"Пограничный легион" - читать интересную книгу автора (Грeй Зейн)

Глава XVII

— Так значит Джим не убивал Града! — воскликнул Келс.

Светлый луч радости скользнул по его лицу. Странно было слышать в этом возгласе нотку искреннего облегчения. Жанна поняла Келса. Он радовался, что не заставил Джима сделаться убийцей.

Гульден растерянно молчал.

— Но я же сказал тебе, что уложил Града я, а не Клайв. Теперь мы хотим знать, говорит ли тебе это золото то же самое, что оно говорит. нам.

Его громадная волосатая лапа похлопала слиток. Келс понял скрытый смысл его вопроса.

— Ну и что же оно говорит тебе? — спокойно спросил он, оглядывая фигуру Гульдена и свирепые лица стоявших позади него людей.

— В нашей банде есть один обманщик. И он водит тебя за нос. Это нам уже давно известно. Джим Клайв взялся убить Града, но возвратился с его поясом и ложью… Мы считаем его изменником.

— Ну нет! На этот раз ты ошибся, Гульден, — серьезно ответил Келс. — Мальчуган наврал только мне, но я прощаю его. Он струсил — и баста. Заколоть спящего человека было слишком сильно для Джима… И, кроме того, я совершенно не понимаю, чего тебе-то суетиться из-за этого? Ведь все равно от слитка ты получишь только его десятую часть, как это было и с золотом Града.

— Речь идет не обо мне, — заявил Гульден. — Может быть, ты и прав, защищая Клайва, но я не верю этому. Вся банда озлоблена, откуда-то беспрестанно вытекает новая грязь. За нами следят. Нас неохотно встречают в игорных домах. Вчера ночью ни за что не хотели разрешить мне сесть за стол Белчера.

— И ты решил, что это Клайв продырявился? — спросил Келс.

— Да.

— Ставлю все свое золото против твоих слов, — заявил Келс.

— Но ведь все говорит против Клайва, — нерешительно буркнул Гульден.

— Очень возможно, — согласился Келс.

— На чем же ты строишь такое доверие к нему?

— Только на своем знании людей. Джим Клайв никогда не предаст своих товарищей. Кто еще высказал такое подозрение?

— Рыжий Пирс, — медленно ответил Гульден.

— Пирс был лгуном, — с горечью сказал Келс. — И я пристрелил его за это.

Взгляд Гульдена сделался неподвижен. Его люди беспокойно забормотали и принялись оглядываться.

— Пирс рассказал мне, что ты поручил Клайву убить меня, — неожиданно вымолвил великан, думая застать Келса врасплох.

Но Келс не проявил ни малейшего удивления.

— И это тоже ложь, — брезгливо сказал он. — Неужели ты думаешь, что я рехнулся?

— Пока-то нет, — ответил Гульден, издав отдаленное подобие смеха.

— То-то же! У меня еще достаточно разума, чтобы не натравливать маленьких мальчиков на такого человека, как ты.

Гульден не остался нечувствительным к его лести. Бандиты в сотый раз покорились сильной личности Келса и уже приготовились забыть свое недавнее недовольство.

— Но Рыжий Пирс не может теперь защищаться, — заметил Бади Джонс.

— А знаете ли вы, ребята, что насчет Рыжего Пирса мне приходили в голову куда более интересные мыслишки, чем о Джиме Клайве? Но я молчал, так как у меня не было никаких доказательств, — сказал Гульден.

— Рыжий в последнее время был особенно зол, — прибавил Чик Вильямс.

Гульден поскреб свою голову и выругался.

— Мы страшно много времени тратим на эту болтовню, — вдруг боязливо заметил Бирд. — Не забудьте, что в лагере творится что-то неладное.

— Ба! Уже целую неделю идет эта глупая брехня о карателях! — воскликнул Гульден.

Вдруг один из бандитов выглянул за дверь.

— Какой-то всадник несется сюда, — сказал он.

Все разом столпились в дверях.

— Это Красавчик Оливер.

— Ничего подобного.

— Ну, конечно, он. Но только не на своей лошади. Глядите-ка, как он торопится.

Топот лошадиных копыт прервался возле дверей блокгауза.

— Красавчик… Что случилось?..

— Где Келс? Пустите меня к нему, — хрипло ответил Оливер. Подойдя к Келсу, он остановился перед разделявшим их столом, тяжело дыша; его посеревшее лицо говорило о глубокой решимости.

