"Таинственный кот идет на дело" - читать интересную книгу автора (Гордон Милдред, Гордон Гордон)

5

На следующее утро Зик сидел за столом и сочинял телетайпограмму в нью-йоркское управление. Ему надо было запросить ориентировку по поводу принципиального отношения к кошкам убийцы Артура Квинсленда Ричфипда и информатора Кэлвина Тэрмена по прозвищу Меморандум. Чтобы продумать образ действий Д.К., надо заранее знать, как эти люди будут реагировать на приход кота.

Можно представить себе, как Нью-Йорк отреагирует на запрос. Не так-то легко агенту расспрашивать друзей и знакомых разрабатываемого лица, как тот реагирует на представителей семейства кошачьих. Есть ли у него кошки? Хорошо ли он с ними обращается? Хорошо ли кормит? А если нет, то, может быть, он их не любит? Или не просто не любит? Откровенно ненавидит? Не видел ли кто, как он гонялся за кошкой? Нападал на кошку? Выбросил кошку из дому умирать с голоду?

Он кончил сочинять телетайпограмму, и тут с коммутатора ему сообщили, что ему пытается дозвониться некая мисс Хатчинсон. Будет ли он брать трубку? Он ответил, что будет.

– Это мистер Келсо? – спросила Шерли Хатчинсон низким, мурлыкающим голосом.

– Да, это я, мисс Хатчинсон.

– Мне так хочется, – сказала она, – чтобы вы звали меня Шерли, раз уж нам предстоит работать вместе.

– Откуда вы звоните?

– Как вы советовали, из автомата. У меня есть новости, и я решила, не сможете ли вы сбегать попить кофе… Тут есть одно тихое местечко, где нас никто не увидит.

– А сейчас вы бы не могли сказать, в чем дело?

– Понимаете, я слышала, как известное вам лицо сказало утром, что все идет прекрасно и в течение одного-двух дней должно быть принято определенное решение.

– Разговор шел с тем же собеседником, что и ранее?

– Уверена, что да.

– Не думаете ли вы, что действие, которого мы опасаемся, может произойти сегодня?

– Он сказал, в течение одного-двух дней. Он не был ни взволнован, ни встревожен, значит, вряд ли сегодня.

– А если вы заметите что-то необычное, сможете немедленно связаться со мной? Если меня не будет на месте, сослуживцы знают, где меня найти.

– Ну, конечно, мистер Келсо. – Недолго поколебавшись, она сказала: – Как бы мне хотелось называть вас Зик!

– Почти все так и делают.

– Что ж, спасибо, Зик!

Он проехал по скоростной дороге на Голливуд до Вентура-бупьвара. Повернул направо у бульвара Бальбоа, миновал городской гольф-клуб и вскоре оказался в районе еще не освоенных участков. Не доезжая до железнодорожного переезда, свернул налево на Виктори-бупьвар.

Остановился Зик прямо у входа на заброшенную фабрику – приземистое двухэтажное строение. На потрескавшейся штукатурке фасада расплылись дождевые пятна, а с двойной парадной двери давно отвалились куски краски. Бетонные стены оплетены высоченнейшими сорняками с сухими стеблями. О том, что намеревается проникнуть на фабрику, Зик начальника управления Ньютона не предупредил. Тот запретил бы столь опрометчивый шаг.

Выйдя из машины, Зик бросил косой взгляд на одноэтажный сборный домик, стоявший на противоположной стороне широкого проезда. Там в гостиной сидели двое агентов-наблюдателей, один из них с биноклем. Где-то дальше, на той же улице, вне пределов видимости в припаркованной служебной машине сидели еще двое агентов, готовые по сигналу вести наблюдение за любым, кто покинет территорию фабрики. Пока что оттуда не выходил ни один человек, за исключением больного артритом старика-сторожа Тимоти Зайберта, чей ежедневный маршрут длиною в милю представлял собой поход в восточном направлении в небольшой торговый центр неподалеку от Ван-Нюйс-бульвара. Там он покупал бакалею и прочие припасы.

Размеренным шагом Зик приближался к зданию фабрики. Он внимательно разглядывал его, ожидая увидеть движение за окнами. Подойдя к покосившейся двери, он постучал поначалу не слишком громко, а потом все сильнее и сильнее. Время от времени он прислушивался.

Наконец он рискнул открыть дверь сам, и, к его удивлению, она со скрипом распахнулась. Зик вглядывался во мрак.

