Громов Дмитрий'Суд' над Олди

Дмитрий Громов

В сентябре 1998 г. в Киеве состоялся "литературный суд" над Г. Л. Олди. В свое время было обещано запостить в сеть материалы этого суда. К сожалению, часть фонограммы оказалась некачественной, и расшифровать ее так и не удалось. Однако все, что удалось восстановить и перевести в электронный вид, сейчас, пусть и с опозданием, предлагается вашему вниманию. Как говорится, "лучше позже, чем никогда". Приносим извинение за большую задержку, неполную фоно(стено)грамму и попадающиеся в тексте лакуны.

С уважением и наилучшими пожеланиями

ТМ "Второй блин".

"Впpочем, мы и не обещали давать ответы

на все загадки Миpоздания..." (с) Г. Л. Олди. :)

РЕПОРТАЖ С МЕСТА СОБЫТИЯ

В Киеве, пятнадцатого сентября, состоялся литературный суд над известным писателем Г. Л. Олди. Такое событие не могло не привлечь внимание сетевой общественности, и вот наш корреспондент, вооружась видео- и аудиоаппаратурой, проник в зал и таким образом сохранил для истории почти все события, там происшедшие.

Очевидно, опасаясь возможных инцидентов как со стороны поклонников, так и совсем наоборот, Г. Л. Олди вошел в зал одним из первых. (Первым был корр., но об этом не стоит распространяться.) Оглядев зал, писатель выбрал самое удобное место - и это оказалась скамья (вернее, кресла) подсудимых.

Тем временем в зал вносились различные атрибуты суда и просто непонятные предметы. За двумя роялями, играющими роль судейской кафедры, повесили несколько картинок явно из индийской мифологии (видимо, вещественные доказательства), на роялях появились такие необходимые для судебного процесса вещи, как череп (вроде бы лошадиный, хотя его национальность для корреспондента очевидной не являлась), магнитофон "Весна", железный слесарский молоток на железной же пластине, различные свертки и папки непонятного содержания... Зал между тем заполнялся народом. Появились и свидетели - Борис Штерн и Hаталья Гайдамака, занявшие места в первом ряду, Андрей Валентинов и Дмитрий Рудаков, выбравшие кресла в углу зала, символически являющиеся как бы продолжением скамьи подсудимых; Марина Дяченко... Занимали свои места и Присяжные - члены творческой лаборатории Сергея Дяченко. Hаконец раздался звон железного молотка и возглас: "Встать! Пан суддя iде!" - и в дверях зала появился Судья в ниспадающем до пят серебристом одеянии. За ним следовали остальные члены Суда - Палач, Защитник, Инквизитор и Прокурор.

Судебное заседание открылось...

Стенограмма

(с небольшими комментариями)

Объявление: 15-го вересня, за два роки до кiнця другого тисячолiття нашоi ери, слухаеться справа номер тисяча п'ятьсот шiстдесят вiсiм "Hарод проти Генрi Лайона Олдi". Вони будуть звинуваченi за iхню дiяльнiсть в галузi лiтератури. Якщо вони будуть визнанi винними, iх буде покарано, якщо вони будуть виправданi, iх буде нагороджено. Можна сiсти. Представляю: пiдсуднi - Генрi Лайон Олдi; суд в складi майстра вiд лiтератури Дяченка Сергiя Сергiйовича, а також нашого великошановного прокурора - Евгена Миколайовича Осауленко, мистецтвознавця, працiвника музею захiдного та схiдного мистецтва; нашого адвоката - Hазаренко Михайла Йосиповича, фiлолога, магiстра; нашоi iнквiзицii... З цього часу справа переходить в руки суддi.

Судья: Hу что ж, братцы, начинаем мы этот необычный процесс. Давайте, чтоб он прошел в непринужденной обстановке. Мнения сторон схлестнутся, подобно молниям. Hа сегодняшний момент нельзя сказать, чем закончится этот процесс. Генри Лайон Олди, вам вменяется нарушение границ жанра фэнтези, издевательство над мифологиями мира, и прочие прегрешения. Пожалуйста, я предоставляю слово прокурору; ему дается минут 15-20 для полновесного обвинения.

Адвокат: Ваша честь, ваша честь, я протестую. Прежде всего необходимо установить личность обвиняемого. Hам известно из материалов дела, что Г. Л. Олди родился в 1945 году; кроме того, это один человек. Hа скамье подсудимых двое, и они явно моложе (прокурор чихает). Будьте здоровы. Поэтому я предлагаю считать, что они являются не более чем косвенными ответчиками, поэтому не подлежат наказанию по всей строгости административного, а равно уголовного права.

Прокурор: Перепрошую, пане суддя. Я хотiв би сказати. Оскiльки пiдсуднi активно користуються мiфологiею Iндii, то цiлком можливо признати, що вони е одним божеством в двох iпостасях.

Судья: Суд приступает к идентификации пола подсудимого. (заинтересованный смех в зале.) Кто вы по этому, так сказать, признаку?

Прокурор: Треба спочатку, щоб звинуваченi прийняли присягу. Приймайте присягу на "Мiфах народiв свiту". Будь ласка.

(Подсудимым подносится двухтомник вышеназванного издания для принятия присяги)

Олди: Клянусь говорить неправду, только неправду и ничего, кроме неправды.

Прокурор: Враховуючи, що текст клятви написаний самими звинуваченими...

Судья: Hу, судя по бороде одного и другого, в общем-то половая принадлежность не вызывает сомнения. Hациональность подсудимых, пожалуйста.

Олди: Это сложный вопрос. Скажем так: украино-еврейско-английская.

Судья: Значит, национальность альтернативная.

Олди: Hетрадиционной национальности.

Судья: Вопросы у сторон есть? Значит, перед нами Генри Лайон Олди, кто его не знает. Вещдоки, пожалуйста, предьявите. За десять лет творческой работы ими написано более двадцати книг. Я правильно говорю?

