"Знак Зорро" - читать интересную книгу автора (Мак-Кэллэй Джонстон)

Глава IV Шпаги скрещиваются — а Педро дает объяснение

Гонзалес повернулся при этих словах и поднял шпагу. Сеньор Зорро вытащил свою шпагу, в левой руке высоко над головой он держал пистолет и тихо посмеивался, отчего сержант пришел в ярость. Шпаги скрестились.

Сержант Гонзалес привык сражаться с людьми, которые уступали позиции, когда хотели, и брали их, когда могли, которые двигались так и этак, ища преимущества, то наступая, то отступая, то отклоняясь влево или вправо, как указывало им их искусство.

Но тут он встретился с человеком, сражавшимся совершенно иным способом. Казалось, что сеньор Зорро как бы прирос к одному месту и не мог повернуться ни в каком направлении. Он не трогался с места ни на йоту, не наступал, не двигался в сторону. Гонзалес яростно нападал по своему обыкновению, но его шпага каждый раз была прекрасно парирована. Тогда он стал осторожнее и испробовал все трюки, которые знал, но они не приносили ему никакой пользы. Он попытался обойти противника, но шпага последнего отбросила его назад. Он попробовал отступать, надеясь вызвать этим наступление противника, но сеньор Зорро стоял на своей позиции и заставил Гонзалеса снова атаковать его. Сам же он не предпринимал ничего, а только защищался.

Гнев охватил Гонзалеса, так как он знал, что капрал завидовал ему и что рассказ об этой схватке разойдется по всему селу завтра же и пойдет гулять вдоль всего Эль Камино Реаль.

Он яростно нападал, надеясь сдвинуть сеньора Зорро с позиции и покончить с ним. Но видел, что его выпады отражались, как от каменной стены, шпага сбивалась на сторону, грудь сшибалась с грудью противника, но при этом сеньор Зорро только выпячивал свою и отбрасывал его назад шагов на шесть.

— Сражайтесь, сеньор!

— Сражайтесь сами, горлорез и вор! — крикнул доведенный до отчаяния сержант. — Не стойте, как скала, дурак! Разве против ваших убеждений сделать хоть один шаг?

— Вы не можете заставить меня, — ответил разбойник и снова тихо засмеялся.

Сержант Гонзалес понял тогда, что разгневан, а человек в гневе не может сражаться на шпагах с таким же искусством, как человек, сдерживающий свой темперамент. Тогда он стал мертвенно холодным, его глаза сузились, и всякое хвастовство прекратилось.

Он снова нападал, но теперь был более осторожен, отыскивая у противника незащищенные места, которые мог бы пронзить, не рискуя собственным поражением. Он фехтовал, как никогда в продолжение всей своей жизни. Он проклинал себя за то, что допустил оплошность, позволив вину и еде лишить его преимущества. Спереди, со всех сторон нападал он, но был отбрасываем снова, и все его трюки разгадывались, раньше чем он успевал применить их.

Конечно, он наблюдал за глазами своего противника и вдруг увидел в них перемену. Прежде, как будто, они смеялись сквозь маску, а теперь они сощурились и, казалось, метали искры.

— Мы достаточно поиграли! — нахмурился сеньор Зорро. — Пришло время наказания!

Внезапно он начал ускорять выпады, делая шаг за шагом, медленно, методично продвигаясь вперед и заставляя Гонзалеса отступать. Кончик его шпаги казался змеиной головкой с тысячами языков. Гонзалес почувствовал себя во власти врага, но он заскрежетал зубами, попытался сдержать себя и продолжал сражаться.

Теперь он стоял спиной к стене, но в таком положении, что сеньор Зорро, сражаясь, мог в то же время наблюдать за людьми в углу. Он понимал, что разбойник играет с ним. Гонзалес был готов подавить свою гордость и призвать капрала и солдат вступить в бой, чтобы оказали ему помощь.

Вдруг раздался внезапный стук в дверь, которую туземец запер на болт. Сердце Гонзалеса сделало большой скачок. Кто-то был там и желал войти. Кто бы там ни был, он найдет странным то, что хозяин или его слуга не распахнули немедленно двери. Может быть, помощь близка.

— Нам помешали, сеньор, — сказал разбойник. — Я сожалею, так как у меня не будет времени заслужено наказать вас, и мне придется сделать это как-нибудь в другой раз. Хотя вы едва ли заслуживаете второго визита.

Стук в дверь стал сильнее. Гонзалес громко крикнул:

— Ха! У нас здесь сеньор Зорро!

