"Уловка-22" - читать интересную книгу автора (Джозеф Хеллер)

12. Болонья.

Фактически не капитан Блак, а сержант Найт дал толчок чудовищной панике. Услыхав о том, что цель — Болонья, он молча спрыгнул с грузовика и побежал получать дополнительно еще два летных бронекостюма. За ним следом на парашютный склад устремились остальные. Первые шли гуськом, понурив головы, но уже через несколько минут вся эскадрилья, как обезумевшее стадо, мчалась за дополнительными бронекостюмами.

–- Эй, что происходит? — нервно спросил Малыш Сэмпсон. — Неужели над Болоньей придется так туго?

Нейтли, сидевший на полу грузовика в состоянии, близком к трансу, нахмурился, уткнул лицо в ладони и ничего не ответил.

Сержант Найт создал панику, но нервотрепка еще больше усилилась оттого, что вылет несколько раз откладывался. Когда летчики уже рассаживались по машинам, прибыл джип и привез сообщение, что в Болонье идет, дождь и вылет временно отменяется. На Пьяносе тоже шел дождь. Вернувшись в расположение эскадрильи, летчики столпились под навесом у палатки разведотдела и до самого вечера тупо глазели на карту, где четко выделялась линия фронта. Разговор был один — о том, что спасения, как ни крути, ждать неоткуда. Узкая красная тесьма, прикнопленная к карте материка, наглядно подтверждала. что сухопутные силы в Италии застряли в сорока двух милях к югу от объекта атаки. Быстро преодолеть это расстояние и захватить город танки и пехота были не в состоянии. Ничто не могло спасти эскадрилью на Пьяносе от налета на Болонью. Капкан захлопнулся.

Оставалась единственная надежда на то, что дождь никогда не прекратится, но его была слабая надежда: все понимали, что дождь рано или поздно кончится. Правда, когда кончался дождь на Пьяносе, лило в Болонье. Когда переставало лить в Болонье, возобновлялся дождь на Пьяносе. Когда дождя не было ни там, ни тут, начинали происходить странные, необъяснимые вещи, такие, например, как эпидемия диарреи или таинственное изменение линии фронта на карте.

В течение первых шести дней людей четырежды собирали, инструктировали и отсылали обратно. Однажды уже поднялись в воздух и построились в боевые порядки, но с командно-диспетчерского пункта приказали идти обратно на посадку. Чем дольше лил дождь, тем сильнее все взвинчивались. Чем сильнее взвинчивались, тем горячее молились, чтобы дождь не переставал. Всю ночь напролет люди смотрели в небо и приходили в отчаяние, когда проглядывали звезды. Весь день напролет они изучали изгибы линии фронта на большой карте Италии. Карта болталась на фанерном стенде и надувалась от ветра, как парус. Когда начинался дождь, стенд переставляли под навес палатки разведотделения. Алая сатиновая ленточка обозначала передовые позиции союзнических сухопутных войск на всем итальянском материке.

Наконец как-то утром дождь сразу кончился — и на Пьяносе, и в Болонье. Взлетная полоса стала подсыхать. Чтобы затвердеть, ей требовались полные сутки. Небо оставалось безоблачным. Нервное напряжение, в котором находились летчики, перешло в ненависть. Сначала возненавидели пехоту за то, что у нее не хватает силенок захватить Болонью. Затем возненавидели линию фронта как таковую. Часами летчики простаивали у карты, не сводя глаз с красной сатиновой тесьмы, люто ненавидя ее за то, что она не поднимается и не захватывает Болонью. Когда наступила ночь, они собрались у стенда, и кошмарное бдение продолжалось при свете карманных фонарей. Люди сверлили линию фронта глазами, полными тоски, как будто надеялись, что от их молитв тесьма сама по себе продвинется к северу.

