"Женское счастье" - читать интересную книгу автора (Шоун Робин)

Глава 1

Ярость.

Ярость бушующего урагана, раскалывающего молниями ночное небо.

Ярость странника, воспламеняющая и разжигающая безумную похоть.

К женщине.

Женщине, знающей о жизни больше, чем искусство выживания… час за часом… день за днем.

Женщине, наделенной страстью и добротой.

Женщине, которая отдаст ему не только тело, но и сердце.

Женщине, которая, возможно, вернет ему его собственную душу.

Мужчина поднял лицо к небу и проклял ледяной дождь. Проклял ветер, вбивавший холодные капли в каждую частичку кожи. Проклял бура-африканера, сделавшего из него мишень и разворотившего пулей левую ногу, проклял свое долгое, бесконечно долгое выздоровление в Англии, холодной стране с промозглым климатом. Проклял лошадь, сбросившую его в забытом Богом, захолустном месте. Но больше всего проклинал неотвязную потребность, занесшую его в тепло и уют коттеджа, расположенного на морском берегу.

Потребность, которой человек, подобный ему, рожденный на лондонских улицах, не мог себе позволить.

Потребность, которую человек, подобный ему, преследуемый безымянными призраками мертвецов, не мог утолить.

Причудливый трезубец молнии вновь рассек тучи. В воздухе пророкотал раскат грома.

Ураган обещал гибель несчастному, затерянному во мраке, лишенному коня и убежища.

Ураган обещал жизнь, пришествие нового дня, несущего исцеление в отзвуках боли и желания.

Странник опустил голову.

И узрел свет.

Мои желания возбуждены до невероятных пределов. До точки кипения. Я описал ей наслаждение, которое она испытает, когда после приезда в замок я избавлю ее от невинности и торжествующе вознесу ее девственную преграду на головке своего орудия…

— Дорогая Лора, — сказал я, беря ее за руку, и…

Взрыв.

Бушующая черная стена ветра и дождя поглотила пламя свечи, погрузив во мрак страницы убористого текста, ставшего в эту секунду центром существования Абигейл.

Слепым, инстинктивным движением она прижала к груди запретный журнал. Совсем близко разнузданные пальцы ветра перелистывали и трепали стопку эротической литературы. Сзади, в буфете, раздавалось звяканье фарфора.

А перед ней…

Перед ней возник темный силуэт. На том месте, где обычно была дверь. То есть там, где ей следовало быть.

Сердце Абигейл больно стукнуло о ребра. Как грубо ее вырвали из мира грез! Куда исчезла милая Лора, которую герой готов посвятить в радости плоти? Осталась лишь она, старая увядшая дева.

Последовал очередной взрыв, прокатившийся по скромному однокомнатному домику: дверь с шумом захлопнулась. Отсекая неистовый ветер и безжалостный ливень. Отсекая остатки и без того тусклого света.

Оставляя Абигейл наедине с незваным гостем.

Чужаком, который, судя по росту и ширине плеч, мог быть только мужчиной.

Настоящим великаном.

Мучительное желание и невыразимый ужас одновременно пронзили ее.

Она совсем одна и забыла задвинуть засов!

Абигейл вскочила, ощущая холод пола босыми ногами.

Куда она подевала туфли?!

— Кто вы?

Голос ее прозвучал неестественно громко в наступившей внезапно тишине. Такой просто не может принадлежать скучной старой деве, за которую все ее принимали. И уж тем более — бесстыдной распутнице, которой она была всего несколько минут назад.

По спине Абигейл поползли мурашки, но она все же пыталась разглядеть что-то в этой темной пропасти, на дне которой ждала смерть. Или он всего лишь грабитель? Все равно ее не пощадят.

— Что вам нужно?

Капельки воды полетели ей в лицо, словно отряхивалось какое-то большое животное.

— А что, по-вашему, мне нужно? — раздалось в ответ тихое рычание. — Леди, вы, может, не успели заметить, что творится за окном? Мне требуется убежище.

Абигейл изумленно охнула: такого уничтожающего презрения она не ожидала и не заслужила.

Судя по выговору, очевидно, перед ней не местный фермер, а человек образованный. Хорошего происхождения.

— Я прекрасно вижу, что творится за окном, мистер…

— Коули. Роберт Коули. Полковник, — коротко информировал незнакомец.

Перед глазами Абигейл замелькали белые точки.

