"Дар Элизабет" - читать интересную книгу автора (Дэвидсон Донна)

Глава первая

Пэкстон, Англия, июнь 1809 года

Натан Данбар, маркиз Хоксли, поднялся во весь свой огромный рост и вылез из ванны, разбрызгивая во все стороны воду. Брызги, попадая в огонь, сердито шипели, что вполне соответствовало его мрачному настроению; на ковре сразу образовались две небольшие лужицы.

– Послали, как какого-то мальчишку на побегушках! – пробормотал Натан себе под нос. – И для чего?! Шпионить за Элизабет, этим неразумным ребенком шестнадцати лет, не обладающим ни манерами, ни внешностью!

Он сильно растер плечи и грудь смехотворно маленьким вышитым полотенцем и, с отвращением чертыхнувшись, бросил его в остывшую воду.

– Проклятый курятник!

Вообще маркиз чувствовал себя здесь как слон в посудной лавке. Его черные глаза оглядели комнату, отметив салфетки, изящные светильники и сложенные простыни в кружевах и оборках; женственность всего этого оскорбляла его мужское достоинство.

Он сразу заскучал по грубому мужскому комфорту у себя дома в Стэндбридже, по своему деду, который постоянно ссорился со слугами, по собакам, спящим на полу, и по задушевным «беседам, когда не нужно следить за каждым своим словом.

Разве подготовка Элизабет к дебюту в Лондоне была подходящим делом для наследника титула герцога, два года назад достигшего своего совершеннолетия?! Но дедушка, хитрая бестия, напустил таинственности, которая, как он знал, заставит Хоксли дать свое согласие.

«Постарайся заново узнать девочку теперь, когда она выросла. Это очень важно. Ведь Элизабет – последний отпрыск семьи твоей бабушки. И, если мои предчувствия меня не обманывают, она не позволит тебе скучать и окажется непростым орешком даже для такого пытливого ума, как твой».

Натан подошел к огню и вздрогнул от удовольствия, почувствовав, как тепло коснулось влажной кожи на его мощной груди и мускулистых ногах.

Он закрыл глаза и, закинув голову назад, стал поворачивать ее то в одну, то в другую сторону. Его губы скривились в иронической улыбке. Несмотря на то, что он добирался в отличном рессорном экипаже с вышколенным и степенным кучером, английские летние дожди и рытвины на дорогах сделали свое дело. Натан бы с удовольствием провел последние три дня в седле на крепкой, умной лошади. И черт с ней, с погодой! Лучше мелкий дождь, чем ноющие от тряски кости.

Его снова передернуло, когда он вспомнил переполох, который вызвал его приезд и который ему пришлось вытерпеть сегодня вечером.

Натан прибыл как раз в тот момент, когда прозвучал гонг к ужину, испытывая единственное желание – поскорее принять горизонтальное положение, желательно в теплой постели, где его замерзшее тело могло постепенно оттаять, а мозг – погрузиться в безмятежный сон. Он придумал несколько способов избежать застолья, но все эти увертки не помогли ему устоять перед достойным восхищения гостеприимством встречающих. В самом деле, ни один благородный человек во всем королевстве – и он не был исключением – не смог бы остаться равнодушным к тетке Элизабет, добрейшей и ласковой Юнис Вайднер. Сдавшись, он попросил лишь несколько минут, чтобы стряхнуть дорожную пыль, после чего его сразу проводили в отведенные ему апартаменты.

Приведя себя в порядок, Натан поспешил в уютную столовую, изо всех сил улыбаясь и расхваливая каждое подаваемое блюдо. При этом он ни на секунду не забывал о цели своего визита и исподтишка внимательно следил за Элизабет. К его удивлению, именно она ненавязчиво руководила служанками и, заметив приподнятую в недоумении темную бровь Натана, довольно дерзко усмехнулась. Его лицо сейчас же приняло грозное выражение, способное испугать самых безрассудных, но Элизабет гордо подняла подбородок, и лишь ее пальцы слегка задрожали, когда она пыталась взять в руки стакан с водой. Обед шел своим чередом, но неожиданно произошло нечто странное. Не реагируя на обращенный к ней кем-то вопрос, Элизабет вдруг замерла, приоткрыв рот, словно от удивления, наклонилась вперед и заглянула Натану прямо в глаза. Над столом повисла неловкая пауза, затем Элизабет откинулась назад и удовлетворенно вздохнула, даже не подумав извиниться или объяснить свое поведение. Она только вежливо улыбнулась Натану и сделала знак служанке добавить еды на его тарелку.

