"Король воров" - читать интересную книгу автора (Мак Рэй Мелинда)

ГЛАВА 25

Онория сидела, съежившись, в углу комнаты. Ее захлестнула волна отчаяния и безысходности. Она боялась, что больше никогда не увидит белого света после того, как ворота Спринг-Мидоу захлопнулись за ней. Одна лишь искорка тепла согревала ее душу — Джек отказался от ожерелья и отдал его дяде Ричарду. Он не предавал ее; но отдал все, тщетно пытаясь спасти ее. Слава Богу, ему удалось бежать. Это она виновата, что он остался ни с чем.

Она уступила, поверив подлой лживой записке дяди Ричарда, и выдала Джека. Что он теперь думает о ней? Наверняка он считает ее глупой, безмозглой куклой.

Единственное, что ее утешало — то, что он жив и на свободе. Онория только надеялась, что Джек достаточно ценит это, чтобы беречь себя и снова не попасть в беду.

Онория не знала, что ее ожидает в дальнейшем. Может быть, дядя и выпустит ее, когда его гнев поостынет, раз ожерелье снова у него; или, может, ему когда-нибудь надоест платить за ее содержание здесь. Но куда ей идти? Она втайне надеялась, что Эдмонд скончается от раны, хотя знала, что от ранения в плечо никто не умирает. Жаль, что дядя не прицелился получше. Но, по крайней мере, она чувствовала какое-то удовлетворение, что Эдмонд показал свое истинное лицо.

Хотя это никак не влияло на ее положение. Если бы только она могла пойти за Джеком! Но Онория не знала, где искать его и захочет ли он вообще с ней говорить. Какая ему нужда в жалкой, глупой девчонке, из-за чьей неразумности ему пришлось отказаться от целого состояния? Он не смягчится, даже если она упадет перед ним на колени и станет умолять о прощении. Да, лучше, если дядя позволит ей остаться здесь навсегда.

Джек придержал коня на холме и взглянул на замок внизу. Массивное каменное здание, на фасаде которого время оставило значительный след; зубатая крыша и лес труб придавали ему мрачный и угрожающий вид.

Как ненавидел он это место! Воспоминания о пятнадцати жалких годах, проведенных здесь, на — хлынули на него, и в какой-то момент Джек чуть не повернул коня назад. Он скакал без остановки два дня и совершенно вымотался. При мысли о том, что он вскоре предстанет перед отцом, Джек съежился от страха. Но он не мог отступить, если не ради себя, то ради Онории. Пустив лошадь неторопливой рысью, Джек спустился с холма на дорогу. Как он и ожидал, у |парадного входа его встретил лакей в ливрее. Джек передал ему поводья и поднялся по широким мраморным ступеням.

Другой лакей стоял у массивных дубовых дверей.

— Я должен повидать Его Светлость, — коротко объяснил Джек.

— Позвольте вашу визитку, — лакей с едва скрываемой усмешкой разглядывал неказистый вид Джека.

— Он примет меня, — угрюмо сказал Джек. — Передайте ему, что блудный сын вернулся.

Глаза лакея расширились от изумления.

— Обождите здесь. Я посмотрю, принимает ли Его Светлость посетителей.

«По крайней мере, он не захлопнул дверь у меня под носом», — уныло подумал Джек.

После столь долгого отсутствия Джек уже не надеялся, что его здесь ждут.

Через несколько минут слуга вернулся.

— Его Светлость вскоре вас примет. Будьте так любезны, пройдите за мной в библиотеку.

— Я знаю, где это.

Джек прошел через холл и остановился в дверях библиотеки, разглядывая ее интерьер. Казалось, здесь все осталось по-прежнему. Те же самые дорогие, в тисненых кожаных переплетах книги, аккуратно расставленные на полках, те же бесценные картины итальянских художников, собранные в одном давнем путешествии по Европе, висящие на стенах. Он прошел через всю эту узкую длинную комнату, приблизился к окну и посмотрел на ухоженную клумбу перед входом в дом. То, что ничего не изменилось здесь, изумило его. Он почему-то ожидал, что все переменится тут, также, как изменился и он сам. Но все осталось прежним, и это пугало его. У Джека появилось ощущение, что время остановилось; или вернулось назад на одиннадцать лет.