— Я прекрасно вижу, что творится за окном, полковник Коули, но вам нельзя здесь оставаться. На задах… — она густо покраснела при упоминании такого неприличия, — стоит маленький домик. Там вы найдете приют.

— Леди, я насквозь промок, замерз и проголодался. И не собираюсь проводить ночь в туалете. Зажгите свечу, прежде чем кто-то из нас успеет сломать ногу.

Приказ прозвучал безапелляционно, грубо и надменно. Словно Абигейл была солдатом, и к тому же не слишком проворным и сообразительным, относящимся к своим обязанностям спустя рукава.

Первоначальное оцепенение сменилось злостью.

Она забыла, что имеет дело с вломившимся к ней мужчиной. Забыла, что воспитанные леди, такие, как она сама, должны падать в обморок перед лицом опасности и беспрекословно подчиняться мужской власти. Забыла все, кроме факта, что она не обязана подчиняться командам здесь, в своем коттедже, куда она удалилась, не в силах выносить диктат общества, чтобы насладиться единственным драгоценным месяцем свободы, прежде чем лишиться всего и осмелиться…

Глухой топот сапог немного отрезвил Абигейл. Полковник перекинул мостик через тьму, разделявшую их. Вслед за топотом послышался странный звук, словно что-то волочили по полу. Очевидно, он хромает… или спотыкается.

Всем известно, что большинство военных — записные пьяницы.

Абигейл поспешно отступила.

Чтобы наткнуться на стул, с которого только что поднялась. Стул с грохотом свалился на пол.

— Пожалуйста, оставайтесь, где стоите, пока я не зажгу свечу, — повелительным тоном бросила она. — Вы ранены?

В ответ раздалось невнятное ворчание. Короткая вспышка — и свет загорелся.

Абигейл уставилась на незнакомца, назвавшего себя полковником. Он каким-то образом уже успел оказаться у щербатого деревянного стола. И первое, о чем успела подумать: как смугла его кожа. Совсем не то, что у остальных знакомых джентльменов.

Второй ее мыслью было: как невероятно длинны его ресницы, отбрасывавшие на щеки неровные тени. Совсем как маленькие веера!

Он осторожно поднес спичку к фитилю свечи, и по стенам заплясали причудливые отблески. Теперь полковник оказался в кругу света, и Абигейл смогла удовлетворить свое любопытство.

Капли воды падали с черных как смоль волос. Лицо гладко выбритое: ни бакенбард, ни усов, модных в этом сезоне. Рука, державшая спичку, такая же коричневая, как лицо. Пальцы длинные, сильные, с квадратными ногтями.

Слишком. Слишком огромен, чтобы безболезненно войти в женщину сразу. Одним рывком.

Такова была ее третья, совершенно неуместная мысль.

Взмахом руки потушив спичку, полковник резко выпрямился.

Абигейл зачарованно следила за каждым его движением.

При росте пять футов девять дюймов Абигейл обычно смотрела на большинство мужчин сверху вниз, но для того чтобы взглянуть на этого, приходилось задирать голову.

Глаза цвета олова со свинцом холодно смотрели на нее.

Однокомнатный домик сжался до размеров шкафа.

Никогда еще она не сталкивалась с таким беспощадным взглядом. Жестким. И все же глаза были прекрасны в своей бескомпромиссной мужественности.

Темные ресницы затрепетали; она почувствовала, как ледяной взор коснулся губ… горла… грудей…

Грудей, не стесненных ни корсетом, ни сорочкой, внезапно вспомнила Абигейл.

Ее пальцы непроизвольно сжали влажный томик.

Поспешный обзор собственной персоны подтвердил ее худшие подозрения.

Полковник пялился вовсе не на ее груди. Предметом его пристального внимания был томик с многозначительным названием «„Перл“ 1, журнал для любителей игривого и вольного чтения. Номер 12. Июнь 1880».

Абигейл поспешно спрятала журнал за спину.

Полковник одновременно повернулся к старой железной кровати.

Одеяла были гостеприимно откинуты.

В мозгу Абигейл зазвонили колокола тревоги.

— Что это вы делаете?

Полковник прошел мимо и направился к меньшему из трех сундуков, стоявших у изножья.

Жаркая кровь бросилась в лицо Абигейл. Но тут же отхлынула.

Впервые в жизни она чувствовала, что сейчас потеряет сознание.

— Погодите, какое право… — начала она, бросившись к полковнику.

