"Все о страсти" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 12

— Хочешь поехать покататься после завтрака?

Франческа подняла глаза от тарелки:

— Покататься?

Джайлз поставил на стол чашку с кофе.

— Я как-то обещал показать тебе Гаттинг. Сегодня я еду в ту сторону. Мы могли бы на обратном пути завернуть в деревню.

— С удовольствием! Только мне нужно переодеться.

— Не торопись. Сначала я должен встретиться с Галлахером. Когда будешь готова, приходи в кабинет.

Франческа изо всех сил старалась не выказать удивления.

— Да, разумеется.

Она вынудила себя пить чай медленно и подождать, пока он уйдет, прежде чем метнуться наверх, — Милли! — вскричала она, вбегая в комнату. — Мою амазонку! Быстро!

Сбросив платье, она натянула бархатную юбку.

— Хотела бы я покататься? Ха!

До сих пор он ничего подобного не спрашивал. Прийти в кабинет? Она знала, где находится кабинет, но ни разу там не была: не хотела вторгаться без приглашения в его царство.

Стоя перед зеркалом, она застегнула короткий жакет, взбила кружевное жабо и подняла глаза к небу:

— Благодарю тебя, Боже!

Нет ничего хуже, чем любить кого-то и не иметь ни малейшего понятия, позволит ли себе предмет любви ответить на твои чувства.

Стуча каблуками, она быстро сбежала по ступенькам и направилась в его кабинет — в одной руке перчатки, в другой стек, изумрудное перо задорно приплясывает над ухом. Лакей поспешил открыть ей дверь. Франческа лучезарно улыбнулась и переступила порог.

Джайлз сидел за столом. Галлахер устроился перед ним на стуле. При виде хозяйки он поднялся и поклонился.

Джайлз весело усмехнулся:

— Мы почти закончили. Почему бы тебе не присесть на минуту? Я скоро буду готов.

Он взмахом показал на уютное кресло в углу. Она уселась и неожиданно для себя увлеклась разговором. Речь шла о коттеджах арендаторов. Она мысленно отмечала, о чем следует спросить позже: не стоит вмешиваться в их беседу. Еще будет время высказать свое мнение, когда он его спросит. Если он и пригласил ее покататься, это еще не значит, что он готов впустить ее дальше, в эту область своей жизни.

Ибо поместье было той областью, куда он имел полное право не пускать никого вообще. Так поступали многие люди его положения, но Франческа надеялась, что у них все будет по-другому. Управлять большими поместьями было сложно, и ей очень хотелось помочь Джайлзу. Ее интересовал вовсе не вопрос дохода, прибыли и количество мешков зерна с каждого поля. Люди — вот что было для нее главным. Дух общности. Совместная энергия, служившая залогом успеха. В таком имении, как Ламборн, обитатели напоминали большую разветвленную семью, процветание которой зависело от того, как каждый выполняет порученное ему дело.

Может, ее взгляды и наивны, но, судя по его идеям реформы избирательного права, похоже, что их мнения во многом совпадают. Ну а пока только и оставалось, что выжидать. И лениво разглядывать комнату.

Стены кабинета, как и в библиотеке, тоже были уставлены книгами, в большинстве своем счетными. Обозревая стройные ряды, она могла бы поклясться, что некоторые тома относятся к тому времени, когда Роулингсам еще не было пожаловано графство. Только на одной полке теснились тома, не имевшие отношения к бухгалтерии.

Франческа вдруг застыла. Один фолиант в красном сафьяновом переплете отличался корешком шириной не менее шести дюймов…

Она поднялась и подошла к полке. Книга действительно оказалась Библией, которую она искала.

Позади скрипнул стул. Франческа обернулась. Это Галлахер, поднявшись, поклонился сначала Джайлзу, потом ей.

— Миледи, надеюсь, вы хорошо проведете время.

— Спасибо, — улыбнулась Франческа. — Думаю, так и будет.

Муж тоже встал из-за стола и направился к ней.

— Ну что, едем?

Франческа снова повернулась к полке.