–- Я отказываюсь в это поверить! — удивленно-протестующе воскликнул Клевинджер, обращаясь к Йоссариану. — Это возврат к древним суевериям! Они, кажется. действительно верят, что, если кто-нибудь среди ночи подойдет на цыпочках к карте и перенесет тесемку за Болонью, мы не полетим завтра на задание. Представляешь себе? Это все равно, что стучать по деревяшке или скрещивать пальцы на счастье. Мы с тобой здесь единственные, кто не сошел с ума.

Среди ночи Йоссариан постучал по деревяшке, скрестил на счастье пальцы и вышел на цыпочках из палатки, чтобы перенести алую тесьму за Болоныо.

На следующий день рано утром капрал Колодный прокрался на цыпочках в палатку капитана Блэка. влез под москитную сетку и принялся трясти капитана аа потное, костлявое плечо, покуда тот не открыл глаза.

–- Зачем вы меня разбудили? — простонал капитан Блэк.

–- Взяли Болонью, сэр, — сказал капрал Колодный. — Я думал, вам будет интересно узнать. Вылет отменяется?

Капитан Блэк сел на койке и принялся неторопливо скрести свои худые длинные ляжки. Вскоре он оделся я вышел из палатки, алой и небритый. Небо было ясным и теплым. Капитан Блэк равнодушно взглянул на карту: сомнений не было — Болонью взяли.

В палатке разведотделения капрал Колодный уже изымал карты Болоньи из штурманских планшеток.Капитан Блэк сел, звучно зевнул, закинул ноги на стол и позвонил подполковнику Корну.

–- Зачем вы меня разбудили? — простонал подполковник Корн.

–- Ночью взяли Болонью, сэр. Как вылет, отменяется?

–- О чем вы толкуете, Блэк? Почему вылет отменяется?

–- Потому что захватили Болонью, сэр. Разве не следует отменить вылет?

–- Конечно, надо отменить. Не бомбить же своих.

–- ...Зачем вы меня разбудили? — простонал полковник Кэткарт в ответ на звонок Корна.

–- Взяли Болонью, — сообщил подполковник Корн, — Я думал, вам будет интересно узнать.

–- Кто взял Болонью?

–- Мы.

Полковник Кэткарт был вне себя от радости, поскольку он тем самым освобождался от нелегкого обязательства разбомбить Болонью и при этом нисколько не страдала его репутация героя, которую он заработал, когда добровольно вызвался послать своих людей бомбить город.

Генерал Дридл тоже был доволен взятием Болоньи, хотя и обозлился на полковника Модэса, разбудившего его, чтобы сообщить эту новость. В штабе армии были тоже довольны и решили наградить медалью офицера, взявшего город.

Поскольку офицера, взявшего город, не существовало, медалью наградили генерала Пеккема: он сам попросил себе медаль, ему давно хотелось ее нацепить.

Как только генерал Пеккем нацепил медаль, он начал требовать, чтобы перед ним ставили еще более ответственные задачи. Генерал Пеккем предложил, чтобы все боевые соединения на данном театре военных действий были переданы в распоряжение Корпуса специальной службы под командованием самого генерала Пеккема.⁸

"Если уж бомбежка вражеских позиций не является задачей специальной службы, то я тогда вообще не знаю, для чего на свете существует Корпус специальной службы", — частенько размышлял он вслух со страдальческой улыбкой борца за правду; улыбка эта была его верным союзником в каждом споре.

Выразив вежливое сожаление, он отклонил предложение занять строевую должность пол командованием генерала Дридла.

–- Выполнять боевые задания для генерала Дридла - это не совсем то, что я имею в виду, — объяснял он снисходительно, с мягкой улыбкой. Я, скорее, имел в виду некоторым образом заменить генерала Дридла или, скажем, стать несколько выше генерала Дридла, с тем, чтобы осуществлять общее руководство деятельностью не только генерала Дридла, но и деятельностью многих других генералов. Дело в том, что я, видите ли, наделен ярко выраженным административным талантом. Я обладаю счастливой способностью приводить самых различных людей к общему мнению.

