"Тот, кто умрет последним" - читать интересную книгу автора (Гриппандо Джеймс)47В пятницу, в четыре часа дня, Джек и Татум опять были в суде по делам о наследстве. С момента убийства Дейрдре Мидоуз прошло менее двух суток, и обстановка изменилась коренным образом. Точнее говоря, жизнь стала более насыщенной, ускорился ее ритм, и Джек не мог оставаться вне этой новой обстановки – уйти от шумихи в средствах массовой информации, от звонков адвокатов живых наследников, от вопросов следователей. Утром в День благодарения жилец соседнего дома заметил, как из-под входной двери вытекает кровь. Копы обнаружили тело Дейрдре в прихожей, а ее любовника запертым в спальне, в стенном шкафу, целым и невредимым, но с завязанными глазами. Он ничего не видел и как свидетель был бесполезен. Детектив Ларсен обратился к Джеку и его клиенту с вопросами, поскольку запретительный судебный приказ уже заклеймил Татума как единственного головореза среди наследников. Смерть Мейсона Радски, сбитого машиной, исчезнувшей с места преступления, по-прежнему оставалась загадкой. А то, что Дейрдре Мидоуз была убита в тот самый день, когда появилась ее статья, обличающая Татума как убийцу Салли Феннинг, отнюдь не помогало делу. – Всем встать! Судья Парсонс вошел в зал заседаний суда из своего кабинета. Все поднялись, и шарканье ног было несравненно заметнее, чем во время каких-либо других слушаний. Пятнадцать рядов, предназначенных для публики, занимали в основном представители СМИ. Это было первое судебное слушание с тех пор, как в самый разгар соревнования за обладание сорока шестью миллионами долларов помощника прокурора штата и честолюбивую журналистку постигла безвременная кончина, и местные акулы пера наконец обратили серьезное внимание на происходящее, хотя дело и не сопровождалось скандалом на сексуальной почве. – Прошу садиться, – сказал судья. Джек и Татум заняли свои места в стороне от других участников. Мигель Риос, Джерри Коллетти и их адвокаты расположились за столом, поблизости от скамьи отсутствующих присяжных. Вивиен Грассо, душеприказчица, разместилась за столом рядом с ними, при этом явно показывая, что с Джеком и Татумом ее ничто не связывает. Алан Сирап так и не показался. Судебный пристав назвал дело, предназначенное для слушания, «Касательно состояния Салли У. Феннинг», и судья приступил к исполнению своих обязанностей. Сначала казалось, что он потрясен. Возможно, он просто хотел убедиться, готовы ли телевизионные камеры. Они уже крутились, чтобы увековечить на пленке его речь. – Добрый день, – произнес он таким голосом, словно присутствовал на похоронах. – Я пренебрег бы своими обязанностями, если бы не выразил чрезвычайной озабоченности той трагедией, которая сопутствует данному делу. Особенно сейчас, после Дня благодарения, я хотел бы от всего сердца передать мои соболезнования родным и близким Мейсона Радски и Дейрдре Мидоуз. Я хотел бы также заверить всех в том, что вошел в этот зал без всякой предубежденности относительно того, кто несет ответственность за эти ужасные события. Я говорю это потому, что сегодня мы располагаем весьма серьезным заявлением мистера Коллетти, одного из потенциальных наследников. Пусть мистер Коллетти и все остальные усвоят, что суд не намерен полагаться на эмоции или жажду мести и принимать какие бы то ни было экстраординарные меры. Я буду настойчиво добиваться доказательств и, если таковые имеются, предоставлю средства судебной защиты. Всем понятно, что я сказал? – Да, ваша честь, – ответили адвокаты. Татум наклонился к Джеку и прошептал: – Мне это нравится. Джек слегка кивнул, скрывая озабоченность. Сказанное навевало смутные воспоминания о речах, которые произносили судьи, когда он был прокурором штата. В них судья обрушивался на «возмутительную линию поведения» прокурора, «шокирующую суд», а потом отправлял подсудимых к праотцам, давно покинувшим этот мир. – Мистер Коллетти, вам слово. Адвокат Коллетти встал, но Джерри дал ему знак сесть и первым вышел вперед, показывая, что займется этим сам. Это явно изменило планы в последнюю минуту, и Джек точно понял, что происходит. Слишком ярким был свет софитов, чтобы Коллетти уступил это место другому адвокату. Джерри приблизился к трибуне в центре зала и перед тем, как обратиться к судье и, соответственно, встать спиной к собравшимся, взглянул украдкой в сторону телекамер. – Ваша