Между тем, раздражение Хоксли росло по мере того, как внимание женщин окружало его плотным кольцом. В какой-то момент он почувствовал, что задыхается. Каждая дама старалась угостить его своим излюбленным блюдом, в то время как он изнывал от усталости и едва сдерживал желание смахнуть все со стола одним взмахом своей мощной руки. Переевший и перетянутый одеждой, он был на грани непростительного нарушения этикета.

Наконец Натан попросил его извинить и встал из-за стола, ссылаясь на усталость после дороги. Все немедленно засуетились и закудахтали, и на мгновение ему показалось, что эти дамы последуют за ним, чтобы уложить в кровать. Он поклонился и поцеловал руку каждой из них, намереваясь отыскать хоть одного нормального слугу мужского пола и приказать приготовить горячую ванну.

Но прежде чем ему удалось выскользнуть из комнаты и сформулировать свое желание, продиктованное истосковавшимся по отдыху телом, Элизабет незаметно увела свою тетку и кузину в гостиную, перед этим быстро распорядившись приготовить в его комнате горячую ванну и попросив его дождаться ее возвращения. Она появилась через несколько минут с подносом, на котором стоял бокал с отличным горячим пуншем. Поразительно, но пунш был приготовлен именно так, как он любил. Натан не мог понять, как шестнадцатилетняя девчонка умудрилась предугадать его невысказанные желания.

Он попытался обуздать владевшее им раздражение, но, как только открыл рот, чтобы произнести подобающие слова благодарности, Элизабет взглянула ему прямо в глаза едва ли не насмешливо и понимающе улыбнулась.

Черт! Ему захотелось хорошенько шлепнуть по ее невзрачному веснушчатому личику, чтобы стереть с него это дерзкое выражение. Но, пожалуй, даже легкий удар ничего бы от этого личика не оставил, как, впрочем, не оставил бы и ощущения победы…

Сейчас, довольный своим одиночеством, Хоксли чувствовал после горячей ванны некоторую расслабленность и умиротворение. Как все вспыльчивые люди, он был отходчив и теперь не мог не признать, что, хотя Элизабет и не была больше тем нежным, послушным ребенком, каким он ее помнил, ее предусмотрительность спасла его от неприятностей.

Рано утром он обсудит все финансовые вопросы относительно первого вывоза Элизабет в свет с Юнис Вайднер и днем будет уже в пути. А что касается отчета деду, то он сможет сказать ему с абсолютной честностью, что его дорогая подопечная – очаровательное существо, хотя, судя по всему, большая оригиналка…

Неуверенное поскребывание в дверь вернуло его к действительности и напомнило о слугах, которые должны забрать ванну. Натан схватил халат, висевший на спинке кровати, быстро накинул его на себя и громко крикнул:

– Входите!

Это в самом деле были слуги, но через открытую дверь до него донесся отчетливый, удивительно низкий для такого хрупкого существа голос Элизабет, спокойно отдававшей приказания. Слуги поспешно вошли в спальню, бросая недоуменные взгляды на молодого гостя с голыми ногами, едва прикрытыми халатом. Ему не было нужды смотреться в высокое зеркало, стоявшее между окон, чтобы понять их реакцию. К тому же до его ушей долетели девичьи голоса. Очевидно, эти произнесенные шепотом комментарии отражали Мнение о нем света:

– Он просто огромный, моя дорогая! Почти как тот медведь в цирке Астли… Но, говорят, он очень богат и когда-нибудь станет герцогом! Поэтому улыбайся, когда он тебе поклонится…

Слуги закончили уборку и собрались уходить. Натан подождал, не войдет ли Элизабет в комнату, удивляясь самому себе, что хочет ее увидеть – хотя бы для того, чтобы спросить о ее странном поведении за ужином. Но, как и подобало, она осталась за дверью.

Тогда он сам вышел в холл. Элизабет спокойно стояла в нескольких шагах от двери, наблюдая за тем, как выносят громоздкую ванну по задней лестнице. Она все еще была в простом платье из выцветшего муслина, которое так не понравилось ему за ужином. Не то, что светло-голубой наряд, украшавший ее элегантную, кокетливую кузину Мэриан, или платье с мягкими складками и шарфом тети Юнис. Этой дерзкой девчонке не хватало лишь фартука, чтобы выглядеть настоящей сельской служанкой!

– Вам что-нибудь нужно, милорд? – спросила она совершенно серьезно, но в ее голосе Натану опять почудилась ирония, которая его так раздражала.