–- Он обладает счастливой способностью приводить самых различных людей к общему мнению о том, что он круглый идиот, — доверительно поведал полковник Карджилл экс-рядовому первого, класса Уинтергрину в надежде, что тот распространит эту нелестную оценку по всему штабу двадцать седьмой воздушной армии. — Если кто-то и заслуживает назначения на эту строевую должность, так это я.Кстати, это я надоумил генерала выклянчить себе медаль.

–- А вы действительно рветесь в бой? — поинтересовался Уинтергрин.

–- В бой? — ужаснулся полковник Карджилл. — Что вы?! Нет, нет, вы меня не поняли. Разумеется, я ничего не имею против того, чтобы лично участвовать в бою, но я, видите ли, наделен ярко выраженным административным талантом. Я тоже обладаю счастливой способностью приводить самых различных людей к общему мнению.

–- Он тоже обладает счастливой способностью приводить различных людей к общему мнению, что он — круглый идиот, — со смехом поведал Йоссариану Уинтергрин, когда прибыл на Пьяносу, чтобы выяснить, верны ли слухи насчет Милоу и египетского хлопка. — Если уж кто-нибудь и заслуживает повышения, так это я.

И действительно, не успели его перевести писарем в штаб двадцать седьмой воздушной армии, как он перемахнул через несколько ступеней лестницы чинов и званий и превратился в экс-капрала. Потом уж за громогласные и нелестные замечания в адрес вышестоящих офицеров его разжаловали в рядовые. Звучный титул экс-капрала вскружил ему голову, он почувствовал себя еще увереннее и воспылал честолюбивым желанием добиться большего.

–—- Не хочешь ли приобрести у меня партию зажигалок? — спросил он Йоссариана. — Украдены прямо у квартирмейстера.

–- А Милоу знает, что ты продаешь зажигалки?

–- Его это теперь не волнует. Насколько я знаю, Милоу сейчас не занимается зажигалками.

–- Очень даже занимается, — сказал Йоссариан. — Только его зажигалки не краденые.

–- Ты так думаешь? — ответил Уинтергрин, презрительно хмыкнув. -Я продаю свою по доллару за штуку, а он — почем?

– Доллар и один цент.

Экс-рядовой первого класса Уинтергрин победоносно заржал.

–- Во всем я затыкаю его за пояс, - злорадно заявил он. -Послушай-ка, а что там говорят насчет египетского хлопка, который он не знает, куда девать? Сколько он закупил его?

–- Весь.

–- Со всего белого света? — воскликнул Уинтергрин, хищно блеснув глазами. — Ну и кретин! Ты ведь был вместе с ним в Каире. Почему же ты его не отговорил?

–- Я? — Йоссариан пожал плечами. — Я не имею на него никакого влияния. Во всем виноваты телетайпы, которые у них стоят в хороших ресторанах. Милоу прежде никогда не видел биржевого телетайпа. И вот, когда мы сидели в ресторане, поползла лента с сообщением о египетском хлопке. Милоу тут же попросил метрдотеля объяснить ему, что это такое. "Египетский хлопок? — улыбнулся Милоу. — Почем же продают египетский хлопок?" А потом взял да и купил весь урожай. А теперь не может продать ни клочка.

–- Милоу не хватает смекалки. Я могу сбыть огромное количество хлопка на черном рынке.

–- Милоу без тебя знает, какова ситуация на черном рынке. Там нет спроса на хлопок.

–- Но там есть спрос на предметы медицинского снабжения. Можно накрутить на деревянную зубочистку клочок хлопка и продавать в розницу под видом стерильных тампонов. Он согласится продать мне хлопок, если я дам хорошую цену?

–- Он не продаст тебе хлопок ни за какие деньги, — ответил Йоссариан. — Он на тебя здорово обижен за то, что ты пытаешься с ним конкурировать. И вообще он на всех обижен, в прошлую субботу всех прохватил понос, и теперь его столовую клянут на чем свет стоит. -Вдруг Йоссариан схватил Уинтергрина за руку: — Послушай, ты можешь нам помочь. Не подделаешь ли ты, на вашем штабном гектографе приказ об отмене налета на Болоныо?