— Келс, я снова вернулся к тебе, — сказал он, протягивая свою руку. То был жест раскаяния.

— Что это значит? — спросил Келс, и голова его подалась вперед, словно орлиный клюв.

— Я беру свои слова обратно.

Келс живо схватил протянутую руку и потряс ее.

— Красавчик, я знаю тебя как человека, который не вернулся бы из-за пустяков, но я все-таки рад… Что изменило твое решение?

— Каратели!

Живость Келса внезапно пропала.

— Да, Келс, и на этот раз это не пустой слух. У меня есть серьезные новости… Идите ближе, ребята. И ты тоже, Гульден. Настал час, когда нам надо сплотиться крепче, чем когда-либо.

Красавчика Оливера окружили бледные напряженные лица с нахмуренными лбами и суровыми глазами.

— Ребята, — начал он. — Из всех подлых предателей Рыжий Пирс оказался наиподлейшим. Он донес на нас в комиссию выборных.

Тихий гул пробежал по толпе.

— Слушайте теперь и не перебивайте меня, у нас слишком мало времени. Безразлично, как я узнал о шпионстве Пирса… Это была простая случайность… Один из этой карательной кампании подмазался к Пирсу, и этот мерзавец решил предать свою банду как есть. Ему давали здоровый куш за это. Но он оттягивал ответ со дня на день и только нескольких выдал им в лапы. Дарт, Сингльтон, Французик и Техасец были пойманы по горячему следу. Чтобы доказать свой донос, Пирс назвал членам карательного отряда день, час и дело, которое затеяли эти четверо… Молчите, у меня есть доказательства. Не перебивайте!.. Я уверен, что за всю вашу жизнь вы еще ни разу не встречались с такой коварной змеей, как Рыжий Пирс. Сегодня он собирался выдать им всю нашу банду. Вы помните, каким масляным языком уговаривал он Келса не стрелять? Однако на этот раз он ошибся в Келсе. Он наговорил на его девушку и получил за это. Может быть, в своих планах он наметил забрать ее для себя, я не знаю, но ясно, что сегодня он должен был предать весь наш легион. И если бы не Келс, то все бы мы были уже аккуратненько связаны и отправлены на виселицу… Ребята, сегодня я порвал с Келсом, но теперь называю себя трижды ослом за это!

Но я спешу кончить… На совещание карательной комиссии собрался весь Ольдер-Крик. Ни одного золотоискателя не видно сейчас на работе. Большой зал набит, словно банка с консервами. Я кое-как протиснулся туда и, стоя на одной ноге, все-таки выслушал, что они там бормотали. Дарт, Сингльтон, Техасец и Французик стояли перед замаскированным судом, когда я вошел. Двое каких-то золотоискателей подтвердили их личность, и наших товарищей моментально приговорили к виселице… Но затем суд обратился к ним с предложением отпустить их на все четыре стороны, если они назовут главарей и остальных членов Пограничного легиона. Дарт вообще ничего не отвечал. Сингльтон послал их ко всем чертям. Техасец клялся, что он самый обыкновенный грабитель с большой дороги и никогда ничего не слыхал ни о каком легионе. Зато у проклятого Француза сердце от страха провалилось в штаны и он готов был уже пойти на предложение суда. Но тут Техасец принялся осыпать его такими страшными проклятиями, что он постыдился и прикусил язык. Но если только они уберут Французика подальше от Техасца, то он выболтает им все до капли. Наконец наступила заминка. Толпа, как безумная, орала о виселице. Но судьи чего-то дожидались, и, я думаю, они ждут Рыжего Пирса.

— Так. Ну, а как дело обстоит с нами? — спросил Келс холодным и ровным голосом.

— Наш след они еще не пронюхали, это я знаю наверное, — ответил Оливер, — иначе эти замаскированные черти уже давно бы принялись за дело. Но откладывать наш отъезд хотя бы даже на один день бессмысленно. Кругом марш, обратно в Кэбин Галч, ребята!

— Гульден, что ты на это скажешь? — резко спросил Келс.

— Я останусь здесь или поеду, как ты пожелаешь, — ответил гигант.

В критическую минуту он охотно взваливал на Келса всю ответственную работу. Его приверженцы тоже, словно овцы были готовы, броситься за своим вожаком.

Но несмотря на всеобщую покорность и свое положение безграничного повелителя, Келс не проявил прежней насмешливой живости. Хотя голос его звучал совершенно ровно, а лицо выглядело решительным, было видно, что какое-то гнетущее предчувствие томило его душу.