Внезапно серьезное выражение исчезло с ее лица, широко раскрытые глаза быстро заморгали, рот приоткрылся, и своим ошарашенным видом она напомнила ему испуганную птичку. Натан сразу понял, в чем дело: не подумав, он предстал перед ней прикрытый лишь поспешно накинутым халатом. Приличия требовали, чтобы она извинилась и поспешно ретировалась. Но любопытство, которое было написано на ее лице, победило условности. Элизабет глубоко вздохнула и принялась рассматривать его. Когда ее взгляд уперся в его голые мускулистые ноги, она с трудом сглотнула, а ког-.да она дошла до его широкой груди, глаза ее еще больше расширились. Тем не менее, она продолжала тщательно и внимательно изучать его, чем не на шутку развеселила. Элизабет неожиданно напомнила Натану его последнего учителя, который упорно копался в библиотеке, впитывая в себя книгу за книгой, накапливая информацию, как белка орехи на зиму.

Он воспользовался тем, что она была так увлечена своим занятием, и тоже быстро оглядел ее. Элизабет была худенькой, но с женственной фигуркой, с небольшой, еще не оформившей грудью, но без той привлекательности, которая нравилась мужчинам. Внимание привлекали ее огромные глаза – зеленые, как вода на глубине. Ее рот казался слишком широким, когда она улыбалась, и слишком маленьким, когда была серьезна. А рост Элизабет даже умилил Натана: он мог бы положить руку ей на голову, просто вытянув ее вперед на уровне своего плеча. Благоухание, которое исходило от нее, неожиданно вызвало в нем почти забытые воспоминания о матери: лаванда, резкий запах лаванды… Впрочем, он всегда презирал сентиментальность. Всегда.

– Разве мой дед не содержит семью должным образом? – с издевкой спросил он. – И вы так нуждаетесь, что девочке твоего возраста пришлось взять на себя обязанности домоправительницы?

Эти слова заставили Элизабет выпрямиться и отвлечься от своего занятия. Она резко повернула голову, от чего ее рыжие волосы разметались, и она стала похожа на котенка, готового зашипеть. Ее глаза сверкнули, став ярко-зелеными, как молодые весенние листья под лучами ослепительного солнца. Натан заметил, что от гнева у нее вспыхнула шея, потом лицо, но она попыталась сохранить спокойствие. Откуда столько гонора у девочки шестнадцати лет от роду? И откуда такая необычная властность? Ведь в детстве она была таким ласковым и послушным ребенком…

Ни одна женщина в их семье никогда не работала, считая это ниже своего достоинства. И хотя их родственные связи с Элизабет были не самыми прямыми, она все-таки считалась единственной внучкой двоюродной сестры его бабушки. Ее родители погибли вместе с родителями Натана, когда семейную яхту, на которой они путешествовали, унесло в открытое море. Тогда-то герцог и отдал Элизабет на воспитание сестре ее отца. С тех пор герцог относился к этой маленькой семье как к своей собственной, практически содержал ее и положил солидное приданое как дочери Юнис, так и Элизабет. Герцог изредка навещал Юнис и девочек, чтобы посмотреть, как они живут, но до сегодняшнего момента никогда не привлекал к этому Натана.

«Даже хорошо, что дед не поехал вместе со мной, – подумал Натан с некоторой долей раскаяния. – Вряд ли ему понравилось бы мое поведение: благородному человеку не подобает делать таких замечаний. Тем более не следует насмехаться над Элизабет, намекая на отсутствие навыков ведения домашнего хозяйства, которые у нее как раз имеются. А вообще-то, она похожа на ребенка, который играет во взрослого. Интересно, как у нее пройдет первый выезд в свет на будущий год?» Эта мысль заставила его улыбнуться.

Элизабет сверкнула глазами, готовая, очевидно, ответить резкостью, но потом какая-то новая мысль пришла ей в голову.

– Одевайся! – приказала она безапелляционно. – Мне потребуется твоя помощь, когда все лягут спать.

– Что?!

Но прежде чем он успел выговорить хоть слово, она исчезла на лестнице.

Натан был готов поклясться, что никогда еще так сильно не хотел поскорее улечься в постель. Он приехал выполнять поручения своего деда, а не этой высокомерной маленькой ведьмочки по имени Элизабет! Любая тайна могла подождать и до завтра!

Не раздеваясь, Хоксли улегся на кровать, размышляя о том, что с удовольствием выпил бы еще того замечательного пунша, чтобы скоротать ожидание и охладить свой воинственный пыл. Вот бы его друзья посмеялись, узнай они, что им командует какая-то девчонка!

Благодаря своему положению наследника, Хоксли привык к уважительному отношению со стороны общества, а чувство собственного достоинства почитал своим главным украшением. После смерти его родителей герцог лично руководил воспитанием Натана, постепенно передавая ему дела по ведению поместья и позволяя самостоятельно принимать решения. По сути, он уже полностью управлял делами семьи.

Дед отвергал предположения Натана, что руководствуется какими-то скрытыми мотивами, возлагая так много власти и ответственности на плечи молодого внука. Он объяснял это тем, что уже стар и нуждается в отдыхе, но оставляет за собой право разнообразить свою жизнь в Стэндбридже поездками в Лондон, чтобы пообщаться со своими коллегами из Военного министертва.