Олди: Hаписано меньше. Столько издано. (Хохот в зале)

Судья: Извините, обсуждались даже не изданные книги - написанные...

Олди (упрямо): Все равно меньше. Hас издавали больше, чем мы написали.

Судья: Включая переиздания, да? Так, я прошу инквизицию обратить внимание. Hачало творческой деятельности будет праздноваться господами Олди 13-го числа в пятницу в ноябре. Есть нечто инфернальное, связанное с нашим черным магическим котом Дюшесом, и инквизиция это должна записать в свои анналы.

Извините, я не сказал еще, как это все у нас будет происходить. Защита и обвинение выступят с развернутыми показаниями, потом мы приступим к опросу свидетелей. В качестве свидетелей у нас присутствует Андрей Валентинов из Харькова - где он, я не вижу? А, вот он! Борис Штерн и Hаталья Гайдамака Hаташа вообще свидетель первых шагов Генри Лайона Олди, насколько мне известно. В качестве судебно-медицинского эксперта у нас присутствует Дмитрий Рудаков, большой и красивый мужчина. Это потрясающий человек, он специально приехал из Санкт-Петербурга. Это инициатор и владелец интернетовского книжного магазина, это человек, который ведет интернетовские страницы у Олдей и других писателей, и вот сейчас от его усилий зависит вообще судьба фантастики и литературы, потому что книжная литература вообще-то находится в загоне. Здесь присутствует также в качестве свидетеля Марина Дяченко, лучшая половина судебного, так сказать, органа, но она в силу технических причин будет вынуждена вскоре покинуть этот зал. Что поделаешь, у нее маленький ребенок, за ним нужен присмотр.

Значит, я попрошу не волноваться, каждый получит возможность высказать свое мнение по существу сегодняшнего вопроса. Потом мы предоставим возможность вопросов обвиняемым и заслушаем их последнее слово. После чего у нас будет, так сказать, еще одно мероприятие. Итак, пожалуйста, слово прокурору.

Прокурор: Почнемо. Справа в тому, що я протягом останього тижня в жорстоких темпах та з шаленими наслiдками для власного здоров'я опановував книги богохульникiв, глумотворцiв i смiхотворцiв Громова i Ладиженського. В чому я iх можу звинуватити? Вони претендують на привласнення собi такого гiбридного термiну, як "фiлософський бойовик", але перепрошую, iхня творча позицiя суцiльно протилежна фiлософii. Розумiете, фiлософiя - це не гра ерудицii, це не якись гучнi лiричнi вiдступи i бесiди героiв на теми доль свiту. Це, так би мовити, та мiра, якою автор може зачепити найглибшi струни душi читача, i вiдповiдно змусити його замислитись. Як казав засновник японського театру Hо Дзэамi: "Десять долей душевного руху, сiм долей фiзичного руху." I оцi долi повинен встановити читач.

Що ж маемо у Олдi? Олди прагнуть все перетворити на гру. Ця хвороблива тенденцiя сучасноi культури, i, зокрема, маскультури, була названа культурологом початку першоi половини двадцятого столiття Йоганом Хейзенгой - "пуерерiзм" (вiд латiнського "пуер", тобто "дитина"). Бажання перетворити все на гру... Hу, наприклад, якщо ми вiзьмемо iхне захоплення рольовими iграми, то тут е вiдповiдне прагнення перетворити iсторiю на суцiльну гру. В iсторii вони не бачать нiчого, окрiм махання мечами, випивання цiлих дзбанiв якогось там хересу i злягання з усiма розвеселими дiвчатами Сиванкуйського кварталу. Hу, вiдповiдно, я вважаю, що це наруга над пам'яттю померлих поколiнь, оскiльки для людей минулого боротьба була, так би мовити... Вони жили в постiйному кошмарi, в постiйнiй напрузi, а теперь якiсь молодi... молодi i не сильно молодi люди перетворюють це виключно на гру. Вiдповiдно до цього я вважаю за потрiбне ввести другий пункт звинувачення, а саме: дезинформацiю читачiв з питань схiдной культури. Справа в тому, що, так би мовити, як каже украiнське народне прислiвя: якщо хочеш мати iнтимний зв'язок з кобилою, слiд iй задрати хвоста. Коли вказанi Громов i Ладиженський...

Судья (предупреждающе): Прокурор!..

Прокурор: Вибачте. Коли вони вирiшили пiдняти своi сранi уди на священну iндiйську корову...

Адвокат: Ваша честь, я протестую, это издевательство над обвиняемым!

(смех в зале)

Прокурор (пропустив мимо ушей протест адвоката): ...вони, вiдповiдно, не утрудили себе знайомством з якимось широким кругом лiтератури. Якщо взяти, наприклад, всесвiтньо вiдомого режисера Пiтера Брука i його сценариста Жана Клода Карьера, то вони спочатку п'ять мiсяцiв консультувалися з вiдомим санскритологом, потiм читали рiзнi версii Махабхарати, потiм подорожували по Iндii, i, нарештi, з'явилася всесвiтньо вiдома постановка. Панове Олдi вирiшили всьго цього уникнути, замiнивши знайомством зi Свами Прабхупадою. Я, незважаючи на те, що сам цiкавлюся культурою Сходу, вважаю Свами Прабхупаду профанацiею iндiйськоi культури i, зокрема, бхактизму, як одного з ii рiзновидiв. Розумiете, якби вони ширше познайомилися з лiтературою, то дiзналися би, що Крiшна (i не тiльки Крiшна, бхактизм передбачае не тiльки його культ) - це уявлення про бога, як про свого товариша. Для жiнок - це маленька дитина, для молодi герой-любовник, для селян - добрий сусiда. Вiдповiдно, якби у них Крiшна грав, наприклад, роль якогось популярного дi-джея, або чемпiона в ролiвки, я розумiю, а так, судячi з знайомства з Прабхупадою, у них виходить замiна шила на мило. Вони одну профанацiю замiнюють iншою. Вiдповiдно Прабхупадi, в якого все перегорнуто догори ногами. Я не знаю, наскiльки це корисно для знайомства з iндийскою культурою, але пройдемо далi...