— Слушайте все! — сказал он. — Наши лошади и съестные припасы спрятаны в нескольких милях от лагеря. Туда мы и отправимся. Отсюда мы не можем взять ни одного пакета. Выходите отсюда по двое и по трое и ждите меня недалеко от этой ревущей толпы. Если я вернусь, все мы тесно сплотимся и снова заживем.

Спрятав слиток золота под плащ, Гульден вышел первым. Все остальные выходили парами. Вскоре в хижине остались только Бейд Вуд, Красавчик Оливер и Келс.

— Ну, ребята, отправляйтесь, соберите всю банду и ждите меня, — сказал Келс, обращаясь к ним.

Когда они вышли, он позвал Жанну и Джима.

— Слышали? — спросил он, взглянув на бледное лицо Джима и быстро пристегивая к сапогам шпоры.

— Да, — ответил Джим.

— Тем лучше. Нам нужно торопиться… Жанна, возьмите большой плащ Джима и снимите маску… Джим, собери свое золото, но только поторапливайся. Если не застанешь нас здесь, то беги туда, на улицу. Я хочу, чтобы ты был около меня.

Клайв вышел из хижины, а Жанна бросилась в свою комнату за плащом.

Тем временем Келс поднял одну из половиц и принялся набивать свои карманы мешочками с золотым песком.

— Жанна, суньте в свои карманы немного мяса и сухарей, — сказал он. — Я голодать не буду, пока моя карманы полны золота, но вам необходимо позаботиться о себе.

Жанна быстро обшарила кухонный шкаф Бейда Вуда.

— Браво! Я нашла целую связку. Теперь мои карманы не уступят по толщине вашим, хотя там одни только дешевые сухари! — воскликнула она.

Келс бросил па нее гордый и печальный взгляд:

— Вы храбрая… Ах, я так любил тебя, девушка!.. Но теперь уже поздно говорить об этом… Если что со мной случится, вы держитесь около Клайва, мне кажется вы можете положиться на него. Ну, идемте!

И с этими словами он вышел из хижины. Жанне пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним. Кругом не было видно ни одной души. Они прошли больше ста метров, когда наконец Джим показался за ними. Он бежал со всех ног и около первых палаток лагеря нагнал их.

— Джим, у тебя есть оружие? — спросил бандит.

— У меня два револьвера, — ответил Джим.

— Это хорошо. Никогда не знаешь, что может случиться… Я очень боюсь моей банды, они все такие отчаянные. Не правда ли?

— Не знаю. Трудно сказать.

— Но те там не поймают нас. Ты не бойся. Никогда, никогда не сплотиться опять моим ребятам. — Келс говорил тихо и меланхолично. — Пойдемте медленнее, — сказал он. — Избегайте обращать на себя внимание… Джим, верно ли я тебя понял с этой историей из-за Грида?

— Конечно! Я просто струсил.

— Теперь-то это безразлично.

И он сразу же забыл этот разговор. Бросая по сторонам острые, испытующие взгляды, он шел прямо, как вдруг, заглянув за угол улицы, скрипнул зубами и остановился. Хриплый вой огромной толпы и туча потрясаемых в воздухе кулаков заставили Жанну сильно вздрогнуть. Она крепко уцепилась за руки своих провожатых. Пестрая толпа, жадно вытягивая шеи, повлекла их за собой. Вокруг Жанны загудел рой голосов. Минуту спустя Келс, Джим и Жанна оказались плотно прижатыми друг к другу. Рука Джима крепко обхватила Жанну. Толпа все прибывала. Спустя немного времени Жанна увидела громадного Гульдена и длинноногого Оливера; возле них близко стояли Смит, Бликки, Бирд, Джонс, Вильямс, Бад и другие бандиты. Такие же группы стояли кругом сотнями. Все они шептались между собой и глядели в одном и том же направлении.

Над волнующейся массой высоко вздымалось жуткое, странное сооружение из свежеспиленных бревен. На одной из платформ стояли одетые во все черное люди. Их неподвижность особенно подчеркивалась судорожно скрючившимся и раскачивавшимся на веревке предметом. Болтаясь в воздухе, этот предмет постепенно вытягивался, и движения его делались все медленнее и медленнее. Наконец он принял отчетливую форму повисшего на веревке человека. Его голова свесилась вперед, руки с силой ударяли по воздуху. Мелкая дрожь пробежала по его телу; наконец он утих, став снова медленно качающимся взад и вперед черным предметом.

