"Бунтующая Анжелика" - читать интересную книгу автора (Голон Анн, Голон Серж)

Глава 4

— Ты сделаешь это, Мелюзина! Сделаешь, или я тебя прокляну!

Пальцы Анжелики впились в костлявые плечи старухи. Ее яростный взгляд скрестился со взглядом ведьмы. Они походили на двух дерущихся гарпий. Если бы кто-нибудь увидел их сейчас в сумраке пещеры, с растрепанными волосами и горящими глазами, то бежал бы без оглядки, объятый ужасом.

— Мое проклятье пострашнее твоего! — прошипела Мелюзина.

— Нет, потому что мертвая я стану сильнее тебя! Я буду тебя преследовать, разрушу все твои чары! Уж я постараюсь отомстить тебе, ведь это по твоей вине я умру! Если ты мне не поможешь, я вспорю себе живот кинжалом, только бы покончить с этим…

— Ну, ладно, — неожиданно сдалась старуха. — Да отпусти же меня!

Она размяла больную спину, оправила лохмотья из мешковины. Еще одна зима, проведенная во влажной пещере, не прошла даром, приблизив старую колдунью к царству растений и животных. Она все больше напоминала древний рассохшийся пень, ее волосы походили на тонкую спутанную траву или паутину, а глаза заставляли вспомнить хмурый, ускользающий взгляд лисы.

Старуха проковыляла к котлу, осмотрела его содержимое, затем, словно бы решившись, принялась бросать туда травы, листья и порошки.

— Я хотела тебе помочь. Но уже поздно. Ты на шестом месяце. Если выпьешь снадобье, можешь умереть.

— Что угодно, только бы освободиться от этого.

— Ослица ты… Что ж, ты умрешь, но не по моей вине. И ты не сможешь прийти оттуда и мучить меня.

— Обещаю.

— Плохо, если я буду причиной твоей смерти, — бормотала старуха. — Тебе предначертано жить долго. Негоже мешать судьбе, если на роду написано жить, а не умереть… Ты крепкая, сильная… Может, выдержишь. А я уж пошепчу, постараюсь заклясть беду. Как выпьешь, пойди и ляг под Камнем Фей. Место это под покровительством духов. Они тебе помогут.

Отвар был готов только в сумерки. Мелюзина наполнила деревянную чашку черноватой жижей и дала Анжелике. Та решительно выпила все до капли. Это не было противно. Она глубоко вздохнула от облегчения, хоть у нее и щемило сердце при мысли, что же с ней будет. Зато потом она станет свободной. Зло будет изгнано из нее. Надо набраться смелости и выдержать испытание. Она поднялась и отправилась к Камню Фей. Колдунья, бормоча заклинания, сунула ей в руку горсть каких-то шариков, похожих на орехи.

— Если будет невтерпеж, съешь один или два. Боль пройдет. А когда ребенок выйдет, положи его тело на камень друидов. Потом нарви омелы и покрой его…

Анжелика шла по тропинке среди молодой травы, только-только пробившейся сквозь толстый слой прошлогодних листьев. Сколько силы в этих хрупких ростках! Все вокруг зеленело и шевелилось под ветром. Она дошла до холма, где находился дольмен, выплывший ей навстречу, словно акула, из вечернего сумрака. Под ногами хрустела палая листва. Она узнала запах дубов, выстроившихся, как рыцари, вокруг поляны. Она растянулась на камне, еще теплом от солнца, которое в этот день горело по-летнему. Тело ее пока ничего не чувствовало. Она раскинула руки в пила глазами красоту закатного неба…

Когда ночь погасила вечернюю зарю, Анжелика уже корчилась на сером камне. Боль, завладевшая ее нутром, не давала передышки. Она задыхалась, в страхе гадая, выдержит ли новый приступ.

— Это должно кончиться! — убеждала она себя.

Но это не кончилось. Пот тек по вискам, и лунный свет вызывал резь в глазах, наполненных слезами. Она впилась взглядом в маленькую звезду, ожидая, пока та уйдет на запад. Но звезда почти не двигалась. Анжелика стала кричать, скрученная нестерпимой мукой. В трепете ветвей ей чудились призраки, они подступали, склонялись над ней. Вот тот черный ствол — Никола-грабитель, другой — Валентен с топором, а этот — черный бородатый гугенот с глазами, как зажженные свечи, и раскроенным черепом, похожим на треснувший гранат.

