"Операция «Дельфин»" - читать интересную книгу автора (Конзалик Хайнц)

2

Сведения, содержавшиеся в привезенном Яковлевым запечатанном конверте, действительно оказались необычайно важными и, кроме того, совершенно секретными. Прасолов, расписавшись в получении документов, долго читал их, словно собираясь выучить наизусть каждое слово, затем положил на колени и внимательно посмотрел на Яковлева, который в ожидании его реакции молча пил чай.

– Вы знаете содержание документов, Иван Викторович? – спросил Прасолов и, смерив Яковлева взглядом, вновь испытал неприятное чувство, когда заглянул в его холодные глаза. «Емшину с ним тоже несладко придется, – со злорадством подумал он. – Кончилась твоя спокойная жизнь, дорогой Николай Иванович. То, что у меня лежит на коленях, изменит у нас все. Теперь и нам придется участвовать в тайной войне».

– Я информирован в той степени, в какой это сочли необходимым, – уклончиво ответил Яковлев. – Естественно, я не знаю, о чем вам пишет товарищ главком. Я в курсе только того, что мне предстоит выполнить.

– Американцы – черт бы их побрал! – готовятся к каким-то тайным испытаниям в северной части Тихого океана. Согласно агентурным сведениям, возле атолла Уэйк идет строительство подводных сооружений, а это свидетельствует о том, что в ближайшее время они устроят какую-нибудь пакость, может, проведут испытания подводных лодок новейшей конструкции…

– Предполагают, что это будут испытания новейших крылатых ракет и самонаводящихся торпед с атомными боеголовками, – ровным, спокойным голосом, словно читая вслух газету, сказал Яковлев. – Главный штаб крайне заинтересован в том, чтобы проследить за этими секретными приготовлениями американцев и проникнуть в их суть. Считается, что это один из наиболее засекреченных проектов Пентагона. Мы уже давно не позволяем американцам господствовать на морях, и они прилагают все усилия, чтобы вернуть себе былое могущество. Главный штаб считает, что тем самым они в открытую угрожают нашему флоту.

– Я уже прочитал об этом. – Прасолов сложил бумаги и положил их обратно в коричневый конверт. – Вы, Иван Викторович, направлены в мое распоряжение в качестве командира нового соединения особого назначения. Все боевые приказы будут поступать из Главного штаба. Первая ваша задача – проследить за действиями американцев. – Прасолов вновь посмотрел прямо Яковлеву в глаза. – Знаете, что через неделю вам придется перебраться в другое место?

– Нет, товарищ адмирал. – Яковлев был искренне поражен. – Это для меня полная неожиданность.

– Петропавловск останется основным пунктом базирования. А вы вместе с вашим соединением передислоцируетесь в Казатку. Это маленький городок на одном из островов Курильской гряды – Итуруп, неподалеку от Японии. Когда вы прибудете туда и увидите на берегу множество черных пятен, не ломайте голову – это просто черные тюлени, собравшись вместе, проклинают судьбу за то, что вы вынуждены жить там! Из Казатки вы отправитесь на выполнение боевого задания, товарищ Яковлев. А теперь можете выругаться от всей души, я вам разрешаю.

Прасолов ошибался. Яковлев даже в лице не изменился. Это доказывало только одно: Иван Викторович оказался более хладнокровным, чем он предполагал. Яковлев задумчиво поглядел в угол неуютной комнаты и вытянул узкие руки по швам.

– Я привел с собой десять малых подводных лодок, товарищ адмирал, – спокойно сказал он. – Новейшей конструкции, четыре – с экипажем три человека и шесть – без экипажей, управляются на расстоянии. Они могут проникнуть в любую запретную зону – плывут бесшумно, и радары и гидроакустические приборы не могут их засечь. А на большую глубину их доставят наши буксировщики. Предполагается, что американцы предприняли все необходимые меры по охране своих секретов – они им не помогут. – Яковлев чуть наклонился вперед. – Вы уже знаете время начала операции, товарищ адмирал?

– Не совсем. – Прасолов чувствовал, что он здесь больше не командир. «Да что меня, идиотом считают? – с горечью подумал он. – Как они со мной обращаются? Присылают флотилию совершенно новых подводных лодок, и я, который должен ими командовать, даже толком не знаю, как они выглядят, чем оснащены и на что вообще годятся. А знаю я только, что сидящий напротив меня тип с леденящими душу глазами должен устроить американцам веселую жизнь. Бесшумно, незримо и под водой можно друг друга на куски разорвать – мир об этом даже ничего не узнает». Вслух же он сказал: – Срок подготовки определен в четыре месяца. Где вы проходили подготовку?

– Малые подводные лодки прошли испытания в Балтийском море и Северной Атлантике. Они отлично показали себя. В Тихом океане мы пока не работали.

– А вам без этого не обойтись, Иван Викторович. Здесь все по-другому! Не только глубина десять тысяч метров и безбрежные просторы, которые наводят тоску, но и небо над вашей головой. От него можно ждать чего угодно. Вас хоть раз застигал тайфун?

– Нет, товарищ адмирал.

– Вот видите, с этим вы еще не сталкивались! А я четыре раза видел, что это такое, и всякий раз вспоминал, как моя мать молилась в грозу: «Святой Стефан, пощади! Пусть молния ударит в дом соседей, они и так нищие…» – Прасолов потянулся и очень обрадовался тому, что хоть здесь сумел доказать свое превосходство над Яковлевым. – Нам нужно еще очень многому научиться, товарищ Яковлев! Американцы тоже не лыком шиты. Согласен, в данный момент вооружение у нас лучше, но как в соревновании – победитель до конца неизвестен.

– Мы не позволим им обойти нас, – сказал Яковлев, и глаза его засверкали. – Для этого я и прибыл сюда.