Однако от внимания Натана не ускользнул тот факт, что желание деда передать ему бразды правления возрастает в прямой зависимости от его собственного желания присоединиться к друзьям, которые воевали против Наполеона. Очевидно, старик хотел во что бы то ни стало привязать его к поместью.

Как бы то ни было, власть Хоксли была бесспорной, как и ответственность, которая на нем лежала.

Впрочем, старый хитрец знал, что Натан не собирается сдаваться, и вот теперь прислал его сюда – можно сказать, в середине уже проигранной партии, – чтобы якобы поближе узнать эту маленькую тираншу, которая представляется старику загадкой. Она же относится к Натану с полным пренебрежением и отсутствием уважения, тогда как никто не смел этого делать с тех пор, как он вступил в свои права!

«Ладно, – продолжал размышлять Хоксли, – чтобы доиграть партию и перехитрить старую лису, мне понадобится свежая голова, не затуманенная эмоциями и мрачным юмором. Поэтому будь справедлив, Натан! – подбодрил он себя. – Откуда у тебя такая странная реакция на Элизабет? Неужели ты так привык к застенчивым, ничем не примечательным барышням, что прямой взгляд этой маленькой мисс, недавно выросшей из пеленок, до такой степени тебя раздражает?»

Но, черт возьми! В Лондоне он садился за карточный стол с бывалыми игроками и делал ставки, не моргнув глазом! А на дороге мог развернуть свой фаэтон под самым острым углом, не думая об опасности… Так почему маленькое ничтожество по имени Элизабет управляет им как дрессированной мартышкой?!

Он знал, что сказал бы сейчас его старик: «Терпение, мой мальчик! Только ребенок поддается на провокации, мужчина же рассуждает логически и не поддается никому!» Что ж, его первой логической мыслью было то, что дед, вероятно, планирует помолвку Элизабет с каким-нибудь богатым молодым человеком. Она оказалась бы просто находкой, например для пьяницы, которому нужна железная рука, чтобы он бросил пить…

Следующая логическая мысль: зачем понадобилось деду тратить энергию своего наследника на такие незначительные вещи? Мотивы его деда, как и его поступки, никогда не были легкомысленными; у него хватило бы ума не устраивать этой поездки просто шутки ради. Более того, старый негодник обязательно захотел бы присутствовать при развязке, чтобы вдоволь насладиться собственной изобретательностью.

Так ничего и не поняв, Хоксли поудобнее устроил голову на подушке и закрыл глаза. Его измученное тело требовало отдыха, а не загадок; но едва он забылся долгожданным сном, дверь тихо открылась.

– Ой, бедный усталый человек! – прошептала Элизабет.

Дверь за ней закрылась, и по мягким шагам он понял, что она удаляется.

Хоксли, конечно же, услышал ее, но вставать не спешил. Он снова вспомнил приказание Элизабет, и это вывело его из себя. Что, в конце концов, может быть таким важным, чтобы он среди ночи срывался с места и бросался ей помогать?! Но поскольку он все равно проснулся, то решил хотя бы открыть окно: в комнате было очень душно, что типично для жилья, где обитают одни женщины. Ясно, что если бы они одевались более разумно, а не носили эти дурацкие платья из тонкого муслина, мужчина не испытывал бы постоянного желания выйти, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Хоксли подошел к окну, открыл его и глубоко вздохнул. «Чудесно! – подумал он. – Чудесный, свежий, бодрящий воздух!»

Он посмотрел на низко плывущие облака, которые четко вырисовывались на фоне полной луны, затем высунулся из окна, чтобы рассмотреть прибитые дождем вязы, отдыхающие после бури. Прислушавшись к звукам ночи, он отчетливо различил крики совы, щелканье сверчков и… Что за черт?! Натан прищурился и увидел маленькую фигурку, которая уверенно направлялась через подъездную дорожку, посыпанную гравием, в сторону конюшни. «Элизабет! – подумал он. – Наверное, опять решила удивить меня своей эксцентричностью».

В одной руке она несла фонарь, а в другой – плетеную корзину на длинной ручке, которую поставила на землю, чтобы открыть тяжелую дверь конюшни. Элизабет проскользнула внутрь и через мгновение появилась вновь, неся какой-то большой предмет – что-то явно тяжелое и неудобное, судя по тому, как трудно ей было засунуть его в корзину. Она неуклюже пошла обратно к дому – тяжелая корзина болталась у ее ног, ударяясь о них при каждом шаге, – и остановилась прямо под его окном.

