"Серый прилив" - читать интересную книгу автора (Градинар Дмитрий)

ПРОЛОГ ВТОРОЙ. СНОВА НЕ ЭПИЛОГ

— ...Безнадежен... — Кардиохирург наконец-то выговорил единственное слово за полтора часа, в течение которых шла борьба за жизнь Джокта.

На плазменном мониторе едва пульсировала тонкая угасающая полоска, постепенно превращаясь в Бесконечную Прямую.

— Док! Уверен, вам довелось вытащить с того света уйму пилотов. Но ни один из них в подметки не годился нашему Джокту!

— Все так говорят, командор, — ответил медик, — однако этому парню уже ничего не поможет. И кто знает, может быть, именно на том свете ему будет легче. Потому что единственное, что еще можно попробовать...

— Пантеон?.. — с ужасом прошептал командор.

— Пожалуй, это все, что для него осталось у земной медицины. Но решать не мне. Вам, несомненно, известно, какие формальности необходимо соблюсти...

— Согласие родных? У него их нет. Грузовой транспорт «Хванг» был уничтожен шесть лет назад, во время нападения Бессмертных на Плутон. Среди тысяч других невольных пассажиров на транспорте находилась вся семья Джокта...

— Значит, согласно Правилам Определения, его судьбу должны будете решать вы как непосредственный командир. Времени для раздумья — не более получаса... Тем более, — с затаенной скорбью добавил медик, — вы же сами знаете, что даже это не всегда является выходом.

Знал ли об этом командор? Еще бы!

Полтора года назад ему самому пришлось пройти через Пантеон. Но все, что он пережил тогда, до сих пор преследовало его в ночных кошмарах. Правда, командору удалось позабыть своего Двойника. И не доставлять ему хлопот в жизни.

На протяжении долгой, слишком долгой войны с Бессмертными, где вопрос стоял «или-или», Солнечная потеряла более четверти своего населения. Экономика всей цивилизации практически схлопнулась до одной-единственной отрасли — оборонной. Ученные не успели довести до конца всю работу по созданию клонов, и. теперь потери росли... К счастью, изначально вместе с горечью потерь земляне узнали и радость побед. Трофейные технологии в области биоэнергетики и биоинженерии как нельзя кстати пришли на помощь военной медицине.

Конечно же, людям было еще далеко до всех достижений Бессмертных, которые умели восстанавливать уничтоженную особь даже из одной-единственной уцелевшей клетки, несущей в себе генный код. До этого пока не дошло, однако существовали. Пантеоны Гражданского Сочувствия, где происходило нечто, о чем только предстояло узнать Джокту.

Поскольку корабельные верфи не могли обеспечить каждого из подлежащих призыву землян звездолетом, а тактика войны с использованием гигантских искусственных планет не оправдала себя, и после гибели сразу двух таких монстров, с полумиллионным экипажем на каждой, их производство было прервано. Подавляющее большинство землян вынуждены были оставаться на Земле-матери и ждать... Призыва по мобилизации в обучающие центры либо чего-то еще...

Вместе с возникновением Пантеонов появился и новый закон, ставший «Военной конституцией» Земли: Правила Определения, обязывающие гражданское население посещать Пантеоны и по возможности оказывать помощь потрепанным в лохмотья, обгоревшим в головешки, погибшим и вновь реанимированным воинам. «По возможности» — означало, что этот закон устанавливает обязанность как право, и ситуация здесь пока сохранялась неважной. Толпы профессиональных политиков и законодателей ломали голову сразу над двумя крайностями — перерастание права в обязанность привело бы, на фоне обнищавшей экономики, к повсеместным гражданским неповиновениям. Но дальнейший либерализм мог иметь еще более тяжкие последствия — захват Земли Бессмертными и, как следствие, уничтожение расы землян. Чаша весов клонилась к очевидному краю, но пока все оставалось неизменным, как и. два года назад — в день открытия Пантеонов.

Множество тайн и трагедий скрывали за своими черными высокими стенами Пантеоны, более всего напоминавшие древние монастыри.

Позади каждого из них имелись кладбища, и если площадь Пантеонов оставалась неизменной со дня их постройки, то эти кладбища росли: каменные пирамиды над небольшими тумбами с пеплом, оставшимся после кремации... Словно взгляды в зенит ранее живых, и молчаливый укор еще не переступившим порог смерти.

...Джокт был воскрешен. Он жил...

С обожженным лицом, напоминающим теперь языческое божество, вырубленное в темной каменной глыбе, с розовой искусственной кожицей на пальцах. С язвами по телу — после полученного облучения и... пробитым сердцем.

Пусть чудо и существовало здесь, чудо возвращения к жизни, но этот возврат происходил только временно. На какой-то срок.