Глаза Жанны застыли от ужаса. Мучительная боль сжала ее грудь.

Вокруг виселицы стояли такие же вооруженные люди с масками на лицах. Беспощадные каратели уже успели повесить двух бандитов. Но еще двое стояли тут же со связанными за спиной руками, и перед лицом каждого болталась петля. Жанна узнала Французика и Техасца. Когда повешенный затих, толпа издала мощный, глубокий вздох, и затем снова наступило молчание.

Замаскированный председатель карательной комиссии обратился к Техасцу со следующей речью:

— Мы отпустим тебя, если ты признаешься. Кто предводитель Пограничного легиона?

— Кто? Само собой Рыжий Пирс… Ха!.. ха!.. ха!..

— Повторяю, мы даем тебе шанс, — последовал неумолимый ответ.

Техасец вдруг разом стал серьезен.

— Клянусь Богом, нашим вожаком был только Рыжий Пирс, — мрачно сказал он.

— Ложь не спасает вас от петли. Говорите правду, слышите? Мы знаем почти всю шайку, и нам необходимы только доказательства. Торопитесь.

— Пошли вы к чертям! — ответил Техасец.

Председатель махнул рукой, и двое в масках подошли к Техасцу.

— Не хочется ли вам передать что-нибудь?

— Нет.

— Никакой просьбы больше?

— Повесьте этого француза до меня. Мне хочется посмотреть, как он будет болтаться.

Больше не было произнесено ни одного слова. Подошедшие надели петлю на шею осужденного. Техасец отказался от черного капюшона. Он не стал дожидаться, пока платформа выскользнет из-под его ног, и сам быстро шагнул в пространство… И снова по толпе пронесся глубокий и сердитый гул. Жанна чувствовала сильное волнение толпы, хотя стоящие возле нее были неподвижны, как камень. Она с усилием открыла глаза, боясь увидать болтающегося Техасца, но его тело висело совершенно неподвижно. Очевидно, смерть наступила мгновенно. Даже перед своей позорной смертью он остался храбрым и верным. Нередко перекидывался он с Жанной добрым словом. Кто знает, что привело его в шайку Келса?

Наконец, судьи притащили обезумевшего от страха Французика. Он не мог стоять без поддержки… Надев ему на шею петлю, палачи стащили его с платформы и затем снова поставили на ноги. Он громко закричал от ужаса. Чтобы прекратить его вопли, они снова приподняли его на воздух. На этот раз он на несколько секунд дольше провисел в петле. Лицо его почернело, и глаза выступили из орбит, грудь высоко вздымалась, тщетно ловя воздух, ноги работали с плавностью игрушечного паяца. Тогда, опустив его на ноги, палачи ослабили петлю на его шее. Его пытали для того, чтобы вырвать у него признание. Веревка почти задушила его, и прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя. Очнувшись, он с трусливым ужасом отшатнулся от болтавшейся перед ним петли.

Судья молча помахал ею перед его носом и пальцем указал на троих мертвых бандитов.

С пеной у рта Французик принялся что-то кричать на своем родном языке.

Толпа, как один человек, шагнула вперед и замерла в напряженном молчании.

— Говорите по-английски, — приказал судья.

— Я все скажу! Я все скажу вам!

В эту минуту Жанна почувствовала, как рука Келса сильно рванулась вперед. В глаза ей ударил ослепительно яркий синий свет, и грянувший выстрел почти оглушил ее. Горячий порох опалил ей щеку. Французик вдруг быстро согнулся и рухнул с платформы.

Одно мгновение царила мертвая тишина, и, казалось, все окаменели от неожиданности. Но затем раздались хриплый рев тысячной толпы и топот бесчисленных ног. В следующую секунду разразился сущий ад. Чудовищная масса бросилась в разные стороны. Жанна почувствовала, как рука Джима крепко обхватила ее, и волна кричавших, борющихся мужчин куда-то понесла их. Мельком она успела заметить мрачное лицо Келса и гигантскую фигуру Гульдена, боровшегося с истиной силой Геркулеса. Обезумевшие от ярости люди дрались, как дикари, и лезли туда, откуда послышался выстрел, но, пробившись, они не знали, кого им хватать. В этой внезапной панике вся банда Келса была моментально разбита и разогнана по разным концам.

