"Тьма" - читать интересную книгу автора (Херберт Джеймс)

Глава 18

Стеклянный дом удивил Пека. Он никак не ожидал, что Джейкоб Кьюлек может жить в таком доме; ему почему-то казалось, что старику должны нравиться солидные дубовые стены с вьющимися по ним розами или что-нибудь в георгианском стиле, высокое и элегантное. Однако он оказался непредсказуем. Все они немного чокнутые. Пока не начнешь слушать, что он говорит, производит впечатление вполне разумного, уравновешенного человека.

— Вот так хибара, — сказал Фрэнк Роупер, его помощник. — Сплошь сталь и стекло. Не хотел бы я мыть у них окна.

Погруженный в свои мысли, Пек фыркнул. Его удивило, что Кьюлек настоял на встрече, тем более в такое позднее время. После того, что произошло вчера на футболе, все были загружены по горло, и это еще слабо сказано: как прикажете разбираться с массовыми убийствами и массой убийц? И какая связь между событиями на стадионе и Уиллоу-роуд? Точнее, с домом, который там раньше стоял, — с «Бичвудом»? Потому что теперь связь стала несомненной. И если бы Кьюлек не назначил эту встречу, то сам Пек, не откладывая, обратился бы к старику с несколькими вопросами. Похоже, он единственный человек, способный пролить какой-то свет на это дело.

Дверь отворилась, и показалась Джессика, бледная и настороженная.

— Входите, — пригласила она, открывая дверь настежь.

— Извините, что так поздно, — сказал Пек. — Как вы понимаете, у нас сегодня было много дел.

— Именно поэтому мой отец и хотел с вами встретиться, инспектор. По поводу того, что произошло вчера вечером.

— Вы хотите сказать, что тут прослеживается какая-то связь, И это верно.

Джессика удивленно подняла брови:

— Вы тоже так считаете?

— Я бы сказал, что вероятность велика.

Кьюлек ожидал их в просторной гостиной, отделанной, как и весь дом, в ультрасовременном стиле, хотя мебель здесь была старинной, даже антикварной; удивительно, но это сочетание срабатывало. Пек заметил, что все предметы в комнате располагались по прямой линии или перпендикулярно друг к другу, и понял, что, если бы мебель расставили беспорядочно, это доставляло бы слепому неудобство. Жалюзи были опущены.

— Очень хорошо, что вы пришли, инспектор, — сказал Кьюлек. Он стоял у кресла, опираясь одной рукой на его спинку, то ли от слабости, то ли просто для ориентации в пространстве — Пек не понял. Кьюлек выглядел старше, чем в тот день, когда они встретились впервые, но намного лучше, чем два дня назад, в больнице. Его кожа приобрела какой-то желтоватый оттенок, а сутулость стала бросаться в глаза еще больше. Из-под ворота рубашки выглядывал шелковый шарф, прикрывающий синяки на шее.

— С инспектором Роупером вы уже знакомы, — сказал Пек, не глядя на своего коллегу.

— Совершенно верно. А это Эдит Метлок.

Медиум слегка улыбнулась полицейским.

— Присаживайтесь. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Что-нибудь более крепкое, чем кофе и чай? — Джессика вопросительно смотрела на полицейских.

Пек развалился на диване, тогда как Роупер присел на неудобный стул с прямой спинкой.

— Виски и чуточку воды для меня, — сказал Пек. — Полагаю, инспектору Роуперу то же самое.

Роупер кивнул, и Джессика занялась приготовлением выпивки.

— Вы, кажется, говорили, что Крис Бишоп тоже будет здесь? Кьюлек сел в кресло.

— Последние полчаса дочь пыталась с ним связаться. Должно быть, он уже ушел.

Джессика принесла виски.

— Возможно, Крис решил приехать, не дожидаясь моего звонка. Я сказала, что позвоню, как только договорюсь с вами о времени. Но вас, по правде говоря, было не так-то легко застать.