— Эта Библия… можно мне ее взять? Твоя матушка упомянула, что там скопировано фамильное древо.

— Совершенно верно.

Он вытащил книгу и с сомнением оглядел тоненькую фигурку жены.

— Пожалуй, я отдам ее Ирвину. Пусть отнесет в твою гостиную.

Франческа обрадованно взяла его под руку, торопясь поскорее сесть в седло.

— Прекрасная мысль.

Уже через несколько минут они выехали со двора. Джайлз повел коней к откосу. Оттуда они полетели, как две стрелы.

Франческа на миг оглянулась. Глаза ее сверкнули вызовом. Пригнувшись к гриве Реджины, она послала лошадь вперед. Кобыла ускорила бег. Но и серый не отставал ни на шаг. Ветер превратил волосы Франчески в черный шелковистый стяг. Свежий, бодрящий воздух наполнил легкие. Сжимая бока кобылы коленями, Франческа все подгоняла ее вперед.

Бок о бок они мчались по холмам. Утренний холодок окутал их. Как передать владевшее ими возбуждение гонки, скорости, скачки?

Лошади и всадники слились в единое целое; топот копыт вторил стуку сердец.

— Постой!

Франческа немедленно повиновалась. Лошади пошли шагом. Здесь отрог был менее крут. Джайлз остановил коня. Франческа последовала его примеру.

Ее грудь бурно вздымалась. Он тяжело дышал. Их глаза встретились, и оба засмеялись, по-дурацки счастливые. Франческа откинула назад непокорные локоны, сознавая, что Джайлз с хозяйским видом оглядывает ее.

Она оглянулась на него, широко раскрыв вопрошающие глаза.

Его губы дернулись. Протянув руку, он шутливо дернул за перо на ее шляпке:

— Пойдем. Иначе мы так тут и останемся.

Он тронул серого. Франческа поехала за ним.

Они медленно ехали вдоль невысоких холмов. Внизу лежали сжатые поля, на которых были сложены вязанки сена и золотистые снопы.

— Это все твоя земля?

— Вниз по реке и дальше.

Он провел дугу от востока к югу и обратно к замку.

— Границы владений образуют нечто вроде овала.

— А Гаттинг?

— На другом берегу реки. Вперед!

Они последовали по дорожке между зеленых лугов, проскакали по каменному мосту. Джайлз пустил серого в галоп. Франческа последовала его примеру. Дорожка делала крутой поворот. Впереди показался старый дом, высившийся среди полей. К нему вела узкая аллея.

У самого начала аллеи Джайлз остановил серого и кивнул на дом:

— Гаттинг. Сначала здесь был небольшой замок, но с годами его перестроили так, что от первоначального здания мало что осталось.

— В нем жили арендаторы?

— И живут. Они в родстве с моими арендаторами, и я знаю им цену. Хорошие, трудолюбивые люди. Нет смысла просить их освободить дом. Лучше поедем наверх. Оттуда ты увидишь всю землю Гаттинга.

Франческа подстегнула кобылу. Они остановились на взгорке.

— Чарлз рассказал мне, как Гаттинг перешел Роулингсам и почему я его унаследовала. Покажи мне границы.

Джайлз с охотой повиновался. По сравнению с остальным поместьем Гаттинг казался совсем небольшим. Франческа так и сказала. Но муж принялся объяснять, в чем заключается значение Гаттинга.

— Без него управление землями по эту сторону превращалось в настоящую головную боль.

— Которую исцелил наш брак? — засмеялась она.

— Которую исцелил наш брак, — серьезно повторил он.

Они ехали в полном мире и согласии, направляясь через поля на запад, и наконец добрались до еще одной тропинки.

Джайлз повернул к реке.

— Она приведет нас к деревне.

Еще один узкий мостик помог им перебраться на другую сторону Ламборна. Они скакали мимо садов, окруженных каменными оградами. Впереди виднелась квадратная церковь, словно нависшая над деревней. Тут же располагалось кладбище. Они наткнулись на аккуратный коттедж за белым забором. Дорожка кончалась у ворот церкви.

Джайлз остановился на повороте и подождал Франческу.