Поздно. Он уже откинул крышку.

И обнаружил целую коллекцию книг и альбомов с многозначительными названиями: «Приключения заслуженной кровати», «История дилдо», «Сказки в сумерках», «Любовные похождения незамужних дам».

И целую стопку выпусков «Перл».

Никому и никогда не дозволялось видеть ее собрание эротической литературы.

Взбешенная тем, что этот человек, этот полковник бесцеремонно вторгся в ее мир, обнаружил тайный порок, Абигейл забыла о страхе и стыде.

Полковник долго рассматривал содержимое сундука, прежде чем поднять на нее взгляд. В серых глазах на мгновение промелькнуло нечто такое, отчего у Абигейл затвердели соски. Но эти самые глаза немедленно похолодели и потеряли всякое выражение, совсем как голос.

— Я ищу полотенце. И одеяло.

— Ну так вот, там вы их не найдете.

Абигейл бросила журнал в сундук и, захлопнув крышку, вызывающе уставилась на мужчину, словно подначивая высказаться насчет литературы, о которой ни одна хорошо воспитанная леди не должна иметь ни малейшего понятия, не то что хранить!

— Полотенце рядом с насосом, в углу, около печки. Зачем вам одеяло?

Должно быть, она ошиблась, посчитав, что его глаза ярко вспыхнули. Сейчас они были куда жестче олова, от которого взяли цвет.

— Я насквозь промок, миссис…

— Мисс, — поправила Абигейл, немного замявшись. Она не собиралась открывать этому высокомерному типу свою фамилию. Не дай Бог, он знает кого-то из ее семьи или близких родственников. — Мисс Абигейл.

— Я насквозь промок, мисс Абигейл. Нужно же мне чем-то прикрыть наготу, когда я развешу одежду на просушку!

Абигейл охнула.

Последние слова заставили моментально забыть о нестихающем ветре и проливном дожде.

— Полковник Коули, — негодующе процедила она, выпрямляясь, — мне придется дать вам приют, но я не позволю… разоблачаться…

Серые глаза были неумолимы.

— Мисс Абигейл, поверьте, вы не в силах меня остановить.

Абигейл вскинулась, готовая сопротивляться либо бежать.

Раскат грома потряс коттедж.

Предупреждая, что бежать некуда.

Напоминая о том, что она ведет себя скорее как инфантильная Лора из «Перл», чем зрелая старая дева, обряженная в выцветшее зеленое платье, с серебристыми прядями в светло-каштановых, выбившихся из узла волосах.

Одетый или голый, он мало походил на человека, способного обратить внимание на женщину, ей подобную. Особенно еще и потому, что промерз до костей.

Вода лилась с него ручьями, уже успев образовать лужу у сапог.

— Прекрасно! — коротко бросила она. — В таком случае подойдите к столу и возьмите стул. Я принесу вам полотенце и одеяло. Но прежде подброшу дров в печь…

— Это ни к чему.

— Полковник Коули…

— Мисс Абигейл, за окном бушует ураган. У вас черепичная крыша. Если ветром снесет трубу, вероятнее всего начнется пожар. Предпочитаю страдать от холода, чем поджариться в огне.

Абигейл глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Даже ее старший брат граф Мелфорд не столь деспотичен, как полковник.

— Прекрасно.

Гневно поджав губы, она вытащила полотенце и, пока он вытирался, стянула с кровати верхнее одеяло. Полковник уже успел высушить и откинуть со лба волосы, оказавшиеся не черными, как она сначала подумала, а цвета жженой умбры. Вода не осела на них капельками, а это означали, что он не помадится, как большинство лондонских джентльменов.

Абигейл в жизни не встречала аристократа, который бы не помадил волосы и брился… но он просто неотразим.

Она уронила полотенце на стол.

— Я подожду у постели. Пожалуйста, скажите, когда разденетесь, и я повешу вашу одежду сушиться.

Вой бури не заглушил скрипа стула, когда полковник тяжело сел, чтобы стащить сапоги. Она обнаружила, что одежда тоже шуршит: верхняя — громче, нижняя — тише, более маняще.

Интересно, тело у него такое же смуглое, как лицо?

Абигейл даже глаза прикрыла, стыдясь залившего щеки румянца.

— Можете повернуться.

Он сидел за столом, обернутый одеялом наподобие тоги и не отрывая глаз от Абигейл.