– Ну? – прошипела она, глядя прямо на него. – Ты собираешься помогать или нет?! Выходи через дверь в кухне, там открыто.

Натану ничего не оставалось, как выйти к ней и узнать, в чем дело: его бы заело любопытство, если бы он позволил ей уйти одной. Но главное – его прельщала возможность вернуться к деду с решением загадки в руках.

Он бесшумно выскользнул из комнаты, спустился по задней лестнице, которая, по его расчетам, должна была привести в кухню, и вскоре нашел выход во двор.

Элизабет молча протянула ему корзину, в которой находился тяжелый моток веревки, и он последовал за ней, заметив, что она поразительно напоминает мальчика-конюха в рваных ботинках и просторном рабочем халате. «Несомненно, она все-таки любопытная личность», – подумал Натан, на этот раз улыбаясь сочувственно: ему уже самому не терпелось узнать, что будет дальше.

Он шел за ней, ориентируясь на фонарь, который покачивался у нее в руке. Элизабет миновала маленькое пастбище и быстро спустилась по крутому откосу в направлении темных очертаний деревьев. Наконец она остановилась под раскидистым старым дубом и обратилась к Натану:

– Залезай на эту большую ветку и крепко привяжи веревку с того конца, который висит над ручьем.

– Привязать веревку к ветке? – повторил он. – Среди ночи?

Она что, сошла с ума? Она хотела, чтобы он взобрался на ветку, которая, вполне возможно, сломается под его тяжестью, и он упадет в ручей? Да еще облака постоянно закрывают луну, ему и не разглядеть, где там этот конец ветки, не говоря уже о воде. Может, эта ветка вообще висит над глубоким оврагом?

Конечно, Хоксли должен был последовать своему первоначальному импульсу и отправить ее домой, где она и должна была находиться с самого начала. Но соблазн расшифровать ребус деда был слишком велик. Если здесь действительно существует некая тайна, то, по всей вероятности, это ночное приключение является частью ее. Он решил подыграть Элизабет, сделав вид, как будто верит, что во всем этом есть какой-то смысл.

– Ты можешь показать мне, где ручей? – спросил он преувеличенно вежливо, вглядываясь в темноту.

– Вон там, – сказала она, подводя его к низкому арочному мостику, который был перекинут через довольно широкий после дождя поток воды.

Элизабет опустила корзину на землю и подняла фонарь над водой, высветив большую ветку дерева, застрявшую под мостом, около которой уже начал собираться всякий мусор. Потом она повесила фонарь на перила и взглянула на него очень серьезно.

– Завтра Мэриан будет представлять тебя своим друзьям и, возможно, тебя попытаются склонить покататься с ними в лодке.

Хоксли изогнул темную бровь, ясно показывая, что «склонить» его к чему-то мало кому удавалось.

– Тебе придется вести себя как джентльмен, – уколола она его в отместку за изогнутую бровь. – Ты еще помнишь, как это делается? Девушки в платьях с рюшами и в шляпках с цветами кокетничают с тобой, а ты осыпаешь их комплиментами и выполняешь каждое их желание… – Она помолчала. – Ты ведь умеешь плавать?

– Да, – автоматически ответил он, пытаясь понять, почему она так резко сменила тему, – но…

– Хорошо, – нетерпеливо прервала его Элизабет. – Запомни: если Мэриан упадет в воду, ее может затянуть под эту ветку, а ты сам видишь, как просто в ней запутаться волосам. – Внезапно она схватила его за руку с неожиданной силой. – Сразу прыгай за ней! Не теряй времени на поиски около лодки: течение здесь очень сильное, и ее отнесет к мосту быстрее, чем можно предположить. Когда доплывешь до веревки, обвяжи ее вокруг талии Мэриан, а потом освободи ее волосы. Она очень нервная, будет брыкаться и отталкивать тебя, наглотается воды и задохнется. Когда ты ее вытащишь на берег, просто сильно нажми ей на живот и хорошенько потряси.

Она отняла руку и облокотилась на перила, глядя на белые гребешки воды, бьющейся о застрявшую ветку. Ее голос немного дрожал, когда она сказала:

– Может быть, этого и не случится. Я молю Бога, чтобы этого не было! Но мы не можем рисковать, ты согласен?

Эта чертовка, видимо, сошла с ума! Хоксли внимательно вгляделся в ее детское личико, которое казалось очень серьезным. Говорила она достаточно спокойно, даже деловито… Нет, Элизабет не была похожа на сумасшедшую. В таком случае, может быть, это он повредился в рассудке? Элизабет напоминала яркую бабочку, сверкающую и летающую слишком быстро, чтобы ее поймать. Но неужели она просто-напросто решила все это подстроить из каких-то неведомых ему соображений?! И это – всего-навсего глупый розыгрыш? А может – просто слишком развитое воображение? Как бы то ни было, но проигнорировать ее сценарий завтрашней экскурсии было абсолютно невозможно. Равно как и поверить в него…

Попался! Теперь он был обязан провести завтрашний день, ухаживая за выводком хихикающих девиц. Но ничто не заставит его купаться в ледяной воде! Должен быть какой-то выход…

Кончиками пальцев Натан приподнял ее подбородок и решительно повернул к себе ее лицо.

