"Великая ложь XX века" - читать интересную книгу автора (Граф Юрген)

Обвинение и доказательства

В наши дни ни один историк больше не верит в людские мельницы Сенде, электродуши Визенталя и фабрики по изготовлению из евреев мыла, в огненные рвы Визеля, смертоносный порошок Гарта и вагонетки с людьми Аронеану. Согласно современной «правоверной» историографии, массовое уничтожение евреев свершалось следующим образом:

в СССР посредством расстрелов и душегубок, работавшими на выхлопных газах, в лагере смерти в Хелмно – в душегубках, в станционарных газовых камерах лагерей смерти Освенцима, Майданека, Белзеца, Собибора и Треблинки

Никто из ревизионистов не отрицает массовых расстрелов на Востоке как евреев, так и неевреев, спорят лишь о числе жертв. В 16-й главе мы разбираем вопрос о душегубках, которым пропаганда холокоста отводит лишь второстепенную роль. Главное – это газовые камеры, на них стоит весь геноцид, ибо желающему истребить народ требуется смертоубийственное оружие.

В книге «Преследование евреев в Третьем рейхе» Вольфганг Шефлер, «специалист по холокосту», приводит для «лагерей уничтожения» такие «минимальные цифры» [100]:

Освенцим – «гораздо более 1 млн.»

Треблинка – 750 000

Белчец – 600 000

Хелмно – 300 000

Собибор – 250 000

Майданек – 250 000

Так как евреями в Освенциме и Майданеке была, очевидно, большая часть, а в других «четырех настоящих центрах уничтожения» – все узники, то, судя по таблице, в шести лагерях смерти газом было убито более трех миллионов евреев. Если сравнить статистику Шефлера со статистикой Арользена, то выяснится, что Б последней по Освенциму и Майданеку указана только часть предполагаемых жертв и ничего не сказано о четырех «настоящих лагерях смерти» и потому нет ни слова об уничтоженных там 1,9 млн. евреев!

Какие же доказательства приводятся в отношении убийства более 3 млн. евреев в шести лагерях уничтожения? «Доказательства», которые на обычном неполитическом процессе об убийстве признал бы суд, действующий согласие правовым нормам. Обвинению на подобном процессе нужен по крайней мере труп, а если его нет, то четкие доказательства того, что совершенно определенный человек был убит и его труп ликвидирован; затем экспертиза орудия убийства: револьвера, ножа, молотка или топора. Экспертиза требуется даже в том случае, если есть свидетели и обвиняемый сознался в преступлении.

Ни одного из таких доказательств, нужных в любом обычном процессе об убийстве, нет в деле о 3 млн., убитых в шести «лагерях уничтожения». Нет в частности:

ни одного документа о плане истребления евреев или о строительстве газовых камер; массовых захоронений жертв холокоста; врачебного свидетельства о вскрытии хотя бы одного узника, убитого газом; экспертизы орудия убийства. Хотя она требуется в любом преступлении с револьвером, на процессах, где речь шла об убийстве шести миллионов, ее сочли излишней. списков, по крайней мере подлинных, с фамилиями убитых. «Центр современной еврейской документации» в Париже подал лишь фиктивные списки. В них под именем Симоны Жакоб, родившейся 13 июля 1927 года [101], фигурировала Симона Вейль, президент Европейского парламента, которая по сей день (весна 1993 г.) жива и здорова.

На чем же, собственно говоря, основано обвинение, будто немцы уничтожил" газом, как вредителей, миллионы евреев, свершив таким образом страшнейшее злодеяние в мировой истории? Обвинители приводят свои «доказательства»:

цитаты из Гитлера и других нацистских бонз, которые угрожали евреям уничтожением, протокол от 20 января 1942 г. конференции в Ваннзее; записки Герштейна; признание Рудольфа Гёсса, коменданта Освенцима, предъявленное в Нюрнберге. На нем стоит весь холокост; другие обличительные материалы Нюрнбергского процесса; приговоры германских судов в лагерных процессах, основанные на показаниях свидетелей и в отдельных случаях – на признаниях обвиняемых; рассказы бесчисленных очевидцев.

