"Обещание горца" - читать интересную книгу автора (Хауэлл Ханна)

Глава 1

Шотландия, 1444 год

Прижимая к груди крошечного племянника, Бетия Драммонд смотрела, как двое мужчин, обливаясь потом, забрасывают тело ее сестры каменистой землей. Осиротевший по вине жадных родичей, годовалый Джеймс еще долго будет нуждаться в любви и защите. Бетия едва сдерживала слезы, когда клала несколько веточек белого вереска на могилу сестры. Сердце не желало верить, что ее единоутробная сестра Сорча ушла навсегда, хотя разумом она понимала, что Сорча навеки соединилась с любимым мужем Робертом, покоящимся там же, глубоко в земле. Бетия со всевозрастающим гневом думала об алчности семейки Роберта.

Девушка пристально посмотрела на дядю Роберта, Уильяма, и его сыновей, Айана и Ангуса. Они не были кровными родственниками: Уильям вошел в клан, женившись на тете Роберта, Мэри. Бесплодная Мэри с радостью приняла маленьких сыновей Уильяма как своих собственных, но ни доброта, ни любовь не помогли ей рассеять мрак их порочных душонок. Женщина без тени сомнения пригрела на груди этот выводок гадюк и относилась к ним с любовью и милосердием. Она умерла в прошлом году, и смерть ее, долгая и мучительная, выглядела подозрительно. Теперь еще два препятствия на пути к землям и богатству Данкрейгов были устранены, девушка держала на руках последнее. Но Уильям и его неуклюжие сыновья не получат Джеймса! Бетия поклялась над гробом сестры, что преступления не сойдут им с рук, и она еще услышит весть об их гибели.

Когда Уильям вместе с сыновьями направился к ней, девушка замерла. У нее возникло сильное искушение повернуться и побежать, унося счастливо агукающего малыша подальше от убийц его родителей. Но, поступив таким образом, она бы выдала себя, показав, что подозревает родичей в этой череде смертей.

– Тебе не нужно бояться за мальчугана, – сказал Уильям, слегка потрепав ярко-рыжие кудри младенца. – Мы позаботимся о крохе.

Бетия, несмотря на желание стереть это прикосновение с кожи ребенка, вынудила себя улыбнуться:

– Сестра попросила меня заботиться о нем. Поэтому я и приехала.

– Ты еще очень молодая девушка. Уверена, что хочешь потратить свою жизнь, заботясь о чужом ребенке? Тебе следует обзавестись собственными.

– Сын сестры никогда не будет для меня чужим, милорд!

– Думаю, сейчас не время обсуждать это. – Уильям растянул тонкие губы в подобие дружелюбной улыбки, похлопав Бетию по плечу. – Ты все еще скорбишь по безвременно ушедшей сестре. Мы поговорим об этом позже.

– Как пожелаете.

Ей стоило огромного труда не отшатнуться, когда Уильям дотронулся до нее, но Бетия все же заставила себя вымученно улыбнуться мужчине. Затем она повернулась и пошла прочь, пытаясь сохранить остатки самообладания. Ей хотелось кричать о своих подозрениях, хотелось выхватить кинжал и вонзить его в черное сердце Уильяма, но она знала, что его сыновья тотчас же отплатят за смерть отца и убьют и ее, и Джеймса. Своим поступком она не добьется ничего, только даст им веский повод, чтобы погубить младенца. К тому же Бетия вовсе не была уверена, что ей достанет сил справиться с Уильямом.

Чтобы отомстить ему и его сыновьям и заставить их поплатиться за совершенные злодеяния, следовало быть осторожной и все тщательно продумать. Она должна взять себя в руки и подавить гнев, клокочущий внутри. Девушка также понимала, что ей понадобится помощь, и вряд ли она сможет найти ее среди запуганных людей Данкрейга. Уильям держал в ежовых рукавицах всех обитателей замка и близлежащих земель. Только Роберт ничего не замечал, часто бывая при дворе или сражаясь во Франции. Его наивность, а может, и небрежность стоили жизни и ему, и Сорче. Бетия не желала, чтобы Джеймс последовал за ними в холодную могилу.