– Элизабет, зачем ты это делаешь? Откуда у тебя вообще появилась мысль, что Мэриан упадет завтра в воду? – Она закусила губу, не отвечая, но он продолжал настаивать: – Это что, какой-нибудь глупый план Мэриан, чтобы привлечь к себе внимание?

– Нет, конечно же нет! – воскликнула Элизабет, а затем добавила, усмехнувшись: – Ты можешь представить Мэриан или любую другую девушку, готовую испортить платье ради чего бы то ни было?

«Попытайся еще раз», – сказал себе Натан, дипломатично давая ей возможность признать, что у нее просто разгулялось воображение. Но Элизабет молчала, и тогда он предложил:

– Ну, хорошо. Ты сама сказала, что девушки не падают нарочно с лодки, и я уверяю тебя, что буду очень осторожен завтра, чтобы этого не случилось. Так что, можно считать, что нам не о чем волноваться. Давай просто забудем о всех этих страшных предосторожностях и вернемся домой. Я уверен, что нам обоим не мешало бы поспать, и…

– Не-е-ет! – простонала Элизабет, в отчаянии отталкивая его. – Пожалуйста, ты должен поверить мне! Я не ребенок, которого нужно успокаивать…

Тень внезапного подозрения заставила Хоксли задать еще один вопрос:

– А где ты сама будешь завтра?

Элизабет бросила на него уничтожающий взгляд: она сразу поняла, что он имел в виду. Приходилось отдать должное ее сообразительности, но Хоксли продолжал стоять на своем.

– Ну же?

Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, потом коротко ответила на этот оскорбительный вопрос:

– У Мэриан свои друзья. Меня не пригласят.

Натан нетерпеливо провел рукой по волосам, пытаясь не потерять нить своих мыслей и составить из разрозненной информации целостную картину. Элизабет производила впечатление слишком прямой и непосредственной девушки, чтобы пытаться разыгрывать его. Натан неожиданно почувствовал, что начинаетей верить. Оставалось найти один недостающий фрагмент, часть ребуса, который, впрочем, ему уже не хотелось разгадывать…

Если Элизабет говорит правду, как она могла узнать, что случится завтра? Путем логических умозаключений? Невозможно: всем известно, что женский ум не терпит серьезных размышлений. Ведь именно поэтому система образования рассчитана на мальчиков, которых посылают в школы изучать математику, языки, историю, чтобы они могли потом управлять своей собственностью и миром. Девочек же учат вышиванию и музыке, тому, как правильно ходить и кланяться, как держать веер и флиртовать, чтобы они впоследствии смогли украсить дом своего мужа.

Итак, нужно не забывать, что она всего лишь девушка, и постараться задавать простые вопросы. И тогда ответы не заставят себя ждать. Быть может, это все-таки какой-то розыгрыш?

– Элизабет! – решительно начал Натан. – Больше никаких уверток! Ты должна мне ответить, чтобы я знал, почему мы сейчас здесь ночью пытаемся предотвратить несчастье, которое никогда не случится!

Она опустила голову и нехотя ответила:

– Я видела, как это произойдет…

Хокси взорвался:

– Ты привела меня сюда только из-за того, что ты думаешь, будто это может случиться?!

Забыв обо всем, он схватил ее за плечи. С трудом удерживаясь от желания хорошенько встряхнуть, и опомнился, только когда почувствовал, что его руки чуть не сломали ее хрупкие плечи. Тогда он осторожно разжал руки, а Элизабет подняла голову и посмотрела ему в лицо. Ее голос прозвучал абсолютно спокойно:

– Нет, я совершенно точно знаю, что это случится завтра. Я видела это… у себя в голове. Со мной так часто бывает: я вижу, как случаются разные вещи, и потом эти картины всегда сбываются.

– Картины? Какие картины?! Что ты имеешь в виду, говоря, что «видишь у себя в голове»? Господи, Элизабет! Не говори таких вещей!

Она, казалось, немного смутилась, но продолжала, тщательно подбирая слова:

– Я редко вижу что-то важное – например такое, что произойдет завтра. И не всегда так ярко. Иногда я даже не понимаю этих картин или мыслей, которые слышу. Но я не стараюсь специально что-то увидеть или услышать!