— Вот она, деревня Ламборн.

Улица круто шла вниз, потом постепенно поднималась наверх. Там, где домов уже не было, улица плавно вливалась в большую дорогу, по которой в канун свадьбы катился ее экипаж.

По обе стороны удочки теснились здания всех видов, от сельских домиков, тесно примыкавших один к другому, до более зажиточных коттеджей, окруженных палисадниками. Деревня могла похвастаться также разнообразными лавками, объявлявшими о своем существования ярко раскрашенными вывесками, нависавшими над узкими тротуарами. Самыми большими были вывески двух гостиниц.

— Я не думала, что деревня так велика.

— В поместье живет достаточно много людей, не говоря уже о деревне и соседних имениях. Достаточно, чтобы базарные дни проходили оживленно.

— И две гостиницы, — заметила Франческа, показывая на первую, с гордым названием «Черный бык».

— Время почти обеденное, — отозвался Джайлз. — Мы можем оставить лошадей в «Красном голубе» и прогуляться по деревне, а потом пообедаем в гостинице.

Франческа едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть от радости.

— Я бы с удовольствием.

«Красный голубь» оказался большим постоялым двором. Вручив поводья веснушчатому пареньку, Джайлз проводил Франческу в большой зал.

— Харрис!

Из двери высунулась круглая лысая голова. За ней показалось дородное тело в черном одеянии с белым передником, завязанным на бедрах. Хозяин поспешил к знатным посетителям.

— Милорд! Вот так радость!

Взгляд его остановился на Франческе.

— Дорогая, позволь тебе представить Харриса. Его семья владела «Красным голубем» столько же лет, сколько Лам-борн находится в собственности Роулингсов. Говорят, что первый Харрис служил под знаменами одного из наших предков, а выйдя в отставку, стал содержать гостиницу. Харрис, это леди Франческа, моя графиня.

Харрис просиял и низко поклонился.

— Какое редкое счастье, миледи, приветствовать вас в этом доме!

Франческа улыбнулась.

— Мы оставили лошадей с твоим Томми, — объявил Джайлз, заметив заинтересованные взгляды посетителей. — Я собираюсь показать леди Франческе деревню, а потом мы хотели пообедать. В отдельной комнате.

— Разумеется, милорд. В той гостиной, что выходит в сад? Оттуда открывается прекрасный вид на розы и реку.

Джайлз вопросительно посмотрел на Франческу.

— Звучит заманчиво, — согласилась она.

Джайлз снова взял ее под руку.

— Мы вернемся через час.

— Я все приготовлю, милорд.

Выйдя на улицу, Джайлз повел Франческу к лавкам. Первая оказалась пекарней.

— Что за соблазнительный запах! — вздохнула Франческа, пытаясь заглянуть внутрь сквозь запотевшие стекла. На пороге появилась пухленькая краснолицая женщина, вытиравшая запачканные мукой руки о просторный фартук.

— Миссис Дакетт! — кивнул Джайлз.

Женщина почтительно присела, не сводя глаз с Франчески. Джайлз едва скрыл улыбку.

— Позвольте представить вас леди Франческе, моей супруге.

Миссис Дакетт изобразила почти придворный реверанс.

— Миледи! Добро пожаловать в деревню Ламборн!

Франческа улыбнулась владелице и справилась о заведении миссис Дакетт. Та была счастлива показать графине все. Так они добрались до конца улицы, а потом перешли на другую сторону Джайлз обнаружил, что успел за это время многое узнать.

Он ожидал, что владельцы давок будут рады приветствовать графиню, но не предполагал, что она так искренне заинтересуется и деревней, и их делами. Но она так и сыпала вопросами, а глаза блестели неподдельным любопытством.

Постепенно он осознал, что на многое смотрит сквозь призму ее мнения. И был поражен тем, что видит. Но это было еще не все. Он знал здесь всех, и его знали все. Обычно он становился центром внимания. Но не сегодня. Сего-днл он был кем-то вроде постороннего наблюдателя, в то время как Франческа оказалась на знакомой почве и оживленно переговаривалась с обитателями деревушки. Она притягивала их, как пламя свечи мотыльков. И он никак не мог понять, в чем кроется ее секрет. В уверенности? Чистосердечии? Прямоте?