— Ладно, скоро выясним, где он. Двое моих людей весь день вели за ним наблюдение. Фрэнк, скажите, чтобы Дэйв связался с ними по радио.

Роупер поставил свой стакан на толстый красный ковер и вышел из комнаты.

— Джессика говорит, что последние два дня возле нашего дома стоит какой-то автомобиль, — сказал Кьюлек.

— Для вашей же безопасности, сэр. Раз уже было совершено одно покушение, может произойти и второе. Нет смысла рисковать.

После этих слов Пека возникла неловкая пауза. Прокашлявшись, детектив сказал:

— Утром я первым делом хотел встретиться с вами, мистер Кьюлек. Мне кажется, нам надо кое-что обсудить.

— Вы правы, инспектор, обсудить есть что. Но я уже сообщил вам все факты, касающиеся «Бичвуда» и секты Бориса Прижляка. Сегодня я хотел бы поговорить о теоретических проблемах.

— Меня всегда интересовали теории. При условии, что они разумны, конечно.

— Не могу вам этого обещать, инспектор. То, что представляется разумным мне, на ваш взгляд может показаться совершенно нелепым.

— Однако я готов выслушать вас. — Пек посмотрел на медиума: — Миссис Метлок, один из моих детективов беседовал с вами на следующий день после обнаружения в «Бичвуде» сумасшедшей женщины. Вы проводили там сеанс...

— Не сеанс, инспектор, — поправила его медиум. — Во всяком случае, это не входило в мои намерения.

— Вы сказали, что у вас самой не было никакого... видения, или галлюцинации, — называйте это, как хотите, — которое, как утверждает Бишоп, было у него.

— Нет. Как медиум, я редко вижу и запоминаю подобные вещи. Мой организм используется миром духов как воспринимающее устройство. Через меня они говорят с другими.

— И вы считаете, что в «Бичвуде» произошло именно это? Духи Прижляка и его людей говорили с Крисом Бишопом? Ведь кроме него их никто не видел, не так ли? — Пек беспокойно заерзал на сиденье, радуясь про себя, что Роупер вышел и не слышит, какие он задает вопросы.

— Они не говорили с Бишопом, — ответила Эдит. — Ему показали, что там произошло.

— Но почему не вам, мистер Кьюлек? Или вашей дочери, Джессике?

— Не знаю, — ответил старик. — Возможно, это произошло потому, что Бишоп первый обнаружил их тела. А может быть, Прижляк решил поддразнить его, показав, как все это было.

— Но Прижляк мертв.

На этот раз ответа не последовало.

— Всему этому можно дать другое, более обоснованное объяснение, — вымолвил наконец Пек. — Бишоп зациклился на том, с чем он столкнулся в «Бичвуде» около года назад. Возвращение в этот дом могло так сильно на него подействовать, что он увидел все заново.

— Но тогда он обнаружил "только мертвые тела, — сказала Джессика. — А во второй раз он видел, как они убивали друг друга или совершали самоубийства.

— О том, что они были уже мертвы, мы знаем только с его слов. Джессика вопросительно посмотрела на отца.

— Но разве нет свидетеля, видевшего, как Бишоп входил в дом? — спросил старик. — Ведь какая-то женщина с ребенком проходила в этот момент мимо?

— Да, я читал отчет. Но откуда нам известно, что он не заходил в дом и до этого? Что он не был там, когда совершались самоубийства и казни? Из того, что я узнал об этом Бишопе, я понял, что он склонен подходить к сверхъестественным явлениям с научной точки зрения. Разве вы мне не говорили, что Борис Прижляк тоже интересовался подобными вопросами как ученый?

— Да, но...

Пек не дал ему договорить:

— Видите ли, может статься, что наш дорогой мистер Бишоп сам является членом тайной секты Прижляка. Возможно, именно ему предназначено остаться в живых и продолжать то безумное дело, которому они все служили.

