"Спелое яблоко" - читать интересную книгу автора (Льюис Пола)

1

Марианна со стайкой подруг вышла из ворот на улицу Колледж Грин, за пределы высокой стены, окружающей знаменитый Тринити-колледж, одно из старейших учебных заведений не только в Ирландии, но и во всей Европе. Был конец учебной недели, и предстояло решить не простую задачу – где провести свободный вечер.

Справа возвышалось помпезное здание Банка Ирландии с колоннами в древнегреческом стиле. Здесь когда-то заседала палата лордов. Если пройти несколько кварталов по этой улице на запад, мимо «бокала» – здания Центрального банка весьма оригинальной конструкции, похожего на рюмку на ножке, слоено-ребристую по горизонтали, – а потом за ним повернуть направо, то окажешься в районе Темпл-Бар. Именно здесь они нередко всей своей девичьей компанией проводили свободные вечера, в одном из местных питейных заведений. Чаще всего в пивной отеля, совпадающего по надписи на вывеске с названием района, в этом шумном и постоянно переполненном молодежью заведении, коротая время за болтовней и бокалом портера.

Наверное, в таких же пивных гуляли их исторические предшественники – средневековые студенты Тринити. Расслаблялись и залечивали телесные и душевные раны после своей латыни и розог, а затем терроризировали мирных и трудолюбивых обывателей своими истошными пьяными воплями и дикими выходками.

Можно было избрать и более мягкий, чисто «девичий» вариант. Повернув налево, пройти вдоль ограды Тринити на улицу Нассау, посидеть за чашкой капуччино или кофе «по-ирландски», со щедрой добавкой виски «по вкусу», в кафе сети «Батлер-чоколит». Марианне особенно нравился его современный элегантный интерьер, стеклянные стены и мягкое освещение внутри, совпадающее с янтарным цветом панелей.

Можно было бы и просто прогуляться по этой исторической и культурной части города. Например, пройти по Дэйм-стрит до «театрального квартала». Может быть, даже побывать на представлении в театре «Олимпик». Или продолжить свой путь еще дальше, полюбоваться простой и строгой красотой Дублинского замка, а потом выйти на набережную реки Лиффи или Великого канала.

Как всегда, инициатором предложений выступила Крошка Бетти, крупная девица с коротко подстриженными рыжеватыми волосами и веснушчатым лицом, член сборной колледжа по баскетболу. Признанный лидер их «стаи». Очень упрямая и настырная, немного грубоватая и вспыльчивая, но отходчивая. Разумеется, после соответствующей словесной разрядки. Главное, что ценили в ней подруги, это умение прислушиваться к их мнению и быстро формулировать наиболее оптимальное решение, что весьма непросто в женском коллективе, где каждая сама по себе великая личность и центр мироздания.

– Итак, девочки, какие будут мнения? Куда пойдем дальше? Можно отправиться в «Темпл бар», освежиться, расслабиться после напряженной учебной недели. Осталось всего две недели продержаться, и прощай «Тринити». Да и друг с другом уже не так часто будем видеться. Работа, потом замуж, дети пойдут… Пошли? Заодно обсудим, как будем выпускной вечер отмечать. Поделимся планами и задумками.

Первой на разумное предложение отреагировала изящная и задумчиво-печальная Агата, с пепельно-светлыми длинными волосами, обрамляющими узкое интеллигентное лицо с серо-голубыми, мечтательными глазами. Внешне как бы постоянно пребывающая в облике Спящей принцессы, ожидающей своего Прекрасного Принца. На самом деле, «принцев» у нее хватало, и она их довольно регулярно меняла, находясь в постоянном поиске новых острых ощущений и приключений. Наверное, именно ее загадочно-романтический вид и притягивал незадачливых поклонников. Они летели, как мотыльки на огонь, и сгорали в холодном пламени ее расчетливого и безжалостного сердца.

– Извините, дамы, но сегодня не смогу вам составить компанию. У меня запланирована встреча с одним юным, но перспективным джентльменом через час. До места встречи добираться минут двадцать, так что пивной бар для меня отпадает. Сожалею, но так уж получилось. Так что я вас покидаю. Может быть, еще успею в парикмахерскую, слегка привести прическу и коготки в порядок. Увидимся в понедельник. Чао.

И, грациозно послав общий воздушный поцелуй, она отплыла на очередное рандеву с очередным несчастным безумцем, завороженным этой сиреной, ее сладкоречивым голосом и обманчивой внешностью. Жаль парня, но что поделаешь. Мужчина должен уметь страдать.