Поспешно отведя взгляд — голые рука и плечо казались почти черными на фоне серого одеяла, — Абигейл собрала в охапку промокшее белье. Оно пахло дождем, влажной шерстью и чем-то непонятным. Пряностями. Или мускусом. Чем-то чисто мужским.

Нагнувшись, она схватила заляпанные грязью сапоги. И невольно узрела длинные узкие ступни и крепкие лодыжки. Тоже смуглые. Поросшие черным волосом.

До этой минуты Абигейл не приходилось сталкиваться с обнаженным мужчиной.

Она поспешно разогнулась, чувствуя, как горит лицо.

Серые глаза ждали ее взгляда.

— На будущее постарайтесь задергивать занавески, мисс Абигейл. Ни один мужчина не устоит перед соблазном заглянуть в окно. И запирайте дверь. Некоторые представители сильного пола наверняка попробуют взять больше, чем вы готовы дать.

Абигейл готова была наброситься на него с кулаками. Он еще смеет намекать, что она не прочь принять подобные знаки внимания!

Но гнев тут же испарился, сменившись унижением при мысли о том, что он, вероятно, прав. Как противно, что этот чужак проник в ее тайные желания, совершенно не подобающие леди!

— Полковник Коули, я провела в коттедже целую неделю, и единственный мужчина, не устоявший перед искушением «подсмотреть», — это вы. Да как вы смеете упрекать меня за незапертую дверь, когда именно…

И словно вторя яростной тираде, раздался звон стекла. Абигейл, повернувшись, в изумлении воззрилась на ветку дерева, исчезавшую в рваной дыре того окна, что было ближе к кровати.

Ветер и дождь ворвались в комнату. Пламя свечи мигнуло и снова вспыхнуло, создавая безумную игру света и тени.

— Оставайтесь на месте! — резко приказал полковник. — Пол усыпан осколками. Нужно чем-то загородить окно… буфет вполне подойдет. Подайте мне сапоги и потушите свет.

Абигейл стиснула зубы. Полковник из тех, кто привык отдавать приказы.

Обернувшись, она прицелилась и запустила в него тяжелыми от грязи сапогами. Коули едва успел убрать ноги.

— Вам удобнее двигать буфеты в темноте, полковник Коули? — вежливо осведомилась она.

— Вовсе нет, мисс Абигейл. — Серые глаза хищно сузились. — Просто хотел пощадить вашу стыдливость.

Он встал и отбросил одеяло.

Абигейл уронила его одежду, единственную преграду между ними, и бросилась к свече. Коттедж погрузился в непроглядный мрак. Что-то коснулось ее бедра. Абигейл инстинктивно протянула руку… и сжала бархатистую плоть. Жаркую, твердую, обнаженную плоть. Похожую формой на толстую ручку насоса. Гордо поднятую. С гладкой, как шелк, кожей.

На нижней стороне проходила пульсирующая вена.

Абигейл, словно обжегшись, отдернула руку.

— Полковник Коули! Вы меня поражаете.

— Мисс Абигейл! — Голос в темноте был холоднее ветра, завывающего в разбитом окне. — Если и впредь будете хватать все, что подвернется под руку, вас ждет еще немало неприятных сюрпризов. Постарайтесь добраться до кровати и сядьте. Мне совершенно не хочется снова вас удивить.

— Вздор, полковник Коули, — не уступала Абигейл. — Это мой дом, и я вполне способна вам помочь.

— Позвольте быть откровенным, мисс Абигейл. Я тревожусь не столько о том, что могу еще раз немало вас удивить, сколько о себе. Нетрудно сообразить, что будет, если вы станете ходить по стеклу босая. Не хватало еще возиться с вашими израненными ногами.

Потеряв от бешенства дар речи, Абигейл уставилась во тьму. Неужели вообразил, что она намеренно схватила его… ведь именно он коснулся ее бедра!

И еще смеет обсуждать ее личность… и умственные способности! Истинный джентльмен ни за что не упомянет о ногах леди!

— Я вынуждена уступить, полковник Коули.

Она ринулась к кровати, предусмотрительно обходя разбитое окно. Матрац просел под ее весом. Интересно, где полковник собирается провести ночь?

Но эту мысль немедленно вытеснила другая, совершенно бесстыдная. Каково это — спать с мужчиной? Голой… Чтобы его теплая плоть прижималась к твоей…

Скрип и звон на мгновение отвлекли ее от запретных фантазий. Полковник, налегая всем телом на буфет, с трудом двигал его по полу. Вой и свист ветра сменились глухими стонами.