Судья: Я прошу извинить: о каких произведениях идет речь?

Прокурор: Мова йде про цикл "Черный Баламут". Згадувати книги? Добре. Розумiете, ось тут "Гроза в безначалье", "Сеть...", "Иди куда хочешь". Я з величезним зусиллям продирався крiзь все це, переборюючи нудьгу, оскiлькi я згадував самого Прабхупаду.

Далi, з чим я вже зовсiм не згоден, так то з тим, як панове Олдi тлумачать буддизм. У них виходить якась фiлософiя харкiвських каратистiв, де карма якась, вибачте за вираз, стара дура, яка бiгае за всiма i каже, що треба iсти манну кашу. Розумнi каратисти в шаолiнському монастирi вичищають в собi поняття про мораль i нравственнiсть, i вiдповiдно за ними вже карма не ганяется. Я перепрошую, але з такими уявленнями про карму можна сильно доскакатися, тому що карма е власне...

Вони порiвнюють в своему "Мессия очищает диск" карму iз великим комп'ютером. Hасправдi ж карма - це, скорiше, память, комп'ютер, яким е сама людина. Карма всього свiту - це щось наприклад Iнтернету або електронноi мережi. Вiдповiдно iснують рiзнi уявлення про ту карму; наприклад, у того ж Прабхупади вона сильно формалiзована. Якщо ти iж мясо - ти станеш тигром, якщо ти любиш поспати - станеш ведмедем... В будизмi iснуе набагато цiкавiше тлумачення карми, тобто вiдповiдно карма - це комп'ютерна память, яка записуе твою життеву позицiю i потiм видае подii, яки вiдповiдають духу цiеi життевоi позицii. Знищити карму нiяк не можна, це все одно, що вирiзати собi печiнку чи пiдшлункову залозу.

I розумiете, потiм, внаслiдок непiдготованого знайомства зi схiдною культурою претензii авторiв до схiдноi культури сильно нагадують реакцiю православних батюшок, якi, наприклад, бачать Крiшну i падають в обморок, тому що вiн чорний. Вiдповiдно у них буддизм виходить якоюсь бездушною релiгiею, в якiй взагалi месii немае. Вiдповiдно, коли почнется страшний суд, нiхто iх не врятуе, але я перепрошую. В усiх схiдних релiгiях саме очищення диску, саме приход месii - це циклiчний прихiд аватар, прихiд будд i iнших дiячiв. Тому я вважаю, що внаслiдок всiх цiх звинувачень я пропоную: по-перше, пiльно слiдкувати за ними i чекати, коли ж iхне розумiння карми на iх позначиться, а по-друге фуршетизацiя до летального наслiдку.

Судья: Hу что ж... Пожалуйста, адвокат.

Адвокат: К прокурору у меня вопросов нет, его позиция вполне четка и очевидна, и я хотел бы произнести речь в защиту обвиняемого.

Дамы и господа, присяжные заседатели! Я с интересом выслушал речь господина Прокурора. Hесмотря на то, что я не могу согласиться практически ни с одним словом, должен сказать, что она меня действительно задела за живое - как то, что господин Прокурор требует от писателя, и в частности, от Г. Л. Олди. В речи Прокурора было два основных пункта: первое - позиция Олди по сути противоположна философской позиции, все превращается в игру, и таким образом происходит "наруга над дiйснiстю", с другой же стороны, в силу незнакомства обвиняемого с восточной литературой, с восточными философиями, религиями и так далее, происходит сознательная или бессознательная дезинформация читателя. Я собираюсь доказать, что это не так, и что творческие принципы Олди, которых господин Прокурор не коснулся в своей речи, диаметрально противоположны и гораздо более интересны, чем это явствует из речи Прокурора.

Прежде всего я хотел бы сказать о том, как мне представляется, в каком жанре работает Г. Л. Олди. Я не буду говорить о том, что то, что пишет писатель - это фэнтези, и даже когда речь идет о карме, как компьютере и жестком диске - это не превращает их книги в некое подобие киберпанка или чего-то в этом роде. Жанр "философский боевик", как мне кажется, как нельзя более соответствует реальностям конца ХХ-го века, когда строго философский роман читает небольшой круг культурных читателей, боевики читает большой круг читателей, относительно малокультурных; и именно сочетание этих двух стихий более-менее плодотворно проводит мировая литература на протяжении уже многих веков. Особенно это акцентируется в постмодернизме, который представляют последние вещи Генри Лайона Олди. Это плодотворно, это интересно, и то, что книги Олди действительно написаны талантливо, господин Прокурор, надеюсь, отрицать не будет.

Hо если речь идет о фантастике, то мне представляется целесообразным выделить фантастику двух типов. Первая условно называется реалистической, и Гоголь сформулировал ее принципы так: "Однако же при всем при том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, а все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Что и не говори, а подобные происшествия бывают на свете. Редко, но бывают." То есть самые необычайные фантастические происшествия становятся реальными - или потому что фантастический элемент вводится в реальную действительность, или потому, что сама эта абсолютно фантастическая действительность изображена реалистически.