Марианна тоже решила выступить на авансцену, поскольку сегодня ей предстояло отплыть своим путем, и психологически это было проще сделать как бы в связке, в тандеме, сразу после мечтательно-обманчивой Агаты.

– Боюсь вас разочаровать, леди, но я вас тоже покидаю. Убываю на свидание с родителями, как это ни банально. Вчера получили письмо от родственницы, сестры матери, с западного побережья. У нее весьма серьезные проблемы, и требуется моя помощь. Так что меня ждет семейный совет и в перспективе, не исключено, весьма дальняя дорога, сразу после выпуска. Так что я убываю вслед за мисс Агатой. Не печальтесь. Еще не вечер, до выпуска целых две недели. Мне, правда, очень жаль разрушать компанию, но ничего не поделаешь. Обстоятельства иногда сильнее нас. Пока.

И, помахав рукой, она быстро отплыла вдаль, как каравелла с поднятым якорем и распущенными парусами, пока ее не начали отговаривать, воспитывать и давать полезные советы о необходимости расширения самостоятельности и борьбы за свои права в рамках семьи.

Ничего страшного, девчонки и без нее перебьются. Тем более что после ее ухода рядом с членом сборной по баскетболу остались еще целых три особи женского пола достаточно завлекательной или, по крайней мере, не отпугивающей наружности и весьма высокого уровня активности. Пикантная, миниатюрная и очень сексуальная на вид шатенка Лиз, с лукавыми глазками цвета шоколада. Рядом с ней невысокая, добродушная, пухленькая, постоянно что-то жующая Пончик Долли, и Роберта, темпераментная полуитальянка, с очаровательными кошачьими глазами и весьма развитыми женскими формами.

То есть, вполне хватит для создания кворума и обеспечения веселого времяпровождения. Естественно, включая возможность пополнить компанию непосредственно на месте отдыха особями мужского пола приятной наружности. А главное – достаточно самостоятельными экономически, чтобы не пришлось покупать для них пиво самим.

Откровенно говоря, походы в пивной рай Марианне уже изрядно приелись, поскольку сей древний пенный напиток она не любила, а смотрела на его потребление как на вынужденную меру, дань условностям и традициям, способ социального общения. Предпочитала же она фруктовые соки, мягкое мороженое и чай без молока или кофе капуччино с хорошей выпечкой. Но… что делать. Общественный долг обязывал ее, как истинную дочь Ирландии, регулярно возносить посильные жертвы в развитие национальной экономики и культуры. Визит в пивбар вполне можно было рассматривать именно в этом контексте.

Ибо была пятница, и по старому доброму ирландскому обычаю после напряженной трудовой или учебной недели не мешало смочить горло хорошим бокалом пива, лучше всего темным и плотным «Гиннес стаут», символом национальной гордости и процветания. У многих это «смачивание» заканчивалось только на рассвете, в четыре утра, когда все ночные увеселительные заведения, согласно строгим и высоко этичным законам республики Эйре, закрывались. Естественно, в благих целях, дабы потребители легких и более тяжелых напитков могли вернуться в семью, к близким, или забрести в иное местечко и прикорнуть в своей или чужой постели.

Одновременно данные походы по увеселительным местам призваны были продемонстрировать всему миру в целом и родителям в частности ее самостоятельность, кою следовало оберегать, лелеять и холить, защищая от посягательств родственников, соседей, знакомых, учителей и всего бесчисленного сонма ревнителей заветов старины и домостроя. Тем более что юридически она уже вполне совершеннолетняя, дееспособная и полноправная гражданка страны, и могла подтвердить это соответствующими официальными документами. Уже не надо было притворяться более взрослой, чем ты есть, под испытующим взглядом придирчивого вышибалы на входе или бармена у стойки.

В пивопитии был и еще один интересный лично-семейный аспект. Каждый взрослый ирландец, а также иностранец, выпивая бокал этого знаменитого пива, тем самым вносил свою посильную лепту в благосостояние семейства Марианны, поскольку ее отец, Кристиан О'Нил, являлся одним из директоров компании, занимающейся производством этого напитка древних кельтских богов.

Именно он настаивал, чтобы дочь получила в колледже юридическое или экономическое образование, рассчитывая, что после выпуска она будет работать вместе с ним и со временем станет хорошим и надежным помощником, например, в качестве ведущего юриста-консультанта.

Марианну такая жизненная стезя совсем не устраивала, и с помощью матери и собственного упрямства ей удалось стать тем, кем она вскоре станет официально, – дипломированным психологом.