Он подошел к длинному дубовому столу и провел рукой сбоку, в памятном месте, нащупав зарубки на дереве. Джек наклонился и всмотрелся в метки.

Д. Д. Г. Его инициалы, вырезанные им на столе, когда его заперли здесь в наказание за какой-то проступок. Но вместо того, чтобы углубиться в чтение латыни, он испортил мебель и заслужил за это новую кару. В то время ничто не имело для него значения, впрочем, как и сейчас. Прошлое изменить невозможно. Все, на что он мог надеяться в данный момент, что его отец соблаговолит оказать ему помощь на этот раз. Единственный раз в жизни.

Джек услышал вежливое покашливание за спи-' ной и обернулся. Лакей улыбнулся, как бы извиняясь за свое вторжение.

— Его Светлость примет вас в своем кабинете.

Джек кивнул и вышел за лакеем в коридор. Их шаги гулко разносились под сводами высокого потолка, когда они шли через холл, и Джек вздрагивал от этих мерных гнетущих звуков.

Мраморное великолепие холла, рассчитанное на то, чтобы произвести впечатление на гостей, всегда оказывало на Джека тягостное воздействие.

Лакей открыл перед ним дверь в кабинет, пригласив Джека пройти, и бесшумно закрыл за ним дверь.

Герцог Монингтон стоял, устремив свой взгляд в окно и заложив руки за спину. Невольно Джек почувствовал все то же двойственное ощущение страха и противоречия, как и в детстве. Сколько раз его отправляли сюда для объяснения своих поступков и ожидания возмездия? Сейчас он пришел сюда по этой же причине, но только вместо наказания он рассчитывал на благосклонность. Благосклонность человека, который редко жаловал его своей милостью. Герцог повернулся, и Джек застыл под его пристальным взглядом.

Приглушенное рычание достигло слуха Джека, и он, скосив глаза, увидел громадного мастиффа, стоящего у камина и глядящего на него с подозрением.

Наконец, герцог нарушил невыносимую тишину.

— Ты жив и здоров, как я вижу.

Джек пожал плечами. Он то же самое мог сказать и о своем отце. Его волосы стали белее, лицо изрезали морщины, но вид его внушал почтение и страх, как и прежде. Герцог проницательно сощурил глаза.

— Полагаю, что это не случайный визит. Какие трудности привели тебя сюда?

Джек вздрогнул, услышав эти слова, но решил не отступать.

— Я пришел сюда… не из-за себя, — выдавил он наконец. — У моего друга… неприятности. Я виноват в этом и… я хотел попросить вас… нуждаюсь в вашей помощи.

— Какого рода неприятности? Джек нервно глотнул.

— Кража. Но обвинение ложно. Это, скорей, семейный конфликт, — добавил он поспешно. — И краденое возвращено владельцу, но он не желает примирения.

Герцог прошел к письменному столу и сел, жестом указав Джеку на кресло рядом.

— Расскажи мне обо всем по порядку, — проговорил он устало.

Взглянув на отца, Джек вздохнул и начал повествование.

— Одна леди попросила меня помочь вернуть ей ожерелье, которое должно было перейти к ней, как часть наследства…

— У кого хранилось это ожерелье?

— У ее дяди.

— А ожерелье действительно принадлежит ей?

— Да. — Лицо Джека осветила слабая улыбка. — Ее отец сказал, что она получит это ожерелье после его смерти…

— Продолжай.

— Я нашел это ожерелье, но прежде, чем я смог передать его ей, ее дядя обнаружил пропажу. В отместку он поместил ее в приют для умалишенных.

— А где же скрывался ты в это время? Джек пропустил этот вопрос мимо ушей.

— Как только я узнал о случившемся, я пришел к ее дяде и вернул ему ожерелье, взяв с него обещание освободить ее. Но она до сих пор находится в этом чертовом приюте.