Он наблюдал, как она прощается со шляпницей, увидел, как они обменялись веселыми улыбками.

И тут он понял. Причина всему — непоколебимая вера Франчески в счастье, твердая убежденность в том, что счастье существует, что стоит только протянуть руку — и оно рядом, близко, независимо от богатств, титула или положения. Счастье для каждого!

И эта убежденность окутывала ее словно плащом, затрагивая всех, кто приближался к ней.

Она повернулась к нему с ослепительной улыбкой, зажегшей ее глаза. Он взял ее руку, поколебался… поднес к губам. Ее рот изумленно приоткрылся.

— Пойдем. Пора обедать.

И, кивнув польщенной шляпнице, вывел Франческу из лавки.

— У нее прекрасный товар, — заметила та, оглядываясь на тонкое кружево.

Но Джайлз решительно тащил ее вперед.

— Мама и Хенни иногда пользуются ее услугами.

— Хм… может быть…

— Чиллингуорт!

Они остановились и обернулись. Франческа увидела немолодую пару, переходившую улицу.

— Сэр Генри и леди Мидлшем, — пробормотал Джайлз и наспех добавил: — От Гилмартинов отличаются как небо от земли.

Он представил жену соседям. Леди Мидлшем, симпатичная женщина с искрящимися глазами, весело кивнула. Сэр Генри, типичный сельский сквайр, склонился над ее рукой, назвал «милой маленькой штучкой» и немедля стал допрашивать Джайлза насчет реки.

— Уж извините их, — шепнула леди Мидлшем. — Наши земли лежат к северу и западу от замка, на другом берегу реки. Вот они и договариваются насчет рыбалки.

— Как? Джайлз любит рыбалку?

— И очень. Попросите его взять вас с собой. Поверьте, это прекрасный отдых. Ничего не делаешь, только смотришь, как они играют со своими удочками.

— Нужно попробовать, — рассмеялась Франческа.

— Да, и мы будем рады, если вы нас навестите. — Леди Мидлшем сделала гримаску. — Собственно говоря, мы должны бы нанести визит первыми, но я всегда путаюсь в формальностях. — Она сжала руку Франчески. — Теперь, когда мы познакомились, давайте без церемоний. Если у вас есть время, приезжайте. Когда мы будем проходить мимо замка, обязательно заглянем. Насколько я поняла, Элизабет и Хен-ни сейчас во вдовьем доме?

Они продолжали дружелюбно болтать, и Франческа заметила, что Джайлз и сэр Генри прекрасно ладят. Что же, вот ее первый шанс войти в общество!

— Графиня!

Все поспешно обернулись и узрели всадника в черном, гарцующего на вороном жеребце. Ланселот Гилмартин картинно поклонился; его лошадь нервно заплясала, едва не сбив леди Мидлшем.

— Эй, вы! — завопил сэр Генри, поспешно оттаскивая жену. — Смотрите, куда едете!

Ланселот смерил надменным взглядом сэра Генри и снова устремил взор темных очей на Франческу.

— Я хотел поблагодарить вас за гостеприимство. И спросить: может быть, вы согласитесь прогуляться со мной по холмам? Я мог бы показать вам Сэвн-Бэрроуз. В этих семи холмах царит поистине жуткая атмосфера. Весьма романтично.

Франческа отчетливо ощущала едва сдерживаемый гнев Джайлза. Сейчас последует взрыв…

— Благодарю вас, нет, — с холодной улыбкой бросила она, обводя рукой присутствующих. — Мы все утро объезжали холмы, так что днем мне предстоит переделать немало дел. Прошу вас: передать привет и выражение моего искреннего почтения своим родителям вместе с благодарностью за визит.

Мрачная гримаса исказила чересчур красивые черты Ланселота. Очевидно, осознав, что ведет себя по меньшей мере невежливо, он отступил и был вынужден смириться с отказом. Правда, у него все же не хватило ума повести себя, как подобает джентльмену.