— Но это же чепуха! — Джессика залилась краской. — Два дня назад Крис сам подвергся нападению.

— Да, по его словам.

— Я думаю, вы ошибаетесь, инспектор, — спокойно возразил Кьюлек. И посмотрел незрячими глазами на свою дочь и Эдит Метлок. — Мы все думаем, что вы ошибаетесь.

— К тому же, — продолжил Пек, — у меня сложилось впечатление, что Бишоп отрицательно отнесся к вашей идее обследовать «Бичвуд».

— Это так, — согласилась Джессика, — но только сначала. Теперь его отношение изменилось. Он старается нам помочь.

— Вот как? — сухо отозвался Пек.

В гостиную вернулся Роупер и снова уселся на неудобный стул, с нескрываемым облегчением подняв с пола свой стакан. Перед тем как отхлебнуть, он бросил взгляд на Пека:

— Бишоп вышел из дому чуть позже восьми. Наши сыщики сопровождали его до какого-то здания в Туикнеме, под названием фэрвью... нет, фэрфилдский «Дом отдыха».

— Наверное, это лечебница, где находится его жена, — предположила Джессика.

— Психиатрическая?

Она кивнула. Лицо у Пека оставалось непроницаемым.

— Свяжитесь с ними, Фрэнк. Скажите, чтобы доставили Бишопа сюда. Я думаю, что на этом небольшом совещании его присутствие необходимо.

— Сейчас? — Роупер уже поднес стакан к губам.

— Немедленно.

Полицейский снова поставил стакан и опять вышел из комнаты.

Пек пригубил виски с содовой и выжидательно смотрел поверх стакана на Джейкоба Кьюлека.

— Итак, сэр, вы хотели поговорить о теории.

Но слепец был поглощен мыслями о Бишопе. Нет, это невозможно. Крис Бишоп — хороший человек, он в этом уверен. Сложный. Раздражительный. Но ничуть не похожий на Прижляка. Джессике он тоже в конце концов понравился, а она-то разбирается в людях, как никто. Иногда ему казалось, что суждения дочери чересчур строги, чересчур критичны... Поэтому, наверное, ни один из немногих мужчин в ее жизни не соответствовал ее высоким запросам.

— Мистер Кьюлек? — В голосе Пека появились нотки нетерпения.

— Простите, инспектор. Я задумался.

— У вас есть теория, — напомнил Пек.

Ему казалось, что глаза Кьюлека буравят его, и он готов был поклясться, что чувствует, как старик читает его потаенные мысли.

— Это нелегко, инспектор. Вы человек практических действий и, разумеется, не верите в привидения. Но я думаю, что со своей работой вы справляетесь хорошо, следовательно, не лишены воображения.

— Благодарю, — буркнул Пек.

— Позвольте начать с весьма странного события, произошедшего с Эдит два дня назад. А может быть, она расскажет об этом сама? — Он повернулся к медиуму.

— Я телепат, инспектор, или, если вам более привычны другие определения, медиум, духовидец. Так вот, как телепат, я наиболее чувствительна к тем силам и влияниям, которые находятся за пределами нашей повседневной жизни.

— Миру духов?..

— Если его можно так назвать, инспектор. Я в этом уже не уверена. Возможно, у нас совершенно неверное представление о том, что мы называем миром духов. Некоторые мои коллеги начинают испытывать подобные сомнения.

— Вы хотите сказать, что никаких... привидений не существует?

В гостиную снова вошел Роупер и бросил на Пека удивленный взгляд. Он кивнул своему начальнику в подтверждение того, что приказание того выполняется, затем занял свое место и потянулся за стаканом.

— В том виде, как мы их раньше представляли, пожалуй, нет, — ответила медиум. — Мы всегда думали, что это отдельные духи, существующие в ином мире, отличающемся от нашего только тем, что он расположен на более высоком уровне. Ближе к Богу, что ли, если хотите.

— И все это оказалось не так?