– Ты слышишь мысли?! – с вызовом спросил Хоксли, пытаясь разобраться в этом кошмаре.

В памяти промелькнули воспоминания о цыганках-гадалках, которых он как-то видел на ярмарке. Может быть, Элизабет просто насмотрелась на таких старух, шепчущих таинственные предсказания над стеклянным шаром?

Не успел он подумать об этом, как Элизабет холодно взглянула на него и сказала с горечью в голосе:

– Обратите внимание, лорд Хоксли, жизнь Мэриан в ваших руках! Только что вы спрашивали себя, не играю ли я в цыганку? – Она кивнула с мрачным видом в ответ на изумление, написанное на его лице. – Теперь ты видишь, что я могу узнавать мысли других людей? Откуда, ты думаешь, я узнала, что ты изнываешь по горячей ванне или какой пунш предпочитаешь?

– Так ты слышала мои мысли за ужином? – изумленно проговорил Натан. – А почему ты вдруг тогда удовлетворенно вздохнула?

– Я просто поняла в тот момент, что человек, которого я видела в лодке с Мэриан, был ты. Я не могла разглядеть тебя ясно, но мало кто может сравниться с тобой ростом.

– И ты видела, что я спас ее?

– Нет, я видела, что она утонула…

Хоксли в ужасе смотрел на нее, начиная осознавать, какое тяжелое бремя лежит на этих хрупких плечах. Холод пробежал по его спине. Элизабет не казалась впечатлительным ребенком, придумавшим всю эту дикую историю. Она боялась по-настоящему! Она действительно знала то, о чем говорила; знала, что завтрашние события будут развиваться именно так, как она описала их. Да поможет ему Всевышний, но он поверил ей! В голове у него проносились один за другим множество вопросов, но прежде, чем он успел задать их, Натан подумал о возможных последствиях этого странного дара для самой Элизабет, его семьи и всей округи.

– Кто-нибудь знает, что с тобой такое случается? Разве ты не боишься, что тебя могут просто-напросто запереть на чердаке?

– Но ведь я никому не причиняю вреда! Иногда что-нибудь плохое все-таки происходат, но я всегда делаю что могу, чтобы помочь…

Глаза ее наполнились слезами, отчего у Натана сжалось горло, так что ему пришлось сглотнуть и откашляться. Он закрыл глаза и потер кончик носа.

– Значит, ты можешь подслушивать мысли людей? Любых людей? – Внезапно в нем вспыхнула почти звериная ярость. – Неужели ты слышала все мои мысли?! – зарычал он, проклиная себя за то, что недавно готов был пожалеть ее.

– Нет, не все, – ответила Элизабет с долей иронии. – Пойми, я никогда не подслушиваю специально. Просто твои мысли очень сильные, и иногда я слышала их прежде, чем могла запретить себе это. Обычно я стараюсь не читать чужих мыслей, – добавила она строго. – Это дело чести и… приличий.

– Будь прокляты честь и приличия! Это не светская игра!

Она вздрогнула и отступила назад, моментально замкнувшись в себе. Хоксли глубоко вздохнул и приказал себе успокоиться. В конце концов, ее действительно стоило пожалеть: она еще так молода, а уже привыкла скрывать свои чувства и мысли, которые, должны быть, порой пугали ее. Неужели никто никогда не пытался облегчить ее жизнь, успокоить ее? Он мягко заметил:

– Честь и хорошие манеры не защитят тебя, если кто-нибудь, хоть один человек, узнает о твоем…

– Несчастье? – подсказала Элизабет, с трудом пытаясь сохранить достоинство.

Не успев осознать, что собирается сделать, Натан неловко привлек к себе ее хрупкое тело и понял, что нуждался в этом объятии, может быть, даже больше, чем она. И когда Элизабет спрятала лицо на его груди, он почувствовал, что в это мгновение что-то теплое, неуловимое возникло между ними. Он неожиданно понял всю меру ее бесстрашия, оценил отчаянные попытки разрешить конфликт между страхом узнать что-то и возможностью повлиять на ход событий. Какое тяжелое бремя несла на себе эта девочка! Ничего удивительного, что она стала исполнять роль домоправительницы, когда на самом деле могла еще играть в куклы и интересоваться только нарядами.

Натан понял, что отныне не сможет позволить ей нести это бремя одной. Так вот почему дед прислал его сюда! Чтобы он взял на себя еще одну обязанность по отношению к семье. Но эта проблема не шла ни в какое сравнение, скажем, с осушением полей, починкой крыши дома или даже с увольнением ненужного слуги. Это было похоже скорее на объявление войны…

Натан решил задать еще один вопрос, боясь услышать ответ:

– Кто еще знает об этом?

Элизабет немного отстранилась от него, ее лицо уже успело приобрести умиротворенное выражение.

