"Талисман" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)Глава 21Роберт Брюс осушил кружку эля и вытер рот. — Я знал, что беда может прийти с любой стороны, и, желая определить, с какой именно, устроил ловушку. Когда торговый обоз двинулся по западному пути из Карлайла, я предполагал, что нападение будет совершено перед Глазго. И оказался прав во всем, кроме одного. Нападение действительно состоялось, но задолго до прибытия в Глазго. Наши вьючные лошади были захвачены в Эйре неким безрассудным малым по имени Уильям Уоллес. — Ты не убил его и не арестовал? — Линкс не питал иллюзий относительно Роберта: Брюс будет делать то, что выгодно ему, а не короне. — Я выслушал мятежника, прощупал и оценил. — И каковы твои заключения? — Уоллес — страшный малый. Настоящий гигант. Если ты, сукин сын, считаешься высоким, то Уоллес, со своим ростом в шесть с половиной футов, и того выше. У него лохматые, пшеничного цвета брови, а под ними — странные водянистые глаза, горящие каким-то одержимым огнем. Есть в нем нечто безрассудное, какая-то кровожадная жестокость, граничащая с безумием. Он всегда имеет при себе огромный обоюдоострый палаш, который кажется продолжением его руки. Брюс потребовал еще одну порцию эля и продолжил: — С другой стороны, я не верю в успех его затеи. Он может быть лидером у крестьян, пастухов, людей вне закона, то есть у бедных шотландцев; что же касается знати и старейшин кланов, то те никогда не признают его. Они пользуются абсолютной властью в своих кланах и будут сражаться тогда и в том месте, где посчитают нужным сами, не подчиняясь чужим приказам. — Ты обсудил возможность союза с Уоллесом? Не так ли? Роберт рассмеялся: — Ты удивительно догадливый парень, Линкс. Я никогда никому в этом не признаюсь, но мы действительно рассмотрели несколько… вариантов. Дело в том, что Уоллес выступает за возвращение Балиоля на трон, а это идет вразрез с моими интересами, и поэтому альянс не состоялся. — Возможно, альянс и не состоялся, но готов биться об заклад, ты заключил сделку с этим негодяем, — обвинил Линкс друга. — Только самую невинную. Теперь он ни при каких обстоятельствах не будет нападать на обозы Брюса. — Но напал же он на управляющего Перси. Брюс передернул плечами. — Я был хозяином Эйра, но король по милости своей передал его Перси. — Он понизил голос и наклонился кЛинксу. — Я закрою глаза на все, что Уоллес сделает с Перси, при условии, что он будет обходить меня и мои владения стороной. — Не зря, видно, многие годы ходят слухи, что ты тайком заключил пакт с семью графствами, согласно которому тебя посадят на трон, как только придет время. — Нет, это касалось только деда и отца. Но ты же знаешь, графы меняют свои намерения чаще, чем нижнее белье. Я доверяю тебе, мой друг, гораздо больше, чем всем графам Шотландии, вместе взятым. На следующий день Роберт Брюс вернулся в Аннандейл, а Линкс по просьбе Джона де Уорена задержался в Эдинбурге. Наместник явно нуждался в его помощи, несмотря на то что имел в своем распоряжении сотни служащих и писарей. Однако прежде чем помогать Джону, Линкс хотел прояснить один вопрос: — Ты устроил Фитцуорена в Тортвальде в качестве сторожевого пса, чтобы он следил за мной и Брюсом; не так ли? Джон удивленно посмотрел на него. — Нет же! Почему ты выдвигаешь подобные обвинения? Меньше всего мне хочется, чтобы между вами пробежала черная кошка. Просто раз я передал Дамфрис тебе, то посчитал справедливым отдать Тортвальд ему. В действительности же Джон передал Тортвальд Фитцуорену только ради того, чтобы избавиться от него. Молодой мошенник бродил по Эдинбургу, важничал и доставлял Джону лишь головную боль. Линкс хотел рассказать Джону о чинимых в Тортвальде зверствах, но Фитц легко оправдает свои действия тем, что его гарнизон находится там именно для подавления непокорных. Если он обвинит Фитцуорена в чем-то, Джон тотчас встанет на его защиту. Подобное происходило не раз. Однако Линкс все же позволил себе задать один вопрос: — Почему ты послал мне донесение с одним из офицеров Уорена? — Роджер сказал, что намеревается послать тебе письма, и я воспользовался случаем. — Но я не хочу, чтобы он вмешивался в мои дела. Я предпочитаю пользоваться услугами собственного гонца. — Черт вас подери, Линкс! Откуда эта ревность между вами? Я еще понимаю, что Роджер завидует