"Гарем" - читать интересную книгу автора (Грассо Патриция)

14

Пылающее солнце стояло в зените, на небе ни облачка. Всем было жарко, но среда самый оживленный деловой день и для мусульман, и для христиан, и для иудеев, обитающих в Стамбуле. Неугомонные толпы с раннего утра заполнили кривые, мощенные булыжником улочки. Из общего гула выделялись истошные крики разносчиков, торгующих всякой снедью — жареной рыбой, шашлыками, лепешками и питьевой водой.

Халид и Малик с трудом пробирались на лошадях через людской муравейник. Они держали путь в Бейоглы, пристанище европейских купцов. За ними следовали Абдулла, Рашид и отряд из десяти воинов.

Мужчины, женщины и дети таращились в испуге на принца и его окружение. При виде Меча Аллаха, по чьему приказу совершались массовые убийства, люди пытались отвести зло, которое исходило от него. Христиане крестились. Евреи отворачивали головы и возносили мысленно молитву своему Ягве. Мусульмане трогали перстами голубые бусы, оберегающие от дурного глаза. Все матери, независимо от веры, крепче прижимали своих детишек к себе.

— Ты вызываешь переполох среди жителей нашей славной столицы, — отметил Малик.

Халид молча пожал плечами. Он смотрел прямо перед собой, не замечая толпы, освобождающей путь его коню.

— Меньше хмурься, и люди не будут тебя так бояться, — посоветовал Малик.

— Страх полезен. Они слышали обо мне легенды, видят шрам, и у них уже поджилки трясутся. Я могу, и пальцем не шевельнув, разогнать любых мятежников.

— Не все так уж напуганы. Дикий Цветок, например, ни разу не спасовала перед тобой.

Халид смолчал, но принял еще более грозный вид.

— Неужто я наступил на чью-то мозоль? Прости, я не хотел. Скажу тебе в утешение. И в раю случаются неприятности. Провел ли ты бессонную ночь, слушая свару между матушкой твоей и женой?

— Придержи язык! — зарычал на друга Халид.

— Ты устал, потому у тебя дурное настроение.

— К твоему сведению, жена изводит меня, — страдальчески произнес принц.

— Что?! Пес Султана, самый грозный человек в империи, доведен до крайности робким созданием?

— Она настаивает, чтобы я повторил свои брачные клятвы в присутствии христианского священника, — пожаловался Халид. — Прошлой ночью она получила полное удовлетворение в постели, а потом принялась рыдать. Она говорит, что не может ощущать себя по-настоящему замужней женщиной без благословения священника. Иначе она ничем не отличается от шлюхи.

— Эта проблема легко решаема. Пошли за священником.

— О чем ты говоришь? Чтобы племянник султана женился по христианскому обряду? Это же вызовет скандал.

— Никто не узнает. Все можно обстряпать тайком, — беспечно предложил Малик.

— Но я-то сам буду знать! Я сочту себя вероотступником. Кроме того, это все равно не даст мне мирного сна по ночам. Ее опять мучают ночные кошмары, и она будит меня криками.

— Может, свидание с Эйприл поможет делу?

— Сомневаюсь, — покачал головой Халид. — Увидев кузину, она начнет вспоминать Англию и все прочее.

— Тогда проводи ночи отдельно от жены.

— А кто будет ее успокаивать, когда она закричит во сне? Омар? Он годен только для массажа.

Малик постарался скрыть усмешку. Совершенно очевидно, что стрела Купидона глубоко засела в сердце принца и от нее все его мучения.

— Вот мы и на месте, — сказал он.

Шлюпка с его пиратского корабля и несколько матросов ждали их в укромной бухточке. Халид, Малик, Рашид и Абдулла забрались в шлюпку, которая тотчас направилась к судну, принадлежащему герцогу де Сассари. Воины из охраны остались на берегу.

Приблизившись к кораблю, шлюпка замерла на гладкой воде. Малик встал во весь рост и крикнул:

— Принц Халид просит разрешения взойти на борт! Прошло не менее пяти минут, пока на палубе не появился капитан и не приказал матросам спустить веревочный трап.

Друзья и двое их приближенных взобрались на палубу, оставив гребцов в шлюпке.

— Я капитан Малинари, — представился моряк. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Халид, Малик и Абдулла спустились вниз вслед за капитаном. По распоряжению принца Рашид не покинул палубы. У двери салона остались Абдулла и капитан. Вошли только Халид и Малик.

В салоне герцог де Сассари распивал вино со своим гостем и приятелем графом Орсиони. Он поднялся из-за стола, приветливо улыбаясь.

— Принц Халид! Какой приятный сюрприз!

— Приятный? — осведомился принц с ответной улыбкой.

— Видеть вас всегда для меня удовольствие. — Герцог нервно подергал свой черный ус. — Пожалуйста, садитесь.

— Я предпочитаю постоять.

— Можно предложить вам бокал вина?

— Религия запрещает мне пить вино.

