Глава седьмая

В Зэмерканде королева Лайана с беспокойством ждала возвращения мужа. Ее не беспокоило, привезет он лекарство от ее амнезии или нет. Вернулся бы сам — живой и здоровый.

Тем временем при помощи верных слуг Офао и Дриссилы Лайана попыталась привнести в жизнь города порядок и стабильность. После того, как она побывала в пустыне Уан-Мухуггиага, Лайана ничего не помнила о своей прежней жизни; забыла она и своих бывших царедворцев. Поэтому при выборе людей на государственные должности ей приходилось прибегать к советам слуг. Ушлые мошенники пытались воспользоваться утратой памяти Лайаны и утверждали, что близко знали ее. Или же будто ее отец или сестра обещали им высокие посты в правительстве.

Но у Дриссилы с памятью все было в порядке, и она быстро выгнала взашей всех лжецов. На самом деле королева могла доверять совсем немногим. Брат Каффа, старый верный друг Солдата по имени Голгат, получил звание командующего армии Зэмерканда. Спэгг, торговец «руками славы», к своему удивлению узнал, что назначен хранителем королевской казны. Он пытался возражать.

— Ваше величество, — бормотал Спэгг, — мне нельзя доверить ни единой монетки, не говоря уж о казне целого королевства.

— Я доверяю тебе, Спэгг, и ты можешь доверять себе, — сказала Лайана, хотя придворные и царедворцы в один голос соглашались с мнением торговца. — Ты мог бы сбежать с несколькими монетами в кармане, но казна Зэмерканда немного потяжелее…

И Лайана оставила сундуки с сокровищами великого города в трясущихся руках нового хранителя королевской казны. Зэмерканд действительно был очень богат — именно был, прежде чем Гумбольд захватил власть. Теперь с финансами возникали трудности, ведь правительство Гумбольда разрушило системы торговли и промышленности. Однако у Зэмерканда по-прежнему оставался канал, ведущий из центра города в Лазурное море. Там был порт Гутрума, заполненный торговыми судами, готовыми отправиться к ближайшему континенту Гвендоленд и его островам. Самые же отчаянные из капитанов водили свои суда к отдаленным землям.

После того, как Спэгг получил пост, о котором не смел и мечтать, был назначен лорд-поимщик воров, затем новая леди-хранительница замков, лорд-смотритель лестниц и многие другие. Из прежних леди и лордов не осталось никого: Гумбольд казнил их всех, когда захватил трон. Лайане пришлось сформировать новое правительство. Некоторые посты заняли дворяне и аристократы, а некоторые были отданы простолюдинам. Кое у кого голова закружилась от этого триумфа. Другие восприняли назначение более спокойно — как непростую, но необходимую работу.

Каффу и его сподвижникам не слишком-то нравилось подобное развитие событий. Несколько раз однорукий капитан пытался повидаться с королевой, однако неизменно получал отказ. Лайана ничего не помнила о своих чувствах к Каффу и знала одно: он противостоял ее мужу и был верным соратником ненавистного Гумбольда. Капитан отправил Лайане послание с просьбой об аудиенции и получил его назад с припиской: «Ты должен радоваться, что сохранил свою жизнь». Кафф понимал: славные деньки остались в прошлом; нужно умерить свои аппетиты — или уехать.

За стенами города расположилась армия Красных Шатров Карфаги. В отсутствие Солдата ею командовала Велион — опытный и талантливый полководец. Она отражала атаки ханнаков или зверолюдей, прежде чем они успевали добраться до границ Гутрума. При помощи шпионов Велион выясняла, где собираются кланы варваров, наносила превентивные удары и разбивала противника на его собственной территории. Кафф утверждал, что это против всех правил ведения войны, но Велион не обращала на него внимания.

Однажды утром к капитану Каффу явился посетитель: работник виноградника из одного поместья на границе Гутрума.

— Я принес вам весточку от человека, который некогда был вашим другом, — сказал посетитель. — Он вернулся в Гутрум.

— Говори яснее, приятель, — отозвался Кафф. — Это Гумбольд?

— Точно так.

Капитан Кафф был искренне удивлен.

— Гумбольд осмелился вернуться? Но он вне закона, и любой человек может безнаказанно убить его. Старик сбежал в далекие края, опасаясь за свою жизнь. Я полагал, он там и останется… И что же Гумбольд просил мне передать?

— Он встретил Солдата в Неведомых Землях. Гумбольд не сможет спокойно спать, пока синеглазый чужак топчет землю. Он просит тебя забыть о недавних разногласиях между вами. И готов простить твое предательство, если ты присоединишься к нему и поможешь уничтожить общего врага.

Кафф расхохотался. Живая крыса, вправленная в его запястье, задергалась и запищала.

— Ха! Гумбольд просит моей помощи? Здесь? Он, верно, с ума сошел. Или он не знает, что я сотни раз пытался погубить Солдата, но так и не преуспел?… Я не унижусь до удара в спину. Какое-то понятие о чести еще сохранилось у меня. Гумбольду придется творить чудеса без моей помощи. Скажи ему: коль он желает прирезать Солдата — пусть сам нанимает убийцу. Я не собираюсь пачкать руки.

— Нет-нет, — отвечал человек. — Речь не идет об убийстве под покровом ночи. Гумбольд собрал армию в Неведомых Землях, в стране, называемой Сцинтура; Это плеториты и самониты из городов Ут и Гед. Я видел их собственными глазами. Два города воевали друг с другом, но Гумбольд пообещал им огромные богатства, и воины объединились против общего врага. Этот враг — Солдат. Отряды плеторитов и самонитов прочесывают Неведомые Земли, поставили кордоны на всех перевалах, ведущих в наши края. Впрочем, Гумбольд не верит, что они его поймают. Он полагает, что судьба Солдата предопределена. И если ему суждено умереть, то лишь в бою.

Посетитель замолчал, очевидно, устав от столь длинной и мудреной речи, непривычной для уст простого виноградаря.

— Гумбольд сказал, — продолжил он, глотнув вина, — будто бы скоро начнется битва между двумя претендентами на трон Короля. ОммуллуммО и ИксонноксИ не станут сражаться между собой, боясь, что искры битвы могут зажечь пожар во всем мире. Они рассчитывают на человеческие армии, которые будут драться за них. Солдат, разумеется, примет сторону ИксонноксИ. Гумбольд намеревается собрать огромную армию в поддержку ОммуллуммО. Он хочет отдать вам ее под команду.

Кафф был ошеломлен размахом предприятия. Гумбольд не утратил величия. Вдобавок у него уже есть армия…

— А хороши ли те бойцы, которые встали по его зову?

