"Тот, кто умрет последним" - читать интересную книгу автора (Гриппандо Джеймс)

ПРОЛОГ

1996 год

Наконец старый дом успокоился. Салли Феннинг сидела одна за кухонным столом, а на столе перед ней лежали три стопки счетов – тех, которые нужно оплатить немедленно, тех, которые уже просрочены, и тех, которые просрочены безнадежно.

Салли не знала, с чего начать. Сегодня вечером она получила столь ничтожные чаевые, что они едва ли окупали неприятности, связанные с должностью официантки. Само слово «официантка», в сущности, облагораживало то, из чего состояли ее обязанности: Салли устало подавала кружки пива и тарелки с наперченными куриными крылышками пьяным туристам, которые бросали похотливые взгляды на ее грудь и попку каждый раз, когда она делала какое-нибудь движение. В своих тонких нейлоновых спортивных шортах и плотно облегающей блузке с глубоким вырезом она казалась себе порой одной из тех женщин, которые танцуют стриптиз на столах. Хорошо хоть деньги не пахнут.

Салли бросила извещение об отключении телефона в мусорное ведро. Телефонная компания обычно присылает два таких извещения, прежде чем отключить аппарат.

Дела у нее не всегда шли плохо. Когда-то они с мужем содержали на берегу Майами маленький итальянский ресторанчик. Дело развивалось успешно, они расширили его, вскоре после чего вылетели в трубу. Нечего усложнять себе жизнь расширением дела, считала она. Но Майк буквально помешался на расширении дела, уверенный в том, что через пять лет они будут продавать монопольные права на поставки им товаров. Для финансирования роста они пользовались персональными кредитными карточками, приобретение которых поощрялось низкими первоначальными ценами, действовавшими первые шесть месяцев. Потом эти пены настолько возросли, что калькуляторы перегревались, когда супруги подсчитывали, сколько им придется платить по истечении срока оплаты ссуды. Между тем на стенах их заведения еще не высохла краска, когда безымянный тропический ураган ворвался на их торговую улицу и унес красно-белые, в клеточку, скатерти со столов на ближайшую парковку. Поскольку ресторан на случай наводнения застрахован не был, открыть его вновь так и не удалось. Три года спустя муж Салли уже работал в двух местах, а она стала «девушкой Хуттера». Но их совместной зарплаты не хватало даже для минимального погашения кредита, взятого под залог ресторана.

Кое-кто говорил, что у Салли нет никакой гордости. Но она была слишком горда, так горда, чтобы «бросить полотенце» и заявить о своем банкротстве.

– Мамуля-а-а-а, – послышался тоненький голосок из спальни в конце холла. Их четырехлетняя дочь всегда засыпала с трудом, так что в обращении к мамочке в полночь не было ничего необычного.

Салли подняла глаза от своего чекового гроссбуха, но со стула не встала.

– Кэтрин, пожалуйста, засыпай.

– Но я хочу рассказик.

Салли колебалась. Было поздно. Но, работая до одиннадцати часов ночи пять дней в неделю, она не могла позволить себе роскоши укладывать свою дочку спать. Это было обязанностью Майка, пока он не стал охранником с рабочим днем от восьми утра до полуночи, или его матери, которая была так добра, что приходила каждую ночь и смотрела телевизор, пока Кэтрин спала, заполняя тем самым время между возвращением Салли с работы и уходом Майка на его вторую службу. При мысли о том, что ей придется почитать Кэтрин книжку, сердце Салли оттаяло. Она встала из-за стола и пошла в спальню.

– Хорошо, только один рассказик.

– Да!

– Но потом ты уснешь, обещаешь?

– Обещаю.

Салли улеглась рядом с Кэтрин, откинувшись на спинку кровати; дочка посапывала рядом.

– Какой рассказ ты хотела бы послушать?

– Вот этот, – ответила девочка, взяв книгу с ночного столика.

– «Там, где находятся дикие вещи», – прочитала Салли заголовок. Она хорошо знала этот рассказ о мальчике, чье воображение превращало его спальню в страшный остров, полный монстров, правителем которых в конце концов он и становился. Салли помнила, как эту же историю читала ей мать, когда она была еще маленькой девочкой, и ей снились страшные сны. Теперь, двадцать лет спустя, ничего не изменилось. Сознание ребенка по-прежнему во власти страха.

– Тебе все еще снятся страшные сны, малышка?

– Мм...

– Почему?

– Я боюсь.

– Кого?

– Монстра.

– Монстров нет.

– Нет, они есть. Вон там. – Девочка указала на шторы, закрывающие раздвижную стеклянную дверь.

– Нет, сладкая моя, никаких монстров там нет.

– Правда?

– Ну ладно. Давай читать рассказ.