Долгое время ноги Жанны не касались земли. Но, несмотря на дерущихся и напиравших людей, она все время чувствовала на себе руку Джима и, в свою очередь, тоже из последних сил уцепилась за него. Внезапно толкотня и пинки прекратились. Поддерживаемая Джимом, она взобралась на откос, и глазам их представилось странное зрелище. Виселица была окутана густым облаком пыли, группа председательствовавших с револьверами в руках, насторожившись, стояла возле нее, не зная, кого ей следует ожидать здесь. В воздухе мерно покачивались мертвецы, а вдали неслась громадная перепуганная толпа. Выстрел Келса создал страшную панику. Ни один из золотоискателей больше не знал, кто принадлежал к судьям, а кто к бандитам. Решительно каждый ожидал страшной кровавой расправы и, не доверяя своему соседу, в паническом ужасе стремился укрыться куда-нибудь.

Прижавшись к Джиму, Жанна долгое время не могла проронить ни одного слова. Оба они напряженно прислушивались. Некоторые честные золотоискатели вернулись к эшафоту, где стояла тесная группа членов карательной комиссии, и постепенно воздух снова наполнился гулом взволнованных голосов.

— Ну и здорово! — прошептал Джим, все еще не веря происшедшему.

— Он был ужасен, — шепнула в ответ Жанна.

— Про кого ты говорил?

— Про Келса.

— Да, если хочешь, ужасен, но я бы сказал — грандиозен. Эдакая отвага! Десятки судей и тысячи золотоискателей кругом, и он все-таки бросил им вызов. Но он знал, что произойдет после его выстрела.

— Нет. Он вовсе и не думал об этом, — серьезно заявила Жанна. — Я чувствовала, как он дрожал. Я видела его лицо… О! На первом плане у него была только мысль о гибели его собственной власти, и уже на второй, предательство Французика. Мне кажется, что этот выстрел означает скорее отчаяние и слабость Келса… Он больше не может владеть собой, хотя бы в его револьвере была всего-навсего одна пуля.

Джим посмотрел на Жанну, как будто ее слова были настолько же убедительны, как и непонятны.

— Ну что ж! Во всяком случае выстрел был сделан вовремя как для него, так и для нас, — ответил он нерешительно.

— А как ты думаешь, удалось ему уйти или нет? — боязливо спросила Жанна.

— Конечно. Они спаслись бы все до одного.

— Если бы люди Келса были послушны и верны ему, он никогда бы не погиб.

— Похоже на то, что ты жалеешь об этом.

— О, мне очень стыдно… я не хотела именно так выразить свою мысль. Я не знаю… но мне ужасно жаль Келса. Мне пришлось столько перенести из-за него, выстрадать… Моя судьба была так тесно связана с его, да не только это! Обе наши с тобой жизни целиком зависели от него. — Я понял тебя, дорогая, — серьезно сказал Джим.

— Но что нам-то делать теперь? Какое все-таки странное чувство — свобода.

— Да, надо подумать.

Долгое время они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Жанна пробовала придумать что-нибудь, однако ее рассудок не подчинялся ей. Оба они были словно оглушены.

К заходу солнца волнение золотоискателей улеглось. Исчезли и замаскированные судьи, и только кучка любопытных все еще толпилась возле виселицы с ее черными покачивавшимися жертвами. Жанна заметила, что судьи также сунули в петлю и изменника Француза. Полные презрения, они повесили его уже трупом. Что могло быть ужаснее, чем эти четыре темные, безжизненные фигуры? Лежащий на земле мертвец все-таки еще сохраняет достоинство смерти. Здесь же была отнята не только жизнь, но также и величие смерти, и перед глазами предстал обнаженный ужас.

— Жанна, мы должны покинуть Ольдер-Крик, — вдруг решительно заявил Клайв. — Неизвестно, что еще вздумают затеять эти головорезы. Гульден, например.

— Пойдем пешком. Если мы купим лошадей или будем ждать почтовую карету, то нам придется вести разговоры с разными людьми, а я страшно боюсь…

— Но, голубок милый, повсюду рассеяны бандиты. Разбойниками кишат все леса, все тропинки, и где бы мы ни были, нас все равно ожидает опасность.

— Мы будем идти ночью и отдыхать днем.

— Невозможно! Такое расстояние и ни капли провианта.

— Ну, пройдем хоть часть пути.

— Нет. Мы возьмем два места в Баннек. Если в фуре будет много народу, то дадут вооруженный конвой. Но надо узнать, когда она поедет. Пойдем сейчас в лагерь.