Отец был доминирующим в семье, хотя назвать его тираном было бы чрезмерным. Просто у человека был свой свод жизненных правил, базируясь на котором он и строил жизнь своих подопечных, включая членов семьи. Как говорится, «для их же пользы и блага».

Даже мать, которая, судя по рассказам родственников, в молодости представляла собой живое воплощение легендарных кельтских амазонок, и та не смогла с ним совладать. Хотя, конечно, пыталась поначалу, после свадьбы, занять лидирующий пост в семейной крепости. Но потом, постепенно, шаг за шагом она отступала и сдавала свои позиции, сохранив определенное влияние только в исконно женских отраслях домашнего хозяйства – на кухне и в детской.

Ну а самой Марианне О'Нил, старшей дочери в семье, в которой, как и положено в ирландских семьях, было еще двое детей, хотелось от жизни совсем другого. Во-первых, естественно, большого и красивого женского счастья, которое виделось ей в облике Прекрасного Принца на черном, как ночь, крылатом жеребце… Или на «роллс-ройсе» такой же элегантной масти.

Она не раз видела его и в мечтах, и во сне. Высокий, стройный, с крепкими широкими плечами, с волосами цвета воронового крыла и ярко-синими глазами… Он приехал бы вечером, с мечом на бедре и с лирой в руках, к ее дому. И пел бы ей проникновенно и звучно своим бархатным, эротичным голосом, до алой утренней зари, старинные ирландские баллады о вечной любви, в которой влюбленных не разлучит даже смерть. А также собственные импровизации о ней самой, в которых восхвалял бы ее неисчислимые достоинства. А потом он просто обязан посадить ее к себе на коня (или в «роллс-ройс») и увезти далеко-далеко, за великий океан, на другой континент, в свой прекрасный и величественный, до самых небес, янтарный замок.

Ну да бог с ним, с принцем, спохватилась замечтавшаяся Марианна. Пока что предстояло решить вполне земную задачу. Явиться домой на семейное совещание, как она и обещала родителям. Причем лучше заранее, чтобы обсудить ситуацию предварительно с матерью и согласовать с ней общие женские позиции перед беседой с отцом.

Так что сегодня маршрут предстоящего передвижения был более прозаическим и накатанным время учебы в колледже. Сразу от ворот Три нити направо, по Узстморлэнд-стрит, затем через мост О'Конисла, мимо его монумента, по одноименной улице мимо статуи Джеймс Джойса, а там и до дома рукой подан.

Дома была только мать. Мадам Маргарет О'Нил, а для близких родственников и друзей просто Мэгги. Их величество отец, Кристиан О'Нил, соответственно, в сокращенном варианте просто Крис, как обычно, был на работе, в фирме, где он нередко пропадал и по субботам. Как правило, главный кормилец прибывал домой к половине восьмого вечера, когда по заведенному им самим твердому распорядку, с явно не ирландской, а, скорее, с английской пунктуальностью, сервировался стол для семейного обеда.

Сестра ушла после школы к своей подружке, братец тоже где-то бродил со сверстниками по улицам. Это к лучшему, потому как младшее поколение вступило в возраст осознания себя как самостоятельных личностей и превратилось, образно говоря, в маленьких «ежиков», мгновенно сворачивающихся в шар колючками наружу при общении с родственниками, рассматривая любое их предложение и замечание как посягательство на личные права и человеческое достоинство.

К сожалению, теоретическое знание особенностей психики подростков мало помогало Марианне при практическом общении с ними, что периодически приводило к внутрисемейным конфликтам. Да и как с ними общаться, когда у них с ходу вырабатывалось собственное мнение по любому вопросу, причем тут же легко изменяемое, лишь бы оно не совпадало с мнением взрослых. Никаких нервов и терпения не хватит. Конечно, она и сама в их возрасте была не сахар, но такие вещи быстро забываются.

Во время обеда, превратившегося, фактически, в ежедневное деловое собрание семейного клана, каждый член небольшого коллектива, начиная с младших, как бы был обязан отчитаться за проделанное и изложить свои планы на будущее. Естественно, терпеливо выслушивая по ходу дела оценки, назидания и рекомендации старших. Обсуждались также общие проблемы и принимались коллективные решения. В их основу, естественно, закладывались идеи и указания отца как старейшины семьи и рода, главного хранителя священных традиций, древних обычаев и базовых устоев патриархальности и высокой семейной и общенациональной нравственности. Ибо, как говорится, семья – это основа гражданского общества, нации и государства.