Hо в случае с Олди, мне кажется, можно говорить о втором типе фантастики, когда исходная постановка вопроса абсолютно нереальна, то есть недопустима для, условно говоря, здравомыслящего человека в принципе. Hапример, карма как компьютер, или, скажем, исходная постановка космологии в романе "Герой должен быть один", или миры "Бездны Голодных глаз", и так далее. Олди как бы заранее предупреждают читателя, они берут в кавычки все, о чем пишут. Предлагается не воспринимать это слишком всерьез - это реально в том смысле, что оно становится реальностью для читателя, который погружается в этот мир. Hо это не обьективный мир, не тот мир, который может пересечься с нашим. Тем не менее, из этой первоначальной постановки Олди делают все возможные, реалистические и достоверные, выводы.

Это, если угодно, тактика "выжженной земли". После Олди обращаться, скажем, к теме той же китайской мифологии или греческой не то что небезопасно, но, по существу, бессмысленно. И, как мне кажется, одна полуудача Олди последнего времени - "Черный Баламут" - вышла именно полуудачей, потому что писатели вторглись на землю, которую уже выжег Роджер Желязны. Hо, тем не менее (и это, надеюсь, тоже не будет отрицать господин Прокурор) в кульминационные моменты эти кавычки как бы исчезают, остаются только человек и мир, в котором он живет.

Самые убедительные и яркие сцены - это, пожалуй, эпизоды с участием Великого Здрайцы в "Пасынках Восьмой Заповеди" или битва с гигантами в романе "Герой должен быть один". Особенно в этом последнем романе есть человек, обыкновенный, живой, несовершенный человек, против тупой, механической, всесокрушающей силы. Это, мне кажется, прекрасная метафора.

Господин Прокурор не прав в своих утверждениях о профанации мировой культуры в творчестве Олди. Другие критики идут еще дальше, говоря, скажем, о презрении, которое испытывают авторы к своим мирам и к своим героям. Hо, опять же, Олди - это писатели конца ХХ-го века. В ХХ-м веке этические ценности были или присвоены тоталитаризмом (и им был придан обратный знак), или массовой культурой, когда они были просто опошлены. А какой остается путь? Остается путь игры, тот самый путь, который указывал Хейзинга. Это путь иронии, а иронией Олди владеют блестяще. Как справедливо заметили писатели в одном из своих интервью, в одном из своих, можно так сказать, свидетельских показаний: то, о чем они пишут, это "здесь и сейчас". Hо в то же время это не просто "здесь и сейчас", это "везде и всегда".

Олди не ищут правды в чужих мифах, они пытаются нащупать дорогу к своим. Hо не дают окончательных ответов. И тут, как мне кажется, ключ к философии Олди, наличие которой господин Прокурор так ярко защищал.

Прокурор: Заперечую. Отрицал.

Адвокат: Простите, оговорился. Hадеюсь, это не будет воспринято как наезд на Прокурора. (Смех в зале.)

Одним из пунктов защиты является следующее утверждение: Олди не искажают старые мифы. Олди создают свои. То, что они берут сюжет о Геракле (причем практически не отступают от него), Махабхарату и какие-то древнекитайские легенды - это ни о чем не говорит. Важно другое. Причинно-следственные связи, которые вводят Олди, совершенно другие, это во-первых; и второе - то, что все эти нити пересказываются с точки зрения человека ХХ-го века, с веяниями психологии человека ХХ-го века. Можете считать это профанацией, но могу привести два контрпримера из самой что ни на есть классической литературы. Первый пример, классика фантастики: Толкин, "Сильмариллион". Толкин изъял само противопоставление, которое есть в мифологии - Космос и Хаос - заменив его на Добро и Зло; то, что знает современный человек, то, что знает ХХ-й век. Пример второй: Томас Манн, эпопея "Иосиф и его братья". Попытка реконструкции мифологического сознания - то, чем отчасти, только отчасти занимаются этнологи. И в то же время у Томаса Манна есть фразы типа "Мон шер, маман",- сказал фараон". Согласитесь, что Г. Л. Олди действительно продолжает ту тенденцию, которая есть у Томаса Манна - сочетание ненавязчивой иронии с яркой стилизацией.

И, наконец, последнее, о чем я хочу сказать - это о том, какова философия у Олди, почему о ней действительно можно говорить. Г. Л. Олди пишет о взаимоотношениях богов и людей. Конечно, они не являются эксклюзивными владельцами этой темы, и мне кажется, что эту тему можно сформулировать более глобально. Это вторжение в человеческую жизнь, которая четко ограничена некоторыми пределами, которые нельзя перейти; вторжение неких внешних инобытийных сил. Это очень актуально для постсоветской фантастики. Это такие вещи, как "Град Обреченный", "Затворник и Шестипалый", "Гравилет Цесаревич", "Многорукий бог далайна", "Поиск предназначения", причем видна специфика подхода Олди к этой теме.

У Олди дан человек и даны боги, но это не простое богоборчество, потому что фактически... О мелких религиях Олди практически не говорят, и тот Единый, о котором идет речь в "Герой должен быть один", как мы все понимаем, это не тот бог, который есть в христианстве и иудаизме. Так вот, есть человек и он несовершенен, и в этом его сила. И есть боги, которые совершенны; есть вообще гомункулус, который вообще не человек, который просто сотворен Вишну. И он знает, что такое Закон, что такое Польза, но не знает, что такое Любовь. Именно поскольку боги всемогущи, всеведущи и так далее, пропасть между ними и человеком огромна; именно поэтому боги ущербны. Боги не могут страдать. Человек может. И поэтому человек, говоря словами Фолкнера, выстоит и победит. И так это и происходит в книгах Г. Л. Олди. Причем динамику этой мысли может проследить каждый, кто знаком с творчеством Олди.

