"Генерал" - читать интересную книгу автора (Аббасзаде Гусейн)1Уже с полчаса Шариф бился, пытаясь разжечь топку полевой кухни. Шуровал металлическим прутом, набирал воздуха в легкие, дул на угли – бесполезно, топка выстыла, только поднятый дуновением воздуха свежий пепел волной ударил в лицо. – Тьфу, тьфу, – вытирая глаза, Шариф сплюнул. – Кто-то будет кушать, а я должен из кожи вон лезть, задыхаться от пепла! – Не плюйся, Шариф, ты, как-никак, у котла! – откуда-то сбоку появился старшина Воропанов. – Кто же чертыхается при святом деле? – Тут любой из себя выйдет, – Шариф вытер рукавом телогрейки лицо. Дрова сырые, горячих углей нет, растопка гаснет… – Ну-ка, посторонись, посмотрю. Горячих углей действительно, не было. – Беспечно живете. Где же повар? – Пошел к парикмахеру. Красоту наводить. Воропанов переложил дрова в клетку, порылся в кармане, извлек из него кусок газеты и подсунул под поленья, зажег. – Теперь разгорится. – Он подождал, пока пламя охватило дрова и топка загудела. – Да, что значит уметь… – Мудреного тут ничего нет, немножко только соображения нужно. Чертыхаться каждый может, а дело делать… Небось, со стороны глядя, завидовал легкой жизни на кухне? А теперь жалуешься. Надо же; еще и одной смены не отдежурил. – Правда, товарищ старшина, мне казалось, что легче поварского дела нет ничего на свете. А тут уйма всяких хлопот! – Ладно. Теперь следи, чтобы дрова не прогорели, подбрасывай, а как только повар вернется, придешь ко мне, получишь полмешка сушеного леща, раздашь ребятам на обед. Только не запаздывай, я отправляюсь за продуктами. Воропанов наклонился, снова посмотрел в топку, остался доволен и, посвистывая, пошел по тропинке в хозчасть. Шариф открыл мешок с пшеном, присел на корточки, заглянул. Следовало бы перебрать пшено, однако заниматься этим делом ему не хотелось: дела этого не на один час. Он поковырял в пшене указательным пальцем, разбросал его, словно курица, и махнул рукой: сору лишнего нет, сойдет и так, а когда сварится и съестся, в брюхе само переберется – в общем, пусть так и остается! Он закрыл мешок и сел на него – отдохнуть. Когда повар вернулся от парикмахера, вода в котле шумно кипела. Отряхивая волосы, набившиеся за ворот, повар спросил: – Перебрал пшено, Шариф? – Давно. Тебя жду. – Молодец! Где оно? – Вот. – Шариф похлопал по мешку, на котором сидел. – Засыпь в котел. Времени мало. Обед нельзя задерживать. – Повар поднял крышку котла. – Давай пшено, я засыплю, а ты иди к старшине за рыбой. – Старшина был здесь, говорил об этой рыбе. Я ожидал твоего возвращения. Могу идти? – Да, иди, но не задерживайся. Тут я и без тебя управлюсь. – Иду, иду. – Шариф пошел бы куда угодно, лишь бы не возиться у котла. Но идти было недалеко, и он шел не спеша, стараясь продлить этот короткий путь. Воропанов устроил свой склад под двумя большими дубами, кроны которых переплелись вверху. На перевернутых снарядных ящиках стояли мешки и коробки с пшеном, крупами, сушеным картофелем, консервами, которые береглись на "черный день", то есть на случай, когда продукты подвезти не смогут; в стороне хранилось поношенное обмундирование и бог знает что еще, и все это, покрытое зеленым брезентом, составляло хозяйство старшины. Прислонившись спиной к стволу дерева, Воропанов дымил трубкой. Она торчала у него во рту постоянно, и вынимал он ее изо рта только для того, чтобы что-то сказать или спросить. "Интересно, – подумал Шариф, – как он ест? Наверное, попеременно сует в рот то ложку, то трубку…" – Где же ты запропастился? Из-за тебя здесь торчу! – Трубка оказалась в руке старшины. Товарищ старшина… – Мне твои объяснения не нужны! – Воропанов сунул трубку в рот, жадно затянулся. – Подыми брезент, рыба там, с краю! Да поживей поворачивайся! Не отвечая старшине, Шариф нащупал и взял мешок, до половины наполненный рыбой. "А, чтоб тебя! – вполголоса огрызнулся он по-азербайджански. – Кричит, как на жену!" – Ты что там такое бурчишь? – спросил старшина. – Говори так, чтоб и я понял! – Не умышленно же опоздал, говорю! – А шел вразвалку – тоже не умышленно? Видел я, как ты плелся, будто все дела сделаны, остается только прогуливаться… На обратном пути Шариф сбросил с плеч мешок, сел отдохнуть. Подумал, открыл мешок. Запах копченой рыбы ударил ему в нос. "А