– Есть кто-нибудь? – Голос его гулко раздавался в стенах огромного, похожего на склад здания и эхом отражался от стен. Зик крикнул еще раз и двинулся во мрак, который по мере адаптации стал рассеиваться. Шаги его четко отпечатывались на растрескавшемся бетоне, как бы он ни старался их приглушить. Сердце бешено колотилось.

Эта шинная фабрика не работала уже двадцать лет. Но на первый взгляд казалось, будто работники просто ушли по окончании рабочего дня, с тем чтобы на следующий день вновь приступить к работе. Подгнивали тюки упакованной резины. У стен, опасно накренившись, выстроились высокие стопки шин. Некоторые рассыпались, и шины раскатились по полу здания. На брошенном на верстак комбинезоне скопилась многолетняя пыль. Рядом с пожелтевшим блокнотом лежал огрызок карандаша и стояла чашка. А наверху поколения пауков сплели свои сети.

Впереди бежали маленькие коричневые ящерки, пытавшиеся сойти с тропы, по которой шествовал посторонний гигант, потревоживший их игру. Зик то и дело останавливался, окликал присутствующих и время от времени замирал, прислушиваясь, не раздастся ли звук, способный выдать присутствие посторонних.

Он миновал длинный ряд тюков и громоздких агрегатов. Здесь темнота оказалась непробиваемой, и ноги сами находили дорогу. Потом он повернул за угол, и темноту рассек свет слабой лампочки, висевшей под самодельным абажуром в геометрическом центре помещения. Он направился к источнику света, но не прошел и двух шагов, как перед ним, освещенный со спины, встал вооруженный мужчина. Это был Арти Ричфилд. Он не двигался. Лет ему было на вид не более сорока, телосложение хрупкое, лицо как в семи водах мытое. Усталые глаза его уставились на Зика.

– Стой на месте, парень, – лениво проговорил он.

Зик послушно выполнил это требование.

– И чего ты тут шляешься? – продолжал Арти.

Зик раздраженно ответил:

– Я оценщик налогооблагаемого имущества из финансового управления графства. Я кулаками чуть вашу дверь не выбил, а последние пять минут орал во всю глотку. А вы меня не слышали.

Арти задумался. Взгляд его обратился на большую плоскую амбарную книгу в руках у Зика.

Зик указал на оружие.

– Мне не хотелось бы докладывать, что мне угрожали в процессе выполнения мною служебных обязанностей.

При звуке слова «докладывать» Арти поднял оружие.

– Чем докажете, что служите по налоговому ведомству?

– А чего вы так боитесь? – спросил Зик, вынимая из внутреннего кармана пиджака плоскую, прикрытую плексигласом карточку-удостоверение.

Арти вслух прочел фамилию и имя.

– Эд Франкус, – произнес он, внимательно посмотрел на фотографию, потом перевел взгляд на самого посетителя. – И что вам тут надо?

– Вы владелец?

Арти отрицательно покачал головой.

– Нет, это нью-йоркское заведение. Видели объявление о продаже складского помещения?

Зик кивнул, а Арти продолжал:

– Как только уберем весь этот хлам, завезем сюда мебель.

– Мне надо осмотреть здание.

– Валяйте.

Пока Зик осматривал предприятие, Арти не сводил с него взгляда.

– И часто вы сюда заходите?

– Инспекция производственных помещений производится один раз в год.

Тут они подошли к куче разбросанного битого кирпича. Рядом стоял мусоросжигатель. Не меняя ритма движения, Зик высмотрел небольшую металлическую дверцу в наружной стене на уровне попа, через которую удалялась зола. Он обнаружил ее еще ночью, когда осматривал наружные стены предприятия.

Зик направился в конторское помещение, находившееся в центре огромного здания. Оно состояло из соединенных стеклянных рам размером двенадцать на двадцать футов, с одной дверью и плоским верхом. Там когда-то сидел управляющий, огражденный от шума и производственной суеты, но видящий все, что происходит на предприятии.

Спиною к Зику сидел мужчина, склонившийся над газетой, лежавшей на вертящемся столике, где, покрытые давней пылью, валялись разные мелочи. А сбоку стоял бросающийся в глаза новенький, только что из магазина радиоприемник. Зик заметил несколько древних стульев с прямыми спинками, включенную в сеть электроплитку на трех ножках и длинный стол, заваленный тяжелыми гроссбухами, не открывавшимися лет двадцать. На дальнем конце стола распластался компактный автономный холодильник полевого типа. Над головой на длинном шнуре болталась лампочка без абажура.

Рядом с конторским помещением шла наверх, на замыкающую один из торцов здания галерею лестница без перил.

– Что у вас там? – спросил Зик.