Экс-рядовой первого класса Уинтергрин с презрением отодвинулся от Йоссариана.

–- Мочь-то я могу, — пояснил он гордо, — но не стану. Даже не заикайся.

–- Почему?

–- Потому что бомбить — это ваша работа. Каждый обязан заниматься своим делом. Мое дело, если удастся, — с выгодой распродать зажигалки и скупить у Милоу часть хлопка. А ваше дело — бомбить склады с боеприпасами в Болонье.

–- Но мне не хочется подохнуть над Болоньей, -взмолился Йоссарнан. — Нас всех там убьют.

–- Значит, так тому я быть, — ответил Уинтергрин. — В таких вопросах надо быть фаталистом. Бери пример с меня. Если мне суждено с выгодой распродать зажигалки и купить у Милоу по дешевке египетский хлопок, значит, так тому и быть. А если тебе суждено быть убитым над Болоньей, значит, будешь убит. Так что давай лети себе и погибай, как полагается мужчине. Мне больно это говорить тебе, Йоссариан, но ты превращаешься в хронического нытика.

Клевинджер согласился с экс-рядовым первого класса Уинтергрином, что долг Йоссариана — погибнуть при налете на Болонью, и побагровел от возмущения, когда Йоссариан признался, что это он передвинул на карте линию фронта и, стало быть, вылет отменили из-за него.

–- А почему, черт возьми, я не должен был этого делать? -огрызнулся Йоссариан. Чувствуя свою неправоту, он принялся ожесточенно спорить с Клевинджером.

–- Ну а что же делать пехотинцам на материке? — спросил Клевинджер с такой же горячностью, как Йоссариан, — Выходит, они обязаны подставлять себя под огонь только потому, что ты не желаешь летать? Эти люди имеют полное право на поддержку с воздуха!

–- Но не обязательно на мою поддержку. Им все равно, кто расколошматит склады боеприпасов.

Секунду Клевинджер сидел с таким видом, будто ему дали пощечину.

–- Поздравляю! — воскликнул он с горечью и с такой силой поджал губы, что они молочно побелели. — Трудно придумать философию более приятную для противника, чем твоя.

–- Противник, — возразил Йоссарнан, тщательно взве- шивая каждое слово, — это всякий, кто желает тебе смерти, независимо от того, на чьей он стороне воюет. Стало быть, понятие "противник" включает в себя и полковника Кэткарта. И не забывай об этом: чем дольше будешь помнить, тем дольше проживешь.

Но Клевинджер забыл об этом и теперь был мертв. А в ту минуту Клевинджер был огорчен спором с Йоссарианом, и Йоссариан не осмелился признаться ему в том, что, помимо всего прочего, он, Йоссариан, повинен в повальном поносе,который повлек за собой еще одну, отнюдь не вызванную военными соображениями отсрочку налета на Болонью. Милоу, чрезвычайно удрученный тем, что кто-то еще раз отравил всю эскадрилью, примчался к Йоссариану просить помощи.

–- Пожалуйста, узнай у капрала Снарка, не подбросил ли он хозяйственное мыло в картофельное пюре? — попросил он шепотом. -Капрал Снарк тебе верит и скажет правду, если ты пообещаешь не проболтаться. Как только что-нибудь у него выведаешь, тут же расскажи мне.

–- Ну конечно, я подбросил в картофельное пюре хозяйственное мыло, — признался капрал Снарк Йоссариану. — Ты ведь сам меня просил. Для такого дела лучше хозяйственного мыла ничего не придумаешь.

–- Он клянется богом, что ничего не знает, — вернувшись к Милоу, доложил Йоссариаи. Милоу скептически скривил губы:

–- Данбэр говорит, что бога нет.