– Твой отец был образцом доблести и чести, – сказала она малышу, войдя в маленькую, темную комнату, служившую им жилищем. – Но ему следовало внимательнее относиться к тому, что творилось в его собственном доме.

Она положила младенца в колыбель и присела на краешек узкой, жесткой кровати, чтобы понаблюдать за ним. От матери ему достались чудесные зеленые глаза, а волосы были чуточку ярче материнских. У Бетии были каштановые кудри и разного цвета глаза, кроме того, по сравнению с Сорчей она казалась слишком худой и меньше ростом, но, по крайней мере, она все еще была жива. Зависть, которую девушка испытывала иногда к восхваляемой красоте сестры, казалась теперь жалкой и мелочной. Прелесть и обаяние Сорчи – этот подарок небес – не спасли ее от гибели.

«Я сильнее», – решила Бетия, наблюдая за спящим младенцем. Сорча была подобна свече, которую любят за свет и тепло, за красоту яркого пламени, но которую так легко потушить. Бетия же всегда была зорче и осторожнее, в отличие от сестры она умела разглядеть в людях зло. Девушка удивилась, когда Сорча вдруг написала и попросила помочь с Джеймсом: в Данкрейге было полно женщин, способных и желавших заботиться о сыне и наследнике лорда. Теперь Бетия спрашивала себя, как могли зерна страха и подозрения прорасти в любящем, доверчивом сердце ее сестры.

Девушка вздохнула и решительно отерла слезы. Если и проросли, то слишком поздно. Это, однако, объясняет странный выбор слов в послании. Сорча просила ее приехать и приглядеть за Джеймсом – не посидеть с ним, не поиграть, не повидать его или помочь его матери, а именно приглядеть за ним. И это было как раз то, что Бетия собиралась сделать.

Каждый вдох, каждый шаг и даже шелест ее юбок по застланным тростником полам заставлял сердце Бетии сжиматься от страха, пока она тихо пробиралась по населенным тенями залам Данкрейга. Она умела двигаться бесшумно, но отчаяние говорило ей, что она утратила этот навык. Однако не последовало ни единого окрика, пока девушка прокладывала путь во двор через весь замок. Ей потребовалось три дня уверток и уловок, чтобы найти способ выбраться из Данкрейга, оставаясь при этом незамеченной. Каждую секунду девушка боялась, что Джеймс, так трогательно не сознающий опасности, издаст какой-нибудь звук и выдаст их. Поначалу она колебалась, испытывая сомнения в справедливости своих обвинений. Но на следующий день после похорон ей вдруг пришло в голову проверить еду, предложив ее щенку. Когда тот, попробовав их пищу, умер, девушка долго плакала, переживая, что использовала бедное доверчивое животное. Смерть маленького щенка Джеймса положила конец всем ее сомнениям. Странная смесь страха и гнева оттого, что ужасные подозрения оправдались, наполнила ее душу. Сознание того, что она даже не может похоронить щенка, как он этого заслуживал, усиливало гнев Бетии. Она знала теперь, что медленная и мучительная смерть Сорчи и Роберта вызвана ядом, а вовсе не неизвестной болезнью, как было заявлено.

Наконец Бетия нашла выход, который искала, – маленький пролом в ограде позади зловонного хлева. Роберт не знал не только о смертельных врагах, находившихся в замке, но и о прискорбном состоянии стен. Если бы он увидел, как плохо содержится замок, он бы никогда не доверил Уильяму контроль над счетами. Бетия не знала точно, куда уходили доход с земель и рента, но Уильям с сыновьями не следили за Данкрейгом. Они хотели избавиться от него.