— О, конечно! Как я мог забыть? Позвольте представить вам графа Орсиони, моего дальнего родственника, жителя Пантеллерии.

Халид с каменным выражением лица кивнул мужчине, который собирался превратить его нежный Дикий Цветок в непотребную шлюху.

— Вы знакомы с моим другом Малик-эд-Дишом?

— Кто не слышал о храбром капитане по прозвищу Зуб Акулы?

Герцог и Малик раскланялись. Затем Малик обратился к Орсиони:

— Как твои успехи в сводничестве, Орсиони? Прибыльное ли это занятие? Граф поперхнулся вином.

— В мои намерения не входило оскорбить тебя, — с усмешкой предупредил Малик.

— А я и не ощутил себя оскорбленным, — откликнулся Орсиони.

— Что задержало вас в Стамбуле? — осведомился Халид у герцога.

— Вы прибыли сюда лишь за тем, чтобы задать мне этот вопрос?

— Может быть, наш общий знакомый Форжер де Белью послужил тому причиной? — гнул свою линию Халид. — Ведь он еще здесь?

— Савон в Стамбуле? — Герцог расхохотался. — При всем своем уважении к вам, принц Халид, должен сказать, что вы заблуждаетесь. Савон слишком труслив, чтобы осмелиться появиться в Стамбуле.

— Форжер трус, согласен, но он прячется где-то поблизости. Нанятый им убийца проболтался перед смертью.

Герцог де Сассари притворился шокированным.

— Мой кузен нанял убийцу, чтобы тот напал на принца Оттоманской империи?

— А вы об этом не знали?

— Я могу заверить вас…

— Вы лжете, — вмешался Малик.

— Клянусь, я ничего не слышал о подобном преступном замысле, но радуюсь всей душой, что покушение не удалось. Меня же держит в Стамбуле желание увидеться с Линдар. Хоть она мне и сводная сестра, требуется разрешение султана на нашу встречу.

— В этом случае позвольте мне ускорить ваше дело, — предложил Халид.

— Я буду вам очень обязан, — поклонился герцог де Сассари.

— Считайте, что все улажено. — Халид улыбался, но его голубые глаза оставались ледяными. — Если Форжер свяжется с вами, передайте ему, что я женился на его невесте.

— Сомневаюсь, что Савон…

— И еще скажите Форжеру, что он уже не жилец на этом свете, что он ходячий труп, — добавил Халид. Малик не без ехидства спросил у герцога:

— Какими словами встретит вас супруга, когда вы заявитесь домой с красоткой рабыней, приобретенной у Акбара.

Граф Орсиони вмешался в разговор:

— Герцог великодушно уступил мне свое право на покупку. Я выбрал двух белокурых близняшек. Их нельзя отличить друг от друга. Лишь у одной имеется крохотная и очень милая родинка над губой. Надеюсь, гости в моем заведении по достоинству оценят столь пикантную парочку.

— Я отказываюсь тратить свое золото на подарки приятелю Форжера. — Халид с каменным лицом обратился к сутенеру с острова Пантеллерия. — Я требую немедленно вернуть этих женщин Акбару.

— Слишком поздно, — со злорадством заявил Орсиони.

— Я за них заплатил, — напомнил Халид.

— Что мы спорим из-за такой мелочи, как две рабыни? — поморщился герцог.

— Мой дядя-султан, — пригрозил принц, — в любой момент может арестовать ваш корабль, и тогда наш спор затянется надолго.

— Малинари! — крикнул герцог и приказал явившемуся на зов капитану: — Приведи сюда близняшек.

Несколько долгих минут прошли в молчаливом ожидании. Наконец капитан ввел в каюту двух закутанных с головы до пят девушек.

— Этим леди здесь не место, — обратился Халид к Абдулле. — Выведи их на палубу и охраняй там. А вам, герцог, обещаю, что в течение недели вы повидаетесь с сестрой. Ждите посланца с приглашением во дворец.

— Заранее благодарен, принц Халид.

— Не забудьте предупредить Форжера, что дни его сочтены.

После этих слов, сказанных вместо прощания, Халид, сопровождаемый Маликом, удалился.

Герцог де Сассари приник к иллюминатору. Сначала он увидел, как два великана-воина спустили девушек в шлюпку. За ними последовали Халид и Малик. Шлюпка взяла курс на берег.

Герцог подошел к массивному сундуку в углу салона и пнул в него носком сапога.

— Выходи!

Крышка медленно приподнялась, и оттуда выглянул мужчина с хитрым острым личиком, действительно напоминающий хорька. Савон де Форжер, граф де Белью, выкарабкался из своей норы.

— Ты называл меня трусом, — заскулил он.

— Заткнись, Савон! — прикрикнул на него герцог.

— Но ты… — нытье продолжалось.

— Тот, кто прячется в сундуке от врага, вообще не мужчина, — подал голос Орсиони.

— Не тебе меня попрекать, торговец живым товаром! — окрысился Форжер.

Оскорбленный герцог потянулся к горлу обидчика.

— Прекратите, господа! — заорал на них герцог.