Надежды не оставалось. Через неделю каждый в эскадрилье стал походить на Заморыша Джо. Заморыш Джо не должен был лететь на Болонью и жутко вопил во сне. Джо был единственным в эскадрилье, кто в то время не страдал бессонницей. Всю ночь напролет люди, как немые привидения, бродили в потемках по дорожкам палаточного городка, попыхивая сигаретами. Днем они унылыми кучками толпились у карты, уставясь на линию фронта, или молча взирали на неподвижную фигуру доктора Дейники, сидевшего перед закрытой дверью санчасти пол страшной надписью. Они изощрялись в мрачных шутках на собственный счет и распускали чудовищные слухи об ужасах, ожидающих их на подступах к Болонье.

Однажды вечером в офицерском клубе пьяный Йоссариан бочком-бочком подобрался к подполковнику Корну и потехи ради объявил, что у немцев появились новые пушки Лепажа.

–- Что это за пушки Лепажа? — полюбопытствовал подполковник.

–- Новая трехсотсорокачетырехмиллиметровая клеевая пушка Лепажа, -ответил Йоссариан. — Она склеивает в воздухе целое звено самолетов.

Ошарашенный подполковник Корн резко высвободил свой локоть из цепких пальцев Йоссариана.

–- Оставьте меня в покое, идиот! — исступленно заорал подполковник Корн. Он со злорадством смотрел, как Нейтли, вынырнувший из-за спины Йоссариана, оттащил Йоссариана прочь. — Кто этот лунатик?

Полковник Кэткарт довольно усмехнулся:

–- Вы настояли, чтобы я наградил этого человека медалью за Феррару. А потом еще заставили произвести его в капитаны. Это послужит вам уроком.

Нейтли был легче весом, чем Йоссариан, и ему стоило большого труда дотянуть шатающегося Йоссариана через весь зал к свободному столику.

– Ты рехнулся? — испуганно шипел Нейтли. — Ведь это подполковник Корн. Ты с ума сошел!

Йоссариану хотелось выпить, и он пообещал уйти без скандала, если Нейтли принесет ему еще рюмку виски. Потом он заставил Нейтли принести еще две. Когда Нейтли в конце концов удалось заманить Йоссариана к самой двери, в клуб вошел капитан Блэк. Вода лилась по складкам его одежды, как по водосточным трубам, и он громко топал ногами, сбивая с ботинок налипшую грязь.

–- Ну, черти, попались! — объявил он, ликуя, и переступил через грязную лужу, образовавшуюся у его ног. — Только что мне звонил подполковник Корн. Вы знаете, что вас ждет в Болонье? Ха-ха! Они обзавелись новой клеевой пушкой Лепажа, она склеивает в воздухе целое звено самолетов.

–- Боже мой, это правда! — взвизгнул Йоссариан и в ужасе повалился на Нейтли.

–- Бога нет, — спокойно заметил Данбэр, слегка пошатываясь.

–- Эй, помоги мне с ним справиться! Слышишь? Надо отвести его в палатку.

–- Кто сказал?

–- Я сказал. Эй, ребята, смотрите — дождь.

–- Придется достать машину.

–- Свистнем машину у капитана Блэка, - сказал Йоссариан, — я всегда так делаю.

–- Теперь никакую машину не украдешь. С тех пор как ты начал угонять все машины подряд, никто не оставляет ключей от зажигания.

–- Залезайте, — пригласил Вождь Белый Овес. Он сидел пьяный за рулем крытого джипа. Едва они набились в машину, он взял с места так резко, что все повалились назад. В ответ на их ругань Вождь разразился хохотом. Выехав со стоянки, он резко газанул и тут же врезался в насыпь на противоположной стороне дороги. Их швырнуло вперед, снова все повалились друг на друга и опять начали поносить Вождя на чем свет стоит.

–- Забыл повернуть, — объяснил он.

–- Осторожней, слышишь! — предупредил Нейтли. — Ты бы лучше включил фары.

Вождь Белый Овес дал задний ход, развернул машину и на предельной скорости понесся по шоссе. Черная лента шоссе с визгом вырывалась из-под колес.