— Может, в другой раз, — пробормотал он и, коротко кивнув, пришпорил лошадь. Несчастное животное встала на дыбы и рванулось вперед.

— Наглый щенок! — прошипел сэр Генри, глядя вслед удалявшемуся всаднику.

Франческа взяла Джайлза за руку.

— Надеюсь, он скоро повзрослеет и научится хорошим манерам.

Этим замечанием она разом ответила на все вопросы, которые, должно быть, вертелись на языке леди Мидлшем. Отнесшись к нему как к глупому мальчишке, Франческа безмолвно предложила присутствующим следовать ее примеру, в чем и преуспела.

Леди Мидлшем на прощание пожала ей руку. Сэр Генри улыбнулся и выразил надежду на скорую встречу.

Они расстались, и графская чета направилась в «Красный голубь».

Франческа вновь сжала руку Джайлза:

— Ланселот — просто испорченный юнец, не представляющий ни малейшего интереса для меня и, следовательно, не имеющий никакого значения для тебя.

Джайлз бросил на нее косой взгляд, но ничего не ответил.

Харрис выбежал навстречу, чтобы проводить их в гостиную. Франческа с удовольствием отметила, что в комнате уютно и от блюд исходят аппетитные ароматы.

Хозяин и его пышногрудая дочь накрыли на стол и почтительно удалились.

Еда оказалась такой же восхитительной на вкус, как и на вид. Франческа не стеснялась в похвалах.

Случайно подняв глаза, она заметила веселый блеск в глазах мужа.

— В чем дело? — удивилась она. Тот, помявшись, ответил:

— Я представил тебя на званом обеде в Лондоне. Ты вызовешь настоящую панику.

— Почему?

— Дамы из общества не выказывают так явственно свой аппетит.

Франческа удивленно похлопала ресницами.

— Если уж приходится есть, неплохо бы заодно и насладиться едой!

— Ты права, — рассмеялся он.

За столом могли усесться четверо. Они сидели лицом к лицу, так что можно было свободно разговаривать и не опасаться чужих ушей. За обедом Франческа расспрашивала Джайлза о поместье, обрадованная тем, что муж отвечает охотно и без колебаний. Они обсудили события прошлого года, успехи и неудачи и виды на урожай: сейчас как раз шла уборка.

Вернулся Харрис, чтобы убрать посуду, поставил на стол блюдо с фруктами и снова вышел.

Выбрав кисточку винограда, Франческа спросила:

— Семьи арендаторов… они давно здесь живут?

— В основном да.

Наблюдая, как виноградина исчезает у нее во рту, Джайлз увлажнял языком внезапно пересохшие губы.

— Честно говоря, я не знаю ни одной новой семьи, которая бы поселилась здесь за последние несколько лет.

— Значит, они привыкли ко всем…

За первой виноградиной последовала вторая.

— …местным традициям.

— Думаю, да.

Она повертела в пальцах третью виноградину.

— А каковы они, эти традиции? Ты упоминал о базарном дне.

— Да, ярмарка бывает здесь каждый месяц. Вероятно это и есть традиция. И если бы она прервалась, все наверняка очень расстроились бы.

— А что еще? Возможно, какие-то благотворительные собрания, которые устраивает церковь? — продолжала допрашивать Франческа.

Джайлз лукаво усмехнулся:

— Было бы легче, объясни ты с самого начала, что именно хочешь знать.

Вместо ответа она сунула в рот виноградину и капризно наморщила носик.

— И что? Неужели меня так и видно насквозь?

Джайлз молча наблюдал, как она давит ягоду зубами, как глотает сладкий сок.

Сложив руки на столе, она умоляюще взглянула на мужа.

— Твоя матушка упоминала, что когда-то здесь справляли праздник урожая, и не в деревне, а в замке. Церковь не имела к нему никакого отношения.

Хотя по его лицу ничего нельзя было прочесть, в глазах, должно быть, что-то мелькнуло, потому что Франческа быстро добавила:

— Конечно, о нем много лет как забыли…

— С самой смерти отца.