– Раньше были подсобные помещения, а теперь мы там спим. Приходится, иначе ребятишки растащат тут все по кусочкам.

Зик услышал за спиной легкий шум и обернулся. Из конторского помещения вылезал Меморандум. С подозрением посмотрел на пришедшего. На лице его отпечатались язвенные боли. Меморандум оказался коротышкой в помятой, засаленной одежде, с неаккуратно подстриженными усиками. Он уже несколько дней не брился. Как информатор он явно не внушал доверия. И все-таки по внимательном рассмотрении в нем обнаруживалось нечто, вызывающее немедленную жалость. Зик часто сталкивался с подобными личностями: маленькими, стеснительными, неспособными заявить о себе. Как правило, они полны добрых намерений и отчаянно жаждут влиться в ряды храбрецов и силачей, но просто не знают, как это сделать, и потому замыкаются в себе. Как типичные пугливые зайцы. Арти сказал:

– Это мой помощник.

И представил Зика Меморандуму:

– Это оценщик налогового управления.

Зик показал Меморандуму соответствующее удостоверение. После того как он продемонстрировал его Арти, он вложил туда записку, прикрыв ею фотографию. Печатными буквами было написано – «ИЩИТЕ ВЕЧЕРОМ В КОШАЧЬЕМ ОШЕЙНИКЕ». А ведь Зик всерьез помышлял о том, чтобы передать Меморандуму подробную инструкцию! Как хорошо, что он отказался от этой идеи… Арти осуществлял надзор чересчур внимательно и тщательно.

Прищурившись, Меморандум стал изучать удостоверение на расстоянии вытянутой руки. Пальцы дрожали. Зик напрягся. Он не предполагал, что Меморандум может читать только в очках.

Тут вмешался Арти:

– Дайте-ка взглянуть еще раз.

Зик выхватил удостоверение из рук Меморандума. Пока он передавал удостоверение Арти, записка успела скрыться в ладони. Движения Зика были последовательны и естественны. Еще мальчиком он увлекался фокусами.

Хмыкнув, Арти вернул документ.

Вдруг откуда-то из-за конторского помещения возник сторож. Он как-то странно расставлял шаркающие ноги, так что казалось, будто он движется сразу в двух направлениях. Сторож был до того тощ, что выглядел, как ходячий скелет.

Арти остановил его.

– Это наш хозяйственник, – сказал он Зику. Обернувшись в сторону, он продолжал: – Ну, чего ты припер сегодня, Тим? Не забыл по дороге?

Тим выпучил глаза, проглотил ком в горле и вспомнил:

– Кресс-салат.

– Ага, кресс-салат. Никогда не забывай, за чем тебя посылают, или буду гонять до бесконечности. – Арти пояснил Зику: – Мне обязательно надо есть сэндвичи с кресс-салатом. Бесподобная вещь! Обеспечивает великолепную форму, как соки. Любите кресс-салат?

– Никогда не пробовал.

– Типично, – сказал Арти. – Еще как типично. Все обжираются и вгоняют себя в гроб. Идите сюда. Угощу соком. Стебли горчицы, морковь, апельсины с кожурой, лимоны, шпинат – все в одном напитке.

– Мне уже пора идти, – произнес Зик. – Не знаете, в здании не проводились дополнительные работы?

– Кто будет вкладывать деньги в эту мышеловку?

После ухода Зика Арти сказал Тиму:

– Иди к телефону и позвони в финансовое управление графства. Спроси, работает ли у них оценщик недвижимости Эд Франкус. Вот, я тебе написал.

Тим хмуро осведомился:

– А если они никого такого не знают, тогда что?

– Скажи спасибо и повесь трубку. И никогда не забывай про кресс-салат.

Арти наблюдал за тем, как Тим проковылял через парадную дверь.

– Он сыграет в ящик еще до того, как мы уберемся отсюда.

Меморандум сказал:

– Хотелось бы прогуляться. Тут с ума сойдешь.

– Сядь и заткнись. Мне твое нытье осточертело.

Меморандум весь сжался, как бродячая собака после удара хлыстом. Собрав все силы, он взял себя в руки.

– Так со мной не разговаривают. – Голос его задрожал. Он никогда не умел внушать к себе почтение, как другие. – Я один из лучших мастеров своего дела. И если мне хочется пройтись…

Арти кивнул:

– Ладно, валяй…

Он небрежно сел и вынул револьвер. Отщелкнув барабан, проверил каждый заряд.

– …но у меня тут шесть патронов, и каждый из них утверждает, что ты предпочтешь побыть здесь.