–- Не так быстро, — попросил Нейтли.

–- Сначала заедем в нашу эскадрилью, я помогу уложить его в постель. А потом завезете меня в мою эскадрилью.

–- А ты что за гусь?

–- Я — Данбэр.

–- Эй, включи фары! — заорал Нейтли. — И следи за дорогой.

–- Уже включил. А Йоссариан здесь? Ведь я вас, гады, только из-за Йоссариана впустил в машину. — Вождь Белый Овес повернулся всем корпусом и уставился на сидящих сзади.

–- Смотри на дорогу!

–- Йоссариан! Ты здесь?

–- Здесь я. Вождь. Гони домой. Ну так почему вы так уверены? Вы не ответили на мой вопрос.

–- Вот видите! Я говорил вам, что Йоссаркан с нами.

–- Какой вопрос?

–- Ну о чем мы тогда говорили.

–- Что-нибудь важное?

–- Не помню, важное или не важное. Сам не знаю, ей-богу.

–- Бога нет.

–- Во! Вот об этом мы и говорили! — закричал Йоссариан. — Ну так почему вы так уверены, что бога нет?

–- Эй, а ты уверен, что у тебя действительно включены фары? -спросил Нейтли.

–- Включены, включены. Что он ко мне привязался? Просто ветровое стекло забрызгано дождем, а вам там сзади кажется, что темно.

–- Чудный, чудный дождь.

–- Хорошо бы он никогда не кончился. Дождик, дождик, пуще... дам тебе гущи...

–- Йоссариан даст ложку...

–- ..хлебай понемно...

Вождь Белый Овес не заметил еще одного поворота, я джип птицей взлетел вверх, по откосу. Скатившись вниз, джип завалился набок и мягко шлепнулся в грязь. Все испуганно смолкли.

–- Все целы? — осведомился шепотом Вождь Белый Овес. Убедившись, что никто не пострадал, он с облегчением вздохнул. — Ну прямо беда со мной, — сокрушался Вождь Белый Овес, — никогда я людей не слушаю. Ведь просили меня включить фары — не послушался.

–- Я тебя двадцать раз просил включить фары.

–- Знаю, знаю. А я не послушался. Ладно уж, был бы я пьяный. А то и выпил-то самую малость. Гляди-ка, а она не разбилась.

Вождь Белый Овес откупорил бутылку виски, отхлебнул и передал бутылку назад. Там копошилась груда тел. Каждый отхлебнул из бутылки, кроме Нейтли, который безуспешно пытался нащупать ручку дверцы. Бутылка со звоном упала ему на голову, и виски полилось за ворот. Нейтли поежился.

–- Здесь протекает, — заметил он. — Я промок... Слушайте, надо же как-то выбираться отсюда. Мы здесь утонем.

–- Кто-нибудь есть тут? — встревоженно спросил Клевинджер, светя фонариком откуда-то сверху.

–- Ура! Клевинджер! — заорали они и попытались втащить его через окошко в машину, когда он протянул им руку помощи.

–- Посмотрите на них! — с негодованием воскликнул Клевинджер, обращаясь к Макуотту, который сидел, посмеиваясь, за рулем штабной машины. — Валяются, как пьяные свиньи. Нейтли, и вы тут? Уж вам-то должно быть стыдно! Ну-ка помогите мне вытащить их, а то, чего доброго, умрут от воспаления легких.

–- А это неплохая мысль, — отозвался Вождь Белый Овес. — Я давно знаю, что умру от воспаления легких.

–- Откуда вам это известно?

–- А почему бы мне и не умереть от воспаления легких? — спросил Вождь Белый Овес и с удовольствием разлегся в грязи в обнимку с бутылкой виски.

–- Нет, вы только посмотрите, что он делает! — рассердился Клевинджер. — Может быть, вы соблаговолите встать и сесть в машину? Надо возвращаться в эскадрилью.