— Воины из Ута и Геда? По словам Гумбольда, это не варвары вроде ханнаков и зверолюдей, а закаленные воины, прошедшие десятки сражений. Цивилизованные народы с обученными солдатами и военными машинами. Гумбольд просил обратить ваше внимание на то, что, хоть Солдат и выиграл множество битв, его противниками всегда были варварские орды. Теперь же Красным Шатрам придется драться с настоящей армией.

Каффу все больше и больше нравилась идея Гумбольда. Да, это последний шанс метнуть кости. Если и на сей раз он не сумеет убить врага и получить королеву, все будет кончено. Кафф не раз предпринимал попытки противостоять Солдату, тот больше не станет терпеть его выходки. Это предательство — если, конечно, его можно так назвать — будет последним. Если они не сумеют победить, лучше им с Гумбольдом умереть на поле боя…

— Не лукавит ли Гумбольд? — спросил Кафф, потирая подбородок. — Большая у него армия?

— Я видел собственными глазами, сэр. Огромное войско, люди хорошо вооружены, много конных отрядов. Вместе со зверолюдьми и ханнаками, которых можно использовать как дополнительные части, эта армия превзойдет любую из тех, какие может выставить цивилизованный мир. Но ему нужны вы. Гумбольд признает: он не тактик и не стратег. Он политик.

Крыса в запястье Каффа принялась пищать и извиваться. Капитан посмотрел на тварь и счел, что это знак. Предзнаменование. Нужно принять предложение. Если он откажется, а Гумбольд победит — он обречен. В сердце экс-короля не было места милосердию. Он предаст смерти всякого, кто пойдет против него. Разумеется, Кафф мог просто остаться в стороне от войны, но он был человеком действия, не любил сидеть и ждать, как все обернется. Особенно теперь, когда у него появилась возможность избавиться от ненавистного Солдата. Чужака, явившегося в лохмотьях, а ныне ставшего начальником Каффа.

О, как сладок будет тот день, когда Кафф пустит Солдату кровь и швырнет его голову волкам!

— Веди меня к Гумбольду. Я согласен.

Виноградарь нервно улыбнулся, позвякивая монетами в кармане.

— С Гумбольдом пришел еще один человек, который может быть вам полезен.

— Кто таков?

— Он называет себя Драммондом. Этот человек явился из того же мира, откуда пришел Солдат. И он — его смертельный враг. — Виноградарь заговорил шепотом. В его голосе сквозил страх. — У него глаза Солдата. Такие же голубые. Этот Драммонд говорит, он не сможет спать спокойно, пока Солдат — он называет его Валехором — не отправится кормить червей. Драммонд клянется, что в битве он пойдет впереди. Он прорубит путь к Солдату и зарежет человека, который истребил его клан и погубил невесту. — Посланник нервно облизал губы. — Я видел этого Драммонда, он и впрямь ужасен. Его волосы и борода скреплены коровьим навозом. Перед битвой он разрисовывает лицо синими узорами. Странные рисунки вырезаны у него прямо на теле. Драммонд называет их татуировками. Он носит на голове бычий череп вместо шлема, а его плащ сделан из медвежьей шкуры.

— Похож на варвара.

— Похож, верно. Но не таков. В своем родном мире он — король цивилизованного народа.

— Король? И он оставил свое королевство на произвол судьбы, желая разыскать единственного врага?

— Между ним и Валехором слишком много крови. Драммонд говорит, что готов отдать империю, лишь бы добраться до заклятого врага. Валехор вырезал под корень весь его клан, никого не осталось в живых. Он не станет спать, пока не почует запах крови Валехора собственным носом. Некоторые говорят, будто его, как и Солдата, перебросило сюда прямо из битвы. Ходят слухи, что они оба жили под сенью проклятия ведьмы. Как бы там ни было, Драммонд не вернется в свой мир, покуда тело Солдата не станет пищей для ворон.

— Мне нравится этот Драммонд, — пробормотал Кафф. — Пусть идет в авангарде моего войска.

Покинув сокровищницу, Солдат и Маскет миновали квадратную комнату, до самого потолка заваленную человеческими костями. Здесь лежали останки тех, кто пытался украсть что-либо из драгоценностей. Неизвестно, кто ободрал плоть с костей — ящер или еще какой-нибудь страж, но они были идеально очищены от мяса и кожи. Никаких гниющих тел — только скелеты, белые, как слоновая кость. Здесь не было крыс и тараканов, не было ни одежды, ни доспехов. Только кости.

Черепа лежали грудой в одном из углов. В другом — грудные клетки, в третьем — кости рук и ног. В последнем были сложены тазовые кости. Спинные позвонки висели на стенах словно драпировки. Ступни и кисти торчали из пола, как цветы, высаженные на клумбе. Солдату вспомнилась старуха у входа в пещеру с подземным озером.

Маскет задрожал.

— Хорошо, что мы не видели этого до того, как вошли в сокровищницу.

— А нам бы это и не показали. Стражи не собираются предостерегать людей от воровства. Возможно, им нравится убивать.

Шагая по туннелю, путники миновали следующую комнату, заваленную оружием. Здесь встречались впечатляющие образцы, однако и оружие не смогло спасти вора от смерти. Солдат был рад, что Маскету хватило ума вернуть драгоценный камень. Возможно, если бы его приемный сын был взрослым мужчиной, а не ребенком, страж не стал бы с ним церемониться.

Они вышли наружу и полной грудью вдохнули сладкий холодный воздух. Молния спокойно стояла под деревом, жуя густую зеленую траву. Айсвинг исчезла, оставив снежный покров на том месте, где сидела. Солдату подумалось, что она исполняет роль проводника, приводя в Зеленую часовню всех последователей Тега.

Он развел огонь, выдал Маскету арбалет и отправил его на охоту за кроликом. Мальчик вернулся с добычей и был в восторге от своего успеха. Они зажарили мясо на медленном огне и принялись за еду.

Внезапно вверху послышался шум крыльев. Солдат поднял глаза: белый дракон возвращался. Вдали у подножия холма измученный воин из последних сил брел по снежной тропе. Незнакомец был высок и хорош собой, доспехи сидели на нем как влитые, однако бедолага выглядел вымотанным до последней степени. Густой слой пыли покрывал его волосы, брови и ресницы. Сандалии были в грязи. Воин волок за собой меч, кончиком вычерчивающий на земле змеевидный узор. Он вымученно улыбнулся Солдату и Маскету.

— Это Зеленая часовня? Вы были внутри? Там есть ониксовая лошадь?

Солдат пожал плечами.

— Там много сокровищ. Должен признаться, что никакой лошади я не находил. Неудивительно, учитывая количество драгоценностей, которые навалены внутри.

— Но она может там быть?

— Вполне.

— Тогда я войду и поищу ее. Вы знаете, какой проход ведет в сокровищницу?

— Да, — отозвался Солдат, показывая рукой.