— Я этого не утверждаю. — В ее голосе промелькнуло раздражение. — Мы просто не знаем. У нас появились сомнения. Возможно, мир духов не так уж сильно удален от нашего мира, как мы всегда считали. И они существуют не в виде отдельных существ, а как единое целое. Как некая сила.

Пек нахмурился. Роупер шумно допил свое виски.

— Инспектор, я попробую объяснить вам это в другой раз, — вмешался Кьюлек. — По-моему, Эдит следует рассказать вам, что случилось с ней два дня назад.

Пек кивнул в знак согласия.

— Я живу одна в маленьком доме в Вудфорде, — начала Эдит. — В среду вечером — было уже поздно, где-то около одиннадцати, — я слушала радио. Мне, знаете ли, очень нравятся передачи, построенные на непосредственном контакте со слушателями. Иногда полезно узнать, что думают о состоянии нашего мира обычные люди. Но радио вдруг стало потрескивать, будто где-то поблизости включили мощный двигатель. Сколько я ни подстраивала, помехи не исчезали. Сначала короткими импульсами, затем все более продолжительными. В конце концов они превратились в непрекращающееся жужжание, и я выключила приемник. И тут, сидя в тишине, я ощутила какую-то перемену в атмосфере. Полагаю, я не заметила этого раньше только потому, что мое внимание было слишком поглощено моим несчастным приемником. В этой перемене не было ничего пугающего — призраки часто дают о себе знать без приглашения, — (Поэтому я откинулась в кресле и позволила им войти. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы осознать, что это было нечто дурное.

— Постойте, — прервал ее Пек. — Вы только что сказали, что уже не уверены в существовании призраков.

— Какими мы их себе представляем, инспектор. Но это не означает, что все то, чего мы не воспринимаем своими органами чувств, не существует. Игнорировать невероятное количество зарегистрированных сверхъестественных явлений невозможно. Я хочу подчеркнуть, что в ту минуту я никак не могла понять, кто именно воспользовался мной как посредником.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Я почувствовала, что мой дом окружен какой-то... темной пеленой. Казалось, чернота ползала вокруг дома, прижимаясь к окнам. И какая-то ее часть уже достигла меня. Часть проникла в мое сознание, стремясь заполнить его целиком и поглотить меня. Но для этого она должна была сначала физически меня подавить, а ей что-то мешало.

— Ваша сила воли? — спросил Пек, не обращая внимания на усмешку Роупера.

— Отчасти. Но не только. Я вдруг поняла, что союзником и извечным спутником этой силы является тьма. Не знаю, что заставило меня так поступить, но я включила в доме все лампы. Во всех комнатах...

«В этом нет ничего необычного», — подумал Пек. Лично он не знал ни одной одинокой женщины, которая не боялась бы темноты. Многие мужчины тоже боятся, хотя никогда не признались бы в этом.

— Я почувствовала, что давление ослабело, — продолжала медиум, и по выражению ее лица Пек понял, что она сейчас как бы заново переживает это событие. — Но за окнами чернота эта существовала... и поджидала. Я была вынуждена блокировать свое сознание, чтобы не поддаться настойчивому желанию впустить ее в себя. Казалось, что-то хочет меня поглотить. — Она вздрогнула, и Пек тоже почувствовал холодок на затылке.

— Должно быть, я впала в транс — больше ничего не помню. Кроме голосов. Они звали меня. Дразнили. И в то же время притягивали меня.

— Что же говорили эти голоса? Вы можете вспомнить?

— Нет. Слов не помню. Но я чувствовала, что они хотят, чтобы я выключила свет. Каким-то образом я понимала, что достанусь им, если сделаю это. В конце концов я просто погрузилась в себя — спаслась в уголке своего сознания, где они не могли меня достать.

«Мне придется проявить всю свою смекалку, когда комиссар спросит, насколько я продвинулся в расследовании этого дела», — подумал Пек, сдерживая усталую улыбку.

Все почувствовали его скептицизм, но отнеслись к нему с пониманием.