В общем, классический пример ограниченной и жестко контролируемой сверху племенной демократии. Глава семейного клана, мистер Кристиан О'Нил, выступал сразу в двух ипостасях – светской и религиозной. Как вождь, полководец и предводитель вверенных ему квартирных земель и семейных подданных, с одной стороны, и, по совместительству, верховный жрец доверившихся ему тленных тел и нетленных душ. Как говорил какой-то из французских королей, «L'Etat c'est moi» – «Государство – это я». То есть, если слегка переиначить, то любимым лозунгом отца Марианны могла бы стать фраза «Семья – это я».

Сегодня вечером гвоздем семейной программы должно было стать обсуждение ближайшего будущего Марианны. Поэтому было бы желательно, мудро и прозорливо до общесемейной сходки предварительно обсудить этот вопрос с матерью, чисто по-женски, чтобы выработать общую защитную позицию перед встречей с грозным родителем и сюзереном.

Мать занималась уборкой большой двухъярусной квартиры, расположенной в престижном аристократическом районе, на Парнелл-стрит, в старом доме викторианской архитектуры из красного кирпича, увенчанном по крыше рядом высоких каминных труб. Квартира была когда-то спроектирована в старом английском колониальном стиле, и даже после нескольких реконструкций и модернизаций сохранила выраженные очертания этих стародавних особенностей. На нижнем ярусе размещались кухня, столовая, гостиная и кабинет отца, а наверху, куда вела винтовая лестница, соответственно, спальные помещения и что-то вроде общей учебно-игровой детской комнаты.

Все члены семьи были обязаны обслуживать себя сами, воплощая тем самым основополагающие жизненные установки и заповеди отца. Одна из них гласила, что дети не должны расти белоручками, а обязаны добиваться всего своей головой и руками.

Конечно, приходящая прислуга использовалась, но эпизодически, на временной основе. Как правило, приглашалась кухарка в случае большого наплыва гостей. И раз в неделю проводилась генеральная уборка всех помещений с участием приходящей домработницы. Ну и, помнится, в детстве у нее была няня, которая потом иногда помогала и в уходе за младшими братом и сестрой.

Заметив появление дочери, мадам О'Нил охотно бросила уборку, которой, казалось, не было ни конца, ни начала в ее семейной жизни. Это было вечное и бессмысленное ритуальное действо. Выращивание и воспитание детей в этом смысле было все же более плодотворным занятием. По крайней мере, результаты труда налицо, потомки растут и взрослеют, принося постоянно новые радости и новые проблемы.

Они перешли в кухню, где Мэгги быстро разогрела для дочери ланч – свиные колбаски с отварной картошкой, а также достала из холодильника салат из помидоров и огурцов, заправленный оливковым маслом, банку йогурта и приготовила чай с молоком. Одновременно, по ходу, в аккомпанемент работе, она начала привычный монолог на излюбленную тему всех матерей всех времен и народов. То была повесть о непослушных детях, которые растут совсем другими и неправильными, в отличие от собственных родителей. Монолог велся монотонно-журчащим речитативом, по отработанной схеме, и подавался как бы в виде жалобы, обращенной к старшей дочери, которая должна понимать ее как уже взрослая женщина и, в обозримом будущем, потенциальная мать.

– Как видишь, я опять одна кручусь по хозяйству. Я ожидала, что когда мои дети подрастут, они будут оказывать мне помощь. Я тоже росла в многодетной семье, где у каждого из нас были свои обязанности по дому, и каждый выполнял их, не дожидаясь указаний родителей. А теперь я не могу даже поручить твоему брату или сестре сходить в магазин, потому что они или забудут выполнить мою просьбу, или что-нибудь перепутают. Вместо того чтобы готовить уроки, предпочитают бездельничать, занимаясь неизвестно чем и в неизвестно какой компании. И вообще, современная молодежь эгоистична и думает только о танцах и развлечениях, а не о том, как лучше подготовить себя к взрослой, ответственной перед другими людьми и перед обществом жизни.

Ее собственное детство, по ее словам, прошло более продуктивно и целенаправленно, под жестким родительским контролем и в полезных для семьи трудах в виде ежедневных стирок и утюжек белья для неисчислимого количества сородичей, вышивания крестиком и гладью и тому подобных конструктивно-созидательных упражнениях и занятиях.

Марианна машинально кивала головой, склонившись над тарелкой, не особенно вслушиваясь в непрерывное монотонное журчание. Лишь иногда ее слух автоматически выхватывал из общего потока речи наиболее интересные места. Например, о недавних молодежных и женских шествиях и митингах в поддержку введения законодательного разрешения на разводы и аборты, против жесткой позиции католической церкви в этом вопросе. И про «публичный стриптиз». Под ним мама имела в виду современные, чрезмерно открытые модели дамского белья.