Рыцарь — а именно таковым казался воин — уже собирался войти, как вдруг заколебался на пороге.

— Ты мне не веришь? — спросил Солдат.

— Прости, сэр, на пути мне встречалось много разнообразных препятствий. Тег сделал путешествие нелегким. Я преодолел семь преград, а ты можешь оказаться восьмой. На горном склоне я встретил фею, которая должна была задержать меня. Она дарила мне свою любовь и поила золотым вином… Вот там-то я и потерял свою лошадь, поэтому весь остальной путь проделал пешком.

— Уверяю, сэр, я не лгу, — сказал Солдат, показывая три предмета, за которыми он приходил. — Вот что мы добыли в часовне всего лишь несколько минут назад.

— Он прав, — кивнул Маскет, — мы только что вышли. Но если не верите нам, посмотрите на кроличий помет. Кролики не полезут в адскую дверь. Они мигом учуют запах серы.

Рыцарь оглядел вход.

— Да, мальчик, здесь и впрямь полно кроличьих следов. Я благодарю вас обоих.

Прежде чем воин исчез внутри, Солдат окликнул его:

— Ты знаешь, что брать следует только то, за чем пришел?

— Разумеется. Мне больше ничего не нужно, дружище.

— Хорошо. Я просто хотел тебя предупредить.

Они возобновили трапезу. Айсвинг, царица небес, вновь улетела. Казалось, паломничества в Зеленую часовню происходят постоянно, и у дракона хватает работы.

Через некоторое время воин вышел наружу. Солдат и Маскет в изумлении созерцали его ношу — статую лошади, изваянную в натуральную величину. Должно быть, рыцарю стоило неимоверных усилий вытащить лошадь из сокровищницы и проволочь по всем туннелям. Они помогли ему пронести ее несколько последних ярдов и поставили статую под деревьями. Это и впрямь было истинное произведение искусства. Причудливые узоры проступали на поверхности оникса. Тело лошади, копыта грива и хвост — все было изваяно гениальным скульптором. Благородные очертания носа и рта. Острые стоячие уши. Несомненно, моделью для этой статуи послужил благородный скакун чистейших кровей.

— Я думал, ты имеешь в виду маленькую статуэтку вроде нашего богомола, — сказал Солдат.

— Нет-нет, я имел в виду именно это, — отозвался рыцарь. — Разве она не прекрасна? — Воин погладил гладкий круп, словно перед ним стояла живая лошадь. — Я мечтал обладать ею… хотя в конечном итоге собирался обменять ее на кое-что… кое-кого получше. Она владела моими мечтами с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и, наконец, Тег ответил на мои молитвы и указал путь в ее конюшню. Я умру счастливым. Человек может прожить вечность и не обладать подобным сокровищем. И все же… все же… — Взгляд воина стал задумчивым и тоскливым. — Я откажусь от нее. Да, таково мое намерение. В конце концов, это всего лишь холодный камень, а мое сердце жаждет тепла любви. Вот истинное счастье, цель и мечта человека. Для чего нужны все вещи мира, если жить без любви? Да, я откажусь от моей лошади. Наверняка.

Однако тон рыцаря заставлял усомниться в его словах. Стоило воину перевести взгляд на обретенное сокровище, и в его глазах загорался странный огонек. Когда Маскет подошел, чтобы погладить лошадь, рыцарь подался вперед, словно намереваясь помешать ему. Он ревновал ко всем, кто касался его статуи.

— А можно спросить, для чего она нужна? — спросил Маскет.

Рыцарь перевел на него взгляд.

— Султан Куркуша отправил меня на поиски этой статуи, когда я попросил руки его дочери. Султан любит игрушки, а я люблю его дочь, так что мы оба будем счастливы. Я должен принести выкуп: чудесную, великолепную лошадь… — Рыцарь горько вздохнул. — И отдать ее султану Мой господин, правитель Куркуша, дает это задание всем претендентам на руку дочери, и я — единственный, кто преуспел. Еще предстоит возвращаться в Куркуш, но теперь мне все по плечу.

— Султан любит игрушки? — переспросил Солдат. — Ты хотел сказать: скульптуры.

— Нет, я хотел сказать: игрушки. Смотри.

Рыцарь улыбнулся и вскочил на каменное седло. В тот же миг лошадь ожила и зашевелилась, лягаясь задними ногами, гарцуя, тряся гривой. Рыцарь проехался по кругу, демонстрируя Солдату и Маскету все великолепие скакуна, а потом пустил его вскачь. Лошадь понеслась вниз по склону холма, неся доброго рыцаря на спине. К тому времени, когда лошадь достигла подножия, она развила такую умопомрачительную скорость, словно готовилась улететь в небеса. И внезапно поскакала прямо по воздуху, взбираясь все выше и выше, устремляясь в лазурную синеву небес. Воин помахал путникам, оставшимся на земле. Они наблюдали, как лошадь поднимается к облакам; солнце переливалось на ониксовых узорах, пока, наконец, и скакун, и всадник не пропали из виду.

— Ничего себе! — воскликнул Маскет. — И почему мы не добыли лошадь вроде этой вместо дурацкого яйца, ракушки и насекомого?

— Можем поехать домой на спине богомола.

Мальчик скорчил рожу.

— Однако, — сказал Солдат, — ты в чем-то прав, Маскет. А теперь положи золотое яйцо. Или хочешь уподобиться этому парню и влюбиться в предмет вместо живого человека? — Солдат понизил голос. — Ты заметил его взгляд? В нем сквозила алчность. Алчность и зависть — такая же зеленая, как этот нефритовый богомол. Могу поклясться, что султану не видать лошадки. Принцесса будет печально бродить по дворцу, выглядывая в окна, часы, дни и месяцы тщетно ожидая, когда рыцарь вернется и попросит ее руки. А он отправился домой, дабы наслаждаться своим сокровищем, которое Тег скоро отберет, поняв, что намерения воина далеко не так чисты. Любовь обратилась жадностью. Запомни мои слова, юный Маскет: золото — всего лишь золото, а любовь женщины бесценна.

— Пф-ф! — буркнул Маскет. — Кому нужны девчонки!

Они свернули лагерь. Затем Солдат поделился с приемным сыном своими планами.

— Твоя мечта исполнится. Я намереваюсь призвать небесных птиц, чтобы они сделали для нас волшебный летающий ковер. Таким образом, нам не придется возвращаться назад долгим опасным путем. Мы полетим по воздуху через горы, долы, реки, озера, леса и болота — обратно в Зэмерканд. Никаких больше пропастей и темных снов. Никаких кровожадных дротов. Полетим на спинах птиц.

— Да, да! — воскликнул мальчик, засовывая золотое яйцо в сумку Солдата. — Мы полетим в лазурных небесах, рядом с облаками!