тебе, наследнику графства, но от тебя я такого не ожидал. Не отрицаю, у твоего кузена много недостатков, но прошу тебя, поднимись над ними и будь терпимее, хотя, бы ради меня. «Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что он за человек, Джон. Считаешь его слабым и завистливым, но я-то знаю, какой дьявол сидит внутри него», — подумал Линкс, но вслух ничего не сказал. Джон сильно осунулся за последнее время, его плечи опустились под бременем ответственности, и Линкс пожалел дядю. Джон тяжело вздохнул: — Я завален работой. Мне предстоит рассмотреть многочисленные мешки с почтой, поступившей со всей Шотландии. Уверен, что в большинстве своем они несут сообщения о бедах и беспорядках. — Я могу просмотреть их, — вызвался Линкс, — и обозначить для тебя самые беспокойные места. Однако не все так плохо. У меня есть и хорошая новость. Я наконец стану отцом. — Ну, прими мои поздравления, Линкс! Я так же счастлив, как и ты. Ты уже женился? — Не совсем. Но возможно, мы сыграем свадьбу на Рождество. Однако чем ближе было Рождество, тем меньше надежд оставалось у Линкса вовремя вернуться в Дамфрис. Поступающие из Сконы жалобы на бесчинства Уильяма Ормсби были столь многочисленны, что пришлось отправиться туда и разобраться на месте. Большинство истцов обвиняли верховного судью в том, что он создал собственные суды, легализовал воровство. Прибыв в Скону, Линкс убедился, что жалобы справедливы. Ормсби вымогал деньги, налагая штрафы по любому поводу на каждого шотландца в радиусе сотни миль вокруг. Если человек отказывался платить, его заключали под стражу. Линкс, имея в своем распоряжении лишь небольшой отряд рыцарей, не мог изменить ситуацию. Ему оставалось только изложить факты наместнику. Тем временем Уильям Уоллес не сидел сложа руки и продолжал сеять смуту. С каждым днем к нему примыкало все больше и больше людей. В Ланарке от руки Уоллеса пал шериф за то, что сурово подавлял малейшее сопротивление, после чего мятежники полностью разрушили штаб-квартиру англичан. После этого события Линкс отправил в Дамфрис подкрепление во главе с лейтенантом Монтгомери. Он послал письма сестре и своему управляющему с сообщением о том, что не сможет вернуться к Рождеству, и обещанием, что по шотландскому обычаю празднование переносится на Новый год. Желания раздирали Линкса: одна половина его рвалась в Дамфрис, где скоро должен родиться его первенец, вторая приказывала оставаться в Эдинбурге, где ждут неотложные дела. Долг, как обычно, взял верх. Он написал письмо Джейн, но, перечитав, разорвал его: слишком много пугающих предупреждений и приказов было в нем. Линкс попытался написать второе, потом третье письмо и, наконец, ограничился запиской, в которой выражал надежду, что она чувствует себя хорошо, и настоятельно просил не ходить в лес, потому что тот кишит разбойниками. Линкс продолжал поиски Уоллеса, но пока безуспешно. Одержимый мятежник стремительно завоевывал любовь и признание простых людей, в каждом доме его ждал приют и убежище. Уоллес проявлял особую жестокость в отношении английских священников и монахинь, огнем и мечом изгонял их из собственных церквей и убивал всех, кто не подчинялся. Линкс начал подозревать, что мятежников поддерживает шотландская церковь. Восстание требует немалых денег, а кто как не церковь владеет несметными богатствами? Более того, шотландская церковь обладала разветвленной сетью, связывающей ее с каждым приходом страны. Правда, все епископы присягали на верность королю, но Линкс знал, что под рясой епископа скрывается такой же, как и все, человек. Наконец наступила зима; казалось, она мстила за то, что осень так долго не уступала ей дорогу. Снег покрыл все живое, из-за морозов беспорядки и боевые действия прекратились. Но Джон и Линкс де Уорены знали, что это всего лишь временная передышка. Как только погода восстановится, хаос возобновится. Линкс подготовил подробный отчет наместнику о деятельности верховного судьи Уильяма Ормсби и о том, что видел в Сконе, предоставил многочисленные жалобы на Уильяма Уоллеса с документальными свидетельствами его жестокостей и, наконец, поделился с дядей своими подозрениями относительно шотландской церкви. — Ты пошлешь эти бумаги королю? — Сообщение об Уоллесе — без сомнения, — твердо сказал Джон. — А как насчет верховного судьи? Джон озабоченно покачал