Тем временем наступила ночь, и отдельные огни замелькали в темноте. Чем дальше они шли, тем больше встречали людей. Темнота подбадривала всех. Снова засияли шумные игорные дома и кабаки. Беззаботный Ольдер-Крик вернулся к своей прежней разгульной жизни. Почтовая контора находилась сразу за «Последним слитком». В палатке хмуро горела желтая лампа. Подойдя к конторке, Джим обратился к сидевшему за ней человеку:

— Скажите, когда отходит почтовая карета в Баннек?

— Когда мы отошлем ее, — грубо ответил человек, поднимая свои острые глаза на Джима.

— Ну, а когда это будет?

— Вас это не касается.

— Но я хочу купить два места.

— А, это другое дело! Подойдите ближе и дайте-ка взглянуть на себя… Го-го-го! Да никак это молодой Клайв. Я совершенно не узнал вас. Мы за эти дни стали немножко придирчивы.

Лицо мужчины просияло. Сердце Жанны перестало так отчаянно колотиться. Она видела, как Джим положил на конторку мешочек с золотым песком и агент отвесил стоимость билетов. Прижав руку Жанны к груди, Джим поспешно вывел ее за палатки.

— Все в порядке, — взволнованно прошептал он. — Карета отходит на рассвете, обычно же она шла в полдень. Они хотят хорошо вооружить ее.

— Неужели ожидается нападение?

— Агент ничего не сказал мне об этом. Но все возможно… Будем надеяться, что ничего не случится.

— А что мы будем делать до рассвета? — И Жанна остановилась посреди улицы.

— В самом деле, что нам делать? Знаешь, пойдем и поедим чего-нибудь.

Он повел ее в маленькую техасскую чайную. Они оказались не единственными посетителями. Расторопный мексиканец подал опрятный и сытный ужин.

— Будем надеяться, что все пройдет благополучно, — сказал Джим, гладя ее по руке. Внезапно с робкой нежностью во взгляде он нагнулся к ней и прошептал: — Ты не забыла? Ведь мы муж и жена, и это первый ужин в нашем медовом месяце.

— Джим! — прошептала Жанна, и щеки ее ярко запылали.

— Ты моя красавица… Но ты не девушка сейчас, а Денди Дейл.

— О, не называй меня так.

— Не все ли равно? Ты моя, у меня масса золота, разве все это не похоже на чудный сон?

Жанна улыбалась, и строгий тон не удался ей.

— Сперва скрой меня и свои деньги, а потом уже кукарекай, — смеясь, сказала она.

Выйдя на улицу, они посоветовались, где бы им переночевать. Наконец Джим решил отвести ее к своему постоянному месту ночлега.

— Здесь я всегда спал, — прошептал он, указывая на узкую нишу в скале. Закутавшись в одеяла, они прислонились к ней, и Жанна положила ему на плечо свою голову.

— Ты не озябнешь? — спросила она. — Ведь ты отдал мне все свои вещи.

Он засмеялся:

— Спи теперь. Ты измучилась, и тебе нужен покой.

— Джим, поцелуй меня.

Он нагнулся и порывисто поцеловал ее. На мгновение его голова затмила яркое сиянье звезд. Она чувствовала, как он дрожит. Затем, стремительно поцеловав ее в щеку, он почти оттолкнул ее от себя. Жанна опять удивилась. Как все было странно! Она видела его лицо, освещенное звездным сиянием, и оно показалось ей мужественным, страстным и прекрасным. Постепенно она согрелась, ее мускулы ослабли, но сон все еще бежал от ее глаз. Где-то теперь Келс? Острая боль внезапно пронзила ее сердце. Ей было жаль его. Где он со своей разбитой надеждой и глубокой горечью? Как жутко было сознавать, что она обладала такой странной властью над ним, могла пробуждать лучшую сторону его души и не сделала этого до конца. Страшно было подумать, что теперь он начнет опять проливать кровь, тогда как она могла удержать его от этого и спасти стольких бедных золотоискателей, у которых, может быть, имеются где-то матери и любимые женщины… Но все напрасно — она любит Джима. Собою она, может быть, и пожертвовала бы, но его она не отдаст ни за бандитов, ни за тысячу честнейших в мире золотоискателей. И тогда Жанна поняла, что этот кошмар будет мучить ее всю жизнь и никогда ей не отделаться от острой боли при мысле о Келсе. Никогда она не заснет без того, чтобы не увидеть его то мрачного и угрожающего, то нежного и тоскливо безнадежного лица.