Если за время, определенное компьютером жизнеобеспечения, находился человек, готовый поделиться своей сущностью ( иначе это не назовешь) с воскрешенным, то чудо становилось вечным. На тот век, что отпущен человеку.

Реципиент не имел ничего общего с понятием «донор». Нет. Тут все обстояло намного сложнее и. проще одновременно.

Проще — оттого что имела место обычная пересадка человеческих органов. Сложнее из-за того, что... ох, и нелегко же объяснить то, что до конца не дается пониманию даже ученых.

Заменить безвозвратно потерянный орган на донорский не являлось проблемой. Проблема состояла в другом.

Луч смерти, однажды коснувшийся абсолютно неважно какой части тела человека, не обязательно убивал сразу. И это был не просто поток разрушающих частиц, нет. Частицы, заключенные в луче, несли в себе какой-то дьявольский код, информацию, программу действия. Отныне каждая клетка человека начинала «мечтать» о смерти, будто запускался скрытый механизм саморазрушения. Иногда, при периферийном поражении, например нижних конечностей, таких последствий удавалось избежать. Скафандры, подчиненные индапам, сразу же изолировали пораженный участок, перекрывая кровообращение. Пока медицинскому управлению удалось установить лишь то, что действие Лучей смерти напрямую связано с наличием железа в крови. В индустрии используется явление «памяти металлов». Здесь же металлическая составляющая получала новую память-программу, за несколько быстрых циклов приводившую носителя к смерти. Очень далекой аналогией могли бы стать отравленные стрелы древних дикарей. Вот только речь шла не о дикарях, и отрава была совсем другого свойства.

Пока действие Лучей смерти и код, содержащийся в них, оставались необъяснимыми. Но последствия могли быть нейтрализованы. А для этого нужно всего два условия: энергоприемник, что вживлялся в замененный орган и что-то вроде гомеопатии, — другая программа-созидатель, исходящая от живого донора, которому вживляли крохотный энергопередатчик. Два биомеханических прибора настраивались на одну частоту резонанса. По этому туннелю жизни к воскресшим астронавтам шла информация и. энергетика действующего органа двойника. А вместе с ними — сама жизнь. И с этого момента два человека оказывались связаны между собой братством сильнее кровного. Вот только...

Не каждый горел желанием сыграть в рулетку. К тому же человеку-донору навсегда закрывалась дорога сквозь Прилив. Почему-то реципиенту это позволялось загадочными законами Прилива, а донору — нет.

В распоряжении Джокта имелось две недели... Большего требовать от системы жизнеобеспечения он не мог.

Едва взглянув в зеркало после возвращения к жизни, он понял, что все оставшееся время, все четырнадцать дней, будет проклинать командора, давшего согласие на помещение пилота в Пантеон «Монблан», расположенный где-то в северной провинции Евразии.

Джокт был опытным пилотом. Он умел мгновенно оценивать ситуацию и. всегда принимать верные решения. Ведь для того, чтоб уцелеть более чем в двадцати крупных сражениях, необходимо быть почти провидцем. А его последнее сражение... Оно просто не имело верных решений.

Но сейчас не было необходимости использовать расчет и интуицию, хватало простого понимания человеческой психологии. Джокт сразу определился, что это за место, в которое он попал, и. как здесь будет приниматься последнее в его жизни решение... Кем-то — за него. За или против...

На свой же случай он уже придумал некую модель. Кормление зверей в зоопарке! Вот что напоминало ему пребывание в Пантеоне.

«Ты хороший лев — на тебе хлеба! Ты — красивая лиса — возьми конфетку. А ты — уродливая гиена, и поэтому ничего не получишь!»

Джокт, с маской страдания вместо живого человеческого лица, казался себе хуже гиены. Ну, верно, обычная армейская рациональность и ничего больше — если нет гарантии, что подвергшийся воздействию Лучей смерти найдет двойника-донора, зачем же тратить время и силы, чтобы «заштопать» его. Военный маркетинг — штука из разряда тупого юмора. Какой-то умник доказал, будто люди охотнее проявляют сострадание, если видят перед собой как можно больше ран пациента в Пантеоне.

Среди сплошного месива обнаженных лицевых мышц и синего носового хряща, под которым уродливо выступали оплавленные зубы, едва прикрытые сожженными лохмотьями губ, словно карие самоцветы беспрестанно светились лишь его большие глаза. Без век и ресниц.

Он стал уродом, монстром. И люди, пришедшие в Пантеон, едва завидев такого «нуждающегося» еще издалека, спешили свернуть в другой коридор, наполненный другими страданиями и иной болью. Кому какое дело могло быть до того, что именно Джокт был единственным пилотом, сумевшим защитить и провести сквозь звездные посты Бессмертных пассажирский транспорт «Элма», на борту которого, возможно, находились те самые люди, которые отворачивались от него сейчас?