— Приношу мои извинения. — Форжер тотчас пошел на мировую. Он заглянул в иллюминатор и увидел удаляющуюся шлюпку. — Как у меня чешутся руки убить его.

— Что за счеты у вас с принцем? — спросил Орсиони.

— Я убил его сестру, — ответил Форжер, не отрываясь от иллюминатора.

— Какого черта тебя угораздило?.. Ты что, свихнулся? Герцог де Сассари взял на себя труд рассказать о событиях давних дней.

— Несколько лет назад Савон приказал своим судам напасть на одиночный корабль неверных. Он рассчитывал захватить ценный груз. Но, к сожалению, так случилось, что во время боя судно затонуло.

— Откуда я мог знать, что на корабле путешествует оттоманская принцесса? — взвился Хорек. — К тому же у меня нет возможности открыто приплыть в Стамбул и извиниться за ошибку. Пока этот зверь дышит, я живу в постоянном страхе.

— Махни рукой на принца и на англичанку, — посоветовал герцог. — Возвращайся к себе в Белью.

— Только когда время придет и зерно созреет, — напыщенно заявил Форжер. — Я использую эту ведьму, чтобы довести меченного шрамом зверя до жалкой кончины.

На берегу Абдулла и Рашид усадили девушек впереди себя на седла своих коней.

— Ты сделаешь их служанками в доме матери? — осведомился Малик.

— Они слишком хороши для этого, — ответил Халид.

— Устроишь собственный гарем?

— Дикий Цветок этого не допустит.

— Вернешь их Акбару? — продолжал гадать Малик.

Халид остановил друга многозначительной улыбкой. — Следуй за мной, и все сам увидишь.

Они пустились в обратный путь по заполненным народом улицам в направлении дома Михримы, но по знаку Халида остановились возле обиталища имама и спешились.

— Подведите ко мне женщин, — распорядился Халид.

Когда приказ был выполнен, он открыл их лица. Девушки были совсем юными — лет по пятнадцати.

— Как зовут вас? — спросил он.

— Я Нира, — ответила та, что с родинкой над губой.

— Я Лана, — сказала ее сестра.

Обе девушки стояли перед ним, оцепенев от робости, с опущенными глазами. Они были невероятно похожи и очень милы.

Халид вновь закрыл им лица и приказал:

— Абдулла, ты поведешь Лану, а ты, Рашид, Ниру. Затем он подошел к входу в дом и громко постучал. После минутной паузы дверь отворилась.

— О Султанский Пес! — в ужасе вскричал прислужник имама и попятился.

Халид, сопровождаемый странной своей свитой, вступил в сумрачную прихожую и буквально смел с пути опешившего слугу.

На шум выбежал имам и зачастил скороговоркой:

— Ваш неожиданный приход наполнил меня радостью. Какое удовольствие видеть у себя вновь сиятельного Халид-бека! Что привело принца в мое скромное жилище? — Тут священнослужитель разглядел две укутанные женские фигуры. — Вы опять намерены жениться?

— Одного раза с меня более чем достаточно, — ответил Халид. — А вот они хотят жениться! Он указал на Абдуллу и Рашида.

— Что?! — одновременно воскликнули оба воина. Малик фыркнул, с трудом сдерживая смех. Девчонки взвизгнули под своими покровами и радостно захихикали.

Халид посмотрел на сестер.

— Вы этого хотите? Обе согласно кивнули.

— Клянетесь ли вы быть послушными женами?

Девушки вновь кивнули.

Халид обратил свой взгляд на воинов.

— Подтвердите имаму, что вы желаете жениться.

— Я готов!

— И я!

Возгласы Абдуллы и Рашида прозвучали одновременно.

— Замечательно, — сказал имам, хлопнув в ладоши. — Тогда следуйте за мной. Прежде чем вознести молитву аллаху, требуется составить документы. Воины отправились вслед за имамом. Малик тронул друга за плечо и тихо спросил:

— Как это пришло тебе в голову?

— Моим парням давно пора жениться, и они не посмели бы воспротивиться моей воле. А что касается близняшек, то они затоскуют и увянут, если их навсегда разлучат. А ты с Рашидом часто навещаешь Стамбул. Почему бы Рашиду не прихватить с собой жену и не порадовать ее свиданием с сестрицей?

— А где они проведут первую брачную ночь?

— Я полагаю, что у Михримы. Малик покачал головой.

— Лучше будет, если я препровожу их к себе, а сам вернусь на корабль. Я обнаружил, что соскучился по моей птичке, и хочу с утра отправиться домой. Если, конечно, я не нужен тебе здесь, в Стамбуле.

— Когда я отыщу логово Форжера, пошлю тебе весточку. Ты желаешь присутствовать при казни этого мерзавца?

Малик мрачно усмехнулся.

— Зачем спрашивать? Мечтаю!