Демонстрация в Белом доме снятого доктором Хелен Мореро фильма о дельфинах вызвала восторг и ликование у зрителей. Правда, их было совсем немного. В плетеном кресле сидел президент, позади него министр обороны и начальник штаба военно-морских сил США. Были здесь также доктор Ролингс и доктор Финли. Их пригласили для того, чтобы было кому подробно ответить на вопросы. Позади адмирала Линкертона, который все это время ломал голову, пытаясь понять, зачем его позвали сюда, чуть наискосок от него сидел еще один адмирал. При взгляде на него возникало ощущение, что золотые полосы на форменных брюках не дают ему выпрямиться. Этот маленький, худощавый человек с бульдожьим лицом знал, что на флоте о нем рассказывали совершенно невероятную байку: будто бы он, еще будучи курсантом, на учебных стрельбах намеренно забрался в дуло пушки 38-го калибра и после выстрела описал круг над морем. Звали его Уильям Краун, и девять дней тому назад он получил новое назначение: ему поручили расширить территорию военно-морской базы на атолле Уэйк, богом забытом месте в почти безбрежном океане. Стратегический форпост, о котором мир даже знать не желал.

Любой другой зритель наверняка бы от души веселился на фильме Хелен. Стаи дельфинов вовсю резвились в гигантском бассейне и в морской бухте, играли друг с другом, выпрыгивали из воды, кувыркались, подобно дрессированным собакам приносили назад мячи и другие предметы, которые кидали им с края бассейна или с пляжа доктор Финли и Хелен Мореро. Они поддерживали с ними контакт с помощью небольших датчиков.

В фильме показали, как умные животные переносили тяжести или толкали перед собой ящики. Как они окружили матроса, изображавшего утопающего, поднырнули под него, подняли на поверхность и вдвоем вынесли на мелководье и как они по приказу Финли, выстроившись в три ряда, как солдаты на параде, плавали в бассейне, впереди их «командир» Ронни, высунув голову из воды, издавал свистящие звуки.

В конце фильма зрители увидели «гвоздь» программы. Ранее на экране несколько раз мелькала малая подводная лодка устаревшей конструкции. Теперь она ушла на глубину и поплыла прочь. Четверо дельфинов из «3-й роты» под командованием дельфина Гарри получили от доктора Хелен Мореро информацию и стрелой помчались под водой вслед за ней. На экране появились выставленные на берегу электронные приборы: индикатор дальности и глубины, а также графическое изображение полученных от дельфинов сигналов. Голос Хелен за кадром: «Сейчас они обнаружили находящийся на глубине объект. Следите за индикаторами V и VII. Отчетливо видна реакция дельфинов. Объект находится на глубине 179 метров, на расстоянии девять миль от берега. То есть именно на заданной позиции». В кадре появился доктор Финли, передававший дельфинам приказания с помощью датчика. Колебания, которые они воспринимали, тут же трансформировались в слова – Финли беседовал с ними.

– Еще пять минут! – прозвучал за кадром голос Хелен Мореро.

Все было как тогда на пляже в Ки-Ларго.

Президент США наклонился вперед. Адмирал Краун съежился в своем кресле. В кадре появился секундомер… три… два… один… ноль!

Где-то вдалеке море как бы вздыбилось, появилось огромное облако белой пены, а потом сквозь него засияла радуга.

Президент зааплодировал и продолжал с восторженным видом хлопать в ладоши, когда четыре дельфина приблизились к берегу: трое в одном ряду, впереди их командир Гарри, который, почувствовав, что попал в поле зрения, гордо высунул голову из воды. Доктор Финли крикнул им что-то – четыре дельфина тут же поплыли в одном ряду вдоль берега, похожие на шедшие в кильватере крошечные военные корабли.

– Поразительно! – воскликнул президент и повернулся к стоявшей возле киноаппарата Хелен Мореро. – Мисс Мореро, это просто удивительно! Признаюсь, когда мне объявили о предстоящем показе фильма, я подумал: у тебя есть гораздо более важные дела, чем смотреть на игру дельфинов. Теперь я убежден, что для Америки это очень и очень важно.

Он встал, поочередно пожал руки Хелен, доктору Ролингсу и доктору Финли и повернулся к адмиралам. Краун все еще сидел, съежившись в своем кресле. Линкертон ковырял в носу.

– Что скажут специалисты? – спросил президент.

– Когда я наблюдал все это воочию, я был в полном восторге, как и вы сейчас, мистер президент, – сказал Линкертон. – Затем я поговорил с руководителем проекта, адмиралом Уилкинсоном, и узнал от него, что был разработан план: создать из этих дельфинов своего рода воинское формирование, обучить их и соответствующим образом использовать. В Сан-Диего в настоящее время создан секретный учебный лагерь, в котором проходят подготовку эти боевые дельфины. – Линкертон глубоко вздохнул. – Мне потребовалось какое-то время, чтобы хорошенько осмыслить это. Но постепенно я понял: здесь проделывают самое важное, что только может быть с военной точки зрения. Дельфины в качестве подводной системы раннего предупреждения и боевых пловцов, которых крайне сложно засечь. Мистер президент, это просто фантастика! По-другому не скажешь.

– И вы полагаете, что за ними будущее?

– Возможности использования дельфинов еще далеко не исчерпаны, – сказал доктор Ролингс.

– То, что вы увидели в фильме, и то, что мы продемонстрировали в Ки-Ларго, это еще не все. С вашего позволения, я произведу некоторые расчеты. Обучение одного дельфина стоит в среднем 50 000 долларов. Мы в состоянии за год при соблюдении всех обещанных условий подготовить в Сан-Диего примерно сорок дельфинов. Это означает, что, выражаясь по-военному, сорок существ могут быть использованы для наблюдения за вражескими объектами, их звукопеленгации и уничтожения. Сорок умножить на 5000 получается 200 000 долларов. Сколько стоят артиллерийский снаряд, торпеда, специальная подводная лодка? В общей сложности за два миллиона долларов мы получаем сорок хорошо подготовленных военных объектов. Сорок обладающих чувствительностью, необычайно подвижных «инструментов», которых к тому же почти невозможно засечь и которые под водой добиваются гораздо более эффективных результатов, чем любые электронные приборы. Расходы на техническое обслуживание минимальные: соленая вода и селедка.

– И еще искренняя дружба, – послышался в наступившей тишине голос Хелен Мореро. – Без дружбы и настоящей симпатии дельфин – всего лишь животное, но с таким же мозгом, как у человека! Об этом никогда не следует забывать. Человек есть конечная стадия развития сухопутных животных, а дельфин – водяных. Если ко всему подходить с надлежащими выводами, то мы оказываемся в совершенно другом мире.