Не будучи доказательством в юридическом плане, весьма большое впечатление в качестве улики производит демографическая статистика. «Куда, простите, делись 3 млн. евреев, живших до войны в Польше, если они не сгинули в газовых камерах? Они что, спрятались в Китае?» с издевкой вопрошает проф. Рауль Гильберг [102].

Поговорим серьезно об этих «доказательствах».

На первом «доказательстве» – высказываниях нацистских руководителей – мы остановимся лишь вкратце, поскольку угроза убить не есть еще доказательство в пользу действительно потом свершенного убийства, и кроме того данный вопрос столь убедительно разобран Батцом [103] и Штеглихом [104], что нам достаточно изложить их важнейшие аргументы.

В последней главе второй части «Майн кампфа» Гитлер писал [105]:

«Если бы в начале или в ходе войны 12 или 15 тысяч этих евреев, растлителей народа так пострадали от ядовитого газа, как пострадали на фронте сотни тысяч наших лучших немецких тружеников разных сословий и профессий, то военные жертвы не были бы напрасными».

Действительно, страшная угроза! Однако логика цитаты и число ликвидируемых в 12-15 тысяч человек показывает, что Гитлер в данном случае говорит не о желательном истреблении евреев в целом, а только о ликвидации марксистских (в основном, действительно, евреев) вожаков, которые, по его мнению, были виновны в поражении Германии во Второй мировой войне («легенда об ударе в спину»).

Почти во всех книгах по истории имеется ссылка на речь Гитлера от 30 января 1939 года, в которой диктатор заявил [106]:

«Если международным еврейским финансистам в Европе и за ее пределами удалось бы еще раз ввергнуть народы в мировую войну, то результатом был бы не захват большевиками планеты и, следовательно, победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе».

Это, несомненно, явная угроза уничтожения, и ее Гитлер неоднократно повторял в ходе войны. Однако следует помнить, что воинственные речи были присущи нацистскому движению с момента его становления в борьбе с крайне левыми противниками в ходе схваток в залах и на улице, и потому слова « разрушить», «истребить» и «уничтожить» никогда не сходили с уст у национал-социалистов. Соответствующих высказываний много было и у союзников: так, в день объявления войны Черчилль заявил, что ее цель – «уничтожение Германии». Никому и в голову не пришло обвинить Черчилля в планах физического истребления немецкого народа. Во время войны подобные заявления были повсеместным явлением.

Неопровержимым доказательством уничтожения евреев выглядит завещание Гитлера от 2 апреля 1945 года, где сказано: «В мире, морально все сильнее отравляемом еврейским ядом, должен наконец одержать верх нечувствительный к этому яду народ. В этом смысл надо вечно быть благодарным национал-социализму за то, что он искоренил евреев Германии и в Центральной Европе» (цитируется по книге Когона-Лангбайна-Рюккерля, с. 297. Я исхожу из предположения, что завещание не является подделкой, хотя этим вопросом не занимался).

В современном языке «искоренить» означает «физически уничтожить, убить», но прежде это слово имело также смысл «вытеснить». Гитлер, например, в первой главе «Майн кампф» (1933, С. 13 – 14) пишет, что немцам в монархии Габсбургов угрожало «медленно искоренение», не имея в виду, конечно, будто император Франц-Йозеф намеревался отправить в газовые камеры 10 млн. немцев, а лишь опасность вытеснения немце славянами. Хвастаясь в завещании, что он искоренил евреев из (а не в) Германии Центральной Европы, Гитлер подразумевал изгнание большинства в Россию. Правда, это «искоренение» (т.е. вытеснение) удалось ему лишь отчасти, ибо в конце Третьего рейха одном Берлине относительно свободно жили еще тысячи евреев.

Используя эту цитату Гитлера в качестве доказательства холокоста, экстерминисты впадают в совершенно неразрешимое противоречие. Когда их спрашивают, отчего нет ни одного документа по газовым камерам и нет массовых захоронений жертв холокоста, они отвечают, что нацисты хотели сохранить геноцид в тайне и потому с одной стороны отдавали приказы об убийствах устно, а с другой – ликвидировали все трупы уничтоженных газом, если следовать этой логике, тс Гитлер неосторожно раструбил всему миру о планах геноцида!