И Солдат призвал птиц. На его клич собрались всевозможные пернатые создания. Услышав приказ Солдата, маленькие птицы — малиновки, синицы, зяблики, дрозды и так далее — попросили избавить их от этой работы. Крупные птицы, говорили они, подойдут куда лучше. И вот цапли, лебеди, бакланы, орлы, соколы, журавли, аисты и их сородичи собрались вместе и составили ковер. Солдат и Маскет улеглись на него и отправились в путь.

Молнию отпустили на волю — пастись возле Зеленой часовни, где росла густая сочная трава. Доспехи оставили на склоне холма. Солдат взял с собой лишь Кутраму и Синтру. Драгоценные предметы из сокровищницы лежали в кошеле, висевшем на шее Солдата. Путешествовать пришлось налегке, поскольку птицы не могли составить монолитный плот: им нужно было свободное место, чтобы махать крыльями. Двое людей распростерлись на ковре и надеялись, что он не развалится прямо в воздухе.

Они взмыли к небесам и поднялись достаточно высоко, чтобы без помех перевалить через горные пики. Лететь было страшновато, ибо пернатый ковер казался тонким и непрочным. Однако вскоре люди отвлеклись от своих опасений, любуясь красотами пейзажа. Они парили над полями и лугами, над реками и озерами. Ветер трепал волосы и холодил кожу. Солнце пригревало спины. Птицы слаженно взмахивали крыльями, неся их все дальше и дальше…

— Смотри, Маскет! — воскликнул Солдат. Внизу он увидел черную пропасть. — Там, прямо под нами, — центр мира!

— По-моему, меня сейчас вырвет, — пробормотал Маскет.

Они перемахнули через горы с заснеженными вершинами и начали опускаться к коричневым равнинам. Это было изумительное приключение даже для несчастного Маскета, который в человеческом облике потерял интерес к полетам, Он будет помнить это путешествие до конца своей жизни и немного привирать, рассказывая о нем. Он скажет, что не чувствовал ничего, кроме радости и восхищения, и поведает, как чудесно парить в синеве.

В те моменты, когда Маскет не смотрел вниз, он разглядывал птиц и судорожно сглатывал, созерцая крючковатый клюв орла в дюйме от собственного носа. Орел косился на него злым глазом, и мальчик поспешно отодвигался. Маскет знал, что ему выпал уникальный шанс. Его перья исчезли, и все же он снова летел. Никогда больше ему не придется путешествовать по воздуху — если, конечно, им не выстрелят из осадной катапульты или не скинут со стены…

Пролетая над долиной Сцинтуры, где стояли города Ут и Гед, Солдат с изумлением обнаружил, что обе армии исчезли. На полях работали фермеры, по улицам города ходили люди. Неужели осады сняты? Неужели два воинственных города наконец-то сподобились заключить мир? Солдат надеялся, что это так. Впрочем, Ут и Гед казались странно пустыми — словно неведомая сила подхватила обе армии и унесла их неведомо куда. Может, здесь прошел смерч? Или вмешалась какая-то высшая сила?… У Солдата возникло дурное предчувствие.

Над болотами, отделяющими населенный мир от Неведомых Земель, их подстерегала опасность. Варвары Фальюма, отделенного от Гутрума Кермерским проходом и горой Комарами, были не только разбойниками, но и охотниками. Им годилась любая добыча, которую удавалось поймать. Огромная стая птиц привлекла внимание лучников, которые принялись стрелять в пролетающих лебедей, цапель, аистов и всех прочих. Разумеется, охотники были удивлены подобным зрелищем, однако еда есть еда — и они исправно спускали тетивы.

К счастью, ковер летел слишком высоко. Стрелы не долетали до него и падали обратно, угрожая самим лучникам и их товарищам. Вскоре вдали появились стены и башни Зэмерканда. Солдат смотрел на знакомые пейзажи под непривычным углом; Маскет уже видел все это раньше и, тем не менее, пришел в восторг. Мальчик то и дело указывал вниз со словами:

— Смотри, вон канал!

Или:

— Смотри, как сверкает под солнцем Зеленая башня!

Ковер птиц опустился в нескольких милях от города, опасаясь очередных стрелков. Солдат и Маскет поблагодарили пернатых друзей за полет и завершили путешествие пешком. На закате они добрались до Красных Шатров — усталые, но довольные собой. Узнав от часовых об их появлении, Велион вышла навстречу и радостно приветствовала Солдата.

— Будь добра, отправь гонца к королеве и сообщи, что я вернулся целый и невредимый. Я прибуду к ней, как только смогу.

Велион исполнила его просьбу и вернулась через несколько минут.

— Что здесь происходило, пока меня не было? — спросил Солдат.

— У нас все спокойно, хотя в других местах назревают неприятности. Я введу тебя в курс дела, однако сначала советую отдохнуть.

— Послушаюсь твоего совета, если проблемы не требуют немедленного внимания.

— Немедленного — не требуют. — Велион перевела взгляд на мальчика, стоящего подле Солдата. — А это что за головастик?

— Я — сын Солдата, — заявил «головастик».

Рыцарь вздохнул.

— Так и есть.

Брови Велион подпрыгнули.

— Мой… мой генерал, что-то не сходится. Сколько времени ты провел в путешествии? Надо думать, лет десять — поскольку этому парню никак не меньше. И что скажет королева? По-моему, она предпочитает моногамию.

Солдат мрачно улыбнулся.

— Очень смешно. Что ж, я сейчас все объясню. Помнишь моего говорящего ворона?

Велион застонала.

— Как можно забыть это проклятие птичьего мира? Он сдох наконец-то? Если так, я не заплачу. Его болтовня доводила меня до белого каления. Скажу откровенно: бывали моменты, когда мне хотелось придушить гнусную тварь собственными руками.

— Это он, — сказал Солдат, положив ладонь на голову мальчика. — Теперь его зовут Маскет, и он — мой приемный сын.

На несколько секунд воцарилось молчание, а затем Велион проговорила:

— Хотя нередко мне нравилась компания этой птицы…

— Поздно, — мрачно буркнул Маскет. — Ты оскорбила меня.

— О боги! Мне конец…

Маскет скрестил руки на груди и отвернулся.

В лагере Красных Шатров Солдат и его приемный сын помылись и сменили одежду. Маскету досталась подрезанная и ушитая тога, которую Солдату в свое время подарил сенат Карфаги. Она была из черного шелка — этот цвет по-прежнему очень нравился мальчику. Черный цвет тоги оттеняла красная кайма. Все это выглядело очень торжественно, и Маскет гордо красовался перед Солдатом и Велион, благосклонно выслушивая их комплименты.

