"Дикий белок" - читать интересную книгу автора (Хмелевская Иоанна)

* * *

Каролек Ольшевский стоял в очереди за корзинкой в продуктовом магазине самообслуживания на Пулавской улице. Он размышлял, позволит ли ему архитектурно-строительный отдел Городского управления в Люблине разместить прачечную в незаконной близости от больничного корпуса. Расстояние было меньше на 52 сантиметра. Инженер из проектного института измерял лично. Он проезжал через Люблин на обратном пути из отпуска, этим вопросом активно интересовался и не терял надежды, что всегдашние колдобины на местности сыграют им на руку. К сожалению, рельеф подвел. И хоть бы не хватало сорока девяти сантиметров, нет ведь — пятидесяти двух! Сорок девять не дотягивает до половины, округляем в сторону меньшего числа. Пятьдесят же два — дело другое, требует округления в большую сторону, дает целый метр, а метр — это вообще катастрофа. Погубят их эти три сантиметра. На проекте появится омерзительное число 29 вместо нормативных 30 метров, это всем бросится в глаза. Весь Люблинский архитектурно-строительный отдел с радостным остервенением вцепится зубами и когтями, тем более вряд ли найдет, во что бы еще такое вцепиться. Единственный дурацкий метр. Даже не полный. Полметра. Каких-то три сантиметра — и был бы симпатичный ноль на конце...

Каролек не обольщался — от этих трех сантиметров никакими силами не избавишься, но решил оставить хоть капельку надежды на потом. Поэтому прекратил костерить про себя и больничное ограждение — не дает отодвинуть прачечную подальше, и стандартные сборные элементы — с такими не сделаешь прачечную поуже, и личные качества работников Люблинского архитектурно-строительного отдела. Каролек заинтересовался ситуацией в очереди.

Очередь то и дело стопорилась. Со своего места за дверью Каролек не мог толком разглядеть, что происходит внутри, к тому же в дверном проеме болталась занавеска. Но, что бы там ни мешало продвижению и как бы долго ни продлилось это мероприятие, мысль бросить вялую очередь и отказаться от покупок даже не пришла ему в голову. Жена категорически обязала снабдить семью продуктами питания, а «второй такой оказии могло не представиться. Он набрел на этот универсам по дороге со Служевца, где был по служебным делам, и безоговорочно решил покончить с домашними обязанностями до возвращения на работу. Лучше потерять время, но сбросить этот тяжкий груз с плеч долой.

Перед ним стояла дама в расцвете лет, которая, тупо уставившись в пространство, покачивала на пальце ключи от машины. Она очнулась, когда к ней подошел очень элегантный пан того же цветущего возраста.

— Ты еще тут? — удивился он. — Я думал — давно уже вошла...

Дама издала шипение, словно скороварка испустила излишки пара; Каролек воззрился на нее с живейшим интересом. Она не промолвила ни слова, только ключи на пальце завертелись быстрее.

— За чем стоишь-то? — деловито осведомился элегантный пан.

Ключи на миг замерли.

— Что будет, — буркнула дама и, помедлив, добавила: — Несли апельсиновый джем.

Мужчина неодобрительно поморщился.

— Отрава, — вынес он категорический приговор.

Каролек еще больше заинтересовался и навострил уши.

— О Господи, — сказала дама без всякого выражения.

— Отрава, — повторил мужчина. — Все консервированные джемы — это отрава, сколько раз тебе говорить? Они же из апельсиновой кожуры, пропитанной химикатами. Смерть печени.

— Цыплята есть, — снова помолчав, проговорила дама.

— Эти цыплята — гадость. Мясо без всякой пищевой ценности, его искусственно наращивают.

— Нежирные цыплята...

— Ну и что из того, что нежирные? Пичкают гормонами, у них и вкуса-то никакого нет...

— Есть, — вдруг оживившись, перебила его дама. — Рыбный. От рыбной муки.

— Ничего подобного! Цыплята, выкормленные рыбной мукой, идут на копчение.

Дама на миг зажмурилась, снова открыла глаза и глубоко вздохнула.

— Есть еще паштет, — бесстрастно сообщила она. — Молоко, масло, творог — все, что мы получаем от коровы. Кроме того, я собиралась купить икры, креветок и филе ягненка...

Очередь вдруг значительно продвинулась, и Каролек, к великому своему сожалению, упустил фрагмент таких занимательных рассуждений. Наконец его внесло внутрь универсама, он с силой протиснулся еще на шаг вперед, и пара цветущего возраста снова очутилась перед ним. Дама предлагала купить стоящие на витрине тефтельки под разными соусами.

— Мерзость, — отрезал элегантный пан.

— Почему? — простонала дама, в ее тоне прозвучал отчаянный протест.