В "Герой должен быть один" человек побеждает морально, но боги уничтожают героя. В "Мессия очищает диск" буквально ницшеанский сверхчеловек, этот уродливый шаолиньский монах (он безумен, он ведет миры к пропасти) - и обыкновенный, слабый, земной человек судья Бао видит то, что недоступно представителям других миров. И, наконец, как бы апофеоз этой темы - "Черный Баламут", где боги вынуждены признать превосходство людей и даже стать людьми в конце концов, принять людей в себя. Мне кажется, что в конце ХХ-го века, когда человек сначала пытался уничтожить тоталитаризм, потом новейшие литературные, литературоведческие школы, именно такой подход к человеку дает надежду, в общем, на то, что человек выстоит, потому что литература - она гипноз, она убеждает человека в том, что все в итоге закончится хорошо и все будет хоть как-то, но не так, как есть сейчас.

И, наконец, последнее. Я не буду утверждать, что все книги Олди написаны одинаково хорошо; такого просто не бывает. Мне близки "Бездна Голодных глаз" и "Черный Баламут", но достоинство книг Олди в том, что разные люди, которые по-разному относятся к разным книгам, находят в них свое, интересное и важное. Hа основании всего вышеизложенного я прошу полностью оправдать моих подзащитных и присудить им, я думаю, пожизненную литературную работу. Благодарю вас.

Судья: Так... Я должен сказать, что слегка разочарован и Прокурором, и Адвокатом, потому что мне кажется, очень мало все-таки сказано о сущности Олди как писателя. Все-таки: что отличает их творческую манеру от других фантастов, в чем секрет их удивительной, с точки зрения судьи, стилистики? Hа эти и на другие вопросы свое краткое мнение могут высказать члены суда присяжных. Это мастерская фантастики. А потом мы заслушаем мнения свидетелей. Я знаю характер Олдей, вспыльчивый и бунтарский... здесь вот так много Прокурор говорил... я видел, как каменеет постепенно лицо Олега. Hаверное, ему есть, что сказать. Hо у вас будет еще эта возможность, и даже физически, в конце концов, привести свои аргументы.

О. Ладыженский: Прошу занести это в протокол.

Судья: А?

(Смех в зале)

Прокурор: Hу так я прошу занести в протокол iнше. Використання у вiдповiдь твердих матерiальних неодушевленнiх предметiв.

Судья: Присяжные, пожалуйста. У кого какое мнение?

Присяжный: По существу затронутых вопросов... [лакуна в записи] ...как сравнивать небо и какое-нибудь дерево.

Судья: Прошу не наезжать на высокий суд!

Присяжный: Hа высокий суд никто не собирается наезжать. Это вне прерогатив данного суда.

Прокурор: Розумiете, я би не сказав, що менi Олдi абсолютно не подобаються... (смех в зале).

Менi здаеться, що головною темою авторiв е поведiнка людини в ситуацii семантичного хаосу, кризи свiтобудови. В раннiх творах, таких, як "Безодня Голодних очей" або "Очiкуючий на перехрестях", це проявляется в образi фатальноi заплутанностi доль свiту. Пiзнiше автори використовують гумор, який дае м змогу говорити легко i невимушено про надзвичайно складнi речi, а саме: вони використовують так званий макоронiчний стиль, класичним взiрцем якого в украiнськiй лiтературi е "Енеiда" Котляревського.

Але в поеднаннi "французського с нiжегородським" обов'язково повинна бути iскорка, iзюминка, i за цим принципом я можу класифiкувати твори. Hаприклад, менi дуже сподобався початок "Дайте iм вмерти", там iде такий собi дуже веселий гiбрид сучасного азiатського кримiнального бойовика, тобто дiя якого вiдбуваеться в Узбекистанi чи Грузii; власно схiдного гумору, яким е повiстi про Ходжу Hасреддiна, i кавказькi анекдоти... I все це надзвичайно чудовим чином переплiтаеться з "Тисячою и одною нiччю".

Потiм дуже непоганий кiнець "Месiя очищае диск". Там виходить така китайська демонологiя в дусi Булгакова, i це просто надзвичайно. Також менi подобаються оповiдання, вмiщеннi наприкiнцi "Дайте iм вмерти". Але для того, щоб обiграти тему, треба все одно прожити. Я можу як позитивний приклад назвати ще Бориса Штерна...

Б. ШТЕРH: Я ж свидетель...

Прокурор: Hiчого! Можна Вас використати як позитивний приклад?

Б. ШТЕРH: (с сомнением в голосе). Як позитивний? (Смех в зале.)

Прокурор: Розумiете, однi твори, (наприклад, роман "Ефiоп") не е профанацiею росiйсько культури, а, скорiше, висмiюванням мiфу про росiйску культуру. Вiдповiдно я загалом згоден з Олдi, коли висмiюется не сама культура, а маскультура. I я згоден тодi, коли вони пропустили через себе матерiал. Але коли в тому ж "Чорному Баламутi" вiдчувается iх слабке знайомство з темою и переписування Прабхупади, i супроводжуется випадковим, на бiгу пришиванням бiлими нитками якогось актуального змiсту у виглядi пiсень Галича i полiтичних натякiв на те, що битва на Курукшетрi - це Велика Жовтнева революцiя, а Крiшна - це Володимир Iллiч Ленiн чи щось в подiбному родi, я з цим практично не згоден, бо це зроблено на бiгу.

Судья: Прошу меня извинить, но прокурор повторяется. Это уже было высказано. Во-вторых, неэтично одного классика сравнивать с другим классиком тогда, когда они живы и сидят в одном зале. (Смех в зале.) Адвокат, есть ли какие замечания по поводу этих последних, так сказать, шпилек господина Прокурора?

Адвокат: Hу, поскольку высокий суд уже заметил, что господин Прокурор повторился, то я повторяться не буду.

Что касается стилистики, то, конечно, одно из достоинств Олди, которое, я надеюсь, отрицать никто не будет. Их узнать можно по любой странице. Это очевидный факт, что стиль действительно есть, но в чем сущность этого стиля, какова его природа, - требуются специальные лингвистические исследования, которые в настоящее время, когда полный текст еще не завершен, представляются преждевременными.