– Когда я вспоминаю, что ел в Японии жареное дельфинье мясо, то самому себе кажусь каннибалом, – сказал адмирал Краун чуть хрипловатым голосом. – И все же должен сознаться, что на вкус оно просто великолепно. – Он взглянул на президента, который стоял, скрестив руки за спиной. – Когда же мне будет оказана честь и я попаду в этот круг?

– Чуть позже, адмирал. – Президент кивнул доктору Ролингсу. – Я обещал вам, мистер Ролингс, что мы всеми средствами поддержим эти исследования и дадим вам все необходимые полномочия. Мы выделим столько денег, сколько вам требуется. Кроме того, я распоряжусь периодически информировать меня о достигнутых вами успехах. – Президент любезно улыбнулся Хелен Мореро. – Я всей душой с вами. И не только в силу интересов обороны… – Он обошел вокруг своего письменного стола и легонько постучал пальцами по переданной ему доктором Ролингсом красной папке. – Надеюсь, не научный трактат? – с шаловливой, как у подростка, улыбкой спросил он.

– Ну не так чтобы очень, сэр. – Доктор Ролингс улыбнулся в ответ. – В докладе содержатся все необходимые сведения о дельфинах, без которых невозможно понять, почему мы достигли таких успехов. Он читается как роман.

– Обо всем остальном вы узнаете у адмирала Уилкинсона. – Президент еще раз любезно улыбнулся и чуть наклонил голову. – Поистине эти два часа мне много дали. Проект по-прежнему относится к разряду самых секретных. Я благодарю вас.

Позднее в комнате отдыха для гостей Белого дома адмирал Краун в который раз спросил своего коллегу Линкертона, почему именно его решили посвятить в эту тайну.

– На следующей неделе я улетаю на атолл Уэйк, – сказалон. – Буду болтаться между Уэйком, Мидуэем и Пёрл-Харбором, голова будет целиком забита проблемами, связанными с работой на новом посту. Когда меня вызвали в Белый дом, я думал, что президент пожмет мне руку и выразит свои соболезнования в связи с тем, что мне предстоит влачить жалкое существование в этих песках, а он мне демонстрирует фильм типа «Флиппер». Вы что-нибудь понимаете, Герберт?

Линкертон пожал плечами. Для него все было ясно: новый секретный учебный лагерь передислоцируется в Сан-Диего, то есть на территорию, входящую в сферу его подчинения. Но какое к этому имеет отношение Краун, которому предстояло служить в северной части Тихого океана?

– Чем вы там, на Уэйке, будете заниматься? – спросил он.

– Военная тайна, Герберт.

– И здесь тоже? А может, все это как-то взаимосвязано?

– Исключено! Я не собираюсь строить там дельфинарий. Да и зачем мне там эти животные? Чтобы нас развлекать? Так для моих парней бордель гораздо полезнее.

Гостям подали кофе, виски, подождали, пока они отведают и того, и другого, и наконец сообщили, что машины поданы. Из Белого дома их вывели через боковой подъезд. Его территорию они тоже покинули, выйдя через боковые ворота. Машина с адмиралами тут же повернула налево, а доктор Ролингс, доктор Финли и Хелен Мореро поехали к себе в отель.

– Наш успех нужно отметить, и я выставляю бутылку шампанского, – весело сказал Ролингс, обнимая Хелен за плечи. – Думаю, девочка, мы своего добились. Меня лишь беспокоит то, что теперь слишком много людей знают о нас.

– А без этого никак не обойтись. Финли рылся в карманах в поисках сигарет и правил одной рукой. – Новую ракету тоже пятерым не создать.

– А значит, вражеская разведка сразу же обо всем пронюхает…

– Полагаю, что и с нами будет то же самое, – спокойным голосом сказал Финли. – Видимо, наша тихая, спокойная жизнь кончилась…

Ученые даже не предполагали, что в тот момент, когда они покидали Белый дом, их фотографировали с помощью телеобъектива с балкона – доходного дома. Однако после проявления фотографий заинтересованные лица не обнаружили на них ничего интересного – пока. Ведь они ехали на автомобиле, взятом напрокат у фирмы «Кар-сервис. Вашингтон». И в книге регистрации проживающих в отеле они значились как архитекторы из Нью-Йорка: мистер Блит, мистер Джекобсон и мисс Рэдмен. Срочный запрос в Нью-Йорк подтвердил: «Да, действительно, на 43-й авеню в Манхэттене находится офис этих архитекторов». В Москве могли спать спокойно.

В океанариуме в Майами именно в дельфинарии устраивается один из лучших аттракционов во Флориде. Миллионы людей ежегодно посещают его и ликуют, глядя на исполняемые там номера. Множество фильмов было снято там; телесериал «Флиппер» обошел весь мир, и тому, кто побывал в Майами и не сделал ни одной фотографии дельфина, можно со спокойной совестью сказать: «Ты не знаешь Флориды!»

Напротив, никто никогда не обращал внимания на расположенный в уединенном месте, неподалеку от Флориды, на берегу маленькой бухты Бискейн, комплекс зданий с плоскими крышами, ибо он был полностью отрезан от внешнего мира и отгорожен от хайвэя[4] и посторонних взглядов густо разросшимся парком. Его построили вокруг искусственного озера, соединенного с морем чем-то вроде шлюзов. С воздуха, с вертолета, все выглядело также очень безобидно; казалось, некий богатый человек хандрит здесь в одиночестве, а хандру его олицетворяет гигантский плавательный бассейн, вокруг которого он воздвиг себе виллу в испанском стиле.