— Чем же я могу тебе помочь?

— Вы же знаете, что ваше весомое слово, сказанное нужному человеку, может освободить ее.

— Ты хочешь, чтобы я использовал свое влияние, чтобы освободить девушку, прибегшую к твоей помощи, чтобы украсть ожерелье, принадлежащее ей?

— Да. — Джек выдержал жесткий взгляд герцога.

— Джек, Джек. Вот так всегда с тобой. Ты всегда навлекал неприятности на себя и на других.

— Я никогда прежде не просил вашей помощи, — холодно напомнил ему Джек.

— Почему же ты пришел на этот раз?

— Она не заслужила этого наказания, — горячо сказал Джек. — Я не могу допустить, чтобы она отвечала за мои ошибки.

— Ты хочешь, чтобы вместо нее наказали тебя?

— Нет, — проговорил Джек ровным голосом. — Но если это нужно, чтобы освободить ее, то я готов.

— Кто этот дядя?

— Незначительный мелкопоместный дворянчик из Глостера, не имеющий даже титула; Сэр Ричард Стерлинг.

— Стерлинг, Стерлинг, — задумчиво проговорил герцог. — Не могу сказать, что припоминаю это имя. Девушка утверждает, что ожерелье по праву принадлежит ей?

— Когда умер ее отец, его брат подменил завещание. В подложном документе он объявил себя единственным наследником и опекуном. Она говорит, что видела другое завещание, по которому часть имущества и это ожерелье отходили ей. В сущности, Стерлинг сам признался мне в этом.

Герцог поиграл пальцами.

— И она взяла дело в свои руки, да? — он пристально посмотрел на сына. — Почему она выбрала тебя в качестве своего сообщника?

Джек вспыхнул. Чем меньше герцог узнает о Джентльмене Джеке, тем лучше.

— Чистая случайность, — солгал он.

— Она сейчас в Глостере? Джек кивнул.

— В частном заведении.

— Достаточно простое дело, — заключил герцог. — Есть способ, чтобы убедить ее дядю отказаться от своих претензий.

— Я уверен, что… Герцог оборвал его.

— Вопрос в том, что делать с тобой, — он сурово посмотрел на Джека, едва скрывая свою брезгливость. — Из того, что я услышал, я понял, что ты стал именно таким, как я и ожидал. Я очень удивлен, что ты еще жив или что ты здесь, в Англии.

— Мне просто везло, — дерзко вскинул голову Джек.

Герцог встал, давая понять, что разговор окончен.

— Твоя мать в гостиной. Можешь пойти засвидетельствовать ей свое почтение.

Джек даже поднялся, метнув тревожный взгляд на отца.

— Так вы поможете мне?

— Я должен подумать, — бесстрастно ответил

герцог.

Джеку ничего не оставалось, как откланяться и удалиться. Выйдя в коридор, он прижался щекой к стене. Гладкий мрамор приятно холодил его разгоряченное лицо.

Господи, это испытание оказалось таким унизительным! Впрочем, он другого и не ожидал. Хорошо еще, что ему удалось избежать перечисления всех своих подвигов за эти годы. Хотя он сомневался, что ему удастся скрыть это. В конце концов, все выяснится. Герцог захочет узнать, насколько низко пал его сын, ему доставит несказанное удовольствие узнать, что все его предсказания сбылись. Ничто так не нравилось герцогу, как собственная проницательность.

Но он согласился подумать о том, чтобы помочь Онории, а все остальное — ерунда. Джек готов пройти через любые испытания, чтобы освободить ее из темницы. Он знал, что отец придумает свой, изощренный род пытки для него. Джек выпрямился, откинув назад волосы. Ему следовало бы подстричься. В одно мгновение он вспомнил, как Онория подрезала его длинные волосы, отросшие в тюрьме, когда она привезла его к своей няне. Как он хотел повернуть время вспять и начать все сначала. Он бы поступил совсем по-другому.