честь, вы совершенно правы. Я действительно подал в суд весьма важное ходатайство. И у меня были на то весьма серьезные основания. – Это буду решать я, – сухо возразил судья. – Безусловно. Как известно суду, в штате Флорида есть «Закон об убийстве при отягчающих вину обстоятельствах». Согласно этому закону убийца лишается права на наследство своей жертвы. – Этот закон мне известен. Я уже сказал во вступительном слове, что меня интересуют доказательства, которые вы предоставите для того, чтобы подтвердить необходимость применения указанного закона в данном случае. – Татум Найт – наследник по завещанию Салли Феннинг. Я ходатайствую о том, чтобы лишить его права на наследство на основании названного закона. – Какими уликами вы располагаете, Коллетти? – Вы, конечно, читали статью во вчерашней газете. Из нее следует, что мистер Найт – наемный убийца, нанятый для убийства миссис Феннинг. – Возражаю, – сказал Джек, вставая. – С каких это пор мы начали выдвигать обвинения, основанные на газетных репортажах? – Возражение принято, – отозвался судья. – Газетные статьи приемлемы в некоторых обстоятельствах, но если это все, что у вас есть, мистер Коллетти, то я назвал бы ваше ходатайство преждевременным. – Судья, в настоящий момент я не могу доказать, что Татум убил Салли Феннинг. – Так зачем же тогда мы собрались здесь? – нахмурился судья. – В связи с убийствами Мейсона Радски и Дейрдре Мидоуз мне казалось необходимым поставить этот вопрос перед судом уже сейчас, когда всем грозит большая опасность. – Джерри посмотрел в другой конец зала на клиента Джека. – Чтобы в том случае, если мистер Найт убьет меня, я успел до этого собрать доказательства. – Возражение, – сказал Джек. – Это так называемое ходатайство не что иное, как элементарная игра на публику, не подкрепленная реальными доказательствами. – Мистер Коллетти, у вас есть доказательства того, что лично вам что-то угрожает? – Да, есть. Именно поэтому я объединил свое ходатайство в рамках «Закона об убийце» с просьбой обвинить мистера Найта в неуважении к суду за нарушение запретительного судебного приказа. Суд уже принял постановление, запрещающее мистеру Найту приближаться менее чем на пятьсот ярдов к другим наследникам. Исключение составляют посещения заседаний суда и официальные встречи с душеприказчицей Салли Феннинг. Как сказано в письменном показании под присягой, приложенном к моему ходатайству, мистер Найт напал на меня еще один раз, когда я прогуливал собаку неподалеку от своего дома. Судья надел очки и быстро взглянул на бумаги. – Согласно вашему письменному показанию это случилось почти неделю назад. Почему вам понадобилось столько времени, чтобы представить это доказательство? – Честно говоря, этот парень напугал меня до смерти. Но теперь, когда двое других наследников мертвы, я решил, что обязан поставить суд в известность об этом дополнительном свидетельстве. Судья кивнул, словно выражая удовлетворение этим заявлением. – Мистер Свайтек, все мы прочитали письменное показание мистера Коллетти. Что вы скажете? Джек встал. – Если позволите, я задам вопрос мистеру Коллетти по поводу фотографий, приложенных к его письменному показанию. – Фотографии? – Судья перелистал бумаги в поисках фотографий. – Я приложил несколько фотографий, – сообщил Джерри. – Они показывают тяжесть телесных повреждений, полученных мной в результате нападения мистера Найта во время нашей второй встречи. Как я указываю в моем письменном заявлении, во время этой второй встречи он был крайне возбужден, схватил меня за горло, бросил на землю и несколько раз ударил ногой. – Все это дерьмо, – прошептал Татум. Джек положил руку на плечо своему клиенту, стараясь успокоить его. – Ваша честь, мне кажется, что я имею право допросить свидетеля по поводу аутентичности этих фотографий. – Аутентичности? – возмутился Джерри. – Неужели вы хотите сказать... – Приведите свидетеля к присяге, – сказал судья. Джерри покачал головой, давая понять, что все это лишь пустая трата времени, после чего занял место для дачи свидетельских показаний. Судебный пристав привел его к присяге. Джек приблизился к нему и спросил: – Мистер Коллетти, кто сделал фотографии ваших кровоподтеков? – Я сам. У меня есть камера с таймером. Нужно нажать одну кнопку, встать перед камерой, и она сделает снимок автоматически. – Назовите точную дату, когда вы сделали