Первый дом с маленьким бассейном был построен еще во время войны во Вьетнаме. Тогда адмиралы довольно косо смотрели на доктора Ролингса с его теориями, они не принимали его всерьез, и его меморандум был забыт и пылился в архиве. Лишь адмирал Уилкинсон из научно-исследовательского отдела штаба ВМС поддержал доктора Ролингса и добился выделения ему из особого фонда необходимых денежных средств на приобретение участка на берегу бухты Бискейн и строительство там экспериментального корпуса. Год за годом территория поначалу небольшой секретной лаборатории расширялась и расширялась, пока с приходом сюда в 1978 году доктора Финли и доктора Хелен Мореро «проект Д» не достиг своей завершающей стадии: 69 дельфинов в присутствии адмирала Уилкинсона, который, как всегда, приехал один, творили у побережья такое, чего тот уже никогда не мог забыть и напоследок заявил: «Никто в мире нам не поверит – и пусть никто не знает и не верит! Ролингс, вы совершили поистине чудо, но вас никогда не занесут в Книгу рекордов Гиннесса. О вас никто не должен знать…»

Теперь Ролингс, Финли и Хелен Мореро вернулись на берег бухты Бискейн. Финли позвонил из Майами и сказал лишь: «О'кей!» Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы принять их так, будто они на водных лыжах пересекли Атлантический океан. Вокруг огромного парка на постоянном ветру реяли флаги. Дорожки возле домов были украшены цветочными гирляндами, разумеется бумажными или пластмассовыми. И когда машина, миновав пандус, проехала через парк и электронное охранное устройство дало сигнал, а скрытые телекамеры показали въезд «победителей», то из всех динамиков грянул марш военно-морского флота. Но все затмили «выстроившиеся» как на параде дельфины. Они плыли строго по ранжиру, по шесть дельфинов в ряду, один за другим, через весь огромный бассейн, впереди каждой «роты» – командир. Это были дельфины Гарри, Робби, Джон, Бобби и Генри. Во главе же всего войска выступал увенчанный пестрыми лентами «командир батальона» – непревзойденный Ронни, который толкал перед собой деревянный щит. «Хелен! Мы любим тебя!» – вот что было написано на нем.

– Я из-за вас сейчас и впрямь разревусь, – сказала Хелен Мореро. Она подошла к краю бассейна, наклонилась, и Ронни, весь в пестрых лентах, как бы за всех дельфинов выбросил свое сверкающее тело из воды. Он громко кричал от радости и непрерывно разевал пасть.

– Вы все виновники торжества! – воскликнула Хелен. Дельфины как раз проплывали мимо нее. – Я только колесико в огромном механизме.

– Ты же первая, кто проделал опыт с магнитной миной, – сказал Ролингс. – Мы все тогда решили, что ты сошла с ума, а затем твой опыт лег в основу всей системы их обучения. – Без твоих исследований структуры мозга и поведения дельфинов они по-прежнему оставались бы цирковыми животными.

Дельфины развернулись и по не воспринимаемой человеческим ухом команде поплыли в разные стороны. Теперь это были опять всего лишь веселые морские животные, которые шныряли туда-сюда, играли, с силой били по воде хвостами, свистели, кричали, высоко прыгали, подставляя тела солнечным лучам, щелкали челюстями и ждали за все исполняемые ими номера награды – ведра с селедкой.

Хелен медленно обвела глазами стоявших вокруг нее людей. – От всего этого нам теперь придется отказаться, – тихо сказала она.

– Небольшой костяк их останется здесь. – Ролингс сел на стоявший под испещренным желтыми полосами тентом плетеный стул. – А Финли и я отправимся в Сан-Диего.

– А я?

– Ты останешься здесь, Хелен. Бухта Бискейн стала твоей второй родиной, пусть она ею и останется.

– Вы уезжаете и бросаете меня? Такого я от вас не ожидала. Нет, с Ронни, Джоном и Гарри я не расстанусь!

Ролингс кивнул и обеими руками вытер пот с лица. Он был готов к этому, он знал, что у них непременно возникнет конфликт, и лишь надеялся, что это произойдет несколько позже. С доктором Финли он уже говорил на эту тему, и тот, покачав с сомнением головой, сказал: «Хорошо ли это, Стив? И как отреагируют дельфины? Они влюблены в Хелен. Ты сам неоднократно наблюдал и теперь можешь сделать вывод, что ребята способны на истинные чувства. Если они расстанутся с Хелен, черт побери, возникнут осложнения».

– Подойди и сядь рядом, Хелен, – сказал Ролингс, – выслушай меня…

– Нет, – ответила она тоном капризной девочки. – Я даже не собираюсь обсуждать это. Если вы не возьмете меня с собой в Сан-Диего, я поеду туда вслед за вами, и все! И посмотрим, удастся ли вам вышвырнуть меня оттуда!

Ролингс беспомощно посмотрел на Финли, но тот лишь пожал плечами, смущенно улыбнулся и начал кормить дельфинов. Ассистенты в белых комбинезонах, которые в момент их прибытия выстроились цепью и прокричали дружно три раза «Гип-гип ура!», теперь толпились в крытом баре и пили джин с соком. За стойкой стоял огромный негр. Любой, кто его видел, тут же согласился бы с тем, что у него есть шанс выиграть чемпионат мира по боксу в тяжелом весе. Это был выдающийся психолог, специалист по изучению внутреннего мира отличавшихся повышенной чувствительностью дельфинов доктор Дэвид Абрахам Кларк. Ролингс неоднократно наблюдал, как тот спускался в бассейн к дельфинам, когда те были чем-то взволнованы, слушал, как они свистели, стрекотали, визжали и щелкали челюстями, а затем как-то очень спокойно говорил с ними, гладил их и, очевидно, поддерживал душевный контакт с этими существами – разумом понять это было просто невозможно.

– Ты нам нужна здесь, – сказал Ролингс. – Исследования будут продолжены.

– Этим вполне может заниматься Дэвид Абрахам.

– Нашего психолога мы забираем в Сан-Диего.

– Ну уж нет! И его тоже? А я здесь буду сидеть как отшельник! Кому же это такая гнусная идея пришла в голову?

– Хелен, подумай… – Нет! Уж коли ты с этого начал, значит, хочешь просто запудрить мне мозги.

– Да что ты, Хелен! Здесь останется лаборатория по изучению дельфинов, к тебе сюда еще девять человек приедут.

– А Сан-Диего?

– Вот в этом-то и вся загвоздка. Там лагерь военно-морского флота. И дельфины будут проходить военную подготовку. Все, чем ты здесь занималась, будет использовано в военных целях. А это уж совсем другая область.

– А кто впервые экспериментировал с магнитной миной? – Хелен продолжала стоять на своем.

– Господи ты боже мой! Ты, ты! Но в Сан-Диего слишком опасно для тебя.

– Объясни!

Ролингс на какое-то мгновение заколебался. От Финли помощи нечего ожидать, он швырял рыбу пришедшим в неистовство дельфинам. Не было также рядом адмирала Линкертона, которого наконец ввели в курс дела и который все четко и ясно растолковал бы Хелен. «Ничего не выйдет, – сказал бы он ей. – Это приказ. И не просите, Хелен, это невозможно!»

