульный — высокий и непривычно бледный для этого мира яростного солнца — жестом велел Тэшу сесть в кресло. Похоже, местного языка — единственного наречия, на котором они могли бы общаться друг с другом, патрульный не знал. Тэш сел. Чувствовал он себя почему-то ужасно, голова горела, в ушах толчками шумела кровь. Патрульный, брезгливо сморщившись, внимательно осмотрел его и вдруг издал неразборчивый возглас. Ногу внезапно пронзила острая боль, и Тэш, с трудом напрягая странно задубевшую шею, взглянул вниз и увидел на щиколотке присосавшегося к коже ярко-пурпурного слизняка, стремительно увеличивающегося в размерах. Патрульный взял с панели какой-то металлический стержень, похоже разрядник, и ткнул им в слизняка. По телу Тэша пробежала судорога, но слизняк побледнел, сморщился и отвалился, а патрульный, поддев его разрядником, вышвырнул в полуоткрытый люк. Тэщ дрожал — его бил озноб и одновременно терзала жара. Патрульный, подойдя к пилоту, хлопнул того по плечу и, когда тот обернулся, что-то крикнул, перекрывая шум двигателей. Тэш видел, как пилот, переключив рубильник, говорит в микрофон, а его спаситель, порывшись в походной аптечке, достает шприц, чувствовал, как входит игла в сведенную судорогой мышцу плеча, но все это происходило точно во сне. Шум в ушах становился все громче, а глаза застилала багровая мгла, пока, наконец, он не провалился в благодатное беспамятство.