Еще сохранился у Джокта его глубокий грудной голос, которым он успокаивал когда-то персонал искореженной артплатформы «Вулкан», заставив людей на этом грозном, но лишенном оптики прямым попаданием в навигационный пост звездолете сначала просто успокоиться, затем взять себя в руки... А затем...

Находясь в маленьком «Витраже» перед надвигающейся армадой врага, Джокт не прыгнул сквозь Прилив и не оставил экипаж платформы дожидаться своего горького часа. По его сигналам канониры на «Вулкане» разворачивали в указанные им сектора пространства гигантские орудия и били, били по вражескому флоту до тех пор, пока оставшиеся звездолеты Бессмертных не повернули обратно.

И все это время его истребитель висел в неподвижности, являясь легкой добычей. А Джокт ожидал каждое мгновение одного-единственного мерцания импульсной пушки, но не тронулся с места на форсаже, боясь изменить сетку координат для прицеливания батарей монитора.

Как память о том сражении перед телом Джокта подвешенный в силовом поле, рядом с десятью другими боевыми наградами, лежал орден «Лунной радуги». Но даже старые заслуги, воплощенные в платину и золото, не могли привлечь никого к живому мертвецу по имени Джокт.

В первый же день пребывания в Пантеоне к нему подошел какой-то проныра в ладно скроенном двубортном пиджаке цвета маренго. Он крутился рядом целых полчаса, и Джокт почти поверил в свое счастье...

Но незнакомец тут же пропал, едва находящийся рядом с Джоктом ветеран-артиллерист с военного транспорта «Тристан», уничтоженного месяц назад Бессмертными, завращал звериными желтыми глазами.

У артиллериста оказались разбиты гортань и бронхи, были сожжены легкие, но даже с такими ранами компьютер даровал ему время в полгода. Время, за которое его мог избрать Двойник. К тому же существовала большая надежда на то, что либералы проиграют в политической борьбе, и тогда право выбора станет чьей-то обязанностью.

Джокт вначале сильно изумился такому поведению ветерана, едва сумев побороть родившуюся подлую мыслишку, что артиллерист таким образом отпугивает Двойников от других несчастных из чувства скорбной зависти — «почему не меня?». Но на следующий день ему все стало понятно, и. он устыдился прежних мыслей.

Человек, потративший на созерцание Джокта свое время, являлся представителем крупного киноконцерта. И появился вновь уже с двумя похожими на него прощелыгами и какими-то бумагами.

— Вы можете читать... э — э... пилот Джокт? — поинтересовался он, взглянув на информационный экран, находящийся рядом с силовым полем.

— Да, — ответил Джокт, — еще могу.

— Тогда ознакомьтесь с этим документом, чтоб мы не тратили много времени и. я не объяснял вам всей очевидности предлагаемого вам блага.

Джокт прочитал.

И если бы смог покинуть свою невидимую клетку, то убил бы и кинодельца, и его приспешников. Потому что предложенное навряд ли можно было счесть благом.

Ему предлагался контракт, и. он должен был дать свое согласие на съемку в очередной версии фильма о чудовище Франкенштейне. Взамен же он получал Двойника, назначенного быть таковым. Ну и, конечно же, решались кое-какие формальности с флотом.

С некоторых пор кинокартины с участием живых актеров переживали новый бум. Пресыщенные зрители устали видеть совершенные компьютерные формы киногероев, да и. с передачей эмоций все было не так гладко у программистов-режиссеров.

— Я приду через двенадцать дней, за четыре часа до вашей окончательной смерти. У вас останется всего шестьдесят минут, так как за три часа до истечения срока поддержания жизнеобеспечения служащие Пантеона переведут вас в самую отдаленную из галерей, чтоб никто из посетителей не заметил вашей кончины. А потом вас кремируют. И все из-за того, что в вас слишком мало рассудительности и чересчур много неуместной в таких случаях гордости... Поверьте, я умею уговаривать!

С этими словами человек ушел, оставив в душе Джокта очередной гниющий рубец.

Джокт отлично понимал, что, подписав такой контракт, он отдавал киностудии вместе с телом свою душу. Быть пожизненной декорацией концерна — вот что предлагалось ему!

Теперь Джокту стало понятно, отчего так скрипел днем раньше зубами артиллерист — он уже был знаком со всем этим вороньем, питающимся мертвечиной.

Так прошло пять дней.

На ночь воскрешенных воинов убирали в подвал, где они. и. оставались наедине с миганием безжизненных ламп системы жизнеобеспечения и своими собственными воспоминаниями.

— Тангаж! Доверни чуть правее, командор! Ну где же ты? Где же ты, боже?! Что тебе стоит, ведь надо — чуть-чуть... — кричал в дальнем углу парень с «Антилопы», попавшей в засаду и растерзанной гравитационными залпами.

— ...«Осанна»! Прикрывай! У нас не осталось...