– В Сан-Диего мы долго не пробудем, – сказал Ролингс, страстно желая сейчас одного: джина со льдом или белого рома. – В Сан-Диего мы окончательно вымуштруем наших ребят. Их подготовят к подводным операциям…

– Это мне ясно.

– Ага. И до тебя все еще не доходит?

– Я с ними и так отрабатывала боевые операции. И что потом изменится?

– Их характер.

Этим было все сказано. Ролингс внимательно поглядел на Хелен Мореро и уловил совершенно беспомощное выражение в ее глазах.

– Как, изменится? – помолчав немного, спросила она. – Вы ожидаете войны?

– А она уже идет. И никогда не прекращалась – все государства участвуют в ней. Тайная война разведок. Ты сама могла об этом в Ки-Ларго целую лекцию прочитать.

– На чисто теоретической основе. Что же может быть такого?..

– Да адмиралы просто дар речи потеряли, узнав, что ты располагаешь сведениями, которые хранятся в мощных сейфах.

– Господи, Стив, это были только мои предположения… – запинаясь, пробормотала Хелен.

– Это истина, с которой Пентагону приходится мириться. На деле все гораздо страшнее и драматичнее, чем в теории. Например, просачивается информация о том, что русские сконструировали новые подводные ракеты и специально бурят под водой шахты для их запуска. С другой стороны, русские узнают, что в Америке идут работы по созданию новейшей подводной системы раннего предупреждения. Каждый тут же спросит: «Где они, где их создают, как они выглядят, эти новые подводные торпедные аппараты и новейшие пусковые установки для ракет? Зачем русские сосредоточивают в бухте Корсакова на Сахалине столько военных кораблей? Действительно ли на Курилы переброшен дополнительно десятитысячный контингент? Зачем русские это делают? Так не бывает, чтобы куда-либо без всяких оснований стягивали войска».

– Откуда ты все это знаешь? – сдавленным голосом спросила Хелен. В горле у нее вдруг застрял комок.

– Адмирал Уилкинсон в какой-то степени посвятил меня в то, что происходит за кулисами. Придется выведать очень много тайн, а это задачи, решить которые под силу только нашим дельфинам. Потребовалось много времени, прежде чем адмиралы поняли, насколько они беспомощны и что в данном конкретном случае им помогут только животные. И если уж они наконец, оставив свою спесь, признали это, то тут есть и доля твоего участия…

– Ну вот видишь! А вы теперь хотите от меня избавиться, так?

– Это просто слишком опасно для тебя. Во вражеском лагере тоже не спят. Будут совершаться акты саботажа, покушения. К нам будут засылать шпионов, готовить убийства, а женщина – слабейшее звено в цепи.

– Спасибо! – Она даже зашипела от злости. – Ах вы, шуты гороховые с манией величия, истинными мужчинами себя считаете? Когда состоится переезд? Ты это уже знаешь?

– В Сан-Диего они день и ночь работают, как египтяне на строительстве пирамид. Если они уложатся в срок, то через четыре месяца переедем.

– Еще четыре месяца! – Хелен Мореро, похоже, успокоилась. Она прикинула: за четыре месяца все может случиться, еще можно многое изменить. Эта мысль была просто написана у нее на лбу. Ролингс мог прочитать это в ее глазах. – Я всеми силами буду бороться за место в Сан-Диего, заверяю тебя, Стив.

Ролингс молча кивнул. Он уже обсуждал эту проблему с Линкертоном, и адмирал прямо заявил: «Наши планы не предусматривают участия женщин, пусть даже это будет Хелен Мореро. Нам придется очень трудно без нее, мы это знаем, но мы обязаны отдавать себе отчет в том, что непременно привлечем к себе внимание врага, который не знает пощады. Должны признать: мы тоже не лучше. Но ничего не поделаешь, таков уж этот мир». – Пойдем в бар? – предложил Ролингс. – В горле пересохло.

– Я пойду к Джону, Ронни и остальным дельфинам, – с непреклонным видом сказала Хелен. Она резко повернулась, быстро зашагала к своему бунгало, зашла в него и появилась в золотистого цвета купальнике в тот момент, когда Ролингс как раз подошел к берегу. При виде ее у мужчин должно было дыхание перехватить, но здесь к этому уже привыкли, никто не присвистнул сквозь зубы, и лишь Финли удивленно спросил:

– Что случилось? Почему наша милая Хелен в такой ярости?

– Я сказал, что мы переезжаем в Сан-Диего, а ей придется остаться здесь.

– Смело, смело, ничего не скажешь! Странно, что у тебя нет синяка под глазом и лицо не исцарапано. – Доктор поглядел на Хелен, которая, сидя на краю бассейна, беседовала со снующими у ее ног дельфинами. – И она спокойно согласилась?

– Напротив, она пригрозила предпринять контрмеры. – Ролингс с жадностью осушил стакан коктейля из апельсинового сока, белого рома и ликера «Кюрасао». Дэвид Абрахам готовил их так, что после трех стаканов люди теряли чувство меры и заключали пари, состязались друг с другом в количестве выпитого. – Я ее вполне понимаю, мы же какую-то часть жизни у нее отбираем.

Стоило Хелен с размаху броситься в бассейн и оказаться среди дельфинов, как те сразу радостно защелкали языками и засвистели. Тут же рядом оказался Джон, он прижался к ее боку и принялся тереться телом о ее плечо. Он то и дело моргал; и не изо рта, а откуда-то из головы доносились воркующие, нежные звуки. Хелен обняла его за шею, прижала к себе и сказала:

– Вас они увозят, а меня хотят оставить здесь. Как тебе это нравится, мой мальчик?

Дельфин Джон, который первым принес под водой и взорвал магнитную мину, лязгнул зубами, лег на бок и ласково провел нижней частью своего клювообразного рта по лицу Хелен.

Тем временем Финли, который вместе с Ролингсом подошел к бассейну, показал рукой со стаканом на воду:

– Парень просто лапает Хелен, такого даже представить себе нельзя. Это ведь все же дельфин.

– Ты любишь Хелен, Джеймс?

– Как и все мы, Стив.

– И не больше?

