Глава одиннадцатая

Мы – изыскатели, шагаем по большой дороге. Освежающий ветер дует нам в лицо.

Идти легко, груза в наших рюкзаках совсем немного. Кроме теплой одежды, у меня за спиной одна аметистовая жеода. Прочие геологические образцы распределены между всеми пионерами.

Магдалина Харитоновна давно уже помирилась с Люсей. Сейчас обе они идут сзади и обсуждают, как будут писать отчет о туристском походе в Любец. В отчете полагается проставить множество цифр: пионеро-километров пройдено столько-то, пионеро-единиц осмотрело музей и кремль столько-то, найдено геологических образцов столько-то. И я и Соня тоже очутились в отчете – так будет больше этих самых пионеро-единиц.

Последние деньги мы проели в чайной, сейчас у нас с собой только две буханки ситного.

– Привал! Посидим немножко! – предлагает Люся.

Мы садимся на горке близ дороги. Вдалеке едва виден Любец. Башни кремля от заходящих солнечных лучей окрасились в нежные розовые тона. Как четко вырисовываются с нашей высокой горы на фоне светло-лилового неба острые шпили башен, колокольни, две высокие трубы бутылочного завода, зелень садов!..

Женя-близнец, тот, что с черным ремнем, подполз ко мне.

– А можно такую картинку нарисовать? Чтобы кремль весь розовый, а облачка золотенькие? – шепнул он.

– Можно, – ответил я. – Это ты хотел бы нарисовать?

– Нет, я так. – Мальчик явно смутился.

Люся разрезала буханки на равные маленькие кусочки. А ведь следующая еда – только дома.

И снова в путь. Прощай, Любец, прощай, розовый город! И снова ветер дует нам в лицо. Ветер, ветер, расскажи нам, где спрятан портрет!

Мы вошли в мелкий сосняк. Сразу потянуло вечерней прохладой, начало темнеть. По краям полянок за кусты бересклета цеплялись полупрозрачные хлопья тумана. То тот, то другой из ребят замедлял шаги, доставал из рюкзака курточку иликофточку. Соне надо надеть джемпер.

– Соня, где ты? Девочки, вы не видели Соню?

– Нет.

– Мальчики, где Соня?

В ответ только носы зашмыгали. Один из близнецов что-то буркнул другому, тот огрызнулся.

– А Галя где? – крикнули они разом.

Оба взъерошились и, как петухи, налетели друг на друга. Каждый из них обвинял другого в исчезновении московской племянницы.

Все остановились. Оказывается, еще одна девочка – длинноногая черненькая Бэла, та, что ходит в очках и похожа на козу, – тоже пропала. И никто из нас не помнил, где, как и когда отстали девочки.

– Ваша Соня меня не касается, но за двух других детей отвечаю я! – объявила мне Магдалина Харитоновна.

– Девочки! Здесь остаться! Мальчики, доктор, за мной! – скомандовала Люся. – Ходу, ходу живее!

– У меня нога натерта! – сердито проворчал Володя-Индюшонок и уселся на пенек спиной к нам.

– Вечно из-за девчонок всякие недоразумения! – еще более сердито проворчал Витя Большой, однако первый двинулся в обратный путь.

Скорым шагом Люся, мальчики и я устремились за Витей. Мне вспомнилось чучело волка в музее и нудный голос Номера Второго: «В наших лесах до сих пор изредка попадаются этихищники». Какой ужас! Нет, нет, волки еще не успели растерзать мою толстенькую и, наверно, вкусную дочку.

Прошел целый томительный час, мы шли молча и быстро, у меня вспотела спина, виски… Совсем стемнело. Я вглядывался в лесную безмолвную черноту, ожидая увидеть пару огненных зловещих глаз. Дорога вышла из лесу. В пшеничном поле было светлее. Лимонная полоска догоравшей зари еще виднелась из-под лиловых длинных туч…

Дорогие читатели, простите меня, я так переживал исчезновение Сони, что, право, не в состоянии дальше рассказывать. Я вынужден бросить перо. Пусть о приключениях этого вечера и ночи лучше расскажет она сама.

Вот что впоследствии записала Соня в голубом ВДОДе:

И понятно, что Соня ничего не помнит. Она заснула стоя. Я должен был сам стащить с нее джемпер и платье и уложить в постель.

А Магдалина Харитоновна красным карандашом написала в голубом альбомчике: «Изложение хорошее. Придаточные предложения отделяются запятой. Вычеркиваю все, что относится к ненужному расхваливанию самого недисциплинированного мальчика в отряде – Вити Перцова. 4».

На следующий день все мы собрались в Доме пионеров за большим столом. Мне подарили целый рюкзак, туго набитый геологическими образцами.

Великолепно! Хоть одно изыскательское поручение было выполнено на сто процентов!

Совещание открыла Магдалина Харитоновна.

– Итак, можно подвести некоторые итоги наших туристских мероприятий. – По привычке она укоризненно взглянула на всех нас из-под очков.

После этих ее слов близнецы занялись мухами на потолке, Витя Перец – голубями на соседней крыше, а остальные просто вздохнули и опустили глаза.

Вскочила Люся.

– Магдалина Харитоновна, простите, я вас перебью. Ребята! – воскликнула она. – Что ж, нам сидеть и ждать, что напишет Номер Первый, когда расшифруют то письмо?

Ребята нестройно загудели:

– Сами, сами будем искать!

– Я не вижу никаких способов, которые увеличили бы шансы… – пожала плечами Магдалина Харитоновна; она обиделась, что ее перебили.

– Слушайте, – сказала Люся, – помните, есть такой изыскатель Номер Седьмой, который все хотел узнать, почему приезжал в Любец его папа – знаменитый художник Ситников? Может, Номер Седьмой что-нибудь расскажет о портрете?

– Это дело! – подхватил Витя Большой. – Поедемте на пароходе к Номеру Седьмому – смотреть Ситниковский музей.

Найдем мы в том музее следы портрета или не найдем, еще было неизвестно, но само путешествие за полтораста километров на пароходе вверх по реке казалось таким привлекательным!

– «Мы едем, едем, едем в далекие края!» – запел и заплясал Витя Перец.

– Завтра едем, завтра! – воскликнул один из близнецов.

– Ну да, завтра, чего еще ждать! – поддержал другой.

– Полагается три дня отдыха, – произнесла Магдалина Харитоновна.

– Мы теперь изыскателями заделались, мы не отдыхаем, – настаивали близнецы. – Найдем – тогда отдых.

– Магдалина Харитоновна, ну пожалуйста, согласитесь! Ведь на пароходе поедем. Это же нисколько не утомительно, – упрашивала ее Люся.

Та было поморщилась, повздыхала, но согласие дала.

– Доставайте яйца, молоко, хлеб – и завтра к шести утра налегке! – весело объявила Люся.