Читая, Салли чувствовала, как дочка уткнулась лицом в ее грудь, прямо над сердцем. Читала она с выражением, так что монстры говорили у нее каждый по-своему, чтобы не пугать малышку. Та заснула еще до того, как мальчик по имени Макс вернулся с далекого острова в свою безопасную квартиру. Саллли осторожно встала с кровати, поцеловала Кэтрин в лобик и вышла на цыпочках из комнаты.

И опять счета. Финансирование типа «зеленый лист». Это было прекрасно. Две тысячи за компьютерное оборудование и ресторанное программное обеспечение, которое они сдали внаем на пять лет за двадцать восемь тысяч долларов. Вот это сделка!

– Мамуля! – снова послышалось из спальни.

– Что, милая?

– Я боюсь. Там монстры.

Салли встала из-за кухонного стола и направилась в спальню, но тут же остановилась. Ей не хотелось, чтобы девочка заставила ее вернуться.

– Таких чудовищ, как монстры, нет.

– Но, мамуля...

– Пора спать.

– А можно оставить свет?

– Я оставлю свет в холле.

– Спасибо, мамуля, ты лучше всех.

Трудно проявлять твердость по отношению к человечку, который говорит, что ты лучше всех, и верит в это.

– Спокойной ночи, – улыбнулась Салли, – я тебя люблю.

– И я тоже люблю тебя.

Салли вернулась на кухню, но заниматься стопками счетов ей не хотелось. Подошел срок арендной платы, и только Бог знал, откуда взять такие деньги. Аренда целого дома, а не только одной квартиры была одним из проявлений безрассудства в их финансовых делах. Это было безрассудством даже в случае со старым унылым двухэтажным домом, состоящим из двух спален и одной ванной комнаты, который любой строитель счел бы пригодным только для сноса. Однако Салли выросла в квартире без двора, без возможности уединиться, без трубы, по которой Санта-Клаус мог бы спускаться в ночь под Рождество. Кэтрин заслуживала лучшей доли, хотя не исключено, что хозяин дома выгонит их на улицу.

Салли открыла холодильник и налила себе стакан апельсинового сока.

– Мамуля, я хочу пить.

Салли обернулась, но Кэтрин там не было. Она лежала в кровати. «У этой девочки экстрасенсорное восприятие».

– Спи, детка.

– Но, мамуля, пожалуйста, я не видела тебя целый день.

Это затронуло какую-то струнку в ее душе – душе работающей матери, которая чувствует свою вину. Салли в последний раз пошла к дочери и села на край ее кровати. Света из холла было достаточно для того, чтобы увидеть в глазах девочки страх.

– Ты все еще боишься? Кэтрин кивнула.

Салли потрогала ее лоб. Лобик был влажным, но не от повышенной температуры. Она просто перегрелась, лежа в кровати под одеялом, натянутым на голову.

– Чего ты так боишься?

– Монстра.

– Если я полежу рядом с тобой, ты заснешь?

– Я хочу спать в твоей комнате, пока не придет папуля.

– Сладкая моя, ты уже большая девочка, и твоя комната здесь.

– А монстр?

– Никакого монстра нет.

– Ты уверена?

– Вполне.

– Пожалуйста, посмотри. Салли раздраженно вздохнула.

– Хорошо. Посмотрю.

Она встала и заглянула под кровать.

– Здесь ничего нет.

– Нет, нет. Вон там. – Девочка снова показала на шторы, прикрывавшие раздвижную стеклянную дверь.

Салли заколебалась. Даже при тусклом освещении можно было разглядеть розоватые силуэты птиц, кроликов и других сказочных животных, которые перемещались в танце по вздувшимся шторам. Это не походило на монстра, но сердце у Салли все-таки забилось чаще. Страх в глазах дочери казался неподдельным.

– Там нет монстра.

– Пойди, мамуля, проверь. Пожалуйста.

На этот раз голос Кэтрин прозвучал требовательнее. Странно, но и сама Салли уже сомневалась, остался ли кролик на том же месте, где был минуту назад, или переместился. Казалось, он уже не на одной линии с маленьким желтым утенком на другой половине шторы. Салли подумала, что у нее неладно с глазами, пока не увидела этого опять.

Этот кролик двигался. Хотя и очень медленно, но, несомненно, двигался.

Щелкнул и автоматически отключился кондиционер, шторы вернулись на свое место, и чувство страха исчезло. Стало ясно, что поток холодного воздуха из кондиционера достигал складок штор и они слегка шевелились. Никаких монстров.

– Посмотришь, мамуля?

– Что мне посмотреть?

– Нет ли там монстра.

– О'кей, проверю, – пообещала Салли, но с места не двинулась.

– Мамуля, иди же.