— Под силу ли нам сделать из этого бродяжки принца? — спросила Велион. — Теперь, когда мы его отмыли, он выглядит почти человеком. Разумеется, курносый нос выдает крестьянское происхождение. Не говоря уж о жутких веснушках. Впрочем, этот дефект можно замаскировать сурьмой и пудрой. Когда мы научим его не морщиться и не ковырять в носу, пожалуй, можно будет вывести его в свет, не рискуя услышать порицание высшего общества.

Паренек сердито посмотрел на Велион, но та лишь рассмеялась.

Немного позже Солдат и Маскет оставили лагерь наемников и вошли в город. Стражник на воротах преградил им путь, не узнав мужа правительницы. Солдат похвалил парня за бдительность и сообщил, кто он такой. Был призван дежурный сержант, назначенный Голгатом — новым командующим имперской стражи. Сержант немедленно признал Солдата и накинулся на часового. Однако Солдат остановил его и посоветовал не порицать стражника, а отметить за добросовестное несение службы.

Оказавшись в стенах Зэмерканда, Солдат увидел, что городская жизнь начала входить в привычное русло. Люди торговали на улицах, работали лавки и магазинчики. Солдат поискал лоток Спэгга, торговца «руками славы», который обычно стоял на углу рыночной площади. Однако лоток исчез, и Солдат встревожился, поскольку Спэгг никогда не упускал возможности подзаработать деньжат.

Они прошли через толпу галдящих и шумящих торговцев, собравшихся на дальнем конце площади. Там Солдат едва не врезался в своего бывшего работодателя. Не узнав Солдата в сумерках, Спэгг наградил его надменным взглядом и приказал ему и «его щенку» убраться с дороги «поверенного королевы». Солдат молча повиновался.

Бывший торговец продефилировал мимо, задрав нос.

Спэгг был облачен в просторные золотые одежды с длинными рукавами, свисавшими до самой земли. Его голову венчал огромный тюрбан, на который ушло никак не менее десяти ярдов зеленой ткани. Тюрбан украшал сверкающий драгоценный камень размером с куриное яйцо. Спэгг был обут в золотые туфли с серебряной вышивкой и загнутыми носами — на восточный манер. Кинжал, инкрустированный самоцветами, висел на изукрашенном поясе, охватывающем его жирное брюхо.

Спэгга сопровождали два обнаженных по пояс человека, несущих золотой портшез, покрытый красным бархатом. Видимо, транспорт предназначался на тот случай, если великий Спэгг устанет идти сам. На самом деле Спэггу очень нравилось ездить в портшезе, но когда он там сидел, люди не могли видеть его во всей красе. Спэггу хотелось, чтобы все горожане узнавали его на улице и отдавали дань его богатству и великолепию.

На портшезе был укреплен шест, где восседали несколько разноцветных попугаев, и висела ароматическая масляная лампа. Из окна высовывала голову обезьянка с серебряной цепочкой на шее. Вокруг распространялся запах сандалового дерева и кедра. На полочке стоял запотевший графин сладкого белого вина и хрустальный бокал на подставке из слоновой кости.

За портшезом следовали шестеро вооруженных до зубов людей, одетых в ливреи личной охраны хранителя казны.

— Так-так, — сказал Солдат ему вслед. — Торговля «руками славы», похоже, приносит недурственный доход, мастер Спэгг.

Не опознав голос, Спэгг злобно обернулся. Предводитель телохранителей грубо толкнул Солдата древком копья.

— Ты говоришь с хранителем королевской казны! Придержи свой язык, плебей.

— Хранитель королевской казны? Кажется, он вошел во вкус, — протянул Маскет. — Выглядит вполне по-королевски. Что скажешь?

— Осторожней, малыш, — предостерег Солдат. — Он может крикнуть: «Голову долой», и что тогда с тобой случится?

— Я останусь без головы, — отозвался мальчик. — Но все равно у меня будет больше мозгов, чем у выскочки-торговца.

— Да как ты смеешь?! — выкрикнул Спэгг. — Ты… ты… уличный мальчишка!

— Надутый индюк точь-в-точь! — прыснул Маскет. — Ты глянь: у него аж пена изо рта пошла. Бедные люди! Им кажется, будто этот субъект в золотом халате нечто собой представляет. Но мы-то знаем: он просто-напросто воришка и лжец. Человек, который убеждал бедных доверчивых покупателей, что его товары могут сделать их невидимыми.

Спэгг растерялся. Почему мужчина и мальчишка разговаривают с ним в подобном тоне? Может, они собираются организовать покушение? Что он им сделал плохого? Чем обидел? Спэгг нервно глянул на своих телохранителей.

— Я могу арестовать вас.

— О, — ответил Солдат. — Думаю, тебя не послушаются.

— Это почему же?

— Потому что в таком случае они быстро окажутся в темнице, — фыркнул Маскет. — Стражники, которые пытаются арестовать мужа королевы, заслуживают сурового наказания. Возможно, их сварят в кипящем масле. Как ты полагаешь, отец?

— Похоже на то, сынок.

Спэгг шагнул вперед и вгляделся в лица людей, насмехавшихся над ним. Мальчика он не узнал вовсе, но когда свет лампы упал на лицо мужчины, Спэгг вздрогнул и отступил.

— Солдат! — воскликнул он. — Ты вернулся.

— Ну, это входило в мои планы, как ты догадываешься.

Спэгг перевел взгляд на мальчика.

— С… с сыном?

— Гм… Это в мои планы не входило… Но ты прав.

— Королева будет просто счастлива.

— Надеюсь. Я погляжу, она вытащила тебя из грязи и вознесла на небывалую высоту. Отчасти это хорошо, а отчасти — довольно глупо с ее стороны. Я скажу об этом Лайане. Лично я сомневаюсь: можно ли тебе доверять? Ты ловкий, хитрый субъект, который любит деньги больше, чем чтобы то ни было, и продаст свою верность — дай только хорошую цену. Впрочем, я — не мудрая королева, которая интуитивно чует человеческую натуру. Я полагаю, что жулик — всегда жулик. Так или иначе, ты высоко взлетел и похож на высшего государственного чиновника. Я рад видеть тебя, Спэгг. Только не обмани доверия королевы, или я насажу твою голову на кол.

Телохранители стояли в сторонке, с преувеличенным интересом разглядывая звездное небо.

— Разумеется, мне можно доверять, — пробормотал Спэгг. — Я принес клятву королеве и ее двору.

— Спэгг, ты постоянно клянешься, и твои клятвы известны своими непристойными формулировками… Ладно, не бери в голову. Увидимся позже.

— Да-да… Я понимаю твои сомнения. Я… я пытался сказать Лайане, что не подхожу для этой должности, но она не стала слушать.

Они оставили хранителя королевской казны посреди улицы и отправились своей дорогой. Спэгг еще долго смотрел им вслед, держа лампу в поднятой руке.