–- Все мы вернуться не можем. Кому-то придется остаться здесь и помочь Вождю привести в порядок машину. Ему выдали джип в гараже под расписку.

Вождь Белый Овес, довольно посмеиваясь, уселся в штабную машину.

–- Это джип капитана Блэка, — торжественно объявил он. — Я свистнул его только что у офицерского клуба. Блэн думает, что потерял связку ключей, а ключики-то вот они.

–- Может быть, хватит? — снова рассердился Клевинджер, когда машина тронулась. — Посмотрите на себя. Неужели вы не боитесь, что когда-нибудь, нализавшись до смерти, утонете в кювете?

–- Главное, не налетаться до смерти.

–- Эй, откупорь-ка, откупорь-ка, — упрашивал Макуотта Вождь Белый Овес, — и включи фары. Иначе ничего не получится.

–- Доктор Дейника прав, — продолжал Клевинджер, — люди недостаточно образованны, чтобы заботиться о себе. На вас смотреть противно.

–- Ладно, ты, губошлепый, вытряхивайся из машины,

–- приказал Вождь Белый Овес. — И вообще все вытряхивайтесь из машины, кроме Йоссариана. Йоссариан, ты где?

–- Отстань от меня, — засмеялся Йоссариан, отпихивая Вождя. — Ты весь в грязи. Клевинджер взялся за Нейтли.

–- А вот вы действительно меня удивляете. От вас разит виски. Вместо того чтобы уберечь Йоссариана от беды, вы напились с ним заодно. Ну а представьте себе, если бы он снова затеял драку с Эпплби? — Йоссариан хихикнул, и Клевинджер спросил тревожно: — Надеюсь, на этот раз он не подрался с Эпплби?

–- На этот раз нет, — сказал Данбэр.

–- Нет, на этот раз нет. На этот раз я устроил кое-что почище.

–- На этот раз он подрался с подполковником Корном.

–- Не может быть! — ахнул Клевинджер.

–- Неужели с Корном? — восторженно воскликнул Вождь Белый Овес. По этому поводу надо выпить.

–- Но это ужасно, — с чувством произнес Клевинджер. — Скажи на милость, зачем тебе понадобилось связываться с подполковником Корном? Послушайте, что там со светом? Почему такая темень?

–- Я выключил, — ответил Макуотт, — Ты знаешь, Белый Овес прав: без света лучше.

–- Вы что, с ума сошли? — взвизгнул Клевинджер и подался вперед, чтобы включить фары. Он был близок к истерике. - Видишь, что ты натворил? Они стали брать пример с тебя. А что, если дождь кончится и нам завтра придется лететь на Болонью? В хорошеньком же вы будете состоянии! .

– Дождь никогда не кончится. Нет, сэр, такие дождички идут до скончания века.

–- Дождь кончился! — сказал кто-то, и в машине сразу же стало тихо.

–- Эх, подонки мы несчастные, — проговорил жалостно Вождь Белый Овес.

–- Неужели и правда перестал? — спросил Йоссариан слабым голосом. Макуотт выключил "дворники".

Да, дождь прекратился. Небо прояснилось. Острый серп луны проглядывал сквозь редкий туман.

–- Как я рад, как я рад, мы попали прямо в ад! — невесело пропел Макуотт.

–- Не беспокойтесь, ребятки, — сказал Вождь Белый Овес. — Взлетную полосу так расквасило, что она завтра еще будет непригодна. А пока поле высохнет, может, глядишь, и снова дождь зарядит.

– У, проклятый, вонючий сукин сын! - вопил в своей палатке Заморыш Джо, когда они въехали в расположение эскадрильи.

–- Господи Исусе, он вернулся! А я-то думал, что он еще в Риме со связным самолетом.

–- У! У-у-у-у! Уууууууу! — исходил воплями Заморыш Джо.

Вождя Белый Овес передернуло.

–- Этот малый вгоняет меня в дрожь, — прошипел он. — Слушай-ка, а что случилось с капитаном Флюмом?

