"Мой враг, мой любимый" - читать интересную книгу автора (Грэм Хизер)

Глава 15

Пронзительно закричал Джейкоб; выстрелы теперь звучали со всех сторон. Кирнан инстинктивно бросилась на землю и стала испуганно озираться.

Оказывается, с другой стороны, там, где лужайка плавно сменялась холмом, подъехали всадники в сером. К сожалению, всего двое.

Между ними и янки завязалась короткая перестрелка. Через несколько минут огонь с обеих сторон смолк.

Северяне, все трое, неподвижно лежали на земле.

Не было никакого смысла проверять, живы они или нет. Прыщавый юнец остекленевшими глазами уставился в небо. У одного его товарища зияла дыра в виске, а другой получил пулю в самое сердце.

Кирнан в ужасе глядела на мертвецов, чувствуя, как к горлу подкатывает противная тошнота.

Только сейчас она заметила рядом Джейкоба. Видно, он помог ей встать, но она ничего не помнила. Между тем конфедераты подъехали ближе, и один из них тут же соскочил с коня. Примерно того же возраста, что и отец Кирнан, седовласый и седобородый, с благородным лицом, иссеченным морщинами, он встревожено спросил:

– Как вы себя чувствуете, миссис Миллер?

Только сейчас, услышав этот вежливый голос, Кирнан поняла, что еще несколько минут назад имела шанс быть убитой, причем обеими сторонами. От волнения у нее подкосились ноги, и если бы Джейкоб предусмотрительно не подставил ей плечо, то наверняка упала бы. Нет, ей никак нельзя раскисать, да еще на виду у всех! К ним уже мчалась Джейни. Наверняка Патрисия тоже слышала выстрелы. Значит, и она сейчас выскочит из дому. Джеремия с сыновьями возились в курятнике неподалеку и тоже явно не глухие, а потому через несколько минут будут здесь. Нет, сейчас не время кукситься!

– Все в порядке, – заверила Кирнан пожилого мужчину. Она обвела глазами мертвецов и снова взглянула на конфедерата. – Спасибо вам. Похоже, вы явились вовремя.

Второй южанин, помоложе, тоже спешился и принялся осматривать мертвецов. Выплюнув табачную жвачку, он с ненавистью произнес:

– Эти ребята не из регулярных войск. Ни один северный полк не появлялся здесь вот уже несколько месяцев. Сдается мне, что и не партизаны они, а просто жалкие дезертиры. – Он снова смачно плюнул и вдруг смутился: – Простите, мэм.

Кирнан махнула рукой и с сарказмом подумала: на лужайке уже валяются три мертвеца, так вряд ли комок жвачки сделает ее грязнее! Хозяйка вся обратилась в слух.

– Понимаете, миссис Миллер, янки в большинстве своем все-таки джентльмены, – рассудил пожилой конфедерат. – У меня у самого младший сын служит в сорок седьмом мэрилендском артиллерийском корпусе. И вот что я вам скажу: он искренне верит в дело северян и готов отдать жизнь за своего Линкольна, но если бы ему понадобилась еда – не важно, где, на Севере или здесь, на Юге, – он бы вошел в дом, предварительно вытерев ноги, и через слово говорил бы «спасибо» и «пожалуйста». Его воспитали в строгих правилах, как и большинство этих янки. Но в любом стаде найдутся паршивые овцы, именно с ними вы сейчас и столкнулись, юная леди. Мои вам совет – будьте осторожнее!

– Еще раз от души благодарю вас за то, что вы подоспели мне на помощь! – с жаром проговорила Кирнан и добавила: – Но я даже не знаю ваших имен, хотя, похоже, вы меня знаете.

– Конечно, знаем, мэм. – Он вежливо приподнял фуражку. – Вы невестка старого Эндрю, жена Энтони. Благодаря вашему заводу наши ребята регулярно получают оружие. Можете полностью располагать нами. Меня зовут Гири, сержант Ангус Гири. А это – Т.Дж. Каслмен, один из лучших снайперов на свете.