Салли внезапно почувствовала всю глупость ситуации. Она в самом деле собиралась включить свет, потом выругала себя: зачем делать то, что могло бы передать дочери иррациональное чувство страха, которое испытывала Салли? Все эти разговоры о монстрах и впрямь действовали ей на нервы, вызывали ощущение одиночества и того, насколько они беззащитны и уязвимы, отгородившись от внешнего мира и всех окружающих каким-то ненадежным замком и стеклянными створками дверей.

«Довольно!» Салли пошла через комнату, осторожно, шаг за шагом. Этот переход, казалось, никогда не кончится. Она осознала, что идет мелкими шагами, и это тоже симптом страха.

«Это безумие».

Наконец Салли подошла к шторам. Взглянув назад, на кровать, она увидела, что Кэтрин украдкой смотрит из-под одеяла, натянутого так, что снаружи оставались только глаза и часть головы. Сердце Салли забилось чаще, когда она протянула руку и осторожно взялась за край шторы большим и указательным пальцами, не приближаясь к двери со скользящими створками ближе, чем это было необходимо. Кэтрин юркнула под одеяло. Глубоко вздохнув, Салли медленно и осторожно отодвинула в сторону половинки шторы. Ничего.

– Видишь, – сказала Салли. – Я же тебе говорила. Никаких монстров нет.

Кэтрин все еще пряталась под одеялом.

– С другой стороны, проверь с другой стороны, – прошептала она.

Салли колебалась. Она не знала, что удерживает ее от того, чтобы заглянуть с другой стороны, – инстинкт или паранойя. Но показать Кэтрин свои страхи она не могла. Салли сделала полшага вперед, потом еще полшага, подходя ближе к краю шторы – к дальнему краю, где двигался кролик.

– Осторожнее, мамуля.

– Тут нет ничего такого, чего надо бояться, дорогая. – Салли не понравился собственный голос, звучавший так, словно она пыталась убедить в этом себя.

Ее взгляд скользил по шторам, по счастливым танцующим утятам и поющим птицам. Наконец она задержала его на кролике. Салли не совсем точно понимала, что она ищет – видимо, просто что-то вроде движения. Впрочем, она прекрасно знала: если смотреть на что-нибудь долго, то покажется, будто это движется; так, если мы лежим на спине и долго смотрим на звезды в ночном небе, нам кажется, что они кружатся. И все же Салли не могла оторвать глаз. Кролик был неподвижен, но потом это произошло. Возможно, это был обман зрения, подобный кружащимся звездам. Но грудь кролика то вздымалась, то опадала. Создавалось впечатление, что он дышит.

Это похоже было на то, что кто-то за шторой затаил дыхание.

– Все в порядке, мамуля?

Повинуясь безотчетному порыву, Салли схватила шнур и потянула. Она стояла и пристально смотрела на свое призрачное отражение в стекле двери. Позади нее, в кроватке, из-под одеяла снова появилась голова Кэтрин.

Выждав, когда улягутся страхи, Салли спокойно сказала:

– Видишь, я же говорила тебе, что здесь нет никако гомон...

В это время открылась дверца стенного шкафа и Салли боковым зрением увидела, как к ней из темноты движется что-то расплывчатое. Она услышала свой собственный визг и плач дочери.

– Мамуля!

Пятно нанесло Салли стремительный удар сбоку и отбросило ее к стене. Она повернулась и что было сил ударила кулаком в расплывчатое пятно. Но все произошло слишком быстро, а пятно было значительно сильнее ее. От удара в живот у Салли перехватило дыхание. Нападавший схватил Салли за волосы и откинул ее голову назад. Она вцепилась ему в лицо ногтями, но лицо было закрыто нейлоновым чулком. Салли изогнулась, Кэтрин завизжала. Глаза у Салли расширились, когда она увидела, как в луче света, проникшем из холла, блеснуло лезвие ножа. Оно приближалось к ней, как это бывает при замедленной съемке, а у Салли уже не было сил остановить его. Она снова изогнулась, безуспешно пытаясь убежать.

Блузка у нее поднялась, нож исчез из вида, и Салли почувствовала удар кулака.

Она закричала и упала на пол, судорожно глотая воздух и пытаясь остановить горячий влажный поток крови, которая лилась из раны в подреберье.

«Кровь, так много крови!»

– Мамочка, мамуля!

Крики Кэтрин придали Салли сил, и ей каким-то образом удалось схватить незнакомца за лодыжки. Это напоминало спутывание мула, и удар копытом окончательно свалил ее. Салли попыталась снова встать, но перед глазами у нее все поплыло.

– Не трогай... мою дочь, – выдохнула она.

Он ударил ее ногой еще раз, на этот раз гораздо сильнее. Салли услышала, как хрустнули ее зубы, и почувствовала соленый вкус крови, наполнившей рот. Салли попыталась поднять голову, но голова бессильно упала на пол.

– Мамуля, монстр! Монстр!

Визг дочери стал тише, а Салли погрузилась во мрак.