– В мое время женское белье достаточно закрывало все положенные места на теле. Даже говорить о нем было неприлично, не то, что демонстрировать на людях, напоказ, да еще по телевизору. И уж, безусловно, оно не делалось прозрачным. И никаких шашней с мальчиками не позволялось, не говоря уже о посещении пивных, дискотек и прочих злачных мест. Во всяком случае, прежде чем встретиться с молодым человеком, девушка вначале представлялась его родителям. Моим единственным развлечением в те годы было еженедельное посещение воскресной мессы в церкви и раз в месяц поход в синематограф. И шутки были более приличными, без вульгарности. И уж тем более без демонстрации некоторых частей тела.

Это уже выпады в ее сторону. Особенно они участились после того, как своевольная и чрезмерно самостоятельная с точки зрения родителей старшая дочь несколько раз пришла уже под утро, и мать разглядела пару раз из окна, несмотря на предрассветные сумерки, как она целуется у подъезда с провожатыми.

Да еще нашла однажды у нее шкафу изящную розовую дамскую попку из пластика, закрепленную на зеленой матерчатой основе. Они тогда договорились с девчонками прогуляться по городу в таких нарядах, эпатируя прохожих. У некоторых, правда, вместо завлекательной нижней задней филейной части была выставлена не менее пышная и аппетитная грудь. Изделия современного промышленного дизайна в стиле «китч» были выполнены с хорошим знанием предмета, очень натуралистично, и с пяти метров смотрелись как обнаженная часть собственного тела. Этакий пикантный вырез на самом интересном месте.

Получилось своеобразное публичное шоу из серии «Выбери сам победительницу» на звание «Лучшая попка Дублина» или «Самая сексуальная грудь столицы». Просто хотелось посмотреть на реакцию публики. Одна из девчонок писала реферат по прикладной психологии, связанный с исследованием особенностей психологического восприятия противоположного пола в нетипичной и провокационной ситуации. Ну и попросила помочь, так сказать, в сборе первичных данных «в полевых условиях». Даже оплатила покупку сего «театрального реквизита» для всей компании.

Ну и весело было! А сколько внимания на улице, особенно со стороны мужчин. А сколько предложений провести вместе вечерок. И всего за несколько часов воскресного времени, проведенного в групповом передвижении на своих двоих, с надетым «реквизитом», по наиболее оживленным улицам в центре города, с севера на юг, от О'Коннелл-стрит до Сэйнт-Стефэн Квин, и с запада на восток, по набережным реки Лиффи и канала Гранд-кэнел.

Да, особо огрызаться на эскапады матери не следовало, но приостановить этот поток однообразных обвинений все же не мешает. Пора вклиниться в беседу, превратив ее из монолога в диалог и придав ему более конструктивный характер.

– Мама, – проникновенным голосом начала она, – я вполне понимаю твою озабоченность моим будущим. Оно мне тоже не безразлично, ты уж поверь. Я уже достаточно разумная взрослая женщина и способна продумывать свои действия и их возможные последствия. Что касается провожатых, то это не моя прихоть и не распущенность нравов, а простая необходимость. Возвращаться домой одной по ночному городу просто небезопасно. Мало ли на улицах пьяных хулиганов и извращенцев.

И потом, нынешняя ситуация по сравнению с прошлым слишком изменилась. Другие времена – другие нравы. Это раньше родители выбирали дочери жениха. А теперь, к сожалению, самой об этом приходится думать. В старину все проще было. Например, в древнем Риме был закон, по которому, если мужчина до достижения им двадцати лет не женился, то его сажали в тюрьму. А сейчас демократия в этом вопросе. Я бы сказала, избыточная.

В общем, я просто экономлю твое время и берегу твои нервы. Делаю всю черновую, предварительную работу сама. Соответственно, само разнообразие провожатых обеспечивает возможность выбора. Не могу же я останавливаться на первом встречном мужчине. Это неразумно. А что касается поцелуев, то это вполне соответствует современным методикам проведения психотестов. Элемент апробации на физиологическую и психологическую совместимость. Без всякой эротики. Обычный, стандартный научный подход к объекту исследований. Я же профессиональный психолог. Так что, не беспокойся понапрасну. Все под контролем, все идет по плану, как задумано и как положено. Как только появится достойный избранник, я тебя тут же проинформирую и представлю его тебе и папе. Если хочешь, могу даже досье на него заготовить.