– Ваша часть расположена неподалеку? – поинтересовалась девушка. – Значит, армия конфедератов возвращается?

– Как вам сказать, мэм… Не то что возвращается, просто не уходит. Мы занимаемся тем, что не оставляем янки в покое в долине Шенандоа. Все время тревожим их то в горах, то на равнине. А командует нами Каменная Стена, то есть генерал Томас Джексон. Лучший командир по обе стороны границы, вот мое мнение!

– Ну что же… – задумчиво проговорила Кирнан, украдкой переводя взгляд с сержанта Гири на его молчаливого спутника, – вы оказали мне поистине неоценимую услугу, джентльмены, и в благодарность я хотела бы угостить вас домашним обедом! – И тут же осеклась. До нее дошло, что подобное приглашение не совсем уместно – ведь трое мертвецов еще не преданы земле. – Как вы думаете, – торопливо добавила она, понимая, что в подобных обстоятельствах не сможет проглотить ни кусочка, – может быть, погрузить этих троих в повозку, и пусть Джеремия отвезет их в город? Наверное, тела надо отправить их родственникам…

– Нет, мэм, не думаю, – рассудительно возразил Каслмен. – И вообще не тревожьтесь – мы с сержантом сами сделаем все, что нужно.

Кирнан открыла было рот, но Ангус ее опередил:

– Понимаете, миссис Миллер, если мы отошлем их обратно, янки сразу же догадаются, кто и где их убил. Пусть лучше думают, что вы тихо и мирно живете здесь с детишками и никому не причиняете зла. Рано или поздно этому славному дому все равно придется несладко, но пока…

Он многозначительно помолчал, а потом вдруг спросил:

– У вас есть оружие?

– А как вы думаете, сержант? – звонким от обиды голосом тотчас отозвался Джейкоб. – Конечно, есть! И у папы в кабинете, и в комнате Энтони. Да у меня у самого есть ружье, специально сделанное по моему росту! И боеприпасы имеются…

– Отлично, парень, просто отлично! Мой тебе совет: еще раз увидишь мародеров вроде этих – стреляй без промедления. Но помни: если на тебя будет двигаться армия, отступи. И хотя один южанин стоит десяти презренных янки… – сержант выразительно подмигнул Кирнан, – он все же не в силах одолеть целую роту или бригаду. Вы меня поняли, миссис Миллер?

– Да, – ответила девушка, глядя в смеющиеся серо-голубые глаза сержанта.

Она отлично его поняла: что бы ни случилось, нельзя позволять Джейкобу стрелять в солдат регулярной армии.

Еще ей стало ясно, что в стане и тех и других есть дезертиры и партизаны, которые в любую минуту могут появиться в Монтемарте. В таких не только можно, но и нужно стрелять, иначе все – и дети, и слуги, да и она сама – рискуют погибнуть.

– Ну ладно, сержант, надо что-то делать с этими мертвяками, – бросил Каслмен, выплюнул жвачку и тут же виновато посмотрел на Кирнан.

Она улыбнулась:

– Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

В ответ он тоже улыбнулся. «А ведь этот бесхитростный солидный человек, уроженец горной Виргинии, – вдруг подумала Кирнан, – сможет внести достойный вклад в общую победу южан, так же как утонченные виргинские джентльмены, прекрасно разбирающиеся в лошадях, оружии и знающие здешнюю местность».

– Честно говоря, я бы с удовольствием перекусил, – смущенно признался он.

Стараясь не смотреть на трупы, Кирнан взяла Джейни под руку и направилась к дому.

– Пойдем посмотрим, как дела в курятнике. Надо поскорее заняться обедом, иначе мы все с голоду умрем!

Кирнан не стала спрашивать, что они сделали с телами янки. Да и какая разница? Главное, что мертвецов убрали из дома.