эти снимки. – Сразу же после моей второй встречи с мистером Найтом, описанной в моем показании. – Для чего вам понадобились эти фотографии? – Я не склонен хвастаться своим телом и в обычной ситуации не стал бы выставлять на всеобщее обозрение фотографии моего обнаженного тела от пояса и выше. – Джерри улыбнулся так, словно сделал сенсационное сообщение для вечерних новостей. Судья повел глазами, и зал затих. Джерри откашлялся и добавил: – Я приложил их к показанию для того, чтобы продемонстрировать суду жестокость избиений, которым еще раз подверг меня мистер Найт. Джек вернулся к своему столу и взял там две другие подборки фотографий. Одну из них он передал судье со словами: – Ваша честь, я получил несколько увеличенных копий с одной из фотографий мистера Коллетти. Прошу извинить меня за то, что не имел возможности представить суду эти увеличенные копии раньше. Но поскольку мы получили письменное показание только сегодня утром, у меня было лишь несколько минут на то, чтобы забрать эти копии из фотолаборатории. – Извинение принято. Джек повернулся к свидетелю и вручил ему первую фотографию из своей подборки. – Мистер Коллетти, как вам кажется, правильно ли изображена здесь ваша левая рука в электронном увеличении фрагмента вашей оригинальной фотографии? Джерри посмотрел на фотографию. – Это, похоже, моя рука. – А вот еще большее увеличение. – Джек подал ему другую фотографию. – Считаете ли вы правильным изображение нижней части вашей левой руки, скопированной с оригинальной фотографии? – Я бы сказал – да. – И последняя фотография. – Джек передал ее Джерри. – А как насчет этой? Это еще большее увеличение. Точно ли она изображает ваше левое запястье, скопированное с исходной фотографии? – Да, это мое запястье. – А это ваши часы «Ролекс»? – Да. – На них есть календарь, не так ли? Джерри сделал паузу, почувствовав, куда клонит Джек. – Посмотрите еще раз на фотографию. И будьте любезны, прочитайте показания календаря. Джерри изменился в лице. – Часы показывают «Ноя. Два». – Это означает «второе ноября», не так ли? Коллетти нервничал, ища выход из тупика, в который загнал его Джек. Судья внимательно вгляделся в копию фотографии, потом сердито посмотрел на свидетеля: – Мистер Коллетти, отвечайте же. – Полагаю, именно это часы и показывают. – А по моим подсчетам, второе ноября наступило примерно за две недели до вашей второй встречи с моим клиентом, верно? Джерри молчал. Джек подошел поближе к нему. – Мистер Коллетти, эти фотографии были сделаны не после вашей второй встречи с мистером Найтом пятнадцатого ноября. Они были сделаны после того, как вас избили у пивной «Джон Мартин» рано утром второго ноября. Так ли это, сэр? Зал хранил молчание. Все взгляды были обращены на свидетеля, а тот таращился на фотографию, словно надеясь на то, что дата на часах изменится. Наконец Джерри взглянул на судью и тоном проказливого школьника проговорил: – Ух ты, просто не знаю, как это меня угораздило все так перепутать. – По-моему, я услышал достаточно, – сказал судья. – Минуточку, судья. Коль скоро на этом слушании должны прозвучать все свидетельские показания, я прошу разрешения допросить мистера Найта. Джеку очень не хотелось, чтобы Татум давал свидетельские показания. Если бы Джерри не переиграл с фотографиями, Джеку, возможно, удалось бы избежать этого. Но сейчас ситуация изменилась в его пользу. – Судья, говорю вполне искренне: похоже, что имело место формально-юридическое нарушение запретительного судебного приказа. – Формально-юридическое! – прокричал Джерри. – Он схватил меня за горло. – Да, мистер Коллетти, – ответил судья. – Мы все видели ваши фотографии. С мест для публики послышался легкий смешок. – Мы согласны на штраф в пятьсот долларов до слушания дела в суде, вполне понимая то, что никаких других нарушений запретительного приказа суд не потерпит. – Протестую, – заявил Джерри. – Решение принято. – Судья потряс молоточком, как бы указывая на серьезность момента. – И подчеркиваю: «нулевая терпимость», мистер Свайтек. В следующий раз вашему клиенту не избежать тюрьмы. – Ясно, – ответил Джек. Судья посмотрел на Джерри: – Если угодно, вы можете подать ходатайство о лишении мистера Найта права на наследство по «Закону об убийце». Но позвольте мне пояснить мою мысль. Не требуйте слушания и не тратьте попусту время суда, если у вас нет доказательств. – Да, ваша