– А что толку? Разве мы все не влюблены в Хелен? Но у нее на уме одни дельфины. Ты только посмотри! Они несут ее над водой. Эдакий живой паланкин! Плот из тел дельфинов. И как же Хелен счастлива! И у кого же здесь есть шанс? – Финли искоса взглянул на Ролингса. – Ты ведь ее тоже любишь, Стив!

– Да. Никуда не денешься. Чудо, а не женщина! Но я герой не ее романа, достаточно лишь в зеркало посмотреть. А вот вы оба отлично подходите друг другу.

– Остается лишь мечтать об этом, – сдавленным голосом сказал Финли и присел на край бассейна. Хелен парила над водой, как бы вознесенная телами дельфинов. Золотистого цвета купальник отсвечивал, и, глядя на нее, приходилось щурить глаза. – Мне до смерти хочется узнать, каким образом она устроит свой переезд в Сан-Диего.

В честь прибытия адмирала Крауна на атолл Уэйк был устроен небольшой парад. В Пёрл-Харборе он сел на военный самолет, который доставил его к месту назначения, совершив промежуточную посадку на атолле Мидуэй – этой неприступной крепости с вооруженным до зубов гарнизоном на восточной окраине Гавайских островов.

С собой адмирал вез стальной кейс с частью тех секретных документов, которые в настоящее время находились в распоряжении Пентагона и штаба ВМС.

На атолле его встретил командир базы полковник Томас Хэлл. Он приветствовал следующими словами:

– Добро пожаловать, сэр, на этот непотопляемый остров. Проклятья многих тысяч моряков на веки вечные укрепили его основание. Я не хочу желать вам счастливого пребывания здесь. Это было бы оскорблением.

А Краун ответил ему:

– Мой дорогой Том! Мы выбрали профессию, требующую, чтобы мы сражались с сотнями тысяч чертей: с бурями, ливнями, штормами и палящим солнцем. И уж такой удар судьбы, как пребывание в этом богом забытом, проклятом месте, мы как-нибудь перенесем. Кроме того, я обещаю вам, что здесь вскоре жизнь забьет ключом – да так, что нам всем не по себе станет.

Адмирал Краун обошел строй солдат и моряков гарнизона ВМС США, несущих службу в этом уединенном месте, сел в «джип» и поехал мимо пляжа – белоснежный песок, обилие кораллов – своего рода сеттльмент,[5] где отныне должен был находиться его штаб. Чуть подальше, у берега, волны вздымались горой и обрушивались на не пропускающий даже солнечные лучи коралловый риф: широкий, непоколебимо стоявший вал, замыкавший со стороны моря подковообразный атолл, – и получилась огромная, спокойная лагуна, вода в ней переливалась всеми цветами радуги, то отсвечивая беловато-зеленым цветом, то становясь ослепительно голубой, она была до того чистой и прозрачной, что можно было видеть усеянное кораллами дно и стайки рыбок всех цветов и оттенков. Акулы сюда не заплывали. В большую лагуну можно было попасть только через один-единственный узкий проход между основной территорией атолла и Уилкес-Айлендом – узкой полоской земли, плавно переходившей в коралловый риф. Когда-нибудь, через сотни тысяч лет, этот риф тоже станет частью суши. С геологической точки зрения, Уэйк был еще растущим атоллом. И если сидеть на белом песке под раскидистыми, согбенными от постоянного ветра пальмами у голубой воды лагуны и сквозь их длинный ряд, мимо забрызганного пеной рифа, смотреть в морскую даль, то возникает ощущение, что ты в раю. Лодки с пестрыми парусами бесшумно скользят по глади лагуны. По утрам шлюпки с кораблей ВМС выходят в море и покачиваются на волнах по ту сторону гряды рифов, а моряки ловят с них рыбу. Два раза в месяц из Пёрл-Харбора приходит грузовой корабль, встает на якорь возле узкого прохода и выгружает запасы продовольствия и снаряжения на плоскодонные ялики, которые могут заплыть в лагуну.

Но у атолла Уэйк есть и другой облик. И его определяют люди. Военные. Стратегическое положение острова посреди северной части Тихого океана. Форпост против Японии, советских баз на Курильских островах и Камчатке, а также Китая. Но самое главное, Уэйк расположен позади широко раскинувшейся в океане группы Маршалловых островов, куда входят печально известные атоллы Бикини и Эниветок, на которых американцы проводили испытания атомных бомб и о которых говорят, что жизнь на них теперь невозможна. Под сотнями тысяч тонн бетона погребена зараженная радиацией земля – ярко-белого цвета атоллы как памятники человеческому безумию.

Аэродром на Уэйке, как, впрочем, и на Мидуэе, относился к числу тех военно-воздушных баз, на которых днем и ночью царило оживление. На нем могли приземляться и стремительно несущиеся истребители, и тяжелые бомбардировщики, и толстобрюхие «Боинги» и транспортные самолеты «атлас», доставлявшие сюда целые стены домов, кондиционеры, бетонные блоки для подземных сооружений и разборные резервуары для горючего. Два специальных судна, оборудованные гигантскими эскалаторами и буровыми ложками, вот уже на протяжении нескольких месяцев упорно прогрызали коралловую гряду у Токи-Пойнт и Пёрл-Айленда в северной части Уэйка, прокладывая фарватер в лагуну. Полковник Хэлл месяцев десять назад узнал о новых планах, и после этого их сонному бытию пришел конец. Рай превратился в ад, в котором правила бал техника. Рев тяжелых авиамоторов, лязг и скрип морских землечерпалок, грохот бетономешалок теперь заглушали шелест ветра и шум волн. С Гавайских островов сюда приехали триста строительных рабочих, техники, инженеры, подрывники, военные архитекторы. Все они были специально отобраны, неоднократно проверены ЦРУ и дали подписку о неразглашении военной тайны. Новый городок возник на Пёрл-Айленде, а вокруг вилась как бы кольцевая дорога с двумя барами, кинотеатром, спортивным центром, площадкой для игры в бейсбол, футбольным полем и теннисным кортом.

