"Адвокат" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)Глава 23Под номером пять в списке выселенных числился Келвин Лем. В городе насчитывалось около десяти тысяч бездомных, и примерно столько же папок лежало на стеллажах и в архиве конторы на Четырнадцатой улице. Упомнить всех клиентов было невозможно, однако имена почти всегда вызывали у Грина какие-то ассоциации. Так получилось и с Лемом. Мордехай имел дело с общественными кухнями, приютами, благотворителями, священниками, полицейскими и коллегами – адвокатами бездомных. С наступлением темноты мы отправились в центр города, в церковь, зажатую между красивым административным зданием и роскошным отелем. Подвал храма, довольно просторное помещение, был уставлен рядами складных столов; люди ели и разговаривали. Заведение разительно отличалось от знакомых мне общественных кухонь с их неизбежным супом: на тарелках лежали кукуруза, жареный картофель, куски цыпленка или индейки, фруктовый салат, хлеб. Запах пищи напомнил мне об ужине. – Я не забегал сюда несколько лет, – сказал Мордехай, стоя у входа. – Они кормят здесь триста человек в день. Поразительно, не правда ли? – Откуда берутся продукты? – Из центральной кухни, мы были там, это в здании БАСН. Им удалось создать эффективную систему сбора излишков в городских ресторанах. Не объедков, а нормальных продуктов, которые испортятся, если их быстро не пустить в дело. Несколько авторефрижераторов объезжают город и свозят продукты на кухню, где готовят обеды, замораживают и распределяют по приютам. Больше двух тысяч порций в день. – Еда выглядит аппетитно. – Она и впрямь хороша. К нам подошла молодая женщина Лиза, местный администратор. Мордехай был знаком с ее предшественником. Пока они вели негромкий разговор, я рассматривал зал. Мне бросилось в глаза нечто неожиданное. Среди бездомных существовала иерархия, объединенные общей бедой люди стояли на разных ступенях социально-экономической лестницы. Вот компания – человек шесть – оживленно делится впечатлениями о последнем баскетбольном матче, который транслировало вчера телевидение. Мужчины довольно прилично одеты, и если бы один не орудовал ножом и вилкой в перчатках, группа легко могла сойти за обычных посетителей бара в рабочем районе, никто не догадался бы, что у болельщиков нет жилья. Через столик от компании мрачный тип в темных очках, грязном поношенном пальто и резиновых сапогах, точь-в-точь Мистер в день смерти, руками рвет на части цыпленка. Совершенно ясно, что образ жизни его и болельщиков разный. Соседи по сравнению с ним кажутся беззаботными пташками. Они пользуются горячей водой и мылом, а типу на подобные мелочи плевать. Компания наверняка ночует в приюте, он же привык спать в парке, подле голубей. Тем не менее все они бездомные. О Келвине Леме Лиза не слышала. Пообещав навести справки, она двинулась между столиками, периодически наклоняясь к едокам. Мордехай представил меня молодому человеку, он оказался, к моему удивлению, коллегой: работал в крупной юридической фирме и на благотворительных началах сотрудничал с городской адвокатской конторой для бездомных. Познакомились они с Мордехаем год назад, во время кампании по сбору средств для неимущих. Минут пять мы побеседовали на чисто профессиональные темы, потом парень скрылся в небольшой комнате по соседству с залом; там в течение трех часов ему предстояло вести прием. – В вашингтонской конторе с нами поддерживают регулярные отношения сто пятьдесят добровольцев, – сообщил Мордехай. – Этого достаточно? – Достаточно не бывает никогда. По-моему, пора поразмыслить о привлечении новых помощников. При желании можешь возглавить это дело. Абрахам будет в восторге. * * * Оказывается, с удовлетворением подумал я, Мордехай, Эб и, конечно, София уже подыскали мне занятие. – Набор помощников позволит нам расширить базу, – продолжал Мордехай, – заявить о себе более громко и, как следствие, облегчит сбор средств. – Естественно, – без особой уверенности согласился я. – Проблема денег меня пугает. Фонд Коэна в плачевном состоянии, неизвестно, сколько мы протянем. Боюсь, придется просить подаяние, чем занимаются, собственно говоря, все благотворительные организации города. – То есть организованно собирать средства вы никогда не пробовали? – Очень редко. Работа тяжелая и трудоемкая. Подошла Лиза: – Келвин Лем сидит вон там, в конце зала. На нем бейсбольная шапочка. – Ты говорила с ним? – Да. Он не пьян, на вопросы отвечает нормально. Живет пока в БАСН, временно работает водителем мусороуборочной машины. – Здесь нет комнатки, где можно уединиться? – Найдем. – Скажи Лему, что с ним хотят поговорить его адвокаты. Келвин Лем выглядел как завсегдатай приюта: бейсбольная куртка, джинсы, свитер, кроссовки – ничего общего с тряпьем, в которое кутаются бродяги, ночующие под мостами. Войдя, он не произнес ни слова приветствия, даже руки не подал. Мордехай сидел на краешке стола, я стоял у стены. Лем занял единственный стул; от взгляда, брошенного вскользь, мне захотелось спрятаться. Похоже, у него были дурные предчувствия. – Все в полном порядке, – поспешил успокоить его Мордехай. – Мы всего лишь хотим задать вам несколько вопросов. Келвин безмолвствовал. – Вы были знакомы с женщиной по имени Лонти Бертон? – спросил Мордехай. Лем отрицательно качнул головой. – А с Девоном Харди? Тоже нет. – Месяц назад вы жили на заброшенном складе, не так ли? – Да. – На перекрестке Нью-Йорк – и Флорида-авеню? – Ага. – И вносили за проживание плату? – Да. – Сто долларов в месяц? – Да. – Деньги отдавали Тилману Гэнтри? Лем напрягся и прикрыл глаза, соображая: – Кто такой? – Владелец склада. – Я платил парню, которого звали Джонни. – На кого Джонни работал? – Я его не спрашивал. – Сколько вы прожили на складе? – Около четырех месяцев. – Почему ушли оттуда? – Выселили. – Кто выселил? – Не знаю. Явились копы, с ними какие-то люди. Нас вместе с вещами вышвырнули на улицу, двери опечатали, а через пару дней пригнали бульдозеры и снесли склад. – Вы пытались объяснить полиции, что платите за жилье? – А толку? Какая-то женщина, у нее еще маленькие дети были, полезла в драку. Так ее избили. Я с копами не связываюсь. Век бы их не видать. * * * – Перед выселением вам показывали какие-нибудь бумаги? – Нет. – Предупреждение о выселении вы получили? – Нет. Просто явились копы, и все. – Без документов? – Говорю, никаких бумаг. Они заявили, что мы захватчики и должны очистить помещение. – Въехали вы на склад в октябре прошлого года? – Около этого. – А как вы нашли склад? – Услышал от кого-то, что сдаются маленькие квартирки по дешевке. Ну и пошел. Действительно, понаделали перегородок, устроили сортир. Есть вода, крыша, чего еще? – И вы въехали? – Ну да. – А договор о найме вы подписали? – Парень сказал, что жилье незаконное, поэтому никакой писанины. Еще сказал, в случае чего заявит, будто мы вселились без спросу. – Плату он брал наличными? – Только. – Вы вносили плату ежемесячно? – Старался. Он приходил за деньгами пятнадцатого числа. – На день выселения за вами не числилось долга? – Самую малость. – Сколько? – По-моему, за месяц. – Поэтому вас и выселили? – Не знаю. Они ничего не объясняли. Просто выбросили на улицу всех до одного, и точка. – Кого-нибудь из бывших жильцов вы знали? – Разве что парочку. Там каждый жил сам по себе. Двери были хорошие, запирались. * * * – Вы упомянули о матери с маленькими детьми, той, что вступила в драку с полицией. С ней вы не были знакомы? – Нет. Видел иногда. Она жила на другом конце. – На другом? – Ну да. В центре склада не было ни воды, ни канализации, поэтому квартирки устроили по бокам. – От своей двери вы видели ее жилье? – Нет. Склад большой. – Как велика была ваша квартира? – Две комнаты. Уж не знаю, много это, по-вашему, или нет. – А электричество? – Торчали какие-то проводки. Можно было подключить чайник или телевизор. Был свет и водопровод, а сортир – общий. – Отопление? – Не ахти. Холодно, конечно, но все не так, как на улице. – Значит, условия проживания вас устраивали? – Ну да. Для сотни в месяц вполне терпимо. – Вы упомянули о парочке знакомых – имен не припомните? – Герман Гаррис и какой-то Шайн. – Где они сейчас? – Откуда я знаю! – А вы где живете? – В БАСН. – Долго рассчитываете пробыть там? – Мордехай протянул Лему визитку. – Не знаю. – Можете время от времени позванивать мне? – Зачем это? – Вдруг вам понадобится адвокат? Дайте мне знать, если переберетесь в другое место. Лем молча положил визитку в карман. Поблагодарив Лизу, мы вернулись в контору. Существует несколько способов предъявить ответчику судебный иск. Первый – прыжок из засады, второй – объявление войны и залповый огонь по позициям противника. Согласно первому варианту, следует подготовить общее обоснование обвинений, официально оформить его в суде и организовать утечку информации в прессу, надеясь, что в ходе процесса удастся доказать справедливость иска. Преимущества засады заключаются во внезапности атаки, растерянности ответчика и подготовленном соответствующим образом общественном мнении. Однако ее юридические последствия равны падению с истовой верой в постеленную где-то соломку. Второй вариант предполагает письмо ответчику с перечислением обвинений и предложением не доводить дело до суда, а вступить в переговоры и мирно разрешить конфликт. Муторный обмен посланиями и действия враждующих сторон достаточно предсказуемы. В нашем случае ответчиками были “Ривер оукс”, “Дрейк энд Суини” и ТАГ. Засада представлялась