В пропагандистской литературе чрезвычайно часто цитируются и отрывки и; двух кровожадных речей Гиммлера, произнесенных или якобы произнесенных 4 и 6 октября 1943 года в Познани. В первой речи рейхсфюрер, мол, заявил следующее [107]:

«Я хочу со всей откровенностью здесь поведать вам о довольно трудном вопросе Мы должны быть совершенно откровенны меж собой, но никогда не говорить об этом в открытую... В данном случае я имею в виду эвакуацию евреев, истребление еврейского народа. О таких вещах говорят легковесно. „Ясно, что еврейский народ – заявляет каждый партайгеноссе, – уничтожается; мы занимаемся изоляцией истреблением евреев, как значится в нашей программе“. Возьмем 80 миллионов бравых немцев – у каждого есть свой приличный еврей. Этот еврей – отличный человек, хотя остальные, понятно, свиньи... У нас есть моральное право, обязанность по отношению к нашему народу, уничтожить народ, который хотел нас погубить .»

Через два дня Гиммлер якобы сказал рейхсляйтерам и гауляйтерам [108]:

«Прошу вас хорошо лишь выслушать сказанное в этом кругу и никогда об этом не говорить. К нам поступил вопрос: „Что делать с женщинами и детьми?“ И в этом деле я решил найти абсолютно четкое решение. Я не считаю, конечно, справедливым истреблять одних мужчин, – скажем, убивать их или приказывать убивать – и взращивать из детей мстителей нашим сыновьям и внукам. Надо принять трудное решение – смести этот народ с лица земли... Вам теперь ясно – запомните это. Возможно, позднее мы к этому вернемся, если немецкий народ что-нибудь скажет на сей счет еще раз. Лучше полагаю будет, чтобы мы – все сообща – понесли за наш народ, взяли бы на себя ответственность (ответственность за дело, не а идею) и потом унесли бы эту тайну в могилу».

Подлинника этих речей нет; Гиммлер обычно говорил по заметкам. Текст этой и других речей рейхсфюрер, наверное, записал потом (для кого? для потомства, дабы оно могло заполучить хоть какое-то доказательство истребления евреев?). От первой речи якобы сохранилась граммофонная запись отвратительного качества, которая хранится в архиве радио во Франкфурте на Майне. Валенди считает ее «примитивной фальшивкой как по звучанию, так и по содержанию» [ 109]. Штеглих [ 110] и Валенди [111] основательно проанализировали текст обеих речей, обнаружив большое количество неувязок и нелепостей, что заставляет сделать вывод не только о фальсификации, но и о манипуляции с текстом. Технически у фальсификаторов, вероятно, не было особых проблем, поскольку тексты были отпечатаны на машинке. По мнению Ирвинга, критические, т.е. относящиеся к холокосту, отрывки явно были вставлены позже, судя по расположению строк, которые не совпадают меж собой на соответствующих страницах [112]. Укажем на наиболее грубые смысловые противоречия:

В первой речи Гиммлер приравнивает «эвакуацию» евреев к «истреблению». Так как смысл этих слов совершенно разный, то возникает подозрение, что фальсификатор, очевидно, добавил «доказательство» «тайного языка», якобы применяемого нацистами. в партийной программе нацистов, с которой был, разумеется, знаком каждый из присутствовавших эсэсовских руководителей, на самом деле нет ни слова об истреблении евреев. в обоих выступлениях, особенно во втором, Гиммлер подчеркивает необходимость сохранения абсолютной тайны в деле убийства евреев, но сам не соблюдает предупреждение и вместо того, чтобы «унести с собой тайну в могилу», разбалтывает о ней людям, не имеющим никакого отношения к антиеврейской политике. Мало того, речь записывается на пленку (тогда не было мини-диктофонов, которые можно спрятать в кармане) и по его приказу даже делается пластинка! Последний аргумент и заставляет нас усомниться в подлинности обоих выступлений, в которых, кстати, ни слова нет о газовых камерах Освенцима.