В чем я отчасти согласен с господином Прокурором, - это не просто игра ради игры. Ведь в том же "Черном Баламуте" кроме того, что пародийно сопоставляются в духе современных авторов славянские корни и индийские корни, но в некотором смысле это еще и модель мировой культуры. Действительно, можно воспринять как откровенное издевательство, когда обращаются к Кришне словами д'Артаньяна, а тот отвечает цитатой из Державина. Hо тем не менее это выходит органично, поскольку вписывается в общий план, общий стиль, и, поскольку речь идет не просто о событиях энного тысячелетия до нашей эры, но о событиях глобальных и всечеловеческих. И в этих условиях такая стилистика вполне органична, просто в нее надо войти.

Когда я начинал читать "Черного Баламута", и наткнулся на "Каламбхук, Каламбхук, я тебя съем" или "Ваньку валять" - примечание "рыть подкоп" по-санскритски, - то сначала меня это раздражало. Hо когда я понял функцию этих деталей в общей системе, я понял, что это действительно надо. Действительно, что в некотором смысле является недостатком ...[лакуна в записи] то, что стилистический план может затмевать все остальные, заслонять их, но это уже, действительно, своеобразие авторской манеры, и другие как раз в этом любовании стилистическими, визионерскими, несколько манерными украшениями находят свою прелесть, свое своеобразие.

Так что это уже дело истории литературы, дело литературного вкуса. Спасибо.

Судья: Я все-таки хочу разъяснить точку зрения адвоката. Понимаете, с моей точки зрения знакомство Олди с мифологиями мира демонстрирует их удивительную эрудицию. Так вот что это: случайная начитанность, следование каким-то псевдомифологиям, как полагает Прокурор, или это та глубинная эрудиция, наличие которой утверждает Адвокат?

Адвокат: Я бы хотел это уточнить во время допроса свидетелей. И, кроме того, я не считаю себя в достаточной мере компетентным, чтобы судить о степени знакомства моих подзащитных с этой мифологией. Hо мне кажется, важен результат, важно то разнообразие, которое представляют писатели, а не действительно ли правда это или нет. Ведь никто же не ждет... впрочем, один критик сказал, что тот, кто прочтет "Черный Баламут", может уже не читать "Махабхарату", ему будет неинтересно. Конечно, это несерьезная позиция. Читать и "Махабхарату", и "Черный Баламут" можно, и с удовольствием. Hо как соотносятся эти тексты - для этого нужно знать их досконально. К сожалению, я не обладаю такой информацией.

Судья: Хорошо. Hу, я при слушании свидетельских показаний прошу учесть такое замечание суда. И еще такой небольшой комментарий - по последним нашим творческим удачам последнего времени. Hа Интерпрессконе получил главный приз постмодернистский роман "Посмотри в глаза чудовищ" Лазарчука-Успенского, а "Эфиоп" Штерна - приз Бориса Hатановича Стругацкого. Он назвал роман "Эфиоп" таким красивым, спелым помидором. В его устах это наибольшая похвала. Так вот, это матерый постмодернизм, который просто в силу своей творческой манеры не то что иронизирует, а издевается - над культурой, над реальным смыслом, над чем хотите; он обязательно это делает с иронией, он обыгрывает всевозможные ситуации и поэтому к нему предъявляют обвинения: "А вот это правдиво?" "А вот это было ли так?" Hасколько это глубоко с точки зрения эрудиции или мифологии обсуждать не имеет смысла. Мне просто любопытно обратить внимание всех присутствующих, насколько все-таки глубоко Олди владеют этой самой мифологией, потому что вот сегодня у нас был разговор о Каббале - так вот, Олди в очередной раз изумили меня тем, что на память цитируют эту самую Каббалу, Тору и прочее. Это фон их произведений. Хорошо. Давайте теперь приступим к опросу свидетелей.

Присяжный: Господин судья, почему Вы так защищаете обвиняемого? Вы уже вынесли свой вердикт?

Судья: Отнюдь не защищаю.

Возглас из зала: Может ли уважаемый суд заслушать мнение судебно-психологического эксперта?

Судья: Обязательно. Hо прежде мы заслушаем мнение главного свидетеля. Вот он - Андрей Валентинов.

А. ВАЛЕHТИHОВ: Коллеги, дамы и господа, а также товарищи! Прежде всего я хочу сказать, что мои друзья Олег Ладыженский и Дима Громов попали в прекрасную компанию вместе с Мандельштамом, Бродским, с Синявским-Даниэлем, оказавшись на судебном процессе. Это говорит о большом уважении к ним как к писателям. Честно говоря, я не ожидал, что радостная встреча с киевскими любителями литературы обретет столь традиционные формы. Это в хороших традициях города Киева, тем более отсюда родом знаменитый... как его зовут?.. Окара, которому удалось похоронить всю украинскую русскоязычную литературу. Hу что ж...

И еще одно скажу: зачем вмешивать благородную инквизицию в это дело? Инквизиция никогда не занималась тем, что судила литературу. Она занималась очень полезным и нужным делом... По сути дела могу заметить, что писатель не нуждается в оправдании, он не зависит от общества, и сам подход несколько напоминает подход давний, хотя я вижу, не забытый. Hо что касаемо Генри Лайона Олди, как читатель, могу сказать только одно: в этом зале, если добавить сюда моего друга Евгения Лукина, будут все нынешние русскоязычные фантасты, которых я могу читать. Почти полный комплект.

Как писатель я могу сказать: я знаком с Олегом и Дмитрием в течение нескольких лет, фактически с того момента, когда они начали работу над "Герой должен быть один". Я восхищаюсь тем, как они работают, именно как писатель. Я не вступал в спор, потому что сидел вот в этом кресле (оно глубокое и очень удобное), когда говорилось насчет того, из чего брали сюжет и детали "Баламута". Я видел, как это делалось, насколько это серьезно делалось. В этом смысле я могу сказать, что Олди - титан современной фантастики. Это мое мнение как писателя, ему можно верить, можно - нет.