Солдат направлялся во Дворец Диких Цветов. Там королева ждала его возвращения в Зеленой башне. У ворот Дворца Солдата, разумеется, узнали и без проволочек впустили внутрь. Поднявшись в покои жены, Солдат помедлил на пороге. Не то чтобы он боялся, но некогда Лайана была безумна, и Солдат опасался, не повторится ли кошмар снова. Во власти недуга Лайана по большей части казалась спокойной и здравомыслящей, но наступали моменты, когда она начинала шипеть, скрести воздух ногтями, и ее лицо искажалось жуткой маской всепоглощающей ненависти. Воспоминания об этом заставляли Солдата нервничать, и он всегда стучался, прежде чем войти в опочивальню жены…

Впрочем, на этот раз ничего плохого не случилось. Лайана была так же прекрасна и соблазнительна, как и всегда. Она сидела в кресле возле окна, откуда открывался вид на городские ворота. Казалось, она провела здесь все время, пока Солдат путешествовал, — не поднимаясь с места и ожидая его возвращения. Солнечный свет искрился в ее волосах.

Солдат задохнулся от любви и нежности. Лайана! Самая любимая и самая восхитительная женщина на свете. Пусть она более не юная девушка — это не умаляло ее красоты. Перед Солдатом сидела зрелая женщина, гибкая и грациозная, прекрасная, как фея.

И все же ее внешняя привлекательность была для него гораздо менее важна, чем внутренняя красота. Лайана обладала добрым и любящим сердцем, в котором всегда находилось место и милосердию, и страсти. И это было хорошо для монарха. В каждом мужчине и каждой женщине есть примитивная дикость и жестокость. Люди осведомлены об этом и стираются держать свой норов под контролем. Но некоторые правители, чью власть ничто не ограничивает, зачастую выпускают наружу темные страсти. Они выставляют напоказ уродливую сторону своей натуры и подавляют в себе все доброе и человечное. И никто не осмеливается сказать им «нет»… Лайана была своенравна, верно. Но она не потворствовала своим прихотям в ущерб справедливости. Она могла долго пререкаться с мужем, но никогда не издавала указы, которые губили тысячи жизней. Королева была мудрым судьей, умела слушать — так же, как и говорить, и подданные любили ее все больше и больше.

До сих пор Солдат и не подозревал, как сильно он соскучился. Когда Лайана повернулась к нему с улыбкой на губах, он кинулся к жене и заключил ее в объятия. Они целовались бурно и страстно, шептали друг другу нежные слова. Некоторое время они не могли оторваться друг от друга, несмотря на то, что были в комнате не одни. Наконец королева заметила мальчика, переминавшегося у двери. Она с удивлением посмотрела на него, а затем поманила паренька к себе.

— Тебя послали слуги?

— Э… нет, мадам.

— Тогда зачем ты здесь? Ну, говори, я же не чудовище. И не нужно коситься на меня так, словно я собираюсь…

— Снести мне голову? Нет, мадам.

— И перестань звать меня «мадам».

— Хорошо. Тогда — мама.

Солдат прикрыл глаза и замер, ожидая взрыва. Лайана молча созерцала паренька.

— Очевидно, у тебя есть причина, чтобы так меня называть, — сказала она. — Надеюсь, сейчас я ее узнаю.

Солдат ответил вместо него:

— Я усыновил мальчика.

Лайана повернулась к мужу.

— Усыновил? Без моего согласия?

— Я сказал мальчику, что он может считаться моим сыном. Но я предупредил его: понадобится твое согласие, если он хочет называть тебя матерью. — Солдат вздохнул, ожидая бури. Лайана способна вести себя как настоящая фурия, если что-то пришлось ей не по нутру. — Я не могу от него отказаться. Я пообещал быть ему отцом. Разумеется, тебе решать, согласна ли ты стать ему матерью.

— Я?

— Да, любовь моя. Извини, так вышло, мы были в далеком краю и не представляли, останемся ли в живых и вернемся ли домой. Для мальчика было очень важно знать, что у него есть семья. Этот паренек — не кто иной, как небезызвестный тебе говорящий ворон, который часто дразнил и вышучивал меня. Магия Неведомых Земель вновь сделала его человеком. Язвительный и мрачный, он все же много раз выручал меня из беды. Так же, как и я его. Вспомни, он был первым существом, с которым я повстречался в этом мире: я спас его от ядовитой змеи. Однажды он предал меня, надеясь вернуть себе человеческий облик, но это давно прощено и забыто.

Солдат помедлил и посмотрел на Маскета, стоявшего на пороге в не по размеру большой черной тоге и великоватых сандалиях.

— Согласен: не слишком-то симпатичный ребенок. Вряд ли он может похвастаться своими предками. Жуткий курносый нос, кошмарные веснушки и непокорные вихры. Все признаки вырождения налицо. И лоб у него узковат, зато парнишка обладает острым умом. Если в его роду и были болваны и дебилы, то мальчик явно не унаследовал подобных недостатков.

Солдат немного нахмурился.

— Он рисковал жизнью, пытаясь украсть у монстра огромный рубин: хотел отдать его тебе, купить твою любовь; Я объяснил, что твоя любовь не продается, ты одаряешь ею того, кто это заслужил. Мне очень по душе этот юноша, и я надеюсь со временем воспитать из него доброго рыцаря. Нужно только найти наставников, которые обучат мальчика верховой езде и владению оружием…

— Ученый, философ, лекарь или судья. Но не воин.

Солдат недоуменно уставился на жену.

Лайана покачала головой и твердо сказала:

— Мой сын не станет растрачивать свой острый ум, раздавая удары по шлемам тяжелой железякой. Пусть учится у самых мудрых менторов. Пусть прославится ученостью. Воином может быть кто угодно.

— Ну, все-таки не совсем кто угодно, любовь моя, — промолвил Солдат, уязвленный таким пренебрежением к его профессии. — Чтобы стать хорошим рыцарем, нужно иметь больше ума, чем мускулов. Но ты согласна принять мальчика в семью, и это прекрасно. Мы оба счастливы — Маскет и я. Смотри, как он улыбается тебе. А его будущее мы обсудим попозже…

— Нет! Он не будет солдатом, — заявила Лайана еще более твердо, чем раньше. — Он станет великим мудрецом.

— Поговорим об этом как-нибудь в…

— Кто здесь королева — ты или я? — взорвалась Лайана.

— Но это нечестно. Нельзя размахивать королевским титулом, когда у нас семейное дело.

— Семейная ссора.