Еще менее убедительно, чем высказывания Гитлера и Гиммлера, выглядят протоколы совещания на Ваннзее. 20 января 1942 года на озере Большое Ваннзее собрались на совещание высокие нацистские чины; самым крупным из них был глава СД Рейнгард Гейдрих. Согласно легенде, тут и было положено начало физическому истреблению евреев. Приведем краткие выдержки из протокола совещания [113]:

"По приказу рейхсмаршала (Геринга) в январе 1939 года было создано Имперское центральное бюро по еврейской эмиграции, руководство которым поручено начальнику полиции безопасности и СД. В задачи бюро входило:

а) принять все меры к расширению активной эмиграции евреев,

б) руководить выездным потоком,

в) ускорить в отдельном случае ход эмиграции,

Конечной целью этой задачи была очистка законным путем от евреев немецкого жизненного пространства/.../ Ныне эмиграция заменена эвакуацией евреев на Восток согласно соответствующему предыдущему распоряжению фюрера /.../

Ныне в процессе окончательного решения необходимо при надлежаще" руководстве, чтобы на Востоке евреи были надлежаще привлечены к труду. В большие рабочие колонии, где мужчины отделены от женщин, трудоспособные евреи доставляются для постройки дорог в данной местности, в ходе чего их числа естественным образом уменьшится /.../

Эвакуированные евреи перевозятся в составах в т.н. транзитные гетто, откуда транспортируются дальше на Восток..."

Как и с речами Гиммлера, серьезные возражения относительно подлинности документа вызывает его содержательная сторона. Особенно бросаются в глаза частично сильно преувеличенные данные о количестве евреев, проживающих в отдельных европейских странах: например, во Франции называется 865 тыс. евреев, хотя реально их было меньше более, чем вдвое. Против подлинности протокола Ваннзее говорят также формальные моменты: в нем, например, нет даты и подписи. Но даже если документ не фальшивка, об истреблении евреев в нем нет ни слова, отчего экстерминистам волей-неволей приходится опять раздувать теорию «тайного языка». Очень метко об этом пишет коллектив авторов-ревизионистов [114]:

"Судя по трудам экстерминистов, ни одного четкого письменного приказа об уничтожении людей нет потому, что нацисты их якобы маскировали тайным языком понять который можно было, лишь расшифровав ключевые слова. Так, мол, слово «переселение» на самом деле означало «уничтожение», а «особое отношение» и «особые меры» – «убийство». Сегодня каждому ребенку втемяшивается, будто Третьем рейхе рабское послушание носило почти гротескный характер.

Если с этим согласиться, то тогда почти всякий подчиненный выполнял полученные приказы строго по уставу и буквально. Однако в приказах и распоряжениях, рассматриваемых как шифрованные приказания по массовом уничтожению, написано было вовсе не то, что, согласно гипотезе экстерминистов подлежало выполнению. Следовательно, получивший приказ, в определенных – а именно в этих – случаях, не должен был действовать буквально. Разумеется, не было такого приказа, где имелся бы ключ к расшифровке подобных распоряжений подчиненным. Как же исполнитель приказа догадывался, что и под каким шифром следовало понимать? Сделав такие умозаключения, можно сообразить, что теория тайного языка является сплошной чушью.

Слово «особое отношение» не всегда означало насилие (в некоторых случаях убийство или казнь), оно могло означать и привилегии. Судя, кстати, по общепризнанной литературе, «особое отношение» могло, например, значить привилегированное размещение (гостиница), обращение (дополнительно питание), обслуживание (уход за больными) или меры по борьбе с эпидемиям (карантин, дезинфекция), меры по размещению в гетто, по арийскому воспитанию иностранных детей и т.д. На нюрнбергском процессе начальника Управления имперской безопасности Кальтенбруннера обвиняли, например, в том, что он-де сам распорядился об особом отношении к некоторым лицам. Вскоре, однако, выяснилось, что под этим отношением подразумевалось привилегированное проживание в хорошей гостинице, люксовое обслуживание, свобода переписки, допуск посетителей и т.п. /.../ Учитывая тогдашнее отношение немцев к приказу, трудно представить, чтобы эсэсовцы стали выполнять устные распоряжения для отходили от буквального смысла приказа."