головой: — Мне известен ответ короля. Он скажет, я поставлен здесь не за тем, чтобы шпионить за английской властью, а чтобы править от его имени. Эдуард Плантагенет хочет слышать только о том, что назначенные им чиновники держат страну в своих руках. А как они это делают, его не интересует. Линкс сообщил Джону, что, пользуясь передышкой в боевых действиях, собирается встретить Новый год в Дамфрисе, и пообещал скоро вернуться со своими рыцарями и заняться подавлением сопротивления и восстановлением мира во всех южных землях Шотландии. — Я хочу просить Брюса о помощи, и мне, возможно, потребуется время на уговоры. Так что подожди две недели. Худшего Рождества в своей жизни Алисия Болтон не знала. Святые праздники были для Фитцуорена и его оруженосцев удобным предлогом для погружения в беспробудное пьянство. День и ночь в замке горели факелы, а люди предавались разнузданному веселью и играм — от по-детски безобидных до самых развратных. Сначала они привели взрослых баранов в зал и, заключая пари, устроили бараньи гонки. Пресытившись этим занятием, весельчаки обращали свой взор на служанок замка и женщин местечка Тортвальд и, независимо от желания последних, выбирали тех, кто был помоложе. А когда чувственные игры уже не удовлетворяли необузданную похоть мужчин, в зал ввели толпу овец и устроили совокупление с ними. Алисии удалось увести Роджера к себе в постель. Любовница трудилась в поте лица, исполняя его извращенные желания, и подпитывала их общую злобу до тех пор, пока та не расцвела пышным цветом. — Роджер, у тебя отец — наместник Шотландии. Где твоя гордость? Ты не должен хоронить себя в этих диких краях. Зачем тебе жить среди убогих крестьян в этом, нагромождении голых скал? Человек с твоими талантами гораздо больше подходит для управления страной. А какое состояние ты смог бы сколотить! Только подумай!.. — Всю жизнь я старался завоевать восхищение своего отца, но, пока дерьмовый Линкс де Уорен рядом, он не заметит даже моего существования. — Это несправедливо, дорогой! Почему Линкс — наследник? Он не заслуживает такой чести. Почему бы тебе не убедить своего отца в том, что Линкс и Брюс плетут интриги против короны? — Это правда? — Какое это имеет значение? Главное, чтобы Джон де Уорен поверил тебе. — Старая свинья не поверит ни одному моему слову, сказанному против святоши Линкса, а вот король, возможно, и заинтересовался бы. — Какая восхитительная идея! — замурлыкала Алиса, подогревая его тщеславие. — Теперь я вижу, что необыкновенных размеров петушок — не единственное твое достоинство. Очерни Линкса де Уорена, и твой отец сделает наследником тебя. — Пока живет и дышит его племянник, отец никогда не сделает меня своим наследником. Алиса кокетливо улыбнулась: — Уверена, что человек с твоим умом легко сумеет устроить какой-нибудь несчастный случай. Действительно, Роджер, ты же не позволишь ему жить так долго? Линкс ненавидит тебя и сам воспользуется любым случаем, чтобы тебя уничтожить. Фитцуорен не раз думал об убийстве, и поэтому слова Алисии упали на благодатную почву. А пока он решил присоединиться к своему отцу в Эдинбурге. Наместник должен часто посылать донесения королю. Разве трудно добавить к ним несколько легких намеков на то, что Линкс замышляет отобрать королевскую корону в пользу своего близкого друга Роберта Брюса? Эдуард не останется глух к этим словам, особенно если напомнить ему, что в те времена, когда он, Фитцуорен, командовал валлийскими стрелками Линкса, те грозились перейти на сторону шотландцев. — Собирай сундуки, Алисия! Завтра мы покидаем эту вонючую дыру. Рождество в Дамфрисе прошло удивительно тихо. Выпал легкий пушистый снежок, припорошив долины и пурпурные горы и превратив все вокруг в сказочное белое царство. Марджори де Уорен и Элизабет де Бург приняли приглашение Брюса на трехдневное празднование Рождества в его замке, а Джейн решила не рисковать и осталась в Дамфрисе. Через неделю после праздников все женщины собрались в комнате Джейн, уютно устроившись у камина. В последние дни Джейн почти не оставалась одна — срок родов приближался. Жена ее брата Джудит и еще две швеи проводили здесь много времени с иглами в руках за шитьем приданого для новорожденного. Джори и Элизабет тоже помогали чем могли, но результаты их труда всегда вызывали смех и веселье остальных. Время от