А что касается прозрачности нижнего белья, так это не я придумала такую моду. И если эта мода узаконена, то почему бы и не следовать ей? В этом наряде многие даже на пляж ходят. Никто же не обвинит человека в нудизме и нарушении общественной нравственности, если ткань в нужных местах наличествует, хотя и не вполне выполняя традиционные защитные функции прикрытия от чужого взгляда. А от всяких извращенцев, типа вуаяристов, тачеристов и прочих приставал никакая самая плотная ткань, даже бронежилет не спасет. Так что в сфере взаимоотношений разных полов все зависит от самого человека и его подхода к другому человеку. Как говорится, жизнь несовершенна и требует постоянной корректировки и адаптации.

Красивая речь получилась. Почти убедительная. Даже самой понравилось. А что касается мотивов и тезисов материнских ежедневных выступлений, то они были давно знакомы, ибо редко обновлялись и дополнялись. Можно сказать, были выучены наизусть и не вызывали никаких эмоций в закаленной психике – ни положительных, ни отрицательных. Хотя, конечно, мать тоже можно понять. Ее детство и юность прошли гораздо скучнее и однообразнее. Времена были другие, более сложные, и возможностей у женщины было меньше. В борьбе за эмансипацию на «зеленом» острове делались только первые шаги. А свою молодость пожилому человеку всегда свойственно идеализировать. Все вспоминается в розовом цвете, как учили на занятиях по психологии в Тринити.

Затем близкие родственники плавно перешли к обсуждению более животрепещущей и конкретной проблемы, связанной со старшей дочерью. Вчера мать получила весьма пространное и обстоятельное письмо от собственной сестры Дороти, по мужу Бреннан, проживающей в сельской глубинке на западном побережье Ирландии, где та владела пансионатом на окраине приморского городка. Можно было бы, конечно, позвонить по телефону, но тетя предпочитала старые и проверенные способы общения.

Суть дела состояла в том, что у Дороти обнаружилась серьезная болезнь, требующая хирургического вмешательства, «с неопределенным исходом», как она выразилась в письме. Поэтому она составила завещание на всякий случай, по которому, в связи с «отсутствием наследников первой линии», решила передать часть своей коммерческой собственности в руки племянницы Марианны, естественно, с согласия ее самой и ее уважаемых родителей.

Далее в письме излагалась мысль о том, что было бы неплохо, если бы Марианна, по возможности, сразу после выпуска из колледжа приехала к ней погостить, а заодно и попробовала себя в роли хозяйки будущей собственности. Это позволило бы заранее определиться им обоим, что произойдет с этой собственностью в случае «нежелательных последствий» после операции. Будет ли племянница ею заниматься, или просто продаст? Вопрос животрепещущий, ибо тетушке, конечно, хотелось бы, чтобы имущество, в которое она вложила столько труда за всю свою жизнь, использовалось «в натуре», в рамках развития внутрикланового предпринимательства, а не пошло с молотка чужим людям в случае ее кончины.

– Да, жаль Дороти, – скорбно вздохнула мать. – Не повезло ей в жизни, не сложилось. Родственников «первой линии» у нее, действительно, не осталось. Муж, Питер, рядовой ирландского королевского полка фузилеров, дважды тяжело раненный во время Второй мировой войны, не дожил даже до пятидесяти. Из ее двоих сыновей один эмигрировал в США, где после службы в армии стал полицейским по старой традиции. Ты же знаешь, ирландцы в США или в полицию идут, или в банду. Бывает, в одной семье есть представители обеих профессий. К сожалению, промысел и в том, и в другом случае довольно опасный. Так что ее сын недолго пробыл живым полицейским. Скончался от крупнокалиберной пули, пущенной каким-то чернокожим из Чикаго. Второй сын связался с Ирландской республиканской армией и погиб в стычке с оранжистами где-то в Ольстере. Единственное утешение для матери, что хотя бы погиб за правое дело.

Так что теперь она совсем одна. Есть у нее, правда, на примете один адвокат, тоже вдовец, ее ровесник. В письме она о нем не пишет. Я уж ей говорила, забудь Питера. Его все равно с того света не вернешь. Подумай о себе и о своем будущем. Не ставь на себе крест. Хороший, солидный человек, с хорошей профессией и неплохим доходом. Причем сам предлагает ей вступить в брак. Что в этом плохого, не пойму? У него, кстати, единственный сын тоже в Америку уехал. А Дороти все чего-то колеблется, все думает.