нам тактически более грамотной. “Дрейк энд Суини” не выказывала ни малейшего намерения оставить меня в покое, напротив, повторный обыск свидетельствовал о том, что Артур с Рафтером по-прежнему стремятся загнать меня в тупик. По их мнению, мой арест развлечет газетчиков, и фирма не только унизит и запугает меня, но и получит бесплатную рекламу. Кроме того, заставить человека дать показания мы могли лишь обратившись с официальным иском в суд. В ходе первичных слушаний ответчику задаются любые мыслимые вопросы, и он обязан отвечать под присягой. Мы имеем право вызвать в суд каждого, чьи показания, на наш взгляд, способствуют установлению истины. Если я разыщу Гектора, то, приняв присягу, он уже не отвертится от наших вопросов, какими бы щекотливыми они ему ни казались. То же будет и с другими вероятными свидетелями. Теоретически дело было примитивным: жильцы склада исправно вносили арендную плату наличными, без всяких расписок передавали деньги Тилману Гэнтри либо его уполномоченному. Неожиданно перед Гэнтри открылась перспектива продать склад “Ривер оукс”, причем безотлагательно. Гэнтри решил обмануть “Ривер оукс”, выдать жильцов за захватчиков. “Дрейк энд Суини” с присущей ей обстоятельностью перед совершением сделки направила на объект торгов инспекцию в лице Гектора Палмы. На складе Гектор подвергся нападению, и осмотр не состоялся. В ходе второй инспекции, в сопровождении охраны, Гектор узнал, что живущие на складе люди по факту не захватчики, а обычные квартиросъемщики, о чем и доложил в служебной записке Брэйдену Ченсу, но тот по своим соображениям закрыл на это глаза и оформил сделку. В результате жильцы были выселены как захватчики, да еще с нарушениями законной процедуры. В соответствии с юридическими нормами на процесс выселения должно было уйти не менее тридцати дней, терять время никто из участников сделки не хотел. Всего месяц – и самая тяжелая часть зимы, со снежными бурями, ночевкой в машинах при включенных двигателях, оказалась бы позади. Но ведь выселенцы – бродяги, документов у них нет, квитанций об оплате за проживание на складе нет. Зачем жалеть их, тем более разыскивать? Не мудреное дело, повторяю. В теории. На практике же возникает масса трудностей. Рассчитывать на показания человека, не имеющего крыши над головой, довольно наивно. Мистер Гэнтри со своим специфическим авторитетом все-таки да может принудить человека не болтать лишнего. Нет, вступать в схватку с Гэнтри мне никак не хотелось. Мордехай располагал широкой сетью уличных информаторов, но и он вряд ли был готов противостоять тяжелой артиллерии Гэнтри. Около часа у нас с Мордехаем ушло на обдумывание, как избежать вызова в суд корпорации ТАГ. По очевидным причинам судебное разбирательство с Гэнтри хотя и предсказуемо, но опасно. В конце концов мы решили ТАГ в иске не упоминать. Пусть о нем заговорят “Ривер оукс” и “Дрейк энд Суини”. Им значительно проще вызвать в суд третьего участника сделки. Совсем отказаться от участия ТАГ в процессе нельзя. Гэнтри – ключевая фигура в вопросе об определении статуса жильцов. Без него суд застопорится. Но прежде необходимо найти Гектора Палму и убедить предоставить в наше распоряжение копию той самой служебной записки, что убрали из досье, либо сообщить излагаемые в ней сведения. Обнаружить Гектора не трудно, проблема – заставить его сказать правду. Он почти наверняка не захочет сотрудничать с нами – кто жаждет потерять работу, да еще имея жену с четырьмя детьми? Разбирательство в суде таило и иные сложности, первая носила чисто процедурный характер. Как юристы, мы с Мордехаем не могли выступать в суде от имени наследников Лонти Бертон и ее детей. Для этого нас должны были нанять родственники. Мать и братья Лонти отбывали тюремное заключение. Мордехай предложил направить суду петицию с просьбой назначить одного из нас доверенным лицом семьи Лонти для защиты ее имущественных прав. Это позволит нам пока обойтись без вызова в суд членов семейства. Если мы победим и потерпевшим присудят компенсации, при дележе денег наверняка развернется целое побоище. А ведь у погибших детишек были отцы. Придется устанавливать личности родителей. – Насчет денег подумать успеем, – сказал Мордехай. – Сначала нужно выиграть процесс. Мы расположились за столом перед дряхлым компьютером. Я набивал текст, Мордехай расхаживал по комнате и диктовал. До полуночи мы выстраивали стратегию, черновик за черновиком отрабатывая окончательный вариант иска, споря, уточняя детали процедуры и предвкушая громкое судебное разбирательство. По мнению Мордехая, оно могло и должно было стать поворотным пунктом в отношении общества к судьбам бездомных. Я же расценивал наши труды просто как восстановление справедливости. |
|
|