С самого начала, когда она увозила его из Гортона. Он бы выпрыгнул из кареты и убежал,

Джек прошел по коридору и приблизился к дверям гостиной. Он также «сильно» хотел увидеть свою мать, как и отца.

В некотором роде ее Джек винил даже больше, чем отца, за все происшедшее здесь. Никогда, ни разу она не вмешалась в противоборство отца и сына, удаляясь в свою комнату всякий раз, когда страсти накалялись.

Возле дверей в гостиную стоял лакей, и он поспешно открыл ее, когда появился Джек. Джек прошел в комнату с показной беспечностью, которой, на самом деле, не испытывал, глядя на женщину, сидящую в кресле. Как и отец, она, вроде бы, совсем не изменилась.

— Здравствуй, мама.

Герцогиня Монингтон медленно повернула к нему свою гордую голову. И тут же с ее уст сорвался возглас удивления, когда она увидела Джека.

— Джонатан! Как ты здесь оказался?

— Подобно пресловутому ломаному грошу из поговорки, я всегда прикатываюсь обратно.

Герцогиня окинула его критическим взором.

— Боже правый, как позорно ты выглядишь! Твои волосы, они чересчур длинны, а одежда… — ее передернуло от отвращения. — Герцог знает, что ты здесь?

— Он удостоил меня разговора в своем кабинете.

— Зачем ты вернулся? — спросила она напрямик.

Джек скривил в усмешке губы.

— Чтобы снова увидеть мое славное семейство, зачем же еще.

В глазах герцогини зажглась искра недоверия.

— Если бы ты действительно нуждался в своей семье, ты вернулся бы давным-давно.

— Вот я и вернулся, — проговорил Джек устало. Герцогиня знаком пригласила сына сесть.

— Садись.

Джек, как послушный ребенок, сел.

— Не думаю, что ты достойным образом устроился в жизни.

Он пожал плечами.

— Я сумел выжить.

— Где ты живешь?

— Я много времени провел в Шропшире.

— Полагаю, ты повидался с маркизом в Ньюмаркете несколько лет назад?

Джек сдержал ухмылку, припомнив, как удивился брат этой встрече.

— Мы перекинулись парой слов. Как я понял, у него большая семья.

— Как и у Софии, и у Кэтрин.

— И они пугают своих детей сказками о нехорошем дяде Джеке, чтобы дети были послушными.

Герцогиня заставила его умолкнуть пронзительным взглядом.

— Я вижу, твое легкомыслие не покинуло тебя. Джек промолчал. Совершенно очевидно, что и ей, и отцу безразлично, что он вернулся и что он жив.

И тут нечему удивляться. В конце концов, они не проявляли к нему особого интереса даже тогда, когда он жил здесь. Тогда почему он ждал, что их чувства должны измениться, если они ни разу не виделись за эти одиннадцать лет.

Но где-то в глубине души он мечтал, чтобы это было не так, хотел, чтобы они раскрыли ему свои объятия, приняв его обратно в семью. Хотел, чтобы кто-нибудь, невзирая на его неприкаянность, выразил бы заботу о нем, пожелал бы узнать, что же случилось с ним за это время.

Но для Джека, для их блудного сына, не устроят ни радостной встречи, ни торжественного пиршества.

— Тебя, наверно, порадует известие, что Джордж прошел всю Пиренейскую войну и остался целым и невредимым?

— А сколько у него детей? — спросил Джек равнодушно.

— Джордж пока еще не женился.

— Что? Так значит, не я один позорю семью? Герцогиня недовольно взглянула на него.

— Он не смог найти себе жену из-за войны, — она подалась вперед. — Скажи, зачем ты здесь?

— Мой друг попал в беду. Я просил у Его Светлости помощи.

На лице матери снова промелькнуло выражение отвращения.

— Я так и знала, что ты попадешь в какую-нибудь переделку. Твой отец поможет тебе?

— Он сказал, что подумает. Герцогиня вздохнула.

— Наверно, нужно предупредить миссис Бенсон, что ты пообедаешь с нами, — она снова покосилась с испугом на его костюм. — Полагаю, у тебя с собой нет ничего более приличного из одежды?