— Ну вот, кажется, все в порядке.

Тяжелая рука легла ей на голову, скользнула к щеке, к уху. Прохладные, чуть влажные от дождя пальцы провели по мягкой коже груди…

Огонь охватил Абигейл.

— Что вы, спрашивается…

Она попыталась было оттолкнуть его, но пальцы тут же оказались в плену шершавой ладони.

Он вложил ей в руку стопку бумаги с загнувшимися концами.

— Это лежало на буфете.

Значит, вот куда занес ветер второй журнал!

Абигейл негодующе выпрямила спину.

— Благодарю, полковник Коули.

— Не за что, мисс Абигейл, — учтиво ответил он.

Абигейл горела как в огне: полковник стоял слишком близко. Успел ли он накинуть одеяло?

Перед глазами промелькнула особенно пикантная сцена из» Перл «.

Что она поцелует, если чуть податься вперед: грубую шерсть или…

— С вами все в порядке? — резко бросил он.

— Спасибо, абсолютно. — Абигейл откинула голову, опасаясь, что теряет рассудок. — А вы?

Матрац снова просел.

— Я старый боевой конь. Приходилось делать кое-что потруднее, чем двигать буфеты.

Абигейл свернула влажный журнал. Полковника вряд ли можно назвать дряхлым: в его волосах ни единой седой прядки.

— Напрашиваетесь на комплименты, полковник Коули?

— Простая констатация факта, — возразил он.

Абигейл хотела что-то ответить, но тут же подскочила от неожиданности, испуганная глухим стуком упавшего на пол сапога. За ним последовал другой. Кровать затряслась. Абигейл скорее почувствовала, чем увидела, что он прислонился спиной к стене.

— Мне тридцать пять, из которых двадцать два года отняла служба в армии. А что делаете здесь вы?

Но Абигейл не собиралась так легко сдаваться.

— А вы, полковник Коули?

— Выздоравливаю.

Она повернула голову к тому месту, где он сидел. Но не увидела ничего, кроме темноты.

— А что, здесь рядом есть другой коттедж?

— Нет. Ни одного.

Абигейл настороженно прислушалась к неистовству, бушующему за окном.

— Двадцать два года назад вам было всего тринадцать, полковник Коули. В армии служат юноши не моложе пятнадцати, и то вряд ли участвуют в сражениях.

— Вы правы, мисс Абигейл. Я солгал, — откликнулся спокойный голос из мрака.

Солгал? Двадцать два года назад или сейчас?

— И что у вас за болезнь?

— Пулевое ранение, — коротко пояснил Коули после неловкого молчания.

Она вспомнила о его хромоте. И лодыжке, поросшей темным волосом.

— В левую ногу?

— Да.

Абигейл следила за газетными репортажами с мест военных действий.

— Буры?

— Да.

Прибрежный коттедж стоял вдалеке от большой дороги. Абигейл и выбрала его за удаленность от населенных мест.

— Однако все это не объясняет вашего появления здесь, полковник.

На этот раз молчание длилось дольше. Она сжимала влажный журнал, словно холодок мокрой бумаги мог потушить огонь, разгоравшийся в крови при одной мысли о тепле, струившемся с другого конца кровати.

— Лошадь сбросила. Я пытался найти убежище, но безуспешно. Потом случайно увидел свет в вашем окне… и вот я здесь.

— Но почему вы пустились в дорогу в самый ураган?

— А почему вы увлекаетесь эротической литературой?

Абигейл приготовилась защищаться: во-первых, это познавательно, во-вторых, забавно и, в-третьих, вообще не его дело.

— Потому что для женщины это единственный способ узнать об отношениях полов.

Словно молния прошила тьму.

— Конечно, я могу ошибиться, — серьезно заметил полковник, — но, думаю, существует и другой способ удовлетворить свое любопытство.

— К сожалению, я так и не встретила человека, с которым захотела бы удовлетворить свое любопытство, полковник Коули, — сухо отпарировала она.

За окнами обезумевшая стихия продолжала набирать силу. Волны с рокотом накатывались на берег. Гром ревел в небесах.

До Абигейл только сейчас дошло, что им грозит опасность. Ветер действительно мог сорвать крышу. Огромные водяные валы могли поглотить крошечную постройку. Молния могла…

— Я хотел женщину.