В отсутствие супруга Эстер проводила время в обществе надоевшего ей до смерти Омара. Но что поделаешь? Избегая встреч со свекровью, она наглухо заперлась в спальне, и лишь болтовня Омара хоть как-то развлекала ее. Вероятно, испытывая сходные чувства по отношению к невестке, Михрима надумала отправиться навестить подругу.

К полудню Эстер настолько истосковалась и устала от Омара, что, не находя себе места в комнате, выбежала в сад.

Омар не отставал от нее ни на шаг. Эстер резко остановилась, обернулась и прошипела ему в лицо:

— Будь так добр, оставь меня одну!

— Одну? — переспросил Омар.

— Я желаю немного погулять по саду в одиночестве.

— Ты не знаешь дороги, — возразил он.

— Заблудиться в маленьком, огражденном со всех сторон саду невозможно. Омар колебался.

— Но при желании…

— Клянусь, что я не убегу, — сказала Эстер, понимая причины его беспокойства. — Мне нужно побыть наедине со своими мыслями.

Недоверие с лица Омара исчезло.

— Пожалуйста, разреши мне посидеть одной в саду. Тридцать минут — вот все, о чем я прошу, — умоляла его Эстер.

— Хорошо, — со вздохом согласился Омар. Эстер сделала шаг, но задержалась.

— Начиная с завтрашнего дня ты будешь подавать мне к завтраку по два яичных желтка. Только желтки.

— А что мне делать с белками? — осведомился Омар.

— Ешь их сам.

— Как пожелаешь, госпожа, — с поклоном ответил евнух.

Растерянность маленького человечка немного развеселила Эстер. И погода тоже постаралась исправить ей настроение. Словно в угоду ей осенний день выдался великолепным. Одно-единственное белое облачко на небе лишь подчеркивало его пронзительную голубизну, воздух был кристально чист.

Эстер вдохнула чарующую смесь ароматов бесчисленных цветов и легким шагом пустилась в путь, выбрав одну из дорожек. Она остановилась возле пурпурно-золотых астр, сорвала цветок и сунула его под чадрой за ухо.

Если эти цветы, в самом деле, отпугивают злых духов или хотя бы держат их на расстоянии, ей можно не опасаться встретить здесь свою свекровь.

Завидев еще издали Зеркало Венеры и Стрелу Купидона, она тотчас подумала о Халиде, вспомнила, как они занимались любовью прошедшей ночью. Он приобрел странную власть над нею. Его поцелуи заставляли ее забывать обо всем, что ей было дорого в прошлом. Если б только она могла убедить его произнести брачные клятвы в присутствии священника!

Продолжив прогулку, Эстер набрела на мраморную скамью под раскидистым деревом. Она присела, подперла подбородок рукой и погрузилась в размышления о том, как уладить разногласия с мужем по поводу церковного обряда.

— Привет! — произнес чей-то голос.

Эстер встрепенулась. Она увидела девушку среднего роста, стройную, с темно-каштановыми волосами и огромными, как у газели, глазами. Девушка производила приятное впечатление. Улыбка ее была доброй, а голосок ласкал слух.

— Ты «та самая»? — спросила девушка.

— Что значит «та самая»?

— «Та», на которой женился мой брат.

— А ты Тинна? — в свою очередь поинтересовалась Эстер.

— Да.

— Значит, про меня говорят «та самая»? А у меня есть имя.

— Какое?

— Эстер.

Тинна склонила набок голову, внимательно рассматривая свою новую знакомую.

— Я рада, что мы познакомились.

— Правда? — удивилась Эстер. Тинна присела с ней рядом и сказала:

— Мы были в отчаянии, что Халид столько времени не мог найти себе жену. Мы боялись, что он никогда не женится. А почему у тебя в волосах цветок?

— Чтобы отгонять злых духов. А почему вы боялись, что Халид не женится?

— Мама говорит, что его шрам пугает людей, особенно женщин.

— Мой супруг — воин, и его шрам — знак доблести, — заявила Эстер. — Я не потерплю, чтобы о нем отзывались с пренебрежением.

— Я люблю своего брата, — сказала Тинна.

— В таком случае мы станем друзьями. Ты не против?

— Женщина, которая любит моего брата, уже мой друг.

Любовь? Не слишком ли сильно это сказано? Но Эстер не стала поправлять Тинну.

— У твоих волос огненный цвет заката, предвещающего бурю, а лицо как у ангела, познавшего земные горести. Я понимаю, почему брат на тебе женился. Ты прекрасна.

— Несмотря на веснушки?

— О чем ты говоришь?

— Мне не нравится, что у меня веснушки.

— Они похожи на золотую пыльцу, и красота твоя лишь ярче сияет, когда луч солнца падает на твое лицо. Эстер потерла пальцем нос и улыбнулась.

— Никогда не слышала подобных комплиментов моим веснушкам. Теперь я буду осторожнее с ними, чтобы их не стереть.

— Откуда ты родом? — спросила Тинна.

— Из Англии. — Название своей страны Эстер произнесла так, будто это был земной рай. — Англия — это мой дом, я хотела сказать — была моим домом. Она лежит далеко за морем, на западе.