Справедливо звучит возражение: если такие документы, как выступления Гиммлера и протоколы совещания в Ваннзее, сфальсифицированы или по меньшей мере подверглись подделке, то почему фальсификаторы не вставили в них куски о газовых камерах? Признаемся, что нас данное возражение тоже смущает, заставляя выдвинуть такую гипотезу:

О переселении и эвакуации евреев имелось довольно большое число документов. Уничтожить их бесследно было бы затруднительно, даже невозможно, и им бы, несомненно, противоречили бумаги, где четко говорилось о газации. Посему фальсификаторы правильно ограничились лишь намеками на истребление евреев, отбросив предельно ясные формулировки. Это также подпитывало легенду о постоянном употреблении тайного языка. К тому же немногие документы, где говорилось бы о газовых камерах, подверглись бы пристальному анализу и фальсификация была бы, несомненно, обнаружена.

Самым странным из всех «улик» холокоста является, безусловно, доклад Герштейна. Как доказал в своей диссертации Анри Рок [115], существует не менее шести, частично сильно отличающихся друг от друга вариантов признаний Курта Герштейна, оберштурмфюрера СС и специалиста по дезинфекции. В 1938 году он некоторое время отсидел в концлагере за религиозную критику режима, но затем вступил в СС единственно для того – как он утверждает в своих признаниях – чтобы лучше бороться с режимом. Хитрый план блестяще удался, так как тупые эсэсовские руководители показали противнику нацистов места уничтожения Белзец и Треблинку, поручив ему вдобавок доставку циклона Б для массового уничтожения. Одним из дюжины людей, полностью посвященных в программу уничтожения евреев, стал известный противник Гитлера и бывший зэк!

У Хоххута Герштейн изображен ярым антинацистом, который напрасно пытается склонить безжалостного Папу заступиться за евреев.

По словам Герштейна, газом было уничтожено 25 млн. (признание № 2) или же 20 млн. (признания № 5-6) человек. Согласно ему, в Белзеце в газовую камеру размером в 25 кв. м. набивали 700-800 человек, т.е. 25-32 на 1 кв.м. (эту чепуху, кстати, рассказывает инженер по профессии!). Если верить признаниям № 5-6, в Освенциме, где Герштейн бывал сам, 6 млн. детей были убиты следующим способом: у них под носом держали ватный тампон, пропитанный синильной кислотой. Горы из одежды убитых заключенных высотой 35-40 метров достойно завершают признания, которые столь же достоверны, как показания средневековых ведьм относительно диких оргий с рогатым на Брокене, поскольку герой Хоххута и главный свидетель холокоста – наряду с Гёссом, комендантом Освенцима – был душевнобольным! Рок пришел к выводу, что лишь три из шести признаний несомненно принадлежат самому Герштейну. Он полагает, что признание №3, в котором устранен ряд грубейших нелепостей, вероятно, изготовлено после (предполагаемого) самоубийства Герштейна в парижской военной тюрьме в июле 1945 года (эсэсовец сдался французам незадолго до капитуляции).

В блестящем исследовании «Доклад Герштейна. Анализ одной фальшивки» итальянец Карло Маттоньо насчитал в признаниях Герштейна не менее 103 нелепых и невероятных мест, исторических подлогов и противоречий с официальной, излагаемой экстерминистами историей. И этот документ цитируется в классическом труде Гильберга не менее десяти раз как доказательство холокоста и фигурирует почти во всех исторических сочинениях, но издатели текста, который выглядит как лихорадочный бред безумца, его, вероятно, никогда полностью не читали, а если читали, то не задумывались над ним.

Рассказывая о лагере «уничтожения» Белзец, мы ниже приведем из признаний Герштейна небольшой отрывок. Даже Нюрнбергский трибунал с осторожностью отнесся к данному «доказательству» уничтожения евреев, а это уже кое-что значит.