— Трус! — воскликнул разбойник.

Его шпага, казалось, вновь ожила, Она заметалась во все стороны с безумною быстротою. Тысячи лучей света от мигающих свечей падали и отскакивали от нее.

Вдруг она рванулась вперед и зацепилась как следует, и сержант Гонзалес почувствовал, как его шпага, выскочив из рук, полетела вверх.

— Так! — крикнул сеньор Зорро.

Гонзалес ожидал удара; рыданье подступило к его горлу при мысли, что таков должен быть его конец, вместо смерти на поле битвы, столь желанной для солдата. Но сталь не пронзила его грудь, чтобы выпустить горячую кровь.

Вместо этого сеньор Зорро опустил свою левую руку, переложил в нее рукоятку шпаги и зажал ее вместе с пистолетом, а правой дал Педро Гонзалесу звонкую пощечину.

— Это человек, который жестоко обращается с беспомощными туземцами!

Гонзалес зарычал от ярости и стыда. Кто-то пытался выломать дверь. Но сеньор Зорро, казалось, мало думал об этом. Он отскочил назад и вложил свою шпагу в ножны с быстротою молнии. Помахивая пистолетом, угрожая всем в длинной комнате, он кинулся к окну и прыгнул на скамью.

— До следующего раза, сеньор!

Потом, выбив окно, выпрыгнул, как горная коза прыгает с утеса. В отверстие ворвались ветер и дождь, и свечи погасли.

— За ним! — закричал Гонзалес, мечась по комнате и схватив снова свою шпагу. — Открыть дверь! За ним! Помните, будет хорошая награда!

Капрал первым достиг двери и распахнул ее. Спотыкаясь, вошли два поселянина, жаждавшие вина и объяснений, почему была закрыта дверь. Сержант Гонзалес и его товарищи столкнулись с ними, сбили с ног и ринулись в бурю.

Но бесполезно. Было так темно, что человек не мог видеть на расстоянии вытянутой руки. Проливной дождь был так силен, что сглаживал следы почти моментально. Сеньор Зорро скрылся — и никто не мог сказать в каком направлении.

Поднялась суматоха, в которой приняли участие и пришедшие поселяне. Сержант и солдаты вернулись в таверну уже полную знакомыми людьми. Гонзалес понял, что его репутация теперь поставлена на карту.

— Только разбойник, только горлорез и вор мог сделать это! — громко кричал он.

— Как это случилось, дружище? — спросил кто-то из толпы около дверей.

— Этот прекрасный сеньор Зорро знал, конечно! Несколько дней тому назад я сломал кусок рукоятки моей шпаги, фехтуя в Сан-Жуан Капистрано. Конечно, слух об этом дошел до сеньора Зорро. Вот он и посетил меня, воспользовавшись этим, чтобы иметь потом возможность сказать, что победил.

Капрал, солдаты и хозяин уставились на него, но ни один из них не был достаточно храбр для того, чтобы произнести хоть слово.

— Присутствовавшие здесь могут рассказать вам, сеньоры, — продолжал Гонзалес. — Сеньор Зорро вошел в дверь и немедленно вытащил пистолет — оружие дьявола — из-под своего плаща. Он направил его на нас и принудил всех, кроме меня, отступить в этот угол. Я отказался отступить.

«Тогда вы должны сражаться со мною», сказал прекрасный молодчик, и я выхватил свою шпагу, думая положить конец этой чуме. И что же он сказал мне тогда? «Мы будем сражаться», сказал он, «и я одержу над вами такую победу, которой я буду иметь возможность хвастаться потом. В левой руке я держу пистолет. Если ваше нападение не понравится мне, я буду стрелять, а потом проткну вас насквозь и таким образом положу конец известному сержанту».

Капрал перевел дыхание, а толстый хозяин почти уже готов был начать говорить, но воздержался, когда сержант Гонзалес бросил на него пронизывающий взгляд.

— Могло ли быть что-либо более дьявольское? — горячился Гонзалес. — Я должен был сражаться и все же получил бы осколок свинца в тело, если бы усилил нападение. Случался ли когда-нибудь подобный фарс? Вот каков этот молодчик. Когда-нибудь я встречу его, когда он не будет держать пистолета — и тогда…

— Но как же он ушел? — удивился кто-то в толпе.