Вот только женщин не было. Даже в качестве секретарей. И в госпитале работали только санитары. Стоит ли удивляться, что без драк здесь не обходится ни один вечер…

На следующее утро адмирал Краун объехал атолл, осмотрел свои новые владения и затем сказал полковнику Хэллу:

– Здесь воистину мог быть рай, если бы человек не обнаружил его. Много я повидал прекрасных островов и лагун – Уэйк затмевает их все. Даже Бора-Бора с ним не сравнится. Здесь и пальмы выше, и песок белее, и лагуна больше, и вода в ней более голубая, и воздух чище – мечта, да и только, тихоокеанская мечта. – Краун повел узкими плечами, словно ему вдруг стало зябко. – Я приехал, имея на руках приказ разнести здесь все вдребезги. На Уэйке мы будем теперь испытывать новые виды вооружений. Только не пяльте на меня глаза, Том, и не стойте с таким глупым видом – пальмы будут стоять по-прежнему, но под их сенью человек будет претворять в жизнь свое смутное, непостижимое желание создавать все более эффективные, все более совершенные средства собственного уничтожения. Возможно, когда-нибудь у Уэйка будет такая же слава, как у атолла Бикини.

– Сохрани бог! – громко сказал полковник Хэлл.

– Вот это вряд ли. – Краун с саркастическим видом небрежно махнул рукой. – Иной раз у меня возникает ощущение, что этот самый господь бог только и ждет, когда сотворенный им мир вновь исчезнет…

Вечером адмирал Краун в полном одиночестве сидел на складном стуле на берегу маленькой бухты Пёрл-Айленд, любовался багровым закатом и плывущими по небу огромными облаками какой-то необычайно причудливой формы, смотрел на сверкающие золотистым блеском воды и покачивающиеся на ветру пальмы, на фоне багряного неба похожие на рачьи клешни. Непостижимая, хватающая за душу красота, прямо-таки призывающая человека смириться и одуматься.

«Через три месяца здесь уже будет множество подводных лодок, – подумал Краун и попытался вслух попросить у лагуны прощения. – Что же они доставят сюда? Многое мне сообщили, но этого так и не сказали. Я знаю лишь, что никто не должен знать, чем мы здесь будем заниматься».

Иван Викторович Яковлев в эти дни также перебрался к новому месту стоянки своего соединения. На борту таинственной подводной лодки типа «Чарли» – по классификации НАТО, шедшей впереди его небольшой флотилии, он вошел в бухту Казатка. Они медленно прошли мимо одного из островов Курильской гряды – Итурупа, где ничто не радовало глаз, а в середине находились два действующих вулкана. Все вокруг заволокло туманом, от голых склонов веяло каким-то враждебным духом, при виде иссеченных ветром прибрежных скал становилось как-то не по себе.

Яковлев стоял на мостике ходовой рубки и молча смотрел на островную гряду. Она раскинулась на 200 километров – 200 километров враждебной, вечно враждебной человеку природы. Только один-единственный город – Курильск. И то на другой стороне. На Охотском море. Там расположен штаб Курильской дивизии и базируется флотилия торпедных катеров. Но Яковлев уже знал, что с боевыми товарищами контактов у него практически не будет.

В отличие от адмирала Крауна Иван Викторович не был настроен на романтический лад. Он стоял, закутавшись в прорезиненный плащ, высоко подняв воротник и опустив подбородный ремень фуражки, и думал лишь о том, что ему предстоит сделать в ближайшие недели. В данный момент за ним в кильватере шли подводные лодки типа «Дельта» и «Эхо И», плавучая база подводных лодок типа «Угра» и поражающий воображение корабль радиоэлектронной разведки типа «Приморье». Яковлеву уже сообщили о подходе корабля аналогичного типа – «Забайкалье», который в настоящее время шел из Владивостока к Курилам. В результате у Яковлева в подчинении будет небольшая, но очень мощная армада из самых современных кораблей. Они наглядно демонстрировали, какое значение придается его заданию. Яковлев был горд собой. И плевать ему на остров Итуруп с его враждебной человеку природой. Море – вот его владения, и здесь он хотел стать неуязвимым.

Когда Яковлев со своей флотилией покинул Петропавловск, адмирал Емшин сказал адмиралу Прасолову: «Кто знает, увидим ли мы его когда-нибудь…» Из Главного штаба дали крайне скудную информацию о задании Яковлева: лишь уклончиво сообщили, что оно очень серьезное. Это могло означать все что угодно и давало простор фантазии: почему такого человека отправляют в боевое плавание во главе флотилии подводных лодок новейшей конструкции? В их торпедных аппаратах вполне могли бы разместиться и сверхмалые подводные лодки. О них ему тоже ничего не известно. Может, его задание связано с требованием Японии вернуть ей Курильские острова, которые мы заняли в 1945 году?

– Нет! – лаконично ответил Прасолов.

– Но мы ведь постоянно укрепляем там военно-морские и военно-воздушные базы и усиливаем гарнизоны. Ежедневно в Японии проходят антисоветские демонстрации. Может, Яковлеву поручено продемонстрировать силу?

– Все проблемы в отношениях с Японией будут разрешены дипломатическим путем. Американцы для нас гораздо важнее.

– А где здесь американцы? – с недоуменным видом спросил Емшин.

– К примеру, на атолле Уэйк. Согласно агентурным данным, полученным Главным штабом, американцы готовятся там к испытанию новых видов военно-морских вооружений. Этим-то и займется Яковлев. – Прасолов недовольно скривил рот. – А мне выпала честь руководить всей операцией. Обними меня, Николай Иванович, и вырази свое сочувствие. В таких случаях никому сладко не приходится. И всегда можно оказаться в положении человека, у которого огромная дыра в штанах.

Яковлев не ведал таких сомнений. Как уже было сказано, когда он прибыл в район проведения операции, его охватило чувство гордости. В этот момент ему навстречу вышли советские патрульные катера типа «Шершень» – маленькие, мощные, юркие, способные развивать огромную скорость. А также катера на подводных крыльях типа «Пчела», скорость у которых была просто фантастическая – 50 узлов. Они окружили флотилию Яковлева и по старой морской традиции приветствовали нового боевого товарища ревом сирен.

В гавани на борт поднялся командир Курильской военно-морской базы адмирал Макаренков и пожал Яковлеву руку.

– Рад вас видеть, Иван Викторович, – сказал он, но лицо его выражало какие угодно чувства, но только не радость. – Итак, вы прибыли, но я, право, не знаю, что с вами делать. Казатка не приспособлена для стоянки кораблей такого класса. Придется вам встать на внешнем рейде.