— Султан договорился выдать меня замуж следующим летом. Моим мужем будет принц из Польши. Это далекая страна, где зимы очень холодные. Скажи мне, что чувствует женщина, выйдя замуж?

— Выброси из головы все глупости, которые тебе наговорили, — посоветовала Эстер с ощущением превосходства над невинной девочкой, несмотря на свой весьма ограниченный опыт. — Женщине приходится воспитывать мужчину, держать его на поводке постоянно — иначе все пойдет кувырком. Конечно, я еще не слишком большой специалист в семейной жизни, но все знания, что я приобрету, я буду передавать тебе, и ты будешь делиться со мной тем, что тебе известно. Договорились? А как называется этот фрукт? — спросила Эстер, поглядев вверх.

— Персик. Ты их пробовала?

— Нет.

— Персики сочные и сладкие.

— Думаю, что мне следует попробовать хотя бы один. А тебе сорвать?

Эстер встала. Тинна тоже поднялась со скамьи.

— В доме есть уже сорванные персики.

— А зачем нам идти в дом? — заявила Эстер с озорной усмешкой.

К удивлению юной принцессы, Эстер вспрыгнула на скамью и дотянулась до ближайшего персика.

— О, он совсем твердый. — Она была разочарована.

— Самые спелые растут повыше, — сказала Тинна. Эстер, хватаясь за ветви, начала карабкаться на дерево. Она сорвала два спелых плода и кинула их Тинне. Глянув вниз, она вдруг оробела. Земля показалась ей очень далекой, хотя раньше высота никогда не пугала ее. Чей-то сердитый голос привлек их внимание. Эстер гадала, — неужто лазанье по деревьям тоже является нарушением здешних строгих законов? Сколько же еще правил ей предстоит вызубрить?

— Если тебе дорога твоя никчемная жизнь, говори, где она!

Разгневанный голос принадлежал Халиду.

— Она хотела уединения, — оправдывался Омар.

— И ты отпустил ее?

— Она дала слово, что…

— Ты поплатишься головой, если ее нет в саду! — не дал договорить ему принц.

Тут Халид и Омар заметили Тинну и устремились к ней. Необычное поведение брата, разгневанного и отчасти сбитого с толку — и все из-за женщины, — рассмешило девушку.

— Ты не видела?.. — Фраза так и осталась неоконченной, потому что Эстер подала голос сверху:

— Я здесь.

Халид повертел головой, но безрезультатно.

— Я над тобой.

Халид запрокинул голову.

— Что ты там делаешь?

— Собираю персики.

— Спускайся немедленно!

— Нет!

— Сначала яичные белки, теперь персики! — зарычал Халид.

— Гнев делу не помощник, мой господин.

— Я сказал, слезай!

— Я бы слезла, если б смогла. — Эстер честно пыталась обрисовать ему свое положение. — Но я не могу и поэтому не слезаю. Ты понял?

— Считаю до десяти!

— Бесполезно.

Халид в уме досчитал до десяти, и это помогло ему немного успокоиться. Потом спросил:

— Почему ты не можешь слезть?

— Меня держит.

— Ты зацепилась? Что тебя держит?

— Страх, — призналась Эстер.

— О иншаллах! — пробормотал Халид. Он отстегнул с пояса ножны с кинжалом, передал их Омару, потом стал взбираться на дерево. Ветки гнулись под его тяжестью, и он был вынужден прекратить подъем, так и не добравшись до Эстер. Жена одарила его ослепительной улыбкой, глядя на него сверху вниз.

— Привет, мой господин! Не хочешь ли персик?

— Нет! — отрезал он.

— Я просто спросила из вежливости.

— К дьяволу вежливость! Вытяни левую ногу и поставь ее на тот сук, что внизу.

— Я боюсь.

— Делай, как тебе говорят!

Медленно, руководствуясь указаниями Халида, Эстер начала неуверенный спуск. Он, раскрыв объятия, ждал внизу на случай, если она сорвется. В какой-то момент ее вновь охватила робость.

— Прыгай!

Эстер отчаянно затрясла головой.

— Ты же не можешь провести всю оставшуюся жизнь на дереве, — урезонивал ее Халид. — Я тебя поймаю. Доверься мне.

Эстер закрыла глаза и свалилась на руки мужа. Потеряв равновесие, Халид рухнул наземь вместе с Эстер.

— Ты не поранилась? — спросил он. Эстер мотнула головой.

— Спасибо, что спас мне жизнь.

Пренебрегая присутствием посторонних, Халид перекатил ее на спину и, почти касаясь губами ее щеки, произнес, жарко дыша ей в лицо:

— Мой Дикий Цветок все ищет приключений на свою голову?

— Постыдились бы, госпожа, — вмешался Омар. — Турецкие дамы не лазают по деревьям, подобно обезьянам.

— Заткнись, Омар, — беззлобно приказал принц и заметил лукавую улыбку на губах жены. Ее личико было так близко, так разгорячено, что его надо было остудить чем-то вроде поцелуя.