Неожиданное признание вернуло ее к реальности.

— Прошу прощения?

— Вы хотели знать, что я делал в лесу в такую бурю. Выехал в надежде найти деревню. Или кабачок. И доступную женщину.

Такого она не ожидала.

Полковник Коули признался в чисто мужской потребности, выгнавшей его в ночь. А Абигейл презрела приличия, не позволявшие даме иметь такую же привилегию.

Ей следовало бы притвориться возмущенной, упасть в обморок от такой наглости, но вместо этого она ощутила, как последние остатки злобы куда-то улетучились, вытесненные неизвестно откуда взявшимся духом товарищества. Этот человек видел сундук, полный эротических книг, и не осудил ее. Верх лицемерия — порицать его сейчас, ибо у каждого есть право на подобные желания.

— Завидую вам, полковник. Будь я мужчиной, наверняка отправилась бы на поиски приятного общества.

— Не общества я искал, мисс Абигейл.

— Это я понимаю.

— Неужели, мисс? — Голос в темноте звучал на удивление бесстрастно. — Знаете ли вы, как пульсирует и ноет тело, горит до такой степени, что вы готовы отречься от всего, во что верили и чем жили ради минуты забытья?

Абигейл на секунду прикрыла глаза, как молнией пораженная мучительными воспоминаниями о желаниях, которые никогда не сбудутся…

— Да, полковник Коули, это мне хорошо известно.

Кровать скрипнула.

— К вам часто приходят фантазии, мисс Абигейл?

Перед ее глазами плясали причудливые образы. Запретные образы мужчин и женщин, сплетавшихся в объятиях. Картины сцен, участницей которых ей никогда не быть. И никогда не видеть. Вещей, о которых она даже не читала.

Желание терзало ее, желание, о котором через три недели придется забыть навсегда.

— Часто, — тихо прошептала она, уставившись в темноту.

— Расскажите! — резко приказал он.

— Я…

Как она может поведать совершенно незнакомому человеку, о чем мечтала так много лет? Но темнота Скрывала их лица, облегчая исповедь. Можно представить, что она совсем одна… и просто размышляет вслух.

— Представляю себе, каково это, когда тебя целует мужчина. Не просто чмокает в щечку по-родственному. Настоящий поцелуй… как в моих книгах. Когда его язык…

Она осеклась, но, прежде чем окончательно лишиться отваги, выпалила:

— Мужчины и женщины вправду так целуются, полковник Коули?

— Иногда. О чем вы еще грезите, мисс Абигейл?

Она переложила журнал в левую руку и прислонилась спиной к изголовью. Подошва коснулась толстого одеяла… и мужского бедра. Жар прострелил ее насквозь. Она поспешно подобрала ноги.

— О мужчине… как он выглядит без одежды. То есть… у меня маленькие племянники, и я часто меняла им пеленки. Они… они не слишком впечатляющи. А в книгах описываются мужчины… куда мощнее. Там. Это действительно так или в книгах все преувеличивают?

До нее донеслось нечто вроде хриплого стона. Или это она затаила дыхание? Ибо вдруг поняла, что именно схватила в темноте… шелковистый отросток с пульсирующими венами.

Он и в самом деле огромен.

— Некоторые мужчины — да, но бывают и всякие. Это как с женщинами. У одних — пышная грудь, у других — маленькая. Вам это важно?

— Да, — тихо пробормотала она, гадая, что он подумал о ее грудях, когда слегка дотронулся… гадая, в самом ли деле он велик или это ей лишь показалось.

Абигейл стыдливо рассмеялась, смущенная и одновременно странно возбужденная столь откровенным обсуждением мужской анатомии.

— Очевидно, это не так важно, при условии, если мужчина способен удовлетворить женщину. Это возможно, полковник Коули? Мужчина действительно может подарить женщине наслаждение?

— Сомневаетесь, мисс Абигейл?

— О да, полковник. Каждый раз, глядя на моих напомаженных, прилизанных зятьев, я не в силах поверить. Пытаюсь представить, как они целуются… языком… или касаются женской груди, или ласкают женщину между ног, и, откровенно говоря, не могу. Не могу вообразить, что они делают все те вещи, о которых я читала. Не в силах представить даже, что они сумели зачать собственных детей. У них такие жирные зады, полковник Коули. Не могу представить, как они вздымаются и опускаются. Как эти болваны трудятся над женщиной.