Понимая, что спасители торопятся, хозяйка поспешно распорядилась насчет обеда. Она была чрезвычайно рада принять гостей. Впрочем, на одиночество ей жаловаться не приходилось: Томас и Лейси несколько раз навещали ее в Монтемарте, да и сама Кирнан пару раз выбиралась в город. Однажды к ней наведался старший мастер с оружейного завода в долине, и она впервые участвовала в настоящих деловых переговорах.

Конечно, девушка больше слушала, поскольку слишком мало знала об оружейном деле. Правда, под конец попросила мастера и Томаса Донахью проследить за тем, чтобы оружие с ее завода поступало либо напрямую правительству Конфедерации, либо мелким частным мастерским, которые только начинали свой бизнес.

Первый же серьезный бой в Бул-Ран показал всем и каждому, что Виргиния, первоначально медлившая с отделением, теперь будет вынуждена дорого заплатить за свою принадлежность к новой Конфедерации. Становилось все очевиднее, что основные события надвигающейся войны произойдут именно здесь.

Появление в Монтемарте сержанта Ангуса и Каслмена давало Кирнан возможность принять непосредственное участие в военных действиях. Ей казалось, что это единственный способ выжить в существующих условиях, и потому в течение, всего обеда она только об этом и думала. Не в силах проглотить ни кусочка, она радовалась превосходному аппетиту гостей. Чувствовалось, что мужчины получают истинное удовольствие; и от вкусной еды, и от снежно-белой скатерти, и от блестящего столового серебра.

Джейни, конечно, была против такого приема. Пришлось Кирнан пообещать, что подобное не повторится – скоро они вынуждены будут закопать серебро где-нибудь в тайнике, чтобы ни янки, ни конфедераты до него не добрались.

Хозяйка с удовольствием наблюдала за своими гостями. Надо же, с каким восторгом взирает Каслмен, более простор душный, чем Ангус, на любую самую незамысловатую вещь в доме – изящные кружевные занавески, старинную мебель, обитую английским ситцем, хрустальные подсвечники, роскошную посуду. После обеда Кирнан сыграла своим спасителям на спинете старинные ирландские баллады и зажигательный виргинский танец. Вначале под музыку сплясали Джейкоб с Патрисией, а потом девочка, расхрабрившись пригласила на танец Каслмена. Сама же Кирнан выбрала в партнеры Ангуса.

Время пролетело незаметно, и мужчины засобирались обратный путь.

Поблагодарив хозяйку и домочадцев за теплый прием, они обещали свою помощь обитателям Монтемарта в случае необходимости.

– Мы всегда здесь неподалеку, в долине, – объясни Ангус, многозначительно глядя на Кирнан. – А если что, можете сообщить и заранее: приезжайте к старому дубу, что растет на развалинах поместья Шагалл. Знаете, где это? – спросил он.

Кирнан кивнула и посмотрела на него в упор:

– Да, я как-то была там вместе с Энтони.

– Вот и прекрасно, – удовлетворенно произнес собеседник.

Не успели солдаты уехать, как девушка обнаружила забытую Ангусом фуражку. Поскольку ей хотелось поговорить с ним наедине, она очень обрадовалась и, пообещав близнецам и Джейни, что скоро вернется, бросилась за ними. А вот и всадники: Ангус как раз спешивался – судя по насмешливой улыбке Каслмена, тот только что сообщил товарищу, что не худо бы вернуться за головным убором, пока Монтемарт еще близко.

– Я чрезвычайно благодарен вам, миссис Миллер, – галантно произнес южанин.

Кирнан прикрыла глаза от слепящего вечернего солнца.

– Ну что вы, сэр, это я у вас в неоплатном долгу. – Она шагнула вперед, так что они оказались совсем рядом. Конечно, не было никакой нужды разговаривать шепотом – вряд ли близнецы что-либо услышат на таком расстоянии, – и все же она решила, что излишняя осторожность не помешает. – И мне хотелось бы вас отблагодарить, – продолжила она тихо.

Ангус недоуменно захлопал глазами.

– Неужели я вас неправильно поняла? – удивилась Кирнан. – Или вы не говорили, что если я захочу что-то сообщить, то могу воспользоваться старым дубом?

Мужчины многозначительно переглянулись.

– Говорил, – кивнул Ангус. – Хотя, наверное, не имел права. Вы и так немало помогаете нам, мэм, – я имею в виду оружие, – да еще недавно мужа похоронили. Вам небось не до того теперь…

– Наоборот, я была бы счастлива стать шпионкой! – без обиняков заявила Кирнан.

Сержант усмехнулся:

– Опасное это занятие, миссис Миллер.

Разумеется, опасное. Но при одной только мысли об этом Кирнан воспряла духом. Шпионов-мужчин вешают, если поймают, напомнили она себе. Но даже янки не осмелятся повесить женщину! По крайней мере, пока такого не случалось…

Она будет действовать осторожно, и никто ее не поймает. Кирнан с улыбкой взглянула на вмиг посерьезневшего Ангуса.

– Янки и так до меня доберутся – им наверняка известно, чей завод поставляет оружие конфедератам. Да и ничего такого мне не совершить, просто не сумею. Предлагаю вот что* любые новости я постараюсь как можно скорее сообщить вам приехав к старому дубу.

Мужчины снова переглянулись.

– А ведь без нее нам не обойтись, сержант, – протянул Каслмен. – Слишком много в здешних местах сочувствующих янки, а еще больше тех, кто еще не определился в симпатиях. Не поймешь, что у них на душе… Только, пожалуйста, миссис Миллер, будьте осторожны! От вас требуется лишь подъехать к старому дубу и сообщить, если услышите что-нибудь интересное. Думаю, нам это будет нелишне, ведь так, сержант?

Ангус водрузил на голову фуражку и торжественно произнес:

– Чрезвычайно признательны вам за помощь, миссис Миллер!

Кирнан улыбнулась – ну что за галантный кавалер! – помахала на прощание рукой. Мужчины уехали.

Вскоре случай помочь представился.

Не то чтобы Кирнан располагала какими-то сверхсекретными сведениями – просто наверняка в скором времени все заговорят об этом. А девушка узнала о них раньше других благодаря Томасу Донахью, беседовавшему с одним из железнодорожных служащих.

Полковник-янки частично разрушил мельницу на острове Виргиниус, чтобы ее не захватили конфедераты. Владелец мельницы, некий мистер Херр, давно подозревался в симпатиях к северянам. К моменту взрыва на мельнице еще оставалось изрядное количество зерна, и Херр предложил федеральным властям Мэриленда закупить его.

По сведениям Томаса, солдаты третьего висконсинского полка намеревались «глаз не спускать» с боеспособных мужчин Харперс-Ферри, нанятых Херром для погрузки зерна на баржу – мост через Потомак к этому времени уже был разрушен. Предполагалось, что мирным гражданам возместят ущерб, нанесенный боевыми действиями, однако Томас смотрел на ситуацию не столь оптимистично.

Сам он пребывал в мрачном настроении. Дом его был изрешечен пулями – янки, не задумываясь, стреляли в любую мишень и даже в ту, которая казалась им таковой с их наблюдательного пункта на Мэрилендских высотах. Харперс-Ферри, некогда бурливший жизнью, теперь превратился в город призраков, где никто не отваживался и нос высунуть на улицу. С приближением зимы дни становились короче, и был издан указ, согласно которому предписывалось зажигать в Домах хоть какие-то огни, что грозило немалой опасностью их хозяевам. Естественно, Томасу Донахью его родной город был Дороже любого правительства. По его мнению, кто бы ни выиграл в этой войне, один проигравший уже есть – Харперс-Ферри.

Кирнан, как могла, постаралась ободрить его, а затем направилась домой, и почему-то кружным путем. День выдался прелестный – как раз для верховой прогулки. Октябрь только начался, и вершины гор так и сверкали золотом увядающей листвы. Вода в реках стояла высоко для этого времени года, пенилась и бурлила на речных камнях…

Девушка остановила коня у тропинки, ведущей к рыбацкой хижине. Ее охватила ностальгическая грусть. Прошло уже без малого два года с того момента, как Джон Браун вторгся в Харперс-Ферри.

И без малого два года с того дня, как она привела в хижину Джесса.

Кирнан до боли закусила губу. В последнее время она не вспоминала о Джессе – вернее, не переставая думать о нем, заставила себя отбросить пока эти мысли. И вдруг память о событиях тех дней нахлынула на нее с новой силой. Как грустен и подавлен был тогда Камерон, как будто будущее уже отбросило зловещую тень на его душу…

И поэтому он пришел к ней.

А ведь он все знал заранее, мелькнуло у нее в голове. Каким-то внутренним чутьем Джесс сумел предугадать ход последующих событий.

Дом, давший трещину…

И даже любовь не в силах ничего изменить. Кирнан вспомнила, с какой гордостью говорил Ангус Гири о своем сыне, сражавшемся в рядах янки. И Харперс-Ферри разделился в своих симпатиях, да и сама Виргиния. Но какая мать-южанка перестала бы любить своего сына, пусть он и выступил на стороне северян? Вот Дэниел же не разлюбил своего брата...

«И я люблю тебя, люблю всем сердцем», – подумала девушка.

Но все осталось в прошлом, так же как сладостный и нежный миг свидания в этой хижине у реки. Их любовь с самого начала была обречена.

Кирнан повернула лошадь, но возвращаться в таком подавленном состоянии домой, к детям, ей не хотелось. Может быть, потому она и направилась в старое поместье Шагалл.

Спрыгнув в высокую траву, Кирнан обвела окрестности взглядом. Вероятно, когда-то имение было очень красивым. Теперь же некогда ухоженная подъездная дорожка поросла буйной травой, и только четыре дорические колонны гордо вздымались ввысь, словно бросая вызов разрушительному воздействию времени. Пока девушка размышляла, налетел ветер, холодный, пронизывающий до костей, предвестник надвигающейся зимы. Задрожав всем телом, она плотнее запахнула плащ и зашагала к дубу.

Старое дерево медленно умирало. Однажды его чуть не спалила молния, и дуб так и не сумел оправиться. С тех пор в корявом могучем стволе зияло дупло – прекрасное место для того, чтобы спрятать записку.

Вот только, к сожалению, у нее не было бумаги, чтобы эту записку написать.

«Да, милочка, – усмехнулась про себя Кирнан, – до настоящей шпионки тебе еще далеко!»

И тут в кустах раздался какой-то шорох. Девушка чуть не умерла от страха, но, к счастью, ее окликнули спокойным и приятным голосом:

– Миссис Миллер!

Она остановилась. Из кустов навстречу ей вышел Каслмен с травинкой в зубах и таким невозмутимым видом, что, казалось, он тут на прогулке, просто наслаждается теплым осенним днем.

– Здравствуйте, мэм. Похоже, вы хотите нам что-то сообщить?

– Сама не знаю, – честно призналась Кирнан, но все же рассказала ему о мельнице Херра и об отправке зерна.

Когда она умолкла, он кивнул:

– Мы уже кое-что слышали, но все равно спасибо. Надо будет сообщить ребятам из вооруженных отрядов – может, как-то справятся с ситуацией. Еще раз сердечное спасибо, мэм. Как вы поживаете? Как детишки?

– Все в порядке, благодарю вас.

Он снова кивнул.

– Ну а теперь отправляйтесь домой. Негоже женщине разъезжать одной в такое время, да и не ровен час, нас заметят.

Девушка вскочила в седло и попрощалась с Каслменом. В ответ он взмахнул рукой, за все время разговора так и не вынув изо рта травинки.

«Интересно, – подумала Кирнан, – у него что, табак кончился?»

– Кирнан, Кирнан!

Был прохладный октябрьский вечер шестнадцатого октября. Хозяйка весело болтала с Джеремией, в то время как юный Дэвид обходил несушек и собирал яйца.

Услышав свое имя, хозяйка сразу посерьезнела и поспешно бросилась к дому. Удивительно, у крыльца верхом на лошади сидел Томас Донахыо, что само по себе было необычно, поскольку он очень не любил верховую езду.

– Что случилось, Томас? Слезайте скорее и проходите в дом. Ровно через минуту вы будете пить отменный кофе или чай. А может быть, хотите чего-нибудь покрепче?

Донахью покачал головой:

– Не могу. Мне надо предупредить остальных. Похоже, виргинцы во время погрузки муки столкнулись с янки. Ходят слухи, что вот-вот вмешается полковник Эшби.

– О Господи! – выдохнула девушка.

– Янки настроены весьма воинственно. А Эшби со своим отрядом якобы засел на Боливарских высотах, и теперь они направляются туда. Заведи детей в дом и не спускай с них глаз, Кирнан. Кто знает, что теперь будет… Поняла?

– Да, конечно. Спасибо, что предупредили, Томас.

Томас повернул коня и поскакал прочь, а девушка принялась скликать домочадцев.

– Сегодняшнюю ночь мы проведем в укрытии, – объявила она детям и слугам. – Патрисия, принеси одеяла, а ты, Джейкоб, сбегай за ружьем. Почему бы нам не устроить пикник, а, Джейни? Ну-ка, погляди, что там у тебя в запасе?

– Значит, мне не надо больше сражаться с этими противными курами, миз Кирнан? – осведомился Дэвид.

Девушка улыбнулась. Ей нравился этот восьмилетний мальчик, воплощение энергии и трудолюбия. Он трудился наравне со взрослыми и был весьма смышлен, поскольку Патрисия часто читала ему вслух. Девочка никогда не высказывалась по поводу рабства, однако факт оставался фактом: Патрисия, рано лишившись матери, по-матерински опекала Дэвида, и тому это явно нравилось.

– Да, Дэвид, сражение закончено, – смеясь, проговорила Кирнан. – Теперь помоги Патрисии спуститься в подвал.

– Миз Кирнан, – негромко обратился к ней старший сын Джеремии Тайн. В свои неполные двадцать лет этот парень, почти двухметрового роста, мускулистый, стройный, с иссиня-черными курчавыми волосами, напоминал африканского принца, поскольку неизменно держался с гордостью и достоинством, словно долгие века рабства предков на нем никак не сказались.

– В чем дело, Тайн?

– Я не позволю этим синебрюхим мерзавцам запугать меня, да и южанам, если на то пошло, тоже. Берите детей и спускайтесь в подвал, а я подежурю здесь.

Кирнан заколебалась. Кто знает, что у него на уме? Но если допустить, что Тайн задумал что-то дурное, то почему все это время он держался вполне лояльно? И потом, она же обещала Джеремии отпустить их с сыновьями на свободу.

Поразмыслив, Кирнан согласилась. Во главе своего маленького отряда она спустилась в подвал, а молодой негр остался охранять их наверху.

Прошло немного времени, и раздались первые выстрелы, а потом и рокот пушки. Кирнан крепко обняла Патрисию, словно пыталась защитить ее от зловещих звуков.

Прошло ровно два года с тех пор, как Джон Браун появился в Харперс-Ферри. Постепенно выстрелы стихли. Кирнан уже собиралась выглянуть наружу, как вдруг дверь в подвал отворилась. Она со страхом подняла глаза, чувствуя, как колотится сердце.

– Миз Кирнан…

Тайн! У нее отлегло от сердца.

– Ну, как там?

– Вроде бы все кончилось. Кругом тихо. Синебрюхие возвращаются в город, а ребята в сером, похоже, отходят к Чарлстону. Трудно сказать, кто победил – и те и другие ведут себя так, словно выиграли они.

– А к дому никто не подходил? – с беспокойством спросила Кирнан.

– По крайней мере, я никого не видел.

Кирнан облегченно вздохнула и устремилась к дому. На одной из колонн виднелась свежая отметина от пули. Кирнан коснулась ее дрожащими пальцами. Как же близко от Монтемарта развертывалось сражение!

Вдалеке в густой траве она увидела чье-то неподвижное тело. Спустившись с крыльца, Кирнан подбежала к мертвецу.

Янки! Он лежал на животе. А что, если он только ранен? Тогда придется оказывать ему помощь. Едва дыша, она перевернула его на спину. Нет, помощь ему не нужна. Невидящий взгляд устремился в небеса.

Эти глаза… Глаза совсем молодого человека. Когда-то нежно-голубые, они теперь подернулись пеленой. И лицо юное. Он еще даже не брился. А какой красивый! Наверное, не одна девушка сохла по нему, младшие сестры уж наверняка обожали.

– Боже мой! – выдохнула Кирнан и почувствовала, как сзади к ней подошел Тайн. Девушка сглотнула подступивший к горлу комок. Нечего плакать над телом убитого янки!

Неужели она стала причиной его смерти? Да нет, конфедераты знали о мельнице и о погрузке зерна еще до того, как она сообщила об этом Каслмену. Южане и янки теперь умирают повсюду – ведь это война, черт ее побери! И она не в силах противостоять.

Даже Джесс не смог бы помешать этому.

Джесс… А вдруг и он лежит на чьем-нибудь газоне так же, как этот юный патриот? Правда, Камерон врач, но он никогда не избегал сражений. Вот решил ведь участвовать в боевых операциях на Западе, когда вполне мог отсидеться в палатке полевого госпиталя.

– Надо вернуть… вернуть его тело, – с трудом выдохнула Кирнан.

На сей раз перед ними не дезертир, а храбрый солдат, павший на поле боя.

– Только вначале посмотрим, нет ли у него в карманах табаку, – деловито предложил Тайн, присел на корточки и принялся обшаривать залитую кровью одежду мертвеца. Найдя трубку и горсть табаку, он протянул их Кирнан. – Совсем еще мальчик. Слишком мал, чтобы курить. Его мать наверняка бы этого не одобрила.

Хозяйка машинально кивнула.

– Я подгоню повозку, – бросил Тайн.

Она снова кивнула. И просидела рядом с янки до тех пор, пока молодой негр не пригнал запряженного в повозку мула по кличке Альберт. Легко подняв мертвеца на руки, Тайн погрузил его на повозку. Кирнан поднялась с земли и в последний раз взглянула на этого юного солдата, почти мальчика.

Взяв шерстяное одеяло, она осторожно накрыла им мертвеца.

Слуга молча наблюдал за ней, а потом решил-таки высказаться:

– Он ведь враг, миз Кирнан.

Она удивленно взглянула на него: именно янки хотели дать неграм свободу!

– Мой враг, а не твой, Тайн.

Он пожал плечами и поправил одеяло.

– Вот что я вам скажу, миз Кирнан. Я слышал, что этот Эйб[2] Линкольн чертовски хороший парень. Высокий, тощий и страшный, как смертный грех, но с золотым сердцем. Говорят, он хочет не только освободить рабов, но и свезти их всех на какой-то остров, создать что-то вроде республики чернокожих. А ведь я уже сердцем прикипел к Виргинии! Кое-кто там, на Севере, против того, чтобы нас, чернокожих, избивали здесь, на Юге, и это, конечно, здорово. Но некоторые янки считают, что, дотронувшись до негра, они замарают себе руки. Думают, что кожа у нас черная потому, что грязная. А я вам так скажу, миз Кирнан, – мне просто повезло, что я родился рабом! Я прожил всю жизнь среди белых, которые не считали зазорным поздороваться со мной за руку и не боялись, что от этого их собственная рука станет черной. Так что я с вами, миз Кирнан, что бы ни случилось!

– Спасибо тебе, Тайн, – благодарно отозвалась она.

Он расплылся в улыбке и справедливости ради добавил:

– Правда, мне никогда не приходилось собирать хлопок, миз Кирнан. Может быть, будь я негром с плантации, думал бы совсем по-другому.

Кирнан понимающе кивнула. И уже собралась было забраться в повозку, но Тайн остановил ее:

– Вам нет нужды ехать со мной, миз Кирнан. Я все сделаю сам.

– Но не можешь же ты путешествовать один! Ведь…

– Не тревожьтесь, миз Кирнан! – обнажив в улыбке белоснежные зубы, заверил ее парень. – Вот если бы я вез тело конфедерата, тогда другое дело. А так – что подозрительного? Негр решил доставить мертвеца его однополчанам в знак признательности за то, что янки делают для чернокожих. Вы же сами только что сказали, что они хотят нас освободить, разве не так?

Хозяйка невольно улыбнулась. Тайн легко запрыгнул на повозку и взял в руки хлыст.

– Постой! – окликнула она.

– Что такое, миз Кирнан?

– Будь осторожен!

– Обещаю, мэм.

Он взмахнул хлыстом, и повозка тронулась в путь.

Она немного посидела на крыльце, подставив лицо прохладному осеннему ветру и удивляясь собственному спокойствию. Наверное, она становится мудрее. Конечно, она вряд ли когда-нибудь привыкнет к боли, которая охватывает ее каждый раз при виде мертвого тела, но жить, оказывается, можно и с ней. Кругом война. Несколько часов назад снаряды рвались совсем рядом, а она как-то пережила…

Последнее сражение показало, что ни та, ни другая сторона не в состоянии удержать Харперс-Ферри. К тому же высоты, окружавшие город, мешали свободе маневра.

Кирнан вздрогнула, представив себе, как выглядит сейчас Харперс-Ферри, этот город призраков. Поскольку он остается важным железнодорожным узлом, и синие, и серые обречены возвращаться туда снова и снова.

Она вздохнула. Ну что ж, значит, придется пережить и это. И снова удивилась своему спокойствию.

Кирнан не испугалась и поздно ночью, когда Тайн, вернувшись, сообщил ей, что вокруг все еще шныряют янки и несколько мирных граждан арестованы за то, что якобы укрывали конфедератов.

Ну, она-то никого не укрывает.

Всю ночь Кирнан мучили кошмары – ей представлялись мертвецы. Янки, которых застрелили на ее лужайке Ангус Гири и Т. Дж. Каслмен, проплывали в ее сознании словно призраки. В довершение всего ее неотступно преследовали голубые глаза мальчика, убитого во время перестрелки.

Во сне девушка опять переворачивала его на спину и вдруг, отшатнувшись, истошно закричала.

Боже, это не юноша-янки, а Джесс!

Она в ужасе проснулась. Ведь Джесса давно нет в ее жизни, напомнила она себе.

Наконец сон сморил Кирнан, на сей раз девушка спала без всяких сновидений. Проснулась она довольно поздно, днем отправилась на прогулку, а когда вернулась, занялась хозяйственными делами – помогала Джеремии, Дэвиду и Тайну чистить лошадей и мулов и вместе с ними прикидывала, каких животных надо перековать. Вокруг еще оставались янки, но где именно и сколько, девушка не знала.

И все же она оставалась спокойной. Принимая во внимание существующие обстоятельства, все не так уж плохо устроилось.

Но именно в этот осенний вечер, обманчиво красивый и теплый, в ее жизнь вторглась синяя лавина солдат.

А с ними Джесс Камерон.

Тот, кто в синем.