честь, – недовольно пробормотал Джерри. Судья посмотрел на собравшихся. – Если нет никаких других дел, которые должен рассмотреть суд, мы... Но тут поднялась Вивиен Грассо: – Ваша честь, есть еще кое-что. Все головы повернулись в сторону душеприказчицы. – Что вы имеете в виду? – спросил судья. – Я очень много размышляла над этим последние несколько дней, – заговорила она со страдальческим выражением лица, – и прошу прощения за то, что поднимаю этот вопрос теперь. Но, наблюдая за тем, что сейчас произошло в зале суда, я пришла к окончательному решению. – К окончательному решению чего? – спросил судья. – Я хочу отказаться от исполнения обязанностей душеприказчицы Салли Феннинг. Посетители оживились, словно почуяв, что их ожидает сенсация. – Простите? – проговорил судья. – Распределение состояния между наследниками – одна из наиболее важных обязанностей душеприказчицы. Я испытываю затруднение, распределяя что бы то ни было между наследниками, способными избивать и убивать друг друга ради получения денег. – Позвольте мне заверить вас в том, что никто не будет распределять имущество или получать наследство, пока убийства Мейсона Радски и Дейрдре Мидоуз не будут расследованы. – Благодарю вас, – ответила Вивиен, – но я уже приняла решение. – Боюсь, этого недостаточно. По закону суд не может позволить вам отказаться от этих обязанностей, пока не будет назначен новый душеприказчик. – Я позаботилась об этом, – сказала Вивиен. – Я говорила с несколькими людьми, которые могли бы заменить меня. Один из них вчера согласился взяться за это дело, если я откажусь от него. – Кто это? Вивиен повернулась к собравшимся: – Этот человек находится в зале. Это Рене Феннинг. Сестра Салли. Джек быстро повернул голову. В середине восьмого ряда, предназначенного для публики, поднялась женщина в синем официальном костюме, с умело нанесенной косметикой и превосходной, как на рекламных картинках в журнале, прической. В ту дождливую ночь в Африке Джек попрощался с женщиной, которая казалась совсем иной, хотя и не менее красивой. – Мисс Феннинг? – удивился судья. – Точнее, доктор Феннинг, доктор медицины. – Доктор Феннинг, правильно ли пояснила суду ваши намерения мисс Грассо? – Да, ваша честь. – Выйдите вперед, пожалуйста. Передачу обязанностей следует оформить официально. Когда Рене пошла вперед, в зале воцарилась тишина. Скрипели только ручки по листкам записных книжек. Репортеры сочиняли новые вступительные колонки для завтрашних сообщений в прессе. Джек тоже внимательно следил за каждым движением Рене. Он уже заметил, как она хороша даже под африканской грязью, смешанной с потом. И представлял себе, какова будет Рене в другом месте, в иных условиях. Но, даже обладая богатым воображением, Джек не мог представить себе подобной трансформации. Он не надеялся когда-либо встретиться с ней и уж никак не предполагал, что увидит Рене так скоро. Пока было трудно предугадать, какие перемены принесет ее участие в управлении состоянием Салли. Но в ином, глубоко личном плане Джек внутренне улыбался и радовался приезду Рене в Майами. – Черт побери, она еще более смазлива, чем ее сестра, – прошептал Татум. Джек хотел было сказать ему, что у нее и ум под стать красоте, но воздержался, учитывая то, что у братьев Найт есть общий ген, заставляющий их утверждать вещи, всем очевидные. Рене прошла через вертящиеся дверцы красного дерева и встала рядом с Вивиен на месте для свидетельских показаний. Судья одарил ее благосклонной улыбкой, после чего быстро задал несколько вопросов, касающихся ее биографии и отношений с сестрой. Все это Джек уже знал, но по какой-то причине с интересом слушал все, что выходило из уст Рене. Покончив с вопросами, судья посмотрел в зал и спросил: – Есть ли у наследников возражения по поводу того, чтобы доктор Феннинг стала душеприказчицей своей сестры? Тишина. – Поскольку возражений не слышно, я прошу доктора Феннинг после заседания зайти в мой кабинет. Это связано с бумажной работой и необходимостью привести вас к присяге. Желаю удачи, молодая леди. Слушание прекращается. – Он стукнул молотком. – Всем встать! Все поднялись, и секунд десять в зале царила тишина. Но когда судья удалился в свой кабинет и закрыл за собой тяжелую деревянную дверь, люди сразу же заговорили, обмениваясь мнениями. С другой стороны зала на Джека взглянул Коллетти, но как он, так и его