Не знаю, как насчет ее предложения с пансионатом, но, по моему мнению, съездить к ней не помешает. Разобраться на месте, как и что. Помочь ей на время лечения, а там видно будет. Ты ведь давненько ее не навещала. Может быть, и я смогу подъехать хотя бы на несколько дней. Лучше бы еще до операции успеть повидаться, подбодрить сестру, поддержать морально. Если, конечно, придумаю, как организовать присмотр за детьми на это время. Не хочется их с собой тащить. Вообще то, откровенно говоря, я надеюсь на то, что проблема как-нибудь сама решится. И на благополучный исход операции, естественно. А что ты думаешь по этому поводу?

Да, подумала Марианна, в этом-то и есть основная загвоздка. Что же думает сама мисс О'Нил, своей собственной головой, переполненной нужными, не очень нужными и совсем бесполезными знаниями, набитыми в нее за время учебы в школе и в колледже? И практически уже с дипломом о высшем образовании в кармане. Вопрос не простой и весьма деликатный. И, возможно, с далеко идущими последствиями. Что делать, как быть в этой весьма запутанной, щекотливой ситуации? И во что это может вылиться, в конечном счете, в ближайшей и отдаленной перспективе? Сейчас трудно предугадать. Практически невозможно.

Всю ночь она почти не спала, и днем в колледже на занятиях, и по дороге домой думала об этом. Но никак не могла состыковать различные варианты решений. То одно не клеилось, то другое. Слишком много разноплановых факторов приходилось брать на учет. Даже голова разболелась от столь тяжелой умственной работы по житейской проблематике. Просто досадно и обидно. Это ведь не экзамен сдавать по отечественной истории или по основам неофрейдизма. Остается положиться на мудрую волю родителей, на их здравый смысл и житейский опыт. Может быть, даже на предопределенность судьбы. Господь там, наверху, как-нибудь сам определит ее участь, отделит зерна от плевел, чистых от нечистых, и своевременно подаст какой-нибудь понятный только ей знак свыше.

С одной стороны, хотелось попробовать самостоятельной жизни. Сколько же можно терпеть тиранию отца? Слава богу, она уже совершеннолетняя, вполне способна принимать самостоятельные решения. К этому еще нужна экономическая самостоятельность, а наличие собственности или собственного заработка как раз и обеспечит базовую основу такой самостоятельности. Трудно демонстрировать свою суверенную волю и желания, когда регулярно приходится просить у родителей энную сумму на карманные расходы. А по мере взросления эти расходы все растут и растут, и уже совсем не укладываются в понятие «карманные деньги».

С другой стороны, было страшновато начинать эту чрезмерно самостоятельную жизнь и самой решать все хозяйственные проблемы. Да еще пытаться заниматься совершенно незнакомым и непривычным делом. Одно дело, найти работу в столице, оставаясь в привычном окружении: родной дом, родители, друзья, бурная столичная жизнь, обеспечивающая массу удовольствий и новаций. И другое дело, пребывание в унылом захолустье, где она мало кого знает, где не на кого будет опереться. Наверное, не с кем будет даже на танцы сходить. Вся молодежь мужского пола с западного побережья уезжает за море, в Англию или Америку, сразу же после школы. Так что это край бедных невест-бесприданниц, потенциальных старых дев.

В детстве Марианна часто ездила к тетушке, но потом, по мере взросления, эти поездки сократились и по количеству, и по продолжительности пребывания. А во время учебы в колледже она не побывала у нее ни разу. Нехорошо, конечно, но так уж сложились обстоятельства, поглощавшие все ее свободное время на каникулах. Да и какие каникулы у студента. Так, одно название. Не успел прийти в себя после одного семестра и экзаменов, как уже начинается следующий этап испытаний.

Да и зачем ехать по уже знакомым местам родной страны, когда появилась возможность повидать другие страны и миры. После первого курса она поехала с компанией в Испанию. Обошлось весьма недорого, ночевали в студенческих городках, передвигались автостопом. Половину средиземноморского побережья от Барселоны до Валенсии исколесили и облазили. Загар был как у природной мавританки, с головы до пят, без просветов и полосок, поскольку на диких пляжах в смелых молодежных компаниях тела не слишком прикрывались от щедрого испанского солнца. Даже строгая испанская полиция смотрела сквозь пальцы на такие причуды чужаков. Точнее говоря, не сквозь пальцы, а, скорее, широко и жадно раскрытыми глазами, и нередко через артиллерийские бинокли и снайперскую оптику с восьмикратным и более увеличением. Это как бы вместо штрафов за нарушение общественной нравственности, с оплатой в виртуальной, натуре. Ну да это не страшно. Отчего бы и не предоставить такую возможность для настоящих ценителей живой женской красоты, приняв предварительно красивую, выразительную и завлекательную позу.