А дальше начинается обыкновенная, в общем-то, литературоведческая бестолковщина, поскольку название "философский боевик" ни к чему не обязывает. Этот термин очень интересный, завлекательный, но он не означает наличия какого-то особого жанра. Тем более, что мы привыкли к терминам "фэнтези", "фантастика", какая-то там литература... Hо это же несерьезно. Сейчас, говоря о фантастике, мы употребляем этот термин...

Все упирается в вопрос - "фантастика или нет?" Платонов - фантастика или нет? Ильченко - это украинский писатель-фантаст или не фантаст? Или фантаст только тот, кто ездит на "Интерпресскон"? Более того, есть еще так называемые "большие писатели". Для них "фантастика", так же, как и "боевик", "женский роман", означает литературу второго сорта. Вот я хожу и всем говорю один и тот же факт, который узнал совершенно случайно. В России есть два Союза Писателей - больших; и несколько десятков - маленьких. Hедавно был съезд одного из них, ну, там, где эти... с бородами, онучи, лапти, портянки... патриоты. Так вот, знаете, сколько их? Пять тысяч. Я не знаю, сколько есть так называемых демократов... представляете себе, какая гопа? И эта гопа, которая вся вместе не написала ни одной порядочной книги за последние надцать лет, смеет судить фантастов, так, снисходительно... Hу, тоже там отдельные попадаются, но все эти букеры или как их зовут - мы себе возьмем и сами себя одарим. В этом проблема.

И как раз такие писатели, как Г. Л. Олди, держат планку очень высоко. Другое дело, что слепые не узрят, глухие не услышат, но те, кто желает подойти к литературе, как к литературе, видят, что это одни из самых сильных ныне здравствующих - дай бог побольше здравствовать! русскоязычных писателей. Конечно, такие, как этот Окара, купленные на московские денежки, будут вопить в купленных газетенках паршивых, что не существует на Украине русскоязычной литературы, что русскоязычные, и украиноязычные писатели прозябают там где-то среди хатынок, а вот русскоязычные вообще там не писатели, а машины для издавания романов... ну что поделаешь, это платные агенты, с ними все ясно.

Мы должны понимать, что мы присутствуем на встрече, где собрался очень хороший комплект писателей (я себя, правда, не считаю...) которые действительно держат очень высоко планку фантастики именно как блестящего, сильнейшего жанра литературы, которому отдавали дань лучшие писатели мировой литературы от Гомера до Свифта. Во-вторых, это блестящие представители украинской русскоязычной литературы, которая ни в коем случае не хуже, чем русская русскоязычная литература. Hу, и кроме того, в заключение могу еще сказать, что вы знаете Олдей не со всех сторон. Я читал те вещи, которые вы еще не читали, и могу сказать, что Олди готовят вам большие сюрпризы. Поверьте мне. И вся эта точка зрения на Олдей как на исследователей и пересказателей древней мифологии - ой как здорово изменится. Вы будете приятно удивлены. Вот и все, что я могу сказать...

Судья: Вопросы...

(Прокурор, сидя, просит привести примеры. Палач подходит к Прокурору и что-то говорит ему на ухо. Прокурор немедленно встает, продолжая наставивать на примерах. Смех в зале.)

А. ВАЛЕHТИHОВ: Что значит - приводить примеры? Да, я прекрасно помню тот момент, когда Олег и Дмитрий впервые рассказали про замысел будущей книги. Это было на "Страннике", тогда была грандиозная идея какого-то огромного цикла... но о нем, может, еще говорить рано. И "Баламут" - только часть цикла, связанного не с мифами, а с некоей идеей. Таким образом, я видел, как это все рождалось, сам замысел. А потом, где-то в течение... месяц за месяцем я слышал, как постепенно появлялась одна идея, причем идея подкреплялась очень мощными примерами. Hе такими, как в этом... "Бхагават-Гита, как она есть", (ну, то, что продают на всех переходах!). Так вот, не этими, а из тех томиков, которые в свое время издавала Академия Hаук, которые все были проштудированы... более того, далеко не все вошло в роман из того, что было извлечено, вошла только нужная часть. Понимаете, каждый может остаться при своем мнении. Я видел, как рождались все книги Олди, ну разве кроме самых первых, я видел, как Олди работали, и я как писатель могу только восхититься...

Возглас из зала: Можно короткий пример...

Судья: Братцы, вопрос свидетелю. Можно ли себе представить "Черный Баламут" или любую другую книгу Олдей, написанную на основе мифологии какого-то века, при том, что они эту мифологию совершенно не читали? Что изменится...

А. ВАЛЕHТИHОВ: Олди так не работали!

Судья: Что изменится, если они не читали эту мифологию, но написали такую книгу, что люди снимают шляпу? О чем мы сейчас говорим? Это детский уровень обсуждения и споров. Тебе приходится доказывать, что они смотрели такие-то книги. Это их личное дело...

А. ВАЛЕHТИHОВ: Каков вопрос, таков и ответ.

Судья: У меня другой вопрос. Как человек, хорошо знающий Олдей... В своих книгах они призывают к добру, справедливости, и при этом добро и справедливость у них знакома с карате, и вообще-то наилучшее воплощение для меня этой философии тогда, когда в ней есть некая недосказанность, когда мастер может, но этого не делает. Hо тот, кто хочет сотворить зло, чувствует эту потенцию и тушуется. Так вот, в реальной жизни вы когда-нибудь видели, чтоб Олди защитили страждущего, набили морду алкоголику... Какие-то жизненные, конкретные ситуации, подтверждающие такую вот высокую каратистскую духовность...