— «Вестерн»! Мы сгораем!...

— Группа «Браво»! «Чарльстон»! Поворачивайте назад! Их здесь очень... очень много...

Тягость пережитых мгновений витала в этом огромном помещении с гулкими сводами. Те, кто вырвался, пусть на время, из цепких объятий смерти, видели в вязких снах последние картины прошлой жизни и. воспроизводили последние свои слова и фразы.

Джокт ничего не кричал, проваливаясь в мутный вязкий сон, пахнущий медицинскими дезинфекторами.

Он видел «Стелу», корчащуюся в гравитационной ловушке, чувствовал чужие отчаяние и. страх, а после — панель управления «Витража» как наяву прыгала ему на лицо кипящей волной. Затем он просыпался, засыпал вновь, и. все повторялось сначала.

Дрожание гашеток на джойстике, пляшущие огни прицельной рамы, сбивчивый шум эфира, Спенсер Янг Ли. и... вспухающая волдырем панель управления.

И так до самого утра.

Еще через несколько дней. Джокт занялся статистикой. Как оказалось, из более чем двухсот «пациентов» Пантеона, за прошедшую неделю нашли своих Двойников лишь восемнадцать. Семеро их так и не дождались.

— Ну помогите же мне! Что вам стоит? — рыдал в дальнем углу коридора юноша, почти мальчик, который наверняка не успел еще ни. разу поцеловать женщину и. был сбит в своем первом же бою. Такой вот «незачет» по Первому Боевому... Ему оставалось ждать четыре часа.

А мимо проходили люди. Просто проходили мимо него люди, которые ничего не знали о той бездне ужаса, которая ожидает астронавта в открытом пространстве, когда ты — один в тонкой скорлупе истребителя, а вокруг все ярче и ближе загораются неумолимые зеленые огни, словно глаза хищных зверей.

...Они затыкали уши ватой, чтоб не слышать этого крика. Они отворачивали свои взгляды, чтобы не видеть этого страдания...

— Так зачем вы пришли сюда? — крикнул молодой пилот в последний раз, когда настало его время.

— Они. приходят, чтоб выполнить свой гражданский долг, — нервно ответил оператор Пантеона, подхватывая каркас с силовым полем и бьющийся внутри человеческий обрубок. А затем добавил: — Исполнить по возможности, черт их дери!

Обреченного парня оттащили куда-то в темноту переходов, и его крик исчез за первым же поворотом.

На следующий день в Пантеон было доставлено еще почти сорок человек, реанимированных, чтобы умирать заново. А в это же время еще пятерых переместили в глубь Пантеона — доживать свои последние три часа.

Ночью повторялся сон: сполохи выстрелов, «Стела», панель... Пляска прицелов, Спенсер Янг Ли, панель... Звезды, звездолеты, панель...

— Джил! Я люблю тебя... — отчетливо прошептал недалеко какой-то страдалец, и мир сразу перевернулся для Джокта.

Ведь он тоже когда-то любил...

Наутро он сообщил оператору Пантеона свою просьбу — связаться с Лиин, о которой ничего не знал вот уже больше года.

— Я найду ее, пилот, — пообещал его могильщик, перемещая еще одного обреченного подальше от людских глаз.

Ответ пришел через день. И оператор был немногословен.

— Она скорбит о том, что случилось с вами.

Вот так. Коротко и предельно ясно, подумал Джокт, ощущая, как время ускорило свой бег. В принципе ничего другого он и. не ожидал. А затем на него снизошло умиротворение, так, словно кто-то отпустил ему разом все грехи.

— Мне осталось ровно два дня, — сказал он вечером оператору. — Я понимаю, что шансы мои невелики, и вряд ли. кто-нибудь захочет стать Двойником для своего ночного кошмара. Единственного посетителя, который наверняка навестит меня, как и. обещал, я видеть не желаю в свои последние часы и уж тем более не собираюсь подписывать с ним никаких сомнительных контрактов. А поэтому прошу вас, уберите меня прямо сейчас, в эту же минуту, куда-нибудь подальше и отключите систему жизнеобеспечения...

Оператор, которому Правила Определения были известны намного лучше, чем Джокту, сначала взглянул на него, едва сдерживая подсознательный инстинкт — отвести глаза, а затем, ничего не отвечая, куда-то удалился.

Вернулся он практически сразу, меньше чем через две минуты.

— Я разговаривал с Координатором Пантеона...

— Ну?.. — напрягся Джокт, желая и страшась ответа.

— Ваша просьба не может быть исполнена. Я сожалею...

Так, наверное, в гроб с человеком, заснувшим летаргическим сном, вбивают последний гвоздь. Спорить было бессмысленно, и. Джокт хрипло выдохнул...

— Спасибо, что побеспокоились за меня.

Оператор не ответил. И настала предпоследняя ночь...