Поэтому его рот завладел ее ртом и ощутил там сладостную прохладу.

— Вот это зрелище, — прозвучал издевательский женский голос. — Зверь и его самка спариваются в грязи.

— Мама! — в панике воскликнула Тинна. Тела Халида и Эстер так сплелись, что не сразу смогли разъединиться. Они оба взглянули снизу вверх на подошедшую Михриму.

— Если твой сын зверь, то кто тогда ты сама? — осведомилась Эстер.

— Не забывай о приличиях! — одернул ее Халид. — Турецкие дамы уважают старших по возрасту, даже если они совсем выжили из ума.

Эстер хихикнула.

— Хорошо сказано, мой господин. Ты делаешь успехи.

— Не вижу повода для шуток в том, что оттоманский принц забавляется со своей принцессой на голой земле. Я торопилась домой, чтобы устроить семейный ужин для нас четверых, и что же — была вознаграждена за мое благое намерение постыдным зрелищем.

Халид вскочил на ноги и помог подняться Эстер. Она принялась отряхивать пыль с одежды. Как ни в чем не бывало Эстер обратилась к свекрови:

— Мне надоело есть баранину во всех ее видах!

— Что бы ты хотела, дорогая моя? — процедила сквозь зубы взбешенная Михрима.

— С тех пор, как моя родина скрылась за горизонтом, я не съела ни кусочка свинины, а это мясо мне больше всего по вкусу.

Одному только Халиду удалось сохранить невозмутимость. Остальные скривились, как будто их сейчас стошнит.

— Почему упоминание о жарком из свинины так на вас подействовало? — спросила Эстер.

— Коран запрещает употреблять свинину в пищу, — объяснил Халид.

— Я не магометанка, — напомнила ему Эстер.

— Ты супруга магометанина.

— Ты полагаешь, что я уже никогда больше не съем ни кусочка свинины?

— Я это говорю, а не полагаю.

— Мне хочется свинины!

— Прекрати твердить это поганое слово, а то всех нас вырвет! — пригрозил Халид.

— Сви-ни-на! — с улыбкой повторила Эстер, будучи не в силах побороть искушение затеять ссору. — Если я не могу есть свинину, то я вообще ничего не буду есть.

Сделав такое заявление, она с видом победительницы зашагала по дорожке к дому.

— Мы готовим свинину только по пятницам. Но плохо то, что христианам запрещено по этим дням вообще есть любое мясо! — крикнул ей вслед Халид.

Заметив, как дрогнула ее спина и ускорился шаг после этих слов, Халид вполне успокоился за свою жену. Он уже успел убедиться в ее пристрастии к вкусной еде и здоровом молодом аппетите. Уж голодом она себя никогда не уморит.

Веселое расположение духа принца удивило его мать и сестру. Халид годами не допускал улыбку на уста, а женщина из далекой страны на западе вдруг переродила его.

Большую часть дня Эстер опять провела в спальне. Она мерила шагами устланный коврами пол, как запертая в клетку тигрица. Омар, устроившись в дальнем углу на своей подушечке, устал следить за ее перемещениями.

Только один раз она задержалась у стеклянной двери, выходящей в сад, и взглянула на мир вне тюрьмы.

Чем занимаются женщины, заточенные в гаремах долгими часами, днями, годами? Ведь она привыкла пользоваться свободой как ей вздумается.

Пока они с мужем гостят у Михримы, Эстер была лишена возможности хоть чем-то занять себя. Но что изменится, когда они переселятся в Девичью Башню? Будут ли у нее какие-то обязанности? Эстер горячо на это надеялась.

Или ей уготована участь гаремной пленницы? Если так, она сойдет с ума ровно через неделю.

И опять куда-то подевался Халид. Эстер была даже готова выслушать от него лекцию о хороших манерах, лишь бы слышать его голос.

Стук в дверь прервал тягостную тишину. Полусонный Омар медленно слез с подушки и, шаркая затекшими ногами, пошел открывать.

Он впустил в спальню целое войско служанок Михримы. Руки женщин были заняты узлами, часто превышающими их своими размерами. Все пожитки свалили на кровать, а трудолюбивые прислужницы спешили прочь, уступая место другим.

Богатство, вываленное на кровать, не поддавалось ни подсчету, ни описанию. Тут были разноцветные кафтаны и полупрозрачные шаровары, болеро и шали, бархатные и парчовые туфельки. Все было сотворено лучшими мастерами и, конечно, обошлось в кучу денег.

Омар еле вымолвил в восторге:

— Принц тебя обожает!

Но Эстер умерила его радость.

— Все это смахивает на подкуп.

— Подари принцу сына, и он отдаст тебе во владение весь мир, — возразил Омар. — В Коране

написано, что рай простирается у материнских ног.

— Уж лучше я рожу ему дочку. Весь дом наполнен особами женского пола. Одной больше — какая разница!

— Лучше прикуси свой язык! — посоветовал оскорбленный евнух.