— Когда мы с Крисом обнаружили Эдит, она была в трансе, — сказала Джессика. — Выйдя в тот вечер от вас, инспектор, мы внезапно испугались, что с ней тоже может что-нибудь случиться. Крис, мой отец и мисс Киркхоуп подверглись нападениям, но мы совсем забыли об Эдит.

— И что же вы нашли в доме миссис Метлок? Помимо нашей уважаемой леди?

— Ничего определенного. Но мы почувствовали атмосферу. Какую-то холодную, гнетущую атмосферу. Мне стало страшно.

Пек тяжело вздохнул:

— Неужели это нас действительно к чему-нибудь приведет, мистер Кьюлек?

— Это поможет вам понять мою... гипотезу.

— Тогда, может, приступим?

Слепец сдержанно улыбнулся:

— Поверьте, я понимаю, насколько нелегко вам будет ее воспринять. Мы не можем представить вам ни веских доказательств, ни неопровержимых фактов. Тем не менее вам не следует отмахиваться от нас, как от слабоумных. Очень важно, чтобы вы серьезно отнеслись ко всему тому, что мы вам расскажем.

— Я пытаюсь, мистер Кьюлек. Пока вы рассказали очень немного.

Кьюлек склонил голову, признавая его правоту.

— Моя дочь и Крис Бишоп привезли Эдит сюда — они решили, что здесь она будет в безопасности. Как вы знаете, я был в больнице, но сегодня выписался. Вплоть до вчерашнего вечера Эдит была не в состоянии рассказать о случившемся. Когда Эдит нашли, она находилась в состоянии глубочайшего шока, и потребовалось немало времени, чтобы она пришла в себя. Единственное, что она повторяла, — это слова: «Остерегайтесь тьмы». По-видимому, темнота каким-то образом символизировала то, чего она испугалась. Я уверен, что от вашего внимания не ускользнуло, что все недавние события на Уиллоу-роуд происходили в ночное время.

— А женщина, напавшая на вас в «Бичвуде»? Это было днем.

— Она убила своего хозяина накануне ночью. Я думаю, именно тогда помутился ее рассудок. И не забывайте, что она скрывалась в подвале «Бичвуда», в темноте.

— А убийство Агнес Киркхоуп и ее служанки? А повторное нападение на вас? А предполагаемое нападение на Бишопа? Все это было совершено в дневное время.

— Я убежден, что все эти преступники являются последователями Бориса Прижляка. Их безумие — особого рода. Думаю, что они представляют собой гвардию, которой Прижляк сохранил жизнь для каких-то особых заданий. Это его защитники, если хотите.

— Зачем ему защитники, если он мертв?

— Не личные его защитники. Они оставлены, чтобы обеспечить выполнение его замысла. Как материальная сила, подстраховывающая его потустороннюю... силу.

Пек и Роупер обменялись смущенными взглядами.

— Не могли бы вы пояснить, что значит «потусторонняя сила»?

— Это сила не от мира сего, инспектор.

— Понятно. Кьюлек улыбнулся:

— Потерпите, инспектор, возможно, когда я закончу свой рассказ, вы увидите в этом какой-то смысл.

Пек тоже на это надеялся, хотя ручаться бы ни за что не стал.

— Когда несколько лет назад Борис Прижляк пришел ко мне с предложением о сотрудничестве, он сказал, что в существование Бога не верит. По его мнению, ключ к спасению человечества лежит не в религии, а в науке. Болезни и голод были побеждены с помощью техники, а не молитв. Наши экономические и социальные достижения были достигнуты с помощью науки. Решение создать новую жизнь теперь зависит от нас самих; настанет день, когда мы сами будем выбирать даже пол новорожденного. Сама смерть, хотя ее и не удалось полностью победить, может быть отсрочена. Перед лицом научных открытий наши суеверия, предрассудки и страхи превратились в старомодный хлам. Угроза мировой войны была уничтожена не вмешательством божественной силы, а тем, что мы создали настолько грозное оружие, что его невозможно использовать. Старые преграды были разрушены, новые сметаются — не каким-то высшим существом на небесах, а с помощью человеческой изобретательности.