— Верно, но твой отец погиб более двадцати лет назад.

Он не возразил. Не объяснил, что большинство арендаторов просто не помнят такого праздника.

— Ты стал графом, я — твоей женой. Новое поколение, новая эра. Основной целью праздника было поблагодарить работников поместья за их труды по обработке земли, севу и сбору урожая. Тебе небезразличны твои люди, ты заботишься о своих арендаторах. Теперь, когда я здесь, только справедливо, что мы снова возобновим эту традицию.

Она была права, и все же потребовалось некоторое время, чтобы он привык к мысли о возобновлении праздника, хозяином которого ему предстоит стать. В воспоминаниях Джайлза эта роль неизменно принадлежала его отцу. После его гибели не было и речи о том, что это ежегодное событие будет продолжаться, несмотря на то что традиция на самом деле была очень старой.

Времена переменились. И приспособиться к ним иногда означало возродить старые обычаи.

У нее достало ума не настаивать на своем. Оставить эту тему. Вместо этого она терпеливо выжидала его решения. Он прекрасно понимал, что, если откажет, она обязательно приведет новые доводы, пусть и не сейчас.

Он слегка улыбнулся, вспоминая ее предыдущий вопрос. Ее видно насквозь? Да легче пройти по канату с закрытыми глазами!

При виде его полуулыбки в ней загорелась надежда. Он позволил себе раздвинуть губы чуть шире.

— Хорошо. Если ты и дальше желаешь играть роль моей графини…

Он осекся. Их глаза встретились. Все напускное спокойствие Франчески мигом испарилось.

Наклонив голову, он намеренно бесстрастно продолжал:

— Не вижу причин отказывать тебе. — И после небольшой паузы добавил: — Я не встану на твоем пути.

Она поняла, что он имеет в виду. Все, что он имел в виду. И поэтому порывисто встала, обошла вокруг стола, повернулась и грациозно опустилась ему на колени.

— А ты тоже сыграешь свою роль?

— На празднике? — спокойно осведомился он. — Да.

Других обещаний он ей не дал.

Она всмотрелась в него и улыбнулась своей обычной теплой, неотразимо сияющей улыбкой:

— Спасибо.

С этим единственным словом она обняла его и поцеловала, нежно, но без привычного пыла.

Наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц, он ощутил, как в душе шевельнулся голод. Почувствовал, как вновь восстает варвар. Но сейчас его аппетиты не имели ничего общего с похотью или даже с желанием. Нечто другое. Нечто большее.

Он поцеловал ее в ответ, и она вернула поцелуй. И это было все. Просто минута духовной близости. Супружеская ласка. Ничего больше. Всего лишь единение сердец.

Чуть позже она отстранилась, и он отпустил ее. Франческа выглядела счастливой и довольной.

— Итак, как мы разгласим новость? Осталось всего несколько недель. Кому первому нужно сообщить?

— Харрису. — Джайлз поставил жену на ноги, поднялся сам и повел ее к двери. — Мы пригласим всю деревню и арендаторов, а Харрис разнесет об этом весть не хуже любого глашатая.

Итак, они все сказали Харрису, и началась подготовка к празднику урожая. На следующий день Франческа получила письмо от Чарлза, в котором тот принимал приглашение в гости и писал, что Френни вне себя от восторга по поводу будущего визита.

Франческа не знала, что и думать. Возможно, Джайлз был прав, и Френни тогда просто переутомилась от предсвадебной суматохи. Это означало, что джентльмен Френни был либо кем-то другим, либо плодом ее воображения. Трудно сказать, разумеется, пока не приедут родственники. Ничего, это подождет.

А пока она с головой погрузилась в приготовления и к празднику, и к приезду дяди. Составляла списки и списки списков. Одним из пунктов списка назначенных на сегодня дел было обновление цветочных клумб перед домом.

— Это настоящий кошмар, — объявила она Эдвардсу, стоя на подъездной аллее и обозревая пустые, засыпанные листьями клумбы. — Совершенно позорный вид, не подобающий такому дому, как наш.