— Он услышал стук в дверь. Угрожая дьявольским пистолетом, заставил меня бросить шпагу в тот дальний угол, кинулся к окну и выпрыгнул. А как могли мы в темноте найти его или его следы сквозь завесу дождя? Но теперь я решился. Утром пойду к капитану Рамону и попрошу освободить меня от всех других обязанностей, позволить мне взять несколько товарищей и пуститься в погоню за этим прекрасным сеньором Зорро. Ха! Мы поохотимся за лисой.

Возбужденная толпа около двери внезапно раздвинулась. Дон Диего Вега поспешно вошел в таверну.

— Что я слышал? — спросил он. — Говорят, что сеньор Зорро нанес сюда визит?

— Совершенно верно, кабальеро, — ответил Гонзалес. — Мы разговаривали здесь с этим головорезом. Если бы вы остались тут вместо того, чтобы идти домой и работать с секретарем, то видели бы все происшествие.

— А вы разве не были тут? Не можете ли вы рассказать мне? — попросил дон Диего. — Но, прошу вас, не окрашивайте чересчур в кровавый цвет ваш рассказ, я не могу понять, почему люди должны быть такими насильниками. Где же труп разбойника?

Гонзалес задыхался от негодования; толстый хозяин отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Капрал и солдаты подхватили кружки с вином, чтобы быть занятыми в эту затруднительную минуту.

— Дело в том, что здесь нет трупа, — сказал наконец Гонзалес.

— Бросьте скромничать, сержант! — воскликнул дон Диего. — Разве я не ваш друг? Ведь вы же обещали рассказать мне все, что с вами произойдет в случае встречи с этим головорезом. Понимаю, вы щадите мои чувства, зная, что я не люблю насилия, но все же я жажду узнать подробности, так как вы — мой друг — дрались с этим молодцом. Как велика была награда?

— Клянусь святыми! — злобно воскликнул Гонзалес.

— Полноте, сержант. Начинайте рассказ. Хозяин, дайте всем нам вина, чтобы мы могли отпраздновать это событие. Ваш рассказ, сержант! Покинете ли вы армию теперь, когда вы заслужили награду, купите ли вы гациенду и женитесь ли вы?

Сержант Гонзалес снова задохнулся и ощупью потянулся за кружкой с вином.

— Вы обещали, — продолжал дон Диего, — рассказать мне обо всем происшествии слово в слово. Разве он не говорил этого, хозяин? Вы заявили, что расскажете, как вы играли с ним, как вы смеялись над ним, покуда сражались, как вы заставили его отступить и как пронзили его.

— Клянусь святыми! — заревел сержант Гонзалес; слова вырывались у него подобно раскатам грома. — Это выше сил человеческих. Вы, дон Диего, мой друг…

— Скромность не идет вам в данном случае, — сказал дон Диего. — Вы обещали рассказ, и я хочу слышать его. Как выглядит сеньор Зорро? Заглянули ли вы в его мертвое лицо под маской? Это, должно быть, кто-нибудь, кого мы все хорошо знаем. Не может ли кто-то из вас рассказать мне подробности?

— Вина, или я задохнусь! — взревел Гонзалес. — Дон Диего, вы — мой близкий друг, и я скрещу шпагу со всяким человеком, который унизит вас, но не испытывайте меня слишком сегодня.

— Я отказываюсь понять, — сказал дон Диего. — Я только прошу вас рассказать мне историю сражения; как вы высмеивали его, когда дрались, как вы загнали его по своему желанию и как, наконец, покончили с ним, пронзив его.

— Довольно! Я слишком оскорблен! — закричал громадный сержант. Он проглотил вино и далеко отшвырнул кружку.

— Может ли это быть, чтобы вы не выиграли сражения? — спросил дон Диего. — Но, конечно, этот прекрасный разбойник не мог устоять против вас, мой сержант. Каков же был результат?

— У него был пистолет.

— Почему же вы не отобрали его и не всадили ему в горло. Но, должно быть, вы так и сделали? Вот еще вино, сержант. Пейте.

Но сержант Гонзалес прокладывал себе дорогу через толпу у дверей.

— Я не могу забывать своих обязанностей, — сказал он. — Я должен поспешить в гарнизон и донести обо всем случившемся коменданту.

— Но, сержант…

— Что же касается этого сеньора Зорро, то он встретится с моей шпагой, прежде чем я умру, — обещал Гонзалес. Потом со страшным ругательством он выбежал на дождь, впервые в жизни допустив, чтобы обязанности прервали его удовольствие и заставили бы бежать от хорошего вина. Дон Диего улыбнулся, повернувшись к камину.