— Ладно, расхождение во мнениях. Думаю, нам нужно прийти к какому-нибудь компромиссу. Давай договоримся: в нашей спальне, столовой и в гостиной ты — не королева. В конце концов, кузнец не подковывает лошадей в собственной гостиной, верно? Ты можешь быть королевой где угодно… — Солдат обвел рукой пространство, великодушно отдавая Лайане все королевство за стенами дворца. — Но в этих местах ты — моя жена. Как?

— Я буду королевой везде, где пожелаю. Такова моя воля.

— Неразумно! Вопиющее злоупотребление властью.

— Плевать!

Маскет в тревоге смотрел на них, пока оба не разразились смехом и не обнялись. Тогда он понял — это просто игра. Его новые родители поддевали друг друга. Затем, к неудовольствию Маскета, королева подошла к нему и крепко обняла. Мальчик не привык к подобному проявлению чувств. Он намеревался вникать в тонкости семейной жизни постепенно, а не кидаться с головой в омут.

От Лайаны пахло кремом, пудрой и еще чем-то непонятным, и паренек совсем смутился. Птицы не обнимают своих родителей, они проявляют нежность только во время любовных игр. Однако Маскет безропотно перенес эту процедуру и попытался найти в ситуации положительные стороны. Так или иначе, он был принят в семью.

— Ты корчился как угорь на сковородке! — укорила его мать. — Я чувствовала, как ты извиваешься. Привыкай. Когда у меня подходящее настроение, я обнимаю всех, кто попадается мне на глаза.

— Я… я привыкну… наверное.

— Разумеется, привыкнешь. А пока дай-ка мне на тебя посмотреть. — Лайана взяла мальчика за плечи и отодвинула от себя. — Он не так плох, если смириться с этими ужасными волосами, — ехидно сказала она. — Что ж, нам его не переделать. И не превратить обратно в ворона. Стало быть, надо сдать мальчика Дриссиле, дабы она его вымыла и приодела. Если кто-то и может сделать ребенка презентабельным, то только она. Думаю, его удастся отскрести щелочным мылом и пемзой.

Мальчик бросил на нее тревожный взгляд.

— Меня уже один раз мыли, одевали и делали презентабельным.

— Ну, мы повторим процедуру. На этот раз — более тщательно. Что ж, мой юный принц, как тебя зовут? Маскет? Итак, Маскет, принц Зэмерканда, что ты думаешь о своем новом доме?

— Я думаю, он очень мил, — сказал паренек, чуть не плача от счастья. — Я… я очень горжусь. Спасибо, мама. Спасибо, отец.

— Дриссила, — позвала Лайана. — Подойди сюда, пожалуйста.

Несколько секунд спустя горничная появилась в дверном проеме. Офао выглядывал у нее из-за плеча.

— Этот юноша — новый хозяин в доме. Позволь представить тебе нашего приемного сына. Мы с моим мужем очень гордимся им.

Дриссила, широко распахнув глаза, изумленно оглядела новоявленного принца.

— Да? — промолвила она с сомнением.

— Да, именно так. И за сорок восемь часов мы должны превратить его в юного аристократа. Полагаю, ты справишься. Не жалей мыла и не обращай внимания на слезы, крики и вопли. Поторопись. Время не ждет.

— Невозможно, — сказала Дриссила, удивленная таким поворотом событий, — но мы сделаем все, что в наших силах.

— Ты, Офао, научишь мальчика читать и писать. На это потребуется немного больше сорока восьми часов. Для начала расскажи ему несколько чудесных историй вроде сказок из «Тысячи и десяти ночей». Если ты его заинтересуешь, Маскет захочет научиться читать самостоятельно. Когда он обучится чтению, придет черед письма. Затем — математика, астрономия и навигация. Очень полезные предметы. Не повредят также навыки шитья и приготовления пищи. Молодой человек должен уметь позаботиться о себе без помощи слуг.

— Это все? — саркастично уточнил Офао. — Может, заодно прочитать ему курс лекций о жизни тараканов?

Глаза королевы сузились. Офао моментально посерьезнел, быстро поклонился и, к досаде Маскета, потрепал его по голове.

— Как прикажете, ваше величество. Я всегда полагал лучшим методом изучения арифметики зубрежку, особенно на пару с кожаным ремнем…

— Никаких побоев, Офао.

Офао сделал широкий жест.

— Ваше величество, как же иначе вбить знания ребенку в голову?

— Никаких побоев. Это приказ.

Маскет испуганно заморгал.

— Мама, я лопну от такого количества занятий…

— Если это произойдет, ты сошьешь себя обратно. Ведь Офао покажет тебе, как пользоваться иголкой. А теперь все свободны. Дриссила, не забудь накормить и напоить принца, он наверняка голоден. Мы с мужем поедим в гостиной, где я не имею королевской власти и не могу приказать ему есть салат.

Дриссила и Офао ушли вместе с мальчиком. Они уже привыкли к фривольности, с которой королева иногда выражала свои мысли.

Солдат и Лайана уселись обедать, обсуждая бытовые темы и наслаждаясь общением после долгой разлуки.

— Теперь, — сказал Солдат, пригубив вино, — перейдем к более серьезным вещам. Я добыл три предмета, которые нужны для возвращения тебе памяти. С твоего позволения завтра я устрою церемонию в храме.

— Ты преодолел неисчислимые опасности и множество бед, чтобы исцелить меня, любимый. Было бы черной неблагодарностью отвергнуть твою помощь. Однако меня мучают сомнения. Что, если вместе с памятью вернется ужасная болезнь?

— Жрецы уверяли меня, что этого не случится.

— Тогда действуй.

Затем Лайана сказала:

— Теперь мой черед делиться новостями. Капитан Кафф и его сподвижники покинули город.

— Наконец-то мы избавились от них!

— Он ушел, чтобы присоединиться к Гумбольду и его армии отступников.

Солдат нахмурился.

— Я повстречал Гумбольда в Неведомых Землях. Мы вместе сражались с дротами. По-моему, он направлялся на север. Выходит, он вернулся сюда, пока мы с Маскетом путешествовали?

Королева кивнула:

— И не просто вернулся. Как мне сообщили, он привел с собой армии двух городов, называемых Ут и Гед. Раньше их жители не приходили в наши земли, поскольку не могли преодолеть болота. Эти болота довольно опасны для тех, кто направляется в Неведомые Земли. Опасны, но проходимы. Однако в обратную сторону их пересечь невозможно.

Солдат был заинтригован.

— Как так?