— M-м… — мрачно пробормотал Эдвардс, возвышавшийся над хозяйкой на целую голову. Вид и в самом деле был печальным, поэтому садовник так угрюмо взирал на оскорблявшие взгляд холмики.

— Вы главный садовник, — объявила Франческа, оборачиваясь к нему. — Ваши предложения?

Он искоса посмотрел на нее и откашлялся.

— Цветы здесь ни к чему. Нужны деревья.

— Деревья?

Франческа оглядела окружавшие их гигантские старые дубы.

— Да. Я подумывал о туях.

— О туях?

— Да. Видите ли… — Эдвардс порылся в опавших листьях, выудил палку и ногой расчистил место на земле. — Вот это дом, — объяснял он, чертя прямоугольник. — Если мы посадим по три туи на каждой стороне, вот тах… — он нарисовал по три деревца с каждой стороны аллеи, в том месте, где она вливалась во внешний двор, — и выстроим их по размеру, так что с краю будут самые высокие, а те, что поближе к аллее — покороче, тогда… Вот, сами видите. — Он отступил, показывая на эскиз.

Франческа наклонилась, внимательно изучила его, выпрямилась, взглянула на дом, а потом снова на набросок.

— Что же, совсем неплохо, Эдвардс, — кивнула она и отступила, пытаясь представить, как это будет. — Но не хватает одного.

— Э?!

— Пойдемте со мной.

Она пошла по аллее, почти до бывших клумб, остановилась и соскребла листья с обочины аллеи. Под листьями обнаружилась плоская плита.

— Это основание для вазы из резного камня. По другую сторону аллеи есть такой же. Леди Элизабет помнит, как в день ее свадьбы обе вазы были полны цветов. Но потом их убрали.

— Да, но сомневаюсь, что мы можем сделать нечто подобное сейчас. Подумать только, сколько на это потребуется сил!

— О, новые нам ни к чему. Можно восстановить старые. Они лежат в конце фруктового сада, только, разумеется, заросли травой. Но, думаю, их можно снова выкопать.

— M-м… — Эдвардс снова насупился.

— Такие же, только поменьше, должны были стоять на верхних ступеньках крыльца. Сейчас они валяются в поле за конюшней.

— Да. Из них лошадей поят.

— Верно, но Джейкобс считает, что его подопечные могут обойтись чем-то попроще. — Франческа взглянула в глаза Эдвардса, почти скрытые нависшими бровями. — Давайте уговоримся: я позволю вам посадить шесть деревьев, вместо того чтобы засаживать цветами целых две клумбы, при условии, что вы возьметесь за восстановление этих ваз. Всех четырех. Присмотрите за тем, чтобы их вырыли, отчистили и водрузили на прежнее место. Я слышала, что молодой Джонни любит ухаживать за цветами, так что под вашим руководством он может наполнить вазы землей и посадить луковицы тюльпанов и нарциссов, а потом и другие цветы по сезону. Не знаю, какие именно растут в это время года, но уверена, что вам и Джонни все известно. — Повернувшись, она стала рассматривать голые клумбы. — Как скоро это можно сделать?

— Э-э… я знаю, где достать сосны. Думаю, что через неделю все будет в порядке. Было бы быстрее, если бы не пришлось возиться с вазами…

— Вазы и деревья одновременно, пожалуйста.

— Что ж, тогда неделя.

— Превосходно, — кивнула Франческа и доверительно призналась: — Мой дядя с семьей приезжает через неделю, и я хотела бы, чтобы дом выглядел как нельзя лучше.

Легкий румянец пробился сквозь обветренную кожу Эдвардса.

— Что же, — проворчал он, — все будет как нужно… через неделю, а может, и раньше. А теперь… — Он отступил и осмотрелся.

— Теперь можете возвращаться к своим деревьям, — разрешила Франческа.

Джайлз, стоя на крыльце, слушал их беседу, и не успел Эдвардс скрыться, как он сбежал по ступенькам. Франческа немедленно направилась навстречу мужу.

— Убедила? — засмеялся он, беря ее под руку.