Когда она протискивалась сквозь трещину вместе с Джеймсом, несколько кусков разрушающейся стены с грохотом упали на землю. Девушка замерла в проеме, затаив дыхание, в ожидании криков, которые, она уверена, должны были последовать. Подозрительный шум обязан был привлечь внимание хотя бы одного из воинов. Ничего не услышав, она удивилась. Воины, охранявшие замок, видимо, также небрежно относились к своим обязанностям, как и Уильям к поддержанию порядка в крепости. Бетия осторожно выскользнула в ночь и заторопилась к лесу. Путь к нему лежал через поле. С каждым шагом она чувствовала нарастающую уверенность в спасении.

Достигнув спасительной тени леса, Бетия вздохнула с облегчением. Она понимала, что скоро начнется погоня, но уже сделала первый шаг к свободе и безопасности, и лучик надежды затеплился в ее сердце. Лошадь позволила бы ей двигаться быстрее, но она не осмелилась даже забрать прелестную кобылку, на которой приехала. Протащить животное сквозь узкий проем в стене никак бы не удалось. Бетия тихо пообещала кобыле, что не оставит ее в вонючем хлеву дольше, чем необходимо. Однако без лошади ей придется очень долго добираться до родного замка.

Джеймс ерзал в одеяле, повязанном спереди на груди девушки. Бетия перекинула его на спину и продолжила путь.

– Чувствуй себя как дома, малыш.

Она бросила последний взгляд на Данкрейг, жалея, что не смогла попрощаться напоследок с могилой Сорчи, и пообещала себе, что обязательно вернется.

– Я еще увижу, как те свиньи, что кормятся из кормушки твоего отца, подавятся своей отравленной пищей. И пусть Бог милосердный проклянет всех людей, которые наживаются на чужом горе, – прошептала она и углубилась в лес.

– Ты уверен, что должен идти на встречу с этими людьми? – спросил Балфур Мюррей своего младшего брата Эрика, садясь во главе стола в большом зале Донкойла и наполняя тарелку едой.

Эрик улыбнулся Балфуру и подмигнул его жене Мэлди, которая тут же отвела глаза и принялась за еду.

– Мы уже испробовали все остальные способы, чтобы получить принадлежащее мне по праву рождения. Все, что мы предпринимаем, они либо оспаривают, либо не замечают. Мы ведем эту игру долгих тринадцать лет, но настала пора заканчивать. Я смертельно устал от нее.

– Не понимаю, как противостояние глупцам может что-нибудь изменить?

– Может, и не изменит, но это единственное, что мы еще не пробовали.

– Можно обратиться к королю.

– Мы попробуем и это тоже, хотя можем получить от ворот поворот. Я думаю, однако, что наш вассал предпочтет остаться в стороне. Лэрды Битона могут быть свиньями, да они и есть свиньи, но они никогда не шли против короля. Макмилланы, клан моей матери, также дружественны королю. Они поддерживают законы и в случае войны выступят на стороне монарха. Я верю, они не смогут махнуть рукой на неоспоримое доказательство, которое у меня есть. Я ношу отметку Битонов на плече, и многие говорят, что унаследовал внешность матери и ее родни. Битонам давно пора увидеть правду своими глазами.

– Думаешь, Битоны поверят, если ты снимешь рубашку и всем покажешь свою отметку? – спросила Мэлди.

– Может быть, и нет, но стоит попытаться, – ответил Эрик. – Я не слышал ничего плохого о Макмилланах. Но боюсь, они могли принять ложь Битонов близко к сердцу. Возможно, в конце концов, я сумею переубедить их.

– Ты должен взять кого-то с собой, – напутствовал Балфур. – Жаль, что Найджел во Франции.

– Жизель родила ему трех хорошеньких малюток. Давно следовало представить их французской родне.

– Да, знаю. Раз уж я все равно жду, когда окончится жатва, я мог бы поехать с тобой, либо ты можешь дождаться Найджела.

– Это моя битва, Балфур, и только моя.