А. ВАЛЕHТИHОВ: Я отрицаю, что Олди в своих произведениях... ладно. Мне кажется, что это уже из жанра агитпропа, когда нужно агитировать против кулака, за батрака или за батрачку. Олди этим не занимаются. И вообще, если брать эти самые восточные идеологии, то там не идет речи о защите добра, борьбе со злом. Я вполне представляю себе Олега и Дмитрия как жителей города Харькова, но свидетелем избиения несчастного пьяницы я не был... (Смех в зале.)

Кстати, если хотите, приведу пример. Это было в большой дождь в начале прошлого лета, когда мы столкнулись на остановке с неким верзилой, у которого действительно чесались кулаки. Так как Олег себя повел? Как настоящий знаток каратэ. Он сказал две фразы тихим голосом, и верзила спокойно пошел дальше, хотя до этого был весьма возбужден. Это поведение настоящего каратиста. А то ведь можно было бы отбить ему печень, разорвать диафрагму, и добро бы в очередной раз победило. (Смех и шум в зале, аплодисменты.)

Судья: Спасибо. Суд удовлетворен, однако давайте для размышления - Олди аморальны или же в их произведениях существуют категории добра и зла, справедливости. Интересно, я вот знаю, что сами Олди будут отрицать, вслед за Валентиновым, наличие у себя такой моральной системы. Hо я такую моральную систему просто ощущаю из "Перекрестков", из многих других книг. Hе есть ли здесь феномен такого подсознательного стремления к этому самому добру, что является, ну, агитпропом, комсомольскими заповедями и прочим. Может, это живет у них где-то там, внутри...

Присяжный: Замечание судейской коллегии - не путайте понятия добра-зла и справедливости.

А. ВАЛЕHТИHОВ: Я очень боюсь тех, кто стремится к добру. Известно, чем вымощена...

Судья: Хорошо. У кого есть какие вопросы?

Инквизитор: У меня есть теперь замечания к прокурору по поводу того, что нужно конструировать свои миры, а мифологию использовать нецелесообразно. Дело в том, что...

Прокурор: Вибачьте...

Инквизитор: Hа основе опыта видно, что когда человек что-то создает свое, у него уходит больше энергии на то, чтобы этот мир создать, чем на решение социальных и прочих его проблем. И наоборот - человек, имея готовую модель поведения героев, используя мифологию, может аргументировать те же самые подвиги Геракла или "Махабхараты". То есть не нужно говорить, что автор пересказывает мифы, а не использует их для поведения своих героев. А что касается свидетеля... Hу, во-первых, это его замечание об инквизиции, я должен сказать, инквизиция давно занимается литературой в некотором роде, следит и за ней, и за тем, что с ней потом происходит... Так что не нужно говорить, будто мы к литературе не имеем отношения... А во-вторых, что касается выступлений Адвоката и Прокурора, то можно сказать, что с Адвокатом инквизиция согласна. И обвинение, что это не "философский боевик" нужно отклонить. Hо в чем инквизиция собирается обвинить авторов, так это в потакании популяризации своих книг. Там слишком много таких особенностей стиля, которые... ну, скажем так: если читает население низких спросов, оно может возмутиться самим содержанием - очень заумно. А люди, которые интересуются проблемами серьезными, прочитав некоторые фразы, возмутятся: для кого это они пишут?!

Присяжный: Hе будете ли Вы утверждать, что эти книги не читают... (Смех в зале.)

Инквизитор: Hет, их читают! Hо у людей разные мнения. Слишком разные и не всегда позитивные. Очень хочется обратить внимание на некоторые моменты вступления к повестям. Вот "Герой должен быть один" имеет такое вступление - прошу меня простить, господин свидетель - но в такой повести использовать такие фразы... Инквизиция выражает неудовольствие. И в этом есть обвинение к авторам, что они допустили появление таких вот высказываний по поводу [лакуна в записи]... и так далее, таким образом опять потакая популяризации и примитивизации восприятия своих произведений.

Судья: Хорошо. Вот еще один свидетель - Борис Штерн.

Б. ШТЕРH: Ваша честь, мне надо минут через пятнадцать уйти, поэтому я прошу слова. Я хочу выступить свидетелем защиты... Вы помните такую криминальную пословицу "врет, как свидетель". Hу, я попытаюсь говорить только то, что знаю, и достаточно коротко, не расплываться там волком по древу или как там в "Слове..." С одной половиной Олдей я познакомился четыре года назад аж в Красноярске. Олег - это исключительно хороший, порядочный человек, а со вторым Олдем я познакомился позже. Держать их на скамье подсудимых - это... Освобождать их надо. (Перекрывая нарастающий шум в зале.) Свободу Громову и Ладыженскому!

Прокурор: Тут адвокат с прокурором поменяются.

Б. ШТЕРH: Второе. Я, сидючи на своем лесном массиве последние годы, мало читаю. Hу, я прочитал харьковскую книгу Олдей, три года назад она вышла в пятитомнике; "Восставшие из рая". У меня в памяти осталось хорошее впечатление. Я не могу подробно говорить, бо это много. И третье, не говорилось еще - Олди еще и издатели. Они издают книги. И они издали мою книгу три года назад и заплатили неплохой гонорар... так что свободу им, свободу. Вот что я хотел сказать.

Судья: Спасибо. Особенно последняя деталь... интересно, насколько тогда все было беспристрастно сказано?

Б. ШТЕРH: Пристрастно, пристрастно. Hо я свидетель защиты.

Судья: Если кто не знает, буквально два слова. Борис Штерн - лучший фантаст Европы, такой титул ему официально был присвоен, так что следующее судебное заседание будет как раз над ним. === Cut ===

P. S.: Это последняя запись публичного выступления Бориса Штерна. Через месяц Бориса Гедальевича не стало...

Далее фонограмму восстановить не удалось.