Теперь, наконец, она их увидела — всю лесную нечисть. Они бегали по деревьям с головокружительной скоростью, а с ними черные коты, чьи когти оставляли светящиеся следы, и летучие мыши, и совы — все старые гости шабашей роились над ее головой. Она дрожала в лихорадке. После самой нестерпимой судороги ей вспомнились орехи колдуньи, лежавшие в кармане. Она съела один, и боль уменьшилась, отступила вглубь. Из страха перед жестокими муками она продолжала жадно есть орехи, и тихо-тихо отдалась на произвол сна, глубокого, как смерть.

Когда она проснулась, лес больше не выглядел угрожающим. Пела птица. На жемчужно-сером небе розовела заря. «Вот и все, — подумала Анжелика, — я спасена». От слабости кружилась голова, не было сил пошевельнуться. Наконец она совладала со свинцовой усталостью и приподнялась. Долго сидела, опираясь на вытянутые руки, и с благодарностью обводила взглядом утихший лес. В мозгу бродили неясные, но счастливые мысли: «Ты свободна, ты освободилась…»

Она не обнаружила никаких следов происшедшей драмы. Наверное, их уничтожили лесные духи… Голова понемногу прояснялась. Кажется, было что-то, чего она не понимала. Но что же?

Вместо ответа она почувствовала легкий толчок под сердцем и с тупым отчаяньем убедилась, что все осталось как было. Проклятье! Проклятье! Клеймо поругания все еще не смыто. В исступлении она била себя кулаками, колотилась лбом о камни. Потом, спрыгнув с дольмена, помчалась в пещеру колдуньи. Она чуть не задушила ее в ярости:

— Дай еще лекарства!

Чтобы спасти свою жизнь и душу, которая и так еле держалась в теле, Мелюзина прибегла к высокой дипломатии:

— Почему ты хочешь избавиться от плода, когда все уже видели твой грех? Потерпи две или три луны… Дождись своего часа! Хочешь ты или нет, дитя выйдет из тебя. И ты не будешь умирать, как сегодня. Ты придешь сюда. Я тебе помогу… А там делай что хочешь. Хочешь — бросай его в Вандею, с высоты Горловины Великана. Или под дверь в городе…

В конце концов Анжелика заколебалась:

— У меня не достанет терпения так долго ждать… Но в глубине души она уже знала, что колдунья права.

Выйдя из леса, она отправилась к братьям де Ламориньер. Она нашла их в замке Ронсе у Брессюира. Трудно было выудить у нее что-либо путное касательно обстоятельств смерти знатного протестантского вельможи. Поведение Анжелики расхолаживало самых больших храбрецов. Ее материнство было заметно, и она не старалась его скрыть. Было в ней нечто, что клало предел любопытству. Братья де Ламориньер не переставали свидетельствовать ей свое полнейшее почтение. Они думали, что она носит под сердцем дитя Самуила де Ламориньера.

Она нашла и аббата де Ледигьера. Они не говорили о прошлом. Молодой священник занял свое место в эскорте Бунтарки из Пуату.

Когда пришла весна, воспряли природа и люди. Близилось время битв. Вспыхивали пока лишь небольшие стычки, но главное было впереди.

А неутомимая женщина опять носилась по провинции из конца в конец. Говорили, будто там, где она появляется, победа ее сторонников обеспечена. К июлю она пожелала вновь побывать в окрестностях Ниеля, и там на несколько дней исчезла.

Спутники и слуги сначала разыскивали ее, спрашивали всех, кого могли. Потом притихли: сообразили… В тревоге они сидели у огня и ждали ее возвращения. Она вернется, конечно, осунувшейся, побледневшей, но зеленые глаза будут глядеть так же загадочно. И никто не осмелится заметить, что ее стан снова обрел былую стройность.

Они не покидали поляну, где она оставила их. Нужно, чтобы ей было легко их найти. Увы, они ничего не могли для нее сделать. Не в их власти избавить ее от страданий. Ведь они были мужчинами, она — женщиной. Она была горда и прекрасна, принадлежала к высокому роду. Но ее не миновал горький удел всех женщин. Они не осмеливались думать о том, что происходит с ней там, в лесной глуши, и почти стыдились того, что они — мужчины.