Остаток вечера и большую часть следующего дня Эрик убеждал Балфура, что есть вещи, с которыми он должен справиться сам. Ни один из них не боялся реальной угрозы со стороны Битонов и Макмилланов – об их спорах было слишком хорошо известно королю. Любое нападение на Эрика на землях остальной части семейства будет сурово осуждено монархом, и обе семьи знали это. Однако были и другие опасности, подстерегавшие одинокого путника, и Балфур не постеснялся расписать их во всех подробностях.

Он все еще перечислял их три дня спустя, когда Эрик вывел лошадь из стойла.

– Надеюсь снова увидеть тебя целым и невредимым, – сказал он хмурясь. Но Эрик только улыбнулся, оседлав своего черного мерина по кличке Коннор.

– Ничего не случится, – заверил его Эрик и перевязал густые, цвета красного золота волосы широкой полоской черной кожи. – Если уж на то пошло, ты сейчас больше нуждаешься в крепких парнях. Я могу позаботиться о себе. Я не на войну иду и, думаю, в состоянии справиться с одним-двумя ворами или, по крайней мере, сбежать от них. Перестань опекать меня, – добавил он мягко.

Балфур усмехнулся:

– Что ж, отправляйся, но если неприятностей окажется больше, чем ты ожидал, остановись и напиши домой. Или возвращайся, и мы пустимся в путь с большими силами, когда работа на полях будет сделана.

– Согласен. Я обязательно напишу о том, как обстоят дела.

– Но если от тебя не будет вестей слишком долго, мы отправимся на поиски. С Богом, – добавил Балфур, когда Эрик выехал за ворота.

Эрик поколебался, затем поехал дальше. Сомнения раздирали его на части. С одной стороны, он стремился получить то, что было положено ему по праву рождения. С другой – Балфур выделил ему маленькую четырехугольную башню и клочок земли к западу от Донкойла. Временами Эрик чувствовал огромное желание прекратить эту бесплодную борьбу и начать строить жизнь в своем крохотном поместье. Затем в его душе вскипало чувство справедливости, и он возвращался к битве за право наследия.

Люди часто забывали о том, что он не был Мюрреем по крови. Его связь с кланом была и так сильна, а женитьба Балфура на сводной сестре Эрика, Мэлди, еще больше укрепила ее. Формально Мюрреи ничего ему не должны. Но они поддерживали его, называли братом и искренне верили в то, что говорили. Поэтому он ощущал, что отказ Битонов и Макмилланов принять его как родственника все больше приводит его в бешенство. Эрик имел право на все имущество отца и матери. В душе он навсегда останется Мюрреем, но он во что бы то ни стало вернет то, что было украдено Битонами. На протяжении тринадцати лет, с тех пор как выяснилась правда о его рождении, Мюрреи боролись за наследство путем дипломатии. Настало время открытого противостояния.

Сэр Грэм Битон был так же умен и жесток, как и его отец. Эрик хотел выгнать вора из своих владений хотя бы ради многострадальных обитателей замка и окружавших его земель.

Эрику понадобилось всего несколько часов, чтобы достичь ворот крепости Битонов. Отказ Грэма от переговоров не удивил, но разочаровал его. Эрик ускакал, стараясь не обращать внимания на несущиеся ему вслед оскорбления, решив направиться к Макмилланам. Если он сможет добиться признания там, у него будет больше людей и оружия для борьбы с Битонами. Кровного союза с более уважаемыми Макмилланами может быть достаточно, чтобы заставить Битона признать правду, согласиться со всем, что он отрицал и отвергал как ложное. Хотя Эрик и подозревал, что сэр Грэм знал правду, но намеренно отказывался от знакомства, не желая возвращать земли. Эрик решительно настроился добиться поддержки родственников по материнской линии. Сейчас это значило больше, чем законное восстановление в правах наследования. Это могло положить конец притеснениям со стороны презренных лэрдов Битонов.