Жирные зады… вздымаются… над женщиной!

Роковые слова пронеслись в комнате, заглушая вой бури. Абигейл в ужасе закрыла рот рукой. Она с ума сошла!

Но тут с другого конца кровати послышался взрыв смеха. Матрац судорожно затрясся.

— Рада, что вас забавляют мои речи, полковник Коули, — сухо выдавила Абигейл. Смех мгновенно стих.

— Вся наша беседа крайне забавна. Посудите сами, вы поверяете свои сокровенные фантазии, обращаясь при этом ко мне» полковник Коули «. А я столь же официально величаю вас» мисс Абигейл «. Не пора ли заключить договор? Хотя бы на время бури станем друг для друга просто» Абигейл»и «Роберт».

Конечно, это было полнейшим абсурдом, но назвать гостя по имени казалось куда более интимным, чем поверить ему свои сокровенные фантазии. До сих пор он оставался не мужчиной, а абстрактным полковником, а она — старой девой, занятыми довольно интересной, хотя и не совсем пристойной беседой. Но стоит пересечь этот барьер, и…

— Так и быть.

Абигейл глубоко вздохнула, чтобы унять лихорадочный стук сердца.

— Я поделилась с вами своими мечтами, но взамен не удостоилась такой же откровенности. О чем грезите вы… Роберт?

— О женщине, Абигейл. О всех тех вещах, которые я бы мог проделать с ней в постели.

Абигейл задохнулась, представив загорелые руки, ласкающие белое женское тело. Что было бы, коснись они ее тела?

Расплавленное желание растеклось между бедрами.

— А как насчет… размера? Для вас имеет значение величина женских грудей?

— Нет, — коротко бросил Роберт, явно не поощряя дальнейших расспросов. Но это был первый мужчина… вернее говоря, первый человек, не рассуждавший на подобную тему обтекаемыми словами, и Абигейл хотела знать больше.

Через три недели она вернется в Лондон, унося с собой воспоминания, которые помогут ей пережить долгие одинокие ночи.

— И что же? Что именно вы хотели бы сделать с женщиной? — бросила она небрежно, почти бесшабашно, хотя сердце глухо колотилось в груди.

— Все! — выдохнул он. — Все, о чем она когда-либо мечтала. Я хочу вонзаться в женщину до потери сознания, чтобы она молила и заклинала меня о более смелых ласках. Хочу, чтобы она заставила меня забыть, что последние двадцать два года своей жизни я убивал людей.

Абигейл почувствовала, как в горле встал колючий ком.

Смерть была неотъемлемой частью войны. Газеты кричали об ужасах сражений. Абигейл читала газеты, скорбела о мертвых и никогда не думала о тех, кому удалось выжить, солдатах, сражавшихся во имя ее величества. Мужчин, которые не были рождены, чтобы убивать себе подобных, но каждый день лишали жизней Сотни врагов. Мужчин, до конца жизни страдавших от угрызений совести.

Совсем как этот деспот-полковник.

Несколько бесконечных секунд она сжимала журнал, потрясенная жгучей потребностью, безумным желанием, исходившими от мужчины, сидевшего всего в нескольких дюймах от нее.

Как всякий солдат, он не раз видел смерть лицом к лицу; Абигейл же грозила единственная опасность: что кто-то посторонний обнаружит ее коллекцию. Как всякий солдат, он терпел боль и муки; единственная боль, которую пришлось вынести Абигейл, — боль одиночества. И необходимости вечно притворяться не той, какой она казалась окружающим.

Однако она ощущала желание Роберта так же сильно, как свое собственное. Он вынужден искать забытья в разгар обезумевшего урагана, ей приходится проникаться переживаниями героев непристойных книг и журналов.

Каково это — забыть будущее в объятиях этого человека? Совсем как он… стремится найти забвение в объятиях женщины.

И она — эта женщина, подумала Абигейл, подхваченная приливной волной бесшабашной решимости В темноте она совсем не чувствовала себя пожилой старой девой. И ее тело на ощупь совсем не покажется дряхлым.

И неожиданно откуда-то раздался голос… не ее, конечно, не ее, так же как ноющие груди и пульсация между бедер не принадлежали ей, старой деве, которой давно следовало бы забыть все порывы юности, леди, которая вне зависимости от возраста просто не может испытывать ничего подобного.

— Я помогу вам забыть, Роберт, если вы поможете мне.