она, кажется, недурна! Не кутум, конечно… Попробую-ка, что за рыба. – Он выбрал рыбину помясистее, разломал. – Слушай, это же прекрасная рыба! – Отбросил в кусты голову и хвост, потом отобрал из мешка штук двадцать больших, мясистых рыбин, разгреб палые листья под ближайшим кустом, положил рыбу в углубление, засыпал листьями, надломил ветку куста, сделал метку, чтобы можно было найти спрятанное, поглядел на потощавший мешок. Ничего, тут ее достаточно. Пусть полежит, после дежурства возьму, побалуюсь!" – Шариф огляделся. Нигде никого. И никто не видел его. Закинув за спину мешок, он зашагал дальше. Немного отойдя, обернулся. Да, место он запомнил, найти легко… Ночью Шариф долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Бойцы, тесно прижавшись друг к другу, спали, один только Шариф маялся. Наконец, он повернулся лицом к стене и закрыл рукой ухо, чтобы не слышать храп Петренко, наполнявший всю землянку. Но и это не помогло. Надо же, как будто в кузне меха раздувает… И не подумает о том, что рядом с ним лежит еще кто-то, спать не может! Разве при таком храпе уснешь?! На самом деле вовсе не храп Петренко мешал Шарифу уснуть, а мысль об украденной днем рыбе беспокоила его. Если ее не пристроить в надежное место, она сгниет, а то и звери ее растащат – так и пропадет зря, да еще, чего доброго, люди догадаются, что не сама эта копчуха в лес приплыла… Лучше всего взять бы ее да отнести в соседнее село, продать или поменять на что-нибудь. Однако не верилось в успех этого дела. Кто разрешит ему отправиться в село? В роту ее тоже не принесешь, да и спрятать негде – запах тотчас выдаст, и не только можно опозориться, но и погореть можно. Получалось, что рыбу эту ни съесть, ни отдать, ни продать он не сможет. Вот оказия… Для чего же взял? "Да ну ее, – решил он наконец. – Денег за нее не платил, так что переживать нечего. Смогу взять – прекрасно, а не смогу, – ну и черт с ней". И натянув на голову полушубок, он закрыл глаза. Из штаба соединения командир полка возвращался под вечер, когда уже начинало смеркаться, и по лесной дороге нельзя было проехать, не включая фар. Два бледно-синих луча освещали ухабистую дорогу, с которой шофер не спускал глаз. Ази, облокотившись рукой о дверцу, тоже внимательно поглядывал на дорогу и на темную стену леса. Внезапно машину сильно тряхнуло. – Ах, черт, – вполголоса сказал шофер. – Как это я не заметил выбоины? Он словно извинялся перед командиром полка. – Ничего, Володя, это случается, – сказал Ази Асланов. – Давай потихоньку. Не проехали и десятка метров, как шофер остановил машину. – Около дороги что-то лежит, товарищ подполковник. Видите, темнеет. – Где? – Там, справа. Шофер достал наган. Ази Асланов тоже вытащил из кобуры пистолет, и оба вышли из машины. – Вы подождите, товарищ командир, я выясню, что это такое. Похоже, человек… – Но ведь не шелохнется. Пошли, Володя! И все-таки шофер пошел впереди, загораживая собой подполковника. Лежавший, почувствовав, что к нему кто-то подходит, пошевельнулся и привстал, чтобы сесть. – Руки вверх! – крикнул шофер. Так и не успев сесть, человек растянулся на земле. – Что ты, что ты? – забормотал он. – Чего раскричался? Своих не узнаешь! Ох, напугал! Поглядите на него, распетушился: руки вверх, руки вверх! Как лежащий человек может поднять руки вверх? – Да он пьян! – Подполковник наклонился над лежащим. – Кто такой? Из какой части? – А вам какое дело? Это военная тайна. Идите своей дорогой. Я полежу и сам свою часть найду! Пьяный хрипло засмеялся. Ази Асланов осветил его карманным фонарем. – А ну, встать! Посмотри мне в лицо! Пьяный потянулся, вытер рукавом пену у рта и вытаращил глаза на подполковника. – Ты Рахманов? Из второй роты? Шариф, узнав Ази Асланова, попытался подняться, но упал. – Извини, товарищ подполковник, ей-богу, не узнал тебя. Я немного того… извините. Но, клянусь жизнью, я не такой дурной человек. Прости меня, командир, да стану я твоей жертвой! – Шариф, помогая себе руками, кое-как утвердился на ногах. – Дай, я тебя поцелую! Ты настоящий мужчина. Мужчины должны понимать друг друга. На эту тираду Шариф израсходовал все силы и снова рухнул на землю. – Володя, возьми его за ноги, а я – за плечи, положим в машину. Через минуту машина снова осторожно пробиралась лесной дорогой. |
||
|