— Я спешил и не успел захватить свой смокинг, — саркастически отозвался Джек. — Я постараюсь не забыть с собой багаж, когда нагряну в следующий раз.

Герцогиня величественно поднялась, Джек последовал ее примеру.

— Мне пора вздремнуть, — объявила она. — Обед в семь.

Горделиво подняв голову, она неспешно выплыла из гостиной. Джек оглянулся вокруг в нерешительности. Так как радушный прием ему тут не светил, он хотел бы поскорее отправиться в обратный путь. Но судьба Норри зависела от решения его отца, и Джек решил ждать, сколько бы времени на это не понадобилось.

Он лишь надеялся, что герцог придет к какому-либо решению достаточно быстро.

Джек вышел из гостиной и побрел по коридору. Мимо, оглядывая его с любопытством, прошмыгнула служанка, но он даже не обратил на нее внимания.

Пройдя до конца коридора, он свернул налево, в западное крыло замка. Он сосчитал двери — одна, две, три, четыре. В нерешительности остановившись у последней двери, Джек сделал гримасу и толкнул дверь.

Кровать и туалетный столик стояли на своих местах. Но все остальные признаки бывшего обитателя этой комнаты исчезли. Шторы и портьеры, пологу кровати заменили новыми. Какие-то блеклые пастушеские стены. Джек пожал плечами и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Они, должно быть, убрали все его вещи из комнаты в гот же день, как он сбежал из дома.

Джек продолжал беспокойно расхаживать по коридорам, заглядывая в укромные уголки, о которых знал лишь он один в давно прошедшие времена. Некоторые комнаты, казалось, совершенно не изменились с течением времени — библиотека, холл, старая детская.

Другие, как его комната, изменились настолько, что Джек с трудом узнавал их. Все общие комнаты обставили новой мебелью, повесили новые портьеры и гардины, старую мебель, несомненно, запихнули на чердак. Девушка, подобная Онории, могла бы вести легкую беззаботную жизнь, просто продавая ненужные вещи его матери.

Норри. При мысли о, ней Джек чувствовал почти физическую боль, испытывая стыд, его не покидало ощущение собственной вины, когда он представлял, что она теперь думает о нем. Он раз бил все ее надежды.

Но вот он вернулся домой, куда поклялся сам себе никогда больше не показываться, решив предпринять последнюю попытку поставить все на свои места.

Онория, может быть, никогда не простит его, но, по крайней мере, ее жизнь на этом не закончится.

Да, он постарается добыть ей денег, обеспечить ее независимость, к которой она так стремилась. Джеку становилось невыносимо тяжело при мысли о том, что Норри ожидают новые страдания, она и так уже немало натерпелась.

Господи, зачем он повстречал ее? Зачем она узнала о Джентльмене Джеке и придумала свой сумасбродный план? Сейчас бы она не имела таких проблем. И находилась бы в безопасном удалении от того единственного человека, который причинил ей наибольшее зло.

Еще оставался час до обеда, когда Джек вернулся в гостиную. Он слишком тревожился, чтобы метаться в своей комнате подобно зверю в клетке, не находя выхода, и знал, что сейчас он не может убежать из этого дома. За обедом Джек чувствовал себя неуютно и скованно. Он не хотел затрагивать вопрос об освобождении Норри, боясь услышать отказ. Еда и питье, казалось, не имели никакого вкуса. Ему оставалось лишь ждать, терзаясь беспокойством. Он исподтишка наблюдал за своим отцом, надеясь угадать по его лицу, какое же решение он принял. Но лицо герцога казалось непроницаемым, и если он говорил за обедом, то только о том, чтобы выразить свое неудовольствие гарниром из моркови, похвалить хорошо прожаренный бифштекс или сделать заключение по поводу плохого аппетита Ее Светлости. Он ни разу не обратился к Джеку за столом. К ее чести, герцогиня пыталась создать хоть какое-то подобие беседы. Она рассказывала о братьях и сестрах Джека, о своих внуках и внучках. Но так как Джека это не интересовало, то он почти не вступал в разговор.