–- О, Флюм — тот действительно заставит кого хочешь дрожать. На той неделе я встретил его в лесу. Он жрал дикую вишню. Он вовсе перестал ночевать в трейлере и стал похож на черта.

–- Заморыш Джо боится, что ему придется заменить кого-нибудь из больных, хотя, правда, освобождать по болезни запрещено. Ты бы видел его в ту ночь, когда он пытался убить Хэвермейера и свалился в канаву около палатки Йоссариана!

–- Уууу! - завывал Заморыш Джо. — Уууу! Уууууу!

–- А это, пожалуй, хорошо, что капитан Флюм перестал ходить в столовую. Теперь мы больше не услышим его надоевшее: "Подайте мне соль, пожалуйста, Поль".

–- Или "Фред, почему нет котлет?"

–- Или "Пилот, передай компот".

–- Убирайся вон, вон, вон! — завывал Заморыш Джо. — Говорю тебе, убирайся вон, проклятый, вонючий, паршивый сукин сын!

– Наконец-то мы узнали, что ему снится, — с кривой усмешкой заметил Данбэр. — Ему снятся проклятые, вонючие, паршивые сукины дети.

Прошло несколько часов, и той же ночью Заморышу Джо приснилось, будто кот Хьюпла спит у него на лице и душит его, а когда Заморыш Джо проснулся, он обнаружил, что кот Хьюпла и в самом деле устроился у него на лице. Заморыш Джо забился в чудовищной истерике, пронзительный нечеловеческий вопль разорвал тишину и, подобно взрывной волне, прокатился по залитым лунным светом окрестностям. Наступила мертвая тишина, и вскоре из палатки донесся дикий грохот.

Одним из первых на шум прибежал Йоссариан. Когда он ворвался в палатку. Заморыш Джо держал в руках пистолет, пытаясь высвободиться из рук Хьюпла и пристрелить кота, который хищно фыркал и осуществлял серию блистательных отвлекающих маневров, стараясь вызвать огонь на себя и тем самым спасти Хьюпла от неминуемой смерти. Оба двуногих демонстрировали свои солдатские подштанники, а четвероногое прыгало в чем мать родила, Лампочка без абажура металась, как безумная, на длинном проводе, а черные тени скакали, кружились и плясали по стенам, отчего казалось, что вся палатка ходит ходуном. В первую секунду у Йоссариана все поплыло перед глазами, и он с трудом сохранил равновесие. Затем он одним невероятным прыжком достиг поля бор и поверг наземь всех троих участников схватки. Потом Йоссариан вышел из палатки, держа одной рукой за шиворот Заморыша Джо, а другой, за шкирку, — кота. Заморыш Джо и кот испепеляли друг друга свирепыми взглядами. Кот осатанело фыркал на Заморыша Джо, а тот норовил нокаутировать кота прямым в челюсть.

–- Леди и джентльмены, сейчас вы станете свидетелями честного спортивного поединка, — торжественно возвестил Йоссариан, и перепуганные летчики, прибежавшие на шум, с облегчением перевели дух.

–- Попрошу вести бой честно, — обратился Йоссариан к Заморышу Джо и коту. — Разрешается применять кулаки, клыки и когти. Все — кроме пистолетов, — предупредил он Заморыша Джо. — И не фыркать, — сурово предупредил он кота. — Как только я вас обоих отпущу, можно начинать. В случае клинча — быстро расходиться и продолжать бой. Начали!

Толпа развеселившихся зрителей стояла вокруг, предвкушая развлечение, но едва Йоссариан отпустил кота, тот струхнул и, как последняя дворняжка, позорно бежал с поля боя. Заморыш Джо был объявлен победителем. Счастливый, с гордой улыбкой чемпиона на устах, он удалился важной походкой, выпятив хилую грудь и высоко подняв свою похожую на печеное яблоко головку. С победоносным видом он залез под одеяло, и ему снова приснилось, будто он задыхается оттого, что на его лице свернулся клубочком кот Хьюпла.