Прижляк утверждал, что когда-нибудь мы узнаем наконец и то, как мы заполучили эту изобретательность. То есть строго докажем, что нас создал не какой-то таинственный Некто, а мы сами. И что никакого Бога нет...

Кьюлек говорил спокойным, ровным голосом, но Пек ощущал в его словах безумие Прижляка. В этом была холодная логика фанатика, а Пек знал, что люди этой породы наиболее опасны.

— Итак, если нет Бога, — продолжал слепец, — то нет и дьявола. Но, будучи прагматиком, Прижляк не мог отрицать существования зла.

Религиозные деятели и мистики на протяжении столетий злоупотребляли суевериями и невежеством своих последователей. Церковь всегда настойчиво твердила, что сатана реален: это помогало ей доказать существование Бога. А вот Фрейд не проводил различия между церковью и дьяволопоклонниками, показав, что каждый из нас проходит в своем индивидуальном развитии стадию первобытного анимизма и никто из нас не миновал ее, не сохранив в себе следов этой стадии. Все, что поражает нас как «сверхъестественное», питает эти рудименты анимизма внутри нас.

— Вы хотите сказать, что где-то здесь, — Пек постучал себя по голове, — находится та наша часть, которая все еще желает верить во всякую чепуху вроде «злых духов»?

— Так говорит Фрейд, и я считаю, что он во многих отношениях прав. В сотнях случаев, когда церковники изгоняли бесов из мужчин и женщин, страдающих «дьявольским наваждением», рациональное исследование обнаружило бы у этих людей лишь ту или иную форму психоза. Шопенгауэр, например, утверждал, что зло проистекает из страха человека перед смертью, из страха перед неизвестным. Именно воля к жизни внесла в этот мир и в самого человека трагическое противоречие. Но вину надо было возложить на кого-то другого — и сатана стал идеальным козлом отпущения. Точно так же — по той же причине, что на протяжении всей жизни человека преследуют несчастья и ему известна собственная несостоятельность, — человеку понадобился Бог, существо высшего порядка, которое должно было ему покровительствовать и отвечать на все вопросы. Существо, которое должно было спасти человека.

К несчастью для церкви, наступил век рационализма; можно сказать, что просвещение явилось величайшим врагом религии. Задаются вопросы: «Почему во имя справедливости совершаются преступления?», «Могут ли злодеяния привести к благу?». Почему люди, известные всему миру как злодеи, смели утверждать, что Бог на их стороне? Будут ли цивилизованные страны снова вести религиозные войны? Кто более преступен — шах Ирана или религиозный фанатик Аятолла Хомейни, ниспровергший его? Или Амин, утверждавший, что несколько раз разговаривал с Богом? Гитлер заявлял, что Бог на его стороне. Церковь до сих пор не ответила, почему на протяжении столетий проводились гонения на так называемых еретиков... В этом вопиющем противоречии Прижляк видел признание человеком своих собственных сил, предопределение его судьбы. Он исследовал свой собственный «первородный грех» и решил, что он не так страшен, как утверждает церковь. Сатана превратился в посмешище, всего лишь забавный миф. Пугало. Зло исходит только от самого человека.

Прижляк был убежден, что зло представляет собой некое энергетическое поле в нашем сознании. Следовательно, мы можем научиться пользоваться этой энергией, как научились пользоваться такими парапсихологическими способностями, как телекинез, экстрасенсорное восприятие или телепатия...

Кьюлек сделал паузу, чтобы полицейские смогли переварить сказанное.

— Я считаю, что Прижляку удалось осуществить свой замысел: он установил источник этой энергии и начал ее использовать. Я уверен, что он использует ее и по сей день.