— Мы с Эдвардсом пришли к взаимопониманию.

— Никогда в этом не сомневался.

Они обошли замок и оказались в том месте, где возлюбленные деревья Эдвардса уступали место живой изгороди и случайному кустику роз.

— Утром я получил от Девила пакет, — начал Джайлз, прерывая дружелюбное молчание, когда они добрались до старых укреплений и перед ними раскинулась широкая панорама земель. — Он и Онория вернулись в Лондон. Он прислал последние парламентские отчеты.

— А парламент уже заседает?

— Да. Осенняя сессия в самом разгаре.

Джайлз на секунду задумался об этом… о своей обычной жизни до женитьбы: члены общества съезжаются в столицу, каждодневные балы, рауты, приемы и званые ужины. Постоянная, прикрытая вежливыми улыбками и сладкими словами борьба светских дам за первенство, романы, тайные связи… Много лет это было и его существованием.

Они помолчали, глядя на землю в расцвете осеннего великолепия.

— Нам тоже нужно ехать в Лондон… на сессию?

— Нет.

Он подумывал об этом, но «нам» в его мыслях не участвовало.

Джайлз посмотрел на жену, заправил выбившийся локон за ее ухо и снова устремил взгляд вперед.

Его нежелание вернуться в Лондон само по себе было удивительным. Но Джайлз воспринимал его спокойно. И не стремился в столицу. Похоже, он постепенно привыкал к тому факту, что во всем, касавшемся жены, верх брало его варварское «я». Это истинное «я» не собиралось расставаться с ней. Ни под каким видом.

Они стояли бок о бок, обозревая свои владения. Наконец он взял ее за руку:

— Пойдем. Давай спустимся к беседке.

Ночью Джайлз лежал на спине в теплой тьме, прислушиваясь х тихому дыханию жены.

Подложив руки под голову, он смотрел в потолок и задавался вопросом: какого черта творит? И куда, спрашивается, идет и чем это кончится? Точнее, куда они идут.

В этой поправке и крылась суть проблемы. Он больше не мог думать о будущем только со своей точки зрения. Не важно, какой курс он возьмет, какую дорогу выберет, она всегда будет рядом.

По правде говоря, ее счастье теперь важнее, чем его собственное, потому что его собственное зависит от нее. Так стоит ли поражаться тому, что он сопротивляется?

Было бы куда легче, окажись она требовательной и капризной. Но вместо этого она оставляла выбор за ним, избегая ссор и прямых столкновений. К таким битвам он был готов: исход оказался бы скорым и беспощадным. И он бы не лежал сейчас, изнемогая от неуверенности в своих силах.

Она с самого начала расставила все точки над i. Он правит, он принимает решения, и, если они ей не понравятся, она поступит по-своему.

Он ничуть в этом не сомневался. Есть в ней какой-то жесткий стержень, непоколебимая преданность своему делу. Преданность, которой он мечтал добиться для себя. Не только ради своих политических амбиций, не только ради семейной жизни, даже не ради воздействия, которая возымеет столь пылкая преданность на его жизнь.

Он хотел, чтобы она была верна только ему. Хотел видеть это в ее глазах, когда она принимала его, чувствовать на ее губах, когда она целовала его, в ее прикосновении, когда она ласкала его. Все, что она давала ему, он желал для себя навсегда.

Джайлз посмотрел на темную головку Франчески, ощутил тепло ее тела, расслабленного и обмякшего. Ощутил непреодолимый порыв схватить ее в объятия.

Но вместо этого снова поднял глаза к потолку и вернулся мыслями к насущной проблеме.

Он хотел ее любви, преданности, хотел, чтобы она жила для него.

И она жаждет предложить ему все это. Но взамен требовала одного.

Он желал дать ей это. Желал любить ее… Но больше всего на свете не желал этого.

Парадокс?! Неразрешимое противоречие?

Но должен же быть выход? Ради сохранения собственного рассудка он должен найти этот выход. Тот, который удовлетворил бы Франческу и оставил его эмоционально защищенным.

Другого просто не дано.