– У вас есть склад, товарищ адмирал? – спросил Яковлев. Маленький городишко действительно произвел на него тягостное впечатление. Порт для стоянки рыбацких судов. Узкий пирс для стоянки патрульных катеров. Низкие дома. Блестящие от дождя мостовые. Радиостанция с высокой антенной. Полуразвалившаяся двухярусная пагода – напоминание о былом японском владычестве.

– Ну разумеется, у нас есть склады, – оскорбленным тоном ответил Макаренков.

– Этого вполне достаточно. Мне нужна лишь база для снабжения. – Яковлев показал рукой в сторону океана. – Вся наша жизнь будет протекать под водой. Вы нас очень редко будете видеть, товарищ адмирал.

В бухте Бискейн продолжалась обычная, повседневная работа с дельфинами. Хелен больше не упоминала о Сан-Диего, а Ролингс предпочитал не затрагивать эту тему. Предстояло провести испытания новых приборов: радарных устройств повышенной чувствительности, которые дельфины должны были подносить к тому или иному объекту, фотокамер, заряженных фотохроматической пленкой. С их помощью должны были получаться поразительно четкие снимки лежащих на глубине подводных лодок, и конечно же работать с ними тоже должны были дельфины. Но в первую очередь доктор Финли экспериментировал со специальным микрофоном и новым компьютером, способным графически изобразить 200 000 колебаний, воспринимаемых дельфинами. Финли надеялся, что вскоре окажется возможным с помощью компьютерного передатчика на волнах той же длины вести беседы с умными животными.

Но самое главное – это отработка боевых операций под водой.

К этому моменту было сформировано уже шесть рот по десять дельфинов в каждой, а командирами назначены самые разумные из них – Джон, Ронни, Гарри, Генри, Бобби и Робби. Они постоянно много часов подряд стремительно уносились в открытое море, искали цели, докладывали об их обнаружении, а затем топили их с помощью учебных мин, которые не взрывались, а лишь после воспламенения передавали на сушу электросигналы. Цель поражена!

Во время этих учебных операций обнаружились некоторые странные вещи. Как-то вечером доктор Финли поднялся на террасу бунгало, где сидел Ролингс, и раскрыл свою небольшую записную книжку. Она всегда висела у него на шее на кожаном ремешке. И заполучить ее можно было, лишь предварительно убив Финли. Он записывал в нее то, что никогда бы не решился сообщить в официальном докладе.

– Тут выяснилось кое-что, и это меня очень беспокоит, – сказал он и взял приготовленный Ролингсом коктейль. – Джон и Гарри, то есть 1-я и 3-я роты, исполняют лишь приказы Хелен. Три раза я наблюдал, как Хелен вместе с другими дельфинами плавала в море. Я послал к ним Джона и его ребят, они поплыли с заданием, но на полпути остановились и начали валять дурака. Поиграли друг с другом и как ни в чем не бывало вернулись назад. На все увещевания Джон реагировал так, будто он глухой. Чуть позднее то же самое произошло с Гарри. Сперва я решил, что это просто случайность, но, когда начал их вместе тренировать, все пошло кувырком. Все животные из обеих рот вели себя так, будто ничего не слышат. Через два дня Хелен опять стала работать с Джоном и Гарри, и, гляди-ка, они так лихо «потопили» девять кораблей! И тут мне стало ясно: это не случайно. Две роты слушаются только Хелен.

– Ты с ней уже говорил об этом, Джеймс?

– Нет. Я сперва хотел с тобой посоветоваться.

– Когда дойдем до дела, это может катастрофой кончиться. – Доктор Ролингс посмотрел на бунгало Хелен. – Вся операция окажется под угрозой срыва, если выяснится, что дельфины повинуются только тому, кому они симпатизируют. С этим мы пока еще не сталкивались…

– После того, что я видел, мы должны изменить всю программу тренировок. Ее нужно полностью переделать. Наши дети слишком ориентируются на нас, на наши индивидуальные качества. Но они, безусловно, обязаны также слушаться любого, кто отдает им приказы, разумеется, когда привыкнут к нему. Первым делом мы произведем некоторую замену. Хелен займется Робби и Генри…

– Об этом нужно с ней поговорить, – сказал Ролингс и допил свой коктейль. – Думаю, главная проблема в принципиальном отличии ее от нас, то есть в том, что Хелен – женщина. Дельфины могут влюбляться, это мы знаем. И об этом я уже давно думаю. Хелен здесь?

– Нет. Уехала час тому назад. – Финли пожал плечами. – Вот уже неделя, как ее неудержимо тянет в Майами. Прихорашивается, накладывает румяна, подводит брови, и пахнет от нее французскими духами.

– Тут что-то не так, – взволнованно сказал Ролингс и резко вскочил с места. – Почему я об этом только сейчас узнаю?

– Хелен – двадцать восемь, и она женщина. – Финли улыбнулся, и вид у него стал какой-то глуповатый. – Может, она себе друга завела.

– Вот так сразу? И где?

– А это всегда неожиданно, как молнией поражает. А где? Дэвид Абрахам, который в Майами опекает молодую вдову, сказал лишь, что он видел, как Хелен, элегантная, словно кинозвезда, скрылась в баре «Старый контрабандист». Похоже, наша ненаглядная обнаружила, что на свете есть еще кое-что, помимо дельфинов.

– Вот этим мы должны сейчас активно заняться, Джеймс, – сказал Ролингс с очень серьезным видом. – Хелен не такая женщина…

– Согласен. Она чудо-женщина.

– Нет. Она к тому же посвящена в секреты государственной важности. И поскольку все это может быть очень опасным, Джеймс, когда в следующий раз она отправится в Майами, ты последуешь за ней.

– У Дэвида Абрахама это лучше получится. И потом, Хелен даже в голову не придет, что он следит за ней. Что здесь такого, Стив? Как и у всякой женщины, у Хелен тоже есть гормоны, вот они наконец и дали о себе знать.

Оба они тогда еще не знали: вся эта история началась три недели назад после того, как Хелен Мореро в Белом доме продемонстрировала президенту США снятый ею фильм. Был теплый, солнечный вечер. Хелен вышла из супермаркета, села в свой «рэббит» и включила зажигание. Ее автомобиль сзади вдруг ударил «шевроле».