— Кристобель, жрец Тега, недавно рассказал мне: эти болота — ловушка. В стародавние времена их создал Король магов по имени ВуммуВ. В древности Неведомые Земли пустовали, и никто не хотел там селиться из-за москитов, дротов и других напастей. ВуммуВ разместил болота между обитаемым миром и Неведомыми Землями, желая заманить людей внутрь. Он распустил слух, будто за болотами лежат несметные сокровища, и все искатели приключений устремились туда. Через болото ведет тропа, ограниченная двумя отвесными утесами, и проход потихоньку сужается. Широкий вход — а выйти невозможно. Как ловушка для ос: горшок с воронкообразным горлышком наполняют медом, и насекомые залезают внутрь через раструб. Но затем осы не могут найти маленькую дырочку-выход и оказываются взаперти. Проход в болотах — иллюзорная «воронка». Вот почему я так волновалась в последние дни. Я знала, что тебе придется возвращаться этим путем, и печалилась: не погибнешь ли ты, пытаясь найти выход.

— Проклятый жрец! Ничего мне об этом не сказал, — раздраженно воскликнул Солдат. — Хорошо, что у нас с Маскетом был волшебный ковер, на котором мы перелетели болото… Погоди. Как же тогда армии из Ута и Геда перебрались сюда?

— ОммуллуммО устранил воронку.

— Какое коварство!

— Города Ут и Гед имеют регулярные армии. Эти люди очень воинственны по натуре, а сейчас они отринули свои разногласия и договорились помочь Гумбольду. Старик встал на сторону ОммуллуммО и обещал свою поддержку в битве с ИксонноксИ. Мы, разумеется, поможем юному магу, и, надеюсь, победим Гумбольда.

Солдат помрачнел.

— Ут и Гед! Я встречал предводителей этих армий — по крайней мере, некоторых. Среди них был молодой принц по имени Фабулет, который показался мне славным малым. Эти города воевали много лет, и их бойцы — тренированные опытные воины. Ах, негодяй Гумбольд! Он осмелился вернуться сюда! Я совершил глупость, сохранив ему жизнь… Интересно, как он убедил Ут и Гед присоединиться к нему? Хотелось бы знать, какие блага он им пообещал.

— Богатства Зэмерканда?

— Похоже на то.

Солдат о чем-то глубоко задумался, глядя в пространство. Лайана знала этот взгляд и спросила, о чем он размышляет.

— Размышляю?… О своем старом враге Драммонде. Наверняка он явится вместе с новой армией Гумбольда. Все враги, давние и нынешние, выйдут на одно поле битвы. Настало время сводить счеты. Однако сначала я сделаю попытку примириться с Драммондом. Я дал клятву. Не знаю, что из этого получится — я причинил ему много зла и правда не на моей стороне. Он тоже натворил дел, и сложно назвать его святым, но один из нас должен сделать первый шаг и положить конец этой ужасной вражде. Я буду сражаться с врагами — но, только желая защитить то, что мне дорого. Месть — дурной повод для войны. Безопасность государства — гораздо более веский мотив…

Ночью, когда они лежали в постели, Лайана сказала мужу:

— Стало быть, теперь у нас есть сын?

— Мы могли бы завести и своих собственных детей.

— До сих пор этого не произошло, а ведь мы стареем.

Солдат ударил кулаком о подушку.

— Кто-то проклял нас! Я уверен.

Лайана пожала плечами и положила мягкую ладонь на щеку мужа.

— Значит, проклятие не сработало. Ведь мы обрели сына. Он мне нравится, Солдат, и я непременно полюблю его.

— Он, конечно, не ангелочек…

— А нужно было непременно найти ребенка с шелковистыми волосами и идеальной фигурой? Стыдись, муж. Смотри в душу. Он очень любит тебя.

— Хм-м… — Солдат спрятал самодовольную улыбку, которую вызвали слова жены. — Он доставляет массу беспокойства.

— Ничего подобного. Маскет изо всех сил старается быть хорошим. Дай ему время и любовь, и мы будем гордиться им. В нем есть царственность.

— Что? — Солдат приподнялся на локте и удивленно глянул в лицо жены. — Царственность? Король помойной кучи, сказал бы я.

— Фи. С тобой невозможно общаться. Маскет — наш сын. Мы будем любить и лелеять его.

— Даже если это сведет нас в могилу, — пробормотал Солдат, привыкший оставлять за собой последнее слово.

На следующий день Солдат отправился в храм Тега и попросил позвать старого жреца Кристобеля.

— Увы, сэр, он умер, — ответил юноша-неофит. — Вчера мы сожгли его тело и развеяли прах над храмовым садом.

— Умер? — воскликнул Солдат. — Но от чего?

Юноша покраснел и наклонился к уху Солдата.

— Видите ли, сэр, кто-то дал Кристобелю кошель с золотом и он потратил деньги на… на нехороших женщин. Он был уже слишком стар, чтобы заниматься такими вещами. У него случился разрыв сердца, как раз когда он… когда он… почти достиг удовлетворения. Девушка, которая была с ним… ну говоря откровенно, никакая она не девушка… в общем, женщина сказала, что он погиб в бою… Можно подумать, что дело происходило на поле брани… Никогда раньше не слышал ничего подобного; думаю, что и не услышу. Он был ненасытен — в его-то возрасте! Неисправимый грешник, распутник и развратник. Кристобель говорил, будто у него кровь перегревается, и иного способа остудить ее, нет.

— Старый дьявол! — изумленно сказал Солдат. — Но что мне делать без жреца? Может ли кто-нибудь другой провести ритуалы и вернуть память королеве? Я принес артефакты, которые нужны для исцеления. Кто занял место Кристобеля?

— Вообще-то, — сказал юноша, — могу и я, сэр.

— Но… но ты так молод, и у тебя нет опыта. Если… моя жена пострадает, я снесу тебе голову.

— Это просто церемония, сэр. Ее может провести любой посвященный. Ничего страшного.

— Для тебя — возможно. А я тревожусь.

— Не стоит. Важны предметы, а не жрец, который отправляет обряды.

— А ты уже жрец?

— Почти.

Солдат колебался. Однако, расспросив других жрецов в храме, он выяснил: неофит был учеником Кристобеля и притом самым лучшим. В конце концов, Солдат поверил юноше и передал драгоценные предметы в его распоряжение. Жрецы сказали, что его присутствие на церемонии не обязательно. Говоря откровенно, будет лучше, если он уйдет. Миряне не разбираются в мистических ритуалах и могут помешать в ответственный момент. Жрецы посоветовали Солдату отправляться домой. К тому времени, как он вернется во Дворец Диких Цветов, королева Лайана обретет память.

— Надеюсь.

— Не беспокойтесь, сэр, — сказал неофит. — Я верну ее воспоминания о прошлом. Разумеется, она не будет помнить все до мелочей — на это не способен ни один человек. И не все ее воспоминания будут точными. Мы сами выбираем, какие вещи нам помнить, а какие позабыть. Королева будет помнить прошлое так, как помнит его любой человек, — не более и не менее. Вас это устраивает?

— Так ведь и должно быть, верно?

— Да, сэр, — сказал серьезный неофит.