Джо Гейдекер и Иоганн Леэб пишут в предисловии к своей работе о нюрнбергском процессе [116]:

"... он вовсе не был «трибуналом победителей», как усиленно и для публики пытаются утверждать некоторые авторы в последнее время. Судьи провели честный процесс, который мы, немцы, не могли бы тогда провести /. . ./ Так что Нюрнбергский трибунал оказал миру и немцам неоценимую услугу /.../. Немецкий профессор международного права д-р Герман Яррейс в своем принципиальном выступлении в качестве защитника на Международном военном трибунале заявил: «Нормы (данного суда) предвосхищают правотворчество мирового сообщества. Они революционны. Им, вероятно, уготовано большое будущее, ибо они отвечают чаяниям народов».

А проф. Ойген Когон в предисловии к названной книге еще раз подчеркнул

«... хотя Нюрнбергский трибунал проводили победители нацистов в войне, он был важным шагом в мировом процессе обуздания насилия при помощи права...»

Выполняя Лондонское соглашение, державы-победительницы 8 августа 1945 года дали поручение об организации Международного суда для осуждения военных преступников. Согласно этому соглашению, суд сам должен был сформулировать пункты обвинения и доказательства, создавая при этом и новые правовые понятия. Как видно из 6-го параграфа, в их число входили:

Люббе, поджигателя рейхстага, обезглавили по закону, который появился через день после поджога и предусматривал смертную казнь за преднамеренный поджог.

«Преступления против мира» и «Планирование и проведение агрессии». В тот же день, 8 августа, СССР без объявления вступил в войну с Японией, первым поправ только что заключенное соглашение. Законодательство, имеющее обратную силу, противоречит общепризнанному принципу «Nulla poena sine lege» (Без закона нет наказания), и дело не меняется от его применения нацистами." Кроме того, после Нюрнберга никого никогда не обвиняли больше в «преступлении против мира» или «подготовке агрессии». Ровно через десять лет после процесса Англия и Франция начали вторжение в Египет, советские танки подавили освободительное движение в Венгрии и никому в голову не пришло привлекать к суду английских, французских и советских руководителей.

Согласно 6-му параграфу наказанию подлежало также преднамеренное уничтожение городов и разрушения, не вызванные военной необходимостью. Этот состав преступления союзники вполне осознанно обнародовали два дня спустя после массового уничтожения гражданского населения в Хиросиме и за день до такого же убийства в Нагасаки. С военной необходимостью атомной бомбардировки нельзя согласиться хотя бы потому, что в это время Япония давно уже была согласна на капитуляцию, при одном единственном условии – сохранении монархии, что позже было принято.

По 19-му параграфу Лондонского соглашения трибунал не подчинялся доказательным правилам: к рассмотрению принимался любой материал, который мог иметь для трибунала доказательную силу Трибунал мог принять обвинительный материал, не проверяя его достоверность, и без объяснений отклонить оправдательный. Короче говоря, при желании обвинительный материал можно было фальсифицировать, а оправдательный – задвинуть. И, наконец, 21-й параграф гласил:

'Трибунал не должен требовать доказательств общеизвестных фактов, а должен по обязанности принять их к сведению, что распространяется как на официальные правительственные документы, на материалы Объединенных наций, включая процедурные нормы и документацию комиссий по расследованию военных преступлений, действующих в союзных странах, так и на протоколы и решения военных и иных судов любой из Объединенных наций". (1МТ. 1. С. 16).

Решать, что есть «общеизвестный факт», предоставлялось самому суду. В этих обстоятельствах можно было отказаться от кропотливого сбора улик, поскольку холокост и другие вменяемые немцам преступления (например, Катынь, которую СССР свалил в Нюрнберге на побежденных) были общеизвестными фактами!

Вот что можно сказать о нормах процесса, который «оказал немцам неоценимую услугу», по словам господ Гейдекера и Леэба; воплощал, по Яррейсу, «надежды и чаяния народов» и, по утверждению Когона, был «важным шагом в мировом процессе обуздания насилия с помощью права».