адвокат явно спешили выйти на улицу и предстать перед журналистами. Они быстро собрали свои вещи и смешались с толпой, образовавшейся в центральном проходе между рядами стульев. За ними последовали Мигель Риос и его адвокат. Джек начал пробиваться к Вивиен Грассо, намереваясь сообщить ей, что они остаются друзьями, когда к нему подошла Рене и спросила: – Вы удивлены? – В этом деле меня уже ничто не удивляет. – По-моему, ваше появление в Африке подействовало на мое сознание. Пора выяснить, что же все-таки случилось с моей сестрой. – Думаю, что это правильное решение. – А нам с вами следует в ближайшее время встретиться. – Рене посмотрела в сторону, а потом ему в глаза. – Встретиться? – Да, мне придется встречаться со всеми адвокатами. – О, разумеется, – ответил Джек. – В любое время. – Уверена, вы более заняты, чем я. Я поселюсь в отеле «Хайат», пока не подыщу себе квартиру. Позвоните мне и дайте знать, какое время вам удобно. – Я позвоню. Какой-то репортер обратился к Рене через барьер. Несколько других представителей СМИ, страстно желающих получить интервью у новой душеприказчицы, единственной ныне здравствующей родственницы Салли, ожидали в проходе. Рене взглянула на Джека: – Кажется, сейчас я впервые почувствую всю прелесть ответа «Без комментариев». – Если проявите сообразительность. Она подняла бровь, и Джек добавил: – А они отнюдь не сообразительнее вас. – Лучше воздержаться. – Именно так мы, адвокаты, и поступаем. – Рада видеть вас снова. – Рене слегка улыбнулась. – И я рад вас видеть. Она повернулась и пошла к выходу. Собрав свои вещи, Джек быстро посмотрел назад и увидел, что Рене тоже смотрит на него. Они незаметно улыбнулись друг другу, словно у них одновременно появилась одна и та же приводящая в смущение мысль: «Не могу поверить, что я посмотрела, но то, что ты тоже посмотрел, мне приятно». Рене исчезла в толпе, и Джек вдруг увидел стоящую у перегородки Келси. Она прошла через дверцы, и они приблизились к судейскому месту, где могли разговаривать так, что никто, кроме умеющих читать по губам, их не слышал. – Будь осторожен, – сказала Келси. – По какой причине? – Если ты и новая душеприказчица будете так строить друг другу глазки, это завтра же отметят утренние газеты. – Ничего мы не строили... Неужели нам обязательно разговаривать об этом здесь? – Это из-за нее ты не хотел, чтобы я сидела рядом с тобой у стола адвокатов на этом слушании? Джек чувствовал, что его в чем-то обвиняют, и это ему не нравилось. – Это Татум не хотел, чтобы ты была здесь. Поскольку ты открыла тайну, известную адвокату и его клиентке Дейрдре Мидоуз, он тебе больше не доверяет. Я сожалею об этом. – А как насчет тебя? – Келси, это не место. – Это обычный вопрос. А ты мне доверяешь? Джек помолчал, словно вопрос был слишком сложным, чтобы ответить на него в подобной обстановке. – Да, я доверяю тебе. – Больше, чем Рене? – спросила она, прищурившись. – Я едва знаком с Рене. – Так я этому и поверила. Джек заговорил мягче, хотя не боялся, что их кто-нибудь услышит, но дело принимало неприятный оборот. – Келси, перед моим отъездом в Африку мне казалось, будто мы договорились о том, что в интересах Нейта нам не следует заходить далеко в наших с тобой отношениях. Поэтому мне трудно ответить тебе. – Будь честен со мной. Что я должна чувствовать, видя, как ты строишь глазки другой женщине, когда ты всего сорок восемь часов назад заверял меня, что у нас все будет хорошо? – Я имел в виду, что у нас все будет хорошо в профессиональном плане. – В профессиональном? То, как ты смотрел на меня, было не более профессиональным, чем взгляды, которые ты только что бросал на Рене. – Я не бросал... – Джек отрицал это, но его слова звучали не слишком убедительно. Увидев, как расстроена Келси, Джек понял: она предпочла бы, чтобы он отрицал все. Только это смягчило бы ее сердечную боль. – Послушай, – сказал Джек. – Не знаю, что ты заметила, но я, честное слово, не понимаю, какие назревают события. – Тогда ты слеп. – Келси покачала головой. – Что? – Эта женщина жила в африканской пустыне, располагающей к фригидности, почти три года. Борись со своими инстинктами, Джек. Келси ушла. Джек наблюдал за ней, не зная, что думать, и не желая больше об этом думать. Но заставить себя перестать думать он не мог, и это вызывало у него чувство вины. Ибо сейчас он не думал ни о ком, кроме Рене. |
||
|