Джек подозревал, что его отец только насмехается над ним, как он любил это делать раньше, заставляя его ждать и мучиться сомнениями до тех пор, пока ожидание не становилось невыносимым.

Джек прилагал все усилия, чтобы его голос звучал безмятежно, и старался вести себя за столом непринужденно, чтобы показать герцогу, что его методы больше не действуют на него.

Прошла вечность, прежде чем со стола убрали и принесли десерт. Наконец, герцог кивнул головой, герцогиня поднялась из-за стола и удалилась в гостиную. Герцог Монингтон сидел молча, пока лакей наливал ему портвейн. Но когда слуга незаметно удалился, Джек не смог больше сдерживать себя. Со страхом и надеждой он обратился к отцу.

— Могу я узнать, что вы…

— Я решил помочь тебе, — сказал вдруг герцог.

Джек закрыл глаза и вознес благодарственную молитву Господу. «Ты можешь ненавидеть меня до конца своих дней, Норри, но я верну тебе свободу».

— Однако, — герцог вперил свой взгляд в бокал с вином, — есть некоторые условия. Я ставлю их в обмен на мою помощь.

Джек нетерпеливо кивнул головой. Он хотел как можно скорее покинуть этот дом, чтобы поспешить на выручку Норри. Он сможет добраться до Глостера завтра к ночи, если поскачет быстро, без остановок.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты вернулся в семью.

В смехе Джека послышалась горечь.

— Немного поздновато, чтобы готовить меня к посвящению в церковный сан. Не думаю, что они обрадуются моему обращению.

Выражение лица герцога оставалось таким же невозмутимым.

— Я подумываю о том, чтобы послать тебя в Лонгмид.

— В Лонгмид? Я? Но я же не фермер! — с изумлением воскликнул Джек.

— Нет, но ты, кажется, не проявляешь склонности к другим занятиям, — на лоб герцога набежала мрачная тень. — Кроме как к разного рода авантюрам, как я понял.

Джек нахмурился. Он ожидал, что герцог взыщет с него какую-то плату, но это?.. Это же ссылка на захолустную ферму в Норфолке!

— Поместье приносит небольшой доход, — продолжал тем временем герцог. — Управляющий фермой знает свое дело.

— Зачем тогда посылать туда меня? — спросил

Джек. — Все равно мне придется положиться на него в вопросах управления хозяйством.

— Должен же ты чем-нибудь заняться. Я больше не позволю тебе вести беспутный образ жизни в Лондоне и не хочу знать, что ты снова начнешь валять дурака.

Джек покраснел, услышав эту отповедь. Он хотел бы послать Его Светлость ко всем чертям со своим Лонгмидом, но благополучие Норри стало сейчас для него важнее всего на свете. Он согласится на что угодно, лишь бы освободить ее. А потом… Джек не считал, что обещание, данное под давлением, к чему-то обязывает.

— Я поеду в Лонгмид, — проговорил он с неохотой. — Но не требуйте от меня, чтобы я стал экспертом по репам и свиньям. Мне совсем не хочется изо дня в день заниматься делами поместья.

— Меня это вполне устраивает, — герцог снова наполнил свой бокал. — Ну, не хмурься ты так. Ты поедешь туда не один. Даже беря во внимание твое сомнительное прошлое, это не составит большого труда. Твоя мать найдет тебе подходящую невесту.

— Жениться?! — Джек вскочил так стремительно, что опрокинул стул. — Вы не заставите меня ни на ком жениться! Особенно, на той, которую выберет мне моя мать!

Герцог спокойно потягивал свой портвейн.

— Конечно, решать тебе. Но тогда не жди от меня помощи.

Весь дрожа от гнева, Джек отвернулся. Он стиснул кулаки, проглотил все горькие, обидные слова, готовые сорваться с его языка.

Он должен подумать о Норри. Норри — в заточении, напуганная, одинокая. Норри, беспомощная, беззащитная и постепенно сходящая с ума от безысходности.