— Это невозможно, — решительно возразил Пек.

— Многое из того, что казалось невозможным даже за время вашей жизни, стало достоянием науки, и знания во всех областях техники непрерывно прогрессируют. За последние сто лет человек совершил несравненно больше, чем за все предшествующие тысячелетия вместе взятые.

— Но Прижляк мертв, черт побери!

— Ему необходимо было умереть, инспектор. Я убежден, что Борис Прижляк и его последователи превратились в эту энергию.

Пек покачал головой:

— Простите, но я не могу в это поверить. Кьюлек кивнул:

— Я и не ожидал, что вы поверите. Я просто хотел, чтобы вы выслушали мою гипотезу, в истинности которой я убежден. Возможно, в ближайшие недели у вас появится повод поразмыслить над ней.

— Что вы имеете в виду?

— Безумие будет нарастать, инспектор. Оно распространится как эпидемия. Каждую ночь кто-то будет поддаваться его воздействию, и чем больше людей оно подчинит себе, тем станет сильнее. Это как капли дождя на оконном стекле: одна капля сливается с другой, затем они обе сливаются с третьей, увеличиваясь и тяжелея, пока не образуют стремительный ручеек.

— Но почему ночью? Почему вы считаете, что все это происходит только в темноте?

— Я точно не знаю. Загляните в Библию и увидите, что зло постоянно соотносится там с тьмой. Возможно, библейская терминология исполнена более глубокого смысла, чем мы думали. Смерть — это тьма, ад — это темная, пугающая преисподняя. Дьявол всегда был известен под именем Князя Тьмы. И разве зло не отражает потемки человеческой души?

Возможно, тьма является материальным носителем этой энергии. Возможно, библейская идея о постоянной борьбе Света и Тьмы является истинной научной концепцией. Лучи света, независимо от происхождения, нейтрализуют и сводят на нет катализирующие свойства темноты.

Прижляк намекал на это во время нашей последней встречи, и я должен признать, что, хотя его идеи всегда казались мне смелыми и остроумными, в тот раз я подумал, что его рассуждения безумны. Теперь я в этом начал сомневаться.

Кьюлек заметно расслабился, сидя в кресле, и Пек понял, что слепец завершил изложение своей мрачной теории. Он посмотрел на всех присутствующих в гостиной и с удивлением отметил, что даже Роупер перестал ухмыляться.

— Вы понимаете, что все сказанное вами совершенно бесполезно для моего расследования? — без обиняков спросил он.

— Да. Пока это так. Но думаю, что скоро ваша точка зрения переменится.

— Потому что произойдет кое-что похуже?

— Да, очевидно.

— Но, даже если это правда, что получит от всего этого Прижляк?

Кьюлек пожал плечами:

— Власть. Гораздо большую, чем та, которой он обладал при жизни. Новых последователей, число которых будет расти.

— Вы подразумеваете, что он до сих пор вербует сторонников? Кьюлек удивился, не заметив в вопросе Пека сарказма. Его вообще несколько удивляло, что полицейский так терпеливо все это выслушивал.

— Да, к нему примкнут другие. Очень многие.

Пек и Роупер обменялись взглядами, что не укрылось от Джессики.

— Вы что-то скрываете от нас, инспектор? — спросила она. Пек выглядел встревоженным.

— Толпа, которая неслась вчера как одержимая, — я имею в виду тех, кому удалось убежать со стадиона, — рассеялась в близлежащем районе. Мы подбирали их на протяжении всего следующего дня. Многих находили мертвыми, причем выяснилось, что они сами накладывали на себя руки. Остальные... бессмысленно бродили вокруг мертвецов. — Преодолевая нежелание рассказывать о том, что было дальше, Пек посуровел. — Довольно многие направились прямо на Уиллоу-роуд и снесли забор, окружавший «Бичвуд», вернее, то, что от него осталось. Мы нашли их на развалинах — они стояли там, будто чего-то ожидая, как поганые стервятники.