– По-моему, я никому ничего не рассказывала. – Она пожала плечами и улыбнулась. – Конечно, в детстве меня часто обвиняли в подслушивании и наказывали за это, что было очень унизительно, можешь мне поверить. Потом, когда я поняла, что другие не могут «залезать» в чужие головы, мне стало стыдно, и я попыталась покончить с этим. Но оказалось, что все не так просто, поэтому я стала учиться хотя бы заглушать это в себе. – Она вздохнула и снова опустила голову на его плечо. – Я рада, что ты теперь знаешь об этом. Мне сразу стало спокойнее.

Хоксли улыбнулся в темноте, рассеянно гладя ее непослушные волосы и удивляясь тому, как быстро можно успокоить ребенка. Но он чувствовал необходимость прояснить все до конца и потому спросил: – – Откуда об этом знает мой дед?

Элизабет подняла голову, ее глаза были широко раскрыты и полны удивления.

– Твой дедушка знает?

Некоторое время она недоверчиво смотрела на него. Потом, осторожно подбирая каждое слово, как будто перебиралась по камням через реку, ответила словно самой себе:

– Вообще-то, он, наверное, мог догадаться. Видишь ли, есть одно обстоятельство… Ведь твой дедушка довольно хорошо знал мою бабушку, поскольку она была кузиной твоей бабушки. – Она судорожно вздохнула и продолжала: – А моя бабушка была такой же, как я: она тоже видела картины! У меня есть ее дневники, и мне кажется…

Натан застонал, словно от боли. На счастье, Элизабет предвосхитила его следующий вопрос, поскольку он был не в состоянии говорить:

– Мне кажется, это как веснушки или кривые зубы: передается по наследству, и более того…

– Господи Боже! – выдохнул Натан, перебивая ее рассказ. – Твоя бабушка?! – Он попытался вызвать в памяти какие-нибудь эпизоды, связанные с ней, но вспомнил лишь приветливую, ласковую женщину с довольно смелым чувством юмора. – Но твой дед казался таким счастливым с ней! Как же он мог выносить все это? Что может быть хуже жены, которая способна в буквальном смысле читать твои мысли?!

Натан почувствовал, как плечи Элизабет напряглись под его руками и она задрожала, словно лань в предчувствии опасности. Черт возьми! Что с ней случилось? Но она уже отошла от него, снова замкнувшись в себе, и сказала деловым тоном, который ему так не нравился:

– Обещай мне, что ты не забудешь о завтрашнем дне.

Удивляясь тому, как больно ранила его ее отчужденность, он ответил:

– Обещаю. У меня нет иного выхода.

И это действительно было так. Вздохнув, Натан поднял корзину и пошел к дереву. Элизабет шла следом с фонарем и высоко держала его, пока Хоксли перекидывал веревку и забирался на дерево, чтобы крепко привязать ее там. Удостоверившись, что другой конец свободно свесился в воду, он спрыгнул на землю и решил сосредоточиться на выработке общего плана действий.

«Бог мой! – размышлял он, потирая оцарапанное о какой-то сучок плечо. – Мне придется срочно придумать что-то, чтобы обезопасить ее от возможных неприятностей. Думаю, именно для этого старый негодник заварил всю кашу. Но только уж ему придется смириться с тем, как я сам решу эту проблему. Пусть пеняет на себя!

– Первое, что нам нужно сделать, это накинуть на тебя уздечку. Не совать нос в чужие дела, Элизабет! Держать свои мысли при себе, а главное – самой держаться подальше от мыслей других людей. Тебе не угнаться за всем человечеством, девочка! Не говоря уже о том, что в головах у людей бывает столько чепухи…

Натану вовсе не хотелось бы, чтобы она заглянула в мысли большинства его дружков, равно как и половины мужского населения этой маленькой деревни. Он представлял себе, какое впечатление могут произвести подобные мысли на невинного ребенка. Впрочем, не век же она будет ребенком! Через несколько лет Элизабет достигнет совершеннолетия и сможет выйти замуж. Может, это и есть решение проблемы? Выдать ее замуж пораньше за какого-нибудь богатого человека, который сделает ей десяток детей, и она забудет и думать о своих глупостях.

Поток его мыслей внезапно прервался, когда она опустила голову, закрыв руками лицо. Натан почувствовал себя последним дураком, но привыкнуть к тому, что кто-то читает твои мысли, было очень трудно. Он наверняка привел ее в ужас!

– Элизабет! – мягко окликнул он, ожидая увидеть слезы или даже вспышку гнева.

Но она приподняла свое нежное лицо, склонила голову набок и очаровательно улыбнулась ему.

– Неужели прямо-таки десяток? – укоризненно произнесла она.