Ему придется согласиться — герцог все верно рассчитал. Оставался единственный путь, чтобы спасти Онорию — тот, который предлагал его отец.

С того самого момента, как сэр Ричард рассмеялся ему в лицо, Джек знал, что все придет к этому. Единственное, что он не знал — насколько высокую плату потребует его отец.

И он запросил самую высокую. Мысль о возвращении в семью отталкивала его. Жениться он не хотел ни под каким предлогом. То, что стояло за этим, о чем умолчал его отец — спокойная, уютная, устроенная жизнь с ее обязанностями, ограничениялш и правилами, — то, от чего он бежал всю свою жизнь, неминуемо надвигалось на него, грозя раздавить. Он никогда больше не сможет стать свободным.

Джек разжал кулаки. Он надеялся, что когда-нибудь Норри оценит то, на что он пошел ради нее. Это станет для него худшим наказанием, это даже хуже, чем попасть в тюрьму. Тюремное заключение может закончиться, а мучения, на которые обрекает его отец, продлятся до конца его дней.

Джек медленно повернулся к отцу.

— Я сделаю все, что вы захотите, — проговорил он твердо.

Герцог торжествующе улыбнулся.

— Хорошо. А теперь перейдем к твоей проблеме. Как ты, думаешь, что возымеет больший эффект — если я поговорю с мировым судьей или если встречусь с этим пресловутым дядей?

Джек вспомнил свое последнее свидание с сэром Ричардом.

— Быстрее получится, если встретиться с дядей, — сказал Джек, предвкушая ощущения от этого рандеву. Куда сэру Ричарду тягаться с герцогом! Джек желал присутствовать при этом, чтобы увидеть крах сэра Ричарда.

— А что стоит за этим поступком сэра Ричарда? : — Я думаю, ему нужны деньги. Он хочет обмануть немецкого принца, продав ему поддельное ожерелье.

Герцог взмахнул рукой.

— Пожалуйста, избавь меня от этих гнусных подробностей. Вся эта семейка кажется мне воровским притоном. Я приготовлю для Стерлинга письмо к утру. Ты можешь отвезти его сэру Ричарду и начать переговоры. Наверно, мне следует поехать в Глостер и дружески побеседовать с ним.

— Думаю, выйдет гораздо лучше, если письмо отвезет кто-то другой, — поспешил возразить Джек.

Даже заручившись поддержкой влиятельного человека, каковым являлся его отец, Джек не хотел снова встретиться с сэром Ричардом с глазу на глаз; наверняка, тот не захочет его принять.

— Тогда я пошлю своего секретаря, — размышляя, проговорил герцог. — А пока мы дождемся ответа, ты сможешь выбрать время и съездить осмотреть хозяйство в Лонгмиде.

«Вот и началась расплата», — подумал Джек уныло. Но только не сейчас. Он хотел успеть сделать еще кое-что, прежде чем стены Лонгмида сомкнутся вокруг него.

— Я хочу съездить в Глостер, — Джек боялся, что отец возразит ему. — Повидать Нор… мисс Стерлинг.

Лицо герцога осталось непроницаемым.

— Ты думаешь, это необходимо?

— Это моя вина, что она попала в этот приют. Я хочу, чтобы она знала о моем участии в ее освобождении.

Герцог сдержанно кивнул.

— Ну, хорошо. Лонгмид ждет тебя, как только ты вернешься. Мы сможем встретиться в Сиренкестере. Полагаю, ты захочешь присутствовать при нашем свидании с этим Стерлингом.

Джек не задумывался над тем, что сможет сказать Его Светлость сэру Ричарду, но знал, что Онория уже на пути к свободе. Никто еще не осмеливался перечить герцогу Монингтону. Он всегда одерживал верх над соперником.

Джек судорожно глотнул, слова застревали у него в горле. Он приблизился к отцу.

— Благодарю вас, Ваша Светлость, — с трудом выговорил он.

Поднеся бокал к губам, герцог еле заметно качнул головой, принимая благодарность как должное.