Заразительный мужской смех огласил комнату. На пороге стоял Халид с подносом в руках. Омар просиял при виде столь почтительного отношения принца к жене.

— Омар, убери глупую ухмылку с лица, — распорядился Халид, — приведи в порядок это тряпье и сматывайся с глаз долой. А тебе, Эстер, я вот что скажу. Я не прочь иметь дочерей, но они должны быть похожи на тебя.

Эстер удивилась. Почему он так щедр в комплиментах? Что он задумал?

— Подходи ближе, будущая мать моих дочек, — позвал Халид. — Сядь и поужинай со мной.

— Я не голодна, — погрешила против истины Эстер.

— Все равно посиди рядом, пока я буду есть. Эстер решила, что отказаться было бы неприлично, после того, как он так щедро одарил ее. Она заняла место на подушке возле него.

На подносе красовался кебаб с ореховой подливкой, салат из огурцов и особое блюдо из риса — пахучий, острый пилав. На десерт были поданы миндальные печенья, йогурт и сосуд с розовой водой.

Халид сам обслужил себя и поглощал еду с видимым удовольствием. Эстер старалась не смотреть на исчезающие в его рту куски. После завтрака она не прикасалась к пище и не была уверена, что воздержание ее продлится долго. Избегая соблазна, она попыталась встать.

— Оставайся со мной, пока я не закончил ужин, — таков был приказ.

— Я отсидела ногу, — придумала она предлог.

— Я тебе не верю. Ты просто проголодалась. Ешь!

— Я не могу обходиться без свинины.

Халид подавился куском баранины. Он схватился за кубок и глотнул розовой воды. Отдышавшись, он строго сказал:

— Свинину никогда не будут готовить в моем доме. Однако, когда я расправлюсь с этим мерзавцем Форжером, я позволю Омару отвести тебя на христианский рынок. Там можешь кушать свинину, пока не лопнешь.

— Ты это сделаешь для меня? — спросила Эстер недоверчиво.

— Но только по пятницам. Эстер сердито оскалила зубки.

— Я дразню тебя. Не всякая пятница постный день. К тому же плотские грехи легко отпускаются, — утешил ее Халид.

Все равно она смотрела на него недоверчиво.

— Поклянись! — потребовала она.

— Ты сомневаешься в моем слове?! — Халид готов был вспыхнуть.

— Я верю тому, что ты говоришь, — поспешила заверить Эстер, опасаясь его гнева.

— А пока ты не зачахла вконец, испробуй нежный кебаб из барашка.

Мир был достигнут путем компромисса, но Эстер постаралась получить из него, помимо насыщения голодного желудка, еще и дополнительную выгоду для себя.

— Если ты позволяешь мне есть свинину, — начала она, торопливо утолив голод, — почему бы тебе не позволить и другое послабление — повторить свои брачные клятвы при священнике?

— Слишком велика разница между религией духа и религиозными запретами, касающимися грешной плоти, — важно пояснил Халид.

Эстер потерпела неудачу, но надежд не оставила. Все равно она отыщет какую-нибудь лазейку.

— Почему мы ужинаем здесь вдвоем?

— Думаю, что ужин с моей матерью не пришелся бы тебе впрок.

— А тебе?

— Мне тоже.

— Когда мы вернемся в Девичью Башню?

— Как только я поймаю и убью Форжера. — Тут Халид бросил на жену пристальный взгляд.

Но она никак не отреагировала на его слова. Следующий кебаб отправился в ее ротик.

— У меня будут какие-то обязанности? — поинтересовалась она. — Чем я буду заниматься весь день?

— Чем обычно занимается женщина.

— А в чем заключаются их занятия? Халид пожал плечами.

— Надо спросить у матери. Вероятно, они вышивают. Эстер состроила недовольную гримаску.

— Боюсь, я не очень хорошо вышиваю.

— А что ты можешь еще делать? — Халид улыбнулся, но в улыбке его сквозило некоторое пренебрежение.

— После смерти отца я вместе с братом брала уроки фехтования, — сообщила Эстер, очень гордая собой. — Я стреляю из лука, скачу верхом и неплохо умею обращаться с кинжалом.

— И твоя мать все это одобряла?

— Из-за моих ночных кошмаров мама шла на все, лишь бы я нашла успокоение. — Эстер вдруг перешла на шепот: — Признаюсь, я очень избалована.

— Неужели? А мне это и в голову не приходило! — с иронией воскликнул принц и добавил сухо: — Ты должна воспитать в себе женские качества.

— Какие?

— Откуда мне знать? Разве ты не заметила, что я не женщина.

Эстер ничего не ответила, только глаза ее лукаво сверкнули.

— Спроси у матери, чем следует заниматься замужней женщине днем. Про ночь лучше не спрашивай, тут просвещать тебя буду я. И больше никаких лазаний по деревьям! Поняла?

Эстер кивнула.

Окончив ужин, Халид поднялся. То же самое сделала и Эстер.

Пока он, склонившись, просматривал содержимое своего сундука, Эстер с вожделением глядела в сад за стеклянной дверью. Красота сумерек манила ее на прогулку.