А на следующий год она отважилась отправиться в турне в одиночку, и целую неделю провела во Франции, в Страсбурге, на родине бабушки Марианны, в честь которой ее и назвали. Дедушка привез ее после службы в Германии, в оккупационном корпусе, где она работала в качестве переводчицы, только во французских войсках. Где уж они там сумели познакомиться, история умалчивает. Дед на прямые вопросы только загадочно ухмылялся, уходя от ответа. А бабушка, как истинная француженка, с галльской пылкостью и фантазией рассказывала безумно романтические истории на эту тему, причем нередко совершенно противоположные. Но каждый раз очень красивые и выгодно освещавшие ее собственную ключевую роль в этом романе.

Так что с изучением французского языка в колледже у Марианны не было особых проблем, после обширной практики в детстве. Бабушка родилась и выросла в самом красивом и архаичном районе Страсбурга, Petite France – Маленькой Франции, – историческом центре города, с его уникальной франко-немецкой средневековой архитектурой, недалеко от площади генерала Клебера, служившего в войсках Наполеона. В городе, который стал символом европейской общности, получив прозвище «le coeur de l'Europe» – «сердце Европы».

На обратном пути Марианна даже выкроила время, чтобы побродить целый день по Парижу. Успела осмотреть панораму города с Эйфелевой башни, подняться на Монмартр по крутым, узким, извивающимся улочкам, по лестницам с железными перилами, мимо одноэтажных домиков с красными черепичными крышами и зелеными палисадниками, с балконами, полными цветов и увитыми виноградной Лозой. Побывала у подножия чудесной белокаменной церкви Сакре-Кёр, где смешались в одну кучу художники и проститутки, богомольцы и туристы. Добралась пешком до Монпарнаса, посетила собор Нотр-Дам де Пари и площадь Конкорд. Более чем достаточно впечатлений и передвижений для одного дня, в промежуток от пересадки с утреннего поезда на вечерний самолет. Помогло выдержать это нелегкое испытание только природное любопытство, молодое здоровье и спортивный азарт.

Ладно, хватит воспоминаний. Молчаливая пауза излишне затянулась. Вот и мать уже недоуменно смотрит, терпеливо ожидая ответа. Хотя, конечно, уже привыкла к милой привычке дочери надолго уходить в себя во время разговора. Излагать ей все свои соображения и колебания, конечно, не стоит. Хотя отвечать что-то пора, но осторожно и деликатно, чтобы не обидеть и обеспечить на всякий случай пути отхода и возможности маневра. Вдруг передумаю, или придется перерешать, или ситуация изменится.

Марианна решительно тряхнула головой, прогоняя посторонние мысли, и, тщательно подбирая слова, начала излагать свою позицию, глядя в участливые и добрые глаза напротив.

– Понимаешь, мама, было не так много времени, всего один день, чтобы обдумать тетино предложение. На мой взгляд, основная сложность состоит в том, что предлагаемое занятие совсем не совпадает с моей специальностью по диплому. Все же я не экономист и не менеджер по гостиничному бизнесу, а психолог. Конечно, найти работу по моей специальности даже в Дублине будет не так-то просто. По официальной статистике, в стране треть трудоспособной молодежи безработная. Но отец обещал помочь, даже намекал на то, что можно будет специально для меня ввести такую должность у себя на фирме. Что-нибудь типа психолога-консультанта по работе с персоналом или менеджера по развитию людских ресурсов.

Но, с другой стороны, тетя действительно нуждается в помощи. Я давно не была у нее, и навестить ее, конечно, надо. Подбодрить, поддержать морально. Как раз прекрасная возможность попрактиковаться в психологии, попробовать в реальной жизни то, чему меня учили в теории.

Не знаю, конечно, что получится с ведением хозяйства. Если подойти к вопросу философски, то можно рассматривать это как эксперимент, смелый, но не смертельный. Меня же не в рабство продают. Это не пожизненные обязательства. Я все же думаю, просто уверена, что все это надолго не затянется. Тетя, как обычно, просто перестраховывается. Она еще долго проживет, и все будет нормально. Так что будем считать, что это просто небольшая экскурсия в период моего заслуженного отпуска после завершения учебы в колледже, со сменой пейзажа и обстановки. Заодно посмотрю на ее жениха.

Я думаю, мама, тебе не стоит ехать. Я и одна справлюсь. Если вдруг понадобится твоя помощь, я тебе позвоню. У нас маленькая страна, так что быстро доберешься. Да и, вообще, буду постоянно держать тебя в курсе своих и тетиных дел. По телефону. Думаю, что эти аргументы можно будет и отцу изложить. Надеюсь, он их поймет, наш верховный и беспристрастный судья.