времени Джейн тяжело поднималась на ноги, потягивалась и потирала онемевшую после долгого сидения спину. В тот день она проходила мимо окна и вдруг, радостно вскрикнув, остановилась. Джори бросилась к ней на помощь: — Уже время? — Нет! Нет! — Джейн указала на окно: вдали были видны темные силуэты всадников на фоне белого ландшафта. — Линкс вернулся. — Откуда ты знаешь? Они слишком далеко. — Я его никогда ни с кем не спутаю. Только он так гордо и уверенно держится в седле. — Ну, наконец-то этот бессердечный дьявол вернулся! Вот уж я задам ему трепку! Джейн улыбнулась: — Не ты ли мне говорила, что мужчинам следует всегда устраивать теплый прием? Не ты ли объясняла, что больше всего на свете они ненавидят придирчивых и сварливых женщин? — Разве ты прислушиваешься к тому, что я говорю? — поддразнила ее Джори. — А я даже записываю все в свой дневник, — торжественно заявила юная Элизабет де Бург. Линкс и его оруженосцы сначала устроили лошадей в конюшне и только потом появились в замке. Мужчины вошли в зал все вместе, сбивая снег с обуви и стряхивая его с плеч. Женщины уже встречали их. — Добро пожаловать домой! — хором произнесли они и получили в ответ благодарные улыбки. Линкс посмотрел на Джори и Джейн. — Мне жаль, что я не смог приехать на Рождество и не успел на празднование Нового года. Джори прикусила губу, все затаили дыхание. — Не переживай. Главное, что ты успел на празднование Двенадцатой ночи. Не услышав от молодой хозяйки Дамфриса ни раздражения, ни упрека, все вздохнули и дружно рассмеялись. — Я, правда, не вижу в этом ничего забавного, но чертовски приятно, когда тебя встречают так весело. — Линкс взял руки Джейн в свои и оглядел ее с ног до головы. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, милорд, спасибо. — С Новым годом, Джейн. Я привез из Эдинбурга колыбельку, украшенную резьбой из роз и чертополоха. Подожди немного — скоро увидишь ее. — А мы уже видели коней, навьюченных подарками, — лукаво заметила Джори, — и поэтому решили простить тебя. — Все эти подарки для Джейн… мне жаль тебя, плутовка, — подзадорил он ее, хотя знал, что ему не удастся обмануть сестру даже на минуту. Линкс смотрел на Джейн и радовался, что скоро родится первенец. Все его чувства были обострены до предела, но ожидание прекрасного омрачали тревога и опасения. И снова в нем происходила борьба между долгом и желанием. Линкс должен провести вечер в зале со своими воинами и подготовить их к тому, что ждет впереди, но больше всего на свете ему хотелось остаться с Джейн и со своим ребенком. — Ты пойдешь со мной в зал, миледи? Джейн покраснела и покачала головой: — Моя беременность будет привлекать внимание. Мне будет намного уютнее у себя. — Больше всего на свете мне хочется, чтобы тебе было удобно. Могу я присоединиться к тебе, после того как поговорю со своими воинами? — вежливо спросил он. Линксу хотелось задать ей тысячу вопросов. Он стиснул кулаки, борясь с соблазном дотронуться до ее живота — хоть на миг коснуться ее и своего ребенка. Но Джейн слишком стеснительна и сдержанна, и ему не стоит делать что-то подобное в присутствии посторонних. — Приходите, когда пожелаете, милорд, — ласково ответила она и направилась к лестнице. Линкс вдруг потерял над собой контроль и забыл о присутствующих. Он подхватил Джейн на руки и понес в главную башню. Там он усадил ее перед камином, придвинул скамеечку под ноги и подложил подушку ей под спину. Убедившись, что Джейн удобно, он поцеловал ее огненные волосы и пообещал: — Я вернусь, как только смогу. Линкс де Уорен поднялся на помост в просторном обеденном зале и обратился с речью к своим воинам. Он сообщил им, что обещал поддержку наместнику и теперь в случае необходимости все должны быть готовы к выступлению. Он напомнил, что передышка в военных делах произошла только благодаря плохой погоде, но как только потеплеет, всем придется бросить насиженные места и отправиться в Эдинбург. Если не подавить вылазку бунтовщиков в зародыше и позволить врагам объединиться, в стране разгорится настоящая война. Подготовив своих людей к худшему, он с чувством выполненного долга поднял рог и сказал: — А пока мы будем веселиться и наслаждаться. Я слышал, что у Брюсов праздники длились три дня. Разве мы хуже? Кто будет возражать против недели гулянья? Ответом ему была гробовая тишина. |
||
|