Большая часть использованного обвинением материала была предоставлена СССР, т.е. теми самыми юристами, которые всего несколько лет назад отправили миллионы невинных советских граждан под пули расстрельных команд и в сибирские лагеря. Эти именитые юристы ясно и четко доказали на московских процессах, что почти все еще живые старые большевики и соратники Ленина изначально были наемниками и агентами капитализма и, будучи таковыми, должны быть расстреляны «как бешеные собаки». Благодаря усердному сотрудничеству указанных советских экспертов, в Нюрнберге удалось провести суд на правовом уровне, ничуть не уступающем московским процессам.

Однако дадим слово нюрнбергским документам:

Как явствует из нижецитируемого диалога между американским обвинителем Джексоном и Альбертом Шпеером, нацисты – вопреки общепринятому мнению – знали, для чего применять атомную энергию. Естественно, не для борьбы с союзниками, а для убийства евреев:

"Джексон: Верно ли, что отдельные эксперименты и исследования проводились также в области атомной энергии?

Шпеер: К сожалению, мы не сумели продвинуться столь далеко – наши лучшие силы, занятые в исследовании атома, эмигрировали в Америку, и поэтому в этой области мы сильно отстали и нам требовалось еще год-два, чтобы, возможно произвести расщепление атома...

Джексон: Мне передали информацию об одном эксперименте, проведенном близ Освенцима, и я хотел бы выяснить, знали Вы о нем или слышали что-нибудь. Целью этого эксперимента было создание быстрого и эффектного способа, благодаря которому можно было быстрейшим способом уничтожать людей, не расстреливая, убивая газом или сжигая их, как это делалось ранее. Как мне сообщили, данный эксперимент проводился следующим образом: 20 000 евреев поселили в небольшой, специально выстроенной временной деревеньке. Затем при помощи новоизобретенного разрушительного средства их почти мгновенно уничтожали и таким образом, что никто из них не оставался в живых. Возникавшая при взрыве температура в 400-500 градусов бесследно испепеляла людей" (1МТ XVI, р. 579-580).

Любопытно, что, располагая такой чудо-техникой уничтожения, немцы иногда применяли столь примитивные средства, что можно серьезно сомневаться в прославленной немецкой практичности.

«Советских граждан заставляли влезать на дерево, которое затем спиливали. Дерево падало и люди на нем убивались» (1МТ VII, р. 640).

О невысоком интеллекте нацистов можно судить по тому факту, что в Дахау они расстреливали, убивали и затем анатомировали заключенных, чтобы установить причину смерти.

«Я (говорит д-р Блаха) вскрыл множество трупов людей, застреленных или забитых во время работы, получив указание называть причиной смерти не избиение, а, например, черепную травму, внутреннее кровоизлияние или выстрел, о чем сказано в судебном протоколе» (ГМТ V, р. 227).

По сравнению с Дахау палачи из Заксенхаузена отличались какой-то извращенной изобретательностью. Они следующим способом уничтожали советских военнопленных:

«В небольшом помещении имелось отверстие размером в 50 сантиметров. Заключенный становился затылком к отверстию и находивший за отверстием стрелок стрелял в него. Однако это устройство было неудачным, потому что стрелявший часто не попадал в заключенного. Восемь дней спустя было сделано новое. Пленному говорили, что хотят измерить его рост. На железной штанге имелся брус, который падал и бил пленного в затылок. Управлялась штанга при помощи педали, находившейся в углу помещения» (1МТ VII, р. 416-417).

Сколько людей было убито столь необычным способом и как нацисты избавлялись от трупов?

'Теперь я привожу доказательства того, что наряду со станционарными имелись и передвижные крематории... Эсэсовец по имени Пауль Вальдман подтверждает, что таковые имелись. Он был одним из соучастников немецких фашистов, убивших в Заксенхаузене 800 000 русских военнопленных... Убитых названным способом пленных сжигали в четырех крематориях, установленных на прицепах грузовиков'' (1МТ VII, р. 644).

14 декабря 1945 года Нюрнбергский трибунал выяснил, как протекало уничтожение евреев в Треблинке:

«Все жертвы снимали одежду и обувь, которые затем собирались, после чего часть из них, в основном женщин и детей, гнали в камеры смерти. Ослабевших или медлительных подгоняли прикладами, ударами плетки и пинками... Маленьких детей просто бросали в камеры. Когда камеры полностью заполнялись, их плотно закрывали и пускали пар... Судя по имеющимся сообщениям, в Треблинке были умерщвлены сотни тысяч евреев» (Р8 3311).

Ровно через 75 дней высокий суд уже забыл об этих паровых камерах. Отныне в Треблинке имелись только газовые камеры, как это явствует из диалога между советским старшим советником юстиции Смирновым и пережившим холокост Самуилом Райзманом:

"Райзман: По-моему, в Треблинке каждый день убивали в среднем от 10 до 12 тысяч человек.

Смирнов: Сколько газовых камер работало для этого?

Райзман: Вначале только три, но потом было построено еще десять. Планировалось довести их число до 25" (1МТ VIII, р. 361)

Придуманные Визенталем мыловаренные заводы тоже заняли в Нюрнберге почетное место. Вот что рассказал один фабрикант:

«В феврале 1944 профессор Шпаннер передал мне рецепт по выработке мыла из человеческого жира. Этот рецепт гласил: взять 5 кг жира, 10 литров воды и 500-1000 г едкого натрия, варить два-три часа, а затем подвергнуть охлаждению» (ПИТ VII, р. 656-657).

В утилитарные вещи немцы перерабатывали не только жир, но и кожу убитых.

«Кожа с трупов мертвых заключенных, как правило, удалялась. Мне часто приказывали делать это. Д-р Рашер и д-р Фольтер особенно интересовались кожей со спины и груди. Кожа химически обрабатывалась и сушилась на солнце. Затем ее резали на куски разных размеров для седел, лосин, перчаток, домашних тапочек и дамских сумочек» (1МТ V, р. 196).

В дело шли и кости замученных! Понятно, что их размалывали для промышленного использования:

«С этой специальной целью механизмы для размалывания обугленных костей устанавливались на платформе автоприцепа... В час они намалывали 3 кубометра небольших обугленных костей» (1МТ VII, р. 651).

Искусству помола костей и сжигания трупов технически одаренные люди обучались на ускоренных курсах:

«Эту школу посещали коменданты лагерей из Люблина, Варшавы, Кракова и других городов. Начальник зондеркоманды-1005 Шерлак учил комендантов на месте. Он показывал им, как надо выкапывать трупы, укладывать их на костер и сжигать и потом – как рассеивать золу, размалывать кости и маскировать могильники древесными посадками» (1МТ VII, р. 651).

После подобных лекций эсэсовские начальники отдыхали под звуки музыки.

«Пытками, побоями и расстрелами немцы занимались при музыкальном сопровождении. Для этой цели они создали особый оркестр, составленный из заключенных. Руководить этим оркестром было ведено проф. Штриксу и известному композитору Мунду. Композиторам приказывалось писать особые мелодии, которые именовались танго смерти. Незадолго до ликвидации лагеря немцы расстреляли всех музыкантов» (1МТ VII, р. 497).

Не забывали нацисты об играх и спорте:

"Иногда Вильгауз, желая позабавить свою девятилетнюю дочь, приказывал бросать в воздух детей двух – четырех лет и стрелял по ним. Его дочь била в ладоши и кричала: «Папа, еще разок!» (1МТ VII, р. 496)

И так далее, и тому подобное. Увы, хотя ни одно из исторических достижений чудо-техники, о которых мир узнал благодаря Нюрнбергскому процессу: управляемая педалью машина по разможжению затылка или передвижные крематории, где можно было за короткое время уничтожить 210 000 трупов, не было представлено трибуналу как «corpus delicti», у обвинителей и судей имелось огромное число заверенных письменных показаний свидетелей. Чтобы их изготовить, нужно было несколько пишущих машинок и много, много бумаги.