— У меня есть еще один подарок для тебя. Голос неслышно подошедшего Халида заставил Эстер обернуться. В его руках было ожерелье, подходящее для парадного наряда самой королевы. Выкованное из чистого золота, оно было украшено изумрудами и бриллиантами.

Эстер застыла, потеряв дар речи.

— Повернись, — тихо произнес Халид. Он обвил украшением ее тонкую шейку и застегнул замочек. Вновь повернув ее к себе, Халид залюбовался тем, как старинное украшение преобразило его юную жену. Желание еще сильнее разгорелось в нем.

— Мы говорили о священнике… — начала было Эстер, но смолкла. Близость его тела мгновенно возбудила ее.

Халид расстегнул мелкие пуговички на ее кафтане, и одеяние послушно спало с ее плеч. Обнаженная, она предстала перед ним во всем великолепии своей естественной красоты. Грива волос цвета благородной меди, доходящая до бедер, да золотое ожерелье ничуть не скрывали, а лишь подчеркивали торжество ее наготы.

— Ты похожа на языческую богиню, — с восхищением произнес Халид. Его голубые глаза светились страстью.

Эстер уже знала, что предвещают эти огоньки в его взгляде.

— Но ведь еще не стемнело, — тихо напомнила она.

— Темнота нам вовсе не нужна.

Он поцелуями изгнал из нее робость. Все мысли о священнике враз улетучились из ее головки. Она обвила его шею руками, сама прижалась к нему, и в каждый свой поцелуй вкладывала ответную страсть.

Расставшись с губами, Халид покрыл поцелуями ее шейку, потом принялся ласкать грудь, доставляя Эстер невообразимое наслаждение.

Неожиданно Халид опустился на колени. Его язык оставил влажную дорожку на ее округлом животе, потом проник в самое интимное место.

Эстер ахнула и попыталась вырваться, но руки его плотно обхватили ее ягодицы и не отпускали от себя, пока она трепетала от этой откровенной чувственной ласки.

— Я должен познать каждую клеточку, каждую частичку твоей плоти, — шептал Халид, и она таяла в его руках.

Эстер извивалась в его объятиях, корчилась, будто брошенная в огонь, тело ее трепетало и стремилось к утолению любовной жажды. Не об этих ли странных ощущениях поведала ей когда-то Эйприл? Но спустя мгновение Эстер уже напрочь забыла о своей кузине.

Халид ритмично двигал языком в самом средоточии ее женственности. Это походило на изощренную пытку, но палач вместо мук доставлял ей невероятное наслаждение. Он лизал и покусывал чувствительный бугорок, в то время как его пальцы продолжали игру с ее грудями.

Эстер почувствовала, как изошла влагой, словно внутри ее что-то расплавилось. Она издала гортанный крик, вкладывая в него то удовольствие, что волнами — одна за другой — накатывало на нее.

Халид опустил обессилевшую жену на ковер и вновь покрыл все ее тело поцелуями. Не имея терпения, чтобы добраться до кровати, он перевернул Эстер на живот и запечатлел по поцелую на округлых ягодицах.

— Встань на колени, — прошептал он, спуская шаровары.

Эстер послушно подчинялась ему, словно безвольная кукла. Халид овладел ею, стремясь удовлетворить свое желание и доставить ей тоже чувственное наслаждение. Сначала он двигался осторожно, но потом страсть ослепила его, и он отдался на волю своих мужских инстинктов. Он глубоко проникал в нее, их сладострастные стоны сливались воедино, как и их разгоряченные тела. Они одновременно достигли самого пика наслаждения и рухнули на ковер, испытывая необыкновенное удовлетворение.

Халид не отпускал Эстер от себя. Он начал с нежностью поглаживать ее личико. Оно было мокро от слез.

— Я сделал тебе больно? — встревожился он.

— Нет, но без благословения священника… Халид перевернул ее на спину и пригвоздил к ковру. Она лежала навзничь, беспомощная, дрожащая, прекрасная и желанная.

— Ты моя жена, — жарко выдохнул он в лицо Эстер, раздвинул ей ноги и опять вошел в нее.

Он начал двигаться нарочито медленно, сдерживая себя, возбуждая и дразня ее. Распаленная страстью, она жаждала сильных, частых толчков, а он проникал в нее мягко, неторопливо и тотчас отступал назад, обманывая ее ожидания.

— Скажи, что ты моя жена, — попросил он, — и я дам тебе все, что пожелаешь.

Глаза Эстер были затуманены страстью.

— Я твоя жена, — выдохнула она.

Халид перестал сдерживаться. Снова и снова он погружался в манящую бездну женственности. Словно дикое животное, Эстер встречала каждое его могучее проникновение ответным изгибом тела, стремясь к нему навстречу.

Их крики слились воедино и одновременно стихли. Некоторое время они пролежали в полной прострации. Затем Халид пододвинулся к ней, она — к Халиду, их руки переплелись, и они забылись сном прямо на ковре.