Каролек чуть не выкрикнул тот же вопрос. Только что он сам намеревался купить тефтельки.

— Объясняю, — провозгласил мужчина с интонацией выразительного двоеточия:

— одна вода и очень мало мяса. Мясо же самого низкого сорта. К нему добавляются суррогаты из рыбы...

— Суррогат — это из рогатого скота, — бунтарски попыталась возразить дама, отвернувшись в сторону, как будто предпочитая, чтобы мужчина этих слов не слышал. В них звучала какая-то затаенная горечь. Однако ее спутник обладал, видимо, прекрасным слухом.

— Да, из рогатого скота тоже бывает, — не стал возражать он. — Но в общем виде суррогат представляет собой заменитель чего-либо, в данном случае — полноценного мясного белка. Чтобы это можно было хотя бы в рот взять, все заливают пряным соусом. А шампиньоны натолкали, чтобы цену поднять...

Дама энергичным жестом схватила освободившуюся корзинку и зашагала вглубь зала. Элегантный пан поспешил за ней. Каролек смотрел им вслед и с нетерпением ждал корзинки для себя, желая непременно подслушать продолжение поучительной беседы. Он был не чужд этой темы, внушавшей ему некоторое беспокойство, а кроме того, безмерно интриговал тон мужчины — очень спокойный, нарочито объективный, деловой. Элегантный мужчина, выносящий приговоры продуктам, явно не питал к ним никакой личной ненависти. Такого тона в сочетании с таким смыслом Каролек ни в жизнь не слышал, тем паче не хотелось пропустить ни слова.

Занятную пару он настиг возле молочных продуктов. Дама протянула руку к творогу в ванночках.

— Надеюсь, этого ты покупать не собираешься? — укоризненно произнес ее спутник. — Они все уже раздулись.

Дама отдернула руку. Каролек с сомнением посмотрел на ванночки и тоже отказался от покупки. Вскоре вся компания стояла возле мороженых полуфабрикатов.

— Обрати внимание на цвет, — сказал мужчина, рассматривая мороженое филе хека. — Самая худшая разновидность. Старая.

— Ну и что, что старая? — рассердилась дама.

— Рыбой воняет.

— А что, молодая рыба розами благоухает? Каролек подавил готовый сорваться смешок. Мужчина оставался тверд как кремень.

— Не розами, но у нее нет этого запаха прогорклого рыбьего жира. Купи, если хочешь, но сама увидишь — ты этого в рот не возьмешь.

Дама поколебалась, заглянула в поддон с рыбой, одним пальцем перевернула замороженную пачку на другую сторону, махнула рукой и двинулась дальше. Возле мацы неведомо почему пара стала рассуждать о моркови. Стоя совсем рядом и притворяясь, будто вдумчиво исследует макароны, Каролек жадно прислушивался.

— ..Средства защиты растений и искусственные удобрения, — говорил элегантный пан. — Вся эта прекрасная с виду морковь ядовита, просто убийственна для организма.

— Неужто вообще отказаться от моркови? — злым голосом перебила дама.

— Нет, почему же. Нужно покупать ту, по которой видно — росла в естественных условиях.

— А нельзя ли поинтересоваться, как это распознать?

— Вредная морковь красивая, крупная, дородная. Такую необходимо избегать. Надо искать что поплоше. Маленькую, невзрачную...

— Червивую, — услужливо подсказала дама.

— Даже немного червивую. Чем хуже, чем запущенней хозяйство, тем тамошняя морковь полезней для здоровья.

В памяти Каролека вдруг всплыли какие-то обрывки сведений о различных стыдливо затушеванных аферах последнего времени. Ядовитая клубника, канцерогенные помидоры, несъедобные апельсины, бананы с вирусами... С умилением вспомнилась черешня, виденная Бог знает сколько лет назад, — вся до единой червивая. Чудеса да и только. Выходит, это была самая полезная черешня в мире, жаль, не съел ее побольше...

Разговорчивая пара примолкла около кассы и заплатила за купленную мацу. Каролек заглянул в свою корзинку и сообразил, что маца, которой он тоже ограничился, никоим образом не удовлетворит его супругу. Поколебавшись, тоскливо взглянул на кассиршу, опять на корзинку и решительно поворотил обратно в торговый зал. Когда он снова подошел к кассе, неся в корзинке ядовитый джем, подозрительное масло, вздутый творог и не имеющего пищевой ценности цыпленка, увидел, как пара цветущего возраста садилась в оставленную на паркинге у магазина машину.

Возвращаясь трамваем на работу, Каролек таращился в окно невидящим взглядом, впав